Элитные грехи

Глава вторая

Перед Станиславом Крячко стояли две задачи: посещение лицея, в котором училась Вероника Крайнова, и беседа с ее подругой Идой Андроникян. Хотя, возможно, после визита в лицей круг дел мог бы и расшириться благодаря новым, выясненным там обстоятельствам. Например, могло статься, что у Вероники есть и другие подруги, о которых ее матери ничего не известно, или что она проболталась кому-то о том, куда собирается после школы. Словом, много чего могло быть. Станислав не любил беспредметно строить предположения, посему решил действовать по ситуации и разбираться на месте.

По дороге он включил планшет, набрал в поисковике «Москва лицей № 1683» и выяснил, что директором сего заведения является Макарова Стелла Эдуардовна. С главной страницы сайта лицея лучезарно улыбалась женщина бальзаковского возраста, с крашенными в платиновый цвет волосами и стильной стрижкой. Крячко к подобного рода стилю относился несколько настороженно, предпочитая что попроще и понятнее. Он сразу определил, что с этой бабенкой надо действовать решительно, с напором, поскольку она явно будет полностью отрицать хоть малейшую возможность причастности возглавляемого ею учреждения к исчезновению ученицы, снимая с себя таким образом всю ответственность.

На сайте утверждалось, что лицей является одним из флагманов столичного среднего образования. Но Крячко воспринял эту информацию по-своему. Он прекрасно знал, что огрехи и нарушения можно найти даже в самом образцовом заведении, было бы желание, и образцовость определяется только тем, насколько искусно эти огрехи замаскированы. Поэтому он уже выработал тактику поведения и к лицею подъезжал подготовленным.

Подъехав к входу, Станислав обратил внимание, что у лицея довольно пустынно. Рядом была припаркована всего парочка машин. Это было неудивительно, поскольку занятия уже закончились и шла предэкзаменационная пора, которая касалась только старшеклассников, да и те уже разъехались по домам. Крячко приткнул машину возле серебристого «Ниссана» и двинулся к дверям. Перед ним сразу же вырос мускулистый охранник в черной униформе с незатейливой надписью «ОХРАНА».

– Куда? – односложно осведомился он.

– К Стелле Эдуардовне, – буркнул Стас, доставая свое удостоверение.

Охранник пару раз перевел взгляд с фотографии Крячко на его реальное лицо, с особым подозрением осмотрев его растянутую сине-белую футболку с несколькими пятнами на груди, которые Станислав умудрился посадить, когда утром пил перед Главком холодный квас.

Крячко, не церемонясь, отодвинул плечом охранника и прошагал к лестнице. Боковым зрением заметив, что охранник потянулся к телефону, он хмыкнул и продолжил свой путь. Расположение директорского кабинета было ему известно из сайта лицея. Подойдя к двери с нужной табличкой, Стас потянул ручку на себя и вошел в кабинет.

– Здрасте! Полиция, главное управление МВД, полковник Крячко, – сразу же представился он казенной скороговоркой, подходя к столу, за которым сидела Стелла Эдуардовна.

Она выглядела точь-в-точь как на фотографии, только глаза были скрыты за солнцезащитными очками.

– А почему без стука? – с легким удивлением осведомилась директор.

– А вас разве не предупредили? – Крячко подобными наездами было не пронять. – Сторож при мне звонил. Кстати, почему у него на форме отсутствует логотип фирмы? Или вы с улицы охранников набираете? У него лицензия-то имеется?

Стелла Эдуардовна покраснела и с раздражением ответила:

– Лицензия у него есть. И вообще, у нас лучший лицей в Москве.

– Да это понятно, – махнул рукой Крячко. – Директриса лицея, в котором моя дочь учится, на каждом родительском собрании то же самое говорит.

Макарова сняла очки и пристально всмотрелась в посетителя:

– Постойте, я не поняла… Вы по какому вопросу сюда пришли?

– Как по какому? – настал черед удивляться Крячко. – У вас ученица пропала.

– А… – как будто даже с облегчением кивнула Стелла Эдуардовна. – Просто вы задаете такие вопросы, не относящиеся, на мой взгляд, к делу… что я подумала, будто вы из какой-то проверяющей организации. Хотя странно, при чем тут полиция?

– Обычные вопросы, – пожал плечами Станислав. – Мне же нужно понять, что в вашем лицее творится, – все же девчонка из него исчезла.

– Так, минуточку, – постучала остро заточенным карандашом по столу директриса. – Во-первых, неизвестно, из лицея ли она исчезла. Во-вторых…

– Стелла Эдуардовна, – перебил ее Крячко, – я прекрасно понимаю, что вам совершенно не хочется нести ответственность, но я вам обрисую ситуацию. Девочку привезли в лицей на занятия…

– На консультацию, – машинально поправила его Макарова.

– Это не важно, – отмахнулся полковник. – Суть в том, что, когда ее приехали забирать, девочки в лицее не оказалось. Так что, как ни крути, а ответственность-то на вас. И вот что я хочу вам втолковать: чем быстрее она найдется, тем быстрее закончатся ваши неприятности. Поэтому вам прямой резон говорить со мной откровенно и начистоту.

– А я что, разве солгала вам в чем-то? – попробовала разыграть возмущение Макарова, но Крячко сроду не велся на подобные манипуляции.

– Нет, – ответил он. – Но и правды вы говорить не намерены. Вы сейчас будете отделываться общими фразами, пустыми формальностями и тыкать мне в лицо всякие дипломы и награды, которые имеет ваш лицей. А мне эти дипломы, прямо скажу, по барабану.

