Его невинная добыча

1

Ева

Мягкая влажная земля под ногами сменилась твёрдым асфальтом, дождь хлестанул по щекам, резкий свет фар резанул глаза.

— Стойте! – бросилась я наперерез машине прямо на дорогу. – Стойте!

Шум воды глушил срывающийся голос, мокрые волосы липли к щекам, к плечам. В стопы впивались мелкие ветки и камни. Свет окутал меня, ударил в глаза так сильно, что я, едва успев отпрянуть в сторону, прикрыла лицо рукой. Грязь у обочины была вязкой, холодной, и я, поскользнувшись, едва не скатилась обратно, к темнеющей за спиной стене леса.

Смотрела на пронёсшийся мимо огромный автомобиль, едва сдерживая рвущиеся наружу рыдания.

— Стойте… — пробежала несколько метров, глядя на удаляющиеся габаритные огни, и встала как вкопанная.

Шуршание растворялось вдали, дождь всё так же бил по голым плечам. Громкий, резкий крик птицы заставил меня вздрогнуть.

Оглянувшись, я всмотрелась в темень у себя за спиной и сглотнула, боясь увидеть наверняка уже посланных за мной людей.

Внезапно вдали раздался визг, какой-то странный, незнакомый мне звук и…

Только что пронёсшаяся мимо машина резко сдала назад. Я попятилась, едва сдерживая желание снова кинуться в лес. Но там…

— Пожалуйста… — стоило водителю открыть дверь, закричала я. – Пожалуйста, подвезите меня. Я…

Прямо над нами в чернеющем небе появился яркий зигзаг молнии. Вспышкой он отразился в глазах смотрящего на меня незнакомца, а последующий за ним грохот смешался со звуком его тихого, рокочущего голоса:

— Садись, — только и сказал он, осмотрев с ног до головы.

Не думая, я нырнула на сиденье.

Не автобус и не одна из тех машин, на которых ездили люди Призрака. Люди Призрака и он сам.

— Спасибо, — я было потянулась, чтобы захлопнуть дверцу.

Едва успела сделать это, машина сорвалась с места. Посмотрела на водителя, но тот ответным взглядом меня не удостоил.

— Спасибо, — повторила чуть громче.

— Если я тебе не ответил, — жёстко и в то же время очень сдержанно сказал он, — это не значит, что я тебя не услышал.

Руки покрылись мурашками. Можно было списать всё на холод, но я знала – это тут ни причём. Звук его голоса…

Почти беззвучно извинившись, я поднесла ладони к печке и тут же отдёрнула руки. Кровь… Под ногтями, между пальцами… Бросила взгляд на сидящего за рулём мужчину, но он, кажется, ничего не заметил.

— Меня Ева зовут, — сказала настороженно, пряча ладони между коленок.

Тонкое намокшее платье облепило грудь, бёдра, с волос ручьями стекала вода.

В небе опять громыхнуло. Мужчина, медленно повернувшись, осмотрел меня. Лениво, неспешно. Задержался взглядом на мокрой шее, на груди. Внезапно мне стало неуютно, даже страшно, захотелось прикрыться. Что, если он решит воспользоваться мной? Такое ведь бывает. Наставница говорила мне, что бывает…

— Простите, — тихо сказала я, сама не до конца понимая, за что именно прошу прощения.

Ничего не сказав, он сильнее вдавил педаль. Я видела выхваченную светом фар дорогу, темнеющие стволы у обочины и черноту впереди.

Аккуратно повернувшись, стала разглядывать незнакомца. Лицо его покрывала тёмная щетина, несколько прядей чёрных, как вороново крыло волос, падало на лоб, твёрдый, волевой подбородок выдавал характер. В чертах его лица – немного острых, резковатых, прослеживалось сходство с хищной птицей. Поджарый, жилистый…

— И долго ты будешь меня рассматривать? – внезапно спросил он, резанув взглядом.

— Простите, — стушевавшись, снова выдавила я, чувствуя, как от неожиданности сердце подскочило к горлу.

Слева мелькнула какая-то вывеска, впереди показались огоньки. Мужчина сбросил скорость, и я тут же встревожилась. Не прошло и минуты, как мы въехали на площадку перед небольшой постройкой.

