Его первый раз

Ты

Переводчик и редактор: Ксения Солнцева

Финальная вычитка: Валентина Дейнека

У ТЕБЯ ЕСТЬ СЕКРЕТ.

У тебя есть секрет, который сжигает тебя изнутри. Ты думаешь об этом каждый час, каждый день. Ты с ним просыпаешься. И засыпаешь тоже с ним. Прокручиваешь его в голове снова и снова, полируя свой секрет, шлифуя его, будто камень, пока он катится по твоей жизни.

Твой взгляд скользит по мужчинам в толпе. Ты прослеживаешь изгибы их задниц, ширину плеч. Украдкой поглядываешь на промежности, ища очертания члена. Дрочишь на свои фантазии, думая о тех членах, которых наяву никогда не видел, о плечах, которых так жаждешь, бедрах и задницах, по которым представляешь, как проводишь руками. Во рту пусто, хочется что-нибудь заглотить, пососать. Ты не можешь признаться себе, чего конкретно хочешь, но когда дрочишь, то втягиваешь три пальца в рот и стонешь.

Ты не можешь его вынести, этот секрет, сжигающий тебя изнутри. Ты не знаешь, что с ним делать. Это мост, который нельзя перейти. С одной стороны — твоя жизнь и все, что тебе хорошо знакомо. Семья и их постоянные вопросы. Когда приведешь домой подружку? Когда встретишь кого-нибудь подходящего? Когда подаришь нам внуков? Женщины, которые улыбаются тебе; коллеги, которые спрашивают, с кем ты встречаешься, и интересуются, не хочешь ли сходить куда-нибудь вечером, чтобы подцепить цыпочек. Ты в игре один раз из десяти. Достаточно для того, чтобы не вызывать у них подозрений. Так ты считаешь.

По ту сторону моста находится все, о чем втайне мечтаешь. Мужчины и члены, и ты на коленях, принимаешь член в горло и в задницу. Поклоняясь мужчинам, всем мужчинам, о которых мечтал, все они купают тебя в своей сперме, пока ты пытаешься принять каждого из них.

Но мост нельзя пересечь. Это жалкие обветшалые лохмотья из дерева да потертой веревки.

А под мостом спит огнедышащий дракон. Если попытаешься перейти, все развалится. И ты можешь даже погибнуть.

Ты не в одном из тех больших городов, где все будет хорошо, если ты вдруг приведешь домой парня. Люди, окружающие тебя, не ужасны, но если окажешься «одним из этих», от тебя отвернутся все. Ты превратишься в остров после шторма, а друзья исчезнут быстрее, чем штормовая волна отхлынет от берега. Можно пересчитать по пальцам одной руки количество геев, о которых тебе известно, и часами пересказывать сплетни, которые слышал о них в городе.

И все же ты не можешь этого вынести — видеть другую сторону, жаждая того, что можешь узреть лишь мельком. Ты сойдешь с ума, ты знаешь это. Но нет. Все равно засовываешь все поглубже. Вглубь души. Отталкиваешь от себя подальше.

В один из тех вечеров, когда идешь гулять с друзьями, вы привычно болтаетесь компанией и пытаетесь подцепить девушек. Возможно, один или двое из вас добиваются время от времени успеха. В остальных случаях это просто длинная ночь с ребятами, и пока все они оценивают цыпочек, ты незаметно оцениваешь остальных парней. Ты равнодушен к любой девушке, которая проявляет к тебе интерес. Однажды ты даже притворился, что твой друг хочет ее больше, чтобы она переключила свое внимание на него. Дэвид должен тебе за ту ночь.

Сегодня в конце бара сидит парень, который привлек твое внимание. Он высокий и подтянутый, широкоплечий, как и ты. Как те мужчины, которые тебе обычно нравятся. Узкие бедра и большая округлая задница. Он часто улыбается, и у него смеющиеся глаза, но он не один, а с друзьями. Он угощает их выпивкой, и даже через застегнутую на все пуговицы клетчатую рубашку видно, как напрягаются при движениях его мускулы. Тень очерчивает выпуклость в паху.

Ты сглатываешь.