Макарова вздохнула и опустила глаза. Несколько секунд она нервно стучала пальцами по столу, обдумывая слова Крячко, а потом, видимо, мысленно признав его правоту, произнесла:

– Хорошо, но что вы конкретно от меня хотите?

Крячко не успел ответить, потому что у директрисы зазвонил сотовый телефон. Станислав отметил, как она слегка поморщилась, увидев имя звонившего. Нервно поправив прическу, Макарова нажала кнопку соединения и проговорила:

– Слушаю.

В трубке сразу же зазвенел женский голос, он лился несколько секунд, в течение которых директриса была вынуждена лишь слушать, подавляя досаду и нетерпение и изредка вставляя: «Да… Да… Конечно». Наконец женский голос захлебнулся и умолк, и Стелла Эдуардовна смогла ответить:

– Да, Наталья Николаевна, не волнуйтесь, все под контролем. Я как раз беседую с полковником полиции.

Крячко уже понял, что звонит Крайнова. Видимо, они с Гуровым успели добраться до коттеджного поселка, хотя ехать туда было значительно дальше, чем до лицея. Гуров, по всей вероятности, занялся своими прямыми обязанностями, то есть осмотром дома, а Крайнова, будучи дамочкой неуравновешенной, не могла спокойно сидеть на месте и решила, непонятно зачем, потерзать директрису. Она постоянно перебивала ее, вставляя какие-то свои эмоциональные реплики, и Стелле Эдуардовне стоило большого труда сохранять хладнокровие.

Наконец директрисе удалось завершить разговор, она с облегчением выдохнула и посмотрела на Крячко несколько рассеянно, совершенно забыв, о чем они говорили до звонка.

Крячко сверлил ее таким выразительным взглядом, что она тут же очнулась:

– Да, так что вы хотели?

– Стелла Эдуардовна, вот вам наглядное подтверждение моей правоты. Вы же понимаете, что эта Крайнова в случае чего живого места не оставит ни от вас лично, ни от вашего лицея. Поэтому давайте приложим максимум усилий и сообща вернем ей дочь, чтобы она уже успокоилась.

– Ага, успокоилась! – воскликнула вдруг Макарова и отшвырнула карандаш. – Успокоится она, как же! И так уже все нервы вымотала – то оценки у ее дочери не те, то одноклассники, то педагоги! И главное – всегда лицей виноват. И вы вот туда же! Вся ответственность на нас – на ком же еще! А мы тут при чем? Знаете, как бывает – уходит ученик из лицея, по дороге с ним что-нибудь случается, а весь спрос с нас. Как будто мы обязаны каждого ребенка до дома провожать! Вот, например, в прошлом году случай был – девочка уже к дому подходила, но дорогу перешла не на переходе, а на середине квартала, и чуть не попала под машину. И к кому, вы думаете, все претензии – конечно же, к нам! Знаете, чего мне стоило замять этот скандал? Слава богу, хоть там родители адекватные были. Или вот еще случай…

– Я понимаю, понимаю, – кивнул Крячко.

У директрисы от напряжения, в котором она находилась с утра, сдали нервы. Она уже не могла играть роль безупречного руководителя безупречного лицея. Это был хороший для Крячко момент, и сейчас нужно было брать быка за рога, пока Макарова на время стала сама собой. Только действовать нужно не нахрапом, а совсем по-другому.

Станислав с сочувствием посмотрел в глаза собеседницы и с грустью кивнул:

– Достала вас Крайнова, да?

– Да дальше некуда! – не сдерживая раздражения, выпалила Стела Эдуардовна. – Откровенно вам скажу – неприятная дамочка. Из тех, которым все обязаны непонятно почему и непонятно за что.

– И девчонка такая же?

– Нет, про Нику я бы так не сказала. Она, наоборот, девочка тихая, скромная, хотя, как мне кажется, себе на уме. Знаете, молчит-молчит, а потом – раз и… – Макарова не договорила.

– Что «раз и»? – вцепился Крячко. – Что, было уже что-то?

– Нет-нет, – тут же пошла на попятную директриса. – Никаких инцидентов. Просто я по образованию психолог и могу сказать, что Вероника из тех, кто, несмотря на внешнюю скромность и застенчивость, вполне способен отстаивать собственные интересы.

– А в чем ее интересы заключаются?

– Каких-то явных нет. Девочка вполне обычная, средних способностей и, в отличие от матери, ей особенно и не нужны эти пятерки, за которыми та так гоняется. Она по натуре домашняя, ей бы после школы удачно замуж выйти, а мать все блестящее будущее ей пророчит, заставляет заниматься тем, к чему у нее ни желания, ни талантов.

– То есть, Стелла Эдуардовна, если тихая домашняя девочка внезапно исчезает из лицея, значит, кто-то ей в этом помог, – сделал вывод Крячко и вопросительно посмотрел на директрису.

– Что вы! – испуганно воскликнула Макарова. – Вы хотите сказать, ее кто-то похитил?

– Я пока строю версии и стараюсь выдвигать самые правдоподобные. Во сколько закончилась консультация?

– В одиннадцать.

– Вероника вышла вместе со всеми?

– Этого я не знаю, нужно спросить у преподавательницы, которая проводила консультацию.

– А что, мамочка Крайнова разве не вытрясла из нее всю душу?

– Нет, – усмехнулась Стелла Эдуардовна. – Она ее вытрясла из меня. Просто Ольга Леонидовна уже ушла к тому времени, как Крайнова появилась в школе и начала задавать вопросы, где ее Вероника. Никто толком ничего сказать не смог, и она умчалась, разумеется, пригрозив всяческими карами.

– Так, а почему преподавательница покинула лицей так рано? – нахмурился Крячко.

