Дьявол по имени Любовь

Глава 7

Мой первый день у Марти был сплошной катастрофой, но после того, как Триш обучила меня обслуживать клиентов, я начала потихоньку вникать в тонкости ремесла и отчасти даже вернула уважение к себе. Скоро я начала понимать, чего хотят посетители, и часто это не имело ничего общего с блюдами, перечисленными в меню. Я научилась также успокаивать буянов и скандалистов, давая им достойную отповедь. Через несколько недель я уже знала назубок дежурные блюда, будто всю жизнь только этим и занималась, и спрашивала «Суп или салат?» с привычной фамильярностью и несколько утомленным видом подлинной профессионалки.

Марти и другие мужчины, работавшие у него, перестали распускать руки — видимо, история с кофе возымела действие, но я ощущала, что меня в отличие от остальных официанток только терпят. Несмотря на все мои старания, я не обрела здесь друзей. Подслушав, как официантки злословят обо мне в раздевалке, я поняла, что это связано с моей внешностью. Женщины завидовали, а мужчины отчаялись залезть ко мне под юбку. И хотя, казалось, в Голливуде собрались самые красивые люди в мире, Синди поражала всех своей ослепительной красотой. Если бы только мне удалось использовать эту внешность во благо, я вырвалась бы из этой ловушки, из этой унизительной нищеты. Не для того ведь я продала свою душу Мефисто, чтобы всю оставшуюся жизнь проработать официанткой.

Ресторан «У Марта» находился в Голливуде, а это означало, что каждый, кто там работал, собирался стать кинозвездой. Я уже выслушала от официанток, приехавших сюда, чтобы стать старлетками, десятки душещипательных историй и не меньше столь же скорбных рассказов от поваров, считавших себя талантливыми актерами и со дня на день ожидавшими признания. Они все или «отдыхали», или «у них была временная полоса невезения». У нас постоянно не хватало людей, поскольку половина служащих была или на прослушивании, или куксилась, забившись в темный уголок после того, как им в очередной раз отказали в роли.

Многие из работавших у Марти регулярно практиковались в своем ремесле, совмещая это с менее престижной деятельностью, но обычно они ограничивались декламацией и повторением ежедневных телепередач на случай, если вдруг острый кризис и нехватка талантов привлекут к ним внимание посетителя, связанного с кинобизнесом. Триш и другие официантки во время обеденного перерыва лихорадочно рассматривали снимки в журнале «Вэрайети», чтобы узнать киномагната, если он вдруг забредет к нам. Когда внешность клиента казалась им знакомой, они предпочитали ошибиться, но не упустить свой шанс. Поэтому случалось, что какому-нибудь недоумевающему шоферу грузовика, которого официантки принимали за киномагната, устраивали бесплатное представление, пока он ел, а потом ему же всучивали визитные карточки и номера телефонов агентов.

Каждый вечер Триш отправлялась куда-нибудь с новым кавалером, обещавшим ей найти доступ к ближайшему другу Майкла Дугласа или Сильвестра Сталлоне. Видимо, Триш не связывала процесс «открытия» новой кинозвезды с умением играть на сцене или в кино. Она верила, что существует талант быть кинозвездой, и, по ее мнению, больше ничего не требовалось.

— В тебе это или есть, или нет, Син, — постоянно повторяла она. — И это не имеет никакого отношения к тому, кто ты и откуда родом. Каждый может стать знаменитостью, если обладает этим «звездным свойством» и как следует постарается. К тому же очень важно не сдаваться.

Я пыталась доказать ей, что обычно люди становятся знаменитыми, сделав что-то важное, но тщетно. Триш видела в актерской профессии только средство достижения цели и все свои силы и время посвящала поискам знаменитостей. Лишенная места в обществе Беверли-Хиллз жестокой судьбой, не позволившей Триш родиться там, где следовало бы, она пребывала в уверенности, что если бы ей удалось установить контакты с голливудской элитой, та непременно признала бы ее своей.

Каждый вечер, пока Триш занималась поисками пути к славе и удаче, я сидела дома, слишком измученная, чтобы двинуться с места. Ступни мои болели, поскольку весь день я проводила на ногах. Никогда в жизни я не работала так напряженно и не проводила за работой столько часов. Однажды вечером, когда шла вторая неделя моей деятельности в заведении Марта и я опустилась на диван, чтобы посмотреть по телевизору ранний выпуск новостей, в дверях появилась Триш. Она подбоченилась.

