Его Величество Флинт

ГЛАВА 4.

– Это был любимый стул Айлмара. – вздохнула Бертина, утирая слезу, когда она указывала на мягкое кресло, в котором расположился Флинт. Вдова Айлмара вытянула из-под бочонка еще одну кружку с элем и, вздыхая, передала пенящийся напиток Флинту.

Уже много кружек было поднято в память об Айлмаре, за «старого друга Флинта», а также за сотню другую остальных вещей. Уже было поздно, и гости этой импровизированной вечеринки к этому времени порядком набрались.

– Стыд и позор, что мой мертвый брат осрамлен подобной плачевной ночью! – презрительно сказал Руберик, третий сын Огненного Горна, первым и вторым были соответственно Айлмар и Флинт. Руберик стоял у очага, в своем строгом черном жилете и слишком уж тесном галстуке. Он поднял глаза на кружку эля, которую ему поднесла Бертина и нахмурился, глядя на еще один опорожненный бочонок, лужи эля на полу и гномов, спящих на полу этой большой комнаты.

– О, Руберик, – приструнила его Фиделия, одна из старших сестер Огненного Горна. – Только не надо катать драм. – Эта пухлая и вульгарная фролин вылила остатки из кружки и передала ее на еще один заход. – Мы здесь не столько Айлмара оплакиваем – мы этим уже целый месяц занимались. Мы здесь празднуем возвращение Флинта.

Загрубевшая от работы рука Руберика метнулась к ней, чтобы выхватить из-под носа кружку с элем:

– Если уж у тебя отсутствует уважение к живым старшим, то хоть попытайся почитать умерших!

– Мы просто оплакиваем родных по-разному. – сказала его сестра, уже привыкшая к подобным праведным порывам. Задрав свою кожаную юбку до предела, от которого пуританская гордость ее брата просто вскипела, она невозмутимо схватила еще одну кружку.

Простоватая и крепкая Глиннис, следующая от Руберика, которая и в трезвом-то уме особой ясностью мысли не отличалась, внезапно рассмеялась, словно не осознавая напряжения, нависшего в комнате. Звучно рыгнув, она одарила своего старшего брата ухмылкой:

– Фидель права, Руби. Флинт же вожвращаессса шуда только раж в двадцать лет! А когда он приходит, я… я… – Глиннис сосредоточенно напряглась. Она опять икнула, а потом ее голова упала вперед. В следующее мгновение, она уже храпела, лежа лицом в луже эля. Руберик закатил было глаза, будто пытаясь сказать что-то типа «Ну, вот – опять.»

– Его любимый стул… – продолжала Бертина, будто не обращая внимания на все сказанное до этого. – «Он здесь, бывало, часами просиживал. – она тоскливо взглянула на Флинта в резном, деревянном кресле, на подушках, набитых гусиным перьям.

Флинту и так уже было не по себе, после выслушивания всех свар своей семьи. Но вид его невестки заставил гнома беспокойно поежиться. Он хотел было пересесть на какое-то другое место, но практически каждое местечко в комнате – столы, стулья и даже пол уже были заняты спящими потомками Огненного Горна. Флинт лишь мысленно содрогнулся, подумав о похмелье, которое постигнет их на следующий день.

Он вновь откинулся в любимом стуле Айлмаре со следами слезливого раскаяния в душе. Он ждал совсем не такого возвращения домой; мерзко было это признавать, но он не смог оставить мысль, что его друзья были больше похоже на семью, чем это сборище незнакомцев.

Его приход был воспринят довольно хорошо. И в самом деле, его возвращение предоставило Огненным Горнам такой необходимый повод для празднества. Близкие, дальние родственники и просто соседи собрались в родовом «поместье» всего через несколько минут после его прихода. Большой дом, который принадлежал родителям, пока те еще были живы, теперь был заселен родственниками Айлмара и Руберика. Последний, кстати был еще холостяком.

Построенный в склоне холма, что в Хиллоу было обычным делом, дом был довольно велик и просторен по гномским меркам. В данный момент, семья собралась в «прихожей комнате», с ее высокими потолками и дверными проемами, приспособленными под гостей-людей, которые более чем часто посещали семейство Огненных Горнов из-за их авантюрного характера. Стены были из камня, укрепленные балками из черного дуба. Единственная комната в доме, где были окна. Теперь эти двухставневые проемы были наглухо заколочены, защищая обитателей от осеннего сквозняка. Большой светлый камин был фокальной точкой покоев, а мебелью служили дюжина стульев да большой прямоугольный стол, на котором обычно выставлялись трапезы.

Остальная часть дома простиралась за этой комнатой. Пять комнат были вытесаны в склоне холма и укреплены идеально подогнанными каменными глыбами так, что между ними не пробивалась даже горстка земли. Еще две комнаты были добавлены у амбара для Руберика, который слыл фермером.

Глиннис была домохозяйкой, Фиделия работала на зерновой мельнице; следующие по старшинству братья, Тибальт и Бернард, были соответственно комендантом и плотником. Они и оставшиеся семеро членов семьи жили по соседству, после того как выросли и оставили родительское гнездышко. На сегодняшнюю гулянку они приволокли с собой кучу племянников и племянниц, многие из которых родились уже после ухода Флинта, а также большое количество разнообразных невесток, золовок, своячениц, зятьев, шуринов и деверей, которых, казалось, было больше, чем кровных родственников.