— Двадцать четыре часа, — прочитала я вслух и с непониманием посмотрела на мужчину. – Двадцать четыре часа? – спросила, не представляя, что это может быть.

Несколько секунд он пристально разглядывал меня. В неярком свете черты его лица вырисовывались причудливо, непонятно. Дождь хлестал в лобовое стекло, пеленой закрывая всё вокруг, и от этого казалось, что мы с ним находимся под куполом.

— Что значит двадцать четыре часа? – снова спросила я, чувствуя странную неловкость.

— Это значит, что здесь открыто круглосуточно, — внезапно он взял меня за подбородок и заставил приподнять голову, большим пальцем неспешно провёл по скуле. – Ты откуда такая?

Я обмерла. Смотрела в его тёмные глаза и не знала, что ответить. Сказать правду? Дыхание с шумом вырвалось у меня из груди.

— Не надо, — тихо попросила я, пытаясь освободиться.

— Что не надо? – он не отпускал. Уголок его рта едва заметно дёрнулся, стоило мне попытаться отодвинуться от него.

Долго он рассматривал меня, не говоря ни слова. Так пристально, как будто оценивал, взвешивал что-то. Лицо его было непроницаемым, глаза такими же тёмными, как небо над нами.

Визуализация героев

По просьбам) 
Так героев вижу я, но не настаиваю))

Руслан


 

Ева

2

Ева

Окончательно счёт времени я потеряла, когда один из находящихся в машине мужчин толкнул меня на пол.

— Здесь тебе самое место, — процедил он.

Сам удобно устроился на заднем сиденье и откинулся на спинку. Связанная, я подобрала ноги и отползла к дверце. Здравый смысл и чувство самосохранения подсказывали мне, что лучше ему не отвечать. Лучше вообще ничего не говорить и по возможности казаться невидимой.

— Куда вы везете меня? – только и спросила я, всё ещё тая надежду услышать ответ.

Но ответа не дождалась. Вместо этого получила тычок по ноге и приказ заткнуться.

Ехали мы долго. Время от времени машину подбрасывало на неровной дороге, барабанящий по крыше дождь убаюкивал монотонной песней, смешивающейся со звуками музыки, едва слышно звучащей в салоне. Постепенно усталость взяла своё. Пригревшаяся в уголке, я задремала, а открыв глаза поняла, что небо уже окрасилось светлыми тонами. Сильно хотелось пить, тело затекло, связанные руки онемели. Пошевелившись, я болезненно застонала.

— Доброе утро, — услышала я.

Сон как рукой сняло. Вскинув голову, я увидела уже другого из троицы – того, что трогал меня, касался груди. Взгляд его скользнул по моей шее, по голым ногам, в глазах появился нехороший блеск.

— Трахнул бы тебя, но чёрт… — уголок его рта дёрнулся. – После этого ты будешь стоить куда дешевле.

С переднего сиденья донёсся короткий смешок, несколько грязных фразочек. Придвинув ноги ещё ближе, я сделала единственное, что могла: посмотрела с ненавистью.

Поймав мой взгляд, человек Призрака снова усмехнулся. Некоторое время смотрел на меня, а потом, вынув из кармана нож, схватил за локоть.

— Не трогай! – тут же рыкнула я, пытаясь вырваться. Плечом ударилась о сиденье, захлёбываясь страхом и беспомощностью, рванулась назад, задев его коленкой.

— Хватит! – рявкнул он.

Сталь прошлась по клейкой ленте на руках, и он швырнул меня обратно на пол. Покачал головой и снова обратился к тому, что вёл машину:

— Чем быстрее мы избавимся от неё, тем лучше. Проблемы с Призраком никому из нас не нужны. Нет девчонки – нет проблем.

— Через полчаса будем на месте, — отозвался третий.

Через полчаса? При этих словах меня охватила новая волна страха. Почувствовав это, сидящий на заднем сиденье опять глянул на меня с похотью и, дотянувшись, погладил по щеке. Потом по шее, по вырезу платья.