– Потому что ей сегодня больше нечего было делать. Она провела свои часы и имела полное право уйти, – принялась с жаром защищать свою сотрудницу, а заодно и себя, директриса.

– Но вы вызвали ее?

– Нет. Я же не знала, что вы придете.

– Я вам удивляюсь, – вздохнул Стас. – Такое впечатление, что вы сами пытаетесь отодвинуть по времени поиски пропавшей Вероники. Или вы хотите, чтобы и полиция из вас всю душу вытрясла? Что вы смотрите – звоните, пусть приезжает.

Директриса закивала и взялась за телефон. Когда она закончила разговор, Крячко задал очередной вопрос:

– В каком кабинете проводилась консультация?

– В двадцать третьем.

– Пойдемте посмотрим, – встрепенулся Станислав и быстро поднялся.

Директриса взяла из шкафчика на стене ключ, и они вместе отправились осматривать комнату.

– Какой предмет-то был? – полюбопытствовал Крячко.

– Обществознание, – озабоченно ответила Макарова.

– А у Вероники как с обществознанием? Может, она боялась, что на двойку сдаст?

– Ну этого они все боятся. Нет, у нее вполне хорошие шансы. Уж на четверочку сдала бы, если, конечно, не разволновалась бы – она девочка впечатлительная, в девятом классе, например, на итоговом экзамене по математике чуть сознание не потеряла, хотя знала все прекрасно – пришлось ей в другой день пересдавать.

– Так… – Крячко вдруг замедлил шаг и испытующе посмотрел на директрису: – А вы вообще школу-то осматривали?

– В каком смысле? – растерялась Макарова. – В классе смотрели, в гардеробе… Но он и не работает в такое время.

– А ну-ка, пойдемте, – тут же сменил траекторию их движения Крячко.

– Куда? Зачем? – не поняла Макарова.

– Помещения осматривать, – не выдержав, рявкнул полковник. – Может, она валяется где-нибудь…

– Но сейчас же не экзамен, а только консультация!

– Слушайте, вы как будто меня уговариваете, что ничего не случилось, – еле сдерживаясь проговорил Стас. – Пойдемте, раз она такая впечатлительная, то могла и на консультации в обморок грохнуться – к тому же вон жарища какая, я и сам на ногах едва стою.

– Ну и где же мы будем смотреть?

– Да везде, – буркнул Крячко. – А вы звоните охраннику – пусть он первый этаж осматривает.

Лицей, по счастью, был небольшой, и его осмотр не должен был занять много времени. К тому же Макарова, непонятно почему ободренная версией Крячко, быстро сориентировалась и сама повела его сначала в столовую, а потом к женскому туалету, сообщив на ходу, что в кабинеты можно не заходить, потому что они стоят запертыми со вчерашнего дня. Женский туалет располагался на первом этаже, где им навстречу шел охранник с вахты. Он сообщил, что ни в гардеробе, ни в спортзале никого нет.

Крячко решительно взялся за ручку туалета и прошел внутрь. Следом за ним поспешила директриса, охранник остался снаружи. Макарова первым делом рванулась к кабинкам, дергая поочередно дверцы. Однако суетилась она напрасно: все кабинки были пусты.

– Больше смотреть негде, – развела руками Макарова, разочарованно глядя на Крячко.

– А мужской туалет на этом же этаже?

Лицо Стеллы Эдуардовны пошло пунцовыми пятнами.

– Вы что, полагаете, что Вероника могла пойти в мужской туалет?

– Ну-ка, пошлите вашего орлика, чтобы проверил! – вместо ответа распорядился Крячко.

Макарова не просто отправила охранника, но и пошла вместе с ним. Через пару минут она вернулась и сообщила, что туалет мальчиков пуст.

– Ну, может, это и к лучшему, – пробормотал Крячко.

– Почему? – спросила директриса, которая несколько минут назад надеялась, что Вероника может найтись вот таким неожиданным и простым способом.

– А вы представляете, в каком состоянии она была бы, пролежав без сознания больше трех часов? – хмуро покосился на нее Станислав.

Директриса принялась что-то говорить, но Крячко ее не слушал. Он смотрел в сторону большого окна, створка которого была откинута.

Подойдя и повернув ручку в положение вправо, Стас распахнул окно и, перегнувшись через подоконник, посмотрел вниз. Первый этаж… Довольно высокий, но не слишком. Карниз… Глаз уловил какое-то яркое пятнышко, трепещущее от легкого ветерка. Он протянул руку и осторожно сжал пальцы, подцепив что-то маленькое и мягкое. Поднеся находку ближе к глазам, полковник разглядел красную нитку.

– В чем Вероника была сегодня? – повернулся он к директрисе.

– Я не знаю. Я ее не видела.

– Угу. – Крячко опустил найденную нитку в полиэтиленовый пакетик и спросил: – У вас камеры есть?

– Разумеется! – изогнула бровь Стелла Эдуардовна, вновь превращаясь в успешного руководителя одного из лучших лицеев.

– В туалете? – уточнил Крячко.

– Ну что вы! Какие камеры в туалете! – возмутилась Макарова. – Да нас под суд отдадут!

– Ну на ЕГЭ, я слышал, и этим не гнушаются, – усмехнулся Стас. – Так где у вас камеры?

– У входа в школу, в вестибюле, в актовом зале, – перечислила Стелла Эдуардовна.

– А куда выходит это окно? – кивнул он на раму.

– Никуда, – пожала плечами директриса. – Точнее, на задний двор.

– И там камер нет?

– Нет.

– А куда ведет двор?

– Он, собственно, никуда не ведет. Территория огорожена.

