Экстрим по праздникам

Глава 2

На следующий день в шесть утра мы с Кечаяном были в его офисе. «Ковчег» располагался в Ленинском районе Тарасова, битком набитом всевозможными организациями. Если Заводской район задыхается от количества заводов, отравляющих все живое в округе, то в Ленинском находятся в основном научные предприятия. В этом районе производятся холодильники, микросхемы, а также многие другие вещи, необходимые в повседневной жизни.

Например, на жировом комбинате делают достаточно вкусный майонез. Кстати, на этом комбинате принимают майонезные банки по цене хоть и ненамного, но превышающей ту, по которой они принимаются в других местах. Каждый день ранним утром десятки бабулек с полными сумками громыхающей тары отправляются сюда – сдавать банки не по десять копеек, как в городских магазинах, а по двенадцать. При этом в трамваях и троллейбусах, направляющихся в сторону жиркомбината, людям, едущим на работу, просто негде повернуться. Старушки ворчат, мол, куда народ прется в такую рань, чего не спится дома. А рабочий народ матерится, кто вслух, кто про себя, спотыкаясь о сумки, стоящие в проходах. Я сама одно время около месяца ездила на трамвае в Ленинский РОВД по делам. У меня тогда еще не было моего «Фольксвагена», поэтому все это я видела своими глазами и слышала своими ушами. И я проклинала и жиркомбинат, и майонез, который, впрочем, люблю, и тару, в которой он выпускается. И вот сегодня выяснилось, что, видя в окно трамвая здание, как мне казалось, этого самого комбината, я призывала проклятия на завод армянских вин «Ковчег».

Мы с Кечаяном подъехали к воротам, где нас уже ждал Сурик. Из вчерашнего вечернего разговора с Арсеном я узнала, что Сурен Акопов выполняет при Кечаяне функцию правой руки и посвящен во все дела своего шефа. Я вышла из машины.

– Доброе утро, Сурен, – сказала я как можно мягче, дабы загладить свою вину после вчерашнего, широко улыбнулась и протянула руку, чтобы поздороваться. Бедный Сурик отскочил в сторону, как будто я протягивала ему ядовитую змею.

– Что, досталось тебе от нее вчера? – Арсен рассмеялся. – Она больше так не будет, успокойся. Правда, Женя?

– Без необходимости – никогда! – с жаром заверила я.

Сурен подошел ближе.

– Да уж… Правда, меня-то только шокером шарахнула, а вот остальным, интересно, каково сейчас? Наверное, встать не могут, – сочувственно вздохнул он.

– Уверяю тебя, что не только встали, но и будут чувствовать себя сегодня превосходно, как будто ничего и не случилось. Поверь мне, некоторые из тех, кто меня обучал искусству рукопашного боя, могут убить так, что вскрытие покажет, будто человек умер от сердечного приступа, а на теле не будет ни единого следа.

– А ты где училась? – полюбопытствовал Сурен.

– Давайте поговорим об этом в другой раз, сейчас у нас мало времени, – уже абсолютно серьезно сказал Кечаян. – У тебя все готово?

– Обижаешь, шеф, все на месте, ждут только вас.

Автоматические ворота медленно открылись, и мы въехали на территорию завода. Здесь оказалось достаточно чистенько и мило. Никакого бардака, наваленного хлама, пустых ящиков. На территории были разбиты клумбы с цветочками и травкой, высажены пихты. У меня сложилось впечатление, что здесь потрудился тот же самый дизайнер, что и у Кечаяна дома.

Миновав будку охраны, которая в тот момент оказалась почему-то пустой, мы подъехали к трехэтажному зданию, в котором располагалась администрация завода. Домик был беленький, аккуратненький, очень милый и симпатичный. Мы вошли в здание. Дверь, понятно, была бронированная, но весьма убедительно замаскированная под старинную дубовую. В вестибюле стояла квадратная полированная стойка, за которой сидел в ожидании молодой человек в элегантном костюме-тройке. При нашем появлении он встал.

– Доброе утро, Арсен Баграмович. Все уже в сборе, какие будут указания? – произнося эти слова, он краем глаза разглядывал меня.

Кечаян еще с вечера попросил всех охранников приехать на работу к шести утра для очень важного дела. Видимо, парня очень заинтересовало появление в офисе незнакомой девушки да еще в столь ранний час.

– Спасибо, Максим. Прямо сейчас попросите всех подняться ко мне в кабинет. Охрана у ворот пусть останется на своих местах, с ними мы поговорим позже.

Вот те на! Оказывается, у ворот тоже была охрана, но я ее даже и не заметила. Наверное, они там старательно маскировались.

Мы поднялись на второй этаж и через приемную прошли в кабинет Кечаяна, достаточно просторный, обставленный дорого, но со вкусом. В углу стоял небольшой изящный шкафчик со стеклянными дверцами, в котором красовались разнообразные бутылки. Надо полагать, это были экземпляры продукции, производимой на «Ковчеге». Рядом со шкафом располагался маленький столик и два кресла, вероятно, для того, чтобы дегустировать напитки, что называется, не отходя от прилавка. Имелись в кабинете, как водится, директорский стол и еще один – длинный, за которым обычно проводят совещания. На стенах висела парочка картин с горными пейзажами. Всевозможные цветочки и пальмы произрастали в горшках и кадках. Из окна кабинета просматривался практически весь двор.

