Её семья

Глава 13

Настя села на стул и тихо прошептала:

— Какое счастье, что с тобой всё в порядке.

— У неудачников тоже есть ангелы-хранители, только у них крылья из задницы растут. — Марго откинулась на подушку и искоса глянула на широко улыбающуюся племянницу. — И чему это ты так радуешься, а?

— Тому, что ты ругаться начала. — Настя чуть склонилась и прижалась щекой к прохладной ладони любимой тёти. — Мне за эту ночь столько дурных мыслей в голову пришло, что я прям не знала, с какой глупости день начать, пока дядюшка не позвонил.

— Да, это я вчера, конечно, дала стране угля. Мелкого, но много. Братья где?

— С врачами общаются, сейчас будут.

Не успела Настя произнести фразу, как дверь в палату отворилась и показались Дамир и Рашид. Они подошли к постели и замерли, внимательно рассматривая сестру.

— Ну? Чего уставились? Вот так всю жизнь, Настюш, станут молча как двое из ларца одинаковы с лица и молча глазками буравят. А между тем, доктора, у меня высокочастотное мандраже и рёбра по периметру ломает.

— Если ты ещё раз своей головой ступеньку какую найдёшь, я лично тебя укокошу! — спокойно проговорил Рашид, облокотившись на спинку кровати.

Марго подняла брови, удивлённо похлопала ресницами и повернула голову к племяннице:

— Только что была произнесена самая длинная фраза, сказанная моим братцем лично для меня!

— А я помогу! Так в нос получишь, что никакой перекиси не хватит! — дополнил брата Дамир.

— Темнота! — с улыбкой протянула Маргарита и поправила простыню на коленях. — Я ж в больнице, а тут с перекисью водорода любое кровавое месиво можно превратить в пенную вечеринку.

Кайтуковы одновременно вздохнули и замолчали, с нежностью глядя на младшую сестру.

— Родителям скажете, что всё уже позади, просто обморок — душно в зале было, Ларину и Пашку успокоить — я плохо на каблуках хожу. — Марго тут же начала командовать по своему обыкновению. — Адмиру, конечно, придётся сказать правду, но тоже без страшилок.

— Адмир уже был сегодня, поговорил с врачами, взял документы и успел подать заявление о причинении тебе телесных повреждений. А твой сотряс относится к средней степени тяжести. Так что ты у нас нынче жертва, — пожал плечами Дамир.

— А эта придурошная где?

— Пока в психо-неврологии закрыли, до острого психоза ты бабу довела. — Рашид усмехнулся и перебил сестру: — С Ларой всё хорошо, мы с Павлом говорили. Ты ложись, отдохни. Мы за Настей приглядим.

— А чего за ней приглядывать? — Марго прикрыла глаза и чуть заметно поморщилась — несмотря на её браваду, голова болела и немного кружилась. — Она у нас девочка взрослая, да, Асият? Сама может о себе позаботиться. А через неделю я дома буду.

— Марго, ты же врач! Какая неделя, женщина?

— Вот он мужской шовинизм, Настя! Же-е-енщина! Первая женщина, если вы помните историю создания мира, была создана из материала заказчика. Какие могут быть претензии ко мне? — Маргарита уставилась на усмехающихся братьев. — Вот так лучше, а то разошлись мне тут. Ладно, ребята, всем огромный привет, я устала. И нечего сюда делегациями ходить — я живая, меня не так-то просто укокошить, Рашид.

Марго обессиленно закрыла глаза, Настя опустила её ладошку на простыню и вместе с дядями вышла из палаты, обернувшись в дверях и глубоко вздохнув. Какое счастье, что всё обошлось только сотрясением мозга. Главное, что она жива!

***

Настя сидела за огромным столом и следила за бабушкой, которая металась по кухне, периодически смаргивая слёзы.