– Угу, – буркнул Станислав и, сев на подоконник, перекинул ноги наружу.

– Что вы делаете?! – в ужасе воскликнула за его спиной директриса.

Однако полковник, не слушая ее, оттолкнулся от подоконника и грузно спрыгнул вниз, во двор. Приземлился он довольно удачно, правда, с трудом удержал равновесие. Не теряя времени, тут же поднялся на ноги и стал внимательно осматриваться. Под окном зеленела трава, и она была чуть примята. Станислав наклонился – точно, кто-то уже успел здесь натоптать. Но кто это был? Тот, кто спрыгнул с окна, как и он сам? Или забежавшие покурить старшеклассники? А может…

Взгляд Крячко упал на росший перед ним куст сирени. Она еще не зацвела, только приготовилась, выпустив первые мелкие гроздочки соцветий. Но не это привлекло внимание полковника. Он подошел ближе и осторожно приподнял одну из ветвей. На упругом нежно-зеленом листочке виднелись капельки крови…

Станислав раздвинул ветки, тщательно осматривая каждую. Больше крови не было, и он стал осматривать землю под сиренью. Чуть заметные вмятины заставили его проследовать дальше. Скрючившись в три погибели, полковник делал шаг за шагом, пока не наткнулся на следы колес. Крячко присел на землю и достал карманный фонарик: в тени росшей во дворе зелени видно было плоховато.

Следы явно не автомобильные, но и не от велосипеда. Больше всего они походили на мотоциклетные, насколько можно было судить навскидку. К сожалению, дождя не было уже давно, поэтому земля ссохлась, и следы на ней различались с трудом. Необходима была помощь экспертов – да она в любом случае была необходима, учитывая находки Крячко.

Полковник двинулся по следам шин и вскоре уперся в забор, где они и обрывались.

«Что за чертовщина? – подумал Стас. – Куда делся мотоцикл?»

Он обследовал весь двор, но никакого транспортного средства, спрятанного в кустах, не обнаружил. И это было довольно странным… Не мог же он испариться в воздухе! Или его на руках отсюда утащили?

– Эй, вы в порядке? – послышался сверху встревоженный голос.

Крячко поднял голову. Перевесившись через подоконник, на него смотрела Стелла Эдуардовна.

– Да, нормально все! – отозвался он. – Сейчас вернусь.

– Что, и обратно через окно? – не без ехидных ноток осведомилась директриса.

Станислав не удостоил ее ответом, обогнул здание лицея и зашагал к главному входу. Когда он вывернул из-за угла, то увидел, как перед лицеем остановилось такси, из которого торопливо вышла женщина лет тридцати пяти в светлом платье. Наскоро расплатившись с водителем, она быстро пошла к зданию, взволнованно говоря на ходу по сотовому телефону:

– Да, поняла, поняла! А если спросят, почему не проследила? Хорошо, хорошо… – И скрылась за дверями.

Станислав поспешил следом, решив, что это, скорее всего, и есть Ольга Леонидовна, учитель обществознания, которая проводила консультацию сегодня утром. Войдя в вестибюль, он увидел, что женщина идет по коридору, а навстречу ей торопливо движется директриса. Заметив Крячко, Стелла Эдуардовна что-то вполголоса сказала подошедшей учительнице и развернула ее в сторону вестибюля. Стас приветливо помахал рукой и улыбнулся.

– Ну что, пройдем в двадцать третий? – сказал он, подходя к лестнице.

В двадцать третьем кабинете было душно. Все окна закрыты, к тому же скопление учеников здесь сегодня не добавило помещению кислорода.

– Окошко откройте, – попросил Станислав, доставая из кармана платок и протирая лоб.

Выполнять просьбу отправилась учительница. Она быстро повернула ручки, и в кабинет ворвался ветерок – теплый, правда, но все же дающий небольшую свежесть.

– Ольга Леонидовна, правильно? – обратился к ней Крячко.

– Да, Ольга Леонидовна Крюкова, – ответила за нее директриса и встала между ним и своей подчиненной.

– Стелла Эдуардовна, – предотвращая вмешательство директрисы в разговор, сказал Стас, – вы пока подготовьте мне списки учеников класса, в котором учится Вероника Крайнова. С адресами и телефонами.

– Это еще зачем? – нахмурилась Макарова.

– Пожалуйста, делайте, что вам говорят, – с нажимом проговорил он.

Директриса поджала губы. Поручение ей явно не понравилось, равно как и то, что ей приходится подчиняться постороннему человеку в стенах, в которых она ощущала себя полноправной хозяйкой. А еще ей явно не хотелось оставлять Крячко наедине с учительницей. Но Станислав молча смотрел ей в лицо, пока Стелла Эдуардовна, повернувшись на высоких шпильках, не вышла из кабинета. Ему вдруг показалось, что Ольга Леонидовна подавила коротенький вздох облегчения.

– Итак, Ольга Леонидовна, давайте по порядку, – приступил он к делу. – Чтобы мне не прерывать вас постоянно вопросами, сразу скажу, какие моменты меня интересуют. А – во сколько началась консультация, б – кто на ней присутствовал, в – во сколько закончилась, г – когда ушла Вероника Крайнова и с кем, а также, в каком она была настроении. Задача ясна?

– Да, конечно, – кивнула в ответ Крюкова.

