Эльфийская лихорадка

Глава десять

Я беспокойно спала и опять видела сон о грустной женщине.

Она пыталась мне что-то сказать, но как только она открывала рот, ледяной ветер уносил её слова. В морозном бризе мне показалось, что я услышала знакомый смех, но только никак не могла вспомнить, чей он. И чем упорнее были мои попытки, тем более испуганней и растерянней я себя ощущала. После этого мне приснился В’лейн, там был и Берронс, а также и другие мужчины, которых я никогда до этого не видела. А потом внезапно появился Кристиан и Берронс с убийственным взглядом направился к нему.

Я проснулась от холода и тревоги.

Мое подсознание сложило вместе те факты, которые мое сознание отказывалось складывать вместе: Сегодня был четверг, Из Шотландии должен вернуться Кристиан, а Берронс был зол на него из-за меня.

Я понятия не имела, что Берронс мог сделать с ним. И я не горела желанием это узнать. Распознающий ложь Келтар не мог состязаться с… и неважно кем был мой работодатель. Мои зубы выбивали мелкую дробь, когда я взяла с ночного столика свой телефон и набрала номер Кафедры Древних Языков в Тринити. Трубку взял мальчик, витающий в облаках, и сказал мне, что сегодня Кристиана не будет. Я попросила дать мне его домашний номер телефона или мобильный. Но он сказал, что эту информацию можно узнать только у начальника отдела, но она сейчас в отпуске и до понедельника её не будет.

Я оставила срочное сообщение для Кристиана, чтобы как только он появится, он тут же перезвонил мне.

Я хотела залезть под одеяло, сжаться в комочек, и я надеялась, что в этом теплом коконе я перестану дрожать. Но тут зазвонил мой телефон.

Это была Дани.

— Она почти поймала меня, Мак! — сказала она, затаив дыхание. — Она вчера вообще не уходила из офиса компании «Быстрая Почта». Она спала в своем кабинете, и я ждала шанса, чтобы попасть в её кабинет всю эту чертову ночь. Когда она, наконец, спустилась позавтракать на несколько минут, я прокралась в её кабинет, но так и не нашла ту книгу, о которой ты говорила. В её столе находилась другая книга. Я сфотографировала её, но не полностью, так как Ровена вернулась, и мне пришлось сматываться через это чертово окно. Я очень сильно ушиблась и порвала свою униформу. Я не смогла достать то, что ты просила, но я пыталась и заполучила кое-что другое. Ты ведь зачтешь это, правда? Ты ведь встретишься с нами?

— С тобой все хорошо?

Она фыркнула.

— Я убиваю монстров, Мак. Я просто упала из этого тупого окна.

Я улыбнулась.

— Ты где? — Я слышала сигналы на заднем фоне, звуки пробуждающегося города.

— Недалеко от тебя. — Сказала она мне. Я знала этот перекресток

Я взглянула в окно. На улице все еще было темно. Я ненавидела эту темноту, и тот факт, что она была там одна, несмотря на её суперскорость. Я сильно сомневалась, что у неё был меч.

— Через улицу находится церковь. — Она ярко освещена. — Через десять минут я жду тебя у входа в неё.

— Но остальных здесь нет!

— Я только зайду за своим фотоаппаратом. Ты сможешь собрать девочек сегодня днем?

— Я попробую. Кет сказала, чтобы ты выбрала место, где… остальные курьеры… не смогут нас увидеть.

Я перечислила несколько кафе, но она все отклонила как слишком опасные. Наконец, мы назначили встречу в пабе с точным названием «Метрополитен», который располагался ниже по улице. Там был дартс, столы для игры в пул, но полностью отсутствовали окна.

Я повесила трубку, почистила зубы, ополоснула лицо водой, надела джинсы, на пижамную майку я натянула шерстяной жакет на молнии, который выгодно подчеркивал мою фигуру. Чтобы скрыть отросшие белые корни волос я надела бейсбольную кепку. На обратном пути я решила зайти в аптеку и купить краску для волос. Меня угнетал уже тот факт, что у меня должны быть темные волосы. Так что пока я не перекрашусь, без головного убора на улицу я не выйду.

Было 7:20, когда я вышла на тротуар. Солнце не взойдет до 7:52 утра. Сядет в 6:26 вечера; В последнее время меня очень сильно интересовала продолжительность светового дня. На моей стене висит таблица с ней, рядом с картой, где я отмечаю очаги активности Невидимых и перемещение Книги. Я старалась держаться освещенных мест, перебегая от одного уличного фонаря к другому. Я была вооружена фонариками, копье было надежно прикреплено под моей рукой около плеча. Я одевала МакНимб только глубокой ночью. И даже если прохожие и считали меня странной из-за светящихся фонариков, то мне было все равно. Благодаря этим фонарикам я все еще жива. А прохожие могут сколько угодно ухмыляться надо мной. Некоторые так и делали.

Быстро спускаясь по улице, я сравнивала, какой я была три месяца назад и какой стала сейчас. Я рассмеялась. Рядом со мной быстро прошел спешащий куда-то бизнесмен. Взглянув на меня, он поймал мой взгляд и, чуть передернувшись, ускорил свой темп, оставляя меня позади.

На протяжении всей ночи шел дождь, и мощеные улицы блестели в свете зарождающегося дня. Город замер в ожидании дня, собираясь взорваться: гудками автобусов и такси, соперничающих за пассажиров; людьми, постоянно поглядывающих на свои часы, так как спешили на работу; другими людьми… или существами… которые уже занимались своими делами, как те мальчики-Носороги, которые подметали улицы и собирали мусор.

Я наблюдала за ними, стараясь остаться незамеченной. Я была поражена столь причудливой картиной. Обычный прохожий (не ши-видящий) увидит только полуспящего городского служащего (эта проекция человека, навеянная с помощью чар), но я видела их серые приземистые конечности, глаза-бусинки, и выпирающие челюсти столь же четко, как и кожу на кончиках пальцев. Я знала, что они были сторожевыми псами для Эльфов более высокого ранга. Я только недоумевала, почему они выполняют за людей эту грязную работу. До этого я никогда не замечала у эльфов склонности к этому. И неважно к какому Двору они принадлежали — к Темному или Светлому. Большинство Невидимых низших рангов раздражали мои ши-видящие чувства. Обычно Мальчики-Носороги не вызывают у меня особо сильное чувство беспокойства, но когда их так много, то я ощущаю их как язву внутри меня. Я мысленно искала в своей голове ши-область, пытаясь как-то приглушить это чувство.

Отлично! Мне удалось немного приглушить его. Так классно.

Дани небрежно облокотилась на уличный фонарь, находившийся напротив церкви. Её велосипед упирался ей в бедро. На её лбу была болезненного вида шишка; её руки были ободраны и все в грязи; штаны на коленках превратились в тонкие полоски, как будто она пыталась спуститься с крыши на асфальт на четвереньках, и судя по её словам — все так и было. Мне хотелось отвести её в книжный магазин, промыть и перевязать её раны. Но я подавила это сочувствие. Если мы когда-нибудь будем бороться вместе, то я обязана доверять ей. А ведь в битве можно получить очень серьезные травмы.

С дерзкой усмешкой Дани передала мне мою камеру и сказала:

— Разрешите доложить, большая часть работы сделана.

Я подозревала, что она редко когда слышала похвалу. Ровена, кажется, не принадлежала к тому типу людей, которые будут хвалить за успешно проделанную работу, а вот провал точно не спустит с рук. Я также сомневалась, что Дани лелеяли другие ши-видящие. Ее болтовня была защитным барьером и не располагала к дружеским объятиям, а у её сестер по оружию были свои проблемы и заботы. Я пролистала фотографии — семь ничтожных страниц с бесполезной информацией — и сказала ей:

— Отличная работа, Дани!

Она тут же улыбнулась, очень довольная собой, села на свой велосипед и уехала, накачивая свои тощие ноги. Интересно, а она хотя бы иногда использовала свою суперскорость, когда ездила на велосипеде? И как это выглядело? Она пронеслась бы мимо, как зеленая вспышка? Лягушонок Кермит на стероидах. — Позже, Мак, — обернувшись, сказала она. — Я свяжусь с тобой.

На обратном пути в книжный магазин была аптека. Я убрала свои фонарики, так как там было достаточно светло. Остановившись, я увеличила масштаб изображений и попыталась прочитать ту информацию, которую ей удалось достать.

Я прекрасно осознавала, что мне нельзя ходить с опущенной головой. Я даже не осмеливалась во время дождя носить зонтик, так как я могла врезаться в кого-нибудь.

Когда я задела своим плечом человека, который стоял около дорогой машины темного цвета, припаркованной у края дороги, я воскликнула:

— О, мне так жаль! — и продолжила свой путь с правой стороны дороги, мысленно радуясь своей удаче, что это был не эльф, а обычный человек. И тут я поняла, что это был не совсем человек.

