Глава 3

Как только рука опустилась за телефоном в пустой карман, Алекс все вспомнил.

Когда звонил Джерард, они с Лехой как раз подъезжали на электрокаре к московскому транспортнику. И пока он говорил с ирландцем, Леха остановился перекинуться несколькими словами с коллегой, ехавшим навстречу, они вроде бы договаривались вечером в хоккей поиграть с какими-то курсантами. В общем Алекс не прислушивался, тем более услышав от Джерарда, что его уже ищет милиция, было не до хоккея.

— Слышал, что Витек говорил? — спросил Леха, когда Харламов положил трубку, а они уже подрулили к самолету.

— А? Что…? — Алекс все еще обдумывал разговор с Джерардом.

— Говорю, слышал Витек говорит там кипиш в аэропорту. Фээсбэшники какого-то террориста ищут. Не тебя случайно? — засмеялся карщик, остановившись возле трапа.

— Ага… меня… А в камере бомба, — съехидничал ответил Алекс, взяв себя в руки.

Искали его, в этом сомнений у Харламова не было. Что делать? Тот мужик в тедлефоне предупреждал, но Алекс не могу подумать, что все настолько будет быстро организовано. Тем более ФСБ…

Когда переговоры с пилотами завершились неудачно и они с Лехой собирались выходить, взгляд Алекса опустился на телефон, который все еще был в руке. И тут его осенило.

"По мобильнику же могут вычислить, где я, если в деле ФСБ!"

Решение было очевидным, он нажал кнопку отключения и, не дожидаясь пока экран погаснет, положил на какую-то полку с коробками рядом с выходом.

Проблема созвона с Джерардом усложнялась тем, что теперь его номера под рукой не было, он должен быть в копие контактов на компе дома. Получался замкнутый круг, чтобы найти номер ирландца нужно попасть домой, чтобы попасть домой, нужно созвониться с Джерардом и забрать у него свою сумку с ключами.

"Хотя… есть же вариант через интернет-кафе связаться с ним по скайпу. Он же после самолета точно домой поедет и почти наверняка сразу же за комп сядет почту проверять"

Алексей попросил высадить возле первого же метро, которым оказался Речной вокзал.


В начале 2008 найти в Москве интернет-кафе стало сложнее, чем обычное кафе с доступом Wi-Fi. Но полгода назад, возвращаясь после работы, недалеко от дома он встретил старого знакомого, Змеелова, который тоже в молодости баловался тем, что рылся в Сети там, куда заходить вроде как нельзя было.

Разговорились. Оказалось, что Змеелов уже несколько лет держит небольшой игровой клуб недалеко от съемной квартиры Харламова, даже своя команда есть у клуба по контр-страйку. Алекс тогда зашел в гости даже немного со Змееловом по стеке в Квейк пострелял, но тот шансов не оставлял, сказывалось, что Алекс уже лет пять не играл.

И вот сейчас Харламов пришел именно сюда. В залах с компами, а их было два, свет был выключен и только свет мониторов освещал сосредоточенные лица подростков с наушниках, освещена была только стойка администратора, где толпилось человек десять-пятнадцать, которые зашли как раз перед Алексом.

Внешний вид выдавал в них школьников, начиная класса с пятого, у которых, наверное, как раз закончились уроки. Зашли они, громко перекрикивались, здороваясь с присутствующими — видно было, что это завсегдатаи.

Для некоторых из них Змеелов, а именно он сидел за стойкой, доставал из шкафа клавиатуры и мышки. Вероятно, это были задроты, которые для себя даже держали в клубе личные девайсы.

Глядя на пацанов, Алеск почувствовал, как в душе кольнула зависть — лет тринадцать назад, когда этого клуба еще, наверное, и не было, он просадил немало родительских денег на Думе и Кваке. Тогда это были просто компьютерные клубы без Интернета, о котором большинство пацанов только слышали, но никогда еще не пользовалось.

Такая активная игровая жизнь длилась полгода, пока родители не обратили внимание на то, Алексей он стал терять вес. Семейное расследование было недолгим, и до по походов по врачам дело не дошло. Оказалось, что все деньги на школьные завтраки и обеды оставались в компьютерном клубе.

Так что деньги выдавать перестали, и теперь, после занятий, Алекс был обязан приходить к матери на работу, она работала рядом со школой в районном управлении Сбербанка. Там мама кормила своего компьютерного фаната разогретым в электродуховке обедом. Потом к обязательным обедам добавилось требование делать уроки за одним из свободных столов в бывшем красном уголке банка, где со стен смотрели Ленин и Горбачев, а в углу стояло красное знамя. Напротив входа в красный уголок красовалась Доска почета с фотографиями "Победителей соцсоревнования".

Алекс был не единственной жертвой родительской заботы об успеваемости — такой же экзекуции подвергалась дочка председателя управления Лена, с которой они учились в одной школе. Она была на четыре года старше и в следующем году заканчивала школу, поэтому компания такого сопляка ей была в еще большую тягость.

— Если ты хоть раз поздороваешься со мной в школе или кто-то узнает о том, что я здесь после уроков учу домашку — я тебя в порошок сотру. Понял? — это было первое, что он услышал от Лены, когда в первый раз мать заставила его "сначала выучить уроки, а уже потом делать что хочет".

Но нет худа без добра. Программистом в банке работал на полставки Макс, студент третьего курса Бауманки, который проявлял к Лене особый интерес. Ленке это нравилось — ни у кого из ее подруг парня старше первого курса не было. Макс притащил в бывший красный уголок компьютер и, по просьбе Ленкиной мамы, занимался с ней компьютерной грамотностью. Вообще-то это была идея подрастающей дочки, но мама, не заметив подвоха в странном желании модницы и любительницы дискотек освоить компьютер, предложила Максу "позаниматься с Леной немного на компьютере". В качестве компенсации она обещала закрывать глаза на его прогулы во время сессий.

Появление в красном уголке Алекса сильно мешало молодым людям "углубляться в компьютерные науки". Решение проблемы было простым и изящным. Служебный компьютер Макса имел выход в Интернет, и он разрешал Алексу бродить в Интернете, в то время, когда сам занимался с Ленкой в красном уголке.

Так за полгода, пока Ленка заканчивала выпускной класс, Алекс узнал, что такое ассемблер и кто такие хакеры, Ленка узнала, что такое петтинг и кто такие хламидии, а Макс — что такое не спать неделю, после того как рвется презерватив.

Летом, во время каникул, Алекс, который к тому времени успел подружиться с Максом, стал проводить в банке практически целые дни. Именно тогда появился в Сети Umka — ник, под которым Алексей стал известен в кругах программеров и хакеров.

— Привет, Умка, какими судьбами? — Змеелов вышел к нему из-за стойки разобравшись с толпой школьников.

— Да вот не поверишь, нужен инет, а телефон ключи и от дома у телки оставил. Ну и понятно, что заметил это только перед своей дверью уже, — Алекс решил соврать, незачем Змеелову долго объяснять. — Она блин на работу умчалась, а я даже не знаю, где работает. Вот хочу через инет списаться, может недалеко. Не до вечера же ее под домом ждать.

— А ты что? Работу бросил? Сегодня ж четверг.

