Его огонь горит для меня. Том 2

Пролог

Четыре смутные тени появились в тёмной спальне. Только что не было никого — и вот, пожалуйста.

Тени быстро обретали плотность, становясь фигурами. Все четыре фигуры оказались женскими. Женщины обступили ложе, где спал непробудным сном тёмный маг.

— Нужно его поторопить, — сказала первая сестра. — Времени совсем мало.

Все четверо посмотрели на спящего.

— Давайте нашлём ему сны, — тусклым голосом предложила вторая. — Пусть ускорится.

— Наслать сны? Но это же не по нашей части… Да и брат разъярится, если узнает, что мы играли на его поле.

— Тогда дадим подсказки предсказателям. Можно ещё и вот так…

Третья сестра с улыбкой взяла с полки толстенный медицинский справочник, лёгким движением раскрыла его в нужном месте, переложила разворот закладкой-ляссе и оставила фолиант на столе. Сияя радостью, она вернулась к сёстрам.

— Значит, с болезнью решено. Не стоит забывать про мальчика. Я уже веду его. Сон или предсказание? — спросила четвёртая, обратив к сёстрам до отвращения прекрасное лицо.

— И то, и другое! С братом-то мы сладим, а вот с чужими… — легкомысленно ответила третья. — Всё равно потом никто о мальчишке и не вспомнит. А этого, — она небрежно пнула спящего мага, — нужно всё-таки поторопить, эпидемия должна начаться в срок.

Маг ничего не почувствовал и не проснулся, только мечтательно и торжествующе улыбнулся во сне. Когда фигуры исчезли, в комнате раздался тихий смешок.

Сладят они, как же…

Лёгкий туман, клубившийся под потолком, растворился в ночной мгле.

Глава первая, об экономии ресурсов и успехах на этом поприще

Караван оказался громким словом для четырёх гружёных под завязку телег. Получив плату за проезд, мне предложили выбрать возницу и место в телеге, если таковое найдётся. Вопреки моим ожиданиям, транспорт запрягали крупными длиннорогими буйволами, а не талирами.

Чёрные, лоснящиеся, упитанные быки флегматично переминались с ноги на ногу и били себя по бокам длинными хвостами с пушистой кисточкой на конце. Канава вдоль дороги их интересовала гораздо больше, чем сам тракт. Шли они размеренно, не напрягая тёмно-серые блестящие бока. Конструкция телеги предполагала перекладину на уровне груди животного, куда возницы крепили торбы с бордовой травой, водой или тёмным сеном. Таким образом, буйволы ели на ходу и могли идти, не останавливаясь, весь день.

Дорога до Сарканы занимала местную неделю, то есть двенадцать дней. К концу первого дня я всерьёз задумалась, почему мне не сиделось в столице. Второй день провела на ногах, большую часть времени двигаясь трусцой впереди каравана, чтобы попа не оквадратилась от бесконечного сидения. Жаловаться было не на что — воздух пах сладко и упоительно (это если идти впереди каравана, а не сзади, где пахло свежей сельской жизнью). Каменная дорога быстро оттаяла от снега и сохла на глазах, а от длительной быстрой ходьбы мысли обретали ясность.

Первая ясность, которую я обрела, состояла в том, что у меня больше нет дедлайна. Я привыкла мыслить категориями «до свадьбы» и «после свадьбы». Если изначально планировала из своего путешествия вернуться к концу весны, то теперь я абсолютно свободна, и потратить даже дюжину дней на приятную дорогу — это больше не возмутительная роскошь, а моё время для знакомства с этим миром.

Вторая ясность была в том, что моё местонахождение, скорее всего, не имеет значения. Иномирная колдунья может расположиться как в центре столицы так и в Фуево-кукуево на краю географии. Вполне возможно, что я приближаюсь к ней прямо сейчас.

Третья и самая главная ясность заключалась в том, что мои ресурсы невозобновляемые. Пока у меня много еды, но сухим пайком я никогда раньше не питалась и с трудом могла сказать, на сколько хватит этого запаса. По моим ощущениям — на месяц, не меньше, но это неточно.

На Земле я зарабатывала пением, здесь публике моё исполнение тоже пришлось по вкусу. Можно даже накинуть баллов за экзотичность, всё-таки инструмент у меня красивый и песни необычные, но тут же есть и минус — понимать меня могут немногие. Логично было бы стараться сохранить все свои запасы, в том числе и денежные, а на жизнь и ночлег как-то подрабатывать.

Четверо возниц в караване явно скучали. Я решилась на эксперимент, забралась в первую телегу и расчехлила гитару. А дальше немного играла, немного пела. Возницы оживились, и даже животные пошли веселее.

— Эх, красиво поёшь, только всё не на нашем. Я думал, что варвары на общем говорят, а оно вон что.

Первым на контакт пошёл самый молодой из спутников, вихрастый крупный мужчина с перебитым носом и грубыми мозолистыми руками. С закатанными до локтя рукавами и богатой шевелюрой, перевязанной тёмной лентой через лоб, он напоминал былинного богатыря. Звали его Расим.

— Это не варварский, а язык того места, где я родилась, — ответила я, перебирая струны.

Спутники поначалу были немногословны, но теперь заметно оттаяли, стали перешучиваться и даже устроили ставки, какой буйвол опорожнится первым. Судя по всему, это известная дорожная забава. Я поначалу не сильно оценила интеллектуальный потенциал этого занятия, но к третьему дню вполне втянулась и тоже делала ставки.

Возницы беседовали о своём, я часто вслушивалась в их разговоры в попытках почерпнуть полезную информацию. Круг интересов у нас совпал только в вопросе стоимости ночлега в тавернах. В этой местности — тридцать медяшек за комнату и десять за еду, ближе к южной столице общая сумма доходит до пятидесяти. Караванщики предпочитали ночевать под открытым небом, только вот дожди весной шли часто, поэтому нам предстояла ночёвка под крышей. Кроме того, ближе к Саркане и лихие люди по ночам не дремлют, а на постоялом дворе товар будет в безопасности.

У меня появилось очень много свободного времени для размышлений и рефлексии.

Мысли, что я убила трёх человек, старалась гнать подальше. Разве был выбор? Однако сердце глухо замирало от того, насколько быстро я превращалась в безжалостного монстра — сначала воткнула кинжал в Ринара, потом убила троих магией. Неудивительно, что такая невеста императору оказалась не по вкусу. Как же быстро слетела наносная шелуха цивилизации.

Вольно или невольно я постоянно возвращалась в размышлениях к Ринару. Его предательство вызывало боль и тоску, но злости почему-то не было. Я подсознательно продолжала искать оправдание его поступку. Интуиция подсказывала, что, несмотря на резкость и вспыльчивость, он неплохой человек, и подлость ему не свойственна. Такие, как он, не убивают чужими руками и не втыкают нож в спину. Чуйке привыкла верить, вот и мучилась между несоответствием фактов и чувств. Может, я чего-то не знала? Ведь когда в нас полетели боевые заклинания, он меня закрыл собой. Какой был в этом смысл, если он хотел моей смерти? И какой смысл был соглашаться на мою казнь, если моей смерти он всё-таки не хотел?

Как я ни старалась взрастить в себе ненависть к бывшему жениху, получалась только горькая обида. А ещё мне было стыдно, что семью мою они вылечили, а я, получается, набрала еды, вещей, денег и исчезла, свои обязательства не выполнив. Из-за этого, конечно, на совести лежал тяжёлый груз.

Глава вторая, о способностях беспризорников и планах

Утром Кассиль выбрал двое штанов, сапоги, носки, пару рубашек и тёплую куртку с кожаными накладками на локтях, плечах, верхней части груди и спине. Куртка была ему велика, но помимо неё из тёплых вещей принесли только один свитер небольшого размера, совсем впритык. За вещи я заплатила всего серебрушку. Даже торговаться не стала, цена показалась адекватной.

На улице продолжался дождь, перешедший из ливня в унылую пакостную морось. Завтракали мы горячей яичницей, Кассиль съел свою и половину моей порции и даже крошки за собой не оставил. Вчерашний хлеб и мясо я убрала в сумку. Дам ему на перекус через пару часов.

— Спасибо, Алина, — Кассиль вышел на улицу первым и придержал для меня дверь.

— Не за что. Мы пока ещё не доехали, потом поблагодаришь.

— Сколько нам ещё дней? Неделю?

— Девять дней, если я ничего не путаю. Ты пока поспи, если сможешь, тебе лучше высыпаться, чтобы зажило всё побыстрее.

— На мне быстро заживает, просто сил не было.

