Марина Серова Экстрим по праздникам

Глава 1

Дольф обнюхал мои кроссовки, тяжко вздохнул и уселся рядом с лавочкой, положив свою собачью морду мне на колени. Хвостик-прутик стучал по земле, квадратный нос двигался из стороны в сторону, глаза не мигая смотрели на меня. Я погладила пса по его смахивающей на здоровенный кабачок морде, и он тут же вскочил.

– Ну что, нагулялся? Дашь мне завтра поспать, бандюга?

«Бандюга» подпрыгнул и попытался лизнуть меня в нос. Неправильный все-таки бультерьер, слишком добрый и ласковый. Хотя говорят, что все зависит от воспитания. Можно и из пуделя сделать монстра, а вот такой, с виду грозный, сторож будет с радостной мордой встречать всех, кто входит к вам в квартиру. Дольф как раз был из таких «сторожей». Людей любил до безумия, дружил с котами, маленьких детей просто обожал. Менялся на глазах он только в одном случае – когда в его поле зрения оказывался другой кобель. Если хозяева не успевали прицепить поводок, то все – кранты их псу. Сам же Дольф, благодаря своему небольшому росту и юркости, практически всегда выходил из боя победителем, с наименьшим количеством травм. Там, где я сейчас с ним гуляла, кобелей было предостаточно, поэтому я пристегнула поводок и направилась к дому в сопровождении пыхтящего спутника.

Весенняя набережная Тарасова в вечернее время напоминала муравейник. Казалось, половина города отправилась сюда на прогулку. Старички и старушки оккупировали все лавочки верхнего и средних ярусов днем, а вечером здесь царствовала молодежь. Из летних кафе, которые в этом году появились довольно рано, доносилась громкая музыка и смех отдыхающих тинейджеров. На лавочках целовались влюбленные парочки.

Около ступенек, уходящих в Волгу, толпились желающие искупаться. Собаководов, выгуливающих своих питомцев, было раз в десять больше, чем в такое же позднее время зимой. Рано наступившая в этом году весна, стремительно переходящая в лето, вытащила на улицу всех – от мала до велика.

Но ни к тинейджерам, ни к влюбленным, ни к собаководам я себя не отношу, а собачку мне дали на время. Мои соседи – молодая семья – уехали отдыхать в Египет, а их любимца не с кем было оставить, вот и попросили меня приглядеть за своим сокровищем. Хлопот он никаких не доставлял, меня и мою тетушку Милу слушался беспрекословно, а прогулки с ним я удачно совмещала со своими пробежками. Именно с вечерней прогулки мы сейчас и возвращались.

Около нашего дома я отпустила собаку еще раз сделать все свои очень важные дела. Лампочки в нашем дворе светили через одну, поэтому, дойдя до своего подъезда, я не сразу увидела громадный черный джип. Около него стояли трое молодых людей и широко открытыми глазами смотрели себе под ноги. Проследив за их взглядами, я обнаружила Дольфа, который смотрел на незнакомцев и радостно «улыбался». Вообще-то, только я в данной ситуации понимала, что он улыбается. Со стороны это выглядело довольно жутковато.

– Не бойтесь, он не тронет, – начала успокаивать я молодых людей. – Он вам так радуется. Он вообще не кусается. В принципе.

– Насколько я знаю, когда собака радуется, она хвостом виляет, – с едва заметным акцентом произнес один из них.


После этих слов Дольф «улыбнулся» еще шире и как бешеный замахал хвостом. Парни облегченно вздохнули.

– Видите ли, он не слышал вашего голоса и в силу своей воспитанности и природной скромности не мог определить, хотите ли вы с ним общаться. Но теперь все в полном порядке. Можете идти дальше.

Тот же голос с досадой произнес:

– Знать бы, куда нам дальше. Мало того, что полтора фонаря на весь двор, так еще и номера квартир не указаны на подъезде, и кодовые замки везде, а спросить не у кого.

– Я здесь живу и, возможно, смогу вам чем-нибудь помочь, – сказала я, оттаскивая собаку, которая намеревалась уже лезть к парням «целоваться».

– Нам нужна квартира… – и он назвал номер. – Вы знаете, где такая?

– Еще бы, конечно, знаю. Отчего не знать? Я в ней живу.

– А Евгения Охотникова вам кем приходится? – поинтересовался молодой человек.

– А это я.

Парни молча направились ко мне. Ну вот, подумала я, наверное, кто-то попросил их набить мне морду. А какой хороший вечер был, так приятно начинался. Я напряглась. С троими я справлюсь достаточно легко, но Дольф, который все это время крутился под ногами, мне немножко мешал. Однако драться, к счастью, не пришлось. Парень сказал:

– Мы ищем вас, Евгения Максимовна. С вами хочет встретиться наш босс. Вы ему очень нужны. Он просил без вас отсюда не уезжать.

Теперь, когда они, наконец, вышли из темноты и встали под одним из двух имеющихся у нас во дворе фонарей, я смогла их толком разглядеть. Здоровенные, выше меня ростом молодцы с широченными плечами, похожие друг на друга, – они сперва показались мне если и не близнецами, то, во всяком случае, братьями. Когда я пригляделась повнимательней, мне стало понятно, что в родстве парни не состоят. В кавказских национальностях я разбираюсь не очень хорошо, но когда тот, кто все это время со мной разговаривал, представился, я поняла, что передо мной сыны Армении.

– Меня зовут Сурен. Можно просто Сурик. А моего хозяина – Арсен Баграмович Кечаян. Слышали о таком? – Сурен вопросительно на меня посмотрел. Ему было на вид около тридцати лет. Высокий черноволосый крепыш с приятным лицом.