Я мгновенно достала из-под жакета свое копье. Проходящие мимо люди еще сильнее углубились в чтение газет или смотрели на свои сотовые телефоны. Они делали вид, что не замечают меня, как будто я наложила на них свои собственные чары, сливаясь с тенью, подобно другим эльфийским существам.

— Сука, — выплюнул Дерек O'Баннион, на его смуглом лице отразилась ненависть. Но его холодный, как у рептилии, пристальный взгляд признал мое оружие, и он не сделал в моем направлении ни шагу.

Как ни странно, это оружие — копье, которое я украла у его брата — Рокки, незадолго до того, как Берронс и я одержали победу над ним и его прихвостнями. Их сожрали тени за книжным магазином. Гроссмейстер воспользовался жаждой мести Дерека и принял его на работу вместо Меллиса. Он научил его есть Невидимых и послал ко мне, чтобы заполучить копье. Я убедила младшего брата O’Банниона, что я убью его, даже если только он не так посмотрит на меня. И я рассказала ему какой ужасной может быть его смерть. Копье могло убить любого эльфа. Когда человек поедал Невидимых, он сам частично становился Эльфом. Когда умирали эльфийские части умирали, они гнили, отравляя остальной организм человека, медленно убивая его. Когда однажды я съела кусочек Невидимого, то я боялась своего копья. Я видела, что стало с Меллисом. Он практически распадался. Половина его рта сгнила, некоторые части его рук, ног, и живота были разлагающимся тушеным мясом, а его гениталии… тьфу. Это была очень ужасная смерть.

O’Баннион рывком открыл дверь машины, что-то сказал водителю и снова захлопнул её. Двенадцати цилиндровый V-образный двигатель размеренно заурчал, работая вхолостую.

Я улыбалась ему. Я люблю свое копье. Я понимаю, почему мальчики в состоянии войны, всегда дают имя своему оружию. Он боится его. Королевские Охотники боятся его. Оно могло убить любого эльфа, возможно даже короля с королевой, за исключением Теней. Им невозможно нанести рану копьем, так как у них нет тела.

Кто-то внутри автомобиля открыл дверь. О’Баннион положил на неё руку. В нем было еще больше плоти Невидимых, чем полторы недели назад. Я почувствовала это.

— Немного захватывающе, правда? — сладким голосом проговорила я. Чтобы никто из этих назойливых потенциальных доносчиков не позвонил в Гарду, я опустила свое копье, но не убрала его. Я знала насколько он может быть быстрым и сильным. Я сама когда-то была под действием плоти Невидимых, и это было невероятно.

— Ты должна знать.

— Я только однажды съела это. — Вероятно, с моей стороны это было не очень мудро рассказать об этом именно сейчас, но я так гордилась, что эту битву я выиграла.

— Врешь! Никто из тех, кто обладал этой силой, не откажется от нее.

— Мы слишком разные. Ты и я. — Он хотел этой темной силы. Я нет. Если разобраться, то я всего лишь хотела снова быть той девушкой, которой я была раньше. И только если моя жизнь будет зависеть от этого, то я перейду эту темную границу. Для О’Банниона эта темная граница была продвижением вперед.

Я сделала обманное движение копьем в его сторону. Он вздрогнул, и его рот сжался в тонкую белую линию.

Меня интересовал вопрос: а что будет, если он сейчас прекратит поедать Невидимых? Он снова станет человеком или есть какой-то пункт, после которого это преобразование необратимо?

Как я сожалела, что в тот день остановила его и не позволила войти в Темную Зону! Я не могла бороться с ним здесь и сейчас, в час пик.

— Пошел вон, — сказала я, сотрясая воздух, — и если ты увидишь меня на улице, то убегай без оглядки подальше от меня.

— Ты тупая маленькая дрянь. Ты даже понятия не имеешь, что назревает. Погоди, скоро ты увидишь, что Гроссмейстер готовит вам. Он сел в свою машину и посмотрел на меня с недоброй улыбкой и… болезненным ожиданием этого момента. — Шутка или угощенье, сука, — сказал он, затем рассмеялся снова. Я слышала его смех, даже после того, как он закрыл дверь.

Я убрала свое копье. В изумлении я стояла на тротуаре и смотрела, как он уезжает.

Не из-за его слов, а из-за того, что мне удалось увидеть, когда он откинулся на свое кожаное сиденье цвета верблюжьей шерсти.

Или, если быть точной, кого я увидела.

Женщина, такая красивая и чувственная, что походила на стареющую кинозвезду тех времен, когда они были похожи на Примадонн.

На моем ши-сенсоре были очень высокие показатели. Она тоже ела Эльфов.

Отлично, теперь мне стало ясно: Может быть Берронс и убил ту женщину, которую вынес из Зеркала, но он сохранил Фионе жизнь.

Ровно в одиннадцать утра я открыла «Книги и сувениры Берронса». У меня был новый цвет волос — на два оттенка светлее чем «Аравийские Ночи» и я снова выглядела на свой возраст (темные волосы визуально делают меня старше, особенно в сочетании с красной помадой), затем быстро сбегала в парикмахерскую, чтобы подстричься и теперь несколько длинных прядей обрамляли мое лицо. Я выглядела очень мягкой и женственной, хотя чувствовала себя совсем наоборот. Большую часть волос я собрала сзади, выпустив только несколько локонов. В итоге получился образ кокетливой, немного небрежной элегантности.

Мои ногти были сломаны до основания, но я быстро привела их в порядок и накрасила лаком «Розовое Совершенство», блеск для губ я подобрала в тон к лаку для ногтей. Несмотря на эту небольшую уступку моей страсти к моде, я чувствовала себя серой в своей стандартной форме: джинсах, ботинках, черной футболке под легким пиджаком, с копьем запазухой и с фонариками. Я старалась не выделяться из толпы.

Я бездельничала, сидя за прилавком кассира на своем стуле и следила за маленькими баночками с плотью Невидимого, составленных в ряд.

Мне удалось многое сделать в это утро. После аптеки я зашла в магазин на углу, купила баночки с детским питанием, покрасила волосы, постриглась, выкинула содержимое из банок и вымыла их. Потом я опять вышла, напала на Мальчика-Носорога, отрезала часть его руки и нанесла ему смертельный удар, тем самым обезопасив себя от того, что он мог рассказать о девушке, крадущей эльфийское могущество. Убедившись в том, что он мертв, я порезала его руку на крохотные кусочки и разложила по баночкам.

Я давно это хотела сделать, еще после того, как накормила ими Джейни. Если бы я это сделала, то Мойра могла бы выжить тогда. Если еще что-то случиться неожиданное и ужасное в то время, когда я буду в книжном магазине, то на сей раз я буду подготовлена. Я хочу, чтобы доза суперсилы всегда была у меня под рукой. Плоть Невидимых может храниться вечность и не потерять своих свойств.

Моя охота и предварительная экипировка не имели никакого отношения к Дереку O'Банниону или Фионе, или к тому, что я ощущала себя намного слабее, чем они. Это было практично. Это был умный шаг. Так бы поступил любой здравомыслящий человек. Несколько маленьких баночек я спрятала за холодильником под прилавком, другие я спрячу чуть попозже наверху.

Несколько минут я пристально смотрела на свой улов, а затем я убрала их в свою сумочку. С глаз долой — из сердца вон.

Я открыла свой ноутбук, подсоединила фотоаппарат, и начала загружать страницы. Пока они загружались, я снова набрала номер Кафедры Древних Языков, чтобы убедиться, что мальчик с мечтающим взглядом понял всю важность и безотлагательность моего сообщения. Я спросила его, помнит ли он о моем сообщении, и он убедил меня, что он все запомнил.

У меня было очень много покупателей в течение следующих нескольких часов. Этим утром я была очень занята, так как продажи шли очень активно. Только днем мне удалось сесть за компьютер и внимательно ознакомиться с теми страницами, которые сфотографировала для меня Дани.

Я была разочарована их размерами. Страницы были очень маленькими, не больше визитки. Текст был написан очень сжато, и когда мне удалось наконец-то разобрать этот маленький наклонный подчерк, я поняла, что у меня оказался миниатюрный карманный дневник, в котором содержались мысли и наблюдения, написанные на ужасном ломанном английском. Обилие ошибок натолкнуло меня на мысль, что автор мало образован и жил много столетий назад. очень убористым, и когда я, наконец, начала разбираться в мелкой и корявой писанине, поняла, что у меня в руках находится миниатюрный дневник, в котором отображены мысли и наблюдения, написанные на ужасно исковерканном английском. Наличие ошибок в правописании заставило меня предположить, что автор получил поверхностное образование, и жил много столетий назад.

