Её тайный малыш

Глава 7

Реджина

Я смотрю на темноту надо мной и думаю о нём. Райане. В последнее время он, кажется, всё, о чём я могу думать. Я убеждена, что действительно чувствовала его руки, когда они меня раздевали. Мне бы хотелось так думать, по крайней мере. К тому же, мне бы очень хотелось увидеть, как он сбросил свою одежду и прыгнул в постель, но не тут-то было. Ну, это жизнь.

Я жду, пока рука Рэйчел расслабится во сне, а затем осторожно высвобождаюсь. Она шевелится, но не просыпается. Маленькая девочка совершенно очаровательна в своей маленькой кроватке, её ресницы, похожие на маленькие полумесяцы, прижаты к пухлым щекам. Напротив Руфус тоже крепко спит, прижав оба кулака к голове.

Бедняжки. Они такие маленькие, но у них нет матери. Моё сердце болит за этих пятерых детей. Даже Рико, который считает, что он слишком взрослый для няни. Им нужна мать больше всего на свете, и я сейчас отчаянно пытаюсь заполнить для них эту дыру.

Я встаю и на цыпочках выхожу из комнаты, тихо закрывая за собой дверь. Эти дети уже так много для меня значат, а я знаю их всего неделю.

Я спускаюсь вниз и, оказавшись вне пределов слышимости, вздыхаю. Мои плечи немного опускаются вперёд, и я поворачиваю шею, пытаясь снять напряжение.

Позади меня звучит глубокий голос.

— Последние несколько дней были утомительными для тебя, не так ли?

Я поворачиваюсь с улыбкой и говорю:

— Всё было не так уж и плохо.

У меня перехватывает дыхание, потому что Райан выглядит чертовски привлекательно в повседневной одежде. На нём белая футболка, подчёркивающая его широкие плечи, и джинсы, свисающие с бёдер. Во рту пересыхает и трудно сглотнуть, но мне удаётся улыбаться, как обычному человеку.

Одна чёрная бровь поднимается.

— Ты не устала? Я всегда устаю, когда отвечаю за своих детей.

Я улыбаюсь на вдохе.

— Ну да, я немного устала, — признаюсь я. — Но я не против.

Райан усмехается.

— Рико сказал мне, что сегодня ты спасла жизнь Руфусу.

Я хихикаю.

— Я думаю, что единственной реальной опасностью была бутылка вина.

— Ты должна объяснить, — предлагает миллиардер. Затем он хватает меня за плечи и слегка массирует их, явно интимным образом. Я почти теряю сознание от этого ощущения, потому что это очень приятно. — Почему бы мне не заварить чаю, а ты могла бы сесть и расслабиться, Реджина?

Я оборачиваюсь и бросаю на него лукавый взгляд.

— Ты привёз чай самолётом из Нью-Йорка?

— Что? — он совершенно ошеломлён.

Я хихикаю и говорю:

— Единственный чай, который я бы хотела прямо сейчас — это чай со льдом на Лонг-Айленде.

Райан широко улыбается и говорит:

— Ты какая-то другая. Ладно, тогда хорошо. Взрослая версия. Мне придётся поискать рецепт в Интернете.

— О, Боже, нет! — говорю я. — Мы будем пить простые напитки. Ты принеси водку, а я принесу клюквенный морс. Необычные коктейли не нужны.

— Договорились, — ухмыляется он. Мы идём на кухню, а затем переносим всё необходимое в большую гостиную, где стоят удобные диваны и журнальный столик.

Он ловко наливает водку в стакан.

— Клюква? — предлагает он. Я киваю, и Райан посмеивается. — Так как же ты сегодня спасла моих детей от бутылки вина?

Я хихикаю, делая глоток напитка. Водка немного крепковата, но сразу же поражает меня, и я откидываю голову на диван.

— Ну, ты же знаешь, что твои близнецы неразлучны, да? Это хорошие новости.

— Действительно? — он выгибает одну бровь. — Что в этом хорошего?

— Это означает, что Руфус и Рэйчел обычно попадают в одни и те же проблемы, а не в два раза больше, — смеюсь я.

— Эти двое — банда, — признаёт Райан, качая головой.

— Ну, надо просто проявить немного креативности, вот и всё, — молвлю я. — В любом случае, я наконец-то уговорила Ребекку отдохнуть от угрозы со стороны злого монстра, и Ронни больше не спасал её. Я устроила им фильм в игровой комнате и пошла проведать Рико.

— Держу пари, что ему это понравилось. Рико двенадцать, но кажется, что тридцать пять.