И все же, Флинт тревожился за своего любимого племянника Базальта, старшего сына Айлмара, который очень переживал из-за его ухода. Казалось странным, что мальчика не было рядом с матерью в горестные для нее времена. С другой стороны, братья и сестры Базальта, а у Айлмара и Бертины по памяти Флинта было более дюжины детей, казалось, состязались друг с другом, пытаясь как можно более удобно устроить своего славного дядюшку Флинта. Ему уже не хватало времени выпивать и есть все, что они постоянно ему подкладывали. Добрые племянницы и племянники выставляли перед ним бесконечные вереницы тарелок, наполненных разными дымящимися яствами. Он попробовал остро приправленные гусиные яйца, кремовые торты и фруктовые пироги, выхватил сочный кусочек мяса, жаренных рыбешек и других экзотических кушаний.

По случаю импровизированной вечеринки, была зарезана и приготовлена пара гусей. Флинт оторвал кусок от птичьей ножки и решил было вовлечь Руберика в дискуссию, которая более подходила мрачному нраву его брата.

Вынув из кармана платок, Флинт утер жир с усов и бороды.

– Прошу, скажи мне, – начал он. – что ты знаешь о безвременной кончине нашего брата?

При этих словах Руберик заметно помрачнел:

– Айлмар был занят в своей кузнице, работал на продажу, когда ему отказало сердце. – гном грустно встряхнул головой. – Все до банального просто.

– Мы же говорили ему не перенапрягаться! – воскликнул Бернард, сидевший рядом с Флинтом на крепком деревянном стуле. Седьмой потомок Огненного Горна, с черными, как смоль волосами, рано начавший лысеть, он подался вперед и сплел свои толстые и мозолистые руки. – Но именно поэтому, он был одним из лучших в своем ремесле.

– Деньги были слишком уж серьезными. – перебил его Руберик. – Он не смог отказаться от предложения поработать на дерро.

– Ага. – безучастно подтвердил Бернард. – Как бы там ни было, одним поздним утром его вызвали в кузницу в лагере дерро – они ведь заграбастали кузницу Делвара – чтобы починить колесо.

Флинт просто поверить не мог, что Айлмар, которого он знал, захотел бы иметь что-то общее с дерро, но его слишком долго здесь не было… Флинт вспомнил об обнесенном стеною дворе около кузницы.

– Это место превратилось в выгребную яму, полную этих проклятых дерро! – вновь вклинился Руберик. – Позор, падший на наши холмы!

Бернард качался на стуле, поставив его на задние ножки.

– Ты не считал это таким уж и стыдом, когда возил им на продажу сыр. – ехидно прокомментировал он. – Или же, когда отстроил себе пристройку в жилище на эту прибыль. – он покосился одним глазом на красное от злости лицо брата.

– Это бизнес! Попомни о старших! – был основательный ответ Руберика.

Бернард закатил глаза и со стуком приземлил стул на пол:

– Как бы там ни было, но в тот день Айлмар отправился в тот дворик по срочному вызову, по крайней мере, так говорили. Любой бы кузнец взялся за такую работу – эти дерро просто в панику впадают, если потеряют ночь на дороге, поэтому они действительно хорошо оплачивают дневную работу и все такое.»

– А Айлмар, проклятый глупец, слишком уж часто соглашался на такую работу. – вновь прервал его Руберик, не в силах сдерживать свой гнев. – И что еще хуже, он умер у своей наковальни, среди чужаков!

– Там его околевшего и обнаружил этот болван Гарт. – прозаично закончил Бернард.

Бертина шумно вздохнула, а Фиделия огрела братца локтем по голове:

– Следи за своим языком, а?

– А? Прости, Берти. – безвольно пробормотал Бернард и поспешно встал, чтобы помочь ей с новым бочонком.

– Но если это горные гномы, – начал Флинт. – неужели, среди них не нашлось кузнеца, который мог бы починить их повозки?

– Я могу это объяснить,» – подал голос Тибальт, отступая от огня, чтобы присоединиться к беседе. Он был крепко сбитым, неулыбчивым гномом, унаследовавшим все характерные черты Огненных Горнов: нос-луковицу, вес матери и незаметный подбородок отца. Даже не на службе, он не снимал своей униформы коменданта – начищенного кожаного нагрудника, наплечников, закаленных в кипящем масле и синевато-серой тунике, свисавшей до колен, серых онучей и башмаков на толстой подошве. Он снимал ее только раз в неделю, чтобы помыться.

– Голова Холден принял мудрое решение, подписав соглашение с горными гномами, согласно которому, они могут пользоваться услугами холмовых гномов, пока пребывают в Хиллоу – дополнительные деньги ремесленникам никогда не помешают. – Тибальт смахнул с нагрудника обрезок веревки. – Кроме того, дерро настолько ненавидят солнечный свет, что никогда бы не поставили свою кузницу над землей, так далеко от Торбардина. Если бы не Хиллоу, им бы пришлось таскать с собой кузнеца в каждую поездку только на случай поломок, что влетело бы им в звонкую монету.» – Тибальт принял лидерскую позу. – Как сказал голова Холден, все только выиграют от сделки с этими Тейварами.

Фиделия громко всхрапнула и взъерошила черные волосы Тибальта, когда проходила мимо.

– Ты это рассказываешь всем, кто согласен слушать только потому, что дождаться не можешь повышения, Братец! – она еще раз затянулась элем из кружки.

Услышав, наконец, некое подобие обсуждения вопроса, который его сюда и привел, Флинт, внимательно слушая, подался вперед, положив руки на колени и осматривая окружающее сборище:

– Я преодолел весь путь от Утехи до Хиллоу только для того, чтобы узнать, зачем вы связались с горными гномами вообще, не говоря уже о дерро! Может кто-то мне дать на это вразумительный ответ?