Потратив на изучение этого дневника какое-то время, я открыла свой собственный дневник, и начала записывать туда, как я думала, правильный перевод.

Первая страница почти вся была заполнена длинной, довольно резкой критикой «Светлых» и «Темных». Я тут же поняла, что речь шла о Видимых и Невидимых. Там говорилось о том, какими трусливыми и изворотливыми они были. Но это я и так знала.

Однако, в середине станицы я нашла вот это:

«Иже узналъ, ожъ Свiтлые недо трогiватъ то Темнiе и Темнiе недо трогiватъ иже Свiетлые. Такатъ Темнiе недо могти вытерпливатъ ихiй прикоснутiе, иже могти ихъ убитi мечемъ. Свiтлые жде нетерпенье тьмовiй, анъ подчинитъ ихъ Звiръ».

Хорошо. Кажется, Видимые ненавидят Невидимых и наоборот. Но здесь идет речь не только об этом. Смысл намного глубже. Я несколько минут ломала над этим голову. Здесь было написано, что Видимый не мог прикоснуться к Невидимому и наоборот? Я продолжила чтение.

"Мечъ убитiе всiхъ, ижна Короля и Королевеву! Иже оймоватъ мечемъ, тогды закончанье мученье."

Меч может убить как Невидимых так и Видимых, даже самых высокопоставленных королевских особ. Это я тоже знала. Копье тоже смертельно для них.

"Ихъ мога различенье! Свiтлые недо трогiватъ Звiря и Амулета, анъ Темнiе недо трогiватъ меча и пика…"

"Так попробовать идентифицировать их", — набросала я свой перевод. "Светлые (Видимые), не могут дотронуться до Зверя (Книги?) и Темные (Невидимые), не могут дотронуться до меча".

— Эврика! — воскликнула я. Эта информация была для меня очень важна! "Видимые не могут дотронутся до амулета", — написала я, — “а Невидимые не могут дотронутся до копья”.

Там говорилось, что Видимые не могут дотронуться до реликвий Невидимых и наоборот. И именно так можно идентифицировать их!

Я только что нашла способ положить конец всем моим сомнениям и выяснить — является ли Берронс Невидимым! И если моя догадка подтвердиться, то он не сможет прикоснуться к копью.

Я отложила свою ручку в сторону, и попыталась вспомнить видела ли я когда-нибудь как он прикасается к копью? Да! Той ночью, когда серый человек подвесил меня за волосы, Берронс копьем нанес ему смертельный удар.

Я прищурилась. В действительности я не видела как он дотрагивается до копья. Когда он вернул мне его, то рукоятка все еще находилась в моей сумочке Острие же, проткнув её, торчало снаружи. Получается, что Берронс держал его через ткань. И хотя он говорил, что собирается пронести его на аукцион, привязав к ноге, но ведь я не приподнимала его брюки, чтобы удостовериться, что оно действительно там. Ведь он мог оставить его лежать на столе, куда я положила его, согласно нашей договоренности, а позднее забрала.

Хорошо, но той ночью, когда мы украли копье, он ведь прикоснулся к нему, не так ли? Я закрыла глаза, пытаясь по память в точности воспроизвести тот вечер. Мы спустились в канализацию и проникли в сокровищницу ирландского мафиози Рокки O'Банниона. Берронс заставил меня снять его со стены, и перенести в машину. Он порекомендовал мне сломать и выбросить древко, оставив только наконечник. И с тех пор оно со мной.

Я открыла глаза. Ну ты и умник.

Я должна была создать такую ситуацию, где он просто обязан будет взять копье, так как других вариантов у него не будет. Дотронуться до него. И на меньшее, чем прикосновение его кожи к стали копья, я не согласна. И если он окажется Захватчиком или Невидимым, причем не важно, какого вида, то он не сможет этого сделать. Это так просто.

Так как же мне это сделать?

Даже один этот лакомый кусочек стоил всех усилий Дани. Я была рада, что на месте книги о В’лейне оказался этот дневник.

Я продолжила чтение. Я была поглощена этим медленным процессом.

Автор этой карманной книжки не был ши-видящим. Он был мужчиной, или скорее всего мальчиком, который был настолько красив, что воины его времени дразнили его, хотя он был не обделен женским вниманием. Девушки часто обучали его письму.

В тринадцать лет ему очень сильно не повезло. Он решил срезать путь и пошел через темный густой лес, где и попался на глаза Эльфийской принцессе.

Она очаровала и увела его в Эльфийскую страну, где она моментально преобразилась и стала холодной и пугающей. Она заперла его в золотой клетке при Дворе. Он был вынужден наблюдать как Эльфы играли с их «домашними питомцами» — людьми. Больше всего они обожали превращать людей в При-йа — существ, которые умоляли эльфов о сексе. Фактически любой эльф мог сотворить с ними что угодно, даже заставить их делать с друг другом мерзкие, грязные вещи. Если верить молодому писцу, то у них отсутствовал разум, они ничего не понимали, они жаждали только одного — секса. Они не знали ни этики, ни милосердия и нападали друг на друга как бешенные животные. Мальчик счел их ужасающими и боялся, что однажды и его превратят в такого де монстра, как и других его смертных собратьев. Неизвестно сколько прошло времени, он наблюдал, как сотни людей прибывали и уходили, но у него начали расти мужские волосы. Именно тогда принцесса вновь обратила на него свой взор.

Когда Эльфам их домашние животные были больше не нужны — они выкидывали их из Эльфийской страны, обрекая на смерть. Таким образом, формально они не нарушали Договор. Физически они не убивали людей, которых когда-то захватили. Они просто покидали их. Меня интересовал вопрос: сколько таких людей погибало в сумасшедших домах, или сколько из них использовали согласно их желаниям, а сколько убили сами люди?

Мальчик улавливал каждое произнесенное слово и конспектировал это. Когда смертные эльфам были больше не нужны, они выкидывали их в наш мир вместе со всеми их вещами. Мальчик не надеялся когда-нибудь обрести свободу, но он хотел предупредить оставшихся людей (Ребенок не знал, что через сотни лет он сможет вырваться из Эльфийской Страны). Он надеялся, что его конспекты попадут в наш мир и помогут спасти хоть одного представителя нашей расы. И может быть однажды помогут уничтожить этих ужасных, беспощадных похитителей.

Холодок пробежал по моему затылку. То, что его план сработал, означало, что мальчик уже давно умер. Его надежды оправдались. Его дневник вернулся в наш мир, и в итоге попал в руки к ши-видящим. Они поколениями передавали его друг другу и, наконец, он оказался в столе у Ровены. Почему он находился в её столе? Она что-то искала в нем или просто взяла как легкое чтиво на время обеда?

Я посмотрела на часы. Они показывали два тридцать. День был в самом разгаре. Я взяла свой сотовый телефон и снова набрала Кафедру Древних Языков в Тринити. Никто не ответил. И где носит того мальчика с мечтательным взглядом? Где носит Кристиана? Я выключила ноутбук, задумалась, как вдруг зазвонил мой мобильный. Это была Дани. Она с девушками уже ждала меня в пабе, так что мне нужно было поспешить к ним.

Я спустилась в паб, который находился в подвале. Там был приглушен свет. Я сразу нашла Дани и еще семь девушек в возрасте до тридцати лет, которые ждали меня. Две из них присутствовали в тот день, когда умерла Мойра. Первая была высокой сероглазой брюнеткой. Она внимательно осматривала паб и ничто не ускользало от её внимания. Второй была тощая темноглазая девушка с платиновыми волосами. Она очень сильно подвела свои глаза, подобрала лак в тон. Она ритмично раскачивалась на стуле, хотя её i-pod гарнитура к нему лежали рядом с ней на столе. Здесь был единственный выход. Войти в этот паб можно было тоже только через него. Что я и сделала. Здесь напрочь отсутствовали окна. Из-за этого у меня возникло чувство клаустрофобии и угрюмости. Я подсела к ним и ощутила, что им было также некомфортно как и мне в этой неуютной слабоосвещенной среде. На столе лежали пять сотовых телефонов, излучая слабый свет. Еще работали два ноутбука на аккумуляторах. Их экраны были белыми и ярко светили. У меня было сильное желание достать все свои фонарики, включить их и бросить на стол, вкладывая и свою частичку в эту иллюминацию.

Мы натянуто кивнули друг другу. Я сразу перешла к делу.

— У вас есть полный доступ к библиотеке, о которой Ровена рассказывала мне? — Спросила я группу женщин. Я просто хотела узнать, насколько выгодным для меня может быть этот союз.

Брюнетка ответила:

— Это зависит от того, какое положение вы занимаете в организации. Существует всего семь рангов. Мы находимся на третьем, так что у нас есть доступ в четыре из двадцати одной библиотеки.