— Ты сладкая, — проговорил он тихо. – Очень сладкая, Ева. Знала бы ты, сколько раз у меня на тебя вставал, — усмешка, пальцы по шее. – Хотелось вставить тебе так, чтобы орала… Но деньги слаще. Куда слаще.

Вскоре мы действительно остановились. Едва я успела посмотреть вверх, сквозь стекло, дверца открылась, и меня поволокли к высокому кованому забору, где уже ждали двое.

— Оставьте меня в покое! – истерично вскрикнула я, дёрнувшись.

Понимала, что это бессмысленно, но что ещё мне оставалось?

Сердце колотилось в горле, содранные колени болели, солнце, яркое, стоящее высоко в небе, грело кожу. Вот только тепло мне не было. Наткнувшись на взгляд одного из поджидавших нас мужчин, я поняла – ничего хорошего дальше не будет.

Судорожно обернулась на одного из троих, что шёл позади. Как его зовут? Кажется… Тон… Антон…

— Тон! – снова вскрикнула и очень тихо добавила: — Пожалуйста…

— Надо же, — он немного склонил голову, посмотрел на товарищей. – Наша детка вспомнила, как меня зовут, — перехватил за руку и подтолкнул вперёд. Лицо его искривила злоба, и я поняла – это была ошибка. – Пошла, — процедил он и толкнул меня снова.

Остановившись возле ограды, он обратился к одному из мужчин:

— Как договаривались. Где деньги?

Молча тот кивнул второму. Тон опять толкнул меня, и я оказалась в чужих руках. В прямом смысле чужих.

— Уверен, что целка? – спросил он у Антона так, словно интересовался чем-то… Чем-то само собой разумеющимся.

— Я же уже сказал, — раздражённо отозвался Антон. – Я за свой товар отвечаю.

— Хорошо, — мужчина откинул мои волосы с лица, дёрнул молнию платья, оголяя грудь и, равнодушно осмотрев, вернул лямки на место. Меня трясло, в ушах шумело, ноги подкашивались.

С трудом я понимала, что происходит. Пальцы на моём плече сжались мёртвой хваткой и прежде, чем я смогла скинуть оцепенение, мы оказались по другую сторону забора.

— Отпустите меня, — прошептала я, попытавшись обернуться. – Прошу вас. Я…

Я поняла, что сказать мне и нечего. Более того, мои же слова могут стать для меня приговором. Призрак не тот человек, что легко отпускает проступки. А то, что сделала я… Если он найдёт меня, если вернёт обратно… Что со мной будет? А что будет теперь?

— Закрой свой рот и иди вперёд, — грозно приказал мужчина, толкнув меня к крыльцу.

Пять ступенек в никуда. Я опять попыталась вырваться, сказать, что никуда не пойду, но всё, чего добилась – несколько брошенных в свой адрес нецензурных слов и смачный шлепок по заду.

3

Ева

— Спасибо, — едва слышно сказала я, когда мы оказались на улице.

Руслан даже не посмотрел на меня. Я понимала, что он зол. Мало того, что я украла у него деньги, взяла куртку, так теперь… Теперь он отдал за меня свой дом.

Только что мы спустились по ступенькам особняка и теперь шли по ровной дорожке вперёд, сопровождаемые одним из охранников, тащивших меня по холлу. Больше всего я боялась, что Руслан может передумать и вернуть меня обратно. Украдкой я бросила на него быстрый взгляд. На скулах его темнела щетина, губы были сжаты в линию.

— Что это за место? – осторожно спросила я, когда мы вышли из отбрасываемой домом тени.

Он не ответил. Только немного прибавил шаг, и я, чтобы не отстать, сделала то же самое.

— Руслан, — позвала я чуть настойчивее. Коснулась его руки. – Что это за место? — и, не уверенная, что он услышал меня в самом начале, повторила немного громче: — Спасибо, Руслан.

— За что? – он нехотя обернулся ко мне.