В кабинет начали заходить и рассаживаться за большим столом люди. Когда дверь наконец закрылась, я насчитала двенадцать человек новоприбывших. Было сразу заметно, что физической силой бог никого из них не обидел. Это, конечно, радовало, но, как показывает практика, в некоторых ситуациях сила – отнюдь не самое важное. Главное то, чтобы человек мог за несколько секунд адекватно оценить ситуацию и принять правильное решение. Ладно, там увидим, кто чего стоит. Посмотрим, что можно выжать из этих бойцов. Я скромненько присела около дегустационного столика под сень высокой раскидистой пальмы.

– Доброе утро, – Арсен оглядел всех присутствующих. – Мне пришлось вас собрать так рано, потому что нам до начала рабочего дня предстоит многое сделать. Я решил несколько изменить систему охраны нашего офиса.

Далее Арсен начал объяснять, что конкретно он решил изменить. Собственно, это, конечно, я решила, что следует изменить, но ему как директору было проще объяснить все это своим секьюрити. Накануне до поздней ночи мы с ним обсуждали, как и что лучше сделать. Лина к тому времени уже ушла спать, и поэтому мы могли, не таясь, называть вещи своими именами, не опасаясь расстроить беременную женщину. Все необходимое для оборудования систем безопасности офиса должны были привезти с минуты на минуту.

Я до сих пор помню выражение лица Кечаяна, когда около полуночи я звонила своим знакомым в Москву и перечисляла то, что мне необходимо ранним утром следующего дня. Он не мог поверить, что через семь часов после моего звонка все необходимое уже доставят на территорию «Ковчега». Но по дороге сюда мне на мобильный позвонил один мой старинный приятель, который занимается сопровождением и доставкой такого оборудования по стране, и сообщил, что самолет уже приземлился в Покровске, на военном аэродроме, и что через полчаса все будет доставлено на завод в лучшем виде. Связи – великая вещь. Но мне ведь и за это тоже платят.

Около часа мы вчера также обсуждали, под каким соусом подаст меня своим сотрудникам Глава «Ковчега». Мне ведь надо было, не возбуждая подозрений, находиться рядом с ним весь рабочий день, одновременно быть в курсе всего, что происходит в офисе и на заводе, и контролировать охрану. Говорить в открытую, что я телохранитель Кечаяна, мы не хотели, поэтому сошлись на том, что Арсен всем представит меня как свою новую секретаршу, которую он принял на работу потому, что объемы производства резко увеличились, а выполнять я буду некие особые поручения, в связи с чем мне необходимо все время находиться рядом с шефом. Знать о том, кто я на самом деле, будут только охранники, которые должны помалкивать об этом. За всю охрану вместе и за каждого в отдельности поручился Сурен, заявив, что он их сам нанимал и что знает каждого как самого себя.

Что касается нездорового любопытства по поводу моего постоянного присутствия рядом с Кечаяном – а оно наверняка возникнет, такова природа человека, – то это я сразу взяла на себя. Я с детства терпеть не могу, когда суют нос в мои дела, и могу отшить так, что у людей моментально отпадет желание не только приставать ко мне с расспросами, но и просто думать о том, что со мной можно поговорить.

– А теперь я хочу вам представить Евгению Максимовну Охотникову, которая на некоторое время возьмет на себя обязанности начальника охраны.

Голос Кечаяна вырвал меня из размышлений. Я встала и подошла к директорскому столу. Меня разглядывали с любопытством.

– Еще раз повторяю, что об этом никто, кроме всех здесь присутствующих, знать не должен. Все, что вам будет говорить Евгения Максимовна, нужно выполнять беспрекословно. Остальное она вам объяснит сама.

Я оглядела присутствующих.

– Я бы хотела с вами со всеми познакомиться, но боюсь, на это сейчас не осталось времени. Познакомимся в процессе работы. Сейчас подойдет машина, в которой будет то, что сможет помочь нам в дальнейшем обеспечить безопасность данного предприятия. Скоро семь, а нам надо успеть управиться до девяти. А вот, кстати, и машина. Пойдемте во двор.

С улицы послышался гудок, все присутствующие встали и направились к выходу.

Следующие полтора часа прошли в разгрузке, сборке и установке всевозможного оборудования. Рабочие, которые прибыли с грузом, обучали охрану правильному пользованию всеми этими устройствами. Были установлены пуленепробиваемые стекла во всем офисе. Над входной дверью, над воротами и по всему периметру территории укрепили миниатюрные видеокамеры, а на первом этаже офиса одну комнатку оборудовали под централизованный пункт наблюдения. На входе установили металлоискатель, который с первого взгляда был похож на обычную дверную коробку. В телефоны я собственноручно вставила «жучки», а аппарат, позволяющий прослушивать все телефоны и записывать разговоры, установила на своем рабочем столе в кабинете Кечаяна.

В вестибюле поставили хитрое устройство. При появлении незнакомого и подозрительного человека охранник, сидящий в вестибюле, нажимал кнопку, вмонтированную в столе. После этого четыре металлические решетки вылезали из потолка и достаточно быстро, но при этом совершенно бесшумно, опускались вниз и втыкались в пол. Таким образом, почти весь вестибюль оказывался перекрытым решетками, а стойка охранника оставалась снаружи образуемой клетки. От него только требовалось подгадать момент, когда нажимать кнопку.