Двадцать одна?

— И кому нужно так много книг? — раздраженно сказала я. Держу пари, что удобного каталога этих книг у них нет.

Она пожала плечами.

— Мы собирали их на протяжении тысячелетий.

— И кто находиться на седьмом ранге? Ровена?

— Седьмой — это непосредственно Убежище, Высший Совет… ну, ты знаешь… — её серые глаза тревожно осмотрели паб.

Я тоже осмотрелась вокруг. В пабе было пять посетителей. Двое играли в Дартс, остальные три пили пиво в глубокой задумчивости. Ни один из них не обращал на нас никакого внимания, а Эльфов здесь не было.

— Если вы не можете спокойно общаться здесь, то зачем тогда вы попросили меня выбрать именно общественное место?

— Мы не думали, что после всего случившегося ты захочешь встретиться с нами в уединенном месте. Кстати, меня зовут Кэт — сказала брюнетка — это Саша, Клер, Мари и Мо. — она последовательно указала на них Тощей девчонкой оказалась Жози. Миниатюрную брюнетку звали Шейна.

— Это вся наша группа, — сказал Кэт, — хотя, если этот союз окажется полезным, и ты докажешь свою привязанность и верность нам, то нас станет намного больше.

— О, я могу быть полезной, — прохладно сказала я. — Вот в чем вопрос — сможете ли вы быть полезными для меня? А что насчет преданности, то если вы заодно со старухой, то подумайте хорошенько еще раз.

Ее пристальный взгляд был столь же холодным, как и мой.

— Мойра была моей подругой. Но я была свидетельницей того происшествия. Я знаю, что ты не хотела убивать ее. Но это вовсе не означает, что мне нравиться сегодняшняя встреча, и ты в частности. В действительности это означает, что я приложу все свои силы, чтобы стены не рухнули. И если это означает, что я должна объединить свои силы с единственным человеком, который может почувствовать Синса… Книгу, то я сделаю это. Но вернемся к нашей теме: кому предана ты?

Тому же, кому должна быть предана любая ши-видящая. Человечеству. Тем, кого мы защищаем. — Я не произнесла этого вслух, но мои привязанности располались примерно в таком порядке: моя семья, моя месть и весь остальной мир.

Она кивнула.

— Очень хорошо. Лидер, озвучивая причины, никогда расскажет о своих истинных мотивах. Но даже не надейся и не обманывай себя, мы послушны Ровене. Большинство из нас она обучала с рождения. И она годами собирала и обучала даже тех из нас, кто не был с ней с самого рождения.

— Тогда, почему вы за ее спиной назначаете со мной встречу?

Все восемь, включая Дани, неловко переминались, отвели взгляд или же что-то теребили: салфетку, кофейную кружку, сотовый телефон.

Именно Дани нарушила это молчание.

— Именно мы охраняли книгу, Мак. Это было нашей обязанностью охранять её, но мы несправились с ней. Мы её потеряли.

— Что? — Воскликнула я. — Вы потеряли её?

Я обвиняла в творившемся вокруг беспорядке Эльфов, так как они превратили Деррока в человека, но, как оказалось, и ши-видящие тоже были причастны к этому хаосу?

— Как вы смогли её потерять? — С другой стороны я хотела узнать, так как имела представление об этой Книге, как они хранили её? Как ши-видящие могли находиться рядом с ней? Разве они не испытывали тех же ощущений рядом с ней, что и я?

— Мы не знаем, — сказала Кэт. — Это произошло более двадцати лет назад еще до того, как кто-либо из нас появился в Аббатстве. Те, кто пережил эти мрачные дни, не слишком то делятся подробностями. Однажды она была там, спрятанная под Аббатством, а потом исчезла.

Так вот в чем причина постоянных реконструкций и постройки защитных укреплений в Арлингтонском Аббатстве. Потому что под ним они хранили самую большую угрозу для всего Человечества! И на протяжении какого времени она была скрыта там, охраняемая и передаваемая из поколения в поколение словно бесценная реликвия? Еще с тех пор, как это место называли шиан? Или еще раньше?

— И вот что нам удалось узнать, — продолжала она. — Сначала только те, кто входил в Убежище знали о том, что Книга храниться там. В ночь её исчезновения, судя по их словам, произошли ужасные вещи. Некоторые ши-видящие погибли, некоторые пропали без вести. Слухи стали разноситься по всему Аббатству до тех пор, пока все не узнали, что когда-то было спрятано под ним. Именно тогда Ровена создала компанию «Быстрая почта» и открыла филиалы по всему миру, чтобы курьеры вслушивались на улицах города даже в самые незначительные слухи о Книге. С тех пор она пыталась найти её. Многие годы о книге никто ничего не слышал, но вдруг она объявилась прямо здесь, в Дублине. Мы опасаемся, что причиной послужил отказ наших предшественниц охранять эту Книгу, что и вызвало те проблемы, которые мы имеем сейчас. И только вернув её на место, мы сможем как-то загладить их вину. Если ты действительно можешь чувствовать её, то на самом деле наша лучшая надежда, как… — она затихла, как будто не хотела произносить это вслух. Она смотрела на свой кофе, но я видела, что она пыталась скрыть: чистое, неприкрытое очарование. Как и Дани, она была чем-то очарована. Она откашлялась

— как и сказал тот Эльф, с которым ты пришла той ночью. — Она облизала губы. — В'лейн.

— Ровена говорит, что ты опасна, — пламенно сказала Джози, растрепав свою короткую челку рукой с черными ногтями. — Мы говорили ей, что ты можешь чувствовать Книгу, но она не хочет, чтобы ты выследила её. Она говорит, что даже если ты её найдешь, то, ослепленная жаждой мести, ты не сможешь правильно распорядиться Книгой. Она говорит, что ты рассказала ей о том, что твоя сестра была убита в Дублине. Она проверила эту информацию и выяснила, что твоя сестра была предательницей. Она работала с ним, с тем, кто помог всем Невидимым проникнуть в наш мир.

— Алина не была предательницей! — закричала я. Все посетители обратили на меня свой взор. Даже бармен обратил на меня внимание, оторвав свой взгляд от маленького телевизора за баром. Я закрыла глаза и глубоко вздохнула. — Алина не знала его истиной сущности, — сказала я, тщательно контролируя интонации своего голоса. — Он ввел её в заблуждение. Он очень силен. — Как Ровена узнала о связи Алины С Гроссмейстером?

— Это ты так утверждаешь, — мягко возразила Кэт.

Это было оскорблением. Я резко встала со своего места, мои руки были на столе.

Она тоже поднялась.

— Полегче, Мак. Выслушай меня. Я не обвиняю тебя, или твою сестру. Если бы я действительности верила в то, что ты можешь предать нас, то меня бы здесь не было. Я не отводила взгляда от твоего лица, когда Мойра… — Она оборвала себя, и я увидел глубокое, невысказанное горе в ее глазах. Они были близки. Однако она была здесь, пытаясь объединиться со мной, так как полагала, что этот союз поможет общему делу. Она продолжила:

— Мы не должны сейчас говорить о мертвых, а строить планы, как выжить. Я знаю, что вещи не всегда являются тем, чем кажутся. Мы учим это с рождения. Но ты можешь увидеть связующие нити. Мы нуждаемся в тебе, но мы не знаем тебя. Ровена против тебя, и несмотря на то, что мы обычно поддерживаем её — попытки вернуть книгу пока терпели крах. Много раз она пыталась сделать это. Нам нужен результат, и время имеет очень большое значение. Ты просила Дани продемонстрировать нашу верность, и она сделала это. Теперь мы просим, чтобы ты доказала свою.

Я воздержалась от инстинктивного отказа.

— Что вы хотите? — Я поклялась никогда не помогать старухе, но ведь они — не Ровена.

Я ужасно хотела, чтобы меня снова пригласили в Аббатство. Они были единственными, которых я когда-либо знала, кто был подобен мне. Мне был закрыт доступ в единственный клуб, в который я когда-либо хотела вступить С именем В’лейна на моем языке, мне не нужно было их милосердие или их изолированная крепость. я не нуждалась в их милостивом отношении в их изолированной крепости. Если вдруг появится какая-то угроза для моей жизни, то он явится, чтобы спасти меня, стоит мне только открыть рот и выпустить его имя.

— Ты можешь почувствовать все эльфийские реликвии?

Я пожала плечами.

— Думаю да.

— Ты слышала о Шаре Д’жай?

Когда я кивнула, она наклонилась вперед и очень быстро проговорила:

— Ты знаешь, где он?

Я пожала плечами. Почти две недели назад я держала его в собственных руках. Но я понятия не имела, где сейчас он мог находиться. Мне было известно лишь то, что Шар был у Берронса.