И опять я ощутила внутреннюю тревогу, холодок, пробежавший вдоль позвоночника, стоило нам столкнуться взглядами. Никто так никогда не смотрел на меня, как он. Ни разу за всю свою жизнь я не видела мужчин, подобных ему. Даже Призрак… При всей его власти, деньгах и жестокости, он никогда не вызывал у меня подобной тревоги. Этот же мужчина…

— За то, что спас меня, — выдохнула я. – Спасибо тебе. Если бы не ты…

— Ты что-то путаешь, девочка, — остановившись, он резко развернул меня к себе лицом. – Я не спас тебя, я тебя купил, — выговорил жёстко. — А это место… — взял за ворот платья и, подтянув к себе, проговорил ещё тише: — Это место, Ева, где такие, как я, находят таких, как ты.

— Купил? – переспросила я, не очень понимая его. – Такие, как ты, находят…

Разжав пальцы, он оттолкнул меня и посмотрел в сторону. Услышав шум двигателя, я тоже обернулась. Заметила стоящий поодаль автодом и остановившуюся около него чёрную блестящую машину. Кивком указал туда и пошёл вперёд.

— Прости меня за деньги, — попыталась я снова заговорить с Русланом, когда мы подошли к машине. – Я бы отдала их, но у меня…

— Иди внутрь, — открыв дверь автодома, приказал он, не дав мне договорить. – Поможешь мне собрать кое-какие вещи.

Замолчав, я посмотрела на него снизу-вверх, и он кивком указал на дверь. Я понимала, что лучше не спорить, не злить его, и всё-таки спросила:

— Где ты теперь будешь жить? Я бы могла…

— Внутрь, я сказал, — снова оборвал он меня и, крепко взяв за плечо, толкнул к двери.

Сам зашёл следом и, больше не глядя на меня, ушёл в другую комнату.

Не зная, что делать, я направилась следом. Комната оказалась небольшой кухней: раковина, маленький столик, пара складных стульев. Уперевшись взглядом в спину Руслана, я не решалась заговорить. Так и стояла на пороге.

— Что стоишь? – одним стремительным движением он обернулся и оказался рядом так быстро, что я не успела ничего сообразить. Отступила на шаг. – Запомни, зверёныш, повторять дважды я не люблю.

— Х-хорошо, — сбивчиво выдохнула я, отступая в комнату. На лице его отразилось нечто вроде удовлетворения.

— Чемодан в шкафу, — повторил он мягче. Сделай всё, как следует, зверёныш.

Не дотронувшись до меня, он отступил. На миг я почувствовала облегчение, и тут же он, как и раньше, жёстко взял меня за руку. На ладонь мне легло что-то прохладное.

— Это тебе пряник, — едва шевеля губами, проговорил он. – Авансом. Надеюсь, что ты будешь послушным зверёнышем. Но учти… — снова взгляд в глаза. – Если нет, будет и кнут.

Сказав это, он так же стремительно вернулся к раковине, где и стоял, когда я вошла. Совершенно растерянная, ошеломлённая, я поспешно скрылась в комнате и только там разжала пальцы. В руке у меня была плоская картонная коробочка величиной с ладонь. Бело-коричневая, с написанным серебристым названием.

Поднеся коробку к лицу, я принюхалась, но ничего не почувствовала. Немного помедлив, открыла. Внутри оказалось что-то твёрдое, запаянное в фольгу. Надорвав её, я снова принюхалась. Какао… Примерно так пах какао, который варила наша кухарка, когда у кого-то из нас был день рождения. И ещё на Новый год. Но сейчас… Сейчас повода для какао не было. Да и на какао то, что дал мне Руслан, не очень-то походило. И тут я поняла – шоколад.

Поспешно отломив дольку, положила её в рот и ощутила сладкий, насыщенный вкус. Отломила ещё одну.

— И что ты стоишь? – услышала я голос Руслана за спиной, едва только хотела облизать перепачканные пальцы. Делать этого было нельзя, и я знала это, но шоколад…

Обернулась. Фольга, выскользнув из пальцев, упала на пол.

— Это же шоколад, — растерянно сказала я, глядя на него.

— И что дальше? – сухо спросил он, посмотрев на меня как-то странно. Я не знала, что сказать. Замялась, комкая в грязных пальцах пустую картонную коробочку.

— Ты не просто зверёныш, — Руслан дотронулся до моего лица, провёл пальцем по уголку губ. Я поняла, что вся перепачкалась. Если бы меня видел кто-то из наставниц… — Не-е-ет, — протянул и чуть заметно усмехнулся. – Ты Маугли.