Таким образом, за полчаса до начала рабочего дня все было готово. Охранники получали последний инструктаж от московских специалистов по пользованию личными портативными рациями, я готовила свой кабинет к началу нового рабочего дня, а Кечаян с Суреном обходили свои владения и восхищенно кивали головами. Переоборудование помещений влетело, конечно, в кругленькую сумму, но оно того стоило. Сурен больше всего поражался тому, что рабочие даже убрали за собой мусор и не оставили после себя ничего такого, по чему можно было бы догадаться, что здесь произошло какое-то вмешательство в интерьер помещения.

– Скажите, Женя, а нет ли среди ваших знакомых таких, которые делают ремонт в квартирах так же быстро и качественно, а потом за собой убирают? – спросил Сурен.

– Есть один, но этот человек живет сейчас за границей и вряд ли он поедет делать ремонт к нам, в Тарасов. Но родом он, кстати, из этого города.

Я действительно знаю человека, который открыл фирму по ремонту помещений в Германии и зарабатывает сейчас бешеные деньги. Это бывший сосед тети Милы – дядя Коля. Раньше он работал в Тарасове штукатуром, через день ходил пьяный в лоскуты, был постоянным посетителем вытрезвителя и отделений милиции. Надо сказать, что специалистом он был первоклассным, чего сам, видимо, не понимал. На работе пытались ему это объяснить неоднократно, но ввиду постоянно приподнятого алкоголем настроения до него смысл объяснений никак не мог дойти. В таком вот пьяном угаре прошла почти вся его жизнь.

Однако в один прекрасный день, напившись по своему обыкновению, он возвращался домой. Как его сбила машина, он, естественно, не помнит. Очнулся дядя Коля в больнице в отдельной палате. На больничной тумбочке стояли цветы, ваза с фруктами, а рядом с кроватью на стуле сидела и дремала немолодая женщина. Выяснилось, что именно она, гражданка Германии, находившаяся в Тарасове по делам своей фирмы, и сбила его. По-русски дама говорила сносно, и общаться с ней дяде Коле было достаточно легко. Дама стала ежедневно навещать дядю Колю в больнице, приносила дорогущие продукты и оказывала ему всяческие знаки внимания. Фрау рассказала, что сама раньше много выпивала и состояла в обществе анонимных алкоголиков, и заявила, что теперь она не даст сдохнуть от водки такому приятному мужчине. Что мадам смогла разглядеть приятного в опухшем, небритом лице немытого дяди Коли, непонятно, но за границу она его все-таки с собой забрала.

У дяди Коли началась вторая жизнь. С помощью своей новой пассии он устроился работать по специальности. Женщина была не замужем, поэтому не устояла перед обаянием русского мужика, который, после того как его помыли, побрили и закодировали, оказался ну просто писаным красавцем по сравнению с толстыми немецкими бюргерами. После бракосочетания дядя Коля принял от своей супруги маленький презент – строительную фирму. Он стал преуспевающим бизнесменом и иногда присылает моей тетушке письма с рассказами о том, как хорошо ему теперь живется. Письма сопровождаются фотографиями, на которых дядя Коля запечатлен со своей супругой на отдыхе в тех местах, где ему особенно хорошо живется на данный момент. Так мы с тетушкой тоже увидели, как выглядят Галапагосские острова, Майорка, Малайзия и прочие экзотические места. Это, кстати, о том, что раньше дяде Коле наши Сочи только снились, и он искренне считал, что именно Сочи – самое райское местечко на земле.

За утро я успела немного познакомиться с парнями из охраны «Ковчега», с которыми мне предстояло в дальнейшем тесно сотрудничать. Ребята они оказались неглупые, понятливые, и мне больше всего понравилось то, что никто из них не относился с презрением к тому, что ими руководит женщина.

Молодого человека, которого я видела с утра за стойкой, звали Максим. Он выполнял функции вахтера. Парнишка был сообразительный, вникал в ситуацию моментально. Теперь в его обязанности входило не пропустить постороннего человека дальше вестибюля без особых на то указаний.

Вообще-то, у всех сотрудников «Ковчега» были пропуска, но в офисе, по рассказам Сурена, постоянно крутилось множество родственников и друзей тех, кто там работает. Теперь вход в офис посторонним людям был категорически запрещен, о чем гласила табличка на входе. В особо чрезвычайных ситуациях встреча с родственниками могла происходить только в вестибюле. Для вызова необходимого человека всем желающим предоставлялся телефон внутренней связи, который до сегодняшнего дня пылился на стене без дела.

Максим достаточно быстро научился пользоваться механизмом, управляющим легкими, но очень прочными решетками, которые позволяли запереть человека, как в клетке. Все охранники по очереди «попадались» в западню и пробовали выбраться. Они трясли «клетку», пытаясь сдвинуть ее с места, разогнуть прутья. Но все их усилия оказывались совершенно бесполезными. Решетки втыкались в пол очень плотно, и со стороны казалось, будто так и было задумано с первого дня строительства здания, что решетки идут от самого фундамента дома и уходят в потолок. Нигде не было видно ни единой щелочки и тогда, когда решетки были подняты.