— Возможно.

— Это очень важно, Мак. Он нужен нам.

— Зачем? Что он из себя представляет?

— Это Артефакт одного из Королевских Домов Видимых, который содержит в себе частичку магии Эльфов. Ровена верит, что сможет использовать его для укрепления стен. Мы должны заполучить его в кратчайшие сроки, до Самайна.

— Савен. Что за савен?

— Если ты сможешь заполучить Шар Д’жай и принести его нам, мы расскажем тебе все, что нам известно, Мак. Даже Ровене придётся тогда поверить в тебя.

Глава одиннадцатая

Глубоко задумавшись, я спешила обратно в книжный магазин. Но не с опущенной головой. Сегодня я избежала этой ошибки. Я сдержала себя и не нахмурившись пройти мимо двух Носорогов, которые ремонтировали уличные фонари. Для чего они здесь? Неужели они не должны поддерживать своих темных собратьев, Теней, и ломать уличные фонари вместо того, чтобы укреплять их.

Я не могла поверить, что ши-видящие были хранителями Книги и потеряли ее. Как она могла исчезнуть? Что случилось той ночью двадцать с лишним лет тому назад?

После встречи с ши-видящими я смогла ответить на некоторые свои вопросы. Но у меня появилось еще больше новых.

Что такое Совен? Как здесь замешан Шар Д’жай? Как Берронс достал его? Что он собирается с ним делать? Установит за него высокую цену, и продать кому-нибудь? Получится ли у меня украсть его? Действительно ли я хочу сжечь все мосты между нами? Есть ли вообще какие-то мосты между нами?

Если Шар — это мой входной билет в центр ши-видящих, то я заполучу его любым путем, законным или незаконным. А может, это Ровена приказала им втереться мне в доверие? Может она специально позволила Дани сфотографировать те страницы и отдать мне, имея какой-то умысел?

За то недолгое время, которое я провела в Дублине вокруг меня постоянно плетутся интриги. Мне, несомненно, хотелось бы запереть всех в одну комнату, чтобы Кристиан проверил их своим детектором лжи, а я в это время задавала бы им вопросы.

Что касается шотландца, то я пыталась позвонить ему снова. И снова он не ответил. Бррр. Задаваясь вопросом, что конкретно подразумевается под словом «после обеда» в мире мечтательного мальчика, я пошла в магазин, открыла свой ноутбук и подключилась к Интернету.

Поиск по слову «Совен» ничего не дал. Я перебрала десятки вариантов написания и уже собиралась сдаться, как вдруг результат поиска в Google обратил на себя мое внимание. Это касалось шуток и угощений и напомнило мне о деле О’Банниона, расколовшем мое сознание. Я поискала информацию о Хэллоуине и бинго. Там и упоминается совен. Вот так сюрприз! Почему я не сообразила попробовать написать С-а-м-а-й-н?

Самайн берет свое начало, как и многие другие современные праздники, во времена язычества. Так же как ши-видящие были склонны воздвигать церкви и аббатства на своих священных местах, Ватикан частенько “ христианизировал” древние языческие праздники, следуя известному правилу: если вы не можете побороть их, переименуйте их и сделайте вид как будто они ваши.

Я просматривала информацию о различных названиях, этимологии и картинки фонарей из тыквы и ведьм. Вот, что я узнала:

Самайн — извещает о приходе ноября, в гаэльском языке обозначает начало темной половины гаэльского года, и наоборот Бельтан — обозначает приход светлой половины года.

Превосходно. Значит последние несколько месяцев не были темными?

Формально Самайн относят к 1 ноября, в христианстве этот день известен как День Всех Святых. В действительности Самайн начинается ночью 31 октября — издревне это время для длинных ритуалов и суеверий.

Кельты считали, что Канун Всех Святых, это один из порогов года (в латинском языке означает «ворота»). В этот день духи из другого мира могут попасть в наш, и магия является наиболее действенной.

Кельты верили, что мертвецы и наводящие ужас, бессмертные Ши, живущие под землей, в эту ночь могли подняться и свободно ходить по Земле. Проводились праздники, на которых разжигались огромные костры на площадях, что бы отогнать всех этих злых духов.

Я читала пояснения после статьи, удивляясь тому, сколько стран и культур придерживаются подобных убеждений. Я никогда даже не задумывалась о происхождении Хэллоуина, а просто весело собирала сладости, а в последующие годы зажигала на маскарадных вечеринках или наслаждалась обилию чаевых, если в тот день я была на работе.

Стена между нашим миром и “другим” опасно истончается в последний день октября и наиболее уязвима ровно в полночь, когда один год сменяется другим. Это порог между светом и тьмой, и если кто-то, скажем в прошлом злой Эльф, намеревающийся отомстить, собирался осуществить свои намерения и обрушить стены, то это самое лучшее время для осуществления его планов. Как говорил мне Кристиан:

В определенные ночи в году мои дяди выполняют ритуалы, чтобы усилить мощь заклятия и укрепить стены между мирами. Несколько последних ритуалов вмешивалась другая, темная, более сильная магия, которая не давала провести обряд должным образом. Мои дяди считают, что стены обрушатся, если и следующий ритуал будет незавершен.

В определенные ночи. Обрушится, если и следующий ритуал будет незавершен.

Неужели Самайн и есть та ночь, когда должен совершиться следующий ритуал МакКелтаров? Неужели мы настолько близки к катастрофе — две короткие недели. Действительно ли это подразумевал в своей мерзкой угрозе О’Баннион?

Я еще раз набрала номер Кафедры Древних Языков. Ответа снова не было. Ожидание сводило меня с ума весь день, но сейчас я не просто хотела его предупредить, мне нужно получить ответы. Где он находится?

Я выключила ноутбук, закрыла магазин и направилась в Тринити.

К моему удивлению, я задремала, подпирая стены, около закрытых офисов Департамента. Думаю, это произошло потому, что я снова почувствовала себя той Мак, первой версии, увидела себя в ярко освещенной прихожей, в кампусе университета, в окружении счастливых звуков молодости, и ничто не предвещало такой развязки в реальном мире.

Я очнулась оттого, что кто-то дотронулся до моего лица, и ши-видящяя внутри меня пришла в ярость.

Следующее, что я помню — Кристиан лежит на полу, подо мной, а мое копье приставлено к его горлу. Мои мышцы напряжены. Я была готова к борьбе, в крови бушевал адреналин. Я проснулась в тот момент, когда он коснулся меня. Мой разум был ясным и четким.

Я сделала глубокий вздох и приказала себе расслабиться.

Кристиан отодвинул копье от своей шеи.

— Полегче Мак. Я просто хотел тебя разбудить. Ты такая милая и очаровательная, когда спишь.

Его улыбка быстро исчезла.

— Я больше не буду этого делать.

Мы неуклюже разошлись. Как я уже говорила раньше, Кристиан — человек, в этом невозможно ошибиться. Я долго сомневалась в нем, так же как недавно сомневалась в Берронсе. Либо мое копье не испугало его, либо ему удалось…так, будем выше этого.

Что касается моего оружия, то он с восхищением долго и пристально рассматривал него. Копье излучало мягкое свечение.

— Это Копье Судьбы, не так ли?

Он выглядел испуганным.

Я убрала его назад за пояс и ничего не ответила.

— Почему ты не сказала, что оно есть у тебя, Мак? Мы предлагали хорошую цену за него. Мы считали, что он существует только на черном рынке. Сейчас он нужен нам больше, чем когда-либо. Это одно из двух существующих оружий, способных убить …

— Я знаю. Эльфа. Поэтому оно у меня. Я не сказала тебе, потому что оно моё, и я не собираюсь его отдавать.

— Я и не прошу тебя. Я ничего не смогу с ним сделать. Я не могу их видеть.

— Правильно, поэтому в твоих руках оно бесполезно.

— Немного раздражена, не так ли?

Я покраснела. Да я была раздражена.

— Кое-кто пытался украсть его недавно, это привело к печальным последствиям, — объяснила я.

— Где ты был? Я звонила тебе весь день. И уже начала беспокоиться.

— Самолет задержали, — он открыл замок и распахнул дверь. — Я собирался позвонить, как только доберусь до места. Моих дядей осенила идея. Они хотят, чтобы я поговорил с тобой. Думаю, что это ужасная мысль, но они настаивают.

— Самайн — это ночь, когда они собираются завершить ритуал, так? — сказала я. — И если они не проведут его правильно, то стена между нашими мирами падет и для всех нас наступит ад кромешный, — я поежилась от этой мысли. Я говорила таким таинственным голосом, что это звучало как предзнаменование: Стена между нашими мирами падет и для всех нас наступит ад кромешный.

Кристиан закрыл дверь за мной.