— Пойдем, Син, давай-ка поработаем вместе. Мы ведь всегда работаем вместе в среду вечером.

— Работаем? — отозвалась я слабым голосом.

— Не притворяйся, что забыла, Син. Я позволила тебе прогулять только потому, что ты недавно вышла из больницы, но за неделю ты оправилась и набралась сил. — Триш подошла ко мне вплотную и с завистью уставилась на мою талию. — Ты не сохранишь свою потрясную фигуру, если целый день будешь сидеть, не поднимая задницы.

Мне хотелось отшить ее и сказать, чтобы она позаботилась о собственной талии, нуждавшейся в гораздо большем внимании, чем моя, но что-то остановило меня. А что, если она права? Что, если столь изумительная стройность Синди — результат жесточайшей диеты и постоянных упражнений? А что, если я, вступив во владение этой уникальной фигурой, пущу все труды Синди на ветер из-за своей лени? Вдруг я превращусь в такое же чудище, каким была Хариэт? И тогда окончу свою жизнь, еще менее уверенная в себе, чем прежде.

— Ты ведь не упустишь нового учителя степа, начавшего работать на прошлой неделе, верно, Син? — продолжала улещивать меня Триш. — Ты не представляешь, как оттопыриваются у него шорты спереди и какой у него потрясающе маленький зад. Никогда не видела такого!

— Ладно, — вяло согласилась я, поднимаясь.

Триш явно вознамерилась заставить меня пойти полюбоваться своим новым завоеванием.

— Я буду готова через минуту. — Уже по пути к своей двери я обернулась и спросила: — Что, ради всего святого, мне надеть?

Пока мы ехали, я терзалась сомнениями, не буду ли выглядеть смешно и нелепо в тех тряпках, которые Триш велела мне нацепить. Когда мы прибыли в гимнастический зал, я с облегчением увидела, что другие женщины одеты примерно так же. На мне были черные леггинсы и ярко-красный топ такого откровенного фасона, что я казалась почти голой. Я обула чудовищные тренировочные туфли, а мои запястья и лоб украшали кричаще-яркие повязки, похожие на полотенца. С собой я тащила целую кучу вещей: гири для упражнения рук, бутылки с водой, бандаж и спрей для тела.

Мы вошли в огромный гимнастический зал с зеркальными стенами. Здесь собралось множество женщин с хорошо развитой мускулатурой — они расположились на прямоугольных сиденьях, равномерно расставленных по всему помещению.

— Быстро займи место. — Триш потянула меня к двум никем не занятым сиденьям. Мы уселись на них и стали ждать тренера. Несколько женщин повернулись при нашем появлении и теперь злобно уставились на меня.

Инструктора я тотчас же узнала по описанию Триш. Он бросил на меня долгий любопытный взгляд, потом подмигнул, хлопнул в ладоши и начал ритмично притопывать ногами, все время отряхивая их, будто попал в грязь или нечистоты.

— А ну-ка, девушки, — загудел он в микрофон, и его мощный голос, прокатившись по всей комнате, эхом отразился от стен. Инструктор щелкнул переключателем, и волны музыки затопили помещение. Нас окутали оглушительные звуки, притупляющие сознание. — А ну-ка, посвободнее, пораскованнее!

Он начал ритмично двигаться по залу в такт музыке, и все присутствующие повторяли его движения. Я неуверенно следовала их примеру, и поначалу это показалось мне не особенно трудно. Однако скоро музыка заиграла быстрее, и все принялись переступать с ноги на ногу на своих возвышениях, и движения были столь проворны и сложны, что я уже не могла ни уследить за ними, ни повторить их. Я с отчаянием посмотрела на Триш, но она, словно впав в транс, так же как и другие, переступала с ноги на ногу, выбрасывала в воздух руки, а лицо ее напоминало маску.

Руки и ноги инструктора все ускоряли движение до тех пор, пока не слились в неясное пятно, а обтянутое лайкрой всхолмление под его шортами подпрыгивало вверх-вниз в такт музыке. Внезапно я почувствовала на себе его взгляд.