— Да я утром им еще от нее позвонил, что меня не будет. Больной я.

— Больной? — рассмеялся Змеелов. — Ну ладно, если тебе только инет, то вон там, во втором зале в углу компы попроще, для Интернета вполне хватит.

— А компа с дисководом у тебя нет? — спросил Алекс вспомнив о диске

— Чего нет, того нет. Могу дать внешний, думаю, подключить сам сможешь, или сильно больной? — улыбнулся хозяин клуба.

— Смогу, смогу… Доставай, — проворчал в ответ Алекс пока Змеелов копался в шкафу.


В скайпе Джерард еще не появился, поэтому Алексей взялся подключать внешний привод, чтобы просмотреть видео. Вдруг иконка скайпа замигала, сообщая, что авторизацию запрашивает Алексей Харламов. Такое иногда случается — есть любители находить своего полного тезку, чтобы познакомиться, но дело в том, Алекс давно в Сети не указывал своего настоящего имени и фамилии. Открыв информацию о пользователе, он увидел, что этот парень, который стучался к нему, указал его день рождения и даже место рождения — Ленинград.

Дело в том, что хотя всю сознательную жизнь Алекс прожил в Москве, родился он в Питере, куда мама специально уезжала к родителям родить своего первенца (ее отец был главврачом в роддоме). Но об этом можно было узнать только из паспорта — знакомым не рассказывал, да и сам всегда считал себя коренным москвичом.

Удивление — это самое мягкое название чувства охватившее Алекса, на самом деле это было просто невозможно. Он сам прекрасно разбирался в сетях, в детстве баловался хакерством, но вот так найти человека в скайпе у которого, кроме никнейма, ничего нет… Откуда тому, кто сейчас просит авторизацию было известно о Ленинграде? Заинтригованный Алекс разрешил авторизацию и написал:

"Ты кто?"

Вместо ответа на экране появилось сообщение о звонке: "Вам звонит Алексей Харламов".

Алекс взял наушники, подключенные к компу и с брезгливостью их надел. Еще во втором классе после недельной борьбы с непонятно откуда взявшимися вшами, он стал панически бояться подцепить педикулез от чужих шапок, подушек в пионерлагере, позднее компьютерных наушников. Однажды в третьем классе на утреннике он отказался одевать бескозырку из школьного реквизита. Тогда из всех танцующих смелых матросов, только он был без бескозырки. А когда стал ходить в компьютерные клубы, чтобы рубиться в контру, то всегда брал с собой наушники.

— Алексей, добрый день. Мы сегодня с вами уже общались утром по телефону. Я рад, что Вы уже в Москве.

Собеседник мог не представляться, Алекс узнал его с первых слов.

— Как Вы нашли мой аккаунт в скайпе?

— Ну… Вы же не новичок в Интернете. Насколько помню, вы один из авторов Энтхила. И то, что Вы в Москве, только подтверждает ваш ум и предусмотрительность, хотя я, честно говоря, удивлен. Я сомневался, что у вас получится.

— Вы не ответили на мой вопрос. Как Вы нашли мой аккаунт в скайпе? — Алексу все меньше нравилась такая осведомленность о нем.

— На этот вопрос, думаю, вам ответят те, кто появится в интернет-кафе минут через пять-десять. Если я нашел ваш аккаунт, то и айпишник не станет секретом для ваших преследователей. Вы же поняли, насколько это серьезные люди?

— Послушайте, как вас там. Я не знаю, во что я влип, но мне очень сильно кажется, что вы неспроста обо мне заботитесь. Что вам от меня нужно, и кто вы? — Алекс говорил так громко, что пацан лет пятнадцати, сидевший через два компа справа, обернулся в его сторону.

— Успокойтесь, Алексей. Я обещал, что вы со мной познакомитесь, если выберетесь из отеля и сейчас наше знакомство намного реальней, чем это было утром. А пока называйте меня Яном. Но я бы сейчас не со мной пытался познакомиться, а поторопился с уходом из…

— Отлично, Ян, — перебил его Алекс, — я потороплюсь, но сначала вы мне объясните, что происходит.

— Чтобы я смог вам это объяснить, вы все-таки уйдите из кафе, потому что, во-первых наш разговор прослушивают, а во-вторых у вас уже почти не осталось времени. В другом кафе зарегистрируйте новый аккаунт в скайпе и найдите мой аккаунт набрав латинскими буквами имя города о котором я вам говорил. Кстати, с телефоном вы очень правильно поступили, извините забыл предупредить.

— Прослушивают?! Скайп? — удивился Алексей, но на экране появилось окно "Разговор окончен"

Алекс чертыхнулся про себя и снял наушники.

На экране появился яркое бордовое окно с сообщением от Администратора сети:

" Умка, за тобой тут пришли в штатской. Корочки милиции. Зачем не мое дело, рядом с компом дверь в подсобку, там есть второй выход, код 5378."

Алекс посмотрел в соседний зал, где возле освещенной стойки стоял крепкий мужик в сером костюме и что-то рассказывал Змеелову, который держал в руках фотографию.

Алекс быстро кинулся к двери рассчитывая, что зашедший с ярко освещенной улицы оперативник, а это точно был не местный участковый, не заметит его в полумраке. Как только он прикрыл за собой дверь, из под нее засветился яркий лучик — включили верхний свет. В подсобке было темно, но привыкшие к полумраку глаза сразу нашли узкую крутую лестницу вверх. Лестница упиралась в железную дверь с кодовым замком.

"Черт света нету и ни мобильника, ни зажигалки"

Алекс начал нащупывать кнопки. Их было три в ряд. Вариантов размещения цифр было немного, скорее всего или по очереди как на калькуляторе, или как на компьютерной клавиатуре. Оставалось непонятным, где размещены сервисные кнопки, которые точно были, ведь всего кнопок он нащупал двенадцать.

Алекс попробовал "калькуляторный" вариант. Неудача. Алексу казалось, что он слышит как сердце бешененно стучит в груди, ладони покрылись потом. Теперь "клавиатурный". Раздался щелчек замка. Свобода.

Алекс вышел на улицу, прищурившись от яркого света, закрыл дверь. Он был с противоположной от входа в клуб стороны здания. Не теряя ни минуты он быстрым шагом, стараясь не бежать, чтобы не привлекать внимание прохожих, направился к квартире. Еще когда в клубе он подключал внешний привод к компу, у него появилась мысль как можно попасть в квартиру и без ключа.


Разговор через закрытую дверь со старушкой из соседнего подъезда, с которой у него был общий балкон, пока ни к чему не приводил.

— Ну поймите вы, у меня украли сумку в поезде, а там был ключ и мобильный телефон, поэтому я не могу ни в квартиру попасть, где есть запасной ключ, ни моей тетке, Марине Ильинишне позвонить, потому что номер сестры, у которой она сейчас живет, записал в мобильный — устало повторял он придуманную легенду. — Я через пожарные двери на балконе перейду к себе на балкон и все. Они ж ни у вас, ни у меня не заколочены.

То, что он внучатый племянник, попросила всем говорить сама хозяйка, думая, что соседи и консьерж не догадаются, что она квартиру сдает.

