Э(П)РОН-8 Возвращение в водный мир

Глава 4-1

… наш номер в «Привале» со вчерашнего дня, надо сказать, совсем не изменился. Судя по смятому покрывалу на кровати, даже горничная не наведывалась. Да оно и неудивительно — для персонала гостиницы мы всё это время оставались на месте: я вот в этом самом номере, а Дюсак с Офигенным Ленни — в номере напротив. Кстати, в случае последних это утверждение вполне соответствовало действительности, поскольку в «Сломанный Дроид» Влад забрал только меня. Как я подозреваю, для пущего спокойствия. Чьего? Влада, естественно! Понятно, что я сам себе хозяин, но в техническом секторе, в изначальной вотчине местного профсоюзного воротилы Дэвида Деррика, Пахомов хотя бы мог гарантировать мою безопасность. В отличие от портового злачного района, хе-хе. Вот, к примеру, взбреди мне в голову мысль посетить здешних девиц лёгкого поведения, и что? Всей охраны — Ленни да мсье Жан. И совсем другое дело «Дроид» с прилегающими территориями! Впрочем, я и сам не стал доставлять главе СБ лишних проблем, поскольку предпочёл в кои-то веки просто отоспаться. Благо много времени дорога из Порта в Технический сектор (между прочим, пришлось аж две зоны с невесомостью пересечь!) не заняла. Сначала мы воспользовались ухоженным — не чета давешнему с частной «парковки»! — техническим тоннелем, который вывел нас из подвального помещения «Привала» прямиком к миниатюрной приёмной станции межсекторального лифта, а затем и собственно кабинкой по назначению. Маршрут оказался весьма затейливым, с неожиданными резкими сменами курса и уровней, но в итоге высадились мы прямо на знаменитом «променаде» — обзорной палубе «технички» — по которой буквально за пару минут дошагали до «Дроида». И никто на нас даже внимания не обратил! А ведь мы с Владом, на секундочку, резко выделялись на фоне коренных обитателей! Я даже не постеснялся задать этот вопрос Пахомову, но тот лишь отмахнулся: здесь уже все привычные, «Дроид», чтоб я знал, мини-отель из разряда «только для своих», и не простых смертных, а ценных специалистов. Каковые в большинстве своем те ещё оригиналы. Если не выразиться пожёстче. Так что всё норм. Гораздо больше кривотолков возникло бы, явись мы в стандартных комбезах и «бомберах», ибо в таком виде заявляться в «Дроид» дозволено исключительно небезызвестному Алексу Заварзину. Просто потому, что он выше всех этих условностей. Кто сказал «раздолбай»? Ну да, и это тоже.

Но все эти дорожные перипетии, как нетрудно догадаться, имели место вчера. А сегодня с утра я уже самостоятельно проделал этот же маршрут, только в обратную сторону. Понятно, что в «техничке» меня вели дистанционно — чисто на всякий случай, а в тоннеле за приёмной станцией встретил Офигенный Ленни. Но вот основное время я провёл в гордом одиночестве, предаваясь размышлениям о собственной судьбе-злодейке. Ну и с Лиу Цзяо параллельно болтал, не без этого. Потом, правда, пальму первенства болтунов перехватил Ленни, но его я практически не слушал. Воспринимал исключительно как фоновый шум. Спрашиваете, чем при этом занимался? Да банальным самоедством! Переживал я, если хотите! Просто потому, что никогда раньше не участвовал ни в чём подобном. На первый взгляд вроде бы ничего особенного: явиться на встречу, поговорить, заключить договор. Привычная дипломатия. Ан нет! Всё портила противная сторона. Причём «противная» во всех смыслах. Ксеношок, помните? Одно дело, когда тебе противостоят представители другой расы, но всё же люди: вайгожэнь, эмирцы, да даже бретонцы! Любого можно понять и простить, какую бы экзотическую внешность ни имел собеседник. И совсем другое, когда общаться предстоит с особью иного — предельно чуждого — биологического вида. И ладно бы особью! Но тут ведь целый рой! И кого?! «Гнуса»! Понятия не имею, как в таких обстоятельствах разговор строить. Мало того, я ещё и не уверен, что сумею сохранить невозмутимость. В самый ответственный момент перекосит рожу от отвращения, и привет! И дело тут даже не в расизме… или видизме? Фиг знает, как правильно, да и не суть. Это отторжение на подсознательном уровне, просто потому, что мозг не в состоянии для самого себя уяснить разумность оппонента. Неосознанная биологическая реакция, повлиять на которую решительно невозможно. Пожалуй, и впрямь самый оптимальный вариант это беспрестанно корчить из себя высокомерную шовинистическую свинью. То бишь излучать в окружающее пространство брезгливость вкупе с презрением. И не на какой-то конкретный объект (кто сказал «флеботомин»?), а на всех вообще. Бить по площадям, хе-хе. Так хотя бы существует вероятность, что никто на свой счёт не примет. Как там у классика? Я не расист, я всех ненавижу одинаково? Ну а в моём случае лайт-версия с презрением вместо ненависти.