По ее словам, консультация началась ровно в девять часов, все ученики к этому времени были уже на месте, только Лена Богданова опоздала на десять минут, потому что проспала, но с ней это часто бывает. Длилась консультация два учебных часа, то есть по сорок пять минут, закончилась в половине одиннадцатого, после чего все ученики благополучно покинули школу, равно как и она сама. Вероника Крайнова на консультации сидела вместе с Идой Андроникян, однако в середине занятия отпросилась выйти. На этом месте Ольга Леонидовна прервала свой рассказ и стала очень внимательно рассматривать свои белые босоножки на тонких ремешках. Крячко вполне понимал причину и сам задал наводящий вопрос:

– Куда она отпросилась?

– Просто… Просто подышать воздухом. Ей было душно, и я ее отпустила. Понимаете, у Ники здоровье не слишком крепкое, ей уже становилось плохо раньше, и я не могла допустить, чтобы девочка потеряла сознание на уроке! – с жаром принялась оправдываться Крюкова.

– А если бы она потеряла сознание в туалете? – хмуро спросил Крячко, мысленно спроецировавший ситуацию на собственную дочь.

– Но… Но я не могла отправиться с ней! Я же вела занятие! – воскликнула Ольга Леонидовна.

– Но вы могли отправить кого-нибудь сопровождать ее.

– А я и отправила! Иду Андроникян!

– И когда Вероника вернулась в класс?

– Она… Она больше не вернулась, – промямлила Ольга Леонидовна.

– То есть ваша ученица, которая плохо себя почувствовала, ушла неизвестно куда и не вернулась, а вы преспокойно упорхнули домой, даже не поинтересовавшись, что с ней? – набычился Крячко. – Почему не отправили ее к врачу?

– Врач… Дело в том, что врача не было! – Крюкова даже обрадовалась, потому что появлялся крайний, на которого можно было перевести стрелки. – Учебный процесс ведь закончился, и она больше не появлялась! Хотя официально она не в отпуске.

– То есть вы прекрасно знали, что врача в школе нет, – только и произнес Крячко.

Лицо Крюковой раскраснелось и вспотело. Она сильно волновалась, так как прекрасно понимала, что вина в первую очередь лежит на ней.

– Но я же не могла предвидеть, что так получится! Ида вернулась через пять минут, сказала, что с Никой все в порядке! А потом, когда консультация закончилась, я подумала, что она просто пошла домой, вот и все!

– И даже в туалет не заглянули! – упрекнул Крячко. – А если бы с вашей дочерью так поступили?

На глазах Крюковой выступили слезы.

– У меня нет дочери… – всхлипнула она. – То есть, простите, я не то хотела сказать! Я хотела просто… Я не знала… Такого никогда раньше не было! – И, не выдержав, расплакалась.

Крячко тяжело вздохнул. Женских слез он терпеть не мог, переносил их тяжело и всегда мечтал, чтобы был изобретен способ, позволяющий избавиться от этой дурацкой особенности организма навсегда. Крюкова закрыла лицо руками, а Станислав топтался рядом, не зная, чем помочь.

– Ну ладно, ладно, – проговорил он, неловко хлопая женщину по плечу. – Давайте лучше заглаживать собственные «косяки». Да перестаньте вы реветь! Мне у вас еще спросить кое-что нужно! Слушайте, найдем мы девчонку, найдем! Только если вы прекратите нюнить и поможете мне!

Крюкова оторвала руки от лица и с надеждой посмотрела на Крячко. Его последние слова вселили в нее надежду, и она, быстро достав из сумочки салфетку и промокнув мокрые щеки, закивала:

– Да-да, спрашивайте, я все расскажу, да!

– Веронике раньше доводилось вот так исчезать?

Ольга Леонидовна заверила его, что нет, а также сообщила, что в это утро Вероника была немного не такой, как всегда, – бледная, рассеянная. Она сидела с отсутствующим видом и постоянно заглядывала в телефон, так что Ольга Леонидовна даже пригрозила его отнять. Вскоре после этого Вероника покинула класс. Дружила она в основном с Идой Андроникян, с другими девочками отношения были ровными, ни с кем из мальчиков-одноклассников не встречалась.

– Скажите, а у вас мотоциклисты есть? – ошарашил ее вопросом Крячко.

– В каком смысле? – не поняла учительница.

– Ну, может, из старшеклассников кто гоняет или из сотрудников?

– Из сотрудников? – Крюкова недоверчиво посмотрела на Крячко, не понимая, шутит он или всерьез. – Нет, что вы! Все приезжают на машинах.

– Ну вот вы, например, сегодня приехали на такси. Вот я и подумал – может, в другое время на мотоцикле добираетесь? – улыбнулся Стас. – Да ладно, шучу. Значит, мотоциклистов здесь не видели. А может, на велосипеде кто ездит? А что? Очень модное увлечение! Сейчас же все на здоровом образе жизни помешались.

– Нет, у нас в школе таких нет, – ответила Крюкова, которой явно было не до шуток.

– А вот такой вопрос – во что Вероника была одета?

Ольга Леонидовна наморщила лоб.

– Так, на ней были темно-синие джинсы и черная майка. Волосы собраны в хвост.

– Джинсы? Разве в вашем расчудесном лицее не предусмотрена форма?

– Форма, конечно, есть, но на консультации мы разрешаем приходить в свободной одежде, – пояснила Крюкова.

– Значит, черная… – задумчиво проговорил Крячко, на всякий случай доставая блокнот и записывая информацию. – А у нее из носа кровь никогда не шла?

– Нет! – испуганно ответила учительница, да Крячко и сам понимал, что одиночные пятнышки на листе сирени мало похожи на носовое кровотечение.