Бабуля за дверью не сдавалась.

— Молодой человек, я еще раз вам повторяю. Я вас первый раз слышу, и открывать вам дверь или тем более пускать в квартиру не буду.

Как часто бывает, простое решение проблемы появилось неожиданно:

— А если я позову консьержа из своего парадного, и он подтвердит, что я живу в пятьдесят второй квартире, а Марина Ильинишна — моя тетка? Тогда пустите?

За дверью тишина длилась с полуминуты.

— А кто сегодня дежурит? Михалыч или кто из этих, которые меняются постоянно? — тишину прервал голос с нотками сомнения.

— Михалыч, Михалыч, — обрадовался Алекс.

Он тоже знал только этого консьержа. Михалыч — бывший военный с хорошей пенсией жил в подъезде с момента постройки дома в шестидесятых, и работа консьержа для него была не только источником дохода, но и общественной деятельностью. Именно Михалыч инициировал субботники в сквере перед домом весной, одинокие пенсионерки из разных подъездов обращались к нему за мелким ремонтом — лампочку поменять или кран починить.

Другие консьержи, как правильно заметила соседка, менялись чуть ли не каждый месяц — в подъезде было много пенсионеров и мало квартир, поэтому платили им немного. Ни жильцы этих временщиков, ни они жильцов не запоминали, поэтому их полезность как некой охраны дома была Алексу не понятной. Ну разве что никто не использовал парадное в качестве туалета, а это уже немало. Ведь этот самый скверик перед подъездом летом был излюбленным местом, чтобы отдохнуть вечером с пивком. Понятное дело пиво спустя время искало выход, а так как деревьев в скверике было мало, темнело поздно — парадные поблизости казались этим мудакам удобными местами.

С помощью Михалыча удалось и соседку сверху уговорить и отвертку раздобыть, чтобы аккуратно вытащить стеклопакет из балконной двери. В общем, минут через тридцать консьерж получил армянский коньяк, а Алекс — квартиру в свое распоряжение.

Включил настольный компьютер, предварительно вырубив интернет — лучше не светить свой айпишник сейчас в Сети. Если за ним следят так серьезно, то был смысл перестраховаться. Новинками в сфере систем слежения Алексей не интересовался лет пять уже, после того как занял теплое и сытное место программиста. Хотя… в любом случае было понятно, что скорость, с которой через его следы в инете вычислят квартиру, уже идет на часы. Они знают его аккаунт скайпа, отследят все точки выхода, перепроверят, отсеют все командировки, рабочие айпишники. Конечно, еще со времен хакерства он привык с домашнего айпи не пользоваться ни аськой, ни скайпом, ни даже страницу в ЖЖ не посещать, но… в общем, времени у него немного.

Сейчас нужно слить всю инфу на внешний винчестер и грохнуть диск — просто форматирование не помешает специалисту все восстановить. Поэтому после копирования информации винчестер был разобран и просто разбит молотком.

Легкий ноутбук от Сони избежал участи винчестера. Именно на нем можно было просмотреть запись, в нем был CD-привод, а рисковать, теряя время, и просматривать ее сейчас Алекс не собирался. Поэтому ноут отправился в рюкзак.

Остались документы и деньги. Беглый сбор наличности по квартире дал неплохой результат — больше двадцати тысяч рублями и почти полторы тысячи вечнозеленых бумажек.

"Неплохо, даже если до ячейки не доберусь, на первое время хватит" — подумал Алекс, пряча рубли в карман, а доллары в рюкзак.

"Так теперь самое главное — ячейка, ну и документы".

На столе, рядом с компьютером стояла наполовину пустая большая упаковка с чипсами. Покопавшись в чипсах, Алексей достал целлофановый пакет. Это был идеальный тайник — никто не станет копаться в открытом пакете с чипсами в поисках денег или документов. В целлофановом пакете лежали ключи и фиолетовая паспортная книжка с экзотическим гербом и надписью "Latvijas Republika" в нижней части была вторая надпись "Nipelsona Pase". Это был паспорт, так называемого негражданина Латвии, на который у Алекса сейчас были все надежды. Появился он у Алекса почти случайно.


А дело было так. Как-то года два назад в пятницу подошел к нему руководитель проекта, Володя, и попросил Алекса об услуге. В субботу компания отправляла его в Подмосковье на конференцию по системам безопасности. Участие оплачено — не ехать нельзя. А тут как раз в Москву приезжает одна знакомая из Японии, с которой он познакомился в инете. Причем приезжает не одна, а с сестрой-близняшкой — оказалось, что он общался в онлайне на фривольные темы попеременно с ними обеими. В общем, снял он номер на троих и предвкушал незабываемые выходные экзотического разврата, а тут эта конференция. Он совсем о ней забыл, а на днях кадровый отдел напомнил, что регистрация подтверждена, и он должен будет потом отчет не забыть прислать.

Так Алекс стал на два дня Владимиром, участником конференции, где обсуждали методы борьбы с теми, кем он еще недавно был — хакерами. Мероприятие оказалось интересным, он даже поучаствовал в одной полемике, где его заметил один парень. Во время вечернего фуршета, а проще говоря пьянки, он подошел к Алексу-Владимиру пообщаться о дневном споре. Представился сотрудником латышского банка Ингуссом, Алекс, понятное дело, не стал говорить, что он Алексей, а не Владимир

Обычная беседа перешла к более специфическим моментам, потом Ингусс предложил Алексу плюнуть на этот фуршет для ботанов и махнуть оттянуться в Москву. Поехали в Москву, повисели немного в пабе, где говорили только о работе. Потом Ингусс предложил махнуть в представительство банка — там есть сауна да и заночевать можно, а уже утром вернуть на конференцию. Когда приехали в представительство охранник, увидев документы Ингусса их пустил, но предупредил, что сауну уже кто-то занял. Поэтому пошли пить к Ингуссу в серверную, где Алекс решил "показать класс" — внедрил специальные метки в обычные текстовые файлы. Теперь при любом копировании не файла, а самой информации можно было обнаружить ее местонахождение.

Как они все-таки попали с сауну, он помнил смутно. Проснулся в одной простыне на кожаном диване комнаты отдыха. Было холодно, голова болела и очень хотелось пить. Алекс тупо уставился на невысокий столик, где валялись две пустые бутылки из под коньяка и пластиковые стаканчика: ничего похожего на воду не было.

Ингусс, спавший в такой же простыне на соседнем диване, поднял голову — выглядел тоже не здорово.

— О-о-о…Проснулся? С добрым утром, — собутыльник еле ворочал языком. — Я уже минут десять лежу, пытаюсь встать и не могу.

Ни о какой поездке на конференцию речь уже шла — надо было срочно искать бокальчик холодного пива. И он, о чудо (в девять утра!) нашелся в соседнем с банком здании, где работал круглосуточный бар.

После первого бокала ушедшего залпом Ингусс неожиданно заговорил о достаточно специфической проблеме. Во-первых, он оказался сотрудником латвийского Бюро по Защите Конституции, тамошнем ФСБ. Во-вторых, ему нужно было найти, кто сливает информацию из базы данных их российского офиса.