Я качаю головой, услышав сарказм в его голосе.

— На самом деле, твой сын совсем не возражал. Он усердно работал над домашним заданием, и я сказала ему, что загляну к нему и узнаю, нужна ли ему помощь. Всё шло великолепно.

Райан кивает и говорит:

— Я не уверен, что он согласился бы на это с кем-то другим. Ты чудо, Реджина.

Я улыбаюсь и делаю ещё один глоток напитка.

— Я знаю.

Райан смеётся, и его глаза сверкают.

— Мне нравятся дерзкие девушки.

Я нахвалю его в ответ.

— Я знаю это, босс.

Тогда Райан по-настоящему расслабляется, громко смеётся, и я решаю, что мне нравится этот звук. И я продолжаю рассказ:

— Итак, прежде чем я добралась до Рико, я услышала, как Руфус сказал Рэйчел, что не может отпустить. Я выглядываю из-за угла и вижу, что маленький мальчик висит на одной из бутылок вина на стойке примерно в шести футах от пола. Очевидно, он подслушал, как ты говорил о том, что где-то там есть малиновый шоколад? Он и Рэйчел его искали, и пока он карабкался, то схватил бутылку, и она соскользнула вперёд, так что он повис над полом.

— Но его вес удерживал его на месте? — Райан смеётся.

— Да! А Рэйчел вытаскивала бутылки из нижних частей стеллажа, чтобы можно было подняться и помочь, что стало бы ещё большей катастрофой. Но потом она просто сказала ему отпустить, и она поймает его.

— Вместо этого ты их спасла, — заканчивает Райан. Я улыбаюсь и делаю ещё глоток, кивая. Затем красивый мужчина смеётся. — Мой сын, должно быть, слышал, как я описывал бутылку малиново-шоколадного портвейна из Лиссабона. Это забавно. С этими детьми, никогда не знаешь, что они подслушают и что сделают с этой информацией.

Я хихикаю.

— Ну, когда ты соединяешь такие слова, как «малина» и «шоколад» вместе в пределах слышимости ребёнка, ты напрашиваешься на неприятности.

Райан усмехается.

— Поверь мне, с пятью детьми тебе не нужно нарываться на неприятности. Они уже здесь, — говоря это, он улыбается той же улыбкой, которая была у него на днях за завтраком, когда дети спустились вниз и чуть не повалили его. Любовь в его глазах противоречит образу властного генерального директора, но идеально соответствует образу любящего отца, и я чувствую себя очень привлечённой. В сильной фигуре отца есть что-то сексуальное, и меня тянет к Райану. Он снова смеётся, думая об этих махинациях, демонстрируя улыбку кинозвезды.

— Ты так хорошо справляешься с пятью, — поддразниваю я. — Ты думал о том, чтобы иметь больше?

Ответ Райана немедленный.

— Конечно нет! У меня уже идеальное количество детей. Если бы их было ещё больше, у меня резко подскочило бы давление, — добавляет он, посмеиваясь. — Хватит и так проблем. Они стоят мне так много денег, и из-за этого у меня появляются седые волосы.

— Ну, не знаю, — говорю я, поддразнивая. — Я думаю, тебе нравятся небольшие неприятности.

Райан бросает на меня взгляд, одновременно многозначительный и голодный. Это совсем другая улыбка, чем та приятная, которая была у него всего минуту назад. Тепло разливается по мне, и не только от напитка. Но он наклоняет голову, как будто размышляя, а затем снова говорит.

— Нет, я серьёзно, — произносит он. — Я определённо не хочу больше детей. Я и так ошеломлён и не могу представить, чтобы мой выводок пополнился. Ты видишь, какие они. Они все отличаются друг от друга, и иногда мне кажется, что мне нужно угодить пяти разным личностям. Вот только я один, так что я очень растянут. Нет, у меня больше не будет детей. Райан Блайт на этом закончил.

Я нежно улыбаюсь.

— Ну, как минимум пять разных личностей делают всё интересным! Кому вообще нужна кучка скучных, прямолинейных детей? Считай, что тебе повезло!

— Полагаю, когда ты так говоришь…

— Они прекрасны, Райан, — искренне говорю я. — Ты должен ими очень гордиться. Они такие яркие, забавные и так похожи… — На тебя. Это уже перебор, как будто я пытаюсь быть подхалимом и вовремя останавливаюсь. — Они просто замечательные, — заканчиваю я. — Ты проделал с ними огромную работу.

Райан качает головой.

— Нет. Группа нянек и Урсула проделали с ними отличную работу.

