Глава 26

Я еще никогда не чувствовала, чтобы моя голова была настолько тяжелой. Приступообразная боль в висках заставляет меня зажмуриться и схватиться за голову. Но я даже не могу двинуть рукой и распахиваю глаза. Вокруг темно и мне требуется несколько секунд, чтобы привыкнуть к мраку. Лишь узкая форточка высоко на стене освещает лунным светом небольшую комнату. Кажется, на улице ночь. Я сидела на полу в грязной комнате: вокруг валялась мятая пожелтевшая газета, пустые банки из под пива, ошметки грязи и травы. Пахло здесь отвратительно: смесь пряного сена с лошадиным пометом. Я пытаюсь двинуть правой рукой и ее охватывает режущая боль. Мое запястье было приковано наручниками к железной балке, которая протягивалась от пола до потолка. Кисть страшно болела и посинела от узких наручников. В голову ударяет и я вспоминаю все произошедшее. Я не сдерживаю себя и отдаюсь истерике. Боль, отчаяние, злость, обида — это все я чувствую сейчас. Это опять повторилось, дважды за мою несчастную жизнь меня лишают свободы и сажают в клетку. В левой части груди появляется режущая боль. Мне больно. Мне больно вновь ощущать никчемность своей жизни. Я смотрю на деревянную потертую дверь впереди и прислушиваюсь к звукам: все тихо, и только ветер приятно гудит за тонкой стеной. Я вновь дергаю руку в попытках высвободиться и запястье вновь прожигает боль. Свободной рукой я вытираю мокрые дорожки от слез и прячу очередной всхлип. В комнате нет ничего, что могло бы помочь мне.

Солнечные лучи начинают просачиваться в комнату через узкое окно. За всю ночь я не смогла сомкнуть глаза, каждый раз вздрагивая от непонятных шумов. Ближе к полудню, когда температура в комнате стала настолько невыносимой, что моя одежда начала прилипать к телу, а дышать в комнате было нечем, я услышала чьи-то шаги. В помещение зашел коренастый мужчина, одетый в черную футболку и темные джинсы.

— Очнулась пташка.

Медленными, но уверенными шагами он прошел вглубь комнаты и кинул у моих ног железную тарелку с едой. Содержимое тарелки больше походило на еду для собак, потому что каша выглядела мерзко и имела аналогичный запах.

— В углу ведро для нужды, — мужчина взглядом указал на синее железное ведро неподалеку от меня.

Ничего не сказав, он покинул комнату. От вида еды меня стошнило желчью прямо на ноги. Я сверлила взглядом дверь в надежде, что сейчас сюда ворвется Адам и закончит мой кошмар. Но время шло, а его не было.

К вечеру желудок начало сводить спазмами от голода. Тяжелое дыхание сорвалось с моих иссушенных и покусанных губ. Не знаю, как долго я здесь нахожусь. Не знаю, где я нахожусь. Паника. Недоедание. Боль. Страх. Вонь. Голова гудит от боли. Кричать бесполезно. Меня постоянно клонило в сон, но с каждым пробуждением я надеялась, что кошмар исчезнет. Мне пришлось съесть нечто похожее на еду в тарелке, чтобы режущая боль в желудке прекратилась, но от этого стало еще хуже, меня вновь стошнило. Мочиться в ведро. И стыдиться этого. Больше ни еды, ни воды, ничего. Кажется, я умирала от обезвоживания и голода.

Сквозь мое помутненное, измученное сознание, я услышала скрип открывающейся двери. Мне светили фонарем в лицо и изучали меня, подняв за подбородок.

— Выглядишь отвратительно, — голос человека отозвался болью в груди и мурашками по телу. Вождь. Его рука потянулась ко мне и я безвольно позволяла ему щупать себя, изучать.

— Ничего личного, принцесса. Мне нужен только твой парень, а ты стала лишь приятным бонусом.

Я хотела ответить ему, но открыв рот, не смогла ничего произнести, а лишь что-то беззвучно промычала охрипшим голосом. Сознание возвращалась, но думать было все равно сложно. Вождь продолжал разговаривать со мной, но я улавливала лишь фрагменты диалога. Меня продадут за хорошие деньги. Речь идет об обороте миллионов долларов. Моя внешность — это именно то, что хочет клиент. Адама нет в живых. Он говорил, что я теперь безвольная игрушка в руках нового хозяина. Попытка сбежать — смерть.

Его голос стих и, кажется, он ушел. Меня снова стошнило желчью.

Загрузка...