Этот филиал крупнейшего латышского банка был по совместительству офисом латышской спецслужбы, поскольку сам банк был неформальным подразделением через которые многие фирмы и просто богатые люди по всему СНГ проводили свои непрозрачные операции. По сути, таким нехитрым способом латышские спецслужбы получали доступ к информации о деятельности, если российских олигархов, то многих бизнесменов средней руки, которую всегда можно было использовать в своих интересах.

Для определения того, кто сливает информацию и кому, Ингусса направили под видом системного администратора на работу в банк. Выполнить задание пока не получалось, а сверху уже давили, требуя результатов.

У него были подозрения, что это дело рук одного из сотрудников банка, но дело в том, что это был сын одного из заместителей Бюро, который устроил сына на сытное место. С подозрениями в такой ситуации не пойдешь "наверх", нужны железные доказательства. А их мог бы помочь добыть Алекс со своими метками. В качестве платы он и предложил "Владимиру" латышский паспорт.

Отказываться было глупо, ведь Ингусс не знал настоящего имени Алекса и выдав ему паспорт, никогда бы не нашел настоящего Алексея Харламова.

Алекс с помощью своих меток нашел, что утечка идет через программу, установленную на одном из компов американскими консультантами, которые ее "забыли удалить", и как следовало ожидать, информация уходила в ЦРУ, считавшееся союзником латышей в регионе, но не стеснявшихся работать такими методами даже с парнерами. А парень, который был под подозрением у Ингусса оказался чист. После операции, которую Ингусс представил как исключительно свою заслугу, он пошел на повышение, а "Владимир" получил паспорт Андрея Безухова.

Как это сделал Ингусс без того, чтобы начальство узнало о его, Харламова, роли в операции мало тогда интересовало Алекса. Больше интересовало насколько паспорт реальный. Поэтому в том же году, Алекс решил это проверить, когда летал в Базель на конференцию. На обратном пути была нелетная погода, и рейс изрядно задерживали. Аэропорт там один для французов и швейцарцев, только выходы разные — в шенгенскую зону (Франция) и в Швейцарию. Времени до вылета было много, и Алекс решился пройти по латышскому паспорту через французский сектор в шенгенскую зону — волновался, что швейцарцы могут заметить, что он проходит под разными паспортами. Все прошло нормально — выпустили и впустили через границу, не задавая вопросов — так что Ингусс не обманул.


Теперь этот паспорт был единственной надеждой на то, чтобы уйти от спецслужб. В том, что его ищет не охрана отеля, а ФСБ или кто-то подобный, у Алекса сомнений уже не было.

Алекс ухмыльнулся — сколько раз, когда занимался хакерством, он рисовал в воображении, как по поддельным документам скрывается от милиции, спецслужб. Потом бросил свое флибустьерство в Интернете, получил спокойную работу и… как говорил один знакомый: "бойтесь своих желаний — они способны материализоваться".

Из прихожей раздалась трель телефонного звонка. За время, пока он снимал квартиру, это случилось впервые. Знакомые звонили только на мобильный, даже хозяйка по поводу денег. Иногда он пользовался домашним телефоном, чтобы пиццу или такси заказать, оставляя им номер сотового. Только сейчас он понял, что слышит звонок этого аппарата впервые.

"Нашли меня? Проверяют, дома ли? Глупо. Если бы у них был номер, сразу бы приехали. Имея номер стационарного телефона, найти адрес элементарно" — мысли хаотично роились в голове. Звонки прекратились, но через пару секунд, словно собравшись с силами, телефон снова начал назойливо дребезжать. Алексей решил подойти.

— Алло. Леша это ты? — раздался из трубки мамин голос.

От неожиданности он опешил: "Значит, номер я все-таки родителям давал. Всё. Сейчас они меня вычислят, родительский телефон точно на прослушке. В любом случае нужно успокоить маму и делать отсюда ноги".

— Леша, что ты молчишь. Почему мобильный отключен?

"Может они до родителей еще не добрались, а она ж всегда волнуется, чтобы после прилета я отзванивался"

— Да мама, это я. Уже дома, а мобильный потерял в аэропорту еще в Иркутске. Думал позвонить уже из дому, да вот завертелся.

— Леша с тобой ничего не случилось? — в голосе по-прежнему была тревога.

— Ничего, а что могло случиться?

— Час назад заходил к нам домой участковый. Отец ангину подхватил поэтому сидит дома, вот участковый его и застал. Он сказал, что тебя военкомат ищет — какие-то документы потеряли. Ну, отец ему объяснил, что ты снимаешь квартиру и живешь отдельно, но он передаст тебе, когда ты вернешься из командировки. Даже набрал тебя на мобильный, но тот был вне зоны досягаемости. Решили, что еще летишь. Участковый спрашивал телефон съемной квартиры, но ты ж знаешь, что отец такие вещи не запоминает.

— А ты запоминаешь, — как можно веселее прокомментировал Алекс, — и, кстати, как ты его запомнила?

— А ты же звонил мне из дому на мобильный, когда год назад свой уже терял свой мобильный, вот я его и записала его тогда. Вечно ты у меня все терять любишь.

— Ну ладно, ладно. Все, мам, не беспокойся я дома — буду отсыпаться. У нас же с Байкалом разница пять часов. Что-то в сон клонит.

— Ну отсыпайся, отсыпайся, а на выходные не забудь к нам. Ой! Подожди! Чего ж я звонила! Через полчаса после того как отец мне позвонил рассказать об участковом, звонит девушка. Говорит, что с работы и что тебя начальство разыскивает, а на мобильном ты не отвечаешь. Я ее спрашиваю, а разве вы уже прилетели, а она мне говорит, что уже часа три как должны были прилететь. И попросила, если найду тебя, передать, что совещание в шесть вечера. Вот я и разволновалась — стала тебе звонить, ты же всегда звонишь когда прилетаешь.

— С работы? А она не сказала, как ее зовут?

— Сказала, но я не запомнила.

— Ну ладно, мама, будем считать, ты меня не находила, тут спать охота, а они со своим совещанием. Все, мама, целую. Отцу привет, с военкоматом все решу, не беспокойтесь.

— Ну, хорошо, что все нормально. Пока. В субботу не забудь заехать с фотографиями с Байкала.

— Обязательно, мам.

Алекс положил трубку.

"Изящно вычислили…Сколько у меня времени? Пять-десять минут. Эти из клуба же рядом" — операция со звонком с работы впечатлила Алекса. Как точно просчитали поведение взволнованной матери.

Он кинулся в комнату. Быстро забросил в рюкзак к ноуту внешний винчестер, КПК, запасные джинсы, свитер, белье. Одел лыжную куртку, натянул спортивную шапочку и спортивные противосолнечные очки. Хоть на улице лежал снег, но весна брала права в свои руки все крепче, и смеркалось уже ближе к семи. Если у милиции есть его портрет, то лучше днем все-таки пользоваться очками.

Сборы заняли минуты две, но когда он выглянул из окна кухни, которое выходило в сторону парадного, то увидел быстро подъезжающую черную тойоту. В душе появилось дурное предчувствие, которое не подвело. Не успела машина остановится, как распахнулись задние двери и появились двое, один, как и предположил Алекс, был из клуба. Они быстро направились в подъезд. Из водительской двери вышел третий, стал огладывать двор, но остался возле машины.

