Дюна. В Нейросети

Глава 9.

Один. Два. Три. Четыре. Один. Два. Три. Четыре.

Я ступала мерным шагом по узкой террасе, разговаривала по телефону, и мысленный отсчет помогал. Как метроном, помогающий музыканту настроиться на нужный лад.

Остановившись, я поежилась от прохладного осеннего воздуха и, поплотнее укутавшись в теплую кофту, обвела взглядом лесистую местность.

Все утопало в зелени, пахло свежестью и хвоей, где-то неподалеку слышалось щебетание птиц, а в воздухе витала умиротворяющая тишина. Я грустно усмехнулась — если бы не предшествующие события, я бы чувствовала себя здесь, как в раю.

Вот уже два дня, как я жила в Калифорнии, в доме Андерсона, который и домом нельзя было назвать. Скорее, навороченный комплекс, помещенный в густую чащу леса.

Часы высвечивали начало девятого утра, сегодня была суббота, и я разговаривала с мамой. Андерсон сказал, что мой отъезд не держится в секрете, а я посчитала нужным выдать хоть эту часть правды своим родным.

— А какая там погода? — послышался голос мамы в трубке.

— Немного прохладно. Все-таки, север Калифорнии. Но здесь очень яркое солнце, и я тепло одета, — ответила я и спросила: — Как у вас дела?

— Да все по-прежнему. Что у нас может нового. В отличие от тебя. С ума сойти. Командировка на другой конец света. В новый офис компании. В Штатах есть чему поучиться… — голос мамы звучал и радостно, и тревожно одновременно. С одной стороны, она была рада моей бурлящей жизни, но с другой, было понятно — мама тревожилась, что я не вернусь домой и не закончу магистратуру.

Я вздохнула. Мысли о собственном будущем меня тревожили постоянно, и сейчас в очередной раз я чувствовала, как мой ветер кружит надо головой смерчем в ожидании верного направления.

— Я так понимаю, тебе и визу специальную сделали в Штаты… — вновь послышался голос мамы.

— Да, визу сделали быстро, — ответила я, а про себя улыбнулась “Андерсон и не такое умеет”.

— Я все же надеюсь, что ты вернешься и закончишь магистратуру, — произнесла она.

— Мамуль, не переживай. Я помню о магистратуре, — уверенно ответила я. Моей целью было успокоить родных, а не тревожить их своим нестабильным положением и возможным приездом уже через пару недель.

— Да. Вот и не забывай о том, что впереди тебя ждет научная степень и кафедра, — произнесла она, и я грустно улыбнулась.

Мама по-прежнему рисовала мне будущее так, как видела его именно она, опасаясь, чтобы со мной не повторилась “балетная история”, а я не стала сейчас с ней спорить и говорить, что свою жизнь я построю так, как считаю нужным. В данный момент цель разговора была в другом — я была рада, что мама в порядке и поверила в мою “легенду”. Так должно было быть. Так этого хотела я, и у меня это получалось.

Я дала отбой, но телефон не спрятала. Напротив, нажав на иконку с часами, я зашла во вкладку “World Clock”, где отобразила время не только в Петербурге, но также в Лондоне и Гонконге. В Азии сейчас было начало двенадцатого ночи, и я, секунду подумав, решила позвонить Лин.

Еще в самолете Андерсон сказал, что Лин как раз на тот момент вводили в курс дела относительно “военного положения”, и это было справедливо. В отличие от меня, она осталась в Гонконге, на линии огня, и имела право знать положение вещей, хотя бы в общих чертах. Тогда же, только приземлившись, я позвонила подруге и рассказала ей не только о месте своего следования, но и о том, что больше в Гонконг не вернусь.

С тех пор Андерсон каждый день отвечал мне, что Коул в порядке и уже успел смотаться в Макао и вернуться в Гонконг, но сейчас, рассматривая экран телефона, я все равно тревожилась. Однако, дернув головой, я отбросила эмоции и нажала на кнопку вызова в скайпе.

— Как у вас дела? — с места в карьер начала я, как только услышала из динамика голос подруги.

— Все по-прежнему. Ханни планирует вернуться из Лондона на следующей неделе, и это радует. Ко мне приставили двух здоровых лбов, но зачем они мне, если я с утра до ночи сижу дома… Типа, болею… — голос Лин звучал недовольно.