Так и страдал сначала всю дорогу, а потом ещё и битый час в номере, в котором Ленни оставил меня в гордом одиночестве. Я даже подумал было завалиться на койку прямо в одежде (да-да, по примеру Влада Пахомова), но всё же ограничился креслом. А там и появления парочки спецов дождался. Странно, но Ленни с разговорами за жизнь не лез, такое впечатление, что он был чем-то занят. Скорее всего, с кем-то переговаривался в режиме «чата». Или мониторил обстановку посредством специализированной софтины. Интересоваться, сами понимаете, я счёл на данный момент излишним. Да и смысла не было, поскольку Жан Дюсак сходу перенял эстафету у коллеги:

— Доброе утро, мсье Ив. Как спалось?

— Благодарю, мсье Жан, хорошо. А что?

— Простая вежливость, мсье, не более, — не разочаровал меня тот, усевшись в кресло напротив. — Ну и плавный переход к делам не столь приятным.

Ну да, точно. Контрабанда. И общение с крайне сомнительными личностями. Не то, что вчера перед сном — Лерка, дядька Митяй и почтенный батюшка. Матери с сестрой напрямую я не звонил, отец запретил. Мол, дело секретное, а бабьё языки за зубами держать не умеет. Плюс персонал родового имения, у которого тоже ушки на макушке. Шпионов никто не отменял, сын.

— Инструктаж? — страдальчески вздохнул я.

— Он самый, мсье. — Дюсак активировал общую «дополненную реальность» и вывел на дисплей объёмный план Порта, включая наш закуток с «Привалом». — Вот маршрут, изучите на всякий случай.

— Эм-м… а разве мы не в «Консоладо» с подрядчиком встречаемся? — удивился я, мазнув взглядом по извилистой линии, бравшей начало у парадного входа «Приюта» и заканчивавшейся на какой-то захудалой забегаловке в квартале близ стыковочного сектора частных перевозчиков. — «Кассийское наслаждение»? Реально?

— Хорошее место, мсье Ив, — заверил Дюсак. — Вполне подходящее для наших целей.

— Далековато только, — буркнул Ленни, на миг оторвавшись от своего наверняка важного дела.

— Вот-вот! — поддержал я телохранителя. — А «Консоладо» — вон он, под боком!

— Боюсь, мсье Ив, в данном конкретном случае против нас работают сразу два обстоятельства.

— И каких же, мсье Жан?

— Первое — «Консоладо» предназначен для серьёзных переговоров, — пояснил бретонец. — Использование же данной площадки для заключения договора на разовую доставку владельцы заведения сочтут попросту неприличным, мсье. Заметьте: не унизительным, а именно неприличным! Соответственно, путь туда нам будет заказан если не навсегда, то очень надолго.

— Хм…

— Вот если вы, мсье, задумаете организовать целую сеть постоянных маршрутов и соберёте с этой целью человек десять капитанов, то тогда да, вам с радостью предоставят возможность невозбранно обсудить все нюансы данной сделки, — развил свою мысль Дюсак. — Пока же мы просто не доросли до уровня этого уважаемого заведения, мсье Ив.