Все начали одновременно что-то кричать, и Флинту пришлось замахать руками над головой и свистнуть для восстановления порядка. Он взглянул на своего брата, коменданта:

– Похоже, тебе известны детали этого «договора», Тибальт. Почему бы тебе их мне не разъяснить?

Польщенный вниманием своего брата, Тибальт прочистил горло:

– Все началось около года тому назад, когда они начали использовать перевал. Они выходят их Торбардина и следуют к Перевалу куда-то к западному побережью озера Каменного Молота. Свой груз они везут к новому морю. Говорят, у них там пристань в каком-то гроте, где они встречают корабли с далекого севера и сгружают на них свои товары.

– Ну, и как это все началось?

Тибальт замолчал и потер подбородок:

– Однажды появился карлик из этих дерро, какой-то весь согнутый. Он встретился с головой и собранием старейшин. Предложил платить двадцать стальных монет за фургон – двадцать стальных монет только за то, что мы позволим им ходить через Перевал.

– Конечно же, были и такие, как Айлмар, которые не хотели иметь с дерро ничего общего. Но сделка была просто поражающей! А потом начали ездить фургоны. – сказал Тибальт, ударив кулаком по ладони, чтобы сделать особое ударение на сказанном. – Они едут к побережью, а на обратном пути закупаются зерном, сыром, пивом и всем тем, чего не достать там, где не светит солнце. Они платят хорошие деньги – в два раза, а то и более, чем нам предлагали ранее. Все началось с одного фургона в день, с парой дерро на нем. Должно быть, сейчас они выполняют в два раза больше своей работы.

– И всегда дерро? Тейвары? – спросид Флинт.

– Ага. Некоторые остаются днем в фургонах, но в основном они спят на постоялых дворах по всему городу. С местными они путаться не желают. Помню, было пару драк, но они как правило, стараются не приносить неприятностей… как правило.

– В городской казне еще никогда не было столько богатств, и никто из нас еще никогда так не процветал. – добавил в свою защиту Тибальт.

– Так ты говоришь, что горных гномов пустили в Хиллоу исключительно ради прибыли? – ошеломленно сказал Флинт.

Флинт просто взорвался и вскочил на ноги:

– Да я вообще не могу найти причины, чтобы путаться с горными гномами!» – он зло взглянул в лицо каждому из присутствующих. – Вы что уже все забыли о Великой Измене? Или вы уже забыли о Битве за Гномьи Врата, в которой наш отец Регар отдал свою жизнь за то, чтобы вернуть гномам холмов их место в Торбардине, принадлежащее им по праву! У горных гномов, которые украли его! Ты забыл об этом, Тибальт?!

Тибальт самоуверенно выпрямился:

– Я не забыл, но не я принимаю законы. Я поклялся их защищать! По этим самым законам, мне должно быть все равно, кого я бросаю в тюрьму, будь то горный или холмовый гном!

Флинт нахмурился и повернулся к Бернарду:

– Ну, а ты что скажешь?

Его младший брат сжался под тяжелым взглядом.

– Я ведь всего лишь плотник… – он неловко дернул себя за бороду, боясь смотреть на своего брата и сражаясь с какими-то внутренними мыслями. – Нельзя забыть того, чего ты никогда не знал, Флинт! – наконец выпалил он. – Я не слышал историй от Отца, как ты, Флинт! К тому же, все это было целых триста лет назад! – похоже, что Бернарду полегчало, когда он сказал это. Выражение лица Флинта немного смягчилось.

Фиделия не стала дожидаться, пока ее брат доберется до нее:

– Честно говоря, я за все то, что принесет нам больше барышей, – сказала она, разглаживая руками кожаный фартук, сделанный из материала, который сильно отличался от жесткой ткани, которую привыкла носить ее мать. – Мне нравится думать, что мы получаем от Торбардина назад хоть какую-то плату за долгие годы прозябания.

Флинт устало утер лицо. Очевидно было, что он совершенно не знал своей семьи. Он взглянул на своего ближайшего родственника:

– А ты что думаешь, Руберик? Хоть ты, как вижу, не очень-то уважаешь дерро.

Похоже, что Руберик долго обдумывал продолжение дискуссии:

– Отнюдь. И я также не забыл о Великой Измене, Флинт. И я бы ни за что не принял условий того договора, если бы меня спросили, но меня то не спрашивали! Совет при поддержке большинства горожан решил принять это решение, – он перешел на свой обыденный сердитый тон. – но теперь, когда они уже здесь, я не против немного на них заработать, просто чтобы хоть как-то это оправдать. Я не жаден, как большинство в этом городишке. – добавил он в свою защиту.

Флинт вновь устало потер лицо.

– Эти фургоны. – он решил слегка сменить тему разговора. – Что в них? И куда они направляются?

И вновь подал голос Тибальт:

– Голова Холден говорит, что в них необработанное железо. Иногда товары: плуга, наковальни, ну, и все такое. Они преодолевают где-то двадцать миль от Торбардина до восхода солнца, проводят здесь день или же просто спят, потом, ночью, направляются к пристани у Нового Моря. Обычно через два дня они возвращаются в Хиллоу и едут назад в Торбардин.

Флинт взял с камина свою трубку, разжег ее и глубоко затянулся, разглядывая своих братьев сквозь дым.

– А никто не знает, зачем они везут столько фермерских орудий? – подозрительно спросил он.

Его братья недоуменно переглянулись.

– А зачем нам знать, почему они прутся к Новому Морю?! – выкрикнул Тибальт. – Дерро платят нам сталью – ценнейшим товаром на всем Кринне. И за что? За то, что мы предоставляем им свободный проход через Перевал и продаем им товары по слегка завышенной цене.

– Это же практически даровые деньги! – добавил Бернард.