— Ты недооцениваешь себя, — отвечаю я тихо. Затем я чувствую, что мои щёки горят, и делаю глоток напитка, чтобы прийти в себя. — Я просто имею в виду, что ты отличный отец, независимо от того, кто мог помогать в этом процессе.

Его глаза скользят по моему лицу, его взгляд замечает всё. Затем очень медленно его глаза опускаются на мою вздымающуюся грудь, и взгляд становится хищным. Но когда он снова поднимает взгляд, его глаза кажутся голубыми, как в солнечный день.

— Для меня очень много значит услышать это от тебя, — говорит Райан глубоким тоном. — Хотя, если бы я мог сделать всё заново, думаю, остановилась бы на двух-трёх детях. Как бы мне избавиться от части своих детей? — затем он смеётся. — Шучу, конечно. Разумеется, я бы не променял ни одного из них. Я люблю их. Клянусь.

Я смеюсь.

— Я знаю, что ты имеешь ввиду. Моя подруга говорит, что продала бы своих детей по пять долларов за каждого.

Он кивает, сочувствуя.

— Это невероятно тяжело. Их мамы нет на фотографии, и иногда мне кажется, что я не могу любить их настолько, чтобы компенсировать то, чего у них нет.

Я киваю.

— Пять детей — это много для любого человека, не говоря уже об отце-одиночке.

Он кивает.

— Это одна из причин, почему я не хочу большего. Но, похоже, их не слишком много для тебя, — молвит Райан после паузы. — Они так быстро сблизились с тобой, Реджина.

Я ещё больше согреваюсь от его восхищения. Может быть, это от выпивки у меня кружится голова. Так или иначе, мои мысли поворачивают в совершенно неподходящем направлении.

— Ты всегда хотела быть няней? — лениво спрашивает он, поплёскивая коктейль в стакане. Я наблюдаю, как клубится розоватый ликёр, и у меня немного кружится голова от завораживающего зрелища.

— Ну, не всегда, — отвечаю я задумчиво. — Я как бы увлеклась этим после школы. Я училась французскому языку, и, к сожалению, в реальном мире спрос на французские специальности невелик. По крайней мере, не в этой стране. Я начала работать няней, чтобы оплачивать счета, и это сработало, потому что я подхожу. Я люблю детей, дети любят меня, и я продолжаю получать больше работы. Это не самое лучшее призвание в мире, но я рада, что оно меня нашло.

Райан выглядит задумчивым.

— На самом деле я с тобой не согласен, — говорит он через мгновение. — Думаю, ты самая очаровательная женщина, которую я когда-либо видел. — Моё лицо снова нагревается. О чём он говорит? Что во мне может быть очаровательного?

Но вместо того, чтобы настаивать, я меняю тему, мои щёки покраснеют.

— Так как же самый богатый ресторатор в мире оказался отцом-одиночкой пятерых замечательных детей?

Он смотрит вниз, и его взгляд становится закрытым. Я сразу жалею, что спросила. Это было через чур, слишком рано, и я облажалась. Я намереваюсь извиниться, когда он говорит:

— Я встретил Сэнди в колледже, — говорит он. — Это типичная история. Влюбился по уши в шикарную девушку, а после окончания учёбы женился. У нас появились дети, и до этого мы провели вместе несколько хороших лет… Ну, сейчас всё изменилось.

— Как же так? — нежно спрашиваю я.

— Мы отдалились друг от друга, — отвечает Райан. — Я был занят своими делами, а Сэнди, ну, я думаю, она возмущалась, когда её ограничивали. Когда она ушла, то сказала мне, что чувствует, что упустила свои лучшие годы и хочет иметь шанс пожить, пока не стало слишком поздно.

— Ах, — говорю я медленно. — Что-то вроде кризиса среднего возраста?

Он качает головой.

— Вроде того, за исключением того, что она молода. Тридцать пять лет — слишком мало, чтобы иметь кризис среднего возраста, верно? Особенно, если ты стройная блондинка без морщин. Конечно, отчасти это ботокс, но я думал, что кризис среднего возраста — это для пузатых стариков с лысиной.

Я качаю головой.

— Кризис среднего возраста может случиться с кем угодно и когда угодно, это очевидно.

Райан выглядит расстроенным.

— Я знаю, но это был огромный шок. Никогда не думал, что женщина может оставить своих детей, а тем более пятерых. Я думал, что матери преданы своему потомству, но Сэнди это просто не интересует.

— Однако она время от времени видится с детьми, верно? — спрашиваю я. Ссутуливание его плеч подсказывает мне ответ прежде, чем он успевает ответить.