— Умная девушка. Как ты поняла это? — он жестом указал на стул напротив него, но я была так взвинчена, что я отклонила его предложение. Вместо этого я металась как тигр в клетке.

— Ши-видящие упоминали о Самайне. Они хотят… — я внезапно остановилась и посмотрела на него, как бы ища в его пристальном взгляде … я не знаю … может быть огромное, написанное большими буквами сообщение «ТЫ МОЖЕШЬ ВЕРИТЬ МНЕ, Я НЕ ЗЛО». Я выдохнула. Иногда ты просто должна поверить. — Они хотят с помощью Шара Д’жай попытаться усилить стену. Как думаешь, сработает?

Он потер свой подбородок, издавая скрипучий звук. Видно, что он не брился несколько дней, и тень бороды выгодно подчеркивала его привлекательность.

— Я не знаю. Возможно. Я слышал об этом, но я не знаю, как это сделать. Кто эти ши-видящие? Ты сама что-нибудь выяснила?

— Ты шутишь?

Он знал так много о Берронсе и о Книге, что я предположила, что он знает также о Ровене или даже о В’лейне.

Он покачал головой.

— Ты сказал, что ты следовал за Алиной. Видел ли ты других женщин, которые смотрят на пустое место?

— У меня была причина следить за твоей сестрой. У нее была копия страницы Синсар Даб. А следить за другими у меня причин не было.

— У меня сложилось такое впечатление, что твои дяди все знают.

Кристиан улыбнулся.

— Это польстит им. Они тоже высокого мнения о себе. Но очень долгое время мы думали, что все ши-видящие мертвы. Несколько дней назад я понял, что мы ошибались. Скольких ты видела?

— Нескольких, — ответила я. Ему не обязательно знать. Плохо уже то, что Берронс и В’лейн знают об Аббатстве.

— Это ложь, но пусть будет так. Ты можешь не говорить мне сколько их. Просто скажи, достаточно ли их, чтобы вступить в борьбу, если они понадобятся?

Я не старалась приукрашать действительность.

— Только не с двумя оружиям. Так что за ужасная идея у твоих дядей?

— Совсем недавно у них была стычка с Берронсом, и с тех пор, эта мысль не дает им покоя. Но теперь они решили действовать. Дядя Сиан говорит, что силу ничем не заменишь, и мы должны сделать все, чтобы заполучить как можно больше силы в свои руки.

Я прищурилась.

— Что за стычка? Где?

— В замке в Уэльсе полтора месяца назад. Они гонялись за одной и той же реликвией, но не было случая, чтобы они пытались ограбить одно и то же место в одну и ту же ночь.

— Это были твои дяди? Эти воры, которые тоже пришли за амулетом в ночь, когда Меллис забрал его? И когда В’лейн схватил меня, чтобы перенести на побережье в Эльфийскую страну!

— Ты знаешь, где амулет? Кто такой Меллис? И они не воры. Некоторые вещи вообще не должны были попасть в наш мир.

— Меллис мертв и это уже не важно. Амулет у Гроссмейстера.

— Кто такой Гроссмейстер?

Я удивилась. Что он вообще знал? Хоть что-то полезное?

— Он один из тех, кто провел невидимых сквозь стену, и кто пытается ее обрушить!

Он побледнел.

— Так это он использует магию против нас?

— А ты догадливый! — ответила я.

— Не издевайся, девушка — прорычал он

— Как ты можешь знать так много вещей, но не знать самого важного? Ты один из тех, кто должен предотвратить падение стен!

— Правильно, стены, — он сказал. И мы делаем это. Все, что в наших силах. Жертвуя своей кровью. Невозможно делать большего, чем делаем мы, девушка, если ты, конечно, не хочешь, чтобы мы вернулись к древним традициям и пожертвовали одним из нас. Я вернулся домой, чтобы подумать над этой идеей, но пришел к неутешительному итогу — это не сработает. Что на счет ши-видящих? Они не задумываются о том, чтобы тоже что-нибудь предпринять?

Он бросил мне назад мое же обвинение.

— Задумываются. На самом деле предпринимают. Они должны были защищать книгу.

Отделив себя от них, я мысленно оправдала себя.

Он открыл свой рот, затем закрыл и взорвался

— Вы — те, кто изначально хранил Синсар Даб? Мы знали, что кто-то охраняет ее, но не знали кто именно. Ради Христа, девушка, что вы с ней сделали? Вы потеряли эту кровожадную книгу?”

Я пыталась донести до него, акцентируя внимание на местоимении, я произнесла:

— Они потеряли ее. Я не причастна к этому.

— Ты без сомнения похожа на ши-видящую.

— Не пытайся меня обвинить, Скотти, — бросила я. — Твои дяди должны были держать стену. Ши-видящие должны были охранять Книгу. Эльфы должны были стереть память Гросмейстера, прежде чем выпустили его в наш мир, а Я должна быть дома с моей сестрой, играть в волейбол где-нибудь на пляже. Это не моя вина. Все случившееся не моя вина. Но по идиотским причинам я, кажется, могу повлиять на все это. И я пытаюсь, чтобы вернуть все назад!

Мы мерялись силами, быстро и поверхностно дыша, впиваясь взглядом друг в друга. Два молодых человека, живущих в мире, который расходится по швам, и делающих все возможное, чтобы спасти его. Но они оба быстро осознают насколько неравные у них шансы. Суровое время заставляет говорить суровые слова.

— Так что за ужасная идея? — наконец произнесла я. Превозмогая себя, я пыталась вернуться к прежней теме.

Он выдохнул и медленно заговорил.

— Мои дяди хотят, чтобы Берронс помог им удержать стену во время Самайна. Они говорят, что он обучался у Друидов, и не боится темной стороны.

Я рассмеялась. Несомненно, он не боялся темной стороны. Иногда я была полностью уверена, что он сам является этой темной стороной.

— Ты прав, это ужасная идея. Он не только знает, что вы, парни, шпионили за ним, он — воплощение корысти. Он не даст даже крысиную петунию, если только это не принесет ему выгоды. Какая ему разница, даже если стена разрушится? Его все боятся. Ему нечего терять.

— Что ты сказала?

— Это неважно. Ему все равно.

— Ты сказала, он знает, что мы шпионили за ним? Но откуда?

Я дала себе мысленный шлепок по лбу. Я абсолютно забыла главную причину своего прихода сюда.

Я поспешно изложила ему, как Берронс использовал Глас, чтобы допросить меня о моих занятиях за последнее время, и визит к Кристиану тоже входит в их число. Я сказала ему, что не могла найти его весь день, чтобы предупредить, а когда наступило четыре часа, я пришла, что бы дождаться его. Когда я закончила, Кристиан осторожно меня рассматривал.

— Ты позволила ему делать это с тобой? Вот так пошла у него на поводу? Заставил отвечать на вопросы? — тигрово-золотыми глазами он осмотрел меня сверху до низу, красивое лицо ожесточилось. — Я считал, что ты принадлежишь … к другому типу девушек.

— Я не такая! — или, по крайней мере, была не такой, как только приехала в Дублин. Я не знала наверняка, к какому типу девушек принадлежу сейчас. Но мне был ненавистен его взгляд: отчужденность, осуждение, разочарование.

— Он никогда не делал этого раньше. У нас сложный … союз, — добавила я.

— Я бы не назвал это союзом, скорее тирания.

Я ни с кем не собиралась обсуждать сложности сосуществования с Берронсом, особенно житейские или касающиеся моих уроков.

— Он учит меня противостоять Гласу.

— Думаю, ты не очень справляешься. Глас — это навык, на обучение которому может уйти целая жизнь.

— Послушай, вы все равно собирались поговорить с ним. Я сожалею, О’кей?

Он смерил меня взглядом.

— В таком случае загладь свою вину. Поговори с ним об этом. Скажи ему, что мы хотим.

— Не думаю, что вы можете ему доверять.

— Я тоже, так думаю. Я говорил об этом своим дядям. Они отвергают мои доводы. Проблема в том, что мы не уверены, что сможем удержать стену даже с помощью Берронса, — он сделал паузу, потом добавил мрачным голосом. — Но мы также знаем, что не сможем это сделать без него. — Он открыл записную книжку, вырвал лист бумаги, написал что-то и протянул мне. — Здесь ты можешь найти меня.

— Куда ты собираешься?

— Ты думаешь, Берронс не придет после меня? Я удивлен, что он не пришел до сих пор. Мои дяди сказали мне, что если он когда-нибудь узнает обо мне, то следует убраться, побыстрее. Кроме того, я говорил тебе, что вернулся только ради этого разговора. Я могу понадобиться дома. Он направился к двери, открыл ее, затем остановился и посмотрел на меня, золотые глаза были обеспокоены. — Ты спишь с ним, Мак?