Кто же в нашем городе не слышал фамилию Кечаян?! Владелец винного завода и сети винных же магазинов под названием «Ковчег». Тетка моя мне про него рассказывала, после того как в какой-то в газете прочитала интервью с ним. Там он говорил, что название «Ковчег» вызывает у него ассоциацию с Арменией, с горой Арарат, на которой Ной построил ковчег, чтобы спастись на нем от Всемирного потопа. В нашем же городе у него будет «построен» свой, только поменьше. Образованный, видимо, мужчина…

Из размышлений меня вырвал голос Сурика:

– Хозяин хочет вас видеть, сейчас. Вы можете ехать сразу, или вас подождать немного?

– Подождите, – согласилась я. – Только собаку домой отведу и выйду.

Спрашивать, по какому поводу хочет меня лицезреть Кечаян, я не стала. Вряд ли парни в курсе, они же скорее всего лишь шестерки.

– Только не задерживайтесь, пожалуйста, Евгения Максимовна.

– Постараюсь, – ответила я и направилась в подъезд, волоча за собой упирающегося Дольфа. Пес был явно разочарован тем, что ему не дали познакомиться поближе с таинственными незнакомцами.

На пороге дома меня встретила тетя Мила. Запах пирогов с грибами приятно щекотал ноздри.

Моя тетушка больше всего на свете любит две вещи: детективы и кулинарию. Читала она запоем – если брала в руки книгу, то, не отрываясь, дочитывала ее до конца. Прервать это занятие могли только две вещи – запах пригорающего пирога или шипение на плите убегающего молока. Готовит же тетушка так, что даже самые помешанные на диетах ее приятельницы забывают о толщине своей талии при виде кулинарных шедевров тети Милы.

– Как ты вовремя, Женечка, – прощебетала тетя Мила. – Я пирог только из духовки достала. Грибной пирог нужно есть горячим. У холодного вкус уже не тот, да и аромата такого нет. Я специально старалась к твоему приходу успеть. Чай свежий заварила, чашки из сервиза своего любимого достала. Сейчас и сядем с тобой ужинать. А тебе я кость приготовила, борщ сегодня варила и косточку потом достала. Такая вкусная косточка, мозговая. Пойдем скорее, я тебе ее отдам… – Это тетушка, не меняя интонации, заговорила уже с Дольфом. Они вместе отправились на кухню, а я, вздохнув, пошла переодеваться. Мысли о пироге пришлось выкинуть из головы. Внизу меня ждали люди Кечаяна.

Выходя из комнаты, я наткнулась на тетю Милу.

– Ты куда собралась? А как же пирог? – расстроенно спросила она.

– Потом, тетя Мила, мне надо срочно уехать. Во сколько вернусь – не знаю. Если не приду ночевать, то ты не переживай, ложись спать, а с утра погуляй с Дольфом.

Чмокнув тетю в щеку, я вышла из квартиры. Жалко было тетку расстраивать, но такая уж у меня беспокойная жизнь.

Я сама решила стать телохранителем. Когда я родилась, то мой отец, генерал Охотников, был, мягко говоря, расстроен тем, что родилась девочка. Женей меня назвали потому, что это имя как бы среднего рода, подходит как мальчикам, так и девочкам. Воспитывалась я в спартанских условиях, училась в соответствующем военном вузе, в народе именуемом «Ворошиловкой». Там готовили военных переводчиков, но, помимо иностранных языков, мы изучали огромное количество спецпредметов.

Таким образом, после окончания данного вуза каждый из нас не только в совершенстве владел несколькими языками, но мог, например, в одиночку отразить нападение роты вооруженных до зубов головорезов. После получения диплома с отличием я еще пару лет совершенствовала свое боевое мастерство в специальном отряде «Сигма», в котором получила прозвище Хамелеон за умение в считаные минуты менять внешность с помощью подручных средств так, что мать родная не узнает. И вот только потом я решила стать телохранителем.

– Для женщины вы достаточно быстро собрались. – Сурик сел рядом со мной на заднее сиденье.

Тонированные стекла джипа – а это, как выяснилось при ближайшем рассмотрении, был «Форд Навигатор» темно-синего цвета, а не черного, как мне вначале показалось, – скрывали нас от посторонних глаз. Абсолютно бесшумно машина тронулась с места.

– Арсен Баграмович ждет нас в своем ресторане «Пещера Дракона». Мы будем там через пару минут.

О как! Оказывается, у него еще и кабаки есть. «Владелец заводов, газет, пароходов…»

«Пещера Дракона» находилась в центре Тарасова, на перекрестке двух улиц – шумной Чапаева и тихой и неприметной Гоголя.

Вход в ресторан был как раз со стороны Гоголя, и о том, что за поворотом находится питейное заведение, говорила светящаяся неоновыми огнями голова этого самого дракона, в чью пещеру мы сейчас направлялись. Около ресторана находилась очень удобная автостоянка для посетителей, на которой сейчас были припаркованы несколько автомобилей.

«Интересно, на какой тачке ездит Кечаян? Скорее всего вот на том белоснежном „шестисотом“ „Мерседесе“». Самая солидная машина на стоянке, остальные как-то не вяжутся с имиджем «винного барона». Размышляя над соотношением уровня жизни некоторых тарасовцев и наличием у них соответствующего этому уровню «железного коня», я в сопровождении Сурена и двух его молчаливых «коллег» вошла в ресторан.