Мы забрались в телегу под тент. То ли от сытного завтрака, то ли от моросящего дождя сморило его быстро. Если я никак не могла удобно устроиться на проклятых мешках, то он дрых так, будто под ним перина. Бедный мальчишка, через что нужно пройти, чтобы вот так спать? Через пару часов дождь закончился, и я покормила проснувшегося Кассиля.

— Как ты оказался на улице?

— Мачеха продала одному человеку, но я удрал. После смерти отца я стал главным наследником, отношения у нас были не ахти, вот она и испугалась, что я вступлю в права и выгоню их с сёстрами на улицу, — Кассиль отвернулся и шумно сглотнул.

— Ты хочешь вернуться домой?

— Нет, зачем? Дом у нас маленький, земли считай что и нет, дохода там и на троих едва хватит, а на четверых точно мало. Жить с ней под одной крышей я не смогу, выгнать тоже. Из-за сестёр. Поэтому у меня другой план, — шмыгнул носом Кассиль, вытер его рукавом, а потом застеснялся, вспомнив, что так делать некрасиво.

— Хочешь найти работу в Саркане?

— Можно и так сказать. А тебе туда зачем?

— А мне нужно в Магистрат, — беззаботно ответила я. При моих словах Кассиль напрягся, но лишь на секунду, — дело у меня есть, надеюсь, что там смогут помочь.

— Что за дело?

— Конфиденциальное, — напустив загадочности, ответила я.

— С конфетами, что ли, связано? — малец заинтересовался не на шутку.

— Нет, это значит личное, — я покосилась на сидящего на козлах возницу. — А ты конфеты любишь?

— Любил раньше. Вкусненькие они.

Я залезла в сумку и выудила горсть конфет. Кассиль сначала посмотрел на сладости, потом несколько секунд вглядывался в моё лицо. Конфеты взял, но очень медленно, и половину спрятал в карман.

— Ешь, у меня ещё есть. А то карман слипнется.

— Странненькая ты. Никак не пойму. Выглядишь, как варварка, но больно маленькая и хлипкая. Одета дорого, конфеты у тебя дорогущие, такие я даже не видел никогда, но едешь в телеге, ночуешь в дешёвой таверне и притом не жалуешься. Руки у тебя без мозолей, значит, ими ты не работала. Но путешествуешь одна. Будь у тебя семья, никто бы тебя одну не отпустил...

— Какой ты умный и наблюдательный малыш, — я прикусила язык, так как на малыша Кассиль явно обиделся. Затем пододвинулась поближе и шепнула на ухо, чтобы больше никто не слышал: — Я из другого мира, и симпатичных парней там называют малышами. Ласково.

Кассиль замер и уставился во все глаза.

— Из какого мира?

— Он у вас Тихерра, кажется, называется. Но это секрет, — я демонстративно приложила палец к губам и отодвинулась с самым независимым видом.

Ну всё, парнишка теперь шагу в сторону не сделает, пока все подробности не выведает. Кассиль недовольно посмотрел на возницу, затем умоляюще — на меня. Но я была непреклонна. Вместо разговоров занялась его ранами и убедилась, что новый подопечный не обманул — заживало на нём действительно хорошо, язвы выглядели не в пример лучше, чем вчера.

Небо затянуло пасмурными тучами, хотя дождь уже кончился. Через какое-то время я предложила Кассилю размяться и пройтись. С телеги его подкинуло, как пружиной: он был готов не только пройтись, но и пробежаться. Наконец в нём проснулся обычный непоседливый ребёнок. Обогнав наш кортеж почти бегом, мы удалились на приличное расстояние, чтобы выйти за пределы слышимости.

— Спрашивай, — весело бросила я Кассилю, перейдя на быструю ходьбу.

— Ты правда из другого мира?

— Да, наш мир без магии, а здесь я оказалась по договору. Но теперь он разорван, и я путешествую, чтобы посмотреть мир. А ещё хочу встретиться с магами из Магистрата.

— И давно ты тут?

— Нет, меньше месяца.

— А я всё думал, как же так… Алина, почему ты мне помогаешь?

— Странный вопрос… потому что не могу по-другому!

— Но я же просто беспризорник!

— Ты человек, оказавшийся в тяжёлых обстоятельствах. А я всего лишь пару раз тебя накормила.

Глава третья, о прогулке на дно ущелья и других интересных предложениях

Очередной постоялый двор встретил нас гомоном и рёвом. В отличие от коров, буйволы не мычали, а ревели, особенно если дело касалось близости талиров, одомашненных хищников. Дом был разделён на две половины — богатую и бедную. Рядом с бедной половиной организовали крытый загон для травоядных, на котором с вальяжностью развалились наглые талиры. Буйволы беспокоились и шумели, талиры били по крыше хвостами и показывали зубы, а хозяева тех и других выясняли отношения. Увы, конфликт развивался в пользу собственников кошачьих, общее недовольство и напряжение витало в воздухе.

Наши возницы мимо такого действа пройти не смогли, поэтому к нестройному хору голосов прибавились знакомые басовитые ноты, и скандал пошёл на новый виток.

— Уберите талиров, для них есть загон с другой стороны здания!

— Это свободолюбивые животные, мы не можем им приказывать. Они не представляют опасности, все звери сыты.

— Они нервируют наших животных, отчего те не смогут отдохнуть перед завтрашней дорогой и поесть!

— Тогда вам стоило поселиться на постоялом дворе, предназначенном только для нищеты, таких проблем не возникло бы.

— Мы не нищие, а торговцы!

— И чем же вы торгуете, буйволиным дерьмом? По крайней мере, пахнет от вас именно им, — раздался насмехающийся голос.

Ссора набирала обороты, поэтому мы с Кассилем сочли за лучшее ретироваться со двора и зайти внутрь дома, вот только и здесь покоем и не пахло. Большую корчму также поделили на две части, а стойка трактирщика размещался ровно посередине. На бедной половине свободных столов не оказалось, а на богатой в воздухе висело такое горячее презрение, что об него можно было бы греть руки.

Люди громко возмущались, и безмятежным оставался только хозяин этого бедлама, который с улыбкой принимал заказы и поторапливал двух молоденьких разносчиц. Более взрослая статная женщина периодически показывалась из кухни, при этом лицо её выражало полнейший дзен. Похожие между собой девушки ловко сновали между столиков, составляя с подносов разные блюда. На бедной половине подавали кашу, варёные яйца и сухари, а на богатой — мясное рагу, закуску из креветок (видимо, в дороге богатые и не такое едят) и ярко-оранжевый суп, который я ещё не пробовала.

Конечно, разумнее было бы питаться более дёшево, но отсутствие свободных мест с одной стороны и присутствие креветок с другой вынудили принять экономически невыгодное решение. В конце концов, после длительной дороги хотелось немного себя побаловать.

Еду принесли быстро, и оказалась она очень вкусной. Выменяв у Кассиля порцию креветок на порцию мясного рагу, я медленно и с удовольствием смаковала еду. Вот обожаю креветки, что тут поделаешь?

Суп оказался фруктовым: нежный, незнакомый, сладковатый вкус приятно обволакивал язык, в нём угадывалось что-то от батата, тыквы и даже манго. Использовав суп как соус к креветкам, я блаженно растеклась по столу. Воспитанник тоже не отставал, умял две большие порции рагу и теперь наслаждался сладковатым остывшим супом на десерт. Косые взгляды из-за соседних столиков намекали, что едим мы не по этикету. Поймав неодобрительный взгляд одного из бородатых постояльцев, я демонстративно пальцами взяла креветку и макнула в суп. Поморщившись, мужчина что-то сказал своим спутникам, и те загоготали. Тоже мне, воспитанность так и хлещет из ушей.

Кассиль осмотрелся и, не найдя наших возниц, наклонился ко мне.

— Алина, нам стоит разделиться с караваном. Осталось всего две ночи, послезавтра вечером мы должны быть в Саркане. Вот только Расим опасен.

— Да брось, Кассиль, тебе только кажется, — возразила я.

— Нет, Алина, я вижу, какими глазами он на тебя смотрит, и всем понятно, что он тебе не нравится. Вдруг он решится на грубость? — Кассиль помолчал, всматриваясь в моё лицо. — Здесь много других повозок, попутчиков найти не сложно. Да и пешком мы доберёмся если не за два дня, то за три. Нам лучше оторваться от каравана. Понятненько?

— Кассиль, ты преувеличиваешь. Да, я симпатична Расиму, но не более того, не станет он нападать на меня, — возразила я.