В течение следующего часа твой взгляд то и дело непроизвольно возвращается к нему. Ты не можешь отвести от него глаз. Ты будешь дрочить на него месяцами, накапливая сейчас все эти виды, все эти образы, эти украденные моменты, пока плетешь свои фантазии. Каково это — целовать его? Прижиматься к нему всем телом? Каково это — когда он нависает над тобой?

Взгляд снова скользит по его телу, вверх по груди. И ты застываешь.

Он смотрит на тебя. Карие глаза сверлят насквозь, взгляд их яростный и напряженный настолько, что ты невольно откидываешься назад.

Черт! Ты попался. Он поймал твой взгляд.

Быстро, придумай оправдание. За ним была девушка, верно? Ты просто смотрел на нее. Взволнованный, ты ерзаешь на стуле, сглатываешь. Отхлебнув пива, пытаешься снова вслушаться в разговор друзей. Пиво потекло мимо. Вы все сегодня слегка раскрепощены. Ты больше не в силах следить за глупыми шутками Пола и Тоби. Дэвид пытается закрепить успех с какой-то девушкой. Сегодня ему повезет. Пол и Тоби уже сдались. Никто ничего от тебя не ждет.

Не стоит этого делать, но ты не в силах сдержаться. Твой взгляд самопроизвольно возвращается обратно к красивому молодому мужчине в клетчатой рубашке. На этот раз ты смотришь ему в лицо. Может быть, ты извинишься. Может, подашь знак, что это просто недоразумение. Что ты вовсе не представлял, как расстегиваешь ему джинсы зубами, стоя перед ним на коленях, и как сосешь его член, пока он не забрызгает тебе лицо своей спермой.

Он все еще смотрит на тебя. Тяжелый взгляд.

Дыхание учащается. Не хорошо. Вот черт!

Он подмигивает. Легкая улыбка появляется в уголках его губ.

И все меняется.

Челюсть отвисает прежде, чем ты успеваешь себя остановить, и Пол, и Тоби замечают это. Они начинают поддевать тебя, вытягивая шеи, пытаясь разглядеть ту девушку, которую ты только что заценил. Они никогда не подумают обратить внимание на парня, они не его ищут, но он наблюдает за вами, ребята. Он смеется и продолжает смотреть тебе в глаза, потягивая пиво. Поворачивается и склоняется так, что даже через переполненный бар можно разглядеть линии его ног и задницу. Его грудь и промежность, когда люди не загораживают вид.

Наконец он кивает головой в сторону задней стены. «Туалеты», гласит вывеска на ней.

— Мне надо отлить, — ты отодвигаешься от стола прежде, чем Пол или Тоби успеют что-либо сказать. Твой член наполовину тверд, и ты молишься, чтобы никто не догадался. Сегодня на тебе темные джинсы, и, черт возьми, ты искренне надеешься, что этого окажется достаточно, чтобы скрыть стояк.

В туалете парни мочатся в писсуары и моют руки, однако мистера Клетчатая Рубашка нигде не видно. Ты уже почти решаешь уйти, но затем замечаешь ноги внизу одной из кабинок в задней части туалета. Никто никогда не пользуется кабинками. Никому нет до них дела.

Минуя длинный ряд дверок, проскальзываешь в нужную.

Уже через секунду он набрасывается на тебя, прижимает к стенке и целует. У него хватает опыта во всем, в чем недостает у тебя. Он умеет делать это тихо, умеет скрываться и прятаться. Он проглатывает твой вздох, когда его губы касаются твоих, и ловит тебя, когда ты извиваешься от его прикосновений. Прикосновений, которые проскальзывают под твою рубашку. Его пальцы двигаются по животу вверх, по груди, находят соски. Он щелкает по ним, пока его язык скользит по нёбу.

Ты отталкиваешь его, прежде чем взорвешься. Член тверд как камень, тверже, чем когда-либо в жизни. Но ты не хочешь, чтобы твой первый раз случился в туалете, на скорую руку, и ты до усрачки боишься, что вас обнаружат.

— Не здесь, — шепчешь ты.

Он облизывает губы.

— У меня дома сосед.

— У меня тоже.