В пункте централизованного наблюдения сидел теперь Миша, бугай, который был похож на огромного медвежонка-переростка. Но именно он оказался самым разбирающимся в технике претендентом на должность видеонаблюдателя. Центр тут же окрестили для простоты «видеозалом», что было подмечено весьма точно: в маленькой комнатушке размещались небольшие телевизоры, количество которых соответствовало числу поставленных снаружи видеокамер. Каждой камерой можно было управлять, а они, незаметные глазу, могли вращаться на триста шестьдесят градусов, фиксируясь в любом положении. Любой кадр можно было при желании увеличить или уменьшить, а также распечатать.

Сейчас я наблюдала посредством видеокамер все, что происходит во дворе. Но единственное, что можно было увидеть на данный момент, так это улыбающихся охранников, которые изредка проходили по двору по своим делам и строили в камеры забавные рожицы и махали руками. Особенно отличался один из них, который появлялся на экранах наиболее часто и все время что-то держал в руках. Он останавливался перед камерой, клал свою ношу на землю, выпучивал глаза, высовывал язык и руками оттопыривал уши. Затем он опять брал свой сверток и отправлялся дальше.

– Кто этот веселый молодой человек? – спросила я Михаила, который сидел в кресле и давился от хохота.

– Это Вольдемар, Володька Семенов. Он парень хороший, прикалываться любит, без него ни одна вечеринка у нас не проходит, – ответил «видеонаблюдатель», лицо которого раскраснелось от веселья.

Когда Семенов попал в поле зрения очередной видеокамеры и положил свой сверток на землю, я взяла микрофон и подключила его к громкоговорителю, висевшему во дворе. Малый как раз снова взялся руками за свои многострадальные уши. Я включила микрофон и сказала:

– Владимир, вы, безусловно, очень киногеничны, но умоляю вас, пожалейте свои уши, вы их очень скоро оторвете. Без ушей вы будете выглядеть не так привлекательно.

Вольдемар застыл на месте, держась за уши, выпучив глаза, но так и не высунув язык. По двору раскатился хохот. Вова отпустил уши, схватил сверток и рысцой рванул дальше. Миша лежал на столе, уткнувшись носом в громадные ручищи и буквально рыдал от смеха. Я снова взяла в руки микрофон:

– Господа охранники! Скоро начнется рабочий день. Давайте все на свои места. И чтобы я больше такого не видела.

А дислокация у нас была такая. Один охранник стоял на воротах, один в холле, один в видеозале, двое в маленькой комнатке рядом с кабинетом Кечаяна. Трое находились на территории, и еще три человека сидели в комнатке отдыха на третьем этаже на случай непредвиденной ситуации. Все они дежурили посменно. Не менялись только ребята, находившиеся непосредственно рядом с Арсеном, а также Миша в «видеозале». Я зашла в комнату, которая примыкала к кабинету Арсена, чтобы поближе познакомиться с его личной охраной. Первым, кого я увидела, был уже знакомый мне Владимир Семенов.

– Ну что ж, здравствуйте, Владимир! – обратилась я к парню. – Как поживают ваши уши?

Владимир густо покраснел, посмотрел на меня таким взглядом, каким доктор смотрит на безнадежно больного пациента, и пробормотал:

– И долго мне еще это слушать? Меня и так пацаны уже заприкалывали, а теперь и вы вот опять. Идите лучше сразу всем по радио что-нибудь про меня скажите, дрянь какую-нибудь. – Парень обиженно засопел.

– Ладно, извини меня, я больше не буду, не обижайся. Хорошо?

Мне вдруг стало его жалко. Передо мной стоял фактически еще мальчик, который хотя и занимался уже таким серьезным делом, как охрана человека, но в душе все же оставался ребенком, ежеминутно готовым на какую-нибудь шалость.

– Да ничего страшного, я уже привык. Я тут моложе всех, мне двадцать четыре года, вот все и обращаются со мной как с сопливым пацаном. А ведь я в Чечне был, и ранение у меня есть. И извещение домой присылали о том, что я без вести пропал, – я тогда чуть в плену не оказался. У мамки после всего этого сердце не выдержало, теперь я один живу. Есть у меня братишка маленький, двенадцать лет ему, так его бабка к себе в деревню взяла. А меня вот здесь опекают как сына полка. Я же вначале просто в охране работал. Потом на Арсена Баграмовича покушение произошло – прирезать его какой-то псих захотел. Я как раз рядом оказался. Ну, пострадал немножко, ранил он меня. А после этого Арсен Баграмович меня к себе в телохранители взял.

– Какой псих? Я про него ничего не знаю, – удивилась я.

– Это года два назад было. На территорию завода пробрался мужик один. Как пролез – неизвестно. А когда Кечаян по цехам ходил, тот на него с ножом и кинулся. Потом слух прошел, что это чей-то родственник или знакомый. Но никто подробностей не знает, все замяли. А, вот и Илюха пришел. Познакомьтесь, Евгения Максимовна, это Илья Шаповалов.

Я повернулась к дверям. В комнату зашел молодой человек – второй охранник Кечаяна. Он тоже был огромного роста. Мелких парней тут явно не держали, все были выше меня как минимум на голову. Светловолосый богатырь с широкой белозубой улыбкой соответствовал своему имени.