— Ну и пошли они тогда! — легкомысленно отмахнулся я. — Найдём место попроще. А второе обстоятельство?

— Наши контрагенты тоже не доросли до «Консоладо», мсье, — хладнокровно добил меня бретонец. — Плюс некие сопутствующие трудности, связанные с приёмом, если позволите так выразиться, нестандартных гостей.

— Это вы про «гнус» что ли, мсье Жан?

— Да, про флеботомина, — подтвердил тот. — Вы же понимаете, мсье, что на встречу с нами явится не весь, кхм, рой?

— Конечно! — кивнул я, припомнив размер гнезда, интегрированного в транспортник типа «Енисей». — Там их должно быть видимо-невидимо! Наверняка там счёт даже не на центнеры, а на тонны, если живым весом!

— Как вы сказали, мсье? — заинтересовался Дюсак. — Видимо-невидимо? Удивительно точная формулировка! Но к нам явится, э-э-э, малый рой, своеобразный «выносной модуль», если воспользоваться привычной технической формулировкой. И на него, как и на любое периферийное устройство, связанное с главным вычислителем по беспроводному протоколу, действуют некие ограничения. Простая логика, мсье.

— Жан хочет сказать, что чем дальше от базы, тем хуже связь, — снова вклинился Ленни. — А чем хуже связь, тем «гнус» тупее. При желании его можно завести достаточно далеко, чтобы перестал поддерживаться эффект «коллективного разума». И тогда куча «гнуса» мыслящего превратится… в гнус кусачий! Реально будет туча инопланетных мошек, прикинь, мужик?! И это ещё ладно, что на людей флеботоминский токсин слабо действует! Впрочем, это как раз тот случай, когда качество компенсируется количеством, мужик.

— Н-да… — задумался я. — Это было бы… неприятно.

— Вот поэтому и «Кассийское наслаждение», мсье Ив, — закруглился с не относящимися к делу деталями Дюсак. — Встреча состоится в приватном номере, это вот здесь, — выделил он на увеличенной схеме комнатушку. — Проходим основной зал, поднимаемся по лестнице, занимаем номер и ожидаем гостей.

— А почему не они нас? — заинтересовался я.

— Потому что мы выступим в роли принимающей стороны, мсье Ив. Если не вдаваться в подробности, это более выгодная позиция для ведения переговоров. Я вам как специалист по связям с общественностью говорю, мсье.

— Типа, они к нам на поклон припёрлись, а не мы к ним! — жизнерадостно заржал Ленни. — Офигенно же, мужик! Мы их типа нанимаем, у нас к ним основной интерес, а кланяться им. Парадокс!

— Если бы я был крутым спецом, то таких нанимателей слал лесом, — хмыкнул я. — Ведь кто-то же наверняка подумает, что если ты так унижаешься, то, может, не такой уж ты и крутой? Это же урон для репутации!

— Вы, несомненно, правы, мсье Ив, — сдержанно кивнул бретонец, — но не в нашем случае. Наниматель, прошу вас не забывать эту важную деталь, аристократ. А контрагенты… вернее, часть их — всего лишь свободные специалисты, для которых такой контракт сам по себе реклама. Причём совершенно бесплатная. Ради такого не зазорно и прогнуться под клиента. Но только слегка, мсье. Ну а их негуманоидному партнёру вообще плевать на такие условности, в его картине мира правит железная логика. Сантиментам там места просто нет.

— Это вы, мсье Жан, так намекаете, чтобы я не переборщил с высокомерием? — уточнил я.

— Нет, мужик! — опередил Ленни коллегу. — Это он почти прямым текстом говорит! Так что если совсем невмоготу станет, лучше косись на Офигенного Ленни. Лады?

— Как коситься?

— Презрительно, мужик. Ленни переживёт, — заверил тот. — И это… если накатит, ну, ты понял… тоже не стесняйся. Лучше я, чем спец.

— Какой из? — уточнил я.

На этот раз быстрее оказался бретонец:

— Негуманоидный, мсье. И вообще попробуйте абстрагироваться от флеботомина, сосредоточьтесь на его напарнике. А гнус постарайтесь воспринимать как не самый приятный, но всего лишь фон. Так всем будет проще.