— Ты слишком наивна! — горячо воскликнул мальчишка. — Поверь, за год бродяжничества я видел всякое, сейчас в нём борются похоть и честь, и я совсем не хочу проверять, что же одержит верх. Риск слишком высок!

— Кассиль, здесь же цивилизованное общество со своими правилами и законами. Мы даже драки ни одной не видели за всё путешествие.

— Драк было две, просто я каждый раз уводил тебя наверх раньше, чем они начинались. Алина, просто доверься мне, я знаю, о чём говорю, — нахмурился он, и стало ясно, что от своего не отступится.

— Хорошо, — сдалась я. — Что тогда будем делать?

— Комнату тут не снимай, рядом есть ещё три постоялых двора. Переночуем в одном из них, а утром скажем нашим спутникам, что решили остаться тут ещё на пару дней. Главное — сделать это так, чтобы телеги уже стояли готовые к отъезду, тогда у Расима не останется вариантов, кроме как продолжить путь. А мы отстанем от них на день.

— Если ты считаешь, что это необходимо, то хорошо.

Я глубоко вздохнула и смирилась. Доверие — это тоже выбор, иногда приходится его делать.

— Пошли, тут должен быть ещё один выход.

Мы выскользнули из-за стола и направились вглубь помещения. Ещё один выход обнаружился у лестницы на второй этаж и вёл к загону с талирами. Кассиль настойчиво тянул за руку, и под прикрытием разных построек мы удалялись от сопровождающих. Он выбрал постоялый двор меньшего размера. Тот оказался тише и чище. С удовольствием разместившись, мы искупались, постирали вещи и легли спать. Комнату я оплатила до обеда завтрашнего дня, так что времени для отдыха было достаточно.

Глава четвёртая, о проклинателях и концепциях не по размеру

В Саркану мы прибыли на следующий день после обеда. Семейная пара вышла у ворот Службы Имперской Безопасности, тепло простившись со всеми остальными.

А мы продолжили путь к Магистрату.

Здание главного магического центра империи впечатляло размерами. По сути, это была независимая огороженная половина города, устремляющаяся к небу десятками белокаменных башенок, покрытых светлой черепицей. Забор, окружающий территорию, искрился каменным кружевом, я явственно чувствовала магию и не могла оторвать глаз от этого произведения архитектурного искусства. Ограждение походило на вьющуюся ленту, украшенную диковинным орнаментом, настолько искусной оказалась резьба по камню. Высотой около двух с половиной метров, она змеилась вдаль, насколько хватало взгляда. Захотелось потрогать, но интуиция подсказывала, что это не самая безопасная затея.

Резные каменные ворота, выполненные в том же стиле, что и забор, стояли распахнутыми, а нам навстречу вышли дежурные.

— Солнечного дня! Цель вашего визита в Магистрат?

— Снятие проклятия и услуги целителя, — ответил отец Янины.

— Поступление в Магистрат на обучение, — тихо проговорил Кассиль.

— Консультация по магическим способностям, — «или их отсутствию» мысленно добавила я.

Нас пропустили на территорию Магистрата, и оказалось, что искусное кружево ограды — это только начало. Архитектура поражала великолепием. Все строения были выполнены в одном стиле, составляя единый ансамбль, но при этом каждое имело свою изюминку.

Основной материал строительства — камень, здания были облицованы светлым гранитом или мрамором, а для отделки использовались более яркие цвета. Сами постройки казались лёгкими и воздушными, словно взмывающими в небо. Высокие стрельчатые окна, изящные узкие арки, украшенные каменным кружевом, маленькие витые балкончики и узкие лестницы создавали впечатление сказочного города. Королевский дворец даже близко не мог сравниться с этой изысканной красотой.

Раскрыв рты, мы с Кассилем машинально следовали за Яниной и её сопровождающими. Желание сфотографировать эту ажурную мраморную роскошь буквально жгло руки. Словно кто-то построил не один Миланский Собор, а целый город в подобном стиле. Восторженный взгляд метался от одного сооружения к другому, отмечая детали. Я восхищалась общей гармонией.

Главная аллея вела к одному из самых высоких зданий, фасад которого украшали десятки узких стрельчатых окон с цветными витражами. Сложно даже представить красу внутреннего убранства помещений, когда проникающий в цветные окна солнечный свет играет в них разноцветными бликами. При взгляде на Магистрат я поняла, что магия в этом мире заменяет религию. Даже лучшие соборы и дворцы Земли проигрывали в великолепии этому месту.

Вся территория была усажена кустами и деревьями, но сейчас природа только начала пробуждаться. Газоны стояли грязно-вишнёвыми, и я с удивлением поняла, что трава здесь уже начала расти, но она оказалась бордовой! Поначалу это вызвало оторопь и даже тревогу. Приблизившись к одному из белоствольных деревьев, я с изумлением рассмотрела нежно-рубиновые листики, выбивающиеся из тёмно-коричневых почек. По коже прошлась волна горячих мурашек. Меня окатило осознанием: всё это по-настоящему.

Вероятно, летом контраст между белыми зданиями и багряными растениями будет особенно шикарен. Трава винного цвета выбивалась из любых представлений о зелени, но в нашем мире тоже есть растения с такой окраской: и краснолистный клён, и пурпурная берёза, и множество других. В этом парке все пробуждающиеся растения поражали разными оттенками багрянца — от тёмно-вишнёвого до алого. Наверное, здесь я впервые поняла, насколько сильно отличается этот мир. Ни магия, ни порталы, ни заклинания не поразили так сильно, как бордовая трава!

Тем временем мы уже подошли ко входу в одно из главных зданий. Пропустив нас в просторную приёмную, секретарь указал на несколько кресел для ожидающих, где все и расположились. В очереди перед нами ожидали другие посетители, но их я не разглядела, увлёкшись интерьером. Изнутри помещение было отделано в светлых тонах — бежевый мрамор оттенка кофе с молоком в виде изящной мозаики на полу, стены цвета навахо с графическими рисунками и орнаментами, высокие сводчатые потолки. Массивная мебель выполнена из тёмно-красных пород дерева, но её мало, поэтому помещение выглядит просторным и светлым.

Посетителей по одному приглашали в приёмную, мы ожидали своей очереди. Янина сидела с прямой спиной, держа сына на руках. Я вдруг поняла, что даже не знаю, как его зовут. Аккуратно присев рядом, решилась с ней заговорить.

— Дая Янина, мы с вами так толком и не успели познакомиться.

Вымученно улыбнувшись, худенькая брюнетка мне кивнула.

— Действительно, нехорошо получилось. Я так и не поблагодарила вас за помощь с бандитами, без вас мы бы не справились.

— Не за что благодарить. Мы все не справились бы друг без друга.

— Пожалуй, — Янина отрешенно посмотрела на меня, затем перевела взгляд на разговаривающих в стороне спутников. — Вы могли бы секунду подержать Баркая, пока я найду уборную? Пока есть время отойти.

— Конечно, почему нет?

Мальчик оказался удивительно лёгким для своего возраста, кроме того, его лицо заливала мертвенная бледность. Если издалека казалось, что он спит, то сейчас стало понятно, что Баркай серьёзно болен. Кожа была серовато-прозрачной, дыхание редким и слабым, а сердце билось медленно, словно с натугой. Кассиль присел рядом и тоже внимательно рассмотрел мальчика, а потом положил руку ему на лоб.

Глава пятая, о стремительной капитуляции и неожиданном снеге в декабре

Кассиль клевал носом у себя в покоях. Камин в комнате горел ярко и давал достаточно тепла. Судя по количеству пустых тарелок на столе, осоловевший от еды мальчишка с удовольствием проспит до завтрашнего дня, сытый и успокоенный моим приходом.

Немного смутившись от присутствия Ринара, я поцеловала воспитанника в лоб, погладила по щеке и подоткнула одеяло, как всегда это делала мама. Ринар наблюдал с любопытством, но комментировать не стал, лишь беззвучно закрыл за нами дверь и увлёк в сторону моих покоев.

— Что, даже никакую колкость не скажешь?

— Зачем? Я чувствую, с какой нежностью ты к нему относишься. Меня это радует.

— Радует?

— Конечно. Будешь хорошей матерью. Я всегда хотел большую семью. Думаю, десять детей. Или двенадцать.

Опешив, я замерла посередине коридора.

— По контракту достаточно было двух мальчиков!

— Да уж, жаль, что ты его разорвала, — этот несносный тип подмигнул. — Смотри, тебе сейчас двадцать, в нашем мире смело можно рожать до шестидесяти или даже позже. Как магичка, ты меньше ста пятидесяти не проживёшь, так что если каждые два года, то это целых двадцать детей.

Император расплылся в шкодливой улыбке.