4

Руслан

Сказать, что девчонка была странной, значило не сказать ничего. Не успели мы подняться по трапу, она оказалась возле иллюминатора и, положив узкие ладони на его края, уставилась на взлётную полосу.

— Сядь, — приказал я и кивком поприветствовал поднявшимся вслед за нами капитану борта и его помощнику.

— Приятного полёта, — пожал мне руку главный пилот. Вслед за ним то же самое сделал его напарник.

— Это зависит исключительно от вас, — шутить я и не думал. – Надеюсь, он действительно будет как всегда приятным.

— Погодные условия отличные, — командир посмотрел на прислушивающуюся к нашему разговору девчонку, но вопросов задавать не стал. Знал, что этого я не люблю. Я проследил за его взглядом.

— Слышала, что я тебе сказал? – повторил жёстко.

Она поджала губы, вздёрнула подбородок. На лице её отразилось замешательство.

— Туда? – посмотрела на стоящий у дальней стены кожаный диван.

Голос у неё был приятный – не слишком звонкий, но при этом звучал женственно. Невозможно длинные густые волосы падали на плечи и спину, делая её похожей не то на лесную нимфу, не то на болотную кикимору. Сказать однозначно было трудно, ибо перепачканная грязью, в сплошь изодранном платье, она не вызывала у меня ничего, кроме странной смеси интереса и раздражения.

Нет, пожалуй, ещё кое-что. Желание. Желание отправить её в ванную.

— Рад это слышать, — проговорил я пилоту, и тот, поняв, что наш разговор на этом подошёл к концу, попрощался со мной до прилёта в аэропорт Грата.

Стоило экипажу скрыться в кабине, я указал своей новоприобретённой собственности на кресла в конце салона. Говорить ничего не стал, просто смотрел, как она, расправив узкие плечи, прошла мимо. На левую ногу она старалась не наступать, однако двигалась при этом легко. Зверёныш…

Подойдя к бару, я плеснул в стакан немного виски и, облокотившись о стойку, снова стал рассматривать её.

— Мы долго будем лететь? – спросила, нарушив тишину и, в ожидании ответа, уставилась на меня.

Глаза у неё были большие, карие, этакого янтарного оттенка, губы не тонкие, но и не слишком пухлые.

— Два с половиной часа, — пригубив виски, ответил я.

На кой мне всё это сдалось – сам не знал. Два с лишним года, вырванные из жизни, напрочь лишили меня ощущения самого себя и понимания, чего я хочу. Идея же с девчонкой из питомника… Почему бы и нет? Собственная карманная собачка с той лишь разницей, что от этой собачки есть хоть какой-то толк.

Вернув стакан на место, я подошёл и сел в соседнее с ней кресло. Командир борта, включив громкую связь, сообщил, что самолёт готов ко взлёту и попросил пристегнуть ремни.

— Так? – тут же повернулась ко мне Ева, с удивительной ловкостью вставив ремень в карабин. Подёргала, глянула на мой, потом снова спросила: — Я правильно сделала?

Да чёрт возьми! Её живость действовала мне на нервы. Так и хотелось схватить её руку и, сжав, отшвырнуть на спинку. Было ли во мне когда-нибудь столько необузданности, восторженности? Даже когда был зелёным юнцом – нет.

— Так, — коротко ответил я и как-то само собой опустил взгляд на её руки.

Сам не знаю, что привлекло моё внимание – забившаяся под короткие ногти бурая грязь или маникюр. Маникюр… Если бы ночью я сам не подобрал её на грязной обочине у самого чёрта на рогах, подумал бы, что появилась она там прямиком из маникюрного салона. Заметив, что я рассматриваю её руки, она сжала их в кулаки. Занервничала и тут же, поняв, что самолёт сдвинулся с места, спросила:

— Мы взлетаем?

Отвечать ей я не стал. Никогда не любил лишний шум вокруг, от неё же этого шума за последнее время было столько, что я на полном серьёзе задумался, не подрезать ли ей заодно с волосами и язык.

Не дождавшись ответа, она угомонилась. Чопорно сдвинула ноги, сложила всё ещё сжатые в кулаки руки на коленках и застыла.