Что ж, так я и предполагал. Всё-таки между разумным облаком гнуса и абстрактным человеком настолько глубокая пропасть, что прямой обмен информацией между ними вряд ли возможен. А посему должно быть некое связующее звено. Например, другой человек, только привычный и имеющий в своём распоряжении средства коммуникации с такой, прямо скажем, экзотической формой разумного существа. Или существ?.. Ладно, пофиг!

— Вот, кстати, и он, — вывел бретонец фотку в «дополненную реальность». — Знакомьтесь, мсье: Николя Анри Вось-сько-бой… ник-кофф! — с трудом выговорил Жан затейливую фамилию. — Пардон за произношение, мсье Ив.

— Хм… Воскобойников, значит, — задумчиво хмыкнул я себе под нос. — Николай Генрихович… что-то я не припоминаю такого клана. Если только какой-нибудь малочисленный род? Ли, пробей по базе.

Скрытничать по отношению к «сладкой парочке», коль уж мы на неопределённый срок обречены портить друг другу нервы, я счёл излишним. Да и Алекс с Владом на секретности не настаивали. Хотя могли и просто запамятовать о такой мелочи.

— Принято, Ван-сяньшэн, — вслух отозвался мини-гекс. — Процесс активирован… процесс завершён. В реестре кланов род с фамилией «Воскобойниковы» не значится.

— И впрямь свободный специалист, что ли? — снова хмыкнул я, машинально отметив, насколько многозначительно переглянулись мои соратники.

Судя по реакции, с кем-то из собратьев Лиу Цзяо они уже сталкивались. Ну и ладно! Тем более тогда нефиг людям лапшу на уши вешать. Пусть уж лучше знают о моих возможностях. Надо им сказать, кстати, что грузить моего «гекса» по текущим задачам не возбраняется. Только попозже, сейчас не до того. Больно уж типаж у этого «Николя Анри» занятный оказался. Тут не зазорно и подробней описать, так что извольте!

Переговорщик от контрабандистов… ладно, ладно! От честных перевозчиков, практически не переступающих грань, оказался крайне неприметным мужичком, что являлось прямым следствием из его антропометрических данных. Если бы меня попросили охарактеризовать его одним словом, я бы сказал «средний». Этакое живое воплощение усреднённости как понятия: средний рост, среднее сложение, среднестатистическая для Протектората Росс условно-славянская рожа… ну и до кучи тёмные волосы и полное отсутствие особых примет, как врождённых, так и благоприобретённых. Этакий автоматически сгенерированный персонаж игровой «виртуалки». Знаете, как бывает при первой загрузке, когда все бегунки в редакторе персонажей установлены по центру шкалы? Вот оно и есть. Прическа? В наличии. Не лысина или дрэды, как у большинства исконных обитателей космических объектов, а вполне себе шевелюра. Средняя, хе-хе. Взгляд, направленный в пустоту, чтобы, не дай бог, не встретиться глазами с собеседником. И даже возраст — вы не поверите! — средний. Лет тридцать пять где-то. Естественно, на вид. В досье, приложенное к фотке, я углубляться не стал — достаточно того, что его знает Дюсак. Ну и Влад тоже, раз согласился с рекомендацией бретонца. Единственный забавный нюанс — на изображении в «дополненной реальности» Николя красовался в офицерском кителе Флота Протектората Росс. Определил я это по цвету и форме стоячего воротника. Всё остальное было обрезано, но мне и такой мелочи хватило — зря, что ли, меня столько лет дрессировали? С прикладным аспектом униформологии (да-да, так и называется наука!) я имел дело практически каждый день. И чувствовал себя в этой области, как рыба в воде. Порою даже ощущал себя ходячей энциклопедией по официальным облачениям, принятым в разных Протекторатах. Так что не узнать флотскую форму собственной родины я попросту не мог.

— Мсье Жан? — позвал я, вдоволь налюбовавшись фото контрагента.

— Да, мсье Ив? — отозвался Дюсак.