Два безнадежно запертых в шкафу парня. Дыхание дрожит между губами. Ваши члены все еще прижимаются друг к другу, бедра непроизвольно толкаются. Кто-то спускает воду в туалете. Он может заметить две пары ботинок, стоящих друг напротив друга в кабинке. Тебя потряхивает. Ты ступил на мост, и дракон просыпается.

— Иди за мной к пикапу, — тихо говорит он. — Я буду ждать тебя у входа.

А затем выскальзывает из кабинки первым. Как только он уходит, тебе кажется, что ты вот-вот блеванешь, от нервов тебя едва не выворачивает наизнанку в туалете. Ты почти сделал это? В общественном месте? Что произошло с твоим «никогда»? Что случилось с «затолкать это подальше»?

Черт, как же хорошо было держать его в своих руках. Испытывать мужскую близость, пусть и всего на несколько секунд. Ты скулишь и кусаешь крепко сжатый кулак. Ты хочешь этого. Это именно то, чего ты так отчаянно желаешь.

Досчитав до десяти, выскальзываешь из кабинки и направляешься к раковинам, чтобы вымыть руки. Никто на тебя не смотрит. Никому нет до тебя дела. Всем все равно. Тебе кажется, что над твоей головой висит чертова неоновая вывеска, но никто этого не замечает.

Он ждет у входа в туалет, прислонившись к стене, скрестив руки на груди и закусив губу. От тревоги на лбу залегли морщины, но стоит увидеть тебя, как он тут же начинает светиться. Однако поспешно гасит эту улыбку, когда следом за тобой из туалета выходят другие мужчины. Кивает на дверь, и ты согласно киваешь ему в ответ. Да, ты пойдешь за ним.

Нет времени предупреждать Пола и Тоби. Ты надеешься, они подумают, что тебе удалось подцепить какую-нибудь цыпочку по дороге в туалет. Завтра им понадобятся подробности. Они будут в восторге и будут завидовать. Ведь ты же неудачник, которому никогда не удается заполучить девушку, несмотря на то, что выглядишь вполне прилично.

— Должно быть, все дело в твоем пенисе, — пошутил как-то Пол. — Жаль, что так вышло с твоим пенисом и твоей личностью.

Застенчивые парни обычно финишируют последними.

Ты ни на миг не теряешь из виду его плечи, пока следуешь за ним из бара на парковку. Бар в действительности — местная забегаловка, привлекающая студентов из близлежащего университета, пяти засушливых городков в радиусе десяти миль и всего центра округа. Пикапы и джипы шуршат по гравию на стоянке и паркуются в поле вокруг растянувшегося деревянного бара. На веранде курят небольшие компании женщин и мужчин. Один окликает твоего спутника.

— Спокойной ночи, Джастин.

— Спокойной ночи! — машет тот в ответ.

Ты пытаешься беззаботно идти рядом с ним, пробираясь между рядами грузовиков и машин к его автомобилю. Снаружи, в свете единственного фонаря, он выглядит моложе, чем ты думал. Студенческий возраст. Должно быть, он из университета. Комары жужжат на свету, и тени мелькают на его лице.

Желудок скручивает спазмами. Он моложе тебя. Ты даже не допускал мысли, что твой первый мужчина будет младше тебя.

Гравий хрустит под его ногами. На нем сапоги. Ты никогда не одеваешься, чтобы произвести впечатление, на тебе обычные джинсы и Конверсы, те, что поновее. Черт, нет ли в носках дыр? Какие трусы ты сегодня надел?

Он ведет тебя к пикапу, черный Ram, угнездившийся в длинной веренице других грузовиков.

Шевроле, Фордов и Доджей.

— Садись, — говорит он. — Мы куда-нибудь поедем.

Куда-нибудь. Твое сердце замирает. Тебе не стоит садиться в пикап. Ты не должен следовать за незнакомцем. Ты не должен этого делать.

Ты садишься в машину. Захлопываешь за собой дверцу.

Его рука тут же опускается на твое бедро, гладит его. Он смотрит на тебя, его глаза в тени, лишь половина лица освещена жужжащим уличным фонарем.

— Я знаю одно место, — тихо говорит он. — Мы можем остановиться там на какое-то время.

Киваешь.