— Она… — его голос на мгновение затихает. — Ну, после развода она уехала из штата со своим парнем, и они много путешествуют, так что дела шли неравномерно. Я имею в виду, она иногда звонит и присылает подарки на дни рождения и Рождество, но на самом деле прошло около двух лет с тех пор, как она видела детей лично.

Я смотрю на него, ошеломлённая. Я знаю детей меньше недели и уже не представляю, как проведу два месяца вдали от них. Два года — это другая история.

— Мне очень жаль, — говорю я тихо. — Это должно быть очень тяжело.

Райан издаёт резкий смех.

— Я не думаю о себе. Но я ненавижу выражение разочарования в глазах моих детей. Теперь они даже больше не спрашивают о Сэнди, — с горечью говорит он. — И я думаю, что так будет лучше. Двое младших, Руфус и Рэйчел, практически её даже не помнят.

Я осторожно беру его руку в свою.

— Твои дети замечательные, даже если они никогда не увидят свою мать. Ты проделал хорошую работу.

Он снова кивает, глядя в пространство. Затем он потирает лицо руками, его плечи напрягаются. Его красивое лицо омрачено, и я впервые вижу Райана неуверенным в себе.

— Спасибо, но я не знаю, что им говорить, Реджина, — признаётся он тихим голосом. — Как мне сказать шестилетней девочке, что её мама не может прийти на праздник по случаю её дня рождения, потому что она запланировала поездку на Гавайи на той же неделе и не хочет её отменять? Как мне посмотреть сыну в глаза и сказать ему, что его мать любит его, если она даже на день не удосужилась навестить его?

Райан молчит какое-то время, а затем с горечью говорит:

— Она эгоистичная сука. — Хоть он и не повышает голос, это душераздирающе. Он тяжело сглатывает, прежде чем продолжить, выражение его лица мрачное. — Я не должен злиться на Сэнди, но я злюсь. Мне плевать, заботится ли она обо мне, но ей следует уделять время нашим детям. Между полётом в Белиз и клубами со своими отвратительными друзьями ей следует сделать что-нибудь для Рико, Руфуса, Рэйчел, Ребекки и Ронни. Но ей плевать.

Райан внезапно останавливается, и гнев исчезает с его лица, уступая место отчаянию. Он такой уязвимый и такой убитый горем. Я хочу прижать его к себе, просто погладить его по волосам и позволить ему поплакать у меня на плече. Я хочу позволить ему плакать, пока вся боль не уйдёт.

— Мне очень жаль, Реджина, — говорит он сдавленным голосом. — Тебе не обязательно было всё это слышать. У детей есть я, у них есть ты, а что касается Сэнди…

— Что касается Сэнди, то неважно, — я говорю мягко. — Мы справимся с этим как можно лучше. — Его глаза выглядят побеждёнными, но я продолжаю: — Ты злишься и грустишь из-за них, но это твои эмоции, а не их. У детей есть ты, Райан. Возможно, им этого достаточно. — Он смотрит на меня в шоке. Это явно новая концепция, и я продолжаю: — Возможно, для них тебя более чем достаточно, и ты правда проделал огромную работу как отец-одиночка. Плюс, теперь у них есть и я. Я люблю их, и ты их любишь, и я разговаривала с некоторыми сотрудниками дома. Они тоже любят этих детей.

Выражение его лица нечитаемое, и, возможно, я зашла слишком далеко, но решаю двигаться дальше.

— Когда они спросят меня о своей матери, мы напомним им обо всех, кто их любит. Они никогда не будут нуждаться в любви, Райан. Этот гнев, который ты чувствуешь, это негодование… — я делаю глубокий вдох, потому что, возможно, перехожу черту. — Ты страдаешь каждый божий день, и это делает тебя несчастным. Но я говорю: отпусти это. Отставь эту бутылку с ядом и будь благодарен за то, что у тебя есть. У тебя пятеро замечательных детей, и это само по себе чудо.

Он смотрит на меня, его красивое лицо непроницаемо. Эти голубые глаза потемнели, и внезапно моё сердце колотилось. Я определённо перешла черту. О нет, он уволит меня на месте. Я быстро открываю рот, чтобы извиниться, но прежде чем я успеваю заговорить, Райан наклоняется вперёд, кладет руку мне на затылок и притягивает меня для разрушительного поцелуя.

Когда он отстраняется, мы оба задыхаемся.

— Откуда ты взялась, Реджина? — шепчет он резко. — Чем я заслужил тебя?