— А вы уже имели дело с Николаем Генриховичем до сегодняшнего дня?

— Дел — нет, — мотнул головой бретонец, — но общаться приходилось, и неоднократно.

— Ну и… как впечатления? — заинтересовался я.

— Уточните, пожалуйста, вопрос, мсье.

— Как скажете, мсье Жан, — не стал я спорить со специалистом. — Вы общались конкретно с ним как личностью, или как с посредником флеботомина?

— И то, и другое, мсье.

— Ну так извольте поделиться подробностями! — одарил я бретонца тем самым взглядом, что предстояло по полной задействовать в переговорном процессе.

Исключительно тренировки ради, хе-хе.

Впрочем, Дюсак всё понял правильно:

— Что касается самого Николя, то он ничего не решает, мсье. Можно сказать, мы с ним коллеги — он тоже своеобразный специалист по связям с общественностью, только работает сразу на два фронта. Но при этом лишь выполняет указания вышестоящих начальников, поскольку не имеет права проявлять инициативу. И тем счастлив, кстати.

— Плывёт по течению? — удивлённо заломил я бровь. — Странно… мне он показался… более целеустремленным, так скажем. Хотя по фото судить трудно, согласен.

— Вы, мсье, скорее всего уже с таким типажом сталкивались, поэтому и пришли к неверному выводу. Но поверьте мне на слово, мсье Ив, Николя Анри вовсе не является «серым кардиналом» в своей команде. Хоть таковым и кажется и на первый, и на второй взгляд.

— Вот-вот, — поддакнул Ленни из своего угла. — Я, когда с ним первый раз пересёкся, тоже так подумал. Типа, мужик, с этим тихоней будь начеку и бей в рыло первым, чтобы потом не пожалеть.

— И как? Не пожалел? — не сдержал я любопытства.

— Не-а, — мотнул головой Ленни. — Но и в рыло бить не пришлось… вернее, пришлось, но не ему. Жан прав, этот Никки просто говорящая голова. «Внешнее аудиоустройство», — жестом продемонстрировал детина кавычки, в которые заключил последнее словосочетание.

— Это как?

— Очень просто, мсье, — вернулся в разговор Дюсак. — Знаете, по какому принципу строится общение флеботомина с окружающими разумными существами, и особенно теми, кто обладает личностной идентификацией?

— Да откуда мне! Потому и спрашиваю, мсье Жан.

— Странно… — задумался тот. — Получается, мсье Влад сознательно ввёл нас в заблуждение касательно ваших базовых навыков, мсье Ив?

— С фига ли… то есть, пардон муа? — возмутился я. — Если вы намекаете на моё дипломатическое прошлое, мсье Жан, то у меня и других забот хватало, кроме как изучать повадки негуманов. И особенно тех, что мне вряд ли попадутся на профессиональном пути. Тут с вайгожэнь бы разобраться! А они, смею напомнить, самые что ни на есть люди. Только другой расы и культуры. И религии. И морали. И мировоззрения…

— Я вас понял, мсье Ив, — кивнул бретонец. — Не продолжайте. В таком случае, позволю себе вкратце изложить теоретические основы.

— Извольте, мсье Жан.

— Флеботомин чисто технически нас понимает, мсье. Он же «коллективный разум», и в то же время «биологический компьютер» с несметным количеством оптических и звуковых сенсоров, каковыми, по сути, являются все особи, составляющие рой. Так что изучить язык для него не проблема, мсье Ив. Проблема донести информацию до противной стороны, то бишь до нас, людей.

— Или представителя любого другого вида, использующего вербальную коммуникацию, мужик! — вклинился Ленни. Как всегда вовремя, хе-хе. — А ещё он эмоции фигово различает.

— В общем, рой считывает аудиовизуальную информацию, — не обратил на напарника внимания Дюсак, — перерабатывает в удобный для себя вид и ретранслирует основной «вычислительной массе» в гнездо на транспортнике. Далее осуществляется формирование ответа, который и передаётся в привычной нам форме в корабельный «мозг» посредством электрических сигналов — вывести датчики или контакты в гнездо большого труда не составляет. И уже с судового компьютера текст ретранслируется в «нейр» посредника-переводчика, то есть в нашем случае ответ вкладывается в уста уважаемого Николя Анри, мсье.