— Сейчас не то время, чтобы тусоваться… — ответила я, облегченно выдохнув.

— Да это понятно, — отмахнулась подруга. — Не обращай внимание. Язвительностью я пытаюсь прикрыть беспокойство.

— Понимаю, — вздохнула я и, стараясь умерить сердцебиение, спросила: — А как Коул?

— Я не видела мистера Коула. Знаю, что он прилетел из Макао. Но мне звонила Пэм — подруга Родда. Они вместе выезжали сегодня поиграть в гольф большой компанией.

— Это хорошо, — аккуратно выдохнула я.

— Если играет в гольф, значит все не так уж плохо, — подбодрила то ли меня, то ли себя Лин.

— Да, не так уж плохо, — повторила я за ней, но понимала, что Коул не просто развлекается.

— А что там слышно с казино и вообще относительно бизнеса? — я вновь затаила дыхание, опасаясь услышать, что Вэйж предпринял еще какую-то атаку.

— Я мало что знаю. Насчет казино вопрос пока решается. По крайней мере, я звонила Барбаре, и она мне так ответила. В Лондоне Ханни тоже какие-то вопросы разруливает. Но это все, что мне известно. Слухов никаких не ходит, иначе мне бы уже позвонили и принесли “добрую весть”, - в голосе Лин вновь прозвучала язвительность.

— Заклятые друзья? — горько усмехнулась я.

— Ну да. Все те, кто хотел бы видеть падение мистера Коула и Ханни.

Я на секунду задумалась — скорее всего, Горр все держал под контролем, как я и предполагала. Но сам факт того, что меня выпроводили из страны, а Лин держат взаперти под охраной, говорил о том, что война пока идет.

— Скорей бы все это закончилось, — вздохнула Лин и внезапно добавила: — А ты точно не вернешься больше в Гонконг?

— Нет, не вернусь… — горько улыбнулась я, и сердце заныло от неприятного ощущения.

— Может быть, мистер Коул сгоряча, на волне проблем решил больше тебя не возвращать?

— Мистер Коул не похож на человека, который принимает решения сгоряча и не обдумав, — парировала я, не желая питать иллюзий или надежд в отношении нашей с Коулом связи. Я всегда помнила о своём положении.

— Ну да. Ты права, — вздохнула Лин и добавила. — Мне очень жаль, Злата.

— Мне тоже, — ответила я. — Но рано или поздно это должно было случиться.

— Тоже права, — грустно подтвердила Лин. — Просто ты так легко вписалась в наш мир. Так быстро нашла контакт не только со всеми нами, но и приняла правила мистера Коула. И в глубине души я надеялась, что тебя оставят. Пусть не навсегда. Но хотя бы на более длительное время.

— Что не делается, все к лучшему… — повторила я свой слоган.

— Ну да. Тебе бы было тяжелее потом расстаться, — подтвердила Лин мою недавнюю мысль и, секунду подумав, внезапно произнесла: — Я понимаю, что Гонконг для тебя стал болезненной темой, и тебе поскорее захочется все это забыть, но можно мы останемся подругами? Будем на связи, и когда все это закончится…

— Конечно, — улыбнулась я, и на сердце стало немного теплее. — Я сама хотела тебе предложить продолжить общение, но опасалась навязываться…

— Это все мой колючий характер, — грустно усмехнулась Лин, и я чувствовала, что подруга хандрит.

Она многое сейчас переживала — и смерть близкой подруги, и беспокойство за своего мужчину, с которым находилась в разлуке, и заточение в подвешенном состоянии.

— Все будет хорошо, Лин. Я в этом уверена. Коул и Ханг не позволят случиться ничему плохому, — твердым голосом сказала я.

— Согласна, — будто перенимая мой настрой, произнесла она и бодрым голосом спросила:

— Как тебе Калифорния?