Он будто молча умасливал меня, поощряя улыбкой: «Давай, крошка, не робей. Дай себе волю!»

В моей голове что-то щелкнуло, и я вдруг осознала, что если не буду так мучительно стараться, то мое тело, точнее, тело Синди, начнет само двигаться ритмично.

«Правой, левой, левой, правой, два шага назад, руки вместе над головой, поворот кругом…» И я делала все это! Должно быть, Синди справлялась с этим десятки раз, и ее тело работало на автопилоте.

В кровь мне хлынул адреналин. Это было здорово! Чувствуя на себе взгляд инструктора, я умерила свой пыл и упорядочила свои лихорадочные движения так, чтобы они стали синхронны с движениями других. Между тем темп все ускорялся.

«…Вверх, вниз, поворот и еще поворот… да, детка, хорошо… а теперь уж совсем хорошо…» Музыка била по нервам, пока не достигла вершины пронзительности, а инструктор совершал какие-то странные отрывистые движения тазом. «Ты можешь это сделать, детка. Попытайся еще раз, нажимай изо всех сил…» Глаза всех женщин в зале были устремлены на потрясающее всхолмление под его штанами, которое, казалось, вот-вот выпрыгнет из облегающей бедра лайкры.

Мое сердце бешено билось, дыхание стало неровным и болезненным. Тело источало энергию и здоровье. Хариэт никогда не испытывала ничего подобного.

«О, детка…» На мгновение глаза инструктора задержались на мне, потом он сделал целый круг, не прекращая отбивать чечетку, и тут сменил темп и ритм танца. Теперь он двигался медленнее, ритмично переступая с одной ноги на другую. «А вот теперь спокойнее, умерь темп… медленнее… медленнее…» Постепенно музыка замедлилась, и все потянулись к своим бутылкам с водой.

— Иисусе, — задыхаясь, прошептала Триш. — Тебе удалось войти в ритм, Син!

Когда наши упражнения были закончены, инструктор подошел ко мне. Лоб его блестел от испарины.

— Последнюю неделю, детка, я не видел тебя здесь! — прогромыхал он.

Все повернулись и уставились на нас. Он досадливо покачал головой.

— Всегда забываю выключить эту чертову штуковину, — пробормотал инструктор, щелкая микрофоном. — Меня зовут Чак Вудкок, — добавил он своим обычным голосом. — Зови меня просто Чаком.

Его взгляд блуждал по моему телу, когда я протянула ему руку и назвала свое имя.

— Привет, Чак! — Триш подалась вперед с небывалой энергией. — Мы встречались на прошлой неделе, помнишь?

— Сегодня ты танцевала отлично, Синди, — продолжал он, не обращая на нее внимания. — Может, хочешь послушать о других моих группах? Мы могли бы поговорить о них за стаканчиком, если ты не спешишь.

— Это отличная мысль, Чак, — громко сказала Триш. — Я тоже подумывала о дополнительных занятиях.

Чак бросил на нее взгляд, потом снова повернулся ко мне.

— Я с удовольствием подвез бы тебя, — предложил он с надеждой в голосе, — если твоя подруга уедет домой пораньше.

— Все в порядке, — отозвалась Триш. — Я не спешу. Могу и подождать. В конце концов, для чего существуют друзья?

Пока мы принимали душ и переодевались, я заметила, что все женщины неотрывно смотрят на меня. Воцарилась мертвая тишина, когда я сняла свое пропитанное потом трико. Все они явно сравнивали свои талии и бедра с моими. Я с изумлением увидела, что женщины, показавшиеся мне такими устрашающе подтянутыми и совершенными, когда мы вошли в зал, теперь выглядели совсем иначе — без многослойных трико из эластичной ткани, поддерживавших груди и бедра, их кожа выглядела совсем не упругой. А тело Синди было изысканным даже по меркам голливудского спортзала. Я ощутила удовлетворение, даже гордость, поняв, что стала предметом зависти всех женщин.

Чак Вудкок ждал нас на улице, и мы отправились в ближайший бар.

— Что будешь пить, детка? — спросил он, повернувшись ко мне на своем вращающемся табурете таким образом, что спина его оказалась перед носом Триш.