«Пещера Дракона» оправдывала свое название. Приглушенный свет, кроваво-красные стены. Повсюду торчащие из пола каменные сталагмиты и свисающие с потолка сталактиты выглядели весьма натурально. Казалось, мы на самом деле попали в пещеру и сейчас с грозным ревом, изрыгая огонь из пасти, откуда-нибудь из гардероба или из подсобных помещений выползет дракон. А храбрые официанты, которые в этом заведении были наряжены в пластмассовые кольчуги, отбросив в сторону подносы с тарелками, вынут из-за пояса чудо-мечи, изготовленные из той же самой пластмассы, и снесут дракону все головы, которые у него остались после предыдущих вылазок. Все это произойдет под чавканье посетителей, на лицах у которых будет написано полное безразличие – дескать, и не такое видали.

В глубине зала, рядом с бассейном за столиком сидел мужчина средних лет в строгом темном костюме. При нашем приближении он встал, отодвинул еще один стул и сделал приглашающий жест рукой:

– Я вас жду, Евгения Максимовна.

Кечаян, вопреки моим ожиданиям, оказался высоким красивым мужчиной лет тридцати пяти – сорока с представительной внешностью и полным отсутствием кавказского акцента в речи. Я ожидала увидеть нечто толстое, пузатое и низенькое, издающее с армянским акцентом восклицания типа: «Вах, какой красивый девушка пришел». Мне вдруг стало стыдно, что я могла такое подумать о столь элегантном мужчине.

– Присаживайтесь, пожалуйста. Очень рад вас видеть. Мне именно так вас и описывали. Но я приятно удивлен, что вы намного красивее, чем мне говорили.

«И кому же мне за рекламу спасибо сказать?» – подумала я про себя, а вслух произнесла:

– Надеюсь, я не заставила вас ждать слишком долго.

При виде этого импозантного мужчины мне сразу как-то стало неловко в своем простеньком бежевом брючном костюме. Рядом с ним надлежало блистать в каком-нибудь невероятном вечернем наряде, благоухая ароматами и сверкая бриллиантами… Ох, что-то тебя, Охотникова, не в ту сторону понесло…

– Что-нибудь выпьете, Евгения Максимовна?

– Да, спасибо. Я бы не отказалась от холодного ананасового сока. На улице май месяц, а жара стоит под тридцать… А называть меня вы можете просто Женей.

– Вот как? Очень хорошо. Я почему-то думал, что вы высокомерная особа и что с вами надо будет на «вы» и по имени и отчеству разговаривать, хотя мне и сказали, что вы молоды. В таком случае и меня зовите просто Арсен. Между прочим, самые близкие друзья иногда зовут меня Сеней. Я же не совсем армянин. Вернее, почти совсем не армянин: мать моя русская, а отец наполовину русский, наполовину армянин. Они познакомились в этом городе, когда оба учились в медицинском институте. Отец родом из Армении, а мама местная. Здесь они поженились, и мой отец остался работать и жить в Тарасове. Он руководил клиникой кожных болезней. Мама работала там же. Все было хорошо, пока не случилось несчастье… – Кечаян достал из кармана пачку леденцов «Минтон», а затем заговорил снова: – Извините, у меня немножко горло побаливает. Наверное, в машине продуло. Так вот, мне было двадцать пять лет, моя младшая сестра собралась выйти замуж. Жених жил в другом городе, и наша семья отправилась знакомиться с его родителями, а я остался сдавать экзамены. Мы с сестрой Кариной тоже, как родители, учились в медицинском институте. Только я закончил его, а она нет. Они не доехали до пункта назначения – попали в автокатастрофу. Погибли все сразу. Родственников никаких здесь, в Тарасове, у меня не осталось, пришлось самому вставать на ноги. Какое-то время поддерживали папины друзья, а потом настали странные для России времена, когда профессор стал зарабатывать меньше дворника… Я вас не слишком утомил, Женечка?

– Да нет, что вы, Арсен, мне очень интересно. Продолжайте, пожалуйста.

В это время принесли ананасовый сок для меня и минеральную воду для Кечаяна. Заметив мой слегка удивленный взгляд, Арсен улыбнулся:

– Вы удивлены, что производитель вина не пьет его? Просто мне сегодня придется сесть за руль. А вообще я очень люблю вино, в особенности то, которое произвожу сам. Моему предприятию недавно исполнилось пять лет. Когда я решил создать это производство, то специально ездил в Армению к родственникам отца и привез оттуда технологию изготовления потрясающего вина. Некоторые рецепты были частично утеряны, и в течение нескольких лет на моем предприятии специально приглашенные и известные на всю Армению виноделы шаг за шагом восстанавливали божественный напиток. На данный момент все мои вина изготавливаются именно по тем рецептам и технологиям, по которым их делали мои далекие армянские предки. На этом, пожалуй, лирика заканчивается. Женя, мне очень нужна ваша помощь, в той ситуации, которая сейчас сложилась вокруг меня, моей семьи и вокруг «Ковчега». Видимо, кому-то очень не нравится то, как у меня идут дела. Несколько недель назад мне начали угрожать.

Голос Кечаяна стал серьезным, в нем появились металлические нотки.

– Угрожать? Вы знаете, кто это делает, Арсен? – спросила я.

– К сожалению, нет. Но мое личное мнение, Женя, таково: это очень подлые и низкие люди.

– Почему вы так думаете?

– Они оскорбляют меня, намекают на мою национальную принадлежность, хотя вы теперь знаете, что я практически русский. Мои фамилия и отчество достались мне от отца, а вот имя они с мамой специально придумали такое, чтобы можно было меня называть как на армянский, так и на русский лад.

– Я слышала, что и завод свой вы назвали по ассоциации с Арменией, с горой Арарат и библейским Ноем.