— Затейливо! — впечатлился я. — И в то же время до гениальности просто. Интересно, кто же и каким образом до этого додумался?

— Гексы, мсье.

Ну да, кто бы сомневался. Где бы что бы ни стряслось в пределах нашей галактики, если хорошенько поскрести, то при желании и должном старании можно доскрестись до характерных следов суставчатых лап. Такое ощущение, что ни один значимый кипишь без «шестиногов» не обходится. Ну, за исключением наших внутренних, чисто человеческих, распрей. И то в свете последних открытий уже не уверен.

— Ну и что же вы замолчали, мсье Жан? — напомнил я о себе после несколько затянувшейся паузы. — Или история эта настолько ужасна и запутана, что сейчас не время?

— Нет, мсье, я просто с мыслями собираюсь, — отверг моё предположение бретонец. — В общем, если совсем коротко, то экспансией среди звезд флеботомины обязаны исключительно гексаподам. Сами «гнусы», как цивилизация изначально биологического типа, неспособны развить технологии, необходимые для осуществления межзвездной навигации, хоть при этом и обладают обширнейшими знаниями в области строения Вселенной. И поэтому заперты на единственной планете, которую в процессе естественной эволюции полностью преобразовали под собственные нужды. Там, по сути, от самой планеты ничего и не осталось, кроме ядра и мантии. Поверхность — одно колоссальное гнездо, в котором предельно рационально чередуются зоны компактного обитания флеботоминов и своеобразные природные «заповедники», они же «заказники» или «фермы». И биом в них обитает соответствующий, выверенный до последнего гена. Всё для поддержания жизнедеятельности разумного «роя» на комфортном для того уровне существования, мсье.

— Занятная, должно быть, картинка, — хмыкнул я.

— Не очень, мсье, — качнул головой Дюсак и вывел в «дополненную реальность» документальное подтверждение собственных слов — спутниковую фотографию посредственного качества, но содержащую вполне различимые детали. — Вот что увидели первые гексаподы, когда вышли на орбиту материнского мира флеботоминов.

— Хм… прямо шахматная доска! Или нет… — задумался я. — Ли, укрупни масштаб… спасибо. Это же москитная сетка, во!

— Да, мсье, это весьма близкая аналогия, — поддержал меня бретонец. — Чёрные линии — местные «горные хребты», которые на самом деле единое взаимосвязанное гнездо. А всё, что в ячейках — тот самый искусственный биом. Повторяющийся почти бесконечно.

— Гексы, наверное, охренели! — присвистнул я. — Или как минимум разрыв шаблонов заработали, с их-то нелюбовью к строгим линиям!

— Напротив, мсье! — заверил Жан. — Гексаподы, как это ни парадоксально, почувствовали в флеботоминах родственные души. Если термин «душа» в принципе применим к организмам типа «рой». И высадились на планету, не испытывая ни малейших сомнений. Вот только контакт не задался — «гнус», скажем так, «переработал» разведчиков и умудрился пробраться на корабль, висевший на орбите.

— И заразить его, мужик. Прикинь! — вставил свои пять копеек Ленни.

— Прямо как в дешёвом ужастике! — хмыкнул я.

— Практически, мсье. В общем, там целая эпопея случилась, гексы потеряли до десятка Ульев, и только после этого сумели установить контакт. Как говорится, пошли на принцип, не считаясь с потерями. И ещё лет пятьдесят потом флеботоминов изучали, прежде чем рассказали о них остальным.

— А я бы плюнул и свалил в туман, — поделился я собственным вариантом решения проблемы. — Тем более что «гнусы» к планете привязаны.

— Ленни тоже бы сдёрнул, мужик! — поддержал меня телохранитель.

— Хорошо, что это не вы тогда оказались контактёром, мсье, — усмехнулся на это Дюсак.

— Это почему же? — напрягся я.