– Очень приятно, Илья, – произнесла я, зачарованно разглядывая красавца. Вот бабам, которые здесь работают, повезло, в такой цветник попали! Один охранник другого лучше. Да еще Сурен мне говорил, что парни все неженатые…

– Теперь, когда вы оба здесь, я хочу с вами лично поговорить. Дверь в приемную не закрывайте, следите за всеми, кто будет заходить в кабинет к Арсену Баграмовичу. У него там в столе вмонтирована кнопка. Если у Кечаяна в кабинете случится что-то непредвиденное, то он нажмет ее. При этом у всех охранников автоматически сработает специальный звуковой зуммер на рациях, а у вас здесь загорится лампочка. – Я показала, где расположена лампочка. – Я буду находиться все время рядом с шефом, мой рабочий стол стоит у него в кабинете. Но вы все равно будьте всегда начеку, ситуации разные бывают. Все понятно?

– Пока понятно, – заговорил Илья очень приятным голосом, от которого у меня по телу поползли мурашки. – А если шефу надо будет ехать куда-нибудь, то кто с ним поедет?

– Все вместе и поедем. Я пока выполняю работу личного телохранителя, вы – охрана. Пока так. Но запомните, для всех я – его секретарь по особым поручениям. Я буду ехать вместе с ним в машине, а вы сзади в машине сопровождения, то есть на джипе. Кстати, скажите мне одну вещь: Кечаян всегда ездит на «Фольксвагене»?

– Постоянно. – От голоса Ильи я опять начала таять, как мороженое на асфальте в июльский полдень. – Он не любит «Форд», говорит, что о «Пассате» мечтал очень давно и теперь ни за что не предаст свою мечту.

Все с моим клиентом стало ясно. Любимая жена есть, любимая работа тоже имеется, потом он наконец-то обзавелся любимым автомобилем. Мужики, они как дети. Один мой знакомый купил сотовый телефон «Нокиа», о котором давно и страстно мечтал, и, не задумываясь, окрестил его Кикой. И теперь он в запойные периоды кладет эту Кику перед собой на стол, чокается с ней и рассказывает ей о каверзах, которые подстраивает ему нелегкая жизнь.

Хотя Кечаяна я понять могу. У меня у самой «Фольксваген», правда, не «Пассат», а «Жук», но теперь эту марку автомобиля я ни на какую другую не променяю. Вот разбогатею, открою собственное охранное агентство, построю себе дом, как у Арсена, и тоже буду рассекать по Тарасову на «Фольксвагене». Как приятно помечтать иногда!

– С машинами вроде все понятно. Теперь смотрите дальше. – Я подошла к стене и отодвинула плотную занавеску.

Прямо перед нами было небольшое окошко, примерно полтора метра в длину и полметра в ширину. В это окошко был прекрасно виден кабинет Кечаяна и он сам, сидящий за столом и просматривающий какие-то бумаги. Володя с Ильей удивленно на него уставились.

– А с другой стороны тоже окно? Разве там не видно? – опомнился первым Вова и отошел от окна подальше.

– Нет, не видно. С другой стороны стекло непрозрачное, там что-то вроде небольшого витража из разноцветных стеклышек.

– А, я где-то читал статью про такие стекла и зеркала, – заговорил Илья. – Есть, к примеру, такое зеркало. В полиции за границей такие стоят: с одной стороны вроде бы зеркало или стекло, как будто тонированное, в этой комнате преступник сидит, а с другой окно, через которое свидетели его опознают. Они его видят, а он их нет. У них же там программа защиты свидетелей работает, поэтому свидетелей от гангстеров и прячут за такие стекла. И в кинофильмах такие я видел…

– Конечно, это очень интересная тема, но обо всем этом мы с вами побеседуем в другой раз. Так вот, занавесочка у вас должна всегда быть открыта. Вам нужно внимательно следить за тем, что происходит у вашего начальника в кабинете, когда к нему приходят посетители, особенно посторонние люди. Усекли?

Ребята кивнули, из чего я сделала вывод, что они все поняли.

Из приемной послышался скрипяще-цокающий стук, и я вышла из комнатки, чтобы посмотреть, кто издает такие противные звуки. У секретарского стола стояла высокая худенькая рыжеволосая девушка. Приемная наполнилась горьковатым ароматом духов «Кензо». При моем появлении девушка строго посмотрела на меня и не терпящим возражений голосом произнесла:

– Кто вы и что здесь делаете?

И тут из своего кабинета вышел Кечаян.

– Доброе утро, Ирочка. Вот, познакомьтесь с вашей новой коллегой. Она с сегодняшнего дня выполняет обязанности моего личного секретаря, будет заниматься особыми поручениями, – Кечаян сделал ударение на слове «личного». – Зовут ее Евгения, прошу любить и жаловать. Женя, а это, как вы уже поняли, мой секретарь, Ирина Рябова.

– Очень приятно, – отозвалась я и тут же осеклась.

Ирочка взглянула на меня таким ненавидящим взглядом, что, честно говоря, я даже удивилась. Может, Кечаян от меня что-то скрывает и секретарша – его любовница? Однако очень интересно.

– А где у моей коллеги будет рабочее место? – процедила Ирина сквозь зубы. – В приемной мало места, еще один стол не поместится.

– Женя будет работать в моем кабинете. – Кечаян, казалось, не замечал, как его секретарша менялась в лице, зеленея на глазах. – Она же мой личный секретарь, так что не беспокойтесь, Ира, вашей работе она мешать не будет.

Мне показалось, что сейчас девушку шарахнет инфаркт, так она изменилась в лице.

– А какую же работу выполнять мне, если Евгения будет вашим личным секретарем? – Казалось, еще секунда, и она начнет визжать, настолько высоким голосом она произнесла свой вопрос.