— Двойной скотч со льдом, пожалуйста! — Мне ни разу еще не представился случай как следует выпить с тех пор, как я очнулась в облике Синди.

— И мне то же самое, — попросила Триш.

Казалось, он не услышал ее. Поэтому она похлопала Чака по плечу и повторила свою просьбу в тот момент, когда он уже заказывал для себя двойной апельсиновый сок.

— Ты когда-нибудь занималась такими танцами, Синди? — поинтересовался Чак.

Я покачала головой и с наслаждением пригубила напиток, радуясь тому, что виски не утратило своего привычного вкуса, даже когда я поменяла свое тело.

— Я не просила апельсинового сока, — возмущенно взвизгнула Триш, испепеляя меня взглядом. — Я хочу то же, что у нее!

— В таком случае тебе надо вшить силиконовые имплантаты, солнышко, — заметил мужчина, сидевший за стойкой рядом с Триш и не спускавший глаз с моей груди.

— А кто ты такой, черт бы тебя побрал? — Триш сердито повернулась к нему.

Чак крутанулся на своем табурете, и сосед Триш скрылся за его спиной.

— Тебе следует заниматься в моей группе степа высшей категории, Синди. — Чак заглянул мне в глаза так, будто мой ответ имел для него решающее значение.

Меня приятно возбуждало столь пристальное внимание мужчины, тем более что Хариэт этим не баловали.

— Возможно, я попытаюсь, — сказала я, отвечая на его взгляд счастливой улыбкой и чувствуя, как виски согревает меня изнутри. Чак начал болтать что-то о том, как адреналин поднимает болевой порог, но, по правде говоря, я не слушала его. Я наслаждалась прикосновением руки Чака к моему плечу. Тело мое приятно заныло от сексуального возбуждения.

— Тренировки на выносливость очень полезны. — Чак положил руку на мое колено. — Но обо всем этом всегда думаешь только в конце дня. Верно?

Разум убеждал меня не подходить слишком близко к этому типу с баржевым багром вместо члена, но тело противилось разуму и утверждало, что это не важно.

— О да, — серьезно ответила я, стараясь подавить свои низменные инстинкты. — Я прекрасно понимаю, что ты хочешь сказать.

— Может, уйдем отсюда и покатаемся? — предложил Чак, многозначительно глядя на меня.

— Я, гм… моя подруга…

Я обернулась к Триш, но она была увлечена беседой с мужчиной, сидевшим рядом, и он уже поглаживал ее бедро под юбкой.

— Оставь меня в покое, — прошипела Триш. — Разве не видишь, что я занята? Он обещает познакомить меня с парнем, который знает Спилберга.

— Но я хочу домой.

— Тебе следовало подумать об этом до того, как ты подала знак Чаку Вудкоку, показав ему свои ноги до самых бедер. Впрочем, не стоит слишком перервать, Син. Он ведь не съест тебя.

Мы вышли из бара и сели в машину. Чак вел ее в напряженном молчании. Я сказала ему, где расположен наш дом, но после нескольких поворотов стало ясно, что он не обратил на мои слова никакого внимания.

— Пожалуй, нам лучше поехать в Малхоллэнд. — Чак сделал резкий поворот. Дорога теперь петляла, а мы поднимались по ней все выше и выше в холмы.

— Ты была здесь когда-нибудь, Синди?

— Нет, — призналась я, не понимая, что все это значит.

— Вот как? — Он удивленно поднял бровь и хмыкнул. — Ну, все когда-нибудь случается впервые.

Мы съехали с шоссе и припарковались под деревом. Внизу перед нами лежал Лос-Анджелес, купающийся в огнях. Это напоминало сцену из фильма, где встречаются влюбленные парень и девушка. У меня в голове зазвонил колокол, возвещая тревогу.

— Сюда, детка, — пробормотал Чак, вдруг рванувшись ко мне и толкнув меня на сиденье. Я почувствовала его губы на своих губах и, не удержавшись, ответила ему поцелуем. Меня не целовали более тридцати лет, и кровь в моих жилах забурлила.

— Нет, нет, — воспротивилась я, в тайне наслаждаясь происходящим. Я позволила его языку проникнуть в свой рот и резвиться там. Меня удивляло, что это так приятно.

