Её легионер

Глава третья. Манхэттэнский вальс

Остановившись в Мехико в маленьком трехзвездном отеле, Боксон первым делом перевел деньги со своей кредитной карточки «Виза» на такую же кредитную карточку, но на имя Антонио С. Рамиреса, и продолжил свои приготовления. Он закупил себе комплект одежды мексиканского производства у него не должно было быть ни одной европейской вещи. Также он приобрел армейские ботинки — обувь всегда должна быть удобной. Пришлось отказаться от привычных швейцарских часов и купить японский хронометр «Ориент».

В Иностранном Легионе искусству владения ножом обучал сержант-инструктор Аристотель Димитракис — здоровенный грек из Леванта, покинувший Бейрут из-за неминуемой смертной казни за убийство вышибалы в одном из казино. Димитракис великолепно работал ножом и правой, и левой рукой, и Боксон, упорно занимаясь, достиг высот своего учителя. Это искусство не раз помогало в жизни — в Гватемале, в Мексике, в Анголе.

В мексиканской столице Боксон ходил по спортивным магазинам и нашел себе подходящий образец — лезвие длиной четыре дюйма, крепкий пружинный механизм, резиновая рукоять удобной для пальцев формы; на первое время должно было хватить этого оружия. В том же магазине он купил компас.

Боксон изменил прическу — подстригся очень коротко, одновременно отпустил бороду. Дымчатые очки в солидной пластмассовой оправе также несколько изменили его облик; шрам на лбу удачно скрывался низко надвинутой шляпой, или кепкой — в зависимости от обстоятельств.

В книжном магазине Боксон купил хорошую карту участка границы около города Нагалес. Продавец удивился — такие карты покупали чаще всего те, кто планировал нелегально перейти границу, но зачем же этому гринго переходить границу нелегально — ведь его и так пустят в Штаты?

Когда все необходимые покупки были закончены, Боксон собрал свои документы, отчет детектива Грамона, сложил бумаги в один пакет, запечатал и отнес в контору адвоката Бархеса, поручив отправить пакет через шесть месяцев в Париж, Жан-Луи Алиньяку, если, конечно, Боксон к тому времени не заберет пакет сам.

Неделю он жил в Гвадалахаре, уже под именем Антонио Рамиреса привыкал к новому облику, растил бороду, практиковался в диалекте. Потом на рейсовом автобусе отправился на север.

Примерно за пять километров до контрольно-пропускного пункта на границе с США, Боксон свернул с дороги и, ориентируясь по компасу, пошел пешком строго на восток. Шел налегке, если не считать больших пластмассовых бутылок с водой — всего шесть литров, и нескольких кукурузных лепешек.

Через два часа повернул налево — так же строго по компасу на север. Первый привал сделал только через ещё три часа — по его подсчетам, он должен был быть уже на территории США. Расчет был верен — не успел Боксон доесть первую из лепешек, как к нему, поднимая облако песчаной пыли, подъехал джип с эмблемой штата Аризона.

— Откуда идешь, парень? — спросил полицейский, разглядев, что Боксон мало похож на нелегального мексиканского иммигранта.

— Из Мексики, офицер. Ходил бить морду одному чикано.

— Документы есть?

— Пожалуйста, офицер.

Полицейский внимательно осмотрел сработанные во Франкфурте водительские права.

— Что-то ты не очень похож на человека по фамилии Рамирес…

— Это фамилия деда. А так у нас в семье все из Ирландии.

— Так зачем, говоришь, в Мексику ходил?

— Один парень приставал к моей жене. Наверное, я сломал ему челюсть.

— И все?

— Я ж не убийца, офицер!

— А почему не по дороге идешь?

— А на дороге меня его дружки дожидаются. Всех сразу мне не одолеть.

— Заблудиться в пустыне не боишься?

— У меня хороший компас. К вечеру выйду на шоссе.

— Хорошо. Но все равно мы должны тебя обыскать.

— В заднем кармане — нож. А больше ничего опасного у меня нет.

Полицейские профессионально быстро обшарили вещи Боксона, повертели в руках нож и, возвращая его хозяину, предложили подвезти до шоссе. Боксон не отказался.

Вечером, поужинав в баре при автобусной станции, он купил билет на первый же рейс до Сан-Антонио, штат Техас.

В Сан-Антонио получил по кредитной карточке несколько сотен долларов. Пару дней затратил на изучение города, чтобы при случае какой-нибудь подробностью подтвердить свое происхождение из этих мест.

Из Сан-Антонио поехал в Эль-Пасо, где большинство населения испаноязычные американцы, латинос. В первом же баре заговорил по-испански и узнал адрес оружейного магазина, где хозяин — свой парень, из Мексики. В магазине выбрал привычный «Смит-Вессон-66», но на этот раз из почерненной стали. Купив также наплечную кобуру и пачку патронов, спросил у хозяина:

— Мне нужен пистолет с глушителем. У вас есть такой?

— Глушитель — это незаконно…

— Я слышал об этом, но заплачу наличными. А ещё мне нужна винтовка М-14 с оптическим прицелом и тоже с глушителем. И патроны. Заплачу наличными. Чек мне не нужен.

Мексиканец внимательно посмотрел на странного покупателя — типичный англосакс, но прекрасно говорящий по-испански, да ещё и на мексиканском диалекте.

— У вас есть документы, сеньор? — спросил продавец.

— Пожалуйста! — Боксон протянул водительские права, уже прошедшие проверку на границе.

— Что-то непохожи вы на мексиканца…

— Я знавал одного чернокожего по имени Иван. Он тоже не был похож на русского.

— Хорошее оружие стоит дорого, сеньор… — задумчиво произнес продавец.

— Я не сомневаюсь в этом, — согласился Боксон и положил на прилавок пачку долларов.

На автобусной станции он купил билет до Далласа. В спортивной сумке вместо клюшек для гольфа лежали разобранная винтовка М-14 и два семизарядных пистолета «Кольт» 45-го калибра; к оружию прилагались глушители и патроны. Продавец предложил заодно некоторые пиротехнические изделия, применяемые на армейских маневрах, и Боксон не отказался.

В Далласе он купил темно-серый костюм, черные рубашки и черные галстуки — не следует привлекать в себе внимание яркой одеждой; обувь подобрал на мягкой резиновой подошве — для бесшумности шагов. На железнодорожном вокзале взял билет до Нью-Йорка.

В камере хранения нью-йоркского вокзала он оставил сумку с оружием, взяв с собой только револьвер «Смит-Вессон». На такси он доехал к отелю «Аресибо», что в центре пуэрто-риканского квартала; персонал отеля, больше похожего на общежитие для беженцев, по-английски говорил плохо, а горничные вообще знали только кубинский диалект испанского.

Боксон занял единственный номер, по местным стандартам — категория «люкс», с отдельным душем и даже телевизором, но без телефона.

К отелю примыкал небольшой ресторанчик с таким же названием «Аресибо». Боксон быстро договорился с сеньором Рикардо Аррента владельцем ресторана, и получил разрешение оставлять свой автомобиль во дворе, под присмотром сторожа — за разумную плату.

В фирме, сдающей автомобили напрокат, выбрал себе темно-синий «бьюик», заплатив за две недели вперед.

На этом «бьюике», забрав из камеры хранения сумку с оружием, Боксон уехал на целый день в безлюдный район за сто миль от Нью-Йорка, в горы Киттатини. Там провел испытания и пристрелку оружия — менял позы, расстояния, скорострельность; движущимися мишенями служили жестяные банки из-под пива, которые он пускал плыть по лесному ручью. Винтовка ему понравилась — эта система не зря состояла на вооружении армии США.

Пистолеты «кольт» с прикрепленными глушителями все же тяжеловаты, но мощность 45-го калибра компенсирует все их недостатки. Естественно, Боксон проводил все испытания в перчатках — он почти не снимал их от самой Мексики — даже за обедом; к перчаткам привык и уже не замечал их. Привыкать к бороде и очкам необходимости не было — в Африке часто не до бритья, а солнце сияет гораздо ярче.

Немного отдохнув после загородной прогулки, Боксон полночи катался по Нью-Йорку — осваивался на незнакомых улицах и изучал театр своих действий.

Он нисколько не удивился появившемуся чувству симпатии к этому городу — захотелось пожить в Нью-Йорке подольше; «Большое Яблоко» принимает любого — и любого признает своим.

Под утро, у дверей отеля, возвращавшегося Боксона остановили три юных кабальеро. Один щелкнул пружинным ножом:

— Давай деньги, быстро!

— Наконец-то! — воскликнул Боксон, вынув из нагрудного кармана свернутые десять однодолларовых купюр, и протянул их вперед.

В сумраке свернутые в тугую пачку деньги выглядели чересчур привлекательно, поэтому к ним протянулись сразу три руки. Воспользовавшись секундным отвлечением внимания, Боксон сделал шаг назад, и достал револьвер:

— Замрите!

Грабители озадаченно уставились на оружие.

— Возьмите эту десятку, — сказал Боксон, — и найдите мне к завтрашнему дню хорошего шофера. Есть такой на примете?

— Я — шофер, — ответил тот, что достал нож и забрал деньги.

— Покажи водительские права.

— Прав у меня нет.

— Тогда найдите того, у кого такие права есть. Мне нужен настоящий шофер, а не угонщик. Платить буду хорошо.

— Хорошо — это сколько? — поинтересовался другой налетчик.