"Не успел. Пока с матерью говорил, они уже выезжали" — такая сообразительность явно запоздала — преследователи уже были в подъезде.


По дороге к Москве на сумасшедшей скорости неслись два Мерседеса-кубика с включенными мигалками. На заднем сидении второго автомобиля Бурковский, отгородившись от водителя тонированной перегородкой, слушал доклад сотрудника оперативного управления.

Бурковского все еще мутило после приземления полчаса назад — Миг-25 это не бизнес-авиация, назвать полет в нем комфортным никак нельзя. Так что теперь приходилось и в суть вопроса вникать, и с организмом бороться.

Руководитель оперативной группы, выделенной ему для работы в Москве, был Олег Звягин, не приметный парень моложе его, Дмитрия, лет на пять. Такого встретишь лицом к лицу в лифте и не через пять минут не сможешь описать. Манера говорить выдавала, что в организацию Олег попал из контрразведки — обычная ситуация для сотрудников оперативного подразделения не только в России.

— Алексей Хараламов попал в поле нашего зрения 11 лет назад. Они с товарищем создали проект Энтхилл, который обнаружил эффект экстрафакультивности в Интернете.

Бурковский удивленно посмотрел на Звягина. Олег всего руководитель небольшой оперативной группы. По сути, это одна из низших ступеней в силовой иерархии, а информация об эффекте экстрафакультивности — одна из наиболее закрытых тем Организации. Бурковский сам узнал о ней только после посвящения.

— Вы о нем знаете? — перебил он Олега.

— О Харламове? — вопрос застал врасплох, и на лице Олега выразилось недоумение. — Ну да, я собрал…

— Нет, об эффекте экстрафакультивности.

— Не знаю, этот термин был в досье, но я могу взять более подробную информацию.

— Думаю, вы ее не получите, — улыбнулся Бурковский. — Продолжайте.

— Во время участия в проекте Энтхилл Харламову было пятнадцать, и он еще учился в школе, но отдел рекрутинга, конечно, взял его на заметку. Особое внимание он привлек, когда анализы, из образцов, взятых при прохождении медкомиссии в военкомате, показали, — Звягин посмотрел в свои записи, — чистоту генетических данных. Проект Энтхилл принес ему значительную сумму, а именно порядка ста тысяч долларов. В последний год учебы в школе вел разгульный образ жизни, проходил лечение от наркомании. В высшее учебное заведение не поступал, полностью посвятив себя программированию и хакерской деятельности. В Сети был известен под именем Умка и приобрел значительный авторитет в этих кругах. После исполнения Харламову восемнадцати лет Отдел рекрутинга начал привлекать его к сотрудничеству с целью последующей вербовки, причем сразу в подразделения центрального аппарата. Именно для этого полгода готовилась операция с подключением спецслужб.

— Подробная информация об этой операции при вас?

— Нет, только в общих чертах. Анонимный постоянный заказчик Харламова заказал конфиденциальную информацию одного из нью-йорского банка. Именно информацию, воровством Харламов принципиально не занимался. Его должны были арестовать по официальному ордеру ФБР во время отдыха в Турции. Через три месяца нахождения в турецкой тюрьме и экстрадиции в США, наш человек предложил бы работу в американской компании в обмен на свободу. Но все пошло не так, информацию он заказчику не предоставил, хотя все было подготовлено так, чтобы никакие технические проблемы ему не помешали это сделать. В последний момент он сообщил Заказчику, что уезжает в Крым и займётся заказом после возвращения.

— Молодец, парень, — улыбнулся Бурковский, — у него оказывается прямо хобби: уходить от нас.

— После возвращения Хараламов отказался от заказа, полностью прекратил свою деятельность в качестве хакера и пошел работать программистом в российский офис софтверной компании, принадлежащей нашей Организации. В досье написано, что выбор компании он сделал абсолютно случайно.

— Каков уровень его доступа в компании?

— В российском офисе выполняли исключительно публичную часть работы. Никаких внутренних разработок в Москве не было.

— В свете сегодняшних событий нельзя исключить целенаправленный выбор карьеры именно в нашей компании.

— Дмитрий Алексеевич, дело в том, что никакой карьеры он не делал. Спустя полгода у Харламова начала явно прогрессировать алкогольная зависимость. Если бы не она, то, по информации службы рекрутинга, были бы все основания не только для его повышения, но и перевода в центральный офис. Он один из лучших сотрудников, но… В общем от его вовлечения в Организацию отказались три года назад.

— А если это умышленный повод не попадать в сферу внимания нашей службы рекрутинга? Так что проверяйте, проверяйте. У вас все по Харламову?

— Да.

— А что со вторым участником проекта Энтхил?

— Информация по нему для моего уровня доступа закрыта.

Бурковский, вскинув брови, кивнул.

— Что уже сделано для отслеживания возможного местонахождения Харламова?

— Аналитический отдел определяет возможные точки его появления — родители, друзья, сослуживцы. По адресу прописки уже находится группа, пока Харламов там не появлялся. Ведется мониторинг коммуникаций: Интернет, телефоны родителей, друзей. Особое внимание к его коллеге-ирландцу, аналитики нашли какие-то нестыковки, но пока ничего определенного сказать не могут.

— Это тот Джерард, которому Харламов звонил и с которым Харламов разговаривал в аэропорту?

— Да.

— Хорошо, а теперь вы свободны, мне нужно поработать с базой.

Как только автомобили притормозили, открылась задняя дверь, и Олег быстро пересел на место рядом водителем. Не успела дверь захлопнуться, как машины бодро набрали скорость. Впереди виднелась развязка МКАДа.

Перед Харламовым на спинке кресла водителя зажегся дисплей, где, после стандартной процедуры идентификации по радужной оболочке и чертам лица, появился доступ к базе данных.

Покопавшись в базах около получаса, Харламов активировал связь с Мауриком.

— Добрый день, господин Маурик. Я уже в Москве.

— Надеюсь, что и Харламов там же, — Маурик был по-прежнему в плохом настроении, — Это все что вы хотели мне сообщить, Дмитрий?

Бурковский пропустил колкость мимо ушей. Сегодня о него даже ноги можно вытирать — заслужил.

— Господин Маурик я хотел бы получить санкцию на срочный вызов в Москву сотрудника отдела анализа…

— Вы все-таки решили это сделать? — перебил его Маурик. — Думаете, мы не справимся с поимкой Харламова без привлечения внимания других подразделений? Вы понимаете, что придется объяснить причину отзыва его руководству.

— Уверен, мы найдем Харламова сами, но, думаю, стоит подстраховаться.

Повисла пауза. Маурик хорошо понял Бурковского: шила в мешке не утаишь, ситуация и так вышла из-под контроля, поэтому стоит задействовать все варианты, чтобы потом не обвинили в недооценке серьезности ситуации.

— Хорошо, я дам распоряжения. У вас все?

— Да.

Изображение Маурика исчезло, и через несколько минут, появилось уведомление о распоряжении, касающегося его, Бурковского. Дмитрий открыл текст.