Но, вместо того, чтобы утихомирить Флинта, такие реплики только раздражали его:

– Ничто в этом мире не дается бесплатно. – прорычал он, и Руберик, замолчав, нахмурил лоб.

Комнату наполнила странная тишина, забрав с собой последние проблески празднества. Один за другим, члены семейства Огненных Горнов начали уходить. Руберик, наконец, удалился в свои личные апартаменты, и в главной комнате с Флинтом осталась лишь Бертина.

Наконец, Флинт встал и направился к деревянной лавке, которую ранее занимал Руберик, чтобы одновременно сесть ближе к Бертине и освободить любимое место Айлмара.

– Мне жаль, что я не смог вернуться раньше, Берти. – Флинт неуклюже выдавливал слова. Даже с животом, полным эля, он не мог решиться рассказать ей о переполняющем чувстве вины. Но он ощутил, что она все поняла.

– Нам достаточно того, что ты сейчас дома. – она похлопала его по большой ладони. – Именно это и нужно было сейчас семье.

Ладони Флинта сжались в кулаки:

– Но, может, я бы смог ему чем-то помочь… сделать что-то…

Бертина уверенно схватила руку своего деверя и затрясла головой.

– Мы отправились туда, как только услышали, Руби и я. – ее глаза смотрели куда-то вдаль. – Ты не должен себя винить.

Неожиданно входная дверь распахнулась, ударившись о каменную стену.

– Неужели «Дядюшка Флинт» решил побеспокоиться о своей родне? – из двери саркастично прорычал новый голосок. Флинт узнал его еще до того, как поднял взгляд: Базальт. Их глаза встретились. Базальт больше не был тем пятидесятилетним юнцом. У него уже была настоящая борода, немного темнее, чем рыжие волосы, а под глазами цвета зеленого моря преобладали веснушки. Как для гнома, Базальт был велик ростом, но не одно это делало его высокомерным.

– Базальт! – вскрикнула Бертина, вспрыгнув на ноги – ее лицо впервые за вечер озарила счастливая улыбка. – Здесь Флинт! Твой дядя Флинт вернулся домой! – Флинт тоже встал, тепло улыбаясь племяннику.

– Я знаю, – что-то в голосе Базальта омрачало комнату. – Я услышал об этом пару часов назад у Молдуна.

Зеленые глаза Базальта холодно остановились на Флинте. Бертина смущенно прокашлялась. Даже сам Флинт сжался под этим взглядом. Хотя он, наверное, и не знал, как поступить иначе, ведь он подвел своего мальчика, он отсутствовал, когда умер Айлмар. Хотя и зная, что следовало, он никак не мог укорить племянника за грубость.

– Рад тебя видеть, Базальт, – наконец сказал Флинт. – Мне очень жаль твоего отца.

– Мне тоже. – отрезал гном, схватив со стола чью-то кружку с недопитым элем и опрокинув ее себе в горло. Как понял Флинт, этой ночью она была не первой. – Рад, что ты вернулся, дядюшка, когда твой брат уже с месяц, как гниет в земле.

– Базальт! – осадила его Бертина, наконец, отыскав потерянный голос.

– Оставь мальчика – дай Базальту выговориться. – поправил себя Флинт, огорченно взглянув на своего племянника. Обычно гному, который подобным голосом говорил со старшими, оглашали строгий выговор, если только не квасили нос или не изгоняли на время из общества. Но, почему-то, сейчас Флинту было лишь жаль Базальта. И он злился на себя из-за того, что надолго оставил родню.

– Мне нечего сказать, – мягко ответил Базальт, горесть, гнев и эль зажгли в его глазах огонь. – Этот тип меня раздражает. – и с этими словами, он растворился в тенях, опустившимися на дом за камином.

Бертина лишь мяла свой передник, с болью перенося взгляд с Флинта на то место, куда ушел Базальт.

– Он совсем не это хотел сказать, Флинт, – сказала она. – Он просто сам не свой с тех пор, как… с тех пор как… Это за него говорит выпивка. – со слабым стоном она поспешила за своим сыном.

Флинт проследил за ее уходом и с сердитым выражением лица откинулся на стуле назад. Последний обрубок пылающего полена провалился сквозь каминную решетку и покатился вперед; Флинт встал и, забросив его носком назад, наблюдал за тем, как искры, выгорая от красного к пепельному, медленно кружились в ночи.

С первыми лучами солнца, Флинта вернул к жизни стук тяжелых фермерских башмаков Руберика. Старый гном даже не помнил, как он заснул. Ночью кто-то укрыл его шерстяным одеялом, которое упало на пол, когда он вскочил.

– В моих новых комнатах негде приготовить горячего цикория. – по-своему, бормоча, извинился Руберик. Над огнем гремели плошки и чайники, когда он неуклюже пытался вскипятить воды над огнем, а потом попытался налить ее в сетку, на которой лежало пару свежих поджаренных кореньев. Сделав глоток от приготовленного варева, он вздрогнул. – Мило и кисло. – высказал он свое мнение, а его выражение показывало небывалую радость – такого от Руберика редко можно было ждать. С этими словами, он натянул кожаное пальто и, ворча, прошагал в рассветный свет, захлопнув за собой дверь. Сквозь дверной проем хлынул поток свежего прохладного воздуха, обдувая каминную решетку.

Собственная усталость не помешала Флинту хмыкнуть над черным юмором своего брата. Он вдавил свои глаза волосатыми кулаками, натянуто улыбнулся и причмокнул губами. Пытаясь заглушить горькое ощущение во рту, Флинт взял у камина чайник и проследовал от двери через комнату к кухне. Эта комнатка была маленькой, но ухоженной. Воспользовавшись сеткой Руберика, Флинт сумел изготовить собственную порцию варева. Бертина держала сливки в том же месте, что и ее мать: в низком буфете у холодной северной стены, где они могли сохранить свою свежесть дольше.