— О, да ты уже горяченькая, детка, — выдохнул он, манипулируя с сиденьем машины и нажимая на какие-то рычага. Вдруг мое сиденье с треском опустилось и приняло горизонтальное положение, а Чак оказался лежащим поверх меня. Его пресловутый выступ вжался в мое бедро, а рука вторглась под юбку и начала грубо шарить под ней, пытаясь стянуть с меня штанишки.

— Эй! Прекратите! — пискнула я, отталкивая его руку.

Мне и в голову не приходило, что дело зайдет так далеко.

— Ты, чертова шлюшка, не мешай мне, — прохрипел он.

Послышался треск разрываемой ткани, и мои панталончики исчезли за окном машины. Прижимая меня одной рукой к сиденью, другой он расстегнул молнию на моей юбке.

— Помогите! — закричала я, извиваясь в сильных руках Чака и пытаясь дотянуться до ручки на дверце машины. — Отпустите меня!

— Не смей указывать, что мне делать! — Лицо мое обожгла сильная оплеуха. — Маленькая дрянная сучка! Сначала раздразнишь, а потом на попятный!

Слезы гнева и унижения потекли из моих глаз, когда Чак уселся на меня верхом и прижал мои руки к сиденью, соединив их над моей головой. Мне вовсе не хотелось, чтобы мой первый сексуальный опыт в обличье Синди оказался таким.

Молния на его штанах подалась, и орган, вызывавший столь острый интерес у его учениц, выпрыгнул на волю.

— Ну что, тебя устраивают его размеры? — Он ткнул мне в лицо предметом своей гордости.

И в самом деле, этот орган был неправдоподобно велик — я и не представляла, что такое чудо природы возможно, поэтому уставилась на него с раскрытым ртом. Неужели этот пенис, похожий на гигантский жезл красного дерева, принадлежал к разряду подобных органов? Поистине он был величайшим среди них!

Чуть ослабив хватку, Чак откинулся назад и начал любовно поглаживать его, как ласкают и гладят любимую собаку.

Я ничего не знала о приемах самозащиты, но сообразила, что лучшего шанса захватить его врасплох не представится. Набрав полную грудь воздуха, я резко подняла колени и нанесла ему сильный удар в пах.

— О-у-у-у! Ах ты, мерзкая потаскушка!

Чак покачнулся и повалился навзничь, держась за ушибленное место, а я выбралась из-под него и открыла дверцу. Мне хотелось найти потерянную деталь туалета, но я быстро отказалась от этой мысли, услышав, как Чак ворочается в машине.

Я оправила коротенькую юбочку Синди в надежде придать ей видимость пристойности, сняла туфли и босиком пустилась наутек. Я понимала, что должна убраться подобру-поздорову, пока агрессор не оправился от шока.

Пробежав минут двадцать по извилистым, петляющим дорогам, я сбавила скорость и огляделась. Я не имела ни малейшего представления о том, куда меня завезли. Не знала даже, в каком направлении двигаться. Здесь не было ни дорожных знаков, ни указателей. По обе стороны дороги возвышались изгороди и густые кусты, среди которых то тут, то там виднелись непримечательные калитки или ворота. Когда я в темноте приблизилась к одной из таких калиток, блеснул свет и на меня уставился глаз телекамеры, а внутри ее что-то запищало и защелкало.

Я сочла логичным спуститься с холма и двинулась к перекрестку. Едва я миновала участок, поросший травой, в поле моего зрения появилась вывеска, с трудом различимая в свете дальнего уличного фонаря, но все же я разобрала надпись: «Осторожно! Вооруженная охрана! Тренированные сторожевые собаки!»

Послышался вой сирены, и в отдалении я увидела мигание синего огонька патрульной машины. Шум мотора приближался, и я снова бросилась бежать, но вскоре оказалась в тупике перед еще одними высокими, надежно запертыми стальными воротами. Машина приблизилась ко мне. Под ее шинами зашуршал гравий. Из нее вышел кряжистый мужчина и направил на меня луч электрического фонарика.

— Эй, Уэйн, — растягивая гласные, протянул мужчина, — иди-ка сюда и погляди, кого я нашел! По сравнению с ней Шарон Стоун выглядит жалкой побирушкой.