Самолёт, набирая скорость, катился по взлётно-посадочной полосе.

Грат… Уверенности в том, что стоит лететь туда, у меня не было. Но пропустить свадьбу брата я не мог. Мысль о том, что братец надумал-таки жениться на своей белобрысой попрыгунье, вызвала усмешку. Трахал бы и трахал её, если на то пошло, но нет…

Не успели мы оторваться от земли, возле меня мелькнула грязно-белая тряпка подола.

— А ну вернись, — только и успел рявкнуть я, схватив девчонку за юбку. Дёрнул обратно, и ткань, треснув, разошлась у неё над задницей. В прорехе показалась полоска спины.

— Мы же взлетели, — опустившись в кресло, распахнула она глаза.

Кусок оторвавшейся ткани так и остался у меня в пальцах вместе с пониманием, что ни хрена это не просто ткань – кружево. Дорогое кружево тончайшей работы.

— Пристегни ремень, — процедил я.

Ничего не сказав, она быстро вернула ремень на прежнее место. Посмотрела вниз, на удаляющуюся землю и повторила, немного нерешительно:

— Мы же уже взлетели. Или нет?

5

Руслан

— Что вы… ты… — оторопело уставилась на меня девчонка, едва я, войдя в ванную, распахнул дверцу душевой.

Мокрая, с перекинутыми через плечо волосами, она так и стояла под струйками льющейся сверху воды. Сделав шаг назад, прикрыла грудь рукой.

— Выйди! – сказала вдруг гневно. – Видеть женщину обнажённой имеет право только муж!

Грудь её приподнялась и опала, в глазах полыхнул огонь. Ни дать, ни взять Моська, решившая раскрыть свою крохотную пасть и вякнуть.

— Мне кажется, ты забыла, с кем разговариваешь, — сдержанно ответил я и приказал: — Выключи воду.

Она не шелохнулась. Так и стояла, упрямо вздёрнув подбородок и смотрела на меня, тогда как струи воды продолжали стекать по её узким плечам, по животу и бёдрам. На первый взгляд ничего особенного, но… Неожиданно для самого себя я ощутил нечто, напоминающее желание взять её. Не просто получить своё, чтобы почувствовать разрядку, а взять именно её.

— Подойди ко мне, — сказал я так же ровно, но она продолжала стоять на месте.

Её упрямство только усилило моё раздражение. Чёртово раздражение, вызвать которое, так же, как и интерес, в последнее время было практически никому и ничему не под силу.

— Ева, — с каждой секундой промедления раздражение моё усиливалось, и ничем хорошим ей это не сулило. – Закрой воду, — выговорил едва ли не по слогам, глядя ей в глаза. – Закрой эту чёртову воду и подойди ко мне.

Поколебавшись ещё пару секунд, она всё-таки коснулась крана. В воцарившейся тишине было слышно, как последние капли, смешавшись со звуком её шагов по мокрому полу, упали на дно кабины.

Переступив бортик, она встала напротив меня, всё так же прикрывая грудь рукой. Это было тем более смешно, учитывая, что дальше я мог рассматривать её сколько угодно.

— Я хочу видеть, за что заплатил, — жёстко проговорил я. Взяв за запястья, отвёл её руки.

Она напряглась, натянулась, как тетива и снова гордо вздёрнула голову. Странным образом в ней сочетались покорность и упрямство, и это сквозило буквально в каждом её движении, в каждом вдохе.

Стоило мне отпустить её руки, снова прикрыла грудь.

— Что же ты такая непонятливая? – процедил я, перехватывая её кисти, и сжал с такой силой, что она поморщилась. – Говорю тебе, говорю… По-хорошему говорю, Ева, — рывком откинул руки.

Девчонка с шумом вдохнула, плотно сжала губы. Я же прошёлся взглядом по её влажному телу. Высокая округлая грудь с небольшими тёмными сосками, подтянутый живот, точёные ноги.

Резко посмотрел в лицо.

— Ты дорого мне обошлась, — тихо выговорил я и, положив ладонь на её упругий зад, провёл по коже. Чёрт! То самое чувство, что я испытал, открыв дверцу душевой и увидев её голой, снова напомнило о себе.