– Всю ту, что вы выполняли до сегодняшнего дня. Я же сказал, что у Жени будут особые поручения. – Он взял меня за локоть и практически силой втащил к себе в кабинет, бросив через плечо: – Работайте, Ирочка, не будем вам мешать.

В кабинете, немного оправившись от напора со стороны хрупкой секретарши, я решила задать возникший у меня вопрос в лоб:

– Арсен, скажите мне – только честно! – у вас с Ирой…

– Нет, нет и еще раз нет! – перебил меня Кечаян. – Мы не любовники. Я уже устал объяснять это всем подряд. Не знаю почему, но она меняется в лице всякий раз, когда на пороге моего кабинета возникает какая-либо женщина. У нее просто начинается тихая истерика. По-моему, Ира ненавидит весь женский род. Я слышал, что у нее недавно произошла какая-то неприятность на личном фронте, вот, наверное, у нее и стало с нервишками не в порядке. Я хочу ее в отпуск отправить, чтобы она немножко успокоилась. Думаю, путевка ей нужна на нашу турбазу. Ира у меня со дня основания «Ковчега», весьма ценный работник. Я взял ее, когда она еще училась на последнем курсе университета, а сейчас она учится в Академии государственной службы, на заочном отделении. Мы оплатили ей учебу. Очень милая девушка, аккуратная, исполнительная, вот только эти заскоки в последнее время… Они меня, честно сказать, уже немножко достают. Я не могу ее уволить – без нее будет очень тяжело, ведь Ира знает, где что лежит, какие контракты, с кем и когда были подписаны и так далее. Даже кто и где находится в данный момент, она знает. Женя, поймите меня правильно, я не могу сейчас выгнать Иру и взять на ее место нового человека. Мне это просто невыгодно. Ладно, хватит нам о ней говорить, мы, по-моему, отвлеклись от темы.

Арсен театрально вытянулся в струнку и слегка мне поклонился, пряча улыбку:

– Ну что же, мой глубокоуважаемый личный секретарь по особым поручениям, добро пожаловать в «Ковчег». Устраивайтесь, прошу вас, и чувствуйте себя как дома.

Мое рабочее место находилось около двери и представляло собой два стола, поставленных буквой Г так, что входящие люди не могли видеть, чем я занимаюсь, а я видела всех. На одном столе стояло два монитора, с первого взгляда очень похожих на настоящие компьютерные. Однако на самом деле эти мониторы были подключены к телеэкранам, находящимся в «видеозале». Я могла с их помощью быть в курсе всего, что происходит во дворе. Подключены они были к обычной клавиатуре. После нажатия определенных клавиш на экране мониторов появлялись разные изображения того, что в данный момент наблюдает на своих телеэкранах Миша.

Я села на свое рабочее место и глянула на мониторы. Пока ничего интересного я не увидела, поэтому занялась проверкой телефона, который был подключен к коммутатору. С помощью этого аппарата я могла прослушивать разговоры, которые ведут по телефону сотрудники офиса. К каждому офисному телефону я подключила записывающее устройство, так что все телефонные переговоры и номера входящих звонков фиксировались. Так, на всякий случай.

В приемной послышались какие-то голоса, через секунду дверь распахнулась, и в кабинет вбежала Лина. Она была одета в белый спортивный костюмчик, через плечо перекинута спортивная сумка, на ногах кроссовки. Наверное, она направлялась в бассейн. По причине своей беременности Лина перестала ходить в тренажерный зал, но от посещения бассейна не собиралась отказываться, тем более что ее лечащий врач рекомендовал не бросать это полезное занятие.

– Всем привет, доброе утро! На улице погодка чудесная, настроение у меня прекрасное, вот я и решила к вам сюда заскочить, вас проведать.

Она подбежала к мужу, звонко чмокнула его в щеку, потом развернулась и, скорее всего от избытка переполнявшей ее любви, хотела поцеловать и меня, но вовремя остановилась.

– Как у вас дела, мои родные? Я приехала еще и потому, что у меня есть для вас одна очень хорошая новость.

Со вчерашнего дня Лина считала меня полноправным членом их семьи. Наверное, поэтому она примчалась прямиком сюда и решила порадовать также и меня какой-то очень важной для их семьи новостью. Лина закружилась по комнате, откинув сумку в угол, и стала громко напевать что-то очень красивое и мелодичное на непонятном мне языке. Арсен поймал ее.

– Линка, да ты с ума сошла! Ты что как угорелая носишься!? Ведь не первый раз беременная, знаешь, что тебе так нельзя скакать. Не дай бог с малышом что-нибудь случится.

– Не с малышом, а с малышкой!

– Да какая разница… – Арсен осекся на полуслове и удивленно посмотрел на Лину. – Не понял. Ты что имеешь в виду?

– Да, да! Ты не ослышался. С малышкой. Я сегодня с утра была в консультации. Специально к восьми поехала и сделала УЗИ. У нас будет дочка, Арсен! – Лина кинулась на шею мужу и крепко прижалась к нему.

Арсен осторожно обнял ее. Я скромно отвернулась. Накануне я пообщалась с Линой, пока она не легла спать, и только после этого мы смогли спокойно обсудить с Арсеном наши дела. В доме Кечаяна царил культ беременной женщины. Лину все просто обожали. Ей все разрешалось и все прощалось. Но, надо отдать должное ее здравому рассудку, она не садилась на шею мужу. В доме не наблюдалось беспричинного нытья и истерик на тему: «Вот ты меня не любишь, а другие…» Лина не капризничала, мол, это она не хочет, а хочет то, а через пять минут наоборот.

