Елка на Кроноцком

^{_{Рисунки Ю. Шабанова}}

Над Кроноцким заливом уже неделю бушевала пурга. Циклон, перевалив через прибрежный хребет, ворвался в Богачевскую долину, обрушился на поселок геологов. Поселка, собственно, сейчас и не было: из-под снега торчало только два десятка дымящих труб.

Санька Полевой, белобрысый мальчонка лет четырех, выбежал из комнаты в коридор.

— Мама, долго еще?! На улицу хочу…

— Не ной, Саня, — ответила мать устало и вновь принялась откидывать лопатой гору снега от двери.

— Папа быстро бы откопал, — сказал Санька и, потоптавшись возле матери, спросил:

— А игрушек он много привезет?

— Наверно, много.

— Я еще и свои отдам — самосвал и ружье.

— Что ты, они не годятся — елку поломают.

— А елка как береза?

— Нет, елка и есть елка. Зеленая, высокая… И на ней подарки будут. Дед Мороз принесет.

— Дед Мороз?! — настороженно переспросил Санька.

С дедом Морозом Санька уже встречался. Неделю назад, вместе с другими ребятишками, он играл на улице.

— Смотрите, Дед Мороз! — крикнул кто-то.

По дороге на лыжах шел человек в белом полушубке. За плечами висела котомка, в руках палка. Брови, усы, борода — все бело.

— Дед Мороз! Дед Мороз! — закричали ребята постарше и припустили навстречу.

Остальные скучились и выжидающе молчали. А самый маленький, Санька Полевой, перепугался. Он заревел во все горло и побежал к своему дому.

Дед Мороз оказался буровым мастером Михаилом Павловичем Сомовым, который возвращался с вахты в поселок.

«Неладно у нас с детишками, — горько подумал старый мастер. — Кто добрей сказочного Деда Мороза?.. А поди ты, они его, как черт ладана, боятся».

Войдя в контору, Сомов сразу же с порога заявил:

— Обязательно елку детям! — и рассказал о своей встрече с ребятами.

— Уж какая на Камчатке елка… — отозвались геологи. — И до Нового года считанные дни остались.

— Как какая?! — загорячился Михаил Павлович. — Мы на Чукотке из голых палок да крашеной бумаги устраивали. А тут все-таки стланик растет. Только об игрушках надо похлопотать и подарки бы — яблок, конфет получше…

Связались по радио с Петропавловском, с геологическим управлением. Оттуда пообещали направить вертолет. Но к вечеру повалил тяжелый липкий снег. Ночью поднялся ветер. Пурга сбила все планы. О вертолете не приходилось и думать.

— Что если рыбаков попросить? Из соседнего колхоза. Они же часто в Кроноцкий залив заходят, — не сдавался Михаил Павлович.

— Кто-кто, а рыбаки цену радостям знают…

И снова в эфир полетели точки-тире: «…Просим доставить на Кроноцкий новогодние игрушки…»

На третьи сутки пришла долгожданная радиограмма: «Все необходимое для детского утренника отгрузили на вашу береговую базу. Желаем ребятишкам веселья. Колхоз Жупаново».

На берег за игрушками отправился лучший тракторист экспедиции Владимир Полевой.

…Вот почему Саньке и его матери не спалось по ночам. На дворе куролесила непогода — била в окна, скрипуче шагала по крыше, повизгивала в трубе, а им чудился то гул трактора, то знакомый стук в дверь.

До базы Полевой добрался за день. А обратно хуже — ветер сделался штормовым. Выезд запретили.

— Пойми ты, сухая душа, — спорил тракторист с начальником береговой базы. — Ведь завтра Новый год. Ребятишки ждут.

— А заблудишься? Шестьдесят километров…

— Да сто раз езжено… Хочешь, расписку дам?

— Какую еще расписку, — досадливо махнул рукой начальник. — Ладно, отправляйся. Поаккуратней, смотри.

Полевой приоткрыл дверь домика. В тот же миг она с шумом вырвалась из рук. Налетевший вихрь завертел тракториста, облепил снегом, заставил согнуться.