Сначала они вознамерились забрать меня в участок, но когда мне удалось убедить их, что я не ночная бабочка и не собираюсь взломать дверь в дом их клиента, они уговорили меня зайти в будку, предназначенную для охранников. Когда я подарила им по поцелую, каждый из которых, впрочем, длился не более минуты, они согласились подбросить меня домой.

Триш все еще не было дома. Заметив, что она не заперла дверь своей спальни на замок, я осмотрела ее гардероб и нашла в платяном шкафу полбутылки виски. Это было именно то, что мне нужно. Я села на кровать, отхлебнула большой глоток и почувствовала, что мне немного полегчало. Наверное, эта скаредная сучка отмечала уровень виски в бутылке, но сейчас меня это не волновало. Ведь можно долить виски крепким холодным чаем.

Моя новая жизнь складывалась совсем не так, как я предполагала. Я всегда объясняла неудачи моей прежней жизни тем, что не была красива. А теперь, обретя красоту Синди, решила, что у меня все наладится. Но в чем же состоят преимущества моей теперешней жизни, то, о чем я так мечтала и на что всей душой рассчитывала? Где друзья, карьера, где та жизнь, которую рисовало мне мое воображение? Где любовь и романы?

Розовый игрушечный медведь с упреком взирал на меня с пола своими стеклянными глазами, пока я снова и снова прикладывалась к бутылке.

— Что ты так уставился на меня, ты, набитая опилками башка? — Я схватила его за горло и сильно сжала. Медведь подмигнул мне. — Ах так! С меня хватит!

Через несколько секунд агрегат по переработке отходов занялся любимой игрушкой Синди и, растворив ее, спустил в канализационную систему Лос-Анджелеса.

Будущее представлялось мне холодным и неопределенным. У меня не было денег. Я задолжала Триш. Оказалась в ловушке. Работа в ресторане «У Марти» заставила меня с тоской вспоминать о библиотеке. Теперь прежние занятия казались мне завидными и желанными. Каждый встреченный мной мужчина рассматривал меня только как объект сексуальных домогательств. А сегодня вечером я чудом избежала насилия.

Неужели ради этого я продала душу Дьяволу?

— Ты негодяй, Мефисто! — воскликнула я, отирая остатки клейкой розовой массы с нержавеющей стали агрегата. — Ты обманул меня и запутал мою жизнь!

— А кто тебе сказал, что будет легко? — услышала я голос Мефисто, который, как мне показалось, звучал у меня в мозгу. — Ведь ты получила то, что хотела? Не так ли?

— Где ты? — сердито спросила я. Тут до меня донесся призрачный глумливый смех, очень похожий на смех пугала из дешевого фильма ужасов, а на сушилке прямо передо мной начала материализовываться фигура. Я с изумлением увидела, что знакомая фигура Мефисто уплотнилась и приняла привычный вид. На нем была та же неопрятная одежда, что и при первой нашей встрече, а его ботинки, как и тогда, были заляпаны грязью.

— Как жизнь, детка? — поинтересовался Мефисто, оглядывая комнату и спуская ноги на пол. Он встал в полный рост, прислонился к мойке, скрестил руки на груди и улыбнулся мне. — Славное местечко ты выбрала!

Я ответила ему злобным взглядом.

— Ты ведь нарочно все это подстроил, мерзавец! Почему, вместо того чтобы оставить меня в Гилдфорде, ты запихнул меня в эту гнусную дыру? Почему не предупредил, что я попаду в чужую жизнь, как в ловушку?

— Но ты ведь не спрашивала, — высокомерно ответил он. — Когда заключаешь договор с Дьяволом, следует читать все примечания на полях, даже те, что набраны петитом.

— Не можешь ли ты вызволить меня отсюда? Я хочу одного: получить шанс стать счастливой и вести достойную жизнь.

— Но ведь этого хочет большинство людей. Верно? Однако они сами прилагают усилия к тому, чтобы их жизнь сложилась удачно. Почему же у тебя все должно быть иначе?

— Я… я не знаю. Но почему все-таки ты выбрал меня, если не собирался дать мне то, что обещал?

— Разве я не дал тебе молодость и красоту? По-моему, у тебя есть мозги, поэтому решай сама, как построить свою дальнейшую жизнь. — Мефисто с упреком посмотрел на меня. — Надеюсь, ты не разочаруешь меня, Хариэт. Я приложил немало усилий, чтобы устроить твою судьбу. Ты сознаешь, как тебе повезло? Ведь с тобой заключили договор, как с доктором Фаустом!