— У вас же редко дети рождаются у магов!

— Наверное, они просто плохо стараются, но не переживай, мы с тобой такой ошибки не допустим. Будем стараться каждую ночь.

— Я вообще-то ещё не решила, выходить за тебя замуж или нет. Может, за Аркая пойду, ему, говорят, рыжие нравятся.

— То, что ты ещё не решила — это ничего, главное, что я уже решил. А что касается Аркая — ещё одна подобная шутка, и до нашей свадьбы он отправится нести службу в настолько унылый и забытый богами гарнизон, что тот даже на карте не отмечен.

— Несносный ревнивец.

— К вашим услугам, — Ринар отвесил изящный поклон, а затем обвил руки вокруг моей талии и притянул к себе. — Пойдём укладывать тебя спать.

— А как же Янина?

— Шаритон нас позовёт, если мы понадобимся.

— Я вижу, что необходимость в моём присутствии была просто наиострейшая, — с сарказмом заметила я.

— Именно так. Император в нём нуждался, а Шаритон, как послушный подданный, обеспечил. Запоминай и учись.

— Зачем? Шаритон и так справляется.

— Тоже верно. У тебя будут другие обязанности. Я тут подумал, что двадцать детей — это совсем мало. Пожалуй, нужно тридцать.

— А чего не сорок?

— Ягодка моя, ты права. Давай сорок, я только поддержу, — он смешно потёрся носом о моё ушко, снова вызвав сонм мурашек.

— Называть будем числительными, да? Всё равно сорок имён я не осилю. Ослабленный родами организм вряд ли способен на такой подвиг.

— Зачем запоминать? Сделаем им костюмчики с именной вышивкой.

— И порядковыми номерами.

— И датами рождения, чтобы не путаться.

— Вот и договорились.

Ринар втянул меня в старые покои, где приветливо горел огонь и повсюду стояли свежие цветы. На столе в гостиной под салфеткой ждал ужин, а сама комната словно стала уютнее за время моего отсутствия.

— Спасибо, что проводил. Спокойной ночи.

— Иди купайся, моя пыльная ягодка, — я ожидала, что он меня поцелует, но вместо этого он лишь приобнял, а затем подтолкнул в сторону ванной.

Искупаться действительно хотелось. После всех тревог прошлой ночи, длинного дня и слезливого вечера усталость навалилась со страшной силой, и мысль о горячей ванной казалась невероятно соблазнительной. Закрывшись внутри, забралась в сумку, достала купальные принадлежности и с наслаждением вымылась. В ванной ждали новый пушистый бежевый халат и несколько сорочек из тончайшего гладкого кружева. Видимо, таким образом хотели показать, что на этот раз моё присутствие желанно и ожидаемо.

Я вымыла волосы, наспех высушила их полотенцем, почистила зубы, надела самую красивую сорочку, укуталась в халат и вышла в спальню, только чтобы замереть на пороге.

— Ну ты и копуша!

Ринар вынырнул из-под одеяла и предстал передо мной в одном белье. Больше всего оно походило на семейные трусы. Я всегда считала, что в них невозможно выглядеть сексуально, но жестоко ошибалась.

Вид почти обнажённого амбидекстра вышиб воздух из груди умопомрачительной мужской красотой. Высокий, широкоплечий и длинноногий, он был словно вырезан из женского журнала или постера. С одной стороны, никаких кубиков, а с другой — развитые пластины грудных мышц, рельефный живот, сильные руки и тренированное тело человека, который привык к ежедневным физическим нагрузкам, а не просто качает бицепсы в зале три раза в неделю. От всей его фигуры веяло мощью и собранностью.

— Ты что тут делаешь? — просипела я чужим голосом.

Можно было бы, конечно, сказать, что он охрип от страсти, но на самом деле с таким присвистом только бабки с бронхитом разговаривают, и эротичности в нём было ноль целых ноль десятых.

— Я же сказал, что буду тебя охранять. Лично. И приставать не буду. А вот в ванную ходить буду, а она тут одна.

Глава шестая, о том, что забыла я, и не забыли другие

Выходя из комнаты, я впервые поймала себя на том, что вот сейчас — в эту секунду — я абсолютно и безоговорочно счастлива. Мне было так здорово, что я натуральным образом светилась, по крайней мере, локоны, падающие на плечи, мерцали мягким свечным светом, а улыбка рвалась из глубины души и намертво прилипала к зацелованным губам. Хотелось кричать и петь от счастья, танцевать, а ещё никогда и ни за что не выпускать Ринара из поля зрения, а лучше даже из рук.

Его Величество шёл рядом и тоже искрился радостью, то ли его так пробрало от моих эмоций, то ли сам по себе остался доволен прошедшей ночью, но скроить суровую физиономию у него тоже никак не получалось, а вся мимика, которая сопровождала эти попытки, только добавляла мне весёлости.

В итоге к дверям покоев Янины и её семьи мы подошли улыбающиеся, счастливые и держащиеся за руки, как влюблённые подростки. Остановившись перед дверью, Ринар ещё раз притянул меня к себе, целуя, и в этот момент дверь перед нами распахнулась.

Стоящий на пороге Шаритон выглядел невыспавшимся и каким-то посеревшим. Обдав его радостной улыбкой, я уже хотела продекламировать что-то жизнеутверждающее, но, окатив нас холодным взглядом, старый маг сказал два слова, которых оказалось достаточно, чтобы стереть с наших лиц любые признаки веселья.

— Мальчик умирает.

Ринар нахмурился и оглянулся на меня в поисках поддержки.

— Какой мальчик, Шар?

— Тот, кого мы вчера притащили через портал.

К своему стыду, о маленьком Баркае я совершенно забыла. Вечер и утро в компании жениха оказались настолько эмоционально насыщенными, что отголоски чужой беды не тронули сознания. Я задохнулась от вины и горечи. Как же я могла? Я же держала этого ребёнка на руках, почему даже толком не вспомнила о нём?

— Шар, мы вчера притащили через портал Алину. Из Магистрата. Какой мальчик? Кассиль? Ему стало плохо?

Ринар звучал обескураженно, и я в изумлении уставилась на него.

— Нет, с тем подростком всё в порядке, его велено привести к Алине, когда он проснётся и поест. Я говорю о другом мальчике, Д’Вельсорде. Проходите, нам предстоит долгий разговор.

В просторной гостиной стояла тяжёлая атмосфера отчаяния. Дай Алька́с, дядя Баркая, пустыми глазами смотрел в стену, держа в подрагивающей руке стакан с тёмно-янтарным напитком. Господин Тиссе́й стоял к нам спиной, привалившись плечом к косяку двери в спальню и загораживая обзор.

— Вы не смогли ему помочь?

Говорить стало тяжело, словно слова были покрыты битым стеклом и намеренно застревали в горле. Отчего-то я думала, что Шаритон способен решить любую проблему. И странным казалось, что он не справился.

— Ему никто не сможет помочь, Алина. Если честно, я такого не видел никогда. Сеть проклятий, сплетённых в единый непроницаемый кокон, завязанных между собой, закольцованных друг на друга. В том числе проклятие забвения, Эр. Через пару недель никто, находящийся в этой комнате, не вспомнит о мальчике. Даже мать.

Короткий, полный боли всхлип раздался из спальни. Наверное, Янина услышала его слова.

— Я поэтому не могу вспомнить, о каком мальчике идёт речь? — спросил Ринар.

— Да. Чем слабее эмоциональная привязка, тем быстрее забывается. Проклятие действует в полную силу, некоторые из магов забывали о мальчике, стоило выйти из комнаты. Странно, что Алина ещё помнит — видимо, близко к сердцу приняла происходящее.

От слов Шаритона мне стало невыносимо стыдно. Я-то как раз забыла о несчастном ребёнке!

— И ничего нельзя сделать?

— Мы пытались. Всю ночь здесь трудились все проклинатели столицы, я, команда лекарей, поддерживающая крупицы жизненных сил. Бесполезно. Тот, кто это создал — гений. Во всём мире есть только три мага, достаточно сильных для подобных штук — архимаг Ковена Араньяс, Второй Советник царя Минхатепа, Хунир Усалам и ещё один минхатепец, Арх Бахар. В связке с сильным старым проклинателем они могли бы создать нечто подобное. За такими проклятиями стоит не только сила, но ещё и колоссальный опыт.

— Шар, но зачем Архимагу или Второму Советнику избавляться от мальчишки? Тем более таким затратным образом?

— Не знаю, Эр, и это беспокоит меня больше всего. Проклятие полного забвения, проклятие исчезновения из материального мира, проклятие невидимости, проклятие абсолютного безмолвия… и так далее.