Спустя пару минут в классе появилась директриса, держа в руках лист бумаги с напечатанным текстом. Она несколько раз повторила с нажимом, что не стоит беспокоить учеников, а также их родителей звонками, а уж тем более визитами, поскольку никто из них не в курсе исчезновения Вероники, однако Крячко просто забрал у нее листок, никак не комментируя, достал свой сотовый телефон и набрал номер отдела экспертов:

– Алло, Попов? Крячко говорит. Давай-ка дуй в лицей номер 1683… Да-да. И причиндалы все прихвати, пригодятся. Тут кое-что проверить надо, а у меня ресурсов не хватает. Ага. Давай, жду!

Станислав дождался приезда эксперта, передал ему найденную на подоконнике ниточку и листок со следами крови, а также провел его на задний двор и показал следы на земле. Оставив Попова заниматься своими обязанностями, он отправился к Иде Андроникян.

Машина, простоявшая около часа на солнцепеке, раскалилась. В салоне было как в душегубке, и Станислав с ходу врубил максимальную скорость, чтобы хотя бы на ветру немного охладиться. Взревев, автомобиль сорвался с места и помчался прочь от лицея, поднимая пыль.

Семья Андроникян проживала за МКАД, в одном из коттеджных поселков, в просторном особняке красного кирпича, обнесенном литым чугунным забором с коваными воротами. Станислав Крячко наметанным глазом сразу заприметил, что папа Андроникян явно не скупился на нужды семьи: все вокруг дышало показной роскошью. Лихо подкатив прямо к воротам, Стас остановил машину и, выйдя, позвонил в висевший на двери позолоченный колокольчик, сделанный под старину. Наличие рядом с ним экрана видеофона создавало контраст эпох.

Из-за забора тут же залаяла собака, затем послышался женский голос, прикрикнувший на нее по-армянски, и тут же из-за ворот раздалось по-русски:

– Кто там?

– Это полковник Крячко из Главного управления МВД, я вам звонил, – представился Станислав.

– Да-да. – Видеофон запищал, и Крячко, толкнув тяжелую дверь, вошел во двор.

Своими размерами он сразу же показался Станиславу целой площадкой для игры в гольф. Слева от входа в дом находилась огромная собачья конура, а рядом – не менее огромная собака породы алабай. Лаять она прекратила, но издавала мерное глухое ворчание, посматривая на гостя.

– Ух ты! Какая классная собаченция! – улыбнулся Крячко, безбоязненно подходя ближе – он всегда был поклонником собак. – Как тебя звать? Лайма, Берта?

– Хельга, – отозвалась хозяйка – высокая, статная брюнетка с распущенными по плечам волосами, в длинном темно-синем платье. Видимо, хозяин дома, Ваник Багратович, был поклонником крупных форм, и жена идеально соответствовала его предпочтениям. При этом она отнюдь не казалась толстой, скорее наоборот.

– Как вы сразу определили, что это девочка? Все почему-то думают, что пес.

– Ну это же сразу видно. Вон какая красавица! – Крячко протянул руку и почесал собаку за ухом.

– Вы так смело с ней обращаетесь? – вскинула угольные брови женщина. – Все даже подойти боятся! Хотя она у нас не кусается. Просто держим для острастки.

– Люблю собак. А они это сразу чувствуют, – пояснил Стас.

Наверное, своим поведением он сразу расположил к себе женщину, которая хоть и жила в столице, в глубине души оставалась уроженкой Кавказа и с материнским молоком впитала уважение к мужчинам, к тому же представителям власти, да еще при высоком звании.

– Меня зовут Ануш, – сказала она. – Вы насчет Вероники, да? Мама ее уже звонила. Проходите в дом, я сейчас скажу Иде.

Крячко прошел в прихожую и стал снимать ботинки. Ступив на пол, моментально ощутил приятную прохладу и тут же понял, почему: полы и стены в доме были мраморными. В этом что-то есть, по крайней мере, в летнюю жару очень удобно.

Ануш тем временем поднялась наверх по винтовой лестнице, и Станислав, оставшись один, огляделся. Он находился в просторном холле. В центре располагался стол с витыми ножками, над которым висела тяжелая люстра, больше подходящая, на его взгляд, для театра: массивная, матовая, с медными ангелочками по краям, дующими в рожки. Вокруг стояли дорогие резные стулья, словно из дворца, а поодаль – белый кожаный диван и такие же кресла. Все вокруг было украшено шкурами: на полу – огромная белая медвежья, на стенах – каких-то зверьков поменьше, были даже чучела песцов, шакалов и еще бог знает кого. Пространство между первым и вторым этажом занимала гигантских размеров шкура бурого медведя.

Внезапно послышались звуки музыки, и Крячко невольно вздрогнул. Потом, присмотревшись, понял, что это звонит телефон, стоявший на высокой тумбочке. Вглядевшись, Стас невольно усмехнулся – телефонный аппарат сам по себе являл оригинальное зрелище: покрытый позолотой корпус цилиндрической формы, на котором сверху горизонтально лежала трубка, а концы ее двумя грушами свисали вниз. Выполнен он был под старину – так же, как и многие предметы в помещении, например буфет, украшенный мелкой искусной резьбой. Буфет Станиславу, кстати, понравился. «На дачу бы такой неплохо», – мелькнуло у него в голове. По углам были расставлены высокие вазы, а также какие-то скульптуры, выполненные из смеси камня и ярко-желтого металла. На стенах – картины, кинжалы в ножнах и огромная плазменная панель. И все это эклектичное великолепие, барская пышность, хаотичное сочетание древности и современности буквально вопило о богатстве хозяев. Однако сама Ануш Андроникян держалась очень просто и естественно и, в отличие от Натальи Крайновой, ни словом, ни намеком не давала понять Крячко, что их семья относится к привилегированному классу.