— Ах, чтоб тебя! — выругался Полевой.

Сквозь вой пурги доносились равномерные удары океанского прибоя.

Придерживая рукой полы грубого парусинового плаща, надетого поверх полушубка, Полевой подошел к трактору, взобрался в кабину.

Взревел дизель, и машина, за которой на тросе тянулись сани, тронулась.

В ярком свете фар показалась грива прибоя. Потом луч воткнулся в крутой берег и снова повернулся к воде, где блестела, словно покрытая лаком, влажная песчаная отмель. Прибойная полоса! Другой дороги нет.

…Гусеницы, похрустывая, жевали смерзшийся песок, вздрагивали и бренчали, натыкаясь на колдобины. Соленые ледяные брызги обдавали машину.

Начало светать. На минуту открылся острый конус Кроноцкого вулкана.

Владимир пристально вглядывался в берег: где-то близко поворот.

…Дан газ — трактор рванулся вверх по склону. Но разгон не удался. Машина, зарывшись в снег, пошла юзом.

«Слева обрыв. Осторожно, осторожно».

И вдруг сани перекосились, а затем медленно начали съезжать вниз. Полевой резко перевел рычаги.

Трактор не слушался, полз и полз вниз. Океан ворочался рядом — темный и тяжелый. Шел прилив. Колеблющаяся полоса наплывала, проступая сквозь завесу пурги.

Донесся гул прибоя.

«Значит, вода уже у скал, Через полчаса будет тут!.. Неужели сбился, не там повернул? Где-то должна быть вешка — железная бочка».

Полевой вылез из кабинки и, прикрывая лицо от секущего ветра, побрел по косогору. Сделает шаг — и провалится в сугроб по пояс. Вылезет и снова шагнет.

Неожиданно он ударился коленом о что-то твердое. Нагнулся — рука ощутила металл.

«Вот ты, милая, где!» — Полевой успокоился: едет правильно.

…Чем дальше от берега, тем холодней.

Тракториста морила усталость. Руки разжимались сами собой, выпускали рычаги.

Только бы не уснуть. Надо петь!

Так веселее, так не один. От песни бежит одиночество!..

Ехать приходилось вслепую. Фары бессильны пробить непогодь. В освещенном пространстве мельтешат снежинки. Мелькают, мелькают…

Но вот еще вспыхнули огоньки. Внизу разбросаны широко, а выше — звездочками.

«Елка?! Уж чудиться начинает», — тракторист потряс головой.

Но огни продолжали мерцать…

Михаил Павлович Сомов стоял на полатях буровой вышки, которая вся светилась электрическими лампочками. Снег, мокрый, липкий, как занавес: ничего не видать.

Раздосадованно пожевав толстыми губами, Сомов начал спускаться по сварной металлической лестнице вниз.

— Ждать Полевого не будем, — сказал он вахтенным бурильщикам. — Сколотим елку здесь и отнесем сами, на плечах. Видно, придется обойтись без игрушек.

Возле вышки лежала гора кедрового стланика. Целый день буровики лазили по сугробам с топорами. Разостлав ветви по самой земле, кедрач залег в зимнюю спячку. Приходилось чуть не с головой нырять в снег, чтобы добраться до его душистой хвои. Заодно срубили куст тальника и сделали шест. К его-то стволу Михаил Павлович и стал прибивать ветки кедрача. Подлиннее — внизу, а остальные наверх. «Елка» вырастала на глазах, становилась гуще и зеленей…

Внезапно из мглы вынырнул трактор. Лязгнул гусеницами и остановился. Рабочие подбежали, распахнули кабину. Тракторист, положив голову на чумазые кулаки, спал. Заглянули в заметенные снегом сани. Там стояли три обледенелых ящика, старательно прикрытые плащом.

Так в поселке геологоразведчиков появилась елка. Маленький дощатый клуб засветился гирляндами разноцветных лампочек.

Михаил Павлович, одетый в обшитую ватой шубу и валенки, кружился вместе с ребятишками возле нарядной елки. На руках у него смеялся белобрысый Санька — больше он не боялся Деда Мороза.

г. Петропавловск-на-Камчатке