Его проклятая Любовь

Глава 26

Люба

— Да, и каким зэ интелесно? — Макар внимательно смотрел на своего отца, продолжая сжимать мои пальцы в своей ладони до сладкой боли.

Мне тоже было интересно… Пожалуй, до того самого момента, как я не догадалась, что я и есть тот самый секретный метод. Почувствовала внимательный взгляд отца Макара, подняла глаза, слегка скользнув взглядом по лицу мужчины, практически нетронутого временем. Если бы Макар не называл его отцом, я бы решила, что это его брат… Внешнее сходство было просто ошеломительным, только едва-едва заметная седина на висках и несколько узеньких морщинок в области глаз отличали его от сына.

— Я Валерьян, отец этого оболтуса… А Вы, должно быть… — прищурил глаза, дожидаясь моего ответа.

— Я Люба… — пропищала я так тихо, что казалось, мой голос и вовсе пропал.

— Любовь, значит? — многозначительно улыбнулся этот мужчина. — Очень приятно познакомиться… — что? Приятно? То есть, мне тоже очень приятно… Но из-за меня Макар стал похож на… помидор, о чем этот Валерьян и сам недавно говорил.

Облегченно выдохнула, понимая, что меня вроде как никто не ненавидит, и на гильотину никто не пошлет. Только рано выдохнула, как оказалось.

— Сынок, оставишь нас на минутку? Я хочу с Любой поговорить, с глазу на глаз… — пытался говорить с Макаром мягко, хотя давил на него своей сильной энергетикой. Не согласиться с просьбами такого человека просто невозможно. По крайней мере, для меня, так точно…

Очень громко сглотнула, чувствуя, как горло скрипит, словно его кто-то смачно натирает наждачной бумагой. Господи, помоги… Сейчас меня точно будут четвертовать… Ладно, преувеличиваю. Но даже любое колкое слово, недоброжелательно кинутое в мой адрес, меня окончательно добьет после такого насыщенного дня, что я пережила…

— Говоли пли мне… Мои глаза все лавно настолько запухли, сто я ни целта не визу… — еще крепче сжал мои пальцы Макар. Они неприятно онемели и слегка покалывали, видимо, из-за недостаточного кровотока.

— Макар, и все-таки… — уже более строго сказал ему отец. — Должен же я поговорить с будущей не… — запнулся он. Не… что? Неживой? Ой… Ой… Нет, Макар, не оставляй меня одну, я не готова, мне страшно… — Любочка, Вы же не против?

— Нет… — быстро произнесла я, чувствуя, как сильно забился пульс в моих висках. Господи, я против! Почему мой язык несет всякую чушь…

— Люба, ты увелена? — недоверчиво поинтересовался Макар.

— Угу! — как дура заулыбалась я… Мои глаза раскрылись настолько широко, что я чувствовала, как глазные яблока пересыхают.

— Ну ладно, я буду за двелью… — я наблюдала за тем, как Макар медленно поднялся с небольшого диванчика, на котором теперь остались только я и этот пугающий меня своей бешеной энергетикой мужчина.

Дверь захлопнулась, а я затаила дыхание. Сейчас он начнет обвинять меня во всех смертных грехах, как обычно, на меня польется тонна словесной грязи. Ничего, я привыкла… Только… Как же мне бы хотелось, чтобы хоть раз все случилось иначе.

Чтобы не, «Убирайся, Люба, ходячая катастрофа», «Чтоб я тебя здесь больше не видел, несносная девчонка», «Люба Демина, 33 несчастья», и это только цветочки. За 20 лет жизни я столько раз слышала ненормативную лексику в свой адрес, что могла бы составить собственный словарь, в который попали бы очень «изысканные» словечки, которых никто и никогда даже не слышал. Вот такая я, проклятая Любка… Любка, которой нигде нет места, которую все ненавидят просто за то, что неприятности преследуют ее, словно прилепились к пятой точке репейником…

От страха я застыла и, кажется, на мгновение мое сердце перестало биться, а легкие перестали дышать. Я не заметила, как этот мужчина поднялся и отошел в сторону. Когда он вернулся, в руке держал рюмку с коричневатой жидкостью, от которой исходил не самый приятный аромат.