На лестнице послышались голоса, затем шаги, и Ануш, перегнувшись через перила, произнесла извиняющимся тоном:

– Простите, вы не могли бы подняться сюда?

Крячко послушно пошел наверх.

– Пройдемте к ней в комнату. Никак не хочет спускаться, – с виноватым видом развела руками Ануш и добавила: – Она как раз занимается, к экзамену готовится.

Стас молча пожал плечами. Подобными штучками его было не пронять, и он спокойно проследовал за Ануш к одной из дверей. Хозяйка открыла ее и пропустила его вперед. Крячко вошел и увидел сидевшую к нему спиной девочку. При его появлении она даже не повернула головы, сосредоточенно водя длинными пальцами по широкому экрану белого переливающегося айфона. Видимо, это и была Ида Андроникян.

– Ида! – позвала Ануш.

Девочка не отреагировала, и Крячко заметил, что в ушах у нее тонкие наушники.

– Анаида! – громче и требовательней повторила мать.

– Ну чего? – недовольно отозвалась та.

– К тебе пришли!

– Я занимаюсь.

– К тебе пришли! Из полиции!

Девочка в ответ лишь пробурчала что-то невнятное.

Тут терпение матери лопнуло, и она решительно шагнула вперед, выдернула из ушей дочери наушники и заговорила по-армянски, эмоционально и громко. Ида пыталась что-то возражать, но довольно вяло, и в конце несколько раз проговорила: «Лав! Лав! Лав!» Крячко, отродясь не являвшийся полиглотом, но имевший довольно много знакомых среди армян, понял, что Ида уступает матери и соглашается на беседу.

Ануш схватила наушники и сунула их в карман платья, после чего обернулась к Крячко:

– Проходите, проходите в комнату.

Ида Андроникян сидела в компьютерном кресле перед столом, и Станислав устроился на диване возле нее. Мать осталась стоять и уходить не собиралась, всем своим видом выражая, что намерена контролировать процесс беседы, причем контроль в первую очередь адресован дочери, а не сыщику. Крячко не считал это удачной идеей, однако напрямую возражать не стал, решив сориентироваться по ходу дела.

– Ну что, Ида, – обратился он к девушке. – Поговорим?

– Я вообще-то не понимаю, чего вы от меня хотите, – довольно высокомерно отозвалась та.

У Иды Андроникян было продолговатое узкое лицо и близко посаженные глаза за очками с довольно толстыми стеклами. Сама она была щупленькая, не бог весть какая красавица и больше походила на еврейку, чем на армянку. Жгуче-черные волосы забраны сзади в хвост, кое-где из-под резинки выбивались кучерявые колечки, опускаясь на щеки с нежно-розовым девичьим румянцем.

Крячко с первых мгновений уловил недружелюбный тон с ее стороны, но в то же время понимал, что направлено это недружелюбие не на него, что за ним кроется что-то еще. Но вот что именно, Станиславу предстояло выяснить. Обладающий способностью устанавливать контакт даже с самым, казалось бы, безнадежным в этом плане человеком, он совершенно невозмутимо отреагировал на все эти девчачьи шпильки и взбрыки и, усевшись поудобнее, сказал:

– Да понять, чего я хочу, очень просто. Узнать мне нужно, куда Вероника подевалась.

– Ну тут я вам ничем не могу помочь, извините! – быстро проговорила Анаида, всем своим видом показывая, что на этом разговор можно заканчивать.

Крячко и ухом не повел. У него касательно этой беседы были совсем иные планы.

– А я вот уверен, что можешь, – сказал он.

– Интересно, как? – фыркнула Анаида. – Я ничего не знаю. С Никой сегодня вообще не общалась, видела ее только мельком.

– А в прошлый раз общалась?

– Ну так, перебросились парой фраз.

– Это в лицее, а «ВКонтакте»? – спросил Стас, краем глаза заметив, что на айфоне у Иды открыта страница именно этой социальной сети. И хотя в Главке он считался непроходимым «чайником» в вопросах владения компьютером вообще и Интернетом в частности, этот факт уловил сразу. Вообще Станислав больше прикидывался сиволапым мужиком, чем был таким на самом деле. Роль простоватого «валенка» была ему частенько очень выгодна, поскольку хитроватый Крячко давным-давно уяснил, что так, во-первых, меньше спроса, во-вторых, собеседник при виде простачка расслабляется и позволяет вытянуть больше, в-третьих, многие нудные вещи можно переложить на плечи того, кто «компетентнее», в-четвертых… Словом, выгод такого положения полно.

– «ВКонтакте» тоже ничего особенного, – сказала Анаида, сама не замечая, как постепенно начинает отвечать на вопросы Крячко.

Станислав не спешил. Он, конечно, понимал, что может повести себя куда более жестко и принудительно заставить девочку давать показания. Но понимал и то, что в этом случае она будет отвечать односложно и вытянуть из нее полезных сведений не удастся. А они были у нее, эти полезные сведения, были! И именно поэтому она вела себя так отстраненно-вызывающе.

– А Виктория к экзамену-то была готова? Или боялась сдавать? – спросил он.

Изогнутая бровь Анаиды изогнулась еще больше. Видимо, она никак не ожидала подобного вопроса, не понимала, какое он имеет значение, и это несколько сбило ее с толку. А Крячко неторопливо шел к своей цели.

– Ну экзаменов, вообще-то, все боятся, – ответила девушка.

– И ты тоже?

– Ну… – замялась она, покосившись на мать. – Не то чтобы очень…

– А Вероника, значит, очень, – подхватил Крячко.

– Ну боялась немного. Не больше, чем все. А при чем тут это?