Арсен усмехнулся:

– Ах, вот вы о чем! Вы про ту статью в газете. Да, тогда я журналисту и про Арарат говорил, и про Ноя. Но я упоминал это потому, что Ной собрал в своем ковчеге всех животных для того, чтобы не прервался их род. Чтобы и после потопа на земле продолжалась жизнь. Мой же «Ковчег» возрождает древние традиции армянского виноделия. Но журналист все переврал и получилось так, будто я до сих пор не могу спокойно воспринимать то, что живу здесь, а не в Армении. И что я непременно хочу создать в Тарасове некий «армянский квартал» по аналогии с нью-йоркским Гарлемом, куда даже днем белые стараются не заходить. Поверьте мне, Женя, я люблю наш город и стараюсь по мере своих возможностей сделать для него что-то хорошее, такое, чем бы тарасовцы могли гордиться. Возьмем, к примеру, «Ковчег» и то, что я выпускаю. Наши вина – натуральный продукт. Я все-таки закончил мединститут и поэтому являюсь противником всякой химии. Знаю, насколько она вредна.

Арсен замолчал, я ждала, когда он продолжит. Мне показалось, что ему тяжело говорить на тему, которая его беспокоит.

– Стоит ли вам говорить, Женя, какое отношение сейчас к нам, «лицам кавказской национальности». Я себя считаю как русским, так и армянином. Но… Ведь нельзя каждому рассказывать, кто мои родители. Возможно, по телефону звучат не реальные угрозы. Может быть, это дело рук хулиганов или просто людей недалеких. Поймите, Женечка, у меня семья. Я знаю, что такое остаться без отца. Моему сыну Баграму всего четыре годика. Я обязан поднять его на ноги, дать ему все то, что не смог дать мне мой отец. И потом – моя жена Лина сейчас беременна. Мы с ней хотим, чтобы теперь у нас родилась девочка. Я назову ее Кариной. В память о сестре.

Арсен опять умолк. Он залпом выпил стакан минеральной воды. Рядом, словно из-под земли, вырос официант с подносом, убрал пустой стакан, поставил новый, наполненный все той же минералкой, и опять провалился под землю. Арсен едва заметно кивнул головой.

– Женя, я хочу, чтобы вы стали моим телохранителем.

Он внимательно смотрел мне в глаза.

– Мне известно, сколько вы берете за свои услуги. Я буду платить вам в четыре раза больше – по количеству всех членов нашей семьи, настоящих и будущих. Что вы на это скажете? Вам нужно время, чтобы подумать?

– В течение какого срока вы будете нуждаться в моих услугах?

– В течение недели, а там – по обстоятельствам. Я думаю, если мне угрожает кто-то из конкурентов, то за такой срок он каким-нибудь образом даст нам это понять. Если и напрямую не объявит, то можно будет самим догадаться, я так думаю. А уже тогда нужно будет принимать соответствующие меры.

– Может быть, вы и правы. Арсен, вы не могли бы как можно точнее пересказать то, что говорили угрожавшие вам люди?

– Конечно, могу, Женечка, я их очень хорошо запомнил. Не каждый же день такое происходит. Первый звонок был во вторник, четвертого мая. Позвонили мне домой часов в десять вечера. Лина только что уложила спать Баграмчика, мы сидели с ней в гостиной и смотрели телевизор. Раздался звонок, жена взяла трубку, а затем передала ее мне. Голос звонившего был совершенно спокойный. Он поздоровался, спросил, как у меня дела, назвал меня по имени-отчеству, очень вежливо со мной разговаривал. В начале нашего разговора я был уверен, что это кто-нибудь из моих знакомых.

Я ответил, что все хорошо, что дела идут прекрасно, и поинтересовался, с кем я разговариваю. Но мой вопрос позвонивший как бы не заметил и сказал, что неплохо бы мне покинуть этот город вместе со всей своей семьей. Причем чем быстрее, тем лучше. Я опять спросил, кто звонит, но тут же раздались короткие гудки. Лине я сказал, что ошиблись номером.

Арсен нервно барабанил пальцами по столу. Говорил он медленно. Я его не торопила.

– В следующий раз позвонили в пятницу, седьмого, но уже в офис. Звонивший сказал примерно следующее: «Какие вы все-таки чурбаны бестолковые. Ему говорят, чтобы он валил из Тарасова, а он сидит у себя на работе и трубки хватает. Прошу тебя по-хорошему, не доводи до греха. Собирай манатки». Определитель номера ничего не высветил, но в принципе понятно, что такие звонки обычно делаются из телефонов-автоматов. Последний раз позвонили сегодня утром. Жена обычно по воскресеньям вместе с сыном отправляется в бассейн. Но в этот раз она плохо себя почувствовала и осталась дома. Я был в спальне вместе с ней, когда раздался звонок. Этот разговор я вам пересказывать дословно не буду, он не для ваших нежных ушек. Смысл требований не изменился, но ставились уже конкретные сроки – двадцать первое мая, то есть через пять дней меня уже не должно быть в городе. Они знают, что Лина ждет ребенка. Сегодня воскресенье, в пятницу они обещали подтвердить свои слова делом в том случае, если я останусь. Я никак не могу понять, кому это нужно. Я всегда считал, что врагов у меня нет. Со всеми конкурентами у меня прекрасные отношения. Я не думал, что кому-то помешаю настолько, что понадобится выжить меня из города. И, главное, как угрожают-то! Как пещерные люди – с переходом на личность и национальность. Меня хотят выгнать из города, как во времена Средневековья выгоняли за ворота прокаженных. Это какой-то абсурд!

Кечаян замолчал. Я уже допила свой сок и теперь в раздумьях грызла пластиковую соломинку. Рядом, как по мановению волшебной палочки, опять появился расторопный официант, и процедура замены стаканов повторилась в точности так же, как и в прошлый раз. Наверное, официанты следили за нами из-за угла. Взглянув на расстроенного Арсена, я решила, что берусь за это дело.