Проглотив достаточно цикория, чтобы вернуться в сознание, Флинт огляделся и понял, что в доме было необычайно тихо – должно быть, все его обитатели уже давно разошлись по своим делам. Он решил слегка помочь Руберику в амбаре.

Пресытившись двумя ломтями хлеба с сыром, Флинт натянул свои башмаки и вышел на яркий, но свежий утренний воздух. Он пробрался по узкой и грязной тропинке, которая вела от маленького дворика до амбара, находившемся слегка подальше, справа от дома. Он остановился у колодца, чтобы умыться и позволить свежему осеннему воздуху просушить щеки и бороду, освежив его уставшую душу.

Проглотив остатки хлеба, Флинт преодолел остаток пути к амбару.

Остановившись у внушительной двери, Флинт схватился за большое железное кольцо, служившее ручкой. За века использования, оно начистилось и отполировалось до блеска. Он вспомнил о временах своего детства, когда он пыхтел и дергал за это кольцо, так и не сумев сдвинуть дверь ни на дюйм. А теперь, от его рывка дверь широко распахнулась.

Еще до того, как его глаза приспособились к слабому освещению амбара, на него уже нахлынули запахи. Сено, животные, навоз, веревки, камень и рога – все эти запахи смешались в уникальный аромат, позволявший, однако, различить каждый из своих компонентов отдельно. Флинт на миг застыл, вкушая это благоухание.

Повсюду носились куры, перелетая с жерди на жердь и клюя пшено, смешанное с сеном на полу. Три коровы, привязанные в загородках, подняли головы от овса, чтобы безучастно окинуть взором Флинта. Позади амбара бодались шестеро коз, перелезая друг через друга, чтобы добраться до двух ведер с водой, которые Руберик поместил к ним в загон. Парочка ласточек соскользнула со стропил и вылетела сквозь распахнутую дверь, понесшись в дюйме над непричесанной шевелюрой Флинта. Гном инстинктивно пригнулся, а потом рассмеялся над собой.

Руберик выступил вперед из задней части амбара, держа в руках по ведерку свежего молока. Он удивленно поглядел на Флинта, потом собрался было выдать очередное оскорбление. Он воткнул ведра в руки Флинту.

– Поглядим, не разучился ли ты еще доить коров, горожанин, – сказал он необычайно легким тоном.

– Вряд ли Утеху можно назвать городом, – насмешливо ответил Флинт, но потом принял вызов. – Я доил коров, когда ты еще понятия не имел, что это такое, малыш. – закрепив свои кожаные штаны, он опустился на треногий стул около пестрой буренки.

– Убедись, что твои руки не холодные. Маргаритка этого терпеть не может – она не даст тебе ни капли. – предупредил Руберик.

Флинт лишь бросил на него испепеляющий взгляд и ожесточенно растер руки. Он быстро вытянул руки, и уже несколько мгновений в ведерко полилось молоко. Маргаритка удовлетворенно жевала.

– Неплохо, – кивнул Руберик, глядя через его плечо. – Для резчика по дереву.

Флинт проигнорировал этот выпад и передал брату полное ведро пенистого молока.

– Знаешь, – сказал он, вытирая о грудь влажные ладони. – я уже позабыл, как запах амбара напоминает мне об Отце. – Флинт глубоко вздохнул, а его разум уже странствовал назад в те дни, когда его стягивали с кровати с первыми лучами солнца, чтобы отвести на такую работу. Тогда он это просто ненавидел…

– Тебе повезло, что ты хоть что-то о Нем помнишь, – завистливо ответил Руберик. – Он умер еще до того, как я смог ему пригодиться. У Айлмара была кузница, а потом, однажды, ты тоже оставил нас. Я сам научился содержать молочную ферму, – закончил он и сложил руки чашечкой, чтобы накормить одного из козликов.

Пальцы Флинта застыли на вымени Маргаритки. Он оставил Хиллоу много лет назад, даже не подумав, как это отразится на его братьях и сестрах. Он ощутил обязанность сказать что-то – чтобы объяснить – и он попытался:

– Эээ, ну, я… – а потом слова застряли у него в горле, он не знал, что сказать и поймал взгляд Руберика.

Младший брат, блаженно насвистывая, носился по амбару, и, казалось, был абсолютно безразличен к несостоявшемуся оправданию Флинта.

Руберик закончил кормить животных и хлопнул в ладоши, чтобы стряхнуть труху от зерна:

– Мне надо перемешать сыр в бочонках, – сказал он, вновь уделив внимание Флинту. – Хочешь помочь?

– Эээ, нет, благодарю, – сглотнул Флинт. Он ненавидел кислый запах еще не сформировавшегося сыра. Он взял из-под Маргаритки ведро с молоком и передал его брату. – Я бы предпочел закончить рутинные дела здесь, если ты не возражаешь.

– Да, неужели? – удивленно спросил Руберик. Флинт кивнул, и брат перечислил ему оставшиеся утренние задания. С этими словами он исчез за дверью в правой стене амбара, и его преследовал запах сыра.

Флинт прикрыл нос рукой и начал доить свою вторую корову за много лет.