– Да вот, понимаешь, Ида, что я думаю… – доверительно проговорил Стас, в задумчивости почесав подбородок и придвигаясь поближе. – Может, она так сильно боялась не сдать экзамен, что решила из дома сбежать?

– Как это? – Миндалевидные глаза Анаиды округлились.

– Ну родители у нее, я так понял, люди строгие, – продолжал в доверительном тоне Крячко. – Дома постоянно держат под контролем, в лицей и из лицея возят на машине, с друзьями не дают встречаться… Никакой жизни! Представляешь, что бы они устроили, если б она экзамен не сдала? Вообще капец!

– Да ну… Вряд ли. Из-за этого сбегать? – с недоверием в голосе ответила девочка.

– Эх, кабы ты знала, на что некоторые подростки порой решаются, когда их родители достают! – со вздохом проговорил Крячко. – Хорошо еще, если только сбежала! А то ведь… – Он не договорил, еще раз вздохнул и покачал головой.

В глазах Анаиды появилась тревога, теперь она с беспокойством посматривала на полковника.

– На что вы намекаете? – нахмурившись, спросила девочка.

Крячко промолчал, и она неуверенно продолжила:

– Да ну… Да не может быть! Слушайте, ну что вы нагнетаете!

– В каком она была настроении последнее время? – поинтересовался Крячко.

– В нормальном, – пожала плечами Анаида, но призадумалась.

– На родителей жаловалась? Ее мать говорила, что Вероника в последнее время совсем перестала заниматься и вообще отбилась от рук, – от души приврал Стас. – А они с отцом переживают за ее будущее и создали все условия, чтобы она нормально училась, поступила в вуз…

– Ага, все условия! – Заглотнув наживку, Ида от возмущения даже подпрыгнула в кресле. – Переживают они, как же! Да они достали ее своими переживаниями! Держат ее дома, как в темнице, под домашним арестом! Даже на школьные дискотеки не отпускают, что уж там о большем говорить! Ее даже на дни рождения к одноклассникам не отпускают – скажите, это нормально?!

Крячко постарался скрыть смущение, поскольку Анаида, сама того не ведая, уколола его в больное место, и, опустив глаза, разглядывал носы пушистых тапочек. Но Ида и не ждала от него ответа. Все больше распаляясь, она продолжала:

– Ни в кино она с нами не ходит, ни в кафе! Вообще никуда! В лицей привезли к восьми – ровно в два забрали! И опять дома сиди до следующего утра! Мамаша повсюду ее сама на машине возит и постоянно возле нее торчит! От такой куда хочешь сбежишь!

– Анаида! – предостерегающе одернула ее Ануш. – Прекрати!

– Да чего прекрати? – взвилась девочка. – Совсем крыша поехала у ее мамаши!

– Замолчи! – выкрикнула мать. – Человек на двадцать лет тебя старше, а ты так про нее!

– Да она этого заслуживает! – разошлась Анаида, совершенно позабыв о том, что несколько минут назад не собиралась сообщать полковнику МВД вообще никаких сведений. – Если бы у меня была такая семейка, я давно бы повесилась!

Ануш невольно ахнула и приложила руку к сердцу. Лицо ее побелело, а глаза наполнились смесью гнева и ужаса. Это несколько охладило пыл Иды, она попыталась взять себя в руки и уже тише произнесла:

– Слава богу, у меня родители нормальные! И обо мне заботятся, а не о своих амбициях! Вы думаете, почему мамаша Веронику так дрючит? О ее будущем заботится?! Щас! О себе она заботится! Ей же важно, чтобы Вероника числилась в лучших ученицах, чтобы хвастаться перед всеми дочерью! То в художественную гимнастику ее гоняла, то в языковую группу определила, хотя у Ники к языкам способностей нет, а гимнастику она терпеть не может! Ей готовить нравится, но мамаше на это плевать, потому что это не престижно! Она помешана на престиже, из кожи вон лезет, чтобы в первых рядах быть! Директрисе уже весь мозг проела, почему ее Вероника не круглая отличница! На учителей постоянно жалуется, обвиняет их в непрофессионализме! Что, думаешь, я вру? – сверкнула она глазами на мать, которая, слушая длинный монолог дочери, все больше мрачнела. – Да я вам такое могу рассказать!

– Расскажи, – попросил Крячко.

Анаида глубоко вздохнула и начала…

По ее словам выходило, что между Вероникой и ее матерью давно установилось полное непонимание, переросшее в стену отчуждения. Что в последнее время часто возникали конфликты, причем не только между Никой и Натальей, но и всеми членами семьи. Подробностей Ида не знала, но Вероника неоднократно говорила, что с семьей ей не повезло и она хотела бы жить в другой.

– Что она имела в виду? – заинтересовался Крячко.

– Ну… Вот это и имела! – довольно неуклюже пояснила Анаида.

– И все-таки? Жалела, что родилась в этой семье? Хотела создать собственную? Не слишком ли рано?

– Ну не прямо завтра! А в будущем! Только чтобы в семье у нее было все не так, как в родительском доме.

– И что, кандидатура была? – небрежно, будто мимоходом, спросил Крячко, и от его цепкого взгляда не укрылось, что Анаида тут же закрылась и скороговоркой ответила:

– Нет, конечно, просто в перспективе.

Крячко почувствовал, что она недоговаривает. Если до этого Анаида рассказывала эмоционально, что свидетельствовало о ее искренности, то на последний вопрос ответила сухо и тут же продолжила:

– Ну вот. И еще она говорила, что собирается уйти из дома сразу, как окончит школу. Что не станет жить с родителями, снимет квартиру и заживет одна. И еще – она не собиралась поступать в этот дурацкий институт, который прочила ей мамаша!