Вернее, профессиональная гордость. Стрёмная штука, кстати. То, значит, меня от ксеношока колотит, то сам готов на «слабо» повестись.

— Потому что тогда бы мы не смогли нанять «Ласточку», мсье. Боюсь, без флеботомина люди из команды друг с другом не ужились бы. И даже авторитета капитана не хватило бы, чтобы удержать в едином коллективе столь противоречивые личности.

— О! Так они широко известны?! — удивился я.

— В очень узких кругах, мсье, — покачал головой Дюсак. — Но мне, к сожалению, пришлось в своё время тесно с ними пообщаться. Неповторимый, не побоюсь этого слова, экспириенс, мсье Ив. Так что не советую повторять мои ошибки. И крайне рекомендую ограничить контакты с нанятой командой. Хватит с нас Николя Анри.

— Как скажете, мсье Жан, — не стал я спорить. И наконец ухватил за хвост не дававшую покоя мысль: — Кстати, а почему кэпа на встрече не будет?

— При первом контакте его присутствие излишне, мсье. Пока что нам нужен главный менеджер. Вот он, — вывел в «дополненную реальность» очередную фотку Дюсак, — Сирил Антуан Дубофф. Юрист, бухгалтер и менеджер в одном лице, мсье Ив.

Хм… пожалуй, что-то такое я бы и подумал, если бы случайно встретил Кирилла Антоновича Дубова, скажем, в ресторации. Мужик под сорок с приятным лицом и располагающей к себе улыбкой. По-любому первостатейная сволочь, скорее всего, продавец чего-то ненужного. А тут получается, что даже не в квадрате, а в третьей степени.

— Квартирмейстер, что ли? — свёл я функционал представленного типа к одной должности.

— Он, мсье. С ним и будем в основном разговаривать.

— А за каким тогда флеботомин припрётся?!

— Я на этом настоял, мсье.

— Типа, проверка на вшивость? — дошло до меня. — Ну спасибо, господа!

— Офигенный Ленни тут не при делах! — моментально отпёрся телохран.

— Мсье Жан? — перевёл я вопросительный взгляд на спеца.

— Я хотел, чтобы контрагенты продемонстрировали товар лицом, мсье.

— И меня заодно засветить? — понимающе ухмыльнулся я. — Типа, не какая-то шелупонь, а целый аристо?

— Не без этого, мсье Ив, — и не подумал отпираться бретонец. — Надеюсь, я удовлетворил ваше любопытство?

— Не то, чтобы совсем, — протянул я, — но для первого раза сойдёт. Да и в целом вы правы, мсье Жан: не следует забивать голову излишками информации. Ибо она имеет поганое свойство замыливать глаз и зачастую не позволяет оценить собеседника адекватно.

— Я надеялся, мсье, что профессионал вашего уровня поймёт мою мотивацию.

— Не зря надеялись, мсье Жан.

— Отрадно, — кивнул Дюсак, и переключился на напарника: — Ленни, что у нас?

Хм… а забавно у него получилось, с ударением на окончании — Ленни, с истинно бретонским прононсом…

— Всё ништяк! — заверил телохранитель. — Можно выдвигаться.

— А ты хорошо посчитал?

— Нормально, Жан, я посчитал! Явимся в пределах семи-девяти минут после них.

— Пожалуй, и впрямь оптимально… — задумался вслух Дюсак. — И устроиться успеют, и не заскучают особо.

— И не обидятся, — поддакнул я.

— А вот это вряд ли, мсье Ив.

— И почему же?

— Чувства Николя нас не интересуют в принципе, мсье, а флеботомин в силу своей природы отвергает эмоциональную оценку чего бы то ни было. Эмоции иррациональны и не поддаются логическому обоснованию, — закончил мысль Жан и решительно поднялся из кресла. — Что же касается Сирила…

Ну да, я уже и сам осознал, какую глупость сморозил. Какие обидки могут быть в бизнесе? Это вам не дипломатия, господа мои, тут деньги! Понимать надо! Поэтому я жестом прервал Дюсака и в свою очередь выпростался из кресла:

— Всё, господа мои, выдвигаемся!