Закончив к позднему утру все дела, Руберик отправился доставлять сыр, а Флинт устроился на краю колодца и смотрел в сторону противоположную от его родового поместья, сквозь разноцветную осеннюю листву и вечнозеленую хвою на простиравшийся внизу Хиллоу. Дом Огненных Горнов стоял на пол-пути к южному краю долины, окружавшей городок – теснина, обычно называемая просто Перевалом, врезалась в восточный край долины. Сам же тракт Перевала проходил через Хиллоу и пересекал долину к восточному берегу озера Каменного Молота.

Флинт наблюдал, как городок заряжался суетой наступающего дня, и сам того не понимая, он оказался шагавшим вниз по дорожке, вьющейся к центру городка. Пешая прогулка размяла его одеревенелые суставы и подняла настроение. Он прошел мимо множества домов, не отличавшихся от его собственного, так как большинство строений в Хиллоу рубились прямо в склоне холма, созданные из каменных блоков, с деревянными крышами и маленькими круглыми окошками.

Положение Хиллоу было более или менее ровным, поэтому здесь и мостилось много деревянных построек, намного больше, чем здесь было еще по памяти Флинта. Когда он подошел к изгибу дороги, ведущей в поселение, он вновь удивился размахом изменений, произошедших в Хиллоу в его отсутствие.

Огромная стоянка и кузница, казалось, стали основным местом сборов для работы на тяжелых торговых фургонах с колесами, подбитыми железом. Торговый тракт рассекал Хиллоу с востока на запад по Перевалу. Его наблюдение за постоялым двором перекрывалось огромным каменным забором. Новые постройки сгрудились вдоль Перевала, расширяя город далеко за пивоварню, которая когда-то служила знаком западной границы города. Поодаль от главной улицы, все еще стояли уютные каменные домики, простирались узкие гладкие улочки, маленькие торговые лавочки. Но сам ритм жизни, похоже, стал просто безумным.

Вся эта занятость раздражала Флинта по причинам, которые он и сам затруднялся назвать. Он хотел пройтись по Хиллоу, чтобы исследовать новые места, но оказалось, что он не приемлет изменений и сейчас направляется к Молдуну, чтобы насладиться знакомым видом этого места.

– Добро пожаловать, друг мой, – тепло поприветствовал его Молдун, вытря руки о фартук перед тем, как подать гному руку и провести его вовнутрь. В этот час дня, помещение практически пустовало, кроме разве что стола с тремя людьми в центре комнаты, перед огнем, и другого столика, за которым тихо попивали двое дерро.

– Может, склянку молока для чувствительного желудка старого гнома? – спросил Флинт, прикрутив стул у барной стойки на его рост. Он без труда опустился на него и подпер подбородок рукой.

Молдун приподнял брови и усмехнулся со знанием дела:

– Так, говоришь, слабый желудок старого гнома? – он протянул руку по прилавок за холодным оловянным кувшином и наполнил кружку Флинта свежей пенистой жидкостью, которую Флинт опрокинул одним глотком.

– Слышал, у вас вчера были семейные сборы, – Молдун вновь наполнил кружку Флинта. – Ты стоишь мне половины клиентов.

Гном ехидно ухмыльнулся, обхватив кружку на столе обеими руками. Потом он вспомнил одного члена семьи, который предпочел остаться у Молдуна, чем поприветствовать своего дядюшку.

– Вот только Базальта там не было. – сказал он бармену. – Он вообще не очень-то был рад меня видеть…когда наконец-то приплелся домой.

Молдун вздохнул, наполнив две кружки элем:

– Смерть Айлмара здорово его перекосила, Флинт. Это не имеет с тобой ничего общего. Он во всем винит себя – это ведь он был учеником своего отца. Но он был здесь, а не дома, когда его отец отправился на стоянку фургонов.

– Я знаю, каково ему. – прорычал Флинт, допивая своего остатки молока.

– Бармен, нам что, целый день ждать? – неряшливого вида дерро за столом, что позади Флинта, помахал над жирной белобрысой головой двумя пустыми кружками из-под эля, чмокая губами и зло посматривая на Молдуна.

Молдун поднял две переполненные кружки и пробежал извиняющимся взглядом от Флинта до дерро.

– Уже иду!» – робко крикнул он, пробормотав Флинту, – «Вернусь через миг» и поспешил к столу.

– Возничие. – выдохнул он, вернувшись к стойке. Гном смотрел, как его старый друг рассеяно опустил в кассу две стальные монеты.

– Это за две кружки эля то? – удивлению Флинта не было предела.

Молдун кивнул, смотря на Флинта недоверчиво и немного пристыжено.

– Эта цена как раз для них. Очевидно, в Торбардине у них нормального эля нет, поэтому они загружаются им перед каждым своим ночным заездом. – он протер след от стакана на стойке. – Дела идут как нельзя лучше, и это касается любой деятельности в городе. Большинство из нас, торговцев, полагает, что прибыли стоит того, чтобы потерпеть парочку этих грубиянов. – с этими словами, Молдун извинился и удалился на кухню, чтобы разрешить спор с местным мясником, зло взывавшим от черного входа.

Флинт добрался до дальнего края бара и наполнил себе кружку элем. Он бросил на стойку стальную монету. Неожиданно ощутив холод, Флинт вздрогнул и побрел к очагу, чтобы немного прогреть свои старые кости.

После неудачной попытки поднять настроение, Флинт потянулся в кошель за ножичком и маленьким деревянным чурбаном, припасенными заранее. Иногда, когда настроение не удавалось поднять даже с помощью эля, очень помогало его ремесло. Он забывал о всем, кроме касания дерева в его руке, в которое он вдыхал жизнь. Подумай о дереве, говорил он себе, усаживаясь перед огнем.