Грохот гравия под шинами и визг тормозов, Джастин переключает передачи и мчится по проселочной дороге. Несколько человек машут вам, когда вы отъезжаете, огни и шум бара исчезают, а расстояние вползает в зеркало заднего вида. Джастин сворачивает. Ничего, кроме темноты впереди. Лишь тьма, извилистая проселочная дорога да пара фар. Наверху мерцают звезды, проглядывая сквозь кроны деревьев, что тянутся вдоль шоссе. Вы можете быть где угодно, нигде. Можете исчезнуть.

Рука Джастина сжимает твое бедро. Он гладит тебя, а потом тянется к твоей руке. Переплетает ваши пальцы и держит.

Это приятно. Ты дрожишь и сам не замечаешь этого, пока он не сжимает твою руку так сильно, что костяшки пальцев белеют. Приятно просто держать его за руку. Ты тяжело выдыхаешь, горло сжимается. Еще одно из того немного, чего тебе так отчаянно недоставало. Кое-что нежное. Кое-что простое.

Вы едете милю за милей, по крайней мере, минут десять, достаточно долго, чтобы выехать за границы города. Деревья на обочине исчезают, превращаясь в бескрайние поля и пустынные участки земли, которые отделяют маленькие города друг от друга. Из темноты, поймав и отразив луч света от правой фары, выскакивает указатель на один из парков штата, и Джастин нажимает на тормоза. Чуть смещается и включает поворотник. Он убирает руку, сворачивает с дороги и направляется к стоянке.

Вы здесь совершенно одни. Ни одной машины у входа в парк. Ни единой души на тропе. Уже полночь. Зачем кому-то быть здесь?

Джастин паркуется и глушит мотор. Чуть сдвигается и поворачивается к тебе.

Зачем кому-то быть здесь, если только не за тем, чтобы потрахаться?

Он склоняется первым, обхватывает ладонями твое лицо, а затем целует. Но уже иначе, чем в туалете. Мягче. Более нежно. Более осторожно. Сейчас он не торопится. Спешить больше некуда.

И, боже… о таком ты никогда даже и не мечтал. Мягко и нежно. Губы не отрываются от тебя ни на миг, поцелуи превращаются во вдохи и ласки твоей щеки. Ты задыхаешься. Прежде чем осознаешь это, сам тянешься к нему, твои руки забираются под его куртку и сбрасывают ее с его плеч. Он быстро выпутывается из нее и тянется к твоей.

Рубашки исчезают следом за куртками, а затем его руки касаются твоей кожи, поглаживая грудь. Это больше, чем все, что у тебя когда-либо было, и ты задыхаешься сильнее, начинаешь дрожать. Ты ничего не видишь, ничего, кроме его лица. Ты будто горишь в огне, так сильно возбужден, что даже представить себе сложно. Это происходит на самом деле. Ты здесь, с другим мужчиной. С другим мужчиной, который хочет тебя.

— Давай заберемся назад, — предлагает Джастин.

Зада нет. Есть спинка сиденья и кузов, и…

О.

Джастин выскальзывает из машины, на ходу поправляя джинсы. Его выпуклость огромна, член плотно прижимается к джинсам. Ты истекаешь слюной, когда видишь его очертания. Джастин подмигивает и кивает на кузов.

Ты выбираешься следом. Твой член тоже как камень, до боли твердый. Твердый до того, что болезненно упирается в пояс штанов.

Жизнь, проведенная в постоянных прятках, заставляет всматриваться в темноту, но на мили вокруг нет ничего и никого. Ни машин, ни домов, ни людей. Ты невольно задумываешься о приборах ночного видения и полуночных туристах, о хищниках, будь то люди или животные, — не важно, о серийных убийцах, скрывающихся в темноте. О трупах и костях, спрятанных в лесу. У тебя в голове будто калейдоскоп случайных обрывочных мыслей и образов, сменяющих друг друга, пока ты забираешься в кузов вслед за Джастином.

Когда он снова прикасается к тебе, твое сознание сужается до одной-единственной мысли: он.

Он нависает над тобой, мягко перекатывает вас и подминает под себя, прижимая спиной к кузову. Под вами расстелен брезент, кое-где на нем имеются пятна краски и травы, но он смягчает холодный металл грузовика.