Я изумленно посмотрела на него.

— С Берронсом?

Он кивнул.

— Нет!

Кристиан вздохнул и сложил руки на груди.

— Что? — я огрызнулась. — Я никогда не спала с Берронсом. Небольшой тест для твоего детектора лжи. И с какой стати тебя это вообще волнует?

— Мои дяди хотят точно знать, где ты находишься, Мак. Женщина, которая занимается сексом с человеком, по меньшей мере, источник информации. В худшем случае — изменник. Вот почему меня это волнует.

Я подумала об Алине, и хотела запротестовать, что это не правда. Но кого она предала ради своего любовника, веря, что они с ним на одной стороне?

— У меня никогда не было секса с Берронсом, — еще раз сказала я. — Удовлетворен?

Он посмотрел так, как тигр смотрит на свою жертву.

— Ответь еще на один вопрос и я успокоюсь. Ты хочешь переспать с Берронсом?

Я жестко посмотрела на него и вылетела из комнаты. Это был настолько глупый вопрос, что я отказывалась отвечать на него.

Когда я была на полпути в холл Департамента, я вспомнила кое-что:

На протяжении многих лет папа давал мне очень много мудрых советов. Многие из них я не поняла и просто сложила на дальнюю полку памяти, потому что Джек Лейн не тратит слов попусту. В один прекрасный день я поняла, что некоторые из них очень верны: Ты не можешь изменить неприятную реальность, если не признаешь, Мак. Ты можешь контролировать лишь то, от чего ты не уклоняешься. Правда ранит. Но ложь может убить. Мы снова говорили о моем выпуске. Я говорила, что мне все равно закончу ли я учебу. Это была неправда. Правда в том, что я не считала себя очень умной и я занималась в два раза усерднее, чем кто-либо другой, чтобы закончить с хорошим результатом. Так я училась в старших классах, претворяясь, что меня это не заботит.

Я медленно развернулась.

Кристиан, сложив руки, стоял в дверном проеме. Он выглядел молодым и горячим, что любая девушка бы захотела его. Он выгнул темную бровь. Какой великолепный парень. Он был тем парнем, о сексе с которым я должна была бы думать.

— Нет, — сказала я четко, — я не хочу секса с Иерихоном Берронсом.

— Ложь — сказал Кристиан.

Я устремилась обратно в магазин. Фонари были включены. Я наблюдала за всеми и за всем. Мой мозг был настолько забит мыслями, что я не могла рассортировать их. Я шла и наблюдала, надеясь, что моя интуиция сама сложит все кусочки картины воедино, и оповестит меня, когда будет готов план действий.

Я проходила мимо паба «Оленья голова», когда произошло два события: первое, меня обдало черным льдом Охотника; и второе, инспектор Джейни резко, аж заскрипели шины, остановился около меня на синем Рено, также резко открыл дверь и крикнул «Садись!»

Я осмотрелась. Охотник заколебался, огромные черные крылья превращали в лед ночной воздух. Я почувствовала страх в ши-области. Но я многое повидала и многое изменилось с тех пор, как я последний раз столкнулась с одним из них. И я больше не та Мак, что была раньше. До того, как мой разум успел что-либо сказать мне, я сама послала ему сообщение: Ты попробуешь моего копья, если сделаешь хоть одно движение в мою сторону.

Он засмеялся. Шурша кожей крыльев, полуночные паруса, он поднялся в сумеречное небо и исчез.

Я села в машину.

— Пригнись! — Джейн крикнул мне.

От удивления, метнув брови наверх, я пригнулась.

Он подъехал к ярко освещенной парковке позади церкви — я могла видеть только ее шпиль, потому что сидела в согнутом положении. Джейн втискивал свою машину в ряды остальных, потом выключил фары и двигатель. Не вызывает сомнения, что парковка забита в эту ночь четверга.

— Это какой-то религиозный день?

— Оставайся здесь, — он рявкнул. — Я не хочу, что бы меня видели с тобой.

Я снова спряталась.

Он смотрел прямо перед собой.

— Церкви забиты в течение многих недель. Разгул преступности пугает людей. — Он помолчал немного. — На сколько это опасно? Надо ли увозить семью?

— Я бы увезла, если бы это была моя семья, — сказала я откровенно.

— Куда мне увести их?

Я не знала, что происходило в остальном мире, если учитывать возможности Невидимых, но здесь Синсар Даб, центр зла, которая извлекает из людей их самую темную сущность. И я ответила:

— Как можно дальше от Дублина.

Он продолжал смотреть прямо в темноту пока я не начала нетерпеливо суетиться. У меня появились судороги в ноге. Он хотел чего-то еще. Я попросила, чтобы он поторопился и перешел к этому вопросу до того, как мою ногу сведет.

Наконец, он сказал:

— Той ночью, когда … ты знаешь… я вернулся в участок и увидел людей, с которыми я работаю.

— Ты увидел, что кто-то из Гарды — из Невидимых, — сказала я.

Он кивнул.

— Сейчас я не могу их видеть, но я знаю, кто они. И я пытаюсь убедить себя, что вы мне дали галлюциноген, что это просто обман зрения. — Он потер лицо. — Потом я увидел, какие приходят отчеты и то, что они делают, или, вернее, не делают, для расследования кровавых преступлений, и я…

Когда он замолк, я ждала.

— Я думаю они убили О’Даффи, чтобы заткнуть его, и попытались сделать это так, как будто его убил человек. Убиты еще двое из Гарды. Они начали задавать много вопросов и…

Он снова затих.

Молчание затягивалось. Внезапно он посмотрел прямо на меня. Его лицо было красным, глаза яркими, взгляд твердым.

— Я снова хочу зайти к вам на чай, мисс Лейн.

Я уставилась на него. Это было последнее, что я ожидала услышать. Неужели эта доза вызвала у него привыкание?

— Зачем? — осторожно спросила я. Он жаждал их так же сильно, как и я? Мог ли он ощутить крошечные баночки извивающейся плоти в моей сумочке, которые я все еще не спрятала на верхнем этаже магазина? Я могла. Я чувствовала тягу к темной плоти весь вечер под своей рукой.

— Я поклялся защищать мир в этом городе. И я буду его защищать. Но я не могу этого сделать обычным путем. Ничего не стоит обвести меня вокруг пальца, — горько сказал он. — Ты была права, я не знал, что здесь творится, но теперь я знаю. Я больше не сплю ночами, я все время зол, и я ничего не могу поделать. Это больше, чем просто выполнение служебного долга, это смысл моей жизни. Таким же был и Патти, поэтому он умер. Его смерть должна наводить на какие-нибудь мысли.

— Это затея может стоить вам жизни, — мягко сказала я.

— Я рискну.

Он даже не знает, что мой «чай» даст ему сверхспособности. Он просто хотел иметь возможность увидеть их снова. И едва ли я могу обвинять его. Прежде всего, я сама создала эту проблему, накормив его плотью. Как бы я чувствовала себя, будь я на его месте? Я знаю ответ на это: вначале все отрицала бы, а потом — точно так же. Все-таки Джейни не прячет голову в песок, как я считала раньше.

— Если ты выдашь себя, они убьют тебя, — предупредила я.

— Они могут убить меня и по другой причине, а я даже не увижу, как они приближаются.

— Некоторые из них вселяют ужас, они могут поразить вас настолько, что вы выдадите себя.

Он натянуто улыбнулся.

— Леди вам бы стоило увидеть те преступления, которые мне приходилось видеть.

— Мне нужно подумать стоит ли давать вам плоть.

Поедание плоти Невидимых имеет много последствий. Я не хочу быть ответственной за то, кем может стать этот хороший полицейский.

— Вы открыли мне глаза, мисс Лейн. Вы мне должны. Вы получите еще одно сообщение о преступлении, но больше никакой информации без чая.

Он высадил меня в нескольких кварталах от книжного магазина.

Когда я вошла в магазин, внутри горело дежурное освещение, означавшее, что магазин «Книги и Сувениры Берронса» закрыт для клиентов. Этого света хватало на чуть большее, чем просто удержать Теней подальше от здания.

Я проследовала к кассе, выбросила фонари и сняла куртку. На ней лежали какие-то бумаги, которых раньше не было. Я быстро перелистала бумаги. Это были квитанции на резервный генератор, современную систему охраны и предложения установки. Счет был астрономическим. Оборудование должно заработать в первую неделю ноября.

Я не услышала его приближения позади себя. Я почувствовала его. Электрический. Дикий. Одной ногой я уже утопала в болоте. И знала, что никогда не выберусь из него. И я хотела секса с ним, кем бы он ни был. Куда я помещу такое в своей голове? Я свернула эту мысль в твердый сверток, положила в коробку с висячим замком и проверила цепи. Мне могло понадобиться еще несколько таких же цепей.