Вообще-то сейчас, в последнее время, национальный вопрос в Тарасове стоит уже не так остро, как пару лет назад. Тарасовский городской рынок по-прежнему в шутку называют «Восточным базарчиком» из-за того, что торгуют там в основном кавказцы, но на улицах они уже не вызывают такого нездорового интереса у бритоголовой молодежи, как раньше. А в местных СМИ частенько проскальзывают «южные фамилии» тех людей, кто достаточно многого добился в нашей губернии или что-то для нее сделал.

В основном в Тарасове все кавказцы держались семьями, вставали друг за друга горой, помогали своим. Кечаян же поднимался на ноги в нашем городе один, родственников с «мохнатыми лапами» у него здесь не было. Другое дело, если бы он вернулся в Армению…

Первый вариант, который приходил мне на ум в связи с угрожающими звонками, – что это работа конкурентов. То есть тех, кто занимается производством спиртных напитков в области. Надо бы поподробней узнать, какие заводы и что тут у нас выпускают. А вот второй вариант подразумевал завистливых соотечественников, которым полукровка Кечаян перешел дорогу в бизнесе, тем более в таком специфическом виде деятельности, как производство вин. Мне лично казалось, что времена таких анонимных угроз уже прошли.

– Вы решились, Женя? – в голосе Кечаяна звучала тревога, а в глазах теплилась надежда.

– Да, Арсен, я согласна. Предлагаю начать с сегодняшнего вечера. Если вы говорите, что звонят вам домой, то есть смысл направиться туда именно сейчас. Я хочу пообщаться с вашей женой, посмотреть, как вы живете и что можно сделать для безопасности вашей семьи. А если вы берете меня на работу в качестве телохранителя, то я должна постоянно находиться рядом с вами. То есть подразумевается то, что я буду жить в вашем доме, пока все это не закончится. Как вы на это смотрите?

– Конечно, Женечка, как скажете.

Арсен широко улыбнулся и вышел из-за стола. Я тоже поднялась. Конечно, девушка я далеко не маленькая – рост у меня метр восемьдесят как-никак, но Кечаян оказался выше меня головы на полторы. Глянув на него снизу вверх, я улыбнулась в ответ, и мы двинулись к выходу из «Пещеры».

На улице вместо внушительного «Навигатора» стоял неизвестно откуда взявшийся «Фольксваген Пассат» темно-малинового цвета. Сурен, вышедший вслед за нами, открыл мне заднюю дверцу, а сам сел за руль. Кечаян хотел было сесть рядом с ним впереди, но я остановила его:

– Давайте договоримся так, Арсен. Если я ваш телохранитель, то сижу в машине рядом с вами. Теперь запомните, в каком порядке мы садимся в машину. Вы садитесь первый, я за вами. Выходим же наоборот, сначала я, а потом вы. Понятно?

Он кивнул, мы загрузились в автомобиль и тронулись с места. Следом из темноты выполз «Навигатор» и двинулся за нами.

От ресторана до дома Кечаяна ехать было минут тридцать при нормальной, средней скорости. Но Сурену, вероятно, не давали покоя лавры Михаэля Шумахера, поэтому добрались мы минут за десять. Жил Арсен Баграмович Кечаян в районе городского парка. Лет пятнадцать тому назад в этот район позже девяти вечера обычные люди и не совались – здесь были владения так называемой «парковой» братвы. Огромный старый парк с глубокими прудами, темными аллеями и вековыми деревьями стал рассадником всевозможных безобразий. Аттракционы были переломаны, пруды загажены, от скамеек остались лишь столбики. Потом за парк все-таки взялось руководство города. Все было отремонтировано, выкрашено, почищено. В пруды запустили лебедей и уток. По деревьям запрыгали белки. Соорудили вольер, в который посадили огромного медведя. Братва со временем исчезла кто куда, и парк опять стал цивилизованным местом отдыха горожан.

А вот вокруг парка началось строительство – островок природы в центре города потихонечку застраивался коттеджами. Мысль о постройке дома в центре города с видом на пруд с лебедями была весьма заманчивой, а главное – это было круто. Ну и, понятное дело, цены на землю здесь взвились до небес. Позволить себе построить дом в этом районе мог далеко не каждый. Даже не каждый «новый русский».

Мы подъехали к высокому красному кирпичному забору, отделявшему жилой массивчик «избранных» от мира простых смертных, и остановились около ворот. Назывался этот жилой комплекс «Рябина». Из будки вышел охранник и направился к нам. Он был огромного роста, но вот на лице великана присутствовало совершенно детское выражение. Судя по тому, с каким интересом он нас разглядывал, работал он здесь первый день. На поясном ремне у парня болталась кобура. Рядом с ней зачем-то висели наручники. Плюс ко всему в руке он держал резиновую дубинку.

– Вы к кому? – поинтересовался амбал.

– К себе, – с невозмутимым видом ответил Сурен, даже не взглянув на него.

– Куда «к себе»? – уточнил сторож.

– Домой, куда же еще? – язвительно сказал Сурен.

– А эти с вами? – охранник ткнул дубинкой в сторону джипа.

– С нами, – подтвердил Сурен.

– Ну, тогда проезжайте, – милостиво разрешил грозный страж и распахнул ворота.