— Полсотни долларов в день — в первую неделю, сотню в день — во вторую и последующие. Короче — в час дня буду сидеть здесь, в ресторане. Если найдется шофер — пусть приходит.

— Хорошо, сеньор, мы поговорим с парнями…

…В час дня к сидящему в ресторане «Аресибо» Боксону подошел молодой пуэрториканец.

— Я — шофер. Вот мое водительское удостоверение.

— Присаживайся. Кофе будешь? — спросил Боксон.

— Лучше пиво.

— Мне нужен трезвый шофер.

— Тогда — кока-колу.

Боксон рассмотрел удостоверение.

— Значит, ты — Диего Нуэрра?

— Да, сеньор.

— Я — капитан Антонио Рамирес. Лишних вопросов не люблю. Также не люблю, когда не отвечают на мои вопросы.

— Я понял, сеньор Рамирес.

— Вот ключи от машины. Мой «бьюик» ты знаешь.

— Знаю…

— Для начала покатаемся по городу. Свози-ка меня в Маленькую Италию.

Они сели в машину, и как только тронулись, Боксон спросил:

— Кто главный в вашем квартале?

— Не знаю, сеньор Рамирес…

— Не ври, Диего! За те деньги, которые я предложил шоферу, ко мне бы с утра прибежала половина Бронкса. А пришел один ты. Значит, всем остальным приходить запретили, а босс послал тебя посмотреть, что за дурак разбрасывается деньгами. К тому же ты оставил на руке золотой перстень безработные из вашего квартала золото не носят. Кто тебя послал, Диего?

— Я не могу назвать его так сразу…

— Уже не надо! Лучше покажи, где ты живешь — мне все равно скоро понадобится шофер.

— В Литтл-Италию не поедем?

— Нет. Кстати, где мне найти хорошего угонщика автомобилей?

— Лучший — это я. Я живу вон в том доме, на третьем этаже, где окно открыто. А вам что-то надо угнать?

— Через неделю. Не ищи меня, я найду тебя сам. Кроме тебя, кто ещё хорошо водит машину?

— Мой брат Альфонсо. Он живет с нами, если меня не будет, то нанимайте его — не подведет.

— Спасибо, Диего. А боссу расскажи все, как есть и передай от меня: капитан Рамирес из Вальпараисо просит не беспокоиться, он здесь по личному делу. Рули к «Аресибо», вот твои полсотни за потраченное время.

В отсутствие Боксона его скромный багаж в отеле кто-то успел просмотреть — слишком уж эффектно Боксон заявил о себе этой ночью; на обыск отреагировал усмешкой — иного и не ожидал. Пока все шло по плану.

Оставив пустую сумку в отеле «Аресибо», никого не предупредив, он в тот же день переехал в скромный мотель «Небраска» — на западной окраине Нью-Йорка, почти за городом; там зарегистрировался под именем Эндрю Джексона из Денвера, штат Колорадо.

Вечером направил свой «бьюик» на Манхэттэн — по адресу Эндрю Прайса. По дороге завернул на вокзал и взял из хранящейся там сумки «кольт» с глушителем. Все шло по плану, и Боксон не позволял себе роскоши волнения.

Бывший наемник Эндрю Стивенсон Прайс в оружейный бизнес попал случайно и неожиданно для себя. Из ангольской заварухи 76-го года он вывез в Штаты пять новеньких итальянских пистолетов «беретта», и очень удачно продал их каким-то радикалам из Сальвадора; революционеры заказали ещё одну партию, но по ценам ниже, чем в оружейном магазине; платили наличными. Прайс немедленно вспомнил о швейцарце Гуго Шнайдере, с которым однажды пьянствовал в одном из военных лагерей УНИТА — Шнайдер приезжал продавать подержанные югославские минометы с комплектом боеприпасов. Швейцарец согласился на первую сделку, Прайс получил свои комиссионные. Помощь делу сальвадорской революции оказалась весьма прибыльным предприятием, и Эндрю Прайс вскоре сделался главным, а потом и единственным торговым агентом фирмы Шнайдера в этой маленькой пылающей стране. Но, когда в дело вошел синдикат Джулиано Джамбетта и китайское сообщество Гарри Ло, Прайс оказался обыкновенным экспедитором. После же смерти Гуго Шнайдера и перехода европейского филиала оружейной монополии неизвестно в чьи руки, Эндрю Прайс, хоть и ухвативший свою долю от общего пирога, обнаружил себя совершенно не у дел.

Отлично понимая, что попытка конкурировать с синдикатом приведет к обязательной в таких случаях гибели, он не решался организовать свой подпольный бизнес, но и заниматься каким-либо легальным делом тоже не спешил, ибо точно знал: мелкий частный бизнес — добровольная каторга. К тому же, ухваченная доля была достаточно велика, чтобы не бросаться в первую подвернувшуюся аферу. Так что пока Эндрю Прайс сидел целыми днями в кегельбане и ждал серьёзного поручения от синдиката; в том, что такое поручение рано или поздно появится, он не сомневался.

Накануне Прайс беседовал в клубе «Кайман» с самим Серджио Брунелли, и консультант семьи Джамбетта пообещал в ближайшее время новую сделку, где Прайс будет ответственным за приемку партии нового товара — китайского автоматического оружия.

Из клуба «Кайман», в котором Прайса ничего не интересовало танцульки, да и только, — Эндрю направился в свой любимый кегельбан. У входа его окликнули:

— Мистер Прайс?

Он обернулся и не сразу узнал окликнувшего.

— Простите, вы ко мне?

— К тебе, Энди, к тебе. Похоже, ты меня не узнал…

Боксон снял очки, и тогда Прайс вспомнил:

— Не может быть! Капитан Боксон!

— Тише, Энди, не привлекай внимания посторонних. Пойдем ко мне в машину, поговорим.

— Капитан, зайдем лучше в бар, выпьем чего-нибудь…

— Энди, я настаиваю — садись в мою машину, — тихо повторил Боксон и, приподняв висевший через руку плащ, показал пистолет с глушителем.

— Хорошо, капитан, не стреляй, что случилось? — так же тихо ответил утративший веселость Прайс, усаживаясь на предложенное переднее сиденье «бьюика»; Боксон сел сзади и заблокировал все двери.

— Что случилось, капитан? — снова спросил Прайс.

Боксон опустил стекло у своей двери.

— Видишь красную банку у той стены?

— Вижу.

Стук затвора пистолета слился с хлопком заглушенного выстрела, жестяная банка из-под кока-колы подпрыгнула и покатилась по пустому тротуару.

— Энди, ты осознаешь чрезвычайность нашей встречи?

— Хорошо, капитан, я слушаю…

— Я задам тебе несколько вопросов. Если ты откажешься отвечать, то сначала прострелю тебе колено. Ты мне веришь?

— Да, капитан.

— Начнем, — Боксон включил портативный диктофон. — Скажи мне, Энди, чем вы так разозлили корсиканцев?

— Каких корсиканцев? — удивился Прайс.

— Энди, я работаю на французскую разведку. Из Марселя в Нью-Йорк прибыла целый батальон «чистильщиков». Сегодня начнется резня. Ты — в списке. Если хочешь уцелеть, расскажи мне о своих делах в Марселе…

Эндрю Прайс начал неуверенно, но предельно точно поставленные вопросы помогли ему настроиться на тему беседы и отвечал он примерно час.

— Что ж, Энди, вопросов у меня больше нет, — сказал наконец Боксон.

— Капитан, ты помнишь Анголу, семь лет назад? — спросил Прайс.

— Я все помню, Энди. Именно поэтому ты останешься жить. Сам понимаешь, если твои друзья узнают о нашем разговоре, точнее, о твоей говорильне, то ты не добежишь до полицейского участка. Так что, если меня утопят в Гудзоне, ты будешь тонуть рядом. Делай ноги из этого города, Энди. И не сообщай никому о нашей дружеской беседе… Я понятно излагаю?

— Заметано, капитан.

— Я надеюсь на твою сообразительность, Эндрю Стивенсон Прайс. Не забудь через пару месяцев вернуться с хорошей легендой, иначе сразу попадешь под подозрение. Ступай!

— Счастливой охоты, капитан!

— И тебе удачи, Энди! Пока!

Как только Прайс вышел из «бьюика», первым его желанием было бежать к телефону и предупредить боссов. Но, немедленно вспомнив о последствиях этого шага, он предпочел просто пойти в бар и напиться. Последний раз в этом городе.

…Проследив, как бывший наемник Прайс скрылся за дверями кегельбана, Боксон поехал в клуб «Кайман».

Клуб «Кайман», расположенный на задворках Пятой авеню, был любимым местом развлечения пятидесятилетнего Серджио Брунелли, нью-йоркского адвоката, консультанта преступного клана Джамбетта. Клуб работал преимущественно ночью, днем закрывался для уборки и открывался далеко за полдень; кроме расположенности в людном месте, что обеспечивало постоянный приток посетителей, в клубе имелись и другие достоинства, главное из которых — много уютных комнат вне общего зала. В комнатах можно было без помех встречаться с деловыми или сексуальными партнерами, или просто жить некоторое время — крепкие парни из охраны обеспечивали должный порядок и соблюдение конфиденциальности.

Как рассказал Прайс, в клубе «Кайман» Брунелли встречался со своей любовницей — восемнадцатилетней блондинкой по имени Кэролайн, приехавшей полгода назад из деревенской глуши штата Южная Каролина завоевывать Нью-Йорк, и прямо с автобусной станции угодившей в притоны Литтл-Италии, где её Брунелли и подобрал. Адвокат соблюдал закон и не пользовался услугами несовершеннолетних.