— Что значит «повезло»?

Он вздохнул:

— Я подумал, что ты выполнила свое домашнее задание, но, судя по всему, ты не справилась с этим. Неужели ты не знаешь, что такого рода договоренности вышли из моды… дайка мне подумать… — Мефисто начал подсчитывать на пальцах. — Пожалуй, лет полтораста назад. — Он метнул на меня раздраженный взгляд. — Стандарты меняются, все катится в тартарары, все мельчает. — Мефисто протянул руку к бутылке с виски. — Что нам нужно, так это старые традиции. Но их следует слегка модернизировать. В пакте, заключенном с Фаустом, был огромный потенциал зла. Если бы только исследователи книг, по праву переплетенных в кожу, опомнились и увидели это!

— Почему же эти договора вышли из моды, если в них заложен такой потенциал?

— Да потому, что возня с ними требует слишком больших усилий. Ты понимаешь это? — В голосе его зазвучала горечь. — Я уж не говорю о чувстве удовлетворения от хорошо выполненной работы! Дело в том, что теперь все измеряется сиюминутной эффективностью. И потому пришли к выводу, что все это — пустая трата времени и сил.

— Но в чем же дело? Чего еще желать, если кто-то продал вам душу?

— О! Нужно гораздо больше! — Мефисто отхлебнул добрый глоток виски. — Мы должны быть уверены, что вы все еще на нашей стороне и трудитесь на пользу силам зла. Мы помогли вам получить несколько лишних лет жизни, как было предложено и Фаусту.

Поставив бутылку на сушилку, он наблюдал, как жидкость с бульканьем поднимается до прежнего уровня — так бывало и прежде, когда нам случалось пить вместе. Я радовалась, что мне удастся сэкономить на крепкой заварке чая.

— Ты уже прошла первую стадию, и прошла успешно, — продолжал Мефисто тоном заговорщика. — Я недолго уговаривал тебя принять мое предложение. Но откуда мне знать, что ты не переметнешься к моим противникам? Что не принесешь себя в жертву добру, не станешь творить благие дела и совершать тому подобные глупости? Я должен постоянно приглядывать за тобой и должен быть уверен, что ты остаешься порочной и развращенной.

— Я вовсе не порочная и не развращенная, — возразила я. — Кроме того, в нашем договоре ничего не было сказано на этот счет. Насколько я понимаю, наша сделка завершена, так что с этим покончено. Я хочу продолжать свою жизнь и стать счастливой.

Мефисто хмыкнул, оглядев убогую кухоньку.

— Неужели это ты называешь счастьем? По-моему, ты не слишком преуспела. Верно?

— Не в этом дело, — начала защищаться я, смущенная тем, что он не сводит глаз с моих ног. Коротенькая юбочка Синди почти не прикрывала их, что снова грозило завести меня слишком далеко. С ужасом вспомнив, что мои штанишки остались где-то в холмах Голливуда, я оправила юбку и приняла более приличную позу.

Мефисто чуть слышно вздохнул:

— Ты еще не осознала, насколько привлекательна? — Он подошел так близко ко мне, что я ощущала его дыхание на своей коже. — Ну как ты можешь осуждать этого бедного малого? Особенно после того, как пробудила к жизни его гормоны? — Мефисто легонько коснулся моего лица и провел пальцем по щеке, как бы очерчивая его контуры. — Разве кто-нибудь способен противиться такому искушению?

Тело Синди затрепетало от желания, но я отпрянула именно в тот миг, когда его губы почти коснулись моих.

— Не смей! — Я шлепнула его по руке. — Этот бедный малый, как ты его называешь, попытался изнасиловать меня. Этому нет прощения!

— О Господи! Похоже, у нас появились незыблемые принципы! И так внезапно! — ухмыльнулся Мефисто, отступая на шаг. — Припоминаю времена, — добавил он язвительно, — когда ты не слишком торопилась отвергнуть меня!

— Если ты снова дотронешься до меня, сам знаешь, что будет!