Давно женщина не пробуждала во мне ничего подобного. До приторности походящие друг на друга, они отличались лишь цветом волос и социальным статусом. Другое дело, что стоило любой из них остаться голой, ни о каком статусе речи уже не шло.

Дорогие и дешёвые – всё одно – течные суки. Но свято уверенные, что я не способен заметить возле себя подходящее к употреблению тело и пытающиеся во что бы то ни стало обратить на себя внимание.

— Дорого… — повторил тихо.

Отступил на несколько шагов, продолжая рассматривать её.

С волос её набежала вода, и теперь она стояла в небольшой луже. Да, в самом деле неплохое приобретение. Лучшее из всего, что предложили мне в питомнике.

— С этого дня ты принадлежишь мне, — нарушил я образовавшуюся тишину. – Даже не так… — снова приблизился к ней и проговорил ещё тише:

— Ты принадлежишь мне с того момента, как попалась мне под ноги. Добыча… — коснулся её бедра, пальцами поймал каплю воды и заметил, как в её взгляде появилась опаска. Вот так, девочка… — Я не люблю, когда меня пытаются сделать дураком. Не люблю, — сказал, неспешно водя пальцами по её бедру.

Чувствовал, как это тревожит её, сбивает с толку. Чувствовал её напряжение, и это мне нравилось. Любую шавку нужно воспитывать. Что же… Это может быть даже интересно.

— Я отдам тебе твои деньги! – горячо воскликнула она, пытаясь отпрянуть, но наткнулась на бортик. – Там было не так много.

Я смерил её взглядом. Похоже, она всё ещё ничего не поняла. Деньги… Это последнее, в чём я нуждался. Но разочаровывать её я не стал.

— Было немного, но за это время набежали проценты, — хмыкнул, видя, как она забеспокоилась сильнее.

— Прошел всего день! – не смогла она скрыть отчаяние в голосе.

— День? – всё же она была забавная. Настолько забавная, что я был готов доплатить отловившим её людям ещё столько же в качестве премиальных. — Ты забыла, какую сумму я выложил, чтобы вытащить тебя оттуда, где ты оказалась? Может, ты хочешь, чтобы я вернул тебя обратно? – посмотрел с ожиданием.

Она молчала, и молчание её было весьма красноречивым. Не хочет. Конечно же, не хочет. Понимает, сука, чем ей это грозит. Ещё как понимает. Глаза-то умненькие.

— Теперь ты будешь делать то, что я скажу и когда скажу, — сочтя её молчание достаточным, продолжил я. — Ты моя собственность.

6

Руслан

— Разве я тебе что-то не ясно сказал? – спросил я, поднимаясь по лестнице.

Девчонка сделала пару шагов вниз и остановилась, наткнувшись на мой взгляд. Сильнее вцепилась в перила и замешкалась, не решаясь пойти дальше. Терпение моё кончилось, и ей это, судя по всему, наконец стало ясно.

— Что я сказал тебе?

Вместо ответа она всё-таки сделала ещё несколько шагов вниз. Ступала по-прежнему легко, и всё-таки было видно, что с левой ногой у неё не всё в порядке. Не прошло и нескольких часов, а проблем с ней становилось всё больше и больше.

— Что это был за человек? – проигнорировав мои слова, спросила она.

Да чтоб её! Махом преодолев оставшееся между нами расстояние, я хотел было схватить её за ворот и подтянуть к себе, но она успела отпрянуть. Выпустила перила, вскрикнула и покачнулась.

Вот же!

Подхватив, я почувствовал её шумный выдох у себя на шее, прикосновение рук. Сердце её колотилось часто, как у испуганного кролика, от волос исходил сладковатый ванильный запах, который я уже чувствовал там, в комнате.

— Дура, — рявкнул я, ставя её на ступеньку. Заметил, как она поморщилась, как поджала ногу и глянул вниз, на босые стопы.

Снова поднял взгляд к лицу. Выглядела она немного смущённой. Всё ещё влажные волосы едва заметно завивались у висков, цепочка убегала под круглый ворот платья.

— Я же не помешала вам? – спросила она. – Этот мужчина… Он уже уходил, верно?