Боксон появился в клубе «Кайман» ближе к утру, когда все уже устали и персонал, и посетители, но музыка в зале по-прежнему грохотала и в полумраке публика продолжала танцевать. Как и следовало ожидать, среди танцующих, а также у стойки бара Брунелли не было — в этот час он, как правило, уединялся в одной из верхних комнат с Кэролайн.

У входа в коридор с комнатами постоянно дежурил охранник, никогда не покидавший свой пост. Поэтому в баре Боксон сразу же познакомился с сильно раскрашенной дамой неопределенного возраста, назвавшей себя Бетси. Он представился как Антонио Гонсалес.

— Обожаю мексиканцев! — заявила Бетси, и Боксон поддержал её стремление к дружбе, предложив отдохнуть где-нибудь в тишине.

— Если у тебя есть монеты, красавчик, то не надо никуда ходить — в клубе «Кайман» найдутся уютные гнездышки! — поведала Бетси, и польщенный кавалер сказал, что отдых в уютном гнездышке с такой очаровательной леди, как она — мечта всей его нелегкой трудовой жизни в диких прериях штата Нью-Мексико.

Они поднялись наверх, к дверям — «Служебные помещения», и Боксон заплатил охраннику определенную сумму за ключ от комнаты.

— Подожди минутку, киска, — сказал Боксон, когда он и Бетси зашли в это «уютное гнездышко». — Я кое-что попрошу у хранителя ключей, а ты пока приготовься. И не зажигай свет.

Свои слова он сопроводил крепким тисканьем её начавшего дрябнуть тела, так что Бетси была на грани счастья. Боксон в темноте прикрепил к «кольту» глушитель и шагнул в грохочущий музыкой сумрак коридора.

Он бесшумно прошел по пустому коридору к комнате № 17, выстрелил в замок. Пуля 45-го калибра вышибла замок внутрь номера, было слышно, как звякнули обломки падающих на ковер деталей. Боксон шагнул в комнату, направив яркий луч карманного фонаря на кровать.

— Мистер Брунелли, вы здесь? — спросил он, закрывая ногой дверь.

— Какого черта!.. — возмущенно ответил лежащий на кровати мужчина, а Боксон уже знал, что не ошибся — именно Серджио Брунелли был перед ним, детектив Грамон сделал в свое время качественные фотографии.

Боксон выстрелил адвокату в голову, выбитый из черепа мозг плеснулся на подушку, скатившаяся с кровати блондинка завизжала, сдуру метнулась к двери и лбом налетела на затянутый в перчатку кулак.

Стараясь не наступить в темноте на беззвучно рухнувшую Кэролайн, Боксон вынул из пиджака Брунелли бумажник, потом осторожно выглянул в коридор. Было по-прежнему пусто, на внезапные женские крики в номерах охрана привычно не реагировала.

Спрятав пистолет под пиджак, Боксон пошел к выходу.

— Забыл купить шампанское! — весело сказал он охраннику на лестнице. Тот молча кивнул.

Он вышел из клуба, сразу же сел в «бьюик», и проскочив один квартал по прямой, начал петлять по улицам. Убедившись, что никакой погони или слежки нет, направился к мотелю «Небраска»; через несколько минут затормозил возле кафе, над которым светилась ажурная неоновая надпись: «Парижские круассаны — круглосуточно». В кафе купил пакет круассанов и кока-колу, расплатившись деньгами из бумажника Брунелли, доехал до мотеля «Небраска», по дороге выбросил опустошенный бумажник покойного адвоката, и устроил себе поздний ужин, не выходя из машины.

В комнате мотеля почистил пистолет и глушитель, и укладываясь спать, тихо сказал сам себе:

— Черт меня побери, я сделал это!

Семидесятипятилетний дон Карло Джамбетта слушал рассказ своего сына Джулиано о смерти Брунелли с глубочайшим вниманием. Потом медленно закурил контрабандную «гавану» и спросил:

— Джулиано, у тебя есть враги?

— Отец, врагов нет только у мертвых!

— А кто был врагом нашего друга Брунелли?

— Мы многим перешли дорогу, отец, но мы им не по зубам. У Серджио забрали бумажник, это мог быть простой грабитель…

— Сынок, Брунелли получил пулю в голову, а его девка осталась цела! Сказка с ограблением удобна для копов, а ты вспомни всех своих врагов…

— Эта кукла, что провела киллера наверх, говорила, что он из штата Нью-Мексико…

— Значит, он вовсе не оттуда!

— Само собой, но он иногда говорил с испанским акцентом и вставлял испанские слова…

— Латинос?

— Он не был похож на латиноса.

— Ерунда, за Рио-Гранде живут не только индейцы и мулаты.

— Мы работаем во всех странах южнее Рио-Гранде, отец. Имеем контакты даже на Кубе.

— А в Европе? Испания, Португалия?

— Там — тоже.

— Перебери всех за год. Где ты нажил смертельного врага?

— В Европе, между прочим, мы не оставили живых врагов…

— Вспоминай всех, сынок. Я не хочу идти за твоим гробом.

— Все в порядке, отец. Я поберегусь.

— Хорошо, что ты не сказал: «Ситуация под контролем»…

— Отец, так говорят только агенты ФБР…

…Специальный агент ФБР Джон Блэншард тоже не считал, что ситуация под контролем — за почтенной семьей Джамбетта он наблюдал уже не первый год, так что никаких иллюзий относительно криминальных нравов у него не существовало. Ознакомившись с протоколами расследования дела об убийстве Серджио Брунелли, и отметив, что все как всегда — никто ничего не видел, не слышал, не знает, и потерпевший был добропорядочным гражданином, специальный агент тоже пришел к выводу: адвокат Брунелли — не последняя жертва.

Профессионализм преступника был очевиден, а в столкновении с профессиональным киллером расследование крайне редко приносит быстрый успех. Прежде всего необходимо знать причину убийства, а это-то как раз является величайшей тайной, и только случайность или ошибка исполнителя может вывести на заказчиков. Да и то не всегда дело дойдет до жюри присяжных.

Джона Блэншарда также заинтересовал испанский акцент в речи киллера. Киллер не был похож на латиноса — но аргентинец или чилиец не похож на жителя Коста-Рико. А Брунелли был консультантом Джулиано Джамбетта, торгующего оружием по всей Латинской Америке. Скорее всего, удар нанесен именно оттуда. Но информации было ничтожно мало и оставалось только надеяться на пресловутую случайность. Блэншард предположил, что следующим объектом будет Джулиано Джамбетта.

…Джулиано Джамбетта осознавал возникшую для него опасность. Но с опасностью была связана вся его жизнь, начиная с детства, когда из-за гангстерских войн отец месяцами не появлялся дома, и пару раз среди ночи приходилось срочно собираться и уезжать в другой город. Потом опасность стала конкретной — ФБР, полиция, конкуренты… Использование наемных убийц — обычное дело, и если уж убивают президентов, то даже самого влиятельного босса спасает вовсе не охрана, а уважение к нему.

Обычно Джулиано Джамбетта имел в личной охране только одного человека, и этот же телохранитель был его шофером. После смерти Брунелли Джулиано взял к себе ещё двух парней, но в первый же час это показалось ему слишком неудобным. Бизнес Джамбетта был сопряжен с постоянными разъездами, а таскать за собой трех человек оказалось непривычно, и лишь понимание необходимости заставило Джулиано не отказаться от усиленной охраны.

…Эндрю Прайс, услышавший в утренних новостях про смерть Серджио Брунелли, бросился в банк снимать со счета деньги. После этого он помчался на своем синем «кадиллаке» прочь из Нью-Йорка, наметив конечной остановкой Тихоокеанское побережье. Предсказанная капитаном Боксоном резня началась, и Прайс, рассказавший так много интересного про бизнес семьи Джамбетта, не мог даже надеяться на пощаду с любой из сторон.

…Боксон сжег в пепельнице пленку с рассказом Эндрю Прайса. Прайс не предупредил Серджио Брунелли, следовательно, он будет молчать и дальше.

В газетах смерть адвоката освещалась широко, с фотографиями трясущейся от страха Бетси и пытавшейся закрыть лицо Кэролайн. Дирекция клуба «Кайман» вещала о трагической случайности и принятых мерах; полиция событие официально никак не комментировала, но между собой полицейские не скрывали радости — покойный Брунелли при жизни изрядно потрепал нервы многим детективам.

Ещё до обеда, отдохнувший после бессонной ночи Боксон поехал в Литтл-Италию. Днем Джулиано Джамбетта должен был посетить спортивный зал об этом говорилось в докладе Дидье Грамона, это же подтвердил Энди Прайс. Смерть консультанта — это не повод для отмены тренировки; как и все гангстеры, младший Джамбетта не страдал излишней сентиментальностью.

По пути Боксон побывал в парикмахерской, где ему сбрили бороду и умелым макияжем скрыли незагорелую из-за бороды часть лица. В спортивном магазине купил боксерский халат, кроссовки, ещё кое-что из спортивной одежды и сумку, чтобы сложить все приобретенное.

В спортзал попал по одноразовому билету, в раздевалке переоделся, незаметно спрятал в оба кармана халата пистолеты с прикрепленными глушителями, для удобства внутри карманов пришлось прорезать отверстия. До приезда объекта укрылся в одной из кабинок туалета.