— Люба, выпейте. Вам надо согреться, потому что кожа лица уже практически полностью повторяет цвет моего халата… — акцентировал он на «моего».

— Извините… — снова пропищала я, еще сильнее закутываясь в халат, боясь, чтобы ничего не вывалилось.

Он по-прежнему держал рюмку напротив меня, а я почему-то потянулась к ней рукой, выдернув эту гадость и проглотив одним глотком всю горячительную жидкость.

— Восемнадцать хоть есть? — нахмурил брови он, наблюдая за тем, как я кривлюсь от совершенно невкусного алкоголя. И было плевать, что сейчас я выглядела, как алкоголик, нетерпеливо потребляющий очередную порцию своей зависимости.

— Есть… Мне двадцать, — подтвердила я.

— Еще? — предложил он мне налить еще немного коньяка. Мотнула головой. С меня достаточно, я уже чувствовала, как где-то в районе груди приятно согрело, и больше не было этого невыносимого холода. Зато прекрасно ощущала, как мое лицо горело, то ли от стыда, то ли от жара из-за спиртного. — Не переживай, вижу, что пить совсем не умеешь. Смешная ты девочка, Люба… И возраст у тебя замечательный… Двадцать — это хорошо, моей жене тоже 20 было, когда я ее встретил. Вообще, я считаю, что мужчина должен быть старше хотя бы на пару лет… В более старшем возрасте эта разница будет практически неощутима, зато в двадцать… Ты еще совсем ребенок, а мой сын — состоявшийся взрослый парень, моя гордость, мой наследник…

— А причем тут… — закусывая губу, спросила я.

— Скажи мне, Люба, вы с моим сыном давно знакомы?

— Пару часов… — сглотнула я. А про себя подумала… — Пару лучших часов в моей жизни. — Мужчина рассмеялся. Вот же… Мне нельзя пить, потому что даже от небольшого количества спиртного я начинаю рассказывать обо всех своих самых сокровенных тайнах. Прикуси язык, Люба, прикуси язык…

— А мне показалось, что Вы знакомы уже очень давно, — загадочно рассмеялся он. — Ладно, Люба-Любовь, считай, допрос ты прошла успешно…

— Допрос? Но Вы же почти ни о чем не спрашивали…

— Поверь мне, я услышал достаточно, чтобы понять самое главное. Надеюсь, мой сын тоже это понял.

— Люба! — дверь отворилась нараспашку, и я увидела счастливое лицо Макара. Он практически вбежал внутрь, а следом за ним — товарищ майор.

Я еще не понимала, почему Макар был таким довольным.

— Пледставляес, этот улод, котолый тебя облапосыл, узэ давно заделзан. Он обманул сотни таких зэ наивных девчонок, как и ты.

— Правда? — с надеждой посмотрела на майора.

— Правда, этот идиот всех одной и той же сказочкой про швейную фабрику заманивал. Мы проверили реквизиты, на которые ему деньги переводили, так на него и вышли. Редкостный идиот, раз не догадался пользоваться левыми электронными счетами. Завтра мои ребята проверят твою финансовую историю, а то мало ли… Запомни, Люба, впредь больше никому и никогда не передавай свои паспортные данные. В интернете полно мошенников.

— Хорошо…

— Ну вот, Люба! Видис, все сто не делается, все к луцсэму. Тепель не плидется завтла в полицию пилить, воплос с этим мосэнником почти лишон. Осталось только твои вещи найти, и тогда можно будет с чистой совестью отплавить тебя домой. — Улыбнулся он…

Домой… А я на миг подумала, что между мной и Макаром была искра. Глупо да? Он ведь уже почти женатый мужчина. И я не позволю себе помешать чьему-то счастью, уничтожить чью-то любовь.

Завтра я уеду домой, но я никогда не смогу забыть эту странную, полную приключений ночь. Наверное, буду мечтать о том, чтобы забыть, чтобы не помнить эти сладкие поцелуи, не помнить губы Макара. Но не смогу… Потому что воспоминания первой любви невозможно вырезать из своей памяти.