Я на секунду задумалась, что ответить. Но не потому, что опасалась, что Коул мог узнать о моих экскурсии по Центру Эймса или скорой поездке на регату и воспринять мои поступки как веселье и беззаботное прожигание жизни. Сейчас, попав в подвешенное состояние, в чужую страну, на неопределенный срок, когда мне могли купить билет на самолет уже завтра или через два месяца, где у меня даже не было возможности работать легально, я таким образом не веселилась, а пыталась заглушить боль разлуки и идти вперед. Я очень переживала о том, что происходило в Гонконге, но не видела никакой пользы ни для себя, ни для Коула в том, чтобы сидеть в чужом доме в одиночестве, пестовать в себе тревогу и боль и отказываться от поездок, которые предлагал Андерсон. Новое окружение, общение с новыми людьми могли мне помочь не утонуть в собственных эмоциях и определиться, что мне делать со своей жизнью хотя бы в этот период.

— Солнечно, но прохладно, — ответила я.

Мне казалось, рассказывать сейчас сидящему взаперти человеку о NASA и предстоящей поездке на регату будет некрасиво. Как описывать пиршество человеку, сидящему на диете.

— Где ты живешь у Андерсона?

— У него красивый дом, — ответила я, обводя взглядом все вокруг.

— Свой или арендованный?

— Думаю, свой. И находится в лесу. Здесь тихо и очень уютно.

— То-то я слышу щебет птиц, — констатировала Лин и добавила: — Не люблю тишину. Не люблю одиночество. Скорей бы Ханни приехал, и скорее бы “на волю”.

Ответ подруги только подтвердил верность моего решения не рассказывать пока что о своих поездках.

— Может, тебе Андерсон скажет, когда все это закончится? — вновь послышался голос подруги.

— Не думаю. Он тоже не отличается словоохотливостью, — покачала я головой.

— Вообще, что он за человек? Я его совсем не знаю, но если он работает на мистера Коула, и тот ему доверяет, то он должен быть надежным.

— Я думаю, он надежный, — согласилась я.

— Такой молодой, и уже свой дом, — задумчиво произнесла она. — Хорошо Коул ему платит. А кто его родители?

— Не знаю. Живет один, о себе мало что рассказывает, а я стараюсь не задавать личных вопросов… — ответила я и, чтобы взбодрить Лин, добавила: — Но у него есть роботы.

— Роботы? — удивилась она.

— Да. Робот-собака и робот-кошка, — произнесла я и, чувствуя интерес Лин, стала ей рассказывать о замечательных созданиях Андерсона.

Попрощавшись с подругой, я зашла в свою комнату и, присев на секунду на кровать, закрыла лицо ладонями. Разговор с Гонконгом поднял воспоминания, которые я хотела поскорее забыть, и мне нужно было усмирить эмоции и переключиться.

— Сегодня будет новый интересный день, — уверенно произнесла я, повторяя новый слоган, и, встав с постели, направилась к шкафу, желая подобрать для себя подходящий наряд для яхтинга. Хотя, что там было выбирать, — джинсы, футболка и кроссы на светлой подошве были подходящей одеждой, как выразился сам Нолон, когда я у него спросила, что надеть на это мероприятие.

Приведя себя в порядок, я накинула на плечи теплый джемпер и решила спуститься в зал.

Спать я уже не хотела, тем более, что через полчаса намечался подъем и быстрые сборы, а, значит, уже смело можно было варить кофе. Нолон сказал, что позавтракаем мы по дороге, но бодрящий кофеин с утра никто не отменял.

Однако, едва я очутилась на лестнице, как услышала жужащие звуки Шафта и увидела у кухонной консоли Андерсона. В одних шортах, взъерошенный со сна и, как мне показалось, еще сонный, он пытался отогнать от себя Шафта и взять уже приготовленный кофе, аромат которого достиг и моего носа.

— Шафт, распадись на атомы, — сонно бросил он роботу, почесывая плечо, и, наконец-то взяв в руки большую чашку с горячим кофе, повернулся лицом к залу.

Как я и предполагала, Андерсон только проснулся и пытался взбодрить себя кофеином, а, увидев меня, никак не отреагировал на мое присутствие.

— Доброе утро, — поздоровалась я.

— Рано ты, — кивнул он, отпивая горячий напиток, а я, наблюдая его недовольный от раннего подъема вид, добавила, направляясь к кухне:

— Видимо, допоздна работал, или ты не жаворонок?

— Видимо, — ответил он и как и был с чашкой в руках пошел к лестнице, на ходу бросая: — Через полчаса выезжаем.