— Он должен был стать кем-то особенным?

— Даже в таком случае проще было бы нанять нескольких убийц. Проклятие полного забвения — вот что самое интересное. Как будто само упоминание, сама память о нём несёт угрозу. Я не уверен, что сам вспомню о мальчике спустя несколько дней. Я написал о нём в магически защищённом дневнике, но толку? Скорее всего, запись исчезнет, а я буду недоумевать при виде половины пустой страницы.

— Сколько ему осталось?

— Несколько часов, возможно, до вечера, но вряд ли. И знаешь, что самое любопытное? Проклятие было наложено в тот день, когда я вернулся из Тихерры.

— В тот день в этом мире появилась я. Богиня говорила, что в этом мире есть колдунья, которая закрыла себя от взора людей и богов. И что найти её смогу только я. И остановить тоже. Это может быть связано с мальчиком? Возможно, он её видел или нашёл? Нам необходимо вернуться в место, где он находился в тот день, и начать поиски оттуда!

Глава седьмая, о противоречивых приказах и играх в демократию

Горько признавать, но чуйка не подвела. Болезнь уже пустила свои корни в бедных кварталах, и в нескольких домах дети заснули беспробудным сном. К счастью, предупреждение Карды действительно возымело эффект, все ворота в город были закрыты. Почему об этом не знали Эринар и Шаритон? Так велели себя не беспокоить на время важного совещания. На учёт мгновенно поставили все вышедшие из города за последние дни обозы и корабли, магическое предписание вернуться получили все. Удалось установить, что хворь бушует лишь вторые сутки, и её жертвами пока стали четыре малыша, которые тяжело болели до этого.

Сильно мешал тот факт, что сегодня был первый день весны, и весь город охватили радостные гуляния. Как же невовремя! Когда в бедных кварталах горели погребальные костры, на главных площадях пили и смеялись, всё дальше разнося смертоносную болезнь. Маги кинули все силы на закрытие столичного периметра, а я осталась в компании отдающих команды Ринара и Шаритона, а также Янины, Тиссея и Карды.

— Шаритон, нам необходимо большое помещение, кровати, обеспечение. Всех детей нужно собрать в госпиталь, сюда же согнать всех имеющихся в городе лекарей, в том числе служащих во дворце и у аристократов. Необходимо создать центр помощи, где мы будем лечить самых запущенных пациентов. Здоровые должны оставаться дома на карантине, чтобы замедлить распространение инфекции.

Судорожно вспоминая всё относящееся к делу, я вываливала на Ринара и Шаритона требования и информацию. Буквально полчаса спустя они дали на выбор два здания. Одно обветшалое, заброшенное — бывший Городской Совет, переделанный из древнего имения. Второе — недавно достроенное здание крупного кузнечного цеха, с новенькими окнами и свежеокрашенными комнатами. Скрепя сердце, я выбрала первое, нежилое и стылое. И причиной тому стала вода. В кузнечном цеху водоснабжение имелось лишь на первом этаже, а канализация и вовсе представляла собой пару туалетов на нижнем, да общий сток для технической воды.

Здание Городского Совета при всех его недостатках, было построено как имение и радовало количеством ванных комнат и возможностью организовать горячую воду. Отопления там правда тоже не имелось, но почти во всех помещениях ждали своего часа заброшенные камины, которые тут же принялись прочищать по приказу Шаритона. Маррон пригнал служанок, кто-то заведовал продовольствием, кто-то расставлял кровати. Как-то само собой вышло, что все они приходили за распоряжениями ко мне.

Неожиданно для себя, я стала центром экстренной организации госпиталя и старалась применить те скудные медицинские знания и умения, что осели в голове во время учёбы и просмотра сериалов. Карда оказалась бесценна в плане управления хозяйственной частью, женщина смотрела на меня полными обожания глазами, и я невольно смущалась от её взора. Но вскоре стало не до этого.

В наше распоряжение прибыло тридцать два лекаря, включая полубессознательную Янину и ошарашенного Тиссея. По моей просьбе на здании появилась огромная красно-белая табличка «Императорский госпиталь имени Баркая Д’Вельсорда». Два сосредоточенных плотника повесили её прямо над входом, который я определила как основной. В отличие от задуманного проектом парадного крыльца, тут не было ступеней, зато был упрощённый подъезд для транспорта.

Первые пациенты начали поступать уже ночью. Я разделила врачей на три смены, организовала места отдыха для персонала с импровизированной столовой и отправилась навстречу болезни. На первый взгляд всё смотрелось очень безобидно. Сопящие дети выглядели так, словно их сморил жар при обычной простуде.

Келай и ещё двое опытных лекарей выдавали инструкции более молодым или менее одарённым, каждый из них взял на себя руководство сменой. Мы определили две основные опасности, сопровождающие лихорадку — обезвоживание и сепсис. К несчастью, детей мучила диарея, которая при ненадлежащем уходе вызывала язвы на теле.

Во дворе у главного входа удалось организовать подобие полевой кухни, где в огромных чанах варились солоноватый бульон и сладкие отвары для поддержания сил детей. Неожиданно полезным оказался мой опыт. У племяшек были проблемы с глотанием, поэтому нас обучили специальной технике, которая прекрасно подошла, чтобы поить спящих детей.

К утру у нас было несколько десятков пациентов, а к следующей ночи — почти сотня. В первые же часы оказалось, что я сильно недооценила и сам процесс, и серьёзность происходящего.

Во-первых, я не подумала о прачечной, и никто, никто из более взрослых, умудрённых опытом людей ничего не подсказал. И ладно мужчины, но женщины? В результате мы столкнулись с острой нехваткой чистого белья.

Во-вторых, я попала в странную ситуацию, когда распоряжения выполняются вроде бы неплохо, хотя и чересчур формально, а вот никакой приличной критики или инициативы вокруг нет! Авторитарное общество как оно есть: на меня смотрели влажными коровьими глазами, но открыть рот и сказать этим ртом что-то дельное не решался никто!

В приказном порядке я вызвала весь доступный персонал из дворца. К прибывшим присоединились Тамила, двойняшки и ещё дюжина аристократок. Эти хотя бы не заглядывали мне в рот, но, с другой стороны, толку от них было меньше, чем от привычных к работе служанок. Обучать их приходилось самым базовым вещам, а с одной случилась некрасивая истерика, когда малыша вырвало прямо ей на платье. На второй день девушки явились в урезанном составе, а на третий их осталось только семь.

В дальнейшем пришлось поставить Тамилу и двойняшек на обеспечение: чистое бельё, тёплое питьё для пациентов, еда и снабжение для персонала. Командовать слугами у них получалось куда лучше, чем у меня, ведь они не пытались играть в непонятное для людей равенство, а отдавали чёткие приказы. Самое неприятное, что противоречивые приказы от них люди воспринимали легче, чем попытки дать свободу действий и решений от меня.

Глава восьмая, о лёгкости организации госпиталя и разнообразных вариантах питания для недовольных

Утро хмурилось дождевыми тучами. Свет проникал в убогую комнату сквозь маленькое окошко с щербатыми облупленными рамами. Небольшая кровать, колченогий стул у потемневшего от времени стола, закопчённая картина с бордово-белым букетом, несколько выгоревших листов на стене — обстановка разительно отличалась от роскоши императорского дворца. Хорошо хоть стены были добротные и сухие, а на полу — пусть и давно не полированный, но вполне красивый светлый мрамор.

Моя верная зелёная сумка стояла на столе. Единственная новая и красивая вещь во всём помещении, если не считать пушистого полотенца, закинутого на спинку хромого стула. Одна из его ножек даже не пыталась делать вид, что стоит на полу, а с обречённостью висела в воздухе. Перед ножкой стало как-то стыдно, и я даже села на кровати, сосредоточив на ней взгляд. Не могу сказать, что я была невероятной перфекционисткой, но висящая в воздухе ножка не давала покоя и не отпускала внимание, пока дверь в комнату не заскрипела, пройдясь прямо по оголённым нервам. Надо же, вчера я этого даже не заметила.

Ринар вошёл с двумя огромными тарелками, одну передал мне, вторую поставил себе на колени, сев рядом. Наверное, стоило смутиться. Вместо этого я улыбнулась и поблагодарила кивком. Несмотря на мои обнажённые плечи и то и дело сползающее одеяло, император смотрел только в лицо и был по-военному собран.

— Солнечного утра! Я побывал в прачечной, Тамила в восторге от артефактов. Котёл отрастил себе крышку, а грязную воду теперь сливает самостоятельно. При этом метит в Хаша, чем-то он ему не понравился. Вообще мужчин недолюбливает, предпочитает симпатичных девушек. Хаш сказал, что он в прачечную больше ни ногой.