— Бабуль, но всё же обошлось. И врачи, и Марго сказали, что это был обычный обморок. День был жаркий, вот она и…

— Асият, девочка, твоя бабушка тоже врач. Пусть я лечила малышей, но отличить обморок от потери сознания при сотрясении мозга я ещё в состоянии. — Она подсела к столу и уставилась куда-то в стену. — Башир всегда баловал девочек. Он говорил, что мальчики должны вырасти воинами, они сильные и смогут перенести лишения, что выпадут на их долю. А что ждёт девочек — не знает никто. Поэтому им позволялось многое, но в пределах разумного, конечно. Маргарита всегда была в тени своей красавицы-сестры. Я не слепая, я замечала, что она ревновала Бэллу. Когда старшие мальчики уехали в Академию, Бэлле исполнилось четырнадцать, она была такой смешной, длинноногой, любопытной. Маргарита в свои двенадцать была намного строже и серьёзней старшей сестры. А потом как-то сразу Бэлла из гадкого утёнка превратилась не просто в лебедя, а в королеву. У неё даже походка изменилась. Она стала молчаливой, спокойной. Нам так казалось, а на самом деле под этой маской величавого спокойствия бурлили такие страсти, что нам и не снились.

Бабушка встала и замерла, облокотившись рукой на стол и всё так же глядя куда-то. Потом грустно усмехнулась и начала готовить чашки, блюдца, вытащила из холодильника сыр и вдруг выпалила:

— В тот день, когда мы узнали, что Бэлла сбежала и бросила семью… тогда я в первый и последний раз накричала на мужа. Я считала, что это он был виноват, что он разбаловал девочек своим отношением, что позволял им то, чего в других семьях позволено не было. Я переложила на него свою вину, а ведь я мать, я должна была вмешаться, а я попросту самоустранилась и будто со стороны наблюдала за детьми, за их поведением… За что и поплатилась. Я тогда потеряла не только старшую дочь, я едва не лишилась младшей. Конечно, нам казалось, что мы делаем всё, что можно было, но оказалось, что мы не жили жизнью младшей дочери, мы только присутствовали на обочине, погрузившись в тоску по пропавшей Бэлле. И Маргарита всё сделала по-своему, просто поставив нас в известность об уже свершившемся факте. Осман, её первый муж, был хорошим парнем, но ей нужен был совсем другой мужчина. Тот, который будет её не просто любить, но иногда и выводить из себя. Она живёт так, как будто качается на качелях — то вниз на дно, то вверх к солнцу. И Афанасий был таким — немного растерянным, плохо приспособленным к быту, но честным и глубоко порядочным человеком. А когда родилась Лина, он баловал её точно так, как это делал Башир с нашими дочерями. И повторял, что баловать девочку необходимо, потому что никто не знает её судьбы. Да, никто и не знал, что потом…

— Бабушка, не надо, — тихо прошептала Настя.

— Не буду. — Аида улыбнулась, налила кипяток в чайник, наблюдая за танцем чаинок. — Я сейчас пытаюсь доказать это сыновьям, но они идут по стопам отца. Конечно, они ругают сыновей, но мне иногда кажется, что Наташа и Марина относятся к сыновьям строже. А Маргарита после твоего появления изменилась, начала смеяться, шутить. Правильно люди говорят — у любой тоски, у любого горя есть «‎годы спустя». Пей чай, скоро дедушка придёт, что-то он задерживается. Останешься у нас сегодня?

— Нет, извини, мне завтра в библиотеку надо.

— Вот вместе с дедушкой и поедете. И не спорь, я бываю очень строгой, поверь.

Настя улыбнулась и согласно кивнула. В её голове часто возникал вопрос — как отнеслись бабушка с дедушкой к тому, что все их дети выбрали себе в спутники жизни людей другого народа? Но потом сама же и отвечала на этот вопрос — Кайтуковы вот уже почти два столетия служили Отечеству, невзирая на разницу в традициях, а иногда и в вере. Они были воинами, врачами, писателями, учёными, но всегда трепетно относились к самому слову Родина, не говоря уж об их поступках и подвигах. Мама не говорила ей об этом, она вообще пыталась не затрагивать тему своего рода, наверное, из боязни раскаяться, но и никогда не говорила ничего плохого, что могло бы настроить маленькую Настю против её семьи. Настя выдохнула и отпила глоточек ароматного чая.

— Аида, душа моя, я дома! — раздался баритон дедушки, бабушка улыбнулась и быстро вышла в коридор. Настя не слышала, о чём они говорили, но знала точно, что дедушка жаловался сейчас на своих оппонентов, а бабушка с улыбкой слушала и успокаивала своего Башира.