Как и большинство гномов, Флинт не очень-то был склонен к выражению своих чувств. Это было так непохоже на его эмоционального друга Таниса, который вечно корил себя за нечто содеянное. Для Флинта, что-то или было, или его не было – промежуточного состояния не дано. Но иногда, сквозь его толстую кожу тоже могли пробиться остатки каких-то чувств, как сейчас, когда он вернулся в Хиллоу. Флинт вздрогнул и вернулся мыслями к дереву. Он провел все утро у Молдуна, медленно и старательно придавая безжизненной деревяшке тонкое подобие маленькой колибри. Молдун вновь наполнил его кружку элем, а потом все забылось в азарте творения.

Таверна постепенно наполнялась холмовыми гномами, а другие извозчики заменили раннюю группу. Однако, Флинт едва замечал что-то вне своей среды, так он был поглощен приданием завершающих штрихов своей птичке.

– Так это старый-добрый дядюшка Флинт!

Флинт едва не отсек часть искусно исполненного крыла колибри. Саркастичный голос за его плечом был, словно живой лед. Базальт. Флинт медленно поднял глаза. Его племяш виднелся неподалеку, он глядел на него с безучастным подобием улыбке на рыжебородом лице.

– А не рановато ли для выпивки? – поинтересовался Флинт, тут же пожелав прикусить себе язык за такие слова.

– Ты тут тоже не молочком балуешься. – Базальт бросил взгляд на его кружку.

Флинт отложил в сторону свои инструменты и вздохнул, глотая раздражения от испорченного вконец настроения.

– Послушай, молокосос, я всегда был о тебе хорошего мнения. – теперь Флинт смотрел на него прямо. – Но если ты не оставишь подобный тон в общении со мной, мне придется забыть о том, что ты моя родня.

Базальт пожал плечами и придвинул к столу своего дяди свободный стул:

– Я думал, что ты и так уже позабыл.

Флинт еще никогда не бил никого за правду, и сейчас он этого делать не собирался. Вместо этого, он схватил Базальта за плечи и хорошенько встряхнул.

– Послушай, мне тоже довольно мерзко из-за того, что случилось с твоим отцом. – начал Флинт, изучая веснушчатое лицо своего племянника. – Мне не к лицу здесь желать, но я бы отдал все, чтобы оказаться здесь и узнать все, но меня здесь не было, и не могло быть, Баз.

Ожесточенно пытаясь оставаться спокойным, Базальт отрешенно закатил глаза и отвернулся.

– Не называй меня так. – прошептал он, говоря о прозвище, которое ненароком позволил себе Флинт.

Флинту редко когда доводилось видеть столько страдания, сколько было в лице его племянника, разве только однажды: после смерти своего отца:

– Айлмар был мне старшим братом, другом, таким, каким тебе был я, перед тем, как уйти.

– Ты ничто, по сравнению с отцом.

Флинт пробежался рукой по волосам:

– Да я и не пытаюсь им быть! Я просто хотел, чтобы ты знал, что мне его тоже очень не хватает!

– Прости, старик, утешать не буду. – Базальт повернулся к Флинту спиной.

Флинта это уже начинало злить:

– Я все еще достаточно молод, чтобы стереть с твоей рожи это самодовольство, малец!

Но по реакции своего племянника, Флинт понял, что тот его больше не слышит. Он высокомерно глянул на своего дядю со снисходительной улыбкой.

– Но я не могу винить тебя за то, что ты вернулся только сейчас, когда можно здесь хорошо заработать. – он даже не пытался скрыть горечь в своем голосе.

Настала очередь Флинта ужалить своего племянника – его толстый указательный палец уткнулся в луковичный нос Огненных Горнов, украшавший нос Базальта:

– Что же, я уже и так достаточно от тебя сегодня натерпелся. Ты хочешь выбрать себе достойную жертву для обвинений, и ты выбрал меня, хотя те, на кого ты должен злиться – это твой отец и ты сам!

Пухлые щеки Базальта стали багровыми, и неожиданно его кулак вылетел навстречу челюсти Флинта. Его дядя легко блокировал удар и впечатал свой пудовый кулак в его квадратный подбородок. Огненный Горн Младший откинулся назад и с закатанными глазами растянулся на полу.

Базальт утер губу, обнаружив на ладони следы крови; он удивленно и пристыжено посмотрел на своего дядю за барной стойкой. Флинт кисло отвернулся к своей кружке с элем, и в тот же миг Базальт поднялся на ноги и вышел из таверны.

Флинт опустил изможденное лицо в ладони. Он сражался с волками и живыми мертвецами, и все они принесли ему меньше ранений, чем сегодняшняя схватка. На него обрушился шум голосов, и таверну стал наполнять запах жирных и немытых тел. Все эти вещи уже не были такими приятными и знакомыми, как раньше. Все в Хиллоу стало другим. В тот же миг, он решил утром наскоро попрощаться со всеми и вернуться к жизни, которую он понимал в Утехе.

В это мгновение к Молдуну шумно ввалилась парочка синекожих гномов дерро. С отвращением развернувшись к ним спиной, Флинт попытался не обращать внимания на гам вокруг. В таверне он никого не знал, кроме самого Молдуна. И хотя ближе к вечеру к нему присоединились двое пышных барменш, Молдун все равно был слишком занят с толпой покупателей, чтобы поговорить.

Может, это было из-за эля, его потасовки с Базальтом или всего вместе взятого, но Флинта внезапно страшно взбесило пребывание дерро в таверне. Теперь, с наступлением сумерек, у барной стойки уселась парочка беловолосых, большеглазых гномов, уже порядком пьяных, и стала громко требовать у Молдуна выпивки.

– А разве в той пещере или гроте, откуда вы выползли, манер не учат? – поинтересовался Флинт, неожиданно раскрутившись на стуле и оказавшись лицом к лицу с двумя горными гномами.