«Добро пожаловать, дорогой друг Карлсон, ну и ты, Малыш, заходи», – вспомнила я фразу из любимой книжки. Ну и порядочки здесь: заходи кто хочешь, и друзей с собой приводи в любых количествах. Да я бы сейчас одна смогла этого охранника нейтрализовать, несмотря на его дубинку с пистолетом, и его же наручниками прицепить к какой-нибудь трубе. А если бы в «Навигаторе» сидели человек пять и все они вдруг задумали совершить разбойное нападение на охранника, то я даже затрудняюсь предположить, что бы он стал делать. Скорее всего заперся бы в своей будке и ждал, пока ее не разнесут, добираясь до него.

– У вас здесь все охранники такие гостеприимные? – поинтересовалась я.

– Да нет, – отозвался Сурик. – Этого парня я, правда, первый раз вижу. Здесь охрана хорошая, они всех в лицо и по именам знают, да и машины им наши все известны. Сегодня Димкина смена. Наверное, он не вышел на работу – может, заболел, вот и прислали новенького на время.

– У нас, Женя, все охранники, проверенные временем, – повернулся ко мне молчавший всю дорогу Кечаян. – Люди здесь живут серьезные, деньги за свое спокойствие платят приличные, поэтому охрана работает постоянная, за все время ни один не сменился. Мы их за это и ценим. А насчет сегодняшнего придурка надо обязательно выяснить. Займись, Сурик.

Тот кивнул, и мы поехали дальше. Дома в этом районе стояли нехилые. Весь жилой массив располагался на полуострове, у самого большого озера парка. Окна одной стороны домов выходили на пруд с водоплавающими птичками. Жилой комплекс был достаточно хорошо освещен. Всего здесь выстроились рядком пятнадцать коттеджей. Они располагались по правую сторону от дороги, по которой мы сейчас проезжали. По площади они были все почти одинаковые, но вот по высоте и по стилю здесь явно шло соревнование. В «рядке» имелись двух – , трех – , четырехэтажные дома со всевозможными башенками, шпилями, балкончиками… Но больше всего меня удивило одно, как потом выяснилось, все-таки жилое строение – в самом конце дороги гордо возвышался пятиэтажный бункер. Видимо, архитектору за фантазию не заплатили, поэтому со стороны это строение казалось не жилым домом, а неким большим гаражом с окнами-бойницами. Хотя если подумать, то архитектора, наверное, не приглашали вообще. Хозяева просто привезли кирпичи, позвали всех родственников и друзей и начали стройку самостоятельно. После окончания строительства все они так и остались жить все вместе. По моим подсчетам, около этого дома стояло машин пять. А остальные домики были весьма привлекательные.

С левой стороны дороги плотной стеной росли высокие деревья. Расстояние от них до заборов, окружавших коттеджи, было около двадцати метров. Наверное, поэтому почти все обитатели жилого массива «Рябина», оставляли свои машины снаружи, а не загоняли их во двор. Хотя возможно и другое – дворы уже битком набиты машинами и для этих просто не осталось места. По старой совковой привычке заборы были кирпичными и высокими, метра по четыре, чтобы, не дай бог, сосед не увидел, что происходит у другого соседа во дворе. Хотя, если выглянуть в окно последнего этажа любого дома, можно при желании разглядеть все, что твоей душе угодно.

Мы остановились около серого кирпичного забора. Сурик вышел из машины и открыл калитку, которая была совершенно незаметна со стороны потому, что была вмурована в стену. Со двора доносилось какое-то хрюканье. Раздался громкий щелчок, и в заборе образовалась щель, которая с каждой секундой становилась все шире, и в конце концов встроенные в стену ворота раздвинулись до конца. Арсен, заметив мое изумление, пояснил:

– Два года назад я ездил к своим друзьям в Грецию и увидел у них такие ворота. С первого взгляда их невозможно заметить, вроде обычная каменная стена. Но эта ее часть сделана из другого материала. Более легкого, но тем не менее очень прочного. Мне ворота очень понравились, и я заказал себе такие. Один мой приятель даже фирму свою открыл по выпуску таких ворот, после того как я ему идейку с воротами подкинул. В то время, когда мы здесь только начинали строиться, нам все соседи завидовали. Мне тогда казалось, что это круто, а сейчас вспоминаю со смехом, как все тогда друг перед другом выпендривались.

«Ну да, как же, рассказывай, – подумала я. – Глаза-то у тебя, как у пацаненка, до сих пор светятся…»

Сурен сел в машину, и мы въехали во двор.

– Выходите, Женя, приехали, – Кечаян распахнул передо мной дверцу.

Я вышла, недовольная тем, что мой подопечный выбрался на улицу первым. Надо объяснить человеку, что я требую соблюдать меры предосторожности ради его же блага. А он, кажется, думает, что если сейчас у себя дома, то ничего не страшно.

Симпатичный двухэтажный дом был выдержан в стиле английских замков и имел форму буквы П. Стены его покрывал плющ, от чего половина дома походила на лиственный шалаш. Из того, что оставалось открытым взору, можно было понять, что дом, как и забор, тоже серый.

Перед домом виднелась круглая клумба, на которой росли неизвестные мне желтые и синие цветы. Дорожка, по которой мы въехали во двор, огибала клумбу. Слева, в углу двора, возвышалась грандиозная альпийская горка высотой около трех метров и примерно такой же ширины, выполненная, судя по всему, очень талантливым ландшафтным дизайнером. По горке стекал ручей, временами переходящий в маленькие водопадики. У подножия ручей образовывал прудик с лилиями. Рядом вырисовывалась беседка, которую сразу можно было и не заметить, потому что она тоже вся была увита плющом. Внутри беседки стояли столик и кресла из лозы.

В противоположном углу двора располагалась детская площадка. В большом, наполовину вкопанном в землю бассейне с высокими бортами плавали маленький надувной матрац и мячик. На газоне, выполненном в лучших английских традициях, стоял трехколесный велосипед. В самом темном уголке двора виднелось сооружение, опять же увитое плющом, откуда и доносилось странное похрюкиванье.