Руки и ноги переплетаются. Ты прижимаешь его к себе, обнимаешь обеими руками, одна нога сплетается с его ногой. Он покачивает бедрами, трахая тебя сквозь одежду, потираясь своим членом о твой через джинсы и трусы, пока вы целуетесь так, как будто никогда не остановитесь. Его руки в твоих волосах, он запускает в них пальцы, сжимает в кулак. Мурашки бегут по его спине, стоит тебе погладить обнаженную кожу. Прохладный ночной воздух, стрекотание сверчков, крики сов и горячее тело, извивающееся в твоих руках. Все идеально.

Он отстраняется, всего чуть-чуть, лишь для того, чтобы тяжело дыша пропустить руку между вашими телами. Нащупав пряжку, расстегивает ремень. Вжик молнии в районе его стояка, а затем он спускает штаны.

Его член само совершенство из всех, что ты когда-либо видел. И самый настоящий из всех, что ты когда-либо видел. По сути, первый, кроме твоего собственного и тех, что были в порно. Он чуть больше твоего, слегка изогнутый, коренастый и толстый. Твой немного короче, чуть-чуть тоньше, но ты проверял онлайн и знаешь, что такой размер считается выше среднего. У Джастина, очевидно, он даже еще больше.

Твои руки обхватывают его член в мгновение ока, скользят сверху-вниз, пока Джастин стонет. Ты ласкаешь его обеими ладонями, одна сжимает ствол, другая кружит вокруг головки, поглаживая, лаская, исследуя. Ты действуешь инстинктивно, оно исходит откуда-то изнутри и подсказывает тебе, что делать, как во всех твоих фантазиях во время тех долгих бессонных ночей, когда ты дрочил себе, представляя, что лежишь с другим мужчиной.

У тебя полный рот слюны.

— Хочу отсосать тебе, — выдыхаешь ему.

Он стонет и приподнимается чуть выше, в то время как ты смещаешься вниз, пока не оказываешься лицом напротив его паха, а его член тяжело покачивается перед тобой.

Взять у него в рот, сродни тому, что вставить ключ в замок. Это как видеть восход солнца над океаном. Как будто нашел то, что считал навеки утерянным. Твои глаза прикрываются, и ты стонешь, всасывая его так глубоко, как только можешь.

Именно этого ты так жаждал. Именно это было тебе так необходимо. Это то, без чего ты не можешь жить. Он сыплет ругательствами где-то над тобой, удерживая свой вес на руках, и ты чувствуешь, как дрожат его бедра.

Дотягиваешься до своего члена и дрочишь его, размазывая предэякулят, выступивший на головке. Черт, ты хотел бы сосать ему часами, сосать, пока не кончишь, но он дрожит все сильнее, уже не может сдерживаться. Он подтягивает тебя выше, соскальзывает и падает, накрывая тебя своим телом, целует сильно и напористо, пока его член трется о твой живот. Слюна растекается по коже.

Это ты сделал. Ты сделал его член влажным. Ты сделал его настолько каменным.

Он расстегивает твою ширинку до конца и стягивает с тебя джинсы, а потом ваши члены оказываются рядом, скользят друг по другу. Ты двигаешь бедрами быстро и яростно, трешься изо всех сил, твоя слюна облегчает скольжение, пока вы стонете, целуетесь и трахаете кожу друг друга. Это чертовски заводит, чувствовать его в своих объятиях, ощущать его тело, его член рядом со своим. Это все равно что летать… или что-то очень похожее на полет, свободное падение. Это словно прыгнуть с обрыва и не знать, чем все закончится.

Но чего-то все равно не хватает, и ты продолжаешь пытаться трахнуть его кожу сильнее, стараешься выгибаться сильнее, вжиматься в него глубже. В тебе все отчетливее ширится необъяснимый зуд, который жаждет удовлетворения, но ты не знаешь, что это.

Пока его рука вдруг не хватает тебя за задницу. Сжимает. И один палец погружается меж ягодиц, массируя твой вход.

Ты стонешь и подаешься на палец, почти толкая его внутрь себя.

— Да, — стонешь ты. — Да…

Именно этого ты и хочешь.