— И тебе доброго утра! Спасибо за завтрак.

На тарелке лежали варёное яйцо нежно-голубого цвета, творог, орехи, немного мёда и большая горсть засахаренных фруктов.

— Ты сладкоежка?

— М-м? Да не особо.

— Что ты вообще любишь из еды?

— Креветки, копчёную рыбу и курицу, вяленое мясо, солёный сыр и маринованные огурчики. Да, видимо, я не сладкоежка. А ещё я крабов никогда не пробовала, а хотелось бы. Тут море, они же тут водятся?

— Морских пауков?

— Да! И лобстеров.

— Ну лобстеров и креветок едят, конечно, вот только к императорскому столу не подают. А морских пауков никто не ест.

— У нас в мире едят. Говорят, что вкусно, хочу попробовать. И мидии свежие.

— Ракушки? Да, их едят с остро-кислым соусом.

— А с чего такие вопросы?

— Меня Эмила спросила, что ты любишь на завтрак, а я не смог ответить.

— А ты что любишь на завтрак?

— Если зимой, то суп горячий, а летом — мясной или рыбный салат. С фруктами.

— Звучит вкусно, я бы такое тоже попробовала. А у нас ещё сэндвичи едят по утрам.

— Это как?

Я соорудила из остатков продуктов небольшой сэндвич, использовав размятый творог вместо масла.

— И что обычно в него кладут?

— Да всё подряд. Я с помидоркой люблю.

— Видимо, помидорки у нас не растут, потому что я не знаю, что это такое.

— Да ладно! Как же можно без помидор? Их же и в салат, и в соус, и в пиццу… Вам надо срочно привезти семена из нашего мира и посадить тут!

— Это не всегда удачная идея. Как-то привезли сладкие фрукты из другого мира, пармитаны, зачаровали их для перехода через портал, а потом они тут выросли. Действительно сладкие, но настолько быстро разрастающиеся, что мы едва смогли с ними справиться. Видимо, в их родном мире животные активно поедали молодые побеги, они не особо ядовиты, а вот зрелые растения и листья вызывали отравление. Без естественных врагов маленький сад за год разросся до внушительной рощи, а сладкие плоды через три года начали отдавать запахом тухлятины. Так ещё и мухи расплодились в том саду, целое насекомое нашествие. В общем, растили три года, а выкорчёвывали все десять. Стоило громадных усилий эту поросль искоренить. Возможно, колдовство так повлияло. Но если магией не зачаровать, то ничего через межмировой портал не протащить.

— Ты успел поговорить с Келаем? Много детей привезли?

— Много. Но годжика действительно помогает, я уже отправил гонцов. К счастью, сейчас уже можно сказать, что эпидемию удалось сдержать. Маги хорошо поработали и отправили зов вернуться всем, кто мог быть заражён даже теоретически. Другие города готовы предоставить магов и лекарей, в основном студентов, конечно, но им это зачтётся как практика, а нам нужны рабочие руки. Я принял предложение Магистрата, мы ждём сто студентов, нескольких преподавателей и лекарей уже сегодня. Станет проще.

Я уткнулась лбом в его плечо и вздохнула.

— Надеюсь, что этого хватит. Сколько вообще детей в столице?

— Откуда мне знать? — пожал плечами Ринар.

— Ну как же? А перепись населения?

— А для чего она нужна?

— Вот для таких случаев, чтобы хотя бы примерно представлять, сколько у тебя людей, сколько детей, кто живёт в достатке, а кто голодает.

Молодой император задумчиво глядел на меня.

Глава девятая, о садисте и отсутствии совести у императора

Тиссей пришёл спустя пару часов, чтобы кивком головы пригласить следовать за ним. Руки моментально похолодели, и я старалась держать лицо, чтобы не разреветься прямо в коридоре. Значит, Кассиль был прав. Мы допустили извращенца и насильника ухаживать за детьми. Стараясь унять эмоции, я следовала за провожатым с мрачной обречённостью.

Неужели придётся принимать решение о дальнейшей судьбе этого человека? Я мысленно усмехнулась. А кто такой деловой хотел быть судьёй? И у кого поджилочки меленько затряслись, как только дело дошло до реального человека и реального приговора? И кто малодушно ждёт возвращения Ринара, чтобы перекинуть это решение на его плечи? И вот какая после этого из меня императрица? Её Величество Трусиха Первая.

Мы остановились у дальней комнаты первого этажа, используемой раньше под склад. Рядом ожидали Келай и Элихир. Сейчас помещение с двумя крошечными окошками под потолком выглядело мрачно. Посередине стоял единственный стул с привязанным к нему мужчиной. Кас очень точно его описал — хищное лицо с тонким выдающимся носом и тёмной узкой линией губ, острый подбородок, чуть вьющиеся волосы с проседью и неожиданно заискивающее выражение.

— Ваше Величество, произошло недоразумение.

Испуг и неуверенность в его глазах были вполне настоящими, но интуиция взвыла сиреной, заставляя кожу на руках покрыться противными мурашками, а волоски встать дыбом. Передо мной сидел маньяк, и я с огромным трудом сдержалась, чтобы не сделать шаг назад. Страх и замешательство он считал почти мгновенно, и глаза на секунду зажглись азартом. Зачем я вообще сюда пришла? Он же меня запомнит!

Заметив мою реакцию, Келай ухватил за локоть и утянул обратно в коридор, где я прислонилась плечом к стене и часто задышала с открытым ртом.

— Что случилось?

— Он маньяк. Убийца! Его нужно допросить.

Лекарь с сомнением вглядывался в моё лицо, но как объяснить ему, что чувствует женщина рядом с извращенцем? Как рассказать о страхе жертвы перед истязателем, о предвкушении издевательств, которыми наполнен взгляд серийного убийцы? Я попыталась, только вышло путано и как-то жалобно. Руки мелко дрожали, а уголки губ непроизвольно сползали вниз. Келай выслушал очень внимательно, не подвергнув мои слова ни единому сомнению, а затем сжал трясущиеся пальцы в горячих ладонях.

— Всё хорошо, никуда он теперь не денется.

За спиной раздались шаги. Оборачиваться не стала, глядела в уверенное лицо врача, чувствуя, как потихоньку спадает напряжение.

— Я вам не помешал? — голос Ринара был раздражённым и резким.

Напряжение вернулось, а я забрала руки из ладоней Келая и сделала несколько шагов в сторону жениха, чтобы уткнуться ему в плечо и позорно разрыдаться. Закатывать сцены ревности испуганной плачущей женщине гораздо сложнее, особенно если она жалобно всхлипывает про маньяков и убийц. К чести императора, он не принял ни единого скоропалительного решения, крепко обнял меня за плечи и выслушал собравшихся.

— Госпожа Алина пришла к нам утром с информацией, что один из магистратских лекарей трогает спящих девочек и, возможно, планирует изнасилование. Мы установили слежку, оставили нескольких наблюдателей за ширмой в одной из палат. С наступлением темноты господин Осва́льт несколько раз проверил палату, а затем заблокировал дверь изнутри, — Келай выразительно посмотрел на меня, давая понять Ринару, что дальнейшее не для нежных дамских ушей.

— Вы можете говорить при мне, в моём мире я занималась изучением как законов, так и преступлений. Вы вряд ли сможете меня удивить, — если бы не жалкий всхлип в конце, речь, возможно, получилась бы убедительной. — Ринар, ты не представляешь, что ощущаешь, когда смотришь на него. Настоящий садист. Его нужно допросить, я уверена, что мы поймали его на мелочах… просто мелочах по сравнению с тем, на что он реально способен.

— Что было дальше? — император строго посмотрел на Келая.

— Выбрал спящую жертву, раздел, щипал до синяков. Взяли его, когда начал расстёгивать штаны.

— Хаш будет здесь через час, он сможет допросить даже мага. Ягодка, пусти, мне нужно взглянуть.

Нехотя разжала руки и отодвинулась, чтобы отпустить Ринара. Слёзы почти высохли, и теперь я мучительно жалела о своей излишней эмоциональности. Сомневаюсь, что Эделика или Эмила так жалко разревелись бы на публике, скорее стояли бы с холодными непроницаемыми лицами. А я и маньяку выдала все свои страхи, и на людях устроила слёзоразлив.

Ринар вернулся довольно быстро, хмуро осмотрел собравшихся и остановился взглядом на главном лекаре.