– Не бойтесь, Женечка, это Геша, – рассмеялся Арсен и, увидев мое изумление, пояснил: – Геша – мой пони. Мне его ребята на день рождения подарили, решили подшутить. Теперь на нем сын катается. Я хочу вас сейчас со всеми познакомить.

Только сейчас я заметила, что мы во дворе не одни. Помимо меня, Кечаяна и Сурена, во дворе находились еще трое молодых людей. Одного я уже видела сегодня в джипе, когда за мной приехали. Двое других были мне незнакомы.

– Познакомьтесь, – сказал Арсен, обращаясь к парням, – это Евгения Максимовна. Она некоторое время будет находиться вместе с нами. Прошу уважать, внимательно слушать и выполнять все ее требования. Надеюсь, пока всем все понятно. Подробности будут чуть позже.

– А вот мне не совсем понятно, о каких подробностях ты говоришь и какое время эта женщина будет находиться вместе с нами.

Женский голос доносился откуда-то сверху. Я задрала голову и посмотрела на второй этаж. На балкончике, который я сразу и не разглядела из-за зелени, стояла молодая женщина моего возраста в шелковом халатике и внимательно смотрела на меня.

– Потрудись объяснить мне, Арсен, кто она такая и что ей здесь надо? – Казалось, еще секунда и женщина либо сорвется в крик, либо кинется с балкона и вцепится мне в волосы.

– Линочка, дорогая, я прошу тебя не волноваться, тебе же нельзя… Мы сейчас зайдем в дом и все тебе объясним. Ни к чему поднимать шум на всю «Рябину». Ты же сама знаешь, какие здесь соседи.

Кечаян взял меня под руку и хотел было сделать шаг к дому. Вопли с балкона заставили нас остановиться.

– Ты с… этой… в дом, где живет наш ребенок, не войдешь! И вообще, – кричала Лина, – не думай, что, пока я сплю, ты уже можешь баб в дом таскать. Немедленно выгони эту шлюху!

От такой речи Кечаян опешил и возмутился и решил сразу объяснить все как есть:

– Элина, ты не имеешь права так говорить, тем более ты не знаешь о ней ровным счетом ничего! Как ты смеешь оскорблять человека, который пришел сюда для того, чтобы ты спокойно спала, чтобы ты не волновалась по пустякам. Эта женщина будет находиться рядом со мной для того, чтобы обеспечить мою безопасность. Она – мой новый телохранитель.

На балкончике началась форменная истерика.

– Баба – телохранитель? А мужиков что, больше нет, кончились?! Нет, конечно, с бабой намного удобнее, и от пуль прикроет, и после перестрелки приласкает! Ты меня совсем за дуру держишь? Или ты считаешь, что я тебе должна поверить? Да у нас охраны навалом! Посмотри на этих мужиков, они же ее за секунду пришибут.

Бугаи, стоящие во дворе, мерзко захихикали. И я больше не выдержала. Простите меня, мужики, я не хотела, честное слово. Это я не со зла. Надо же как-то этой неразумной доказать, что муж ее печется не только о себе, но и о ней, и о детях, и что я не простая «баба», а прошедшая специальную подготовку в «Ворошиловке», а потом в «Сигме». А еще я…. Да мало ли где я могла ее пройти. Ну, держитесь!..

Ближе всех ко мне стоял тот, что приезжал с Суреном. Он противнее всех улыбался. Ударом ноги с разворота я врезала ему носком туфли по переносице. Могучий мужик рухнул на землю, не издав ни звука. Во дворе поднялась паника. Мало того, что парни не ожидали такого от меня, они плюс ко всему не поняли, почему вдруг со мной произошли такие разительные перемены. Следующего из охраны Кечаяна, который рванул ко мне, на бегу доставая что-то из кармана, я шарахнула сцепленными кулаками по темени. Бедолага, промычав нечто нечленораздельное, рухнул, как куль с мукой.

Теперь сразу двое кинулись на меня: Сурен и еще один громила. Его я мастерски вырубила ребром ладони повыше уха, а Сурена просто отключила маленьким шокером, который встроен в мой массивный золотой перстень с сапфиром. Перед ним мне стало как-то неудобно – все-таки мы знакомы немножко и бить его мне было жалко.

Во дворе воцарилась гробовая тишина. Кечаян смотрел на меня во все глаза, слегка открыв рот. Я покосилась на балкон, но там уже никого не было. Наверное, Лина милицию побежала вызывать. Ну и черт с ней! Лежащие во дворе зашевелились. Надеюсь, ребята, что вам не так уж и плохо. Била я вполсилы, даже синяков быть не должно. Учили все-таки нас драться в «Сигме».

– Теперь вы убедились, что телохранитель – это не эскорт-услуги? – спросила я в пустоту.

Дверь дома распахнулась, и на пороге возникла Лина. Она прижимала руки к груди и не сводила с меня глаз. Вблизи Лина оказалась вполне красивой женщиной примерно моего роста со стройненькой фигуркой и темно-русыми волосами. Личико у нее было кукольное, серые глазищи на пол-лица смотрели на меня с любопытством.

– Простите меня, пожалуйста, Евгения! Я жуткая дура, столько гадостей наговорила. Беременные, они все не в себе, а я дура особенная. Проходите в дом. Да, таких дур, как я, точно больше нет.