— Настенька, как хорошо, что ты дома! Только ты, девочка, сможешь понять меня. Представляешь, этот неуч Зотов сегодня сказал, что… — а дальше последовал монолог, состоящих из слов, цифр, восклицаний, которые никоим образом не складывались у Насти в голове в какие-то понятные ей фразы. Физика, а тем более ядерная физика, казалась ей чем-то запредельным, которым занимались исключительно гении уровня дедушки и его коллег. — Вот, посмотри, Аида, сидит тихо, головой кивает, глаза скоро из орбит вылезут. А ведь ничегошеньки не понимает! Глупышка моя, прости! Это я ещё от спора не отошёл. А ты никогда не пасуй, не пасуй! Так и скажи мне, что-то вы, батенька, совсем уж в дебри полезли!

— Что-то вы, батенька, совсем в дебри полезли, а там, чай, и не кормят, поди? — Настя с улыбкой посмотрела на дедушку и продолжила: — Кладите алтын в корзинку лыковую да к столу быстрёхонько, как бы чего не вышло!

Кайтуковы замерли, глядя на внучку, а потом Башир Бесланович подхватил Настю и закружил по столовой, смеясь и что-то говоря бабушке на незнакомом языке. Он остановился, провёл ладонью по тёмным волосам, будто вспоминая дочь, и потянул Настю за ухо:

— Молодец, дыгэ! Так и надо! А теперь ужинать, а то у меня ещё разговор на сегодня имеется. С женихом твоей бабушки, между прочим. — Настя, знакомая с семейным приданием, усмехнулась и послушно села к столу — всё, что касалось еды, в их семье выполнялось неукоснительно. Сказано — ужинать, значит будет сделано, пусть ты съешь кусочек хлеба, но сидеть за столом обязан.

После ужина дедушка закрылся в кабинете, откуда доносился его возмущённый глубокий голос, а бабушка с внучкой устроились перед телевизором.

— Бабушка, а как дядюшки со своими жёнами познакомились?

Аида Батыровна усмехнулась и отложила вышивку в сторону:

— Ну, историю Дамира мы знаем только из рассказов Наташи. Сын тогда после ранения сбежал из госпиталя за сладостями. — Аида усмехнулась — страсть старшего из близнецов и его жены к сладкому была излюбленной темой для шуток. — Вот они с Наташей и не поделили коробку зефира. Наталья у нас бойкая, говорит, что сражалась до последнего, даже обозвала его «‎трамвайным хамом», а когда она его оттолкнула, Дамир и сложился пополам. Она потом и плакала, и помогала ему до госпиталя добраться, с лечащим врачом поспорила, даже зефир отдала. Короче, «‎навела шороху», как сам Дамир говорил, а после выписки сын её уже не отпустил.

— Как не отпустил?

— В прямом смысле этого слова! Она помогла ему в квартиру сумку занести, а он дверь закрыл. А на следующий день нам представил уже в качестве своей жены. А через год родился Роман. Рашид женился позже, он Маришку от дождя спас — зонт отдал. Так она его нашла! Несколько дней караулила у входа в метро. Они в отличие от Дамира с Наташей долго встречались, мне кажется, если бы Марина не поставила вопрос ребром — Рашид бы так и ходил облизывался. Зато теперь Тимур и Руслан какие у нас есть! Хулиганы, конечно, но самые любимые мальчики. — Бабушка замолчала, улыбаясь своим мыслям. — А Адмир самый скрытный, всё молчит и молчит.

— А он вам ничего о Наташе не сказал?

— Какой Наташе? — Настя замерла, открыв рот и испуганно смотря на бабушку. — Так, рассказывай, что за Наташу мой сын наконец-то отыскал?

— Вы помните, кто наш встречал вчера в ресторане?

— Да, девочка такая славная, чем-то на наших похожа — чёрненькая, худенькая, улыбка у неё красивая. Так это она? — Настя кивнула и громко рассмеялась, когда услышала бабушкин крик: — Башир, наш младший сын женится! Ты слышишь, дорогой?

Она сорвалась с кресла и быстро пошла в кабинет мужа. Настя проследила за ней и прикрыла глаза — Адмир её убьёт! Догонит и снова убьёт! Настя чуть повернулась, устраивая голову на спинке кресла и выдохнула — усталость и бессонная ночь напоминали о себе. Девушка вздохнула и вскоре крепко уснула. А с дядей они разберутся. Потом…