— Келай, в следующий раз хорошо подумай головой прежде, чем вести девушку в камеру к садисту. И тогда тебе не потребуется трогать и утешать мою невесту. Если ты не заметил, то мне это не нравится. Установи наблюдение из двух магов до возвращения Хаша. Когда он или Шаритон появятся тут, пришлите за мной. Мы с Алиной будем у неё. И отдохни, на тебе лица нет.

Один из сопровождающих Ринара остался в коридоре, а жених обнял меня за талию и повёл в комнату, которую все уже привыкли считать моей. Закрыв за нами дверь, он рухнул на край кровати, и я только сейчас поняла, насколько же он устал и измотался.

— Прости, но на купание сил нет. Я посплю пару часов. Побудь со мной.

Он боком завалился на кровать, даже не сняв сапоги, и в груди всё сжалось от стыда и нежности. Мало ему проблем, а тут ещё я реву. Принеся из ванной небольшой таз с горячей водой и несколькими полотенцами, я попыталась аккуратно разуть измученного жениха, но он воспротивился.

Глава десятая, о подпалённом птичнике и случайном признании

Лихорадка забрала меня на трое суток и отступила в день, когда вернулся Ринар. Я подозревала, что дело было в опустошённом резерве. Как только измученный жених лёг рядом, и тонкая струйка огненной силы потекла сквозь его прикосновения, мне сразу стало значительно легче. Наутро я проснулась здоровой и с ясной головой.

Приняв вожделенный душ и принеся завтрак для двоих, я с удивлением отметила изменения. Пришло ощущение магии и почему-то времени. Теперь я с точностью до секунды могла сказать, который сейчас час, и не просто чувствовала свой резерв, а могла немного им управлять. После болезни я действительно стала сильнее. Не веря своему счастью, постаралась сотворить небольшой огненный шарик на ладони, но вместо этого устроила маленький взрыв и разбудила вымотанного Ринара.

Он с трудом разлепил глаза и сел на постели. Вчера он уснул, не раздеваясь, и теперь выглядел совершенно помятым во всех значениях этого слова.

— Солнечного утра.

— И тебе. Завтрак.

— А что за шум?

— Это я попыталась огонёк вызвать.

— И как успехи?

— Ну, это был очень быстрый и очень громкий огонёк. Так что можно сказать, что получилось, хотя несколько иначе, чем я ожидала.

— Мы с тобой обязательно потренируемся. Как самочувствие? — заботливо спросил Ринар.

— Всё хорошо, болезнь позади. Как у тебя?

— Пока справляюсь.

И столько усталости звучало в этих словах, что сердце невольно дрогнуло, а руки сами потянулись к чёрным волосам. Они, кстати, успели отрасти и начали распадаться на вихры. Действительно, будут кудри, если отрастут ещё на пару сантиметров.

— Ты справишься. Не пока, а вообще. Эпидемия кончится, когда все переболеют. И будет иммунитет у целого города, а от матерей он передастся детям, так что этот кошмар не вернётся ещё долго.

— Она не вернётся, потому что я доберусь до того, кто это устроил, как только мы снимем кордоны, — злобно процедил император.

— Вы что-то выяснили?

— Да. Нашлась пара свидетелей. Один мальчик сохранил конфету для сестры, получилось сделать анализ. Вообще никто даже подумать о таком не мог. Просто благообразный гражданин, который раздаёт конфеты детям. Если бы мы не знали, что конкретно спрашивать, то никогда бы на него не вышли.

— И кто он?

— Судя по словесным описаниям — Архимаг Ковена, Аранья́с. Те́лиус Аранья́с.

Я замерла с набитым ртом.

— Один из тех, кто мог бы наложить проклятия на Баркая?

— Кто такой Баркай? — с любопытством уточнил жених, и пришлось заново рассказать всю историю возвращения в столицу.

— Странно. Зачем устранять мальчишку таким сложным способом?

— Понятия не имею. Шаритон тоже не смог придумать ничего внятного.

— Это в честь него ты клинику назвала? А то я каждый раз смотрю на вывеску и думаю — кто такой этот Баркай? И почему императорская клиника у нас его имени. Это многое объясняет. Интересно, почему помнишь ты?

— Ваша магия на меня как-то странно действует, — пожала я плечами и вернулась к еде. — Шаритон говорил, что ещё дело может быть в эмоциональной привязанности. Меня сильно затронула его смерть.

— Значит, его мать тоже должна ещё помнить. Нужно задать ей пару вопросов, не пересекались ли они как-то с Ковеном или лично с Главенствующим Архимагом.

— Да, хорошая идея. Как только не забыть потом ответ?

— Это уже сложнее. Ладно. Дел прорва, я еле смог вырваться. Постараюсь вернуться сегодня, но обещать не могу.

Ринар обнял меня, прижал к себе, уткнулся носом в висок, и несколько секунд мы просто сидели в тишине, наслаждаясь близостью. Потом он ушёл, а я отправилась на поиски Кассиля. Он обычно дежурил возле моей постели вместе с Сарлемом, и хотелось поскорее его успокоить.

Кас нашёлся в столовой, за последние дни мальчишка заметно округлился и словно бы даже подрос на пару сантиметров, теперь мы точно были одного роста. Я с чувством обняла его и поцеловала в гладкую щёку.

— Привет, малыш! Как дела?

— Солнечного утра, Алина. Хорошо.

— Какие новости?

— Я вчера в город ходил, больше пока не пойду. Неспокойно там. Стражи на улицах больше, чем людей, а всё равно жутенько.

— Жутенько?

Кассиль кивнул.

— И ты не пойдёшь. Не пущу.

— Как скажешь. У меня и тут дел полно, после болезни-то.

— Ничего страшного, теперь способности усилятся. У меня усилились. Да и из лекарей-студентов, кто переболел — все заметили. Точно говорю!

— Да уж, не было бы счастья, да несчастье помогло.

— Это у вас так говорят?

— Да, поговорка. Есть ещё одна: нет худа без добра. Из той же оперы.

— Оперы? Что такое оперы?

— О, это такой спектакль песенный, где все актёры поют.

— Водавель что ли? — козырнул сложным словом парнишка.

Глава одиннадцатая, о том, как Ринар впервые называет меня любимой

В любовном угаре время летит незаметно. Когда до нашей свадьбы осталось чуть больше месяца, ситуация в городе стала меняться. Новых пациентов с сонной лихорадкой уже не поступало, население благополучно переболело.

Мы начали принимать самых разных пациентов — от переломов до родов. Синнай, Варрах, Элехир и Келай остались в клинике наряду с несколькими другими целителями и персоналом, некоторые врачи возобновили дежурства во дворце. Жизнь постепенно возвращалась в привычное русло. Перед летними праздниками Ринар хотел снять кордоны и открыть город.

А у нас с Яниной появилось время лениво пить сладкий отвар годжики по вечерам в светлой беседке в небольшом саду при клинике. Её восстановили совсем недавно, и она красиво утопала в зелени… или, правильнее сказать, багряни. Буйная растительность радовала сочным бордовым цветом, который шикарно смотрелся на контрасте с белыми дорожками, светлыми стволами деревьев и ажурной молочного цвета беседкой. Мы прочно облюбовали это место с видом на двери приёмного покоя. Иногда из них выходил нахмурившийся Синнай в поисках своей самой верной помощницы, и Янина с улыбкой бежала ему навстречу. Но сегодня было тихо.

— Алина, я давно хотела тебя спросить, — подруга перевела взгляд на здание клиники. — Кто такой Баркай Д’Вельсорд? Я тоже Д’Вельсорд, но родственников мужа с таким именем не знаю, отец тоже никого не вспомнил.

Молчала я долго. Не знаю, почему все остальные забыли про Баркая, а я нет. Наверное, стоило окончательно признать, что на меня местная магия действовала не так, как на карастельцев. Что Молот Правды, что Поводок Слуги, что другие заклинания.

Рассказывать Янине историю её материнства было бы жестоко. Всё равно сотрётся из памяти, так зачем расстраивать и мучить девушку чувством вины? Я всё ещё надеялась, что их работа с Синнаем перерастёт в роман, всё-таки они составляли чудесную пару, а более трепетного и нежного партнёра для израненной души Янины сложно даже представить.

— Не знаю, так вышло, — постаралась отговориться я. — Лучше расскажи, как Синнай? Ты говорила, что он вчера хотел пригласить тебя на прогулку?

— Ох, лучше не вспоминать. Он действительно пригласил меня на прогулку. По ювелирным лавкам. Попросил помочь подобрать кольца для девушки, в которую он влюблён и которой хочет сделать предложение. Алина, ты не представляешь, чего мне стоило удержать лицо. Даже не знаю, чего мне хотелось сильнее — разрыдаться, расхохотаться или убежать.