Джулиано Джамбетта приехал в спортзал вовремя — волнения дня требовали разрядк; своих телохранителей в тренажерный зал не потащил — парни остались в небольшом холле у входа; для надежности один из них заглянул в главные помещения, но подозрительного бородатого типа не заметил.

Одетый в белоснежный спортивный костюм, Джулиано Джамбетта шел из раздевалки по коридору; навстречу ему, держа руки в карманах длинного боксерского халата, шел широко улыбающийся загорелый мужчина.

— Как дела, мистер Джамбетта? — весело спросил Боксон.

— Все о'кей! — итальянец ответил не задумываясь, и вспомнить, видел ли он этого боксера когда-либо раньше, не успел — полы халата вдруг поднялись вверх, легко захлопали заглушенные выстрелы и три пули 45-го калибра пробили грудь гангстера — Джулиано упал уже мертвым. Боксон быстро вернулся в туалет и оттуда бросил в коридор связку из трех взрывпакетов и вслед за ними — две дымовые шашки. Лучше всего, конечно, вместо взрывпакетов бросить пару боевых гранат, но осколки от них запросто пробили бы тонкие гипсокартонные перегородки и могли пострадать люди. В коридоре громыхнул взрыв, повалили клубы дыма, и Боксон, сопровождаемый паническим звоном пожарной сигнализации, побежал к выходу.

— Парни, там вашего босса ранили! — крикнул он бегущим навстречу ошалевшим телохранителям. — Бегите скорей!

Телохранители, выдергивая из-под пиджаков оружие, затопали дальше по задымленному коридору, а Боксон крикнул растерявшемуся швейцару:

— Звони 911, я сейчас позову шофера! — и выбежал на улицу. Вслед ему грохнул ещё один взрыв — в туалете взорвалась дополнительная связка взрывпакетов, и заработала третья дымовая шашка.

Шофер младшего Джамбетта и случайные прохожие с любопытством смотрели на здание, в котором только что прогремели два взрыва, и Боксон не решился их отвлекать. Неспешным шагом он подошел к своему «бьюику», сел за руль, завел мотор и плавно набрал скорость.

Телохранители какое-то время метались по залу среди испуганных людей, и только потом сообразили, что надо перекрыть все выходы.

Боксон быстро попетлял по улицам Манхэттэна, переехал по мосту в Бронкс, в глухом переулке переоделся в обычную одежду, разобрал пистолеты и разбросал детали по сторонам.

Он поехал на юг, в Вашингтон. В большом городе всегда можно найти убежище для одного человека.

Дон Карло Джамбетта шел за гробом своего сына демонстративно открыто он даже отказался от бронежилета. Экстренное совещание криминальных боссов Нью-Йорка не прояснило обстановку — причины удара по семье дона Карло были малопонятны; претензий к семье Джамбетта никто из боссов не имел, что они и подтвердили лично. На всякий случай друзья посоветовали дону Карло временно спрятаться, или, как говаривали во времена великих гангстерских войн, «залечь на тюфяки». Дон Карло отказался.

— Мы должны поймать хоть одного киллера, и тогда он расскажет нам все. Уверен, они не остановятся и постараются добраться до кого-нибудь из нас. Если мы спрячемся — киллер не появится, некого будет допрашивать. К тому же, у нас бизнес. На тюфяках хорошо отдыхать, но хорошо работать на них могут только проститутки…

Теперь телохранители не оставляли без своей опеки мужчин семьи Джамбетта ни на минуту; особняк дона Карло превратился в маленькую крепость; женщин и детей вывезли из Нью-Йорка. Семья затаилась в ожидании атаки.

Одновременно с этим развернул работу новый консультант семьи — адвокат Майкл Марченти, сын сицилийца, абсолютно верный и очень неглупый человек.

Прежде всего, были составлены два фоторобота — в том, что Серджио Брунелли и Джулиано Джамбетта убиты разными киллерами, никто не сомневался — уложить за сутки двух крупных мафиози одному человеку не под силу, да и приметы убийц не совпадали, и пули оказались от разных пистолетов. К делу подключились несколько способных частных детективов, по криминальным каналам шел опрос всех, кто хоть когда-то был связан с профессиональными наемными убийцами; профессионализм исполнения в обоих случаях признавался высококлассным.

Сыщиков очень заинтересовал испанский акцент киллера в клубе «Кайман». Были сделаны соответствующие запросы боссам латиноамериканских кварталов. От пуэрториканцев пришел ответ: очень похожий человек несколько дней жил в отеле «Аресибо», записался как Антонио Рамирес из Эль-Пасо, штат Техас. Немедленно в этот город выехала группа розыска, приступившая к проверке на причастность к убийству всех невероятно многочисленных Антонио Рамиресов, хотя Майкл Марченти сразу назвал это дело безнадежным — какой дурак, приехав совершать убийство, будет указывать в регистрационной книге отеля свое настоящее имя? Но оставалась надежда на темно-синий «бьюик-скайхок», номер которого был записан у приглядывавшего за ним ночного сторожа ресторана «Аресибо».

По номеру машины люди Марченти вышли на прокатную фирму, где им показали этот автомобиль, пригнанный работником фирмы из Филадельфии оставленную на одной из центральных улиц машину подобрала местная полиция.

Комната отеля «Аресибо», в которой жил бородатый Антонио Рамирес, была тщательнейшим образом осмотрена, но ни одного отпечатка пальцев Рамиреса так и не нашлось. Детективы заговорили о киллере международного класса.

Работники отеля вспоминали о мексиканском диалекте постояльца; криминальным боссам Мексики поступил запрос. Ответ был очень интригующим: Джулиано Джамбетта и Серджио Брунелли со своим синдикатом основательно потрепали хорошо налаженный оружейный бизнес нескольких уважаемых людей, поэтому в Мексике известие о стрельбе в Нью-Йорке восприняли с воодушевлением.

А когда вспомнили, что лицо второго киллера было по южному загорелым, то даже сам дон Карло начал склоняться к версии мексиканского следа. Но Майкл Марченти напомнил:

— В Техасе и Нью-Мексико все чиканос говорят с мексиканским акцентом. Может быть, киллеры учили испанский в этих штатах?

Попытались проверить людей, хорошо знавших привычки Серджио Брунелли и Джулиано Джамбетта. Но на первом месте в списке подозреваемых оказались агенты ФБР — Майкл Марченти никогда не обманывал сам себя — ведь это так глупо, а контроль ФБР за уважаемыми семьями традиционно непрерывен! Но, конечно, перебрали многие имена. Отсутствие в городе Эндрю Прайса объяснили просто — парня давно вывели из дела, да и не один он отсутствовал в то лето в Нью-Йорке.

Агент ФБР Джон Блэншард и детективы из отдела по расследованию убийств вели свой розыск не торопясь, точнее, они его совсем не вели — того доступа к информации, который был у мафии, государственные учреждения не имели, поэтому дальше обычных формальностей дела об убийствах Серджио Брунелли и Джулиано Джамбетта не продвинулись.

Во всей этой напряженной работе прошел почти месяц, когда всем стало окончательно ясно, что, как пишут в газетах, «расследование зашло в тупик».

Нанятые Майклом Марченти детективы признались в невозможности найти ещё что-либо существенное.

Нью-йоркские полицейские переключились на другие дела, не столь громкие, но не менее важные — Нью-Йорк есть Нью-Йорк.

Агент ФБР Джон Блэншард продолжил свою незаметную работу по сбору информации о криминальной семье Джамбетта.

В великий город Нью-Йорк пришла осень.

Добравшись до Вашингтона на рейсовом автобусе, Боксон в первый же вечер познакомился с Джейн Паттерсон, официанткой из придорожного бара. Представился ей как Эндрю Джексон, шофер из Денвера, штат Колорадо, получивший небольшое наследство и приехавший в Вашингтон начинать новую жизнь. В разговоре Боксон упомянул службу в 82-й воздушно-десантной дивизии.

На следующий вечер он поселился в маленькой квартирке Джейн. Чтобы убить время, починил все, что требовало ремонта; наведя порядок, начал просто прогуливаться по городу, изображая поиск работы и рассматривая достопримечательности федерального округа Колумбия.

Регулярно читал газеты; некрологи на Серджио Брунелли и Джулиано Джамбетта отослал в письме на парижский адрес Жаклин Шнайдер.

Когда же запланированный месяц отдыха закончился, написал печатными буквами прощальную записку Джейн, бывшей в тот день на работе, на всякий случай смоченной в водке тряпицей протер все предметы, на которых могли остаться отпечатки его пальцев и, уходя, оставил поверх записки скромное бриллиантовое кольцо от фирмы «Романофф».

По пути к автостанции купил заранее присмотренный светло-русый парик из длинных натуральных волос; в нью-йоркскую автопрокатную фирму пришел уже в новом облике — с роскошной, до плеч шевелюрой, и, опять же — в крупных, в толстой оправе, дымчатых очках.

Из предложенных автомобилей он выбрал белый «понтиак» с тонированными стеклами; поселился в неприметном мотеле «Звездный дождь»; место окраинное, тихое, но недалеко проходила оживленная улица, и до Манхэттена добираться сравнительно быстро, и так же быстро можно покинуть Нью-Йорк.