У одной моей подруги во время беременности дома был кромешный ад. Как-то, встретив ее мужа в совершенно пьяном состоянии, я решила подбросить его на своей машине до дома. Он был прилично одет, деньги у него с собой всегда лежали в бумажнике достаточно крупные, а вокруг уже собралась толпа подозрительных «друзей», которые весьма смахивали на бомжей с близлежащего вокзала. Они пили купленную им водку «Гжелка», запивали баночным пивом «Хольстен», закусывали копчеными курами и бананами, поэтому отдавать мне своего нового товарища не хотели ни в какую. После того как я чуть не пришибла парочку особо настырных бомжей, случайные собутыльники мужа моей подруги позорно сбежали, и я попыталась втащить парня в машину.

Однако не тут-то было! Он стал упираться, говорил, что домой не поедет, что лучше будет жить всю оставшуюся жизнь на лавочке, чем в одной квартире с беременной женщиной, что его жена вообще никакая не женщина, а самое настоящее чудовище. Вообще-то я прекрасно знаю его жену. Это тихая обаятельная женщина, которая ростом едва дотягивала до плеча своего мужа и всегда смотрела на него с обожанием.

Наконец всеми правдами и неправдами я втащила мужика в свою машину и довезла до дома. Но там он наотрез отказался выходить из нее и в течение чуть ли не получаса слезно просил меня разрешить ему пожить в моем авто пару месяцев, пока жена не родит. В это время из подъезда возникла его жена, моя подруга. Ее вопли до сих пор стоят у меня в ушах. Она орала страшным голосом, чтобы этот алкаш и забулдыга проваливал туда, откуда пришел, что вся ее жизнь загублена и чтобы он даже и в мыслях не держал то, что к ней когда-нибудь можно будет вернуться.

Бедный муж чуть не скончался от страха у меня в машине. Пришлось везти его к себе домой и объяснять тете Миле его появление. На следующее утро позвонила его супруга и жалостным голосом стала просить у всех прощения. Она клялась своему мужу в вечной любви и умоляла вернуться домой, обещая, что больше такое не повторится.

«Такое» повторялось стабильно раз в две недели. Она срывалась из-за пустяка и начинала орать на бедолагу мужа. Не выдержав массированной атаки, он сбегал к друзьям, где с горя принимал на грудь… Ну а дальше все шло по сценарию: отказ идти домой, помощь сердобольных друзей в транспортировке его до дома, встреча на пороге квартиры с разгневанной супругой, ночевка у одного из друзей, утренний звонок или приезд «мышонка», возвращение в лоно семьи. Все это продолжалось до родов. Теперь родившегося малыша в семье ласково зовут «хомой», а отношения между супругами опять идеальные. С окончанием беременности закончились и проблемы.

У Лины же таких заскоков, как выяснилось, не возникало никогда, а тот скандал, который произошел в первый момент моего появления у них в доме, могла закатить любая.

Я решила оставить супругов одних на некоторое время, дабы они порадовались новости без меня, и вышла из кабинета. Проходя мимо стервозной секретарши Ирочки, я опять почувствовала на себе ее жуткий взгляд. Уходить далеко я не собиралась, поэтому решила заскочить к Вове и Илье и там подождать, пока Лина уйдет.

Занавесочка у окошка была задернута. Вова смущенно развел руками:

– Неудобно как-то, будто мы за ними подглядываем. Вы уж нас не ругайте за то, что мы ее закрыли. Мы откроем окошко, когда Элина Юрьевна уйдет, хорошо?

– Вы молодцы, ребята, – похвалила их я. – Сегодня же скажу шефу, что очень вами довольна. Я у вас хотела узнать про секретаршу Ирину. Что она за человек? Мне девушка показалась какой-то странной.

– Правильно показалась, – мрачным голосом заметил Илья. – Такая вредная стала последнее время, просто кошмар какой-то! Она, правда, вредной всегда была, но с недавних пор у нее явно с головой нелады.

Вова усмехнулся:

– Да жених от нее сбежал, теряя тапочки. Доконала она его. Он, кстати, тоже у нас работает, в отделе снабжения экспедитором. Мотался парень по командировкам, работал как проклятый, а она его постоянно доставала своей ревностью. Наши парни, кто вместе с ним ездил, голову на отсечение давали, что он налево ни ногой, ей, идиотке, объясняли, что любит он только ее. Но она никому не верила, скандалы Кирюхе устраивала, посудой в него бросалась. Сколько парень мучился, переживал из – за этой истерички! А потом ушел от Ирины и с Танькой из нашей бухгалтерии познакомился. Свадьба скоро. А как они вместе жить начали, так оба уволиться хотели – Рябова проходу им не давала. Еле уговорили их остаться. Платят ведь здесь хорошо и всегда вовремя. Свой детский садик есть. Турбаза от завода на острове, санаторий. И путевки копейки стоят. К нам рвутся на работу, да только устроиться трудно, вакансий свободных не бывает. Здесь все хорошо работают, потому что за места свои держатся. Это, конечно, пока секрет, но Кечаян Кирюхе с Танькой квартиру на свадьбу подарить собирается, документы уже почти все оформлены. Вот такой подарочек от родной организации. Представляю, как Ирка взбесится, когда узнает.