Янина передёрнула плечами и обиженно выпятила нижнюю губу. Ох уж этот Синнай! Надо же додуматься — потащить влюблённую в тебя девушку выбирать кольца для другой…

— И как кольца? Ты выбрала самые-самые отвратительные?

— Да. И к тому же жутко дорогие. Пусть страдает хотя бы финансово, — фыркнула она.

— Неожиданно. Если честно, то мы все думали…

— Вот и я думала. И то, что вы все тоже думали, позволяло надеяться… Глупо. Хорошо, что отец не настаивает на повторном замужестве. А Синнай — он хороший. Ей очень повезло, надеюсь, что она это оценит.

— Келай сказал, что в клинике подвал нашли. Если не оценит, то мы её туда поселим. Указом Её Императорского Величества. Обещаю. Хотя даже предположить не могу — кто она?

Янина грустно улыбнулась, а к нам уже спешил вышеупомянутый жених. Вспомнишь солнце — вот и лучик. Все свои слова про трепетность и нежность беру обратно. Да колченогий стул в комнате больше способен к эмпатии, чем он!

— Ян, можно с тобой переговорить?

— Говори.

— Наедине.

— У меня, вроде, секретов от Алины нет, так что не стесняйся, — Янина скрестила руки на груди, а ноги под столом.

И попыталась принять независимый вид.

— Это личное, потом расскажешь сама, если захочешь, — смутился Синнай.

— Это про кольца? Так я уже рассказала, ты не говорил, что это секрет. Желаю счастья в личной жизни и всё такое.

— Ян, ты злишься, что ли? — удивился целитель.

— Я? С чего бы? Ты вообще зачем пришёл? У тебя там где-то кольца лежат, вот иди и делай предложение. Ты мне вчера все уши прожужжал, как ты влюбился и дело за малым — попросить благословение отца.

— Ну я попросил, он даже рад был. А злишься ты почему? — не унимался толстокожий маг.

Нет, ну он дурак или прикидывается? Неужели непонятно?

— Я. Не. Злюсь, — зло процедила Янина.

— Да? А выглядит, как будто злишься…

Синнай недоумённо переводил взгляд с меня на Янину.

Он издевается? Пнуть его хорошенько, что ли?

— Синнай, иди предложение делай!

— Так я поэтому и пришёл. Хочется как-то красиво сказать, а у меня не получается, — он улыбнулся виноватой обаятельной мальчишеской улыбкой, и сердечко дрогнуло даже у меня.

Бедная Янина, пнуть за такое — слишком мало.

— Не получается красиво? Скажи как есть! — прорычала хрупкая и обычно спокойная лекарка.

Син словно не услышал грозовых перекатов в её голосе и продолжил, слегка покраснев:

— Понимаешь, я ужасно влюбился.

Глава двенадцатая, о новых знакомствах и прогулке в горах

Глава двенадцатая, о новых знакомствах и прогулке в горах

Следующие несколько дней я не могла ни есть, ни пить, ни спать. Огромная боль и ощущение потери перемололи меня изнутри. Невероятное счастье обернулось бесконечной горечью, лежало пеплом на мыслях и ощущалось тленом во рту. В попытке себя занять я предложила Янине и Синнаю написать книгу об оказании медицинской помощи в условиях ограниченности магических ресурсов.

Допросы Каса ожидаемо не дали ничего, и мальчишку отпустили практически сразу, хотя Молот Правды дался ему нелегко. Он, Янина и Синнай были единственными, с кем я могла быть собой. Они мне верили, и это доверие я ценила и цеплялась за него так, как только могла. Если бы не они, то я, наверное, сошла бы с ума, настолько больно мне было.

Без необходимости делать перерывы на сон и еду работа над моей частью книги продвигалась очень быстро. Я последовательно вспоминала всё, что могло помочь лекарям — от пересадки органов до карантинных мероприятий и основ гигиены. Много писала про наш мир, про медицину и успехи, которых добились врачи без применения магии. Настаивала на необходимости ежегодных профилактических осмотров для всех граждан и создании больниц для бедных.

К счастью, в клинике хватало подопытных и материала для проверки наших выкладок. Мы сшивали ткани пациентам, а затем применяли магию на первый, второй, третий дни после ранения. Опытным путём выяснили оптимальный момент воздействия после травмы. Многочисленные эксперименты это подтвердили.

Книга продвигалась хорошо, отвлекая и увлекая.

Теперь почти все дни обручённые проводили рядом со мной, а ночами я кропотливо записывала то, что мы успели собрать за день. Естественно, без магических выкладок Синная ничего бы не вышло, а Янина дополнила наш труд как сильная травница, показавшая, что грамотно применённые отвары и притирания существенно снижают количество необходимой для излечения магии.

Ринар появился лишь один раз. Я почувствовала на себе его взгляд и обернулась. Несколько мгновений он смотрел на меня, а затем его лицо исказилось гримасой боли, и он ушёл порталом.

Мы не сказали друг другу ни слова…

На десятый день после разговора с Ринаром я почувствовала странную тревогу. Необъяснимым образом она всё нарастала, пока не вылилась в то, что я не могла спокойно стоять на месте. Я разволновалась. Мне необходимо было срочно увидеть Эринара, происходило что-то плохое, и как бы сильно ни обижалась, желать ему зла я не могла физически.

Янина и Синнай следовали за мной тенью, встревоженные моим поведением, пока я не нашла одного из десятки Ринара внизу.

— Мне срочно нужен портал к Ринару! — я налетела на мирно обедающего Даттона. — Срочно! Прямо сейчас!

— Алина, запрещено выпускать тебя из клиники, — постарался успокоить меня он.

— Даттон, портал! К нему! Сейчас! Я умоляю тебя!

— Алина, успокойся, я сообщу, что ты хочешь поговорить, — ответил светлый маг.

— Дат, я чувствую, что он в огромной опасности! — воскликнула я.

— Что за шум? — Хашшаль подошёл на звук.

— Шаль, пожалуйста, портал к Ринару, вместе с Синнаем и Яниной, прямо сейчас, — я вцепилась в него с такой силой, что, казалось, переломаю себе пальцы.

Он поверил.

Портал был другой, чем у Ринара, достаточно широкий, чтобы проходить парами. Первым шагнул Дат, за ним мы с Шалем, а в конце шли целители.

Картину, представшую перед нашими глазами, я запомнила на всю жизнь. Ринар сидел в расслабленной позе в компании трёх малоодетых девушек. В одной руке — фужер с вином, другая расслабленно лежит на колене. С каждой стороны по красавице, ещё одна стоит на коленях перед диваном, где расположились остальные. Одна чем-то его кормит, а другая намеревается подлить ещё вина в бокал.

При виде нашей компании все трое пришли в движение — Ринар попытался встать, девица с вином навалилась на него, а та, что держала в руке сыр, впечатала кусок ему прямо в закрытый рот, пальцами постаравшись разомкнуть его губы. Наверное, именно её поведение привело в чувство боевых магов.

Стоило Даттону шагнуть в их сторону, девицы бросили что-то дымящееся на пол и попытались уйти порталом. Их перехватили. Ринар свалился на пол — изо рта у него уже шла пена, и Синнай с Яниной укладывали его на бок. Магия целителей растеклась по комнате, смешиваясь с вонючим дымом, а я кинулась в ванную комнату за водой. Вода всегда нужна — напоить, промыть желудок или раны. Действовала на инстинктах, не думая о том, что увидела.

Желудок Ринару пришлось промывать несколько раз. Яд оказался очень сильным, да ещё и быстрого действия. Синнай с Яниной выложились полностью. К моменту, когда сил у них уже не осталось, подоспели другие лекари. Десятка Ринара была тут почти в полном составе, Шаритон и Эддар тоже пришли порталами через минуту.

Наверное, у них была какая-то связь, я никогда не спрашивала про это, но синхронность их появления говорила сама за себя. Меня оттеснили в угол, и я даже думала накинуть на себя невидимость и уйти, но беспокойство не отпускало. Уйду, когда буду уверена, что с Ринаром всё в порядке.

Его привели в чувство спустя пятнадцать минут. Молот Правды — и вот уже девицы разной степени одетости роняли на пол капли крови из носов и ушей и рассказывали, что яд был двухкомпонентным: вино и сыр. Именно так удалось протащить его сквозь охрану дворца. В реакцию он вступал при смешивании. Мотив — деньги. За смерть императора Ковен предложил им убежище, карьеру и более чем щедрое вознаграждение.