Как и ожидал, это было сухой документ о вызове сотрудника отдела анализа из Праги в Москву. С 9:00 следующего утра, он переходил под временное кураторство Бурковского. Кураторство не подразумевало подчинения, поскольку уровень приезжавшего специалиста в иерархии был значительно выше чем у Бурковского — тот достиг еще посвящения три года назад, а Бурковский только год как вошел в число посвященных.

За стеклом начал активно жестикулировать Звягин, привлекая внимание Дмитрия.

"Что это с ним? С виду такой малоэмоциональный… а тут даже о внутрисалонной связи забыл" — подумал Бурковский, опуская стекло перегородки.

— Объект появился в Сети, сейчас он в скайпе. Айпишник находится в Москве в интернет-клубе, — Звягин был взбудоражен.

Только сейчас Бурковский понял, что всю операцию Звягин воспринимает, как важный этап карьеры.

"Интересно, что ему начальство пообещало за позитивный результат", — ухмыльнулся про себя Бурковский. Вообще-то такое поведение Звягина было хорошим: Звягин новичок раз так себя ведет. То есть Бурковскому по-прежнему доверяют и в подчинение не выделили местного зубра для контроля и оценки его действий.

— Время достижения группой объекта?

— Минуты три-четыре. Нам повезло — этот клуб рядом с базой, буквально в пятистах метрах.

— О том, что повезло, будем рассуждать, когда Харламов окажеться у нас.

— И еще, Дмитрий Алексеевич, сейчас Харламов ведет аудиоразговор, который мы записываем.

— С кем?

— Минутку… с… Алексеем Харламовым, — закончил Звягин упавшим голосом.

— Ну вот, не все так весело. Запись разговора у меня в папке?

— Да сразу туда пишется.


…Бурковский снял наушники. Разговор Харламова с каким-то Яном однозначно говорил только о том, что без конфедератов здесь не обошлось. Из разговора следовало, что Харламов не их агент. Конечно, существует вероятность, что весь этот разговор ведется специально для слушателей, в том числе и для него.

"Ладно, через несколько минут будем знать", — подумал Бурковский и нажал кнопку внутренней связи автомобиля.

— Звягин?

— Слушаю Дмитрий Алексеевич.

— Запись на анализ психологам. Мне нужна информация о степени откровенности разговаривавших. Особенно пусть проверят на присутствие навыков вербальной блокировки. Разговор слишком длинный — так что следы должны быть. И что там по клубу? Ваши уже там?

— Оперативники сообщили минуту назад, что уже на месте. Выход из клуба блокирован. Харламов закончил разговор в момент подхода группы к клубу. Выходивших из клуба замечено не было, так что он должен еще быть там. Я дал распоряжение брать его в клубе.

— Он должен быть не там, а у вас! Как только будет результат, доложите.

Из головы не шел разговор, подтверждавший участие в этом деле конфедератов. Вероятность, что визит Харламова на Мероприятие — это затея конфедератов, минимальна, поскольку не видна цель. Само происходившее на Мероприятие, как и список гостей, для них не представляет интерес. Разве что Мероприятие использовалось как ширма для другой операции? Тогда стоит запросить подробный анализ записей с камер всего пребывания Харламова в отеле.

Пока Бурковский решил исходить из того, что Харламов случайно оказался в отеле. Тогда, получается, Харламов был в разработке не только у них, но и у конфедератов, которым приходится вытаскивать его из отеля даже ценой риска своего агента в отеле. А может, они намеренно его заманили на объект во время Мероприятия, чтобы "спасти" его и завербовать?

И третий вариант — все дело случая. Но тогда получается, что агент конфедератов, случайно заметил, что Харламова задержали и оставили в кабинете одного. В это время он оперативно звонит ему на мобильный с инструкциями… Но, откуда знал номер Харламова, да и вообще, что Харламов не член Организации? Такие вопросы исключают возможность "случайной" помощи конфедератов.

Рабочими оставались первая и вторая версии. Причем, если его вербуют конфедераты таким изощренным способом, получается, что в отеле их агент. Он должен зафиксировать, что Харламов вышел из отеля, а, главное, момент когда его вернула охрана и оставила одного в комнате. Значит, нужно еще проверить записи камер по возможным свидетелям его задержания.

Бурковский склонился над монитором и стал быстро набирать текст распоряжений для отдела мониторинга отеля. Формально его отстранили, поэтому нужна была санкция Маурика. Бурковский вздохнул, представив ехидную улыбку француза "вот, дескать, засуетился Бурковский, бурную деятельность демонстрирует". Хоть он ни разу эту улыбочку не видел, но воображение нарисовало ее в мельчайших деталях.

Ну и плевать, в конечном итоге в круг его задач, кроме поимки Харламова, входит и общая безопасность объектов Организации. Бурковский нажал кнопку Enter. Словно по команде Enter зажглась лампочка переговорного устройства — Звягин вспомнил о ее наличии в автомобиле.

— Харламова в клубе упустили.

— Что значит, упустили? — голос Бурковского был спокоен.

Он еще не до конца понял, что сообщил Звягин — в голове сидела мысль об агенте на объекте, за безопасность которого еще утром отвечал он.

— Администратор опознал его, показал место, где он сидел, но самого объекта в клубе не оказалось. Агент докладывает, что когда они вошли в помещение, кто-то отключил свет, и, вероятно, он ушел через черный ход.

— Получается, что он специально выбрал клуб с черных ходом? То есть он нас туда заранее привел как щенков на поводке? Мы программиста ловим или Джеймса Бонда, вашу мать? — Бурковский кричал так, что его было слышно в передней части автомобиля и без переговорного устройства.

В это время машина остановилась, напротив небольшого особняка в Замоскворечье, окруженном небольшим сквером и массиным кованым забором с воротами. У входа висела скромная бронзовая табличка "Международное агентство Уильяма Дж. Скотта". Только знающие мировой рынок детективных агентств знали о том, что за скромной таблицей находится офис одного из лидеров мирового частного сыска. Некоторые из них знали факт, что основатель, кроме создания в начале 20-го века агентства частного сыска, позднее успел поработать директором ФБР. И только узкий круг знал истинные задачи Агентства — обеспечение безопасности Организации.

Звягин выскочил из автомобиля, чтобы открыть дверь Бурковскому, так быстро, как будто сидел не в удобном салоне, а на сковороде.

— Что дали беседы с родственниками? Тоже ничего? — не успокоившись, продолжал уже тише, но так же агрессивно Бурковский, выбираясь из машины.

— Буквально сейчас должны поступить отчеты, — почти лепетал ошарашенный Звягин.

Он не ожидал такой вспышки гнева от Бурковского, который после полета в сверхзвуковом режиме выглядел вялым и вальяжным. Сейчас же, после информации об очередном исчезновении Харламова практически из-под носа, адреналин прочистил мозги Дмитрия, и Звягину пришлось на себе почувствовать, каким бывает Бурковский в гневе.

Когда Олегу сообщили, что поручают его группе участие в серьезной операции под началом, прибывающего Бурковского, он навел справки. Быстрая карьера, слухи о жесткости с подчиненными рисовали не радужный портрет карьериста идущего по головам.