Джастин переворачивает тебя, приподнимает на четвереньки и стягивает с ног джинсы вместе с трусами. Ты дрожишь в кузове его пикапа, обнаженный и открытый для всего пустующего мира, на глазах у которого Джастин становится на колени позади тебя.

Должно быть, у него есть что-то, какая-то смазка, что-то в его машине. В кузове стоит ящик с инструментами, как и у всех парней в округе, и он мгновение роется в нем. Что-то влажное льется тебе на задницу. Что-то густое.

Некоторое время он разрабатывает тебя пальцами, ты слышишь, как он потирает свой член и сыплет ругательствами себе под нос. Когда он вводит в тебя три пальца, ты дергаешься, задыхаешься, едва не кричишь. Это больно, но именно этого ты и хотел, а когда он вытаскивает пальцы и пристраивается позади тебя, ты дрожишь, но не из-за того, что тебе холодно.

Джастин прижимает свой член к твоему входу.

У тебя остается всего мгновение, полвдоха, прежде чем он войдет.

Ты вскрикиваешь, и он зажимает тебе рот рукой, чтобы заглушить звук.

— Ш-ш-ш… — шепчет на ухо. Его член уже частично в тебе, головка внутри твоей задницы, но он замирает. Вы оба застываете. — Хочешь, чтобы я вышел?

Ты отрицательно мотаешь головой. Черт, нет. Не тогда, когда ты наконец-то трахаешься по-настоящему. Когда получил то, чего хотел уже целую вечность. Ты скулишь в его ладонь, всхлипываешь, моргаешь сквозь слезы, застилающие глаза. Он чертовски огромный. Это больно, но при этом так невероятно потрясающе. Он в твоей заднице, и тебе еще никогда не было так хорошо.

Не спеша, он проникает внутрь, и ты чувствуешь напряжение, которое от него исходит. Он продвигается очень медленно, терпеливо ждет, пока ты дрожишь, пока пытаешься дышать после каждого преодоленного дюйма. Пот капает тебе на спину. Его пот.

Погрузившись в тебя полностью, он склоняется над твоей спиной и целует твои плечи, вздыхает, оглаживает бока, грудь и спину.

— Так туго, — выдыхает он. — Ты такой чертовски тугой.

— Первый раз, — удается прохрипеть тебе. — Никогда не делал этого раньше.

— Черт, — шепчет он. — Ты отлично справляешься.

Поначалу он медлителен и нежен. Чтобы ты привык к его толчкам внутрь-наружу. Он входит и выходит медленными, глубокими ударами. Пока ты не начинаешь подмахивать в ответ. Пока не начинаешь требовать большего.

Тогда он начинает трахать тебя.

На всю длину, глубоко, его член скользит в тебе, его бедра работают не останавливаясь, отстраняясь и со звонким шлепком врезаясь в тебя снова. Ты стонешь, пикап раскачивается, и звук шлепков плоти о плоть заполняет тихую ночь. Ты не можешь поверить в происходящее. Ты наконец-то трахаешься. Ты наконец-то испытал, каково это, когда тебя трахает мужчина.

Это удовольствие и боль, страсть и агония. Тебе одновременно больно и в то же время нравится это, нравится быть заполненным его членом, и ты отчаянно хочешь больше, хочешь глубже. Ты подмахиваешь, врезаясь в него задницей. Он хватает тебя за бедра, крепче прижимает к себе. Ты слышишь, как Джастин хрипло рычит, когда его толчки ускоряются. Шлеп, шлеп… Ваши тела врезаются друг в друга.

Ты не можешь больше терпеть. Хватаешь свой член и яростно его надрачиваешь. Глаза зажмурены, и ты тяжело дышишь, задыхаешься, хлопаешь рукой по кузову пикапа. Все происходит слишком быстро, слишком сильно, волны внутри тебя внезапно накатывают одна за другой, поднимаются слишком высоко. О боже, ты сейчас кончишь… и кончишь так чертовски сильно, как никогда прежде, но на этот раз оно рождается не в твоих яйцах, нет, оно рождается глубже. Ощущение зарождается в твоей заднице.

Ты стискиваешь зубы и рычишь, зарывшись лицом в тряпку и двигая рукой, сжатой на члене, так быстро, как только можешь. Твой член взрывается, в то время как задница сжимается вокруг члена Джастина, пока ты продолжаешь содрогаться в оргазме.