Впрочем, я понятия не имела, сопоставимо ли анатомическое строение Дьявола со строением смертного, например, такого мужчины, как Чак Вудкок.

Мефисто казался возмущенным.

— Я никогда и никого не принуждаю к тому, чтобы меня признали привлекательным. — Он снова скрестил руки на груди. — К тому времени, когда я закончу свои дела с тобой, ты сама попросишь меня об этом.

— Ни за что! Ни при каких условиях!

Тело Синди, однако, подавало сигналы совсем иного рода, но я старалась не замечать этого. Сегодня вечером оно и так ввергло меня в крупные неприятности.

— Я могу и подождать, — отозвался Мефисто философским тоном. — Каждый рано или поздно поддается искушению. — Он снова взял бутылку и отхлебнул из нее, задумчиво разглядывая меня. — К тому же у меня есть множество способов выиграть пари.

— Какое пари?

— Ну, мы всегда заключаем пари, — улыбнулся Мефисто. — Ждать результатов двадцать пять лет не имеет никакого смысла и не доставляет ни малейшего удовольствия.

— Двадцать девять, — пробормотала я. — Ты ведь ошибся? Правда?

— Забудем о мелочах, — нетерпеливо возразил он, взмахнув бутылкой виски. — Я готов пренебречь устаревшими правилами и указаниями, полученными из преисподней Я много вложил в этот проект. Неопровержимые доказательства падения до того, как истечет год и придется представить ежегодный отчет. Вот тогда я и покажу им, чего стою! — Он с гордостью посмотрел на меня. — Они и вообразить не могли, что такое соглашение, как заключил в свое время Фауст, мне по зубам, но я им покажу! Я не ординарный бес! Я Мефисто!

— Повелитель и глава всех духов! — Я улыбнулась.

— Все дело в том, чтобы правильно выбрать союзника, — продолжал он, не обратив внимания на мою насмешку. — Насколько мне известно, мои предшественники прежде никогда не имели дела с женщинами. А ведь это гораздо занятнее. Как по-твоему? — Мефисто ухмыльнулся. — Равенство возможностей и тому подобное… Уверен, ты это одобришь.

Он сделал еще один глоток виски, и жидкость шумно забулькала.

— Как ты думаешь, Хариэт, почему я выбрал тебя? Как полагаешь, зачем перенес в Лос-Анджелес? Все дело в том, что здесь больше возможностей использовать твой новый потенциал, чем в твоем затхлом, старом Гилдфорде. Не согласна? Здесь гораздо больше шансов получить все то, чего у тебя не было раньше и по чему ты так тосковала. — Мефисто обвел помещение широким жестом. — Ты ведь жаждешь успеха? Денег, славы, завидного положения в обществе? И все это здесь, под рукой! Ты добьешься всего этого, если пожелаешь и будешь действовать соответственно. — Он издал смешок и внезапно икнул. — А впрочем, можешь употребить все это во зло. Ведь говорят, что красота греховна.

— Мне жаль разочаровывать тебя. Я была слишком занята борьбой за существование, чтобы тратить время и силы на беспочвенные фантазии.

— Никогда не забывай о том, что красота способна развращать и губить.

При этих словах я ощутила, как по телу моему пробежала дрожь — мне стало не по себе от того, как он произнес их.

— Возможно, ты считаешь себя выше этого, но, поверь, ты забудешь свои выдуманные принципы, как только ощутишь вкус хорошей жизни. Ты будешь стремиться к ней, стараться отхватить свой кусок пирога, как и все прочие. Просто подожди — и увидишь!

— И каков же вкус хорошей жизни? — раздраженно спросила я. — Пока что здесь я не видела ее!

— А вот скоро узнаешь. — Мефисто рассмеялся, и смех его отозвался эхом в моем мозгу, что было крайне неприятно. Я протерла глаза, чтобы яснее видеть его. Но фигура Мефисто начала тускнеть и растворяться в воздухе. — Что ты хочешь этим сказать?

— Подожди — и увидишь! — услышала я глумливый голос. — Только пойми, что я слежу за тобой…

Перед моим носом все еще покачивалась бутылка с виски.

— Вернись! — попросила я. — Скажи мне, что будет дальше.

— Увы, — отозвался он. — Не могу.

Бутылка упала мне на колени, и Мефисто исчез.