С другой стороны неофициально говорили, что Бурковский хороший аналитик и парней из своей команды не подставляет перед начальством. Все, кто работали с ним в Питере, очень быстро делали потом самостоятельную карьеру, как хорошие руководители оперативных подразделений. Поэтому новое задание под контролем непосредственно Маурика и подчинение Бурковскому Звягин расценил, как удачный шанс засветиться. Но теперь он понимал, что возможность проявить себя с хорошей стороны может превратиться в пятно на репутации в глазах начальства. От таких пятен как правильно потом долго не избавиться.

— Значит так, Звягин, — продолжал бушевать по пути к особняку Бурковский, — я сейчас к вашему начальству, а через десять минут вы у меня в кабинете отчитаетесь по беседам с родственниками и сослуживцами. Проведенным беседам и планируемым. Все, свободны. Хотя… ко мне в кабинет, кстати, где он?

— На втором этаже, пятнадцатый, там уже…

— Так вот, — перебил Бурковский, — в мой кабинет пусть принесут Пепси и две таблетки аспирина.

Как и предполагал Бурковский, беседа у начальника оперативного управления Рогова заняла десять минут. Питерский отдел, которым руководил Бурковский, был в подчинении у московского управления, так что Рогов раньше был его непосредственым начальником. С переводом на байкальський объект Бурковский формально сравнялся по уровню в иерархии Организации с Роговым, но тот не был в числе посвященных, хотя служил в Организацию уже лет двадцать.

Опытный карьерист, вступивший в Организацию еще во времена Союза, он чувствовал, что задание по содействию Бурковскому в поимке Харламова попахивает жареным, поэтому предпочел самоустраниться. Дмитрию сообщил, что по московскому управлению распространен приказ — любые распоряжения Бурковского являются для всех сотрудников управления приказом, не требующим его, Рогова, санкции.

— В общем, Дмитрий — резюмировал он, широко улыбаясь, — все карты у тебя. Не хочу мешать советами, ты всегда отлично справлялся без них. Полномочия есть, а что делать, сам лучше меня знаешь. Нужны будут еще люди, кроме Звягина, подключай — им будет полезно встряхнуться, а то у нас последние годы слишком уж тихо.

Бурковский прекрасно его понял: "Залез по уши в дерьмо — выбирайся сам. Меня путать не нужно". Дмитрий был уверен, что Рогову уже доложили, как Харламов ушел из-под носа оперативников в клубе. Местом, которое пониже спины, этот служака должно быть понял, что держаться от дела с Харалмовым нужно подальше и не пытаться снискать лавры, участвуя в операции.

— Спасибо, Сан Саныч, постараюсь не злоупотреблять гостеприимством.

— Ну-ну, какое гостеприимство? Ты ж знаешь — я тебе всегда рад. А после окончания операции, надеюсь, не сразу к себе на Байкал махнешь. Найдешь денек на баньку у меня на даче?

"Вот черт старый, делает вид, что о моем временном отстранении ничего не знает", — подумал Дмитрий, но вслух ответил, расплываясь в улыбке и поднимаясь из-за стола:

— Если те русалки еще водятся в твоем пруду, то, конечно.

— Те не те, а русалки будут. Что ж за баня без русалок! — захохотал с напускной беспечностью Рогов

"А ведь нервничает — за зятя волнуется", — ухмыльнулся, выходя, Бурковский.

Дело в том, что зять Рогова руководил одним из отделов рекрутинга. И судя по всему, был каким-то боком причастным к нынешней ситуации. Ведь, если верить Звягину, Харламова рекрутеры упустили, списав все на алкоголизм. А теперь получается, что эффектный уход от вербовки мог быть не случайным. И пока все говорит, что рекрутеры конфедератов сработали более грамотно.

В общем, по результатам этой операции не только судьба Бурковского может круто поменяться, но и другие могут пострадать.

Совещание со Звягиным было еще короче, чем с Роговым. Подключены к прослушиванию телефоны сослуживцев, родителей и сестры Харламова. По адресу прописки Харламова не оказалось. Отец, который был дома, сказал, что он давно не живет с родителями, а снимает квартиру, родителей посещает по выходным. Адреса съемной квартиры отец не знает, номер телефона знает только мобильный. И вообще уверен, что сын еще не прилетел с Байкала.

Бурковский посоветовал позвонить матери Харламова:

— Звягин, сам без психологов подумай — если он ходит к родителям по выходным в гости, то значит, что отношения у них близкие. И если матери сообщить, что сын должен был уже прилететь, а его телефон отключен, то поверь, она его найдет быстрее нас.

Дмитрий перешел к Звягину на "ты", чтобы тот почувствовал, что именно он, Бурковский, его начальник. Дмитрий давно заметил: обращения начальника на "ты" создает у подчиненного ощущения, что ему больше доверяют, считают членом команды. Звягин ведь подчиненный Рогова, а это явно не было плюсом сейчас, так что необходимо сделать его своим союзником. Как нормальный оперативник, он навел справки о Бурковском и должен знать, что из команды Бурковского карьера идет вверх. Вот теперь Дмитрий и дал ему понять, что Звягин принят в команду.

— Будет сделано Дмитрий Алексеевич.

Когда Звягин вышел из кабинета, Бурковский решил пока свежи в памяти утренние события определить круг подозреваемых на объекте, кто мог бы работать на конфедератов. В том, что на объекте у него работает агент конфедератов и, возможно, не один, сомнений уже не было. После того как на белом листе появился весь перечень мест, где и кто мог встретить Харламова, он решил подробнее пересмотреть запись вечеринки, но этому помешал оживший на столе телефон.

— Бурковский.

— Дмитрий Алексеевич, это Звягин. Все как вы сказали, она сразу же позвонила ему на домашний.

— Кто она? — не сразу понял Дмитрий, мысли которого сейчас были на Байкале.

— Мать Харламова. Она после нашего звонка набрала его домашний, квартира оказалась рядом с тем интернет-клубом. Харламов поднял трубку. Наша группа еще была в клубе — опрашивала посетителей и администратора. К дому они подъехали через девяносто секунд после окончания разговора Харламова с матерью. Они уже блокировали подъезд, по словам консьержа, никто за последние пять минут из подъезда не выходил. Остался один вопрос — остается ли в силе распоряжение брать только живым?

Последняя фраза насторожила Бурковского. За последний час он стал смотреть на необходимость живого Харламова слегка по-другому. Слишком многим, и особенно здесь в Москве, живой Харламов был уже не нужен. Во-первых, он мог стать связующим звеном с агентурной сетью конфедератов. А всем ли это в Органзации нужно? Во-вторых, такая мелочь, как карьера зятя Рогова. Бурковский чувствовал — не все так просто было с той неудавшейся вербовкой. И вот сейчас Харламова должны брать именно люди Рогова, который просто мог "дать совет" не брать обязательно живым.

— Звягин, на будущее совет. Пока приказ не отменил — он действует, — медленно, с нажимом на каждое слово, процедил Бурковский. — И своих людей к этому приучай, если не хочешь в будущем съездить в турпоездку на Кубу.