Он сыплет ругательствами, сжимая твои бедра, и врезается в тебя. Раз, другой, а затем удерживает, кряхтя, когда его член выплескивается внутрь. Ты ощущаешь жар и пульсацию его члена, сжимая его в себе.

Что-то мокрое скользит вокруг его ствола. Он кончает в тебя. Он только что впервые заполнил тебя семенем.

Долгое время ни один из вас не двигается. Вы просто дышите, стараясь оставаться совершенно неподвижными. Если бы ты только мог запечатлеть этот момент, остановить время на мгновение. Если бы только было возможно навсегда остаться в этом ощущении невесомости, в этом блаженстве, окутавшем тебя после оргазма. Его член все еще тверд и до сих пор в тебе, а ты по-прежнему сжимаешься вокруг него. Все по-прежнему идеально. Его руки нежно гладят тебя по спине. А мир все так же погружен во мрак.

Он медленно выходит из тебя, и его сперма вытекает следом, капая, стекая вниз по яйцам и бедрам горячими потоками лавы. Ты поспешно переворачиваешься, ложась на спину и надеясь, что ткань под тобой впитает ее. Штаны все еще спущены до колен. Ты слишком мокрый, чтобы натянуть их обратно.

Джастин ложится рядом, подперев голову рукой и наблюдая за тобой.

— Это было потрясающе, — тихо говорит он. — Никогда бы не подумал, что это твой первый раз.

Ты вдруг застенчиво улыбаешься.

— Это было действительно здорово.

Это было лучше, чем просто здорово, и лучше, чем просто потрясающе. Все твои желания сплелись в одно. Но для твоих желаний не то время и не то место. Тебе нужно все это снова затолкать поглубже, натянуть джинсы и вернуться в машину, поехать домой, принять душ и засунуть все, что между вами произошло, в самый темный угол своего сознания. Твои руки начинают дрожать, когда ты тянешься к своим джинсам.

Пора уходить.

Джастин останавливает тебя, перехватывая за запястье.

— Здесь на мили вокруг никого нет, — шепчет он. — У нас есть вся ночь, если пожелаешь.

Если пожелаешь.

А чего хочешь ты?

Больше этого. Еще больше всего этого. Еще поцелуев Джастина, ощущения его щетины и твердой линии нижней челюсти. Чувствовать его мускулы, широкую спину, узкую талию. Его жар, обжигающий тебя. Тяжесть тела, давящую на тебя, нависающую над тобой, заполняющую собой. Теперь он часть тебя, в некотором роде. Его сперма все еще в тебе.

И ты хочешь больше. Гораздо больше. Больше секса. Больше его члена. Больше его самого.

Ты улыбаешься в ответ. А он улыбается тебе. Обхватывает твое лицо и притягивает к себе для нежного поцелуя. Один поцелуй превращается в три, потом в десять. Он осторожно перекатывает вас, прижимая тебя к себе, ваши грудь и бедра покачиваются вместе в едином ритме, пока вы целуетесь, снова и снова, не отрываясь друг от друга. Сверчки по-прежнему стрекочут, совы по-прежнему ухают, а над головой крутятся звезды. Мир продолжает вращаться, несмотря на то, что ты целуешь мужчину в кузове его пикапа, а твоя задница заполнена его спермой.

Ты пересек мост и не погиб.

Ты снова занимаешься любовью с Джастином, на этот раз глядя друг другу в глаза. Он целует тебя, когда кончает, когда снова наполняет твою задницу, а ты едва сдерживаешь крик, запрокидываешь голову и до боли сжимаешь его плечи. Ты желеобразная и бескостная субстанция, когда все заканчивается, но Джастин целует тебя, а ты целуешь его в ответ, на этот раз уже не стесняясь спермы, размазанной по задней части твоих бедер. Джастин хватает одну из твоих ягодиц и держит ее, когда вы обнимаетесь, свернувшись вместе в его грузовике.

— Расскажи мне о себе, — шепчет Джастин, пока вы лежите рядом, глядя на звезды. — Расскажи мне, кто ты. Хочу знать о тебе больше, мой любовник.