Слушая рассказ про всевозможных дур, я пошла за ней в дом. Внутри было так же круто и солидно, как и во дворе. Во всю ширину холла лежал белый ковер с длинным ворсом. Стены имели светло-бежевый оттенок. В тон им были подобраны роскошные тяжелые портьеры с золотистым вертикальным рисунком. Посередине стоял огромный диван и два кресла. В углу величественно возвышался массивный мраморный камин, судя по всему, действующий. На камине стояли позолоченные подсвечники, над ними висело большое зеркало в резной золоченой раме. Рядом стояла тумбочка, на которой примостился небольшой телевизор. На стеклянном журнальном столике в художественном беспорядке были расставлены фотографии в рамках. Там и сям в вазах стояли цветы – как живые, так и искусственные.

Судя по обстановке, хозяйка была страстной любительницей мыльных опер. Все бразильские страдания происходят в основном в таких вот интерьерах. Лина усадила меня на одно из кресел, а сама разместилась на другом. Я провалилась в мягкие подушки сиденья так, что мои коленки оказались на уровне глаз, но при этом чувствовала себя очень удобно. На пороге появился Кечаян, слегка ошарашенный случившимся во дворе. Ну что вы все на меня так смотрите? Что мне еще оставалось делать, когда все так складывалось? Хотя я уже немножко привыкла к тому, что меня в некоторых домах так и принимают: сначала нос воротят, а потом на шею вешаются.

– Я не думал, что в столь хрупкой женщине таится такая невиданная сила, – начал Арсен. – К тому же я и предположить не мог, что мою охрану можно вот так запросто расшвырять в разные стороны. Женя, поверьте, я восхищен вами.

Лина вскочила с кресла и замахала руками:

– Ну что ты, Сенечка, не ты один так удивился. Я тоже не ожидала подобное увидеть. Очень хорошо, что рядом с тобой будет такой телохранитель, как Женечка. Раньше все были какие-то дохлые или неповоротливые амбалы, а теперь вот такая симпатичная де…

Она осеклась и посмотрела сначала на мужа, потом на меня. Голос ее задрожал, глаза наполнились слезами.

– Вы от меня что-то скрываете. Зачем вдруг понадобился личный телохранитель? Ведь всегда была только обычная охрана? Что случилось?

Арсен открыл было рот, но тут я решила взять инициативу в свои руки. Арсен мог ляпнуть что-нибудь не то.

– Видите ли, Лина, положение вашего мужа обязывает иметь личного телохранителя. Насколько я могу судить – и, поверьте, как телохранитель я знаю обо всех его делах, – проблем у Арсена Баграмовича нет никаких. Успокойтесь, прошу вас. Это просто дань моде.

Лина тихонечко всхлипнула. Арсен обнял ее за плечи и прижал к себе. Лина начала что-то шептать мужу на ухо. Насколько мне было слышно, он успокаивал ее.

Я деликатно отвернулась в сторону и принялась разглядывать фотографии. Смеющиеся лица Арсена и Лины, маленький мальчик в коляске, тот же мальчик, только уже гордо восседавший верхом на пятнистом пони.

Были здесь еще две фотографии, на которые я обратила особое внимание. На одной мужчина с женщиной стоят, держа друг друга за руки, и улыбаются в объектив. Он высокий, крепкий, она маленькая, худенькая. Оба молодые и красивые.

На другой – темноволосая девушка стоит на палубе теплохода. Она задумчиво смотрит куда-то вдаль, и ветер играет в ее длинных волосах.

– Это мои родители и сестра, – я не заметила, как сзади подошел Арсен. – Здесь мама с папой еще молодые, на отдыхе в Болгарии. Мы с Кариной тогда еще совсем маленькие были, дома остались с няней. Помню, я так не хотел, чтобы они куда-то уезжали. Почему-то всегда боялся, что они не вернутся. И однажды мой страх оказался ненапрасным…

– У вас была очень красивая сестра, – осторожно заметила я.

Кечаян взял со столика фотографию девушки, с нежностью посмотрел на нее.

– Это ее последняя фотография. Через три недели все они погибли.

Лина подошла к Арсену и прижалась к его руке. От той истеричной мегеры, что стояла на балконе десять минут назад, не осталось и следа. Сейчас рядом с нами была милая и обаятельная женщина, любящая своего мужа и готовая, как мне показалось, на все ради того, чтобы он был счастлив.

– Женечка, оставайтесь с нами. Поживите пока у нас, раз того требуют ваши обязанности. Вы нас ни капельки не стесните. У нас ведь очень большой дом, всем места хватит. Правда, у нас маленький сын, но он не доставит вам хлопот. – Лина посмотрела так, будто от меня в данный момент зависела их жизнь. – Да и вам так будет удобнее, вместе с Арсеном будете ездить на работу и возвращаться к нам вечером. Скажи ей, Сеня.

Таким образом я обрела временное пристанище в доме Арсена Кечаяна. Мне, конечно, пришлось извиниться перед всеми безвинно пострадавшими парнями из охраны, с помощью победы над которыми я доказывала Лине необходимость своего пребывания в доме. Ребята оказались понятливыми, обиды на меня не держали, синяков никто у себя не обнаружил.

Мне надо было еще съездить домой, взять кое-какие вещи и предупредить тетю Милу о том, что домой я теперь попаду неизвестно когда. Сурен согласился свозить меня туда и обратно. Узнав, что собака, которая временно проживает у меня, остается в очередной раз без хозяина, Лина взяла с меня обещание, что я привезу пса с собой.

– Лошадь у нас уже есть. А вот соседские коты постоянно забегают и орут, так что собака нам не помешает во всех смыслах, – говорила Лина, прямо-таки светясь от счастья. – И Баграмчику понравится – он животных любит, и котов ваш пес разгонит.

«Наивная женщина! – подумала я. – Не знает она Дольфа… Котов теперь станет в три раза больше».

Загрузка...