"Поездкой на Кубу" в Организации называли отправку в тюрьму на объекте Гуантанамо — специальном заведении под официальным прикрытием военной базы США. До вступления в Организацию Дмитрий не понимал, как десятилетиями на коммунистической Кубе терпят американскую военную базу, и почему Советский Союз ее терпел. Все было просто — база была нужна Организации, а правительства просто закрывали на нее глаза. Ну а американцам позволяли пользоваться частью ее территории для своих нелицеприятных дел.

— Прошу прощения. Я все понял. Харламов будет цел и невредим, — голос Звягина из динамика звучал, словно тот вытянулся у аппарата по стойке смирно.

— И главное, — Бурковский сделал паузу. — Чтобы он был у вас в руках.

— Так точно.


Через пять минут Звягин сидел с телефонной трубкой, не решаясь набрать Бурковского. Все эмоции он выплеснул на оперативников, когда услышал короткий отчет о том, что дверь была закрыта изнутри (даже ключ остался в замке), но в квартире никого не было. Он понимал, что на вполне резонный вопрос "Куда мог испариться человек из закрытой изнутри квартиры на девятом этаже?" ответа у него нет. Через окно он тоже не выпрыгивал — пластиковые окна и балконные двери были наглухо закрыты.

* * *

Алекс наблюдал из окна подъезда дома напротив, как суетились возле подъезда преследователи. Там стоял уже не один автомобиль — спустя полчаса после приезда первого подтянулись еще два мерседеса-кубика.

Вот сейчас двое побежали в соседний подъезд — наверное, консьерж рассказал, как Алекс попал в квартиру, теперь они побежали к соседке.

А лихо он выиграл эти полчаса у них. Для начала вставил ключ изнутри в железную дверь, чтобы замок быстро вскрыть не получилось. Швейцарский нож, не хуже отвертки Михалыча, помог вытащить стеклопакет из балконной двери. Выйдя на балкон, Алексей закрыл изнутри дверь и после этого вставил стекло. Он слышал звонок в дверь, когда еще закреплял планки на стеклопакете. На балконе соседки он услышал грохот, приглушенный закрытыми окнами, — недорогая, но все-таки железная, дверь квартиры надолго не задержала незваных гостей.

Препирался с соседкой он недолго. Сказал, что запасного ключа не нашел, что хочет позвонить своей тетке с ее телефона — его домашний почему-то отключили, а он не заметил, когда это случилось, потому что пользовался только мобильным. Даже вот, дескать, телефон ее домашний в блокноте нашел и, протягивая ей бумажку, предложил позвонить вместе.

К счастью, бабуля, благодаря протекции Михалыча, была к нему уже больше расположена, поэтому согласилась помочь со звонком к "тете". Хозяйка была дома, поэтому, когда недоверчивая бабуля сама ее набрала, то та подтвердила, что он Алексей, точно ее племянник-шалопай. Поэтому пусть соседка не волнуется, Алексей пусть едет к ней и получит ключи, а ей отдельное спасибо, что помогла.

В общем, спустя пять минут, когда Звягин сидел и думал, что доложить Бурковскому, Алекс выходил из соседнего подъезда. Он посмотрел на автомобиль под своим подъездом: теперь водитель сидел в салоне, и не разглядывал двор, что облегчало ситуацию. Как можно спокойней Алексей направился в противоположную автомобилю сторону. Когда вышел из двора, любопытство все же пересилило, и он решил посмотреть, что будет происходить дальше.

Подходя к подъезду соседнего дома, не забыл посмотреть номера квартир, чтобы сходу сказать консьержу "в пятьдесят шестую" и пока та не сообразила спросить "а к кому?" уже запрыгнуть в лифт.

Через минуту он стоял на площадке в подъезде напротив окон своей квартиры и наблюдал за суетой возле подъезда. Сначала в окнах кухни мелькали силуэты людей, когда подъехали Мерседесы из подъезда вынесли системный блок и погрузили в один из "кубиков", который после этого сразу уехал. Зачем им системный блок без винчестера, было непонятно. Может просто тупые служаки хоть что-то начальству привезти решили, а может, не поняли, что винчестер вытащен и лежит рядом разбитый. Алекс улыбнулся — все-таки не мегаумники за ним гоняются.

В животе заурчало — организм напоминал хозяину, что последнее, чем тот его сегодня баловал — это полбутылки коньяка, а он требует чего-то более существенного. Кроме того, было неясно, где сегодня переночевать. Если в гостиницу, чтобы поселиться по латышскому паспорту, то у него нет миграционной карты. Можно и без карты за три-четыре сотни сверху, но эти, судя по всему, на него реальную охоту устроили и ориентировки разошлют быстро, а по кассам вокзалов, аэропортов и отелям в первую очередь. По-хорошему, нужно вообще из города слинять — ни на самолет, ни на поезд в Москве сесть незамеченным не удастся. Но сначала надо к ячейке в банке добраться, а уже начало пятого. То есть, сегодня он до банка добраться не успеет.

"Ладно — для начала стоит перекусить" — решил Алекс и, выйдя из подъезда, поплелся в сторону ближайшего метро. Уже на улице он подумал — именно возле метро, которое рядом с квартирой, его ждут в первую очередь. По базе, понятно, пробили, что машины у него нет, но мог же и по доверенности ездить. Так что, учитывая толковость этих ребят, не было сомнений, что не забыли у Михалыча спросить, на чем Алекс катается. И уже знают, что машины у него никто никогда не видел, утром уходит на метро, вечером приезжает выпивший на такси.

Поэтому район ближайшего метро, это сейчас не лучшее место, где стоит искать поесть — случайный патруль может попросить документы. Муниципальными такси тоже лучше не пользоваться, если работает ФСБ, то ориентировки на него таксистам — дело ближайшего часа.

Алекс сел в троллейбус, чтобы отъехать подальше от дома и попытаться собраться с мыслями. Нужно было решить, где переночевать и как завтра выбраться из города, а потом из страны. Был один человек, который мог бы помочь советом — Джокер.

На самом деле его имя и фамилия звучали прозаичнее, Виктор Новиков, но когда они с Алексом познакомились, он был известен в Сети под ником Джокер. В их кругу не принято общаться по именам, только ники. Ник это имя известное определенному кругу людей. Никого не интересует, что ты Парамон Семенович Иванов — полнеющий снабженец типографии. В Сети ты Сокол — лихой парень, фанат стратегий и эксперт по истории оружия Древней Руси, который еще любит философствовать на тему прогнившей власти. Ник — это второе Я человека, по которому его узнают, который определяет его круг знакомых. В жизни сложно поменять одним махом: работу, знакомых круг интересов. В виртуальном мире все проще — меняешь ник, и ты новый человек, можно изменить возраст, даже пол и ориентацию. Под одним ником можно общаться исключительно на кулинарных форумах, а под другим — фанатов тяжелого рока.

Именно поэтому Умка (лихой хакер) давно в истории, сейчас в инете можно встретить только незатейливый ник Alex — ник сотрудника крупной компании по производству программного обеспечения.

За окном троллейбуса Харламов увидел большую яркую букву "М".

"Кстати. Бигмак и бесплатный интернет — то что мне нужно. И поем и с Джокером свяжусь" — подумал Алекс и пошел к выходу, троллейбус останавливался рядом с Макдоналдсом.

Загрузка...