Отдохнув с дороги, посетил китайский ресторан «Счастливое столетие». Здесь, согласно докладу Грамона, в центре Чайна-тауна, в этом самом здании держал свою штаб-квартиру скромный коммерсант из Гонконга, один из руководителей китайской мафии, поставщик недорогого и низкокачественного оружия уважаемый господин Гарри Ло.

Боксон давно понял, почему погиб Дидье Грамон — детектив слишком увлекся наблюдениями в китайском квартале и был немедленно замечен. Гарри Ло получил сообщение о чрезмерно любопытном европейце и на всякий случай приказал его убить: мало ли что у этого европейца на уме?

Не так давно Эндрю Прайс не заметил следящего за ним Грамона. Джамбетта и Брунелли вроде бы тоже ничего не заметили, хотя, возможно, они приняли частного детектива за обычного агента ФБР — федеральное ведомство ещё со времен директора Гувера своим вниманием не оставляло уважаемые криминальные семьи ни на один день; постоянный контроль — обычное дело, ещё не повод для беспокойства.

В китайском же квартале Грамон оказался белой вороной; Боксон учел этот урок и определил, что в Чайна-тауне нельзя находиться ни одной лишней минуты.

Главный вопрос — как добраться до Гарри Ло, а потом уйти от трупа живым и невредимым, он ещё не решил.

Будущий пассажир катафалка Гарри Ло был классическим представителем китайских тайных обществ — неприметен в поведении, скромен в запросах; для самоуважения ему было вполне достаточно огромной тайной власти.

Сам Гарри с семьёй жил в квартире над рестораном «Счастливое столетие»; в служебных помещениях ресторана проводил встречи с нужными людьми, руководил бизнесом; необходимые поездки по Нью-Йорку китаец совершал в сопровождении охраны на двух лимузинах; в авиаперелеты всегда брал с собой трех человек.

Боксон неторопливо отобедал в «Счастливом столетии» и отметил бессмысленность штурма — шансов выйти живым из логова у киллера не имелось.

Остались улицы. В Чайна-тауне — невозможно, европеец здесь — чужак, вызывающий подозрение; расстрелять Гарри Ло у входа в дом, может быть, и получится, но уйти не позволят — будут ловить всем кварталом, как крысу.

Взрыв заложенной мины или снаряд базуки, как способ выполнения контракта, Боксон отверг ещё на стадии общего планирования — слишком велика вероятность погубить совершенно посторонних людей и не достичь главной цели.

Работать пистолетом тоже практически невозможно — охрана у Гарри Ло многочисленна и преданна, парни просто закроют босса своими телами.

Оставалась винтовка с её телескопическим прицелом, мощными патронами и должной дальнобойностью.

Сведенный в точку диапазон возможных вариантов оставлял ещё два нерешенных вопроса: где и когда?

В докладе Грамона было зафиксировано только две поездки Гарри Ло по Нью-Йорку — в аэропорт Ла Гвардия и в одно из отделений малоизвестного провинциального банка; большего узнать детектив не успел. В обоих случаях сам Гарри Ло и его охрана ехали на двух «линкольнах»; китайский босс всегда садился в первую машину.

Убивать китайца в аэропорту чересчур рискованно — слишком много полиции и прочих служб безопасности. Да и когда его ждать в аэропорту?

Боксон проехал от ресторана «Счастливое столетие» до банка, в полном соответствии с маршрутом из доклада Грамона. Потом, оставив «понтиак» у тротуара, прошел большую часть пути пешком, по обеим сторонам улицы; в Чайна-таун, конечно же, не заходил.

Дидье Грамон проследил машину китайца во вторник; Боксон, поставив свой «понтиак» в одном из переулков, начал наблюдение в четверг. В пятницу два «линкольна» проехали по улице, и он, держась на значительном расстоянии, проводил лимузины до банка; оставив машину за углом, зашел в банк.

У столика с бланками он старательно заполнял какую-то анкету, когда мимо него, в сопровождении трех телохранителей и с небольшим алюминиевым кейсом в руке, к выходу прошел сам Гарри Ло.

«Вероятно, в банк под видом ресторанной выручки сдаются наличные, полученные от продажи оружия» — подумав так, Боксон немедленно прогнал эту мысль: «Чушь, зачем для такой мелочи ездить в банк самому боссу, достаточно послать кого-нибудь помладше чином!»

Гарри Ло уселся в первый «линкольн» и двухлимузинный эскорт проехал в сторону Чайна-тауна.

Боксон ещё полтора часа прогуливался вокруг банка, заходил в соседние дома, из машины наблюдал за прохожими. Схема предстоящей акции вырисовывалась очень смутно.

Ему было знакомо это ощущение: разрабатывая свои боевые операции, он иногда также чувствовал себя перед стеной, и тогда приступал к поиску решения или со стороны противника, или от невозможного. Решение данной проблемы существует, его надо только найти — в этом Боксон был уверен.

Подготовка акции заняла ещё неделю; пришлось много поездить по городу, затратить немало денег; самое главное — подтвердилось предположение о регулярности поездок китайца в банк: Боксон наблюдал за двумя «линкольнами» во вторник и пятницу, в одни и те же часы.

Рано утром очередного вторника Боксон в длинноволосом парике, в зеркальных очках и с приклеенным в углу рта кусочком лейкопластыря, приехал в пуэрто-риканский квартал к дому Диего Нуэрры.

— Мне нужен Альфонсо Нуэрра, — на великолепном мексиканском диалекте спросил Боксон открывшего дверь смуглого парня.

— Это я, — парень смотрел настороженно.

— Говорят, ты хорошо водишь машину. Это правда?

— Да, а что?

— Есть серьезное дело. Пять тысяч долларов. Две тысячи сейчас, Боксон достал из кармана две пачки денег, — остальное — после работы. Управимся до обеда.

Альфонсо смотрел на деньги, как завороженный. Пять тысяч долларов это целый год ежедневная порция героина. А если героин брать оптом?.. Он не мог отказать.

— Я согласен, сеньор.

— Поехали, я расскажу.

В Чайна-тауне он указал Альфонсо на два «линкольна», припаркованых у ресторана «Счастливое столетие».

— Через час эти «линкольны» проедут мимо тебя. Твоя задача — догнать их и врезаться в первую машину. Причем въехать в неё так, чтобы она не могла двигаться дальше. После этого бросай «понтиак» и беги. Путь отхода я тебе сейчас покажу.

Они ещё поездили по переулкам, Боксон объяснял, Альфонсо внимательно слушал.

Поставив «понтиак» на исходную позицию в переулке, Боксон скотчем прикрепил к переднему сиденью фото-таймер с большими красными цифрами.

— Как видишь, провода никуда не прицеплены, — объяснил он пуэрториканцу. — Это просто таймер, но когда кто-нибудь заглянет в машину, он должен подумать, что это бомба с часовым механизмом.

— Все понятно, сеньор.

— Путь отхода запомнил?

— Да, сеньор.

— Вот твои две тысячи баксов, остальные три я завезу тебе домой после работы. Если работу не сделаешь — лучше умри сам. Запомни: никому ни слова — или умрешь медленно и страшно. Спросят, где взял деньги — скажешь, что вырвал сумочку на улице у какой-то девки. Все понял?

— Да, сеньор, — Альфонсо старался не выдавать своего волнения, но, похоже, до него только сейчас стало доходить, в какую передрягу он вляпался.

— Повторяю: никому ничего не рассказывай, иначе не проживешь и суток. Удачи тебе, Альфонсо Нуэрра!

Боксон спешным шагом прошел квартал, сел в заранее оставленный на парковке взятый напрокат белый «плимут», заехал во двор высокого дома, в машине надел куртку с надписью на спине «Антенная служба», вынул из багажника сумку с торчащими из неё алюминиевыми трубками, зашел в подъезд. Он поднялся на верхний этаж, достал из сумки инструменты, взломал слабенький замок у чердачной двери и выбрался на крышу.

На крыше расставил у барьера алюминиевые трубки; собрал винтовку. Позиция была прекрасной — улица простреливалась на пять кварталов.

Через двадцать минут увидел два серебристых «линкольна»; из переулка вслед за ними вывернул «понтиак» с Альфонсо, очень быстро догнал, начал обходить слева по средней линии, потом резко взял вправо и ударился в двери первого лимузина. От удара «линкольн» боком вынесло на тротуар, «понтиак» же развернуло и он встал поперек улицы; скрип тормозов и отчаянное гудение клаксонов долетели даже до Боксона.

Он вскинул винтовку и в оптический прицел увидел, как Альфонсо выскочил из «понтиака» и побежал именно в том направлении, которое было предписано.

Боксон чуть повел винтовкой влево, и перекрестье прицела остановилось на двери поврежденного «линкольна».

…Когда черный «понтиак» ударился в левый бок лимузина, Гарри Ло улыбнулся. Он давно ждал что-либо подобное — любые иллюзии после гибели Серджио Брунелли и Джулиано Джамбетта отсутствовали — следующим должен быть он. «Интересно, что они хотят сделать сейчас?» — подумал китаец.

Парни из охраны не решились стрелять посреди людной улицы вслед убегающему шоферу «понтиака», но двое побежали вслед за ним. Охрана из второго «линкольна» высыпала на дорогу и окружила машину с боссом.

— Господин Ло, в «понтиаке» часовая бомба! — голос у телохранителя был испуганный, и по его лицу было видно, что парню хочется бежать от этого места со всех ног.

Гарри Ло открыл дверь «линкольна» и поставил ногу на тротуар. Телохранители сгрудились около двери, закрывая собой драгоценное тело.