– Это больший город, чем ты даже можешь себе представить. – презрительно ухмыльнулся дерро, пытаясь встать на непослушные ноги.

Флинт тоже встал с места, сжав кулаки. Второй дерро шагнул к своему напарнику, и Флинт увидел, как он нашарил за поясом тонкий кинжал. На поясе у Флинта тоже висел нож, но он пока не спешил. Не смотря на разгоревшийся гнев, он не хотел драться до смерти с двумя пьяницами.

К счастью, в этот момент вклинился Гарт, неся сумку с картошкой, он направился в кухню за барной стойкой. Он пригляделся к бешеному лицу Флинта перед двумя дерро и в следующий миг издал такой громкий и горестный вопль, что все вокруг просто замерло. Молдун посмотрел на них с другого края комнаты, где он обслуживал посетителей. Гарт по очереди тыкал пальцем, то во Флинта, то в дерро, что-то бормоча и всхлипывая, обхватив голову руками. Седовласый трактирщик преодолел разделявшее их расстояние в четыре шага. Отдав барменше указания отвести Гарта на кухню и там успокоить, он смело вклинился между гномами.

– Что у вас тут за проблема, парни? Вы же не собираетесь ничего здесь переставлять, а? – Молдун смотрел только на дерро.

– Он оскорбил нас! – заявил один из гномов, грозя Флинту кулаком.

Флинт оттолкнул бледные пальцы.

– Одно ваше присутствие оскорбляет всех в этом баре. – пробормотал он.

– Вот видите! – возмущенно выкрикнул дерро.

Молдун взял обескураженных гномов под руки и быстро потянул их к выходу из бара:

– Вижу, что вам двоим придется немедленно покинуть мое заведение.

У двери, один из дерро высвободился и развернулся, будто бы пытаясь напасть на Молдуна, держась рукой за оружие на поясе. Молдун бросил на них испепеляющий взгляд сверху вниз, заставивший их опустить руки и ретироваться. Встряхнув головой, трактирщик захлопнул за ними дверь и направился к Флинту у стойки.

Флинт уткнулся в свой эль и отпил одним глотком с пол-кружки.

– Мне не нужно, чтобы кто-то решал за меня мои проблемы. – зло пробормотал он через пену.

– А мне не нужно, чтобы кто-то разломал мне трактир. – ответил Молдун и неожиданно рассмеялся, морщины на его лице разгладились. – О, Боги, как же ты похож на Айлмара! Неудивительно, что Гарт чуть с ума не сошел, когда увидел, что ты собираешься отделать тех дерро! Должно быть, полагал, что Айлмар восстал из мертвых еще для одной битвы.

Флинт оторвался от эля:

– О чем ты говоришь? У Айлмара тоже были непонятки с этими гномами?

Молдун кивнул:

– Ну, по крайней мере, с одним из них.» – похоже, что он был в замешательстве. – Почему ты так удивлен? Народ, вам, как никому должно быть известно, что его просто бесило присутствие дерро в Хиллоу!

– А ты не помнишь, когда была эта драка? И из-за чего?

– Конечно же, помню! Это было как раз в день его смерти, грустно, не правда ли? Айлмар сюда нечасто захаживал, но тогда он пришел, ища Базальта. У них завязался обычный и непринужденный разговор, относительно выпитого Базальтом спиртного, и его работы на грязных дерро, как это называл Айлмар, а потом малыш просто убежал прочь.

Флинт придвинулся ближе на локтях:

– Но что там за драка с дерро?

– Я как раз к этому и веду. – Молдун освежил кружку Флинта. – После того, как Базальт ушел, Айлмар еще некоторое время пошатался здесь, смотря, как дерро начали буйствовать. И он просто навалился на них троих безоружным. Они отмахнулись от него, как от мухи, насмехаясь над «старым гномом».

У Флинта просто сердце упало, когда он представил себе чувства брата во время такого осмеяния.

– И в самом деле, этот разговор пробудил во мне воспоминания. – неожиданно добавил Молдун. Флинт нерешительно поднял голову, а лицо Молдуна стало необычайно мрачным.

– После драки, Айлмар сказал мне, что он взялся за небольшую работенку для дерро. Я конечно же был просто поражен, но Айлмар наклонился ко мне и прошептал, – тут голос Молдуна стал очень тихим. – Что он в чем-то подозревает дерро, и взялся за работу только потому, чтобы заглянуть в один из тех фургонов за каменной стеной. Он спросил меня о том, что я знаю, об их мерах безопасности, и я ответил, что подслушал: каждый отряд их трех человек днем спал в фургоне посменно, чтобы хоть один из них всегда находился на страже.

Интерес Флинта заново проснулся:

– Зачем им такая охрана для сельскохозяйственных орудий?

– Именно это и сказал Айлмар, – тихо сказал Молдун, а затем вздохнул. – Полагаю, он так ничего и не узнал, или же если даже узнал, оно умерло вместе с ним, ибо той же ночью его сердце не выдержало, когда он работал в своей кузнице. – он похлопал Флинта по плечу, грустно покачал головой и повернулся навстречу новому посетителю.

Флинт некоторое время провел в размышлениях, а потом, растолкав локтями толпу, он покинул задымленную таверну. Солнце уже садилось. Он встал на склоне перед таверной Молдуна, но вместо того, чтобы пересечь улицу и отправиться в южную часть долины, туда, где находился дом Огненного Горна, Флинт направил свой взор вниз – на восток Главной Улицы, туда, где на расстоянии приблизительно шестидесяти ярдов находилась стоянка для фургонов, обнесенная стеной.