Моя ладонь так и лежала на её талии, кончик мизинца касался выпирающей косточки бедра. Меньше всего мне хотелось разговаривать с ней о Ренате.

Провёл по её бедру, коснулся волос. Репейник… Новой волной меня охватило раздражение. Верхняя губа дёрнулась сама собой. Слов она однозначно не понимает, что же…

— Ты что? – вцепилась она в меня, когда я, приподняв, перекинул её через плечо и понёс вверх. Подол платья задрался, сильнее открывая длинные ноги, коленка упёрлась в меня.

— Отпусти меня! – она попыталась вывернуться. – Руслан, пожалуйста, отпусти! – голос зазвучал немного испуганно. – Руслан!

Запах ванили стал сильнее, ноги у неё были сильными, да и вся она – гибкая, подтянутая, напоминала молодую лань. Добыча. Так и есть – моя добыча. Только вот для добычи ведёт она себя слишком вольно.

— Заткнись! – хорошенько шлёпнул её по бедру, когда она в очередной раз попыталась вывернуться.

Тряхнула головой, и я ощутил, как колыхнулись её волосы. Тяжёлые, они хлестнули меня по спине, по ноге. Задница её была едва ли не под моей ладонью – округлая, маленькая и крепкая.

Невеста, чёрт подери! Злость на самого себя яркой вспышкой резанула по нервам. Ренат, сукин сын! Этот золотистый конверт, его слова…

Ногой распахнув дверь комнаты, я внёс малышку Маугли и швырнул на постель. Так же, лёжа на спине, она попыталась отползти на другую сторону. Подол её платья задрался до самых трусиков, окончательно растрепавшиеся волосы падали на плечи, руки, устилали покрывало.

— Не смей! – вскрикнула она нервно. – Не смей! – согнула ногу в колене и упёрлась ею в край кровати.

Острая разбитая коленка замаячила передо мной. Кружево белья и её бёдра предстали во всей красе. Мотнув головой, она снова подалась назад.

— Ты не…

— Я буду делать всё, что захочу, — резко схватил её за ногу и дёрнул на себя.

Вскрикнув, она упала на покрывало. Лежала, глядя из-под чёрных ресниц – бледная, окружённая вуалью тёмных волос, в сбившемся платье, а я не понимал, чего хочу. С нажимом провёл пальцами по её щиколотке.

Она сглотнула, застыла. Высокая грудь её тяжело вздымалась, глаза сверкали страхом и вызовом.

С трудом отведя взгляд от её лица, я осмотрел ногу. Стопу её от пятки до середины пересекал длинный, воспалённый порез. Вот же… Мягко надавил на покрасневшую кожу и почувствовал, как зверёныш напряглась ещё сильнее.

— Не люблю бракованные вещи, — выговорил я и надавил на порез сильнее.

Шумно втянув воздух, она сжала зубки. Глядя ей в глаза, я провёл пальцем ещё раз, почувствовал неровные края пореза и выпустил ногу.

Ева не шелохнулась. Лежала передо мной полностью подчинённая и непокорная. Да, непокорная, мать её! Я видел это непокорство в блеске её глаз, чувствовал в каждом выдохе. Эта непокорность раздражала меня точно так же, как и нежелание выполнять то, что я говорю, но в то же время нравилась мне. Да. Именно это в ней мне и нравилось – то, что она будила во мне. Чувства, эмоции, вызвать которые в последнее время не могло практически ничего.

Вытащив из нижнего ящика прикроватной тумбочки небольшую аптечку, я присел на постель рядом с Евой. Приподнявшись на локтях, она посмотрела на коробку в моих руках, потом – на меня.

— Я не понимаю тебя, — сказала тихо, натянуто.

— Ты и не должна меня понимать, — отложил крышку. – Ты должна выполнять то, что я говорю.

Она уселась. Согнув в колене, подтянула к себе одну ногу и стала наблюдать за тем, как я перебираю блистеры и пузырьки. Грёбаные врачеватели души и тела насовали мне столько всякой чертовщины, что разобраться в этом было почти невозможно. Если бы я жрал все пилюли, что мне прописывали, должно быть, превратился бы в идиота.