…Когда-то давно, ещё в Иностранном Легионе, инструктор Иоганн Штюбинг, воспитанник гитлерюгенд и бывший снайпер фольксштурма говорил сержанту Боксону:

— Чарли, только отличный стрелок может двигать винтовку вслед за движущейся целью. Ты — просто хороший стрелок, поэтому не гонись за мишенью, а опереди её — пусть цель сама войдет в твой прицел…

…Он выждал, пока Гарри Ло выйдет из лимузина, сделает первый шаг к другому «линкольну». Его тело ещё не вошло в перекрестье прицела, когда Боксон начал стрелять.

Первым упал парень из охраны — пуля расколола ему череп, и в образовавшейся пустоте фигура китайского босса стала идеальной мишенью.

В магазине винтовки М-14 двадцать патронов, и Боксон раз за разом нажимал на спусковой крючок.

Труп Гарри Ло свалился на асфальт у дверей лимузина, — одна пуля попала в голову, ещё одна — в спину; несколько пуль достались заметавшимся вокруг босса телохранителям.

Боксон не считал, сколько сделал выстрелов. Просто остановился и, срывая куртку с надпись «Антенная служба», побежал к чердачной двери.

Торопливо спустился вниз, неспешно вышел из подъезда, сел в «плимут»; со стороны улицы донеслись звуки полицейской сирены; Боксон завел мотор, и дворами, по заранее проверенному маршруту выехал на другую оживленную улицу. По дороге снял парик, отклеил от лица пластырь, через три квартала остановил «плимут» около метро, спустился в подземку, проехал на поезде несколько перегонов. Здесь, у станции, его ждал зеленый «форд». Боксон направил «форд» на север, в сторону Бостона.

В пригороде Нью-Йорка остановился у почты, купил конверт, вложил в него три тысячи долларов, попросил телефонистку печатными буквами написать адрес Альфонсо Нуэрра.

В Бостоне оставил «форд» на одной из центральных улиц; бросил конверт с деньгами в почтовый ящик; на железнодорожном вокзале купил билет до Лос-Анджелеса. Потом приобрел в привокзальном магазине сумку и разные мелкие предметы в дорогу. Путь предстоял долгий, поэтому в книжном магазине он выбрал себе толстый сборник полицейских романов. Перед тем, как выйти на перрон к поезду, разрядил и выбросил в мусорную урну миниатюрную, но по-боевому мощную гранату. В поезде поужинал и лег спать.

Последний пункт контракта был выполнен.

Узнав о смерти Гарри Ло, Майкл Марченти лично приехал в Чайна-таун. В соответствии с распоряжением гонконгского руководства, обязанности босса временно исполнял его бывший помощник Роберт Лим, выпускник факультета истории Монреальского университета.

После приличествующих моменту слов соболезнования Марченти предложил перейти к делу; Лим согласился — бизнес прежде всего.

— Мистер Лим, — начал Марченти, — у меня имеются некоторые основания считать, что смерть уважаемого господина Ло и случившиеся более месяца назад трагические события в семье Джамбетта связаны между собой.

— Несомненно, мистер Марченти. Покойный господин Ло и уважаемая семья Джамбетта вели совместный крупный бизнес. Надеюсь, ваши люди сумели выяснить что-либо за прошедшее время?

— Абсолютно ничего существенного, мистер Лим.

— А что имеется несущественного?

— Группа привлеченных детективов составила доклад. Мы приготовили вам копию. Проверьте данные по вашим каналам.

— Я с благодарностью принимаю вашу помощь, мистер Марченти.

— Мы делаем с вами одно дело, мистер Лим, не стоит благодарности. От себя добавлю: мы зашли в тупик в расследовании этого происшествия. По нашим сведениям, полиция и ФБР знает об этих убийствах ещё меньше нашего. Мы попытались что-либо выяснить у латинос, но никто ничего не знает. Надеюсь, вам повезет больше.

— Я тоже на это надеюсь…

…Эндрю Прайс услышал о смерти Гарри Ло по телевизору в баре «Бавария», что в вечно дождливом Сиэтле. Прайс почувствовал, как похолодели руки.

— Фроляйн, налейте мне водки! — попросил он. И перед тем, как опрокинуть в себя рюмку, очень тихо сказал:

— Твоё здоровье, Лаки Чак!..

Прайс вернулся в Нью-Йорк через неделю, рассказывал всем, что путешествовал по штатам: «Представить себе не мог, что наша страна такая красивая!..»

…Альфонсо Нуэрра получил по почте конверт с тремя тысячами долларов. Случайно деньги увидел старший брат Диего, и Альфонсо под большим секретом рассказал ему правду. Вечером нюхнувший кокаина Диего со смехом рассказал всю историю боссу квартала, а босс, даже не раздумывая, позвонил в Чайна-таун. Там внимательно выслушали, снизили запрашиваемую сумму вчетверо, объяснили бессмысленность торга и записали продиктованный адрес. Через четырнадцать часов Альфонсо Нуэрра сошел с ума от пыток в подвале прачечного заведения «Эндрю Ченг и сыновья». Потом ему перерезали горло.

…Агент ФБР Джон Блэншард тоже составил для своего руководства доклад, в котором высказал предположение, что серия убийств крупных подпольных торговцев оружием связана с появлением на оружейном рынке новой организации, стремящейся к быстрому расширению своего сектора любым путем. Руководство сочло предположение не лишенным интереса и распорядилось продолжить оперативную работу.

…Официантка Джейн Паттерсон никогда ничего не слыхала о Гарри Ло. Подаренное Боксоном бриллиантовое кольцо она стала носить на левой руке.

…Через пару дней Роберт Лим позвонил своему школьному приятелю, агенту ФБР Джону Блэншарду и попросил о встрече.

— Я должен буду поставить свое начальство в известность, — уклончиво ответил Блэншард.

— Я понимаю, Джон, докладывай. Но мне нужно поговорить с тобой.

Они встретились во французском ресторанчике, и Лим протянул Блэншарду папку с бумагами.

— Здесь все, что мы накопали про убийства Серджио Брунелли, Джулиано Джамбетта и Гарри Ло. Меня интересует твое мнение. Само собой, можешь эти данные сообщить своему начальству.

Блэншард работал над подаренными сведениями сутки. Потом, естественно, с санкции руководства, снова встретился с Лимом.

— Роберт, если я скажу тебе, что дело почти безнадежно, это не будет для тебя новостью.

— Майкл Марченти говорил то же самое…

— Эти три сиятельных трупа при жизни нажили себе столько смертельных врагов, что на перебор всей картотеки не хватит и десяти лет. Прямых доказательств нет, но я считаю, что во всех трех случаях действовал один и тот же киллер. У кого найдется столько денег, чтобы нанять одного специалиста для выполнения такого заказа? Где найти специалиста, который возьмется за такой заказ? Винтовку десять лет назад продали какому-то частному лицу в Атланте, так что проследить её последующие блуждания практически невозможно. Единственная реальная зацепка — мексиканский акцент, который не скроешь никаким париком. В прокатных фирмах киллер получал автомобили по двум водительским удостоверениям — на Антонио Рамиреса и Эндрю Джексона. Где ему их сделали? Ни один изготовитель фальшивых документов не сдаст своего клиента, иначе просто не доживет до утра. Семья Джамбетта уже объявила премию за голову киллера — где результат? Для элементарной проверки всех версий даже у вас нет ни времени, ни денег. Остается надеяться на случайность.

— Ты обратил внимание, киллер всегда был в перчатках…

— Да, возможно, его пальцы зарегистрированы в наших архивах, но по фотографии никого опознать не удалось. Впрочем, как всегда…

— А что Интерпол?

— Интерпол только рад всему случившемуся, хотя бы на время нелегальный поток китайского оружия притормозился. Да, мы обращались в Интерпол. Киллер с такими приметами там не числится. Да и какие это приметы, сплошной грим.

— Дело будет закрыто?

— Нет, конечно, но оно зависнет. Навсегда.

— Мы все-таки ещё попробуем поискать. Старик Джамбетта ещё не отменил премию…

— Что ж, претендентов на этот «Оскар» будет немало! Кстати, Лим, меня терзает вопрос: какого черта Гарри Ло, как последний фраер, каждый вторник и каждую пятницу в один и тот же час ездил в банк?

— Господин Ло отвозил в банк выручку ресторана…

— Не смеши меня, Лим! Боссы не возят выручку ресторана в банк, да ещё на двух лимузинах!

— Это — единственное объяснение…

— Ну хорошо, не будем продолжать…

…Роберт Лим вспомнил о Дидье Грамоне не сразу, не было прямой связи с Брунелли и Джамбетта. Запрос, отправленный в китайскую общину Парижа, вызвал некоторые розыскные действия на берегах Сены. Ответ в Нью-Йорк пришел через несколько дней: Дидье Грамон раньше работал в полиции, потом держал маленькое сыскное бюро со штатом из двух человек — сам Грамон и секретарша. Выяснить причины поездки Грамона в Нью-Йорк не удалось, с последним клиентом детектив встречался вне офиса, секретарша помнит только, что по телефону с Грамоном всегда говорил мужчина. Над последним делом покойный детектив работал месяц, причем почти все время провел в Америке. Аванс получил наличными, никаких бумаг не сохранилось, скорее всего, их и не было.