– Да уволит он ее на фиг! – Илья встал из-за стола и, посмотрев на часы, открыл дверцу маленького холодильничка.

Там на полочке красовались всевозможные баночки, бутылочки, коробочки с провизией. Видимо, подошло время первого завтрака. Илья вынул несколько сандвичей и засунул их в микроволновку. Достал несколько чистых стаканов, а Вова тем временем открыл упаковку апельсинового сока. Вежливо отказавшись от угощения, я вышла из комнатки.

Пока я разговаривала с ребятами, Ира делала себе маникюр.

При моем появлении в дверях она в мгновение ока смахнула щипчики и пилочку в открытый выдвижной ящик стола и внимательно уставилась на монитор компьютера, делая вид, что страшно занята. Надо заметить, что если бы не мой тренированный взгляд, то эти ее движения можно было и не уловить. Наверное, тоже натренировалась. При моем приближении секретарша начала набирать какой-то текст, стуча пальцами по клавиатуре, как злой дятел.

– Скажите, пожалуйста, Ирина, а супруга Арсена Баграмовича уже ушла? – спросила я елейным голоском.

– Пока нет, – чеканя слова, ответила секретарша, не отрываясь от работы.

– А можно я здесь в креслице посижу немного? Подожду, а? – Мне стало противно от собственного заискивающего голоса.

– Только не мешайте мне работать. Но вообще-то посторонним находиться здесь категорически запрещается.

Она наконец остановилась и посмотрела на меня, как на надоедливую муху.

– Какая же я посторонняя, если работаю здесь? – прикинулась я полной идиоткой.

– На нашем предприятии работают сотни человек, и это не означает, что все они должны толкаться в приемной и отвлекать меня от работы. Между прочим, через несколько минут начнется совещание, а вы мешаете мне. Если я не успею напечатать отчет к его началу, то буду вынуждена рассказать Арсену Баграмовичу, что именно из-за вас я не выполнила работу. Считаю разговор оконченным. Всего доброго.

Ирина снова уткнулась в монитор, а я буквально обалдела от подобной наглости. Если эта девица считает себя пупом земли, то она глубоко ошибается. Не таких я еще обламывала. Я поднялась и мерзким голосом заявила:

– Наше общение, дорогая моя, только начинается. И на правах коллеги хочу вам посоветовать на будущее: на рабочем месте надо работать, а не в ногтях ковыряться. Тогда все успевать будете.

Лицо секретарши окаменело, она с ненавистью посмотрела на меня. Я подошла к ее столу и рывком открыла ящичек, в котором при моем появлении исчезли маникюрные принадлежности. «Вот так вот, Ирочка, не одна ты здесь такая умная!» – мысленно завершила разговор я.

В это время в приемную вышли Арсен с Линой. Лица их светились от счастья. Они держались за руки.

– Вы куда подевались, Женечка? Мы даже не заметили, как вы вышли… – удивленно сказала Лина. – Не задерживайтесь сегодня на работе, у нас дома вечером намечается маленький праздник. И Владимира Ильича с собой возьмите.

Я удивленно вскинула брови. Это еще кто такой?

– У нас так Вову с Ильей прозвали – охранников Арсена. Они всегда в паре работают, – пояснила мне Лина.

Она поцеловала Арсена в щеку, помахала мне рукой и ушла.

Арсен сразу сделал строгое лицо, но в глазах его еще светилось счастье. Я, конечно, предупреждала Лину, чтобы она вела себя так, будто мы незнакомы, но все без толку. Видя такое отношение ко мне со стороны жены шефа, Ира выпучила на меня глаза.

– Женя, сейчас совещание начнется, пойдемте в кабинет, – не обращая внимания на взгляд секретарши, проговорил Арсен.

Я спокойно прошествовала за Кечаяном, мельком глянув на опешившую Ирину. Получи, фашист, гранату!

На совещании, которое устраивалось каждый день, обсуждался день прошедший и строились планы на день будущий. Собственно, это было нечто среднее между планеркой и пятиминуткой. В кабинет заходили люди и рассаживались вокруг стола, за которым пару часов назад сидели охранники. В течение следующих пятнадцати минут я пыталась вникнуть в дела «Ковчега». И поняла главное: дела у моего клиента идут отлично – продукция покупается, деньги крутятся приличные, предприятие процветает.

Невысокий пузатый дядечка, ежеминутно вытирая лысину носовым платком и немного заикаясь, сообщил, что контакты с иностранцами налаживаются. Накануне звонил некий Патрик из Англии и сказал, что в течение ближайшего месяца английская делегация прибудет в Тарасов, чтобы заключить контракт на поставку кечаяновских вин в туманный Альбион. Дядечка сокрушался: он только-только очухался после приезда канадцев, а тут уже и англичане на пороге. И вообще, штат его отдела не справляется со свалившейся на него работой, поэтому неплохо бы его расширить. До недавнего времени отдел занимался поставками вина по тарасовской и по некоторым другим областям России, а тут вдруг начальство размахнулось на Европу и Северную Америку. И он, начальник отдела сбыта Александр Сергеевич Лебедев, слезно просит у руководства новых сотрудников, хотя бы парочку, но непременно со знанием английского языка. На худой конец, он предложил создать новый отдел – внешних связей.