…Из Гонконга в Чайна-таун приехал новый босс. Роберт Лим доложил о проделанной работе, нареканий за безрезультатность не получил, чем был удивлен. Новый босс с первого же дня начал проверку системы сбыта оружия утвержденная Центральным Комитетом программа «четырех модернизаций» не могла останавливаться ни на день, и для притока валюты необходимы надежность и постоянство.

Новый босс теперь тоже ездил в банк два раза в неделю, но теперь уже по разным дням, и в разные часы. В банке, в кабинете вице-президента, босс разговаривал по телефону с Пекином: куратор из ЦК компартии Китая требовал отчет о реализации товара не реже одного раза в пять дней. Банковский телефон вряд ли прослушивался людьми ФБР, и поэтому был очень удобен для передачи оперативной информации.

Но уничтожение штаба подпольного оружейного синдиката Ло-Джамбетта получило закономерные последствия — мелкие розничные дилеры разбегались, как тараканы. На неуправляемый сегмент оружейного рынка стремительно прорвались новые структуры.

Боксон без помех перешел мексиканскую границу возле Тихуаны, на рейсовых автобусах добрался до Мехико. В конторе адвоката Бархеса забрал пакет со своими документами, купил на автобусной станции билет до Кампече. По пути, на одной из остановок, зашел в крестьянскую хижину и собственноручно сжег в печи доклад Дидье Грамона, проследив, чтобы не осталось ни одного неиспепеленного клочка бумаги. Хозяйке очага дал десять долларов — она была почти счастлива от щедрости этого придурковатого гринго.

Ещё неделю он загорал на пляжах полуострова Юкатан, с группой туристов посетил развалины городов древних майя; изредка возникающее желание прогуляться по памятным местам в Гватемалу отметал как уже неинтересное.

…Он вернулся в Париж в октябре, а до того побывал в Женеве, получил в банке деньги и по дороге купил себе новый автомобиль — белый «бьюик-ривера».

Сюзанна в кафе «Виолетта» отдала Боксону почту, её друг Филиппо с завистью смотрел на новенький американский автомобиль; в почте же ничего интересного не было.

— Как поживает мадемуазель Кольери? — спросила Сюзанна.

— Не знаю, Сюзи, — ответил Боксон, — я не видел её почти три месяца.

— Вы поссорились?! — Сюзанна обрадовалась возможности насладиться очередной сплетней.

— Нет, но я не решаюсь встретиться с ней — я так долго не давал о себе знать…

— Чарли, да ты бесчувственный чурбан, если так терзаешь влюбленную женщину! Звони ей немедленно, телефон у тебя за спиной!

Он послушно набрал номер и продиктовал автоответчику:

— Мадемуазель Кольери, бывший лейтенант Иностранного Легиона Чарльз Боксон просит вашего разрешения на аудиенцию в любое удобное для вас время.

— Чарли, — снова спросила Сюзанна, — а она что, ни разу тебе не звонила? Ведь у тебя тоже автоответчик.

— Я ещё не добрался до своей квартиры…

— Да уж, Чарли, ты сменил не только машину, но и разум!

Потом он позвонил Жаклин Шнайдер.

— Приезжайте сейчас, Боксон, я буду вас ждать, — сказала она.

Консьержка снова сидела у двери, но на этот раз уже по-осеннему тепло одетая. Дверь квартиры открыла незнакомая женщина, видимо, горничная.

— Рада вас видеть, Боксон! — Жаклин Шнайдер была как всегда элегантна.

Он вручил даме купленный по дороге букет роз и спросил:

— Вы получали мои письма?

— Да, конечно. А что вы сделали с Эндрю Прайсом?

— Старина Энди внезапно исчез. Его судьба мне неизвестна. Поэтому я выполнил только три четверти контракта. Следовательно, с вас ещё только пятьсот тысяч франков.

— Но вы не выполнили весь контракт…

— Подозреваю, что Эндрю Прайса мне не отыскать даже за всю мою жизнь. Я даже не уверен, что он жив. Во всяком случае, у меня нет о нем никаких известий.

— Предпочитаете наличные, или выписать чек?

— Наличные, разумеется, лучше всего фунты стерлингов.

— Они будут только завтра.

— Хорошо, хотя я не убежден, что в свете последних событий смогу дожить до завтра.

— Почему у вас такое мрачное настроение?

— Потому что я вроде бы не совершил никаких ошибок, но ведь и Дидье Грамон думал так же. Оставим эту грустную тему. В котором часу мне завтра приехать?

— Ближе к полудню.

— До свидания, мадам Шнайдер!

— До завтра, Боксон!

…Он приехал к своему дому, в квартире сел в кресло-качалку, закурил доминиканскую сигару и включил телефонный автоответчик.

Голос Катрин появился где-то в середине кассеты.

— Чарли, я прилетела из Японии. Там так здорово! А тебя нет. Наверное, у тебя контракт. Позвони мне, я жду!

Потом был ещё один её звонок.

— Чарли, опять тебя нет. Жаль, я соскучилась по тебе.

…Катрин Кольери позвонила Боксону поздно вечером.

— Чарли, ты живой! Ты не ранен?

— В этот раз я не был на войне…

— Приезжай сейчас же в студию, я начинаю делать новую программу!..

…Они ужинали в маленьком ресторанчике рядом с площадью Трокадеро.

— Где ты был, Чарли?

— В Мексике. Оттуда прогулялся в Гватемалу.

— Ну и как?

— Сельва, индейцы, мертвые города майя, надежда на второе пришествие Христа…

— А зачем ты туда ходил? Если не секрет, конечно.

— Не секрет. В Латинской Америке традиционно очень напряженная ситуация, много партизанских групп. Я освежил в памяти особенности этого театра военных действий. Возможно, мне придется там воевать. Перспективное направление.

— Ты говоришь ужасные вещи, Чарли…

— Да, план боевой операции — не псалом Давида.

— У тебя какая-то озабоченность в голосе, Чарли. Ты со мной и одновременно где-то ещё…

— Я только с тобой, Катрин. К сожалению, у меня сегодня ещё есть дела. Я отвезу тебя домой…

…В студии Алиньяка Боксон подробно изложил на бумаге события последних месяцев. Подписался, немного подумал, начал писать завещание. Потом остановился, недописанное завещание сжег в пепельнице, остальные бумаги запечатал в конверт, на конверте отметил: «Вскрыть в случае моей смерти», поставил подпись.

Вскоре вернулся Алиньяк в сопровождении богемной публики; начались бесконечные разговоры о творчестве, социальной справедливости и проблемах человека в век научно-технического прогресса; Боксону это быстро надоело, а когда какой-то щуплый борец за социальное равенство (его отец владел в Нормандии сетью рыбоконсервных заводов) пустил по кругу сигарету с марихуаной, стало совсем скучно…

…Утром он заехал к своему адвокату, оставил у него конверт, договорился о действиях на случай непредвиденных обстоятельств.

— Прежний вариант завещания оставляем в силе? — спросил адвокат.

— Да, мэтр. Новых наследников у меня не появилось.

В квартире Жаклин Шнайдер, кроме хозяйки, Боксон увидел мужчину, похожего на сотрудника службы безопасности президента республики — широкие плечи, хороший костюм, малозаметность.

— Господин Боксон, — начала Жаклин Шнайлер, — с вами хотел бы поговорить один мой знакомый…

— Курт Хаузер, — представился мужчина.

— Вы тоже швейцарец? — спросил Боксон.

— Да, из Цюриха.

— Тогда позвольте мне сначала закончить мои дела с мадам Шнайдер, а потом мы переговорим с вами на улице. Мадам Шнайдер, вы приготовили мои деньги?

— Я бы хотел сначала переговорить с вами, господин Боксон… вмешался Хаузер.

— Я не буду вести никаких переговоров, пока не получу мой гонорар, Боксон знал, что в подобных ситуациях себя следует вести именно так предельно независимо и с достоинством.

— Ну, хорошо. Вот ваши деньги за убийство Серджио Брунелли, Джулиано Джамбетта и Гарри Ло, — сказала Жаклин Шнайдер, и указала на лежащий на столе кейс.

— Я никого не убивал, и не знаю, о чем вы говорите, — ответил Боксон, перекладывая пачки банкнот в свой кейс.

— Но вы брали контракт на убийство и выполнили его! — настаивала Шнайдер.

— Я не брал никакого контракта на убийство, мадам Шнайдер, вы меня с кем-то путаете, — в голосе Боксона прямо-таки гремело удивление. — Господин Хаузер, вы хотели со мной о чем-то поговорить? Пойдемте на улицу, поговорим в моей машине…

— Я бы хотел переговорить с вами здесь… — попытался упорствовать швейцарец.

— Нет, я буду говорить с вами только на улице. По крайней мере сегодня, — с улыбкой Боксон.

— Я принимаю ваши условия, — Хаузер тоже улыбнулся. — Вы сообразительный человек, Боксон, это внушает оптимизм.

Они вышли из дома и сели в «бьюик-ривера».

— Позвольте взглянуть на ваши документы, — попросил Боксон.

— Пожалуйста! — Хаузер достал из кармана швейцарский паспорт.

— Ваш картон чертовски похож на настоящий, — заметил Боксон, внимательно просмотрев все страницы и возвращая документ.

— Я тоже так думаю, — кивнул Хаузер.

— О чем вы хотели меня спросить?

— Скажите, Боксон, что произошло в Анголе семь лет тому назад?

— Вообще-то там тогда была война. Вас интересует хроника событий?

— Нет, мне любопытно узнать, чем вы обязаны Прайсу, если сохранили ему жизнь?

Боксон ответил, даже не задумываясь:

— Эндрю Прайс уехал в неизвестном направлении. Я не смог его отыскать в разумный срок.

— Ну и черт с ним! Даже если вы его предупредили, а, видимо, так оно и было, Прайс выбыл из игры навсегда. Откровенно говоря, я с самого начала подозревал, что за это дело вы взялись ради его спасения.

— И что же дальше? — Боксон не скрыл в вопросе иронический тон.

— Я предлагаю вам дальнейшее сотрудничество.

— В какой сфере?

— Выполнение аналогичных контрактов…

— Не получится, Хаузер. Свои контракты я выбираю сам, но без должных подробностей осознанный выбор контракта невозможен. Подробности же вы мне в качестве ознакомительной информации излагать не будете — в случае моего отказа моя осведомленность становится опасной. Замкнутый порочный круг!

— Не думаю! Я предлагаю вам получать регулярную зарплату и время от времени выполнять мои задания.

— А вот здесь, Хаузер, и кроется различие между диким гусем и гусем домашним. Дикий гусь сам выбирает свой путь, а у домашнего путь один — на кухню. Нас, наемных солдат, называют «дикие гуси»…

— Я это знаю, Боксон. Но вы уже выполнили одно задание, деваться вам некуда. Карло Джамбетта, а также люди из Чайна-тауна будут очень рады, если им сообщат, что Антонио Рамирес, из-за которого оружейный синдикат похоронил свое высшее руководство, и Чарльз Боксон — одно лицо…

— Не глупите, Хаузер! Меня возьмут живым, и через полчаса после начала допроса вы весь остаток жизни проведете под постоянной охраной полиции. Несчастная мадам Шнайдер! Представьте, как гангстеры будут тащить её по лестнице, стараясь, чтобы она больнее ударялась о ступени!

— У вас больное воображение, Боксон…

— У меня реалистичное воображение, Хаузер! Похоже, что вы нуждаетесь в моих услугах, поэтому расскажите для начала, кого вы представляете.

— Так сразу и рассказать… — Хаузер задумчиво улыбнулся. — Пожалуй, можно — ни мне, ни вам из этого дела уже просто так не выйти.

— Вам, Хаузер — не знаю, но я могу сделать шаг в любую сторону. Если сомневаетесь во мне, а вы должны во мне сомневаться — лучше промолчите. Сейчас вы ещё имеете шанс не связываться со мной — но после первых трех фраз пути к отступлению не будет. У вас найдется человек, способный меня убить и молчать об этом?

— А зачем мне вас убивать? — удивление Хаузера казалось искренним.

— Для сохранения секретности, ибо, как говорят в Баварии: «что знают двое, то знает и свинья»…

— Найти наркомана, дать ему пистолет — что может быть проще…

— Правильно, Хаузер, но для акции в Нью-Йорке вы пригласили именно меня, а не абстрактного наркомана.

— Мы? Кто это «мы»? Я вас не приглашал.

— Перестаньте, Хаузер! Мне отвалили полтораста тысяч баксов за три трупа — неужели я поверю, что это было сделано в память о Гуго Шнайдере, мир его праху!

— У вас есть другая версия?

— Вы не мафия, так как у мафии есть свои киллеры. Вы — не из-за «железного занавеса», там за эту работу такие деньги не платят — восточнее Эльбы человека ценят дешевле пистолетного патрона. Предполагаю, что вы представляете промышленную группу, которой парни из Нью-Йорка стали поперек горла. Возможно, вы — из оружейной промышленности, так как массовый выброс дешевого китайского товара лишил вас определенной части доходов от подпольного распространения вашей продукции — ведь криминальный мир тоже является вашим клиентом, хотя и через сложные фильтры посредников. Вам понадобилась криминальная операция, а к людям из криминального мира вы обратиться не рискнули — и правильно сделали, криминальные связи чересчур запутанны при полном отсутствии уверенности в конфиденциальности заказа, стукач на стукаче! Вообще-то правды о вас я не знаю, и все, что я сейчас сказал, может оказаться бредом. Жизнь — сложная штука!..

Хаузер отвел взгляд от лица Боксона и стал внимательно смотреть вдоль улицы. «Хорошо, что я не рассказал об этом человеке старикам из консорциума, — подумал он. — Боксон будет моим личным контактом — он же военный теоретик, стратег!» И сказал вслух:

— Боксон, вы определили все чертовски точно. Я представляю консорциум европейских оружейных фирм. Каких именно — уточнять не будем, они вам и так известны. В консорциуме я возглавляю специальную группу по нелегальной конкуренции: промышленный шпионаж, контршпионаж, секретные фонды и так далее. Синдикат Ло-Джамбетта нанес серьёзный ущерб нашему консорциуму. После смерти Гуго Шнайдера его сестра нашла меня, уж не знаю как, и она предложила ударить по синдикату. Для такой акции необходим надежный человек, мадам Шнайдер предложила вашу кандидатуру. Некоторую часть денег выдал консорциум. Но первым кандидатом был Дидье Грамон, земля ему пухом! Он провел большую подготовительную работу…

— Вне всякого сомнения!

— Да, но Грамон слишком увлекся и засветился. К счастью, остался подробный отчет. Кстати, после этого случая я отменил практику любой письменной отчетности в подобных операциях…

— Разумно!..

— Вы блестяще завершили акцию, Боксон. Насколько мы знаем, следствие приостановилось.

— Мне повезло…

— Пожалуй… Теперь мое предложение. Я предлагаю вам пост моего заместителя по планированию и осуществлению специальных операций.

— Что вы называете «специальными операциями»? Опять завалить какого-нибудь мафиози?

— Не исключено! Я хочу, чтобы в распоряжении консорциума была боевая группа быстрого реагирования. И командиром этой группы будете вы. С соответствующим вознаграждением.

— Хаузер! Я ведь вам уже объяснил разницу между диким гусем и домашним. Домашние гуси, конечно, Рим спасли, но я предпочитаю остаться диким…

— Я допускал такой ответ. Тогда я предлагаю вам пост начальника оперативного отдела в моей группе. Вы будете только разрабатывать операции. Осуществлять их будут другие.

— Первое: мне не по душе такая работа, Хаузер. Второе: рано или поздно найдется предатель и сдаст всех с потрохами. Мой вам совет — не увлекайтесь этой темой! Это может очень плохо кончиться…

— А вам не надоело бродить по Африке, каждую минуту ожидая пулю из «калашникова»?

— Поверьте, Хаузер, иногда бродить по Парижу опаснее, чем по Африке…

— Я слышал, что в Гватемале вы несколько месяцев были так называемым «городским партизаном», и неплохо изучили теорию и практику терроризма. Я предлагаю вам пост консультанта по вопросам безопасности консорциума.

— А что, Хаузер, у вас уже не стало своих специалистов по этим вопросам? Вы пытаетесь завлечь меня в свой штат, а я даже у императора Бокассы был вне штата. Может быть, опустим занавес над этой скорбной сценой и поговорим о чем-нибудь веселом?..

— Например?

— Например, о несчастной мадам Шнайдер. Я все ещё не верю, что ею двигала исключительно месть. Кстати, что слышно о полицейском расследовании убийства бедного Гуго?

— А разве мэтр Турвиль не сообщал вам о закрытии дела?

— Мне интересны подробности, в газетах проскочили какие-то усеченно-невнятные сообщения…

— Убийца был обнаружен и убит в перестрелке с полицией при задержании. Его вина доказана множеством улик.

— Против меня тоже было множество улик…

— Обнаружились какие-то неопровержимые доказательства. Мне тоже неизвестны подробности. Дело закрыто, и никто не хочет о нем говорить, что действительно настораживает. Но вы зря не верите в мстительность Жаклин Шнайдер. Брат значил для неё очень много.

— Похоже, вы тоже попали под её обаяние…

— Вероятно, — голос Хаузера постепенно стал почти монотонным, бесцветным. — Знаете, Боксон, я буду обращаться к вам за консультациями. Даже если мы об этом не договорились.

— Обращаться-то вы, конечно, можете. Но результат я вам не гарантирую.

— До свидания, господин Боксон!..

— Всего доброго, господин Хаузер!..

…Вечером, докладывая руководству консорциума о беседе с Боксоном, Хаузер сказал:

— Этот человек отказался от всех моих предложений, хотя, как мне известно, никаких других контрактов у него сейчас нет. Тем не менее, я считаю необходимым продолжить сотрудничество с ним — он не только прекрасный практик диверсионных операций, но он ещё и отличный стратег. Предлагаю предельно засекретить этот контакт и никогда не упоминать его как документировано, так и устно.

Руководство с предложением согласилось.

…Примерно в тот же час Боксон и Катрин Кольери ужинали в кафе «Виолетта». Сюзанна чуть не лопалась от гордости, а её друг Филиппо был совершенно ошарашен возможностями Боксона, и в голове итальянца завертелись шальные мысли об Иностранном Легионе.

— Чарли, я давно не была в твоей пещере, — сказала Катрин.

— И что же делать? — изобразил озадаченность Боксон.

— Думаю, тебе следует пригласить меня в гости.

— Откровенно говоря, я тоже так думаю, но врожденная застенчивость заставляет меня молчать…

— Ну, тогда хоть подмигни!

— Может быть, мне лучше тебя поцеловать?..