Я обернулась, и между нами состоялся один тех, свойственных только нашим отношениям, бессловесных разговоров.

Я сказала: Хорошее извинение, но этого недостаточно.

Он ответил: Это не извинение. Мне не за что просить у вас прощения.

Наш бессловесный разговор на этом закончился. В них мы становимся хуже. Недоверие затуманило мои глаза, и я не могу видеть то, что скрывается за этой пеленой.

— У вас есть новости для меня сегодня мисс Лейн? — спросил Берронс.

Я опустила руки в карманы.

— Я больше не сталкивалась с Книгой.

— Не было звонков от Джейни?

Я отрицательно покачала головой. Он мог использовать на мне Глас, а я все еще могла сказать нет. Он некорректно задал вопрос. Я получила от этого извращенное удовольствие.

— Никаких контактов с В’лейном?

— Ты решил устроить мне допрос? Почему бы тебе не попытаться оценить мои поступки? — сказала я. — Если бы ты сделал это, я бы могла понять мудрость твоих советов.

— Ад замерз? — сухо спросил он.

— Забавно. Сегодня я не собираюсь задавать тебе вопросы, Берронс. Я собираюсь попросить тебя, чтобы ты сделал три вещи.

В этот момент мне показалось, что у меня в голове зародился какой-то план. Надеюсь, что мои инстинкты подсказывали мне правильно.

В его глазах возрастал интерес к происходящему, как черная раскручивающаяся змея.

— Продолжайте.

Я потянулась за курткой, вынула из-за пояса свое копье и направила в его сторону.

— Вот. Возьми это.

Это был момент истины. Так просто и понятно.

Его темные глаза сузились, змея в них зашевелилась.

— С кем вы разговаривали, мисс Лейн? — сказал он мягко.

— Ни с кем.

— Скажите мне, куда вы клоните, или я не буду участвовать в вашей маленькой игре.

Его тон не предполагал возражений. Я пожала плечами. Нам давно пора выяснить этот вопрос.

— Я слышала, что Невидимые не могут прикасаться к реликвиям Видимых.

— Так, теперь я не ем их, — сказал он мне, напоминая, что я сама прежде упрекнула его. — я — один из них? У вас богатая фантазия, мисс Лейн.

— Просто возьми его, — сказала я раздраженно. Неопределенность убивала меня. Я знаю, что он не притронется. Не сможет притронуться. Берронс — Захватчик. Это было его сутью.

Длинные, сильные, изящные пальцы замкнулись вокруг стали. Он взял копье.

Я была удивлена. Его лицо должно было быть перекошено от боли. Я пристально посмотрела в его лицо.

Он даже не моргнул, ни один его мускул не дрогнул. Ничего. Если уж на то пошло, он выглядел скучающим.

Он вернул его назад.

— Удовлетворены?

Я отказалась взять его. Может, если он продолжит держать его, что-нибудь изменится.

Он ждал.

Я ждала.

В конце концов, я начала чувствовать себя глупо и взяла копье назад. Он засунул руки в карманы и холодно посмотрел на меня. Берронс не был Невидимым. До этого момента я не осознавала, как постоянно подыскивала аргументы против него, что-то ставила ему в вину. Это все объяснило бы: его долголетие, силу, его знания об Эльфах, почему Тени обходят его стороной, почему В’лейн опасался его, почему Гроссмейстер сторонился его — это все имело смысл, если бы Берронс был Невидимым. Но он им не был. Я только что доказала это. И сейчас мне нужно начинать все сначала и снова попытаться вычислить кто он.

— Попытайтесь не выглядеть такой разочарованной. Можно подумать, что вы бы хотели, чтобы я был Невидимым, мисс Лейн. Какая у вас вторая просьба?

Я хотела, что бы он был хоть кем-то. Мне хотелось, чтобы я могла идентифицировать его, отнести к кому-либо, перестать разрываться на две половины, когда одна из них верит, что он ее ангел Мести, а другая, что он дьявол воплоти.

Я не могла жить так, не зная кому верить. Слегка неуравновешенно я выдавила:

— Мне нужен Шар Д’жай.

— Зачем?

— Что бы я могла отдать ее другим ши-видящим.

— Вы доверяете им?

— В этом — да, — уточнила я. — Я верю, что они могут использовать его во благо.

— Я отношусь с презрением к таким фразам, мисс Лейн. Самые зверские поступки совершены под прикрытием, что это благо. Что может быть большим благом, чем один из видов тирании? Веками оно меняло свое обличие, утоляя голод действующего правителя к политическому или духовного влиянию.

У него своя точка зрения на этот счет. Но в данном случае, большим благом для меня является целый мир такой, каким я его знаю, и мне хотелось видеть его таким же и дальше. Я разъяснила:

— Они думают, что могут использовать его для укрепления стены в Хэллоуин.

— Очень хорошо. Я принесу его завтра вечером.

Я чуть не упала.

— В самом деле?

За сегодняшний вечер он преподнес мне два сюрприза: не был Невидимым и он только что согласился отдать бесценную реликвию, ничего не попросив взамен. Почему он стал таким милым? Или он просит прощения за прошлую ночь?

— Что за третья просьба, мисс Лейн?

Эту просьбу, похоже, будет немного сложнее выполнить.

— Что ты знаешь о стене между мирами?

— Знаю, что сейчас она невероятно тонкая. Я знаю некоторые из мелких и менее влиятельных Эльфов пробрались сквозь ее щели без помощи Гроссмейстера. Самых сильных из них тюрьма по-прежнему держит в своих стенах.

Его комментарий поставил меня в тупик.

— То, что ты сейчас сказал — просто абсурд. Почему только самые слабые могут пройти через стены? Я думала, что должно быть наоборот.

— Магия, которая создала стены, труднопреодолима, — сказал он, — её не смог воссоздать с тех пор ни один Эльф. Королева заплатила очень большую цену, чтобы соткать живые нити Песни Сотворения и сделать из них стены тюрьмы. Эти стены отражают магию Невидимых на них самих. Чем сильнее Невидимый, тем прочнее стена. Своими попытками освободиться они на самом деле облегчают задачу своему тюремщику.

Отличная хитрость.

— Так ты знаешь, почему стены такие тонкие?

— Вы решили устроить мне допрос сегодня?

Я одарила его взглядом.

Он слабо улыбнулся. — Почему стены такие тонкие? — повторил он мой вопрос.

— Потому что, когда был заключен Договор, людей назначили поддерживать стены с помощью ритуалов. Но те, кто является ответственным за проведение ритуалов — наиболее важный из которых происходит в Хэллоуин — уже несколько лет подвергаются атакам темной магии всякий раз, как они совершают его. Они исчерпали пределы своих знаний и мощи. Если в этом году это случится снова — а есть все причины ожидать этого — стена разрушится полностью. И даже тюремная стена.

— Какое отношение это имеет ко мне, мисс Лейн?

— Если стена разрушится, все невидимые выйдут, Берронс.

— Ну?

— Ты сказал мне однажды, что не хочешь, чтобы это произошло.

— Но это не означает, что это — моя проблема, — он снова выглядел скучающим.

— Это — третье, чего я хочу от тебя. Я хочу, чтобы это стало твоей заботой.

— Что конкретно ты имеешь в виду?

— Они думают, ты можешь помочь им. Можешь?

Он подумал и ответил. — Возможно.

Я хотела получить его окончательный ответ. — Ты сделаешь это?

— Мотивируйте меня.

— Как насчет того обстоятельства, что это обезопасит меня. Чем лучше защищен ОС Детектор — тем он счастливее. А чем более он счастлив — тем более эффективен.

— Ты в течение нескольких недель ничего полезного для меня не выявляла.

— Ты и не просил меня, — сказала я в свою защиту.

— Есть ОС, информацию о котором ты утаила от меня, хотя знаешь, что она меня интересует?

— У тебя есть сейчас эта информация. В чем проблема?

Неужели я сейчас говорила также, как сказал бы В’лейн?

— Проблема в том, что у меня до сих пор нет этого ОС, мисс Лейн.

— Я работаю над этим. Но работала бы быстрее, если бы была защищена. Если стена упадет, каждый Невидимый будет охотиться за ним, вставая на моем пути. Ты сказал однажды, что не хочешь, чтобы они дальше были в твоем городе. Ты лгал?

— Вопрос понятен. Так что вы хотите от меня?

— Я хочу, чтобы ты был с ними в Хэллоуин и помог выполнить ритуал. И я хочу, чтобы ты пообещал не вредить им. — Деликатная форма, в которую я облекла наш разговор в самом начале, помогла мне создать впечатление, что я прошу о помощи для ши-видящих.

Он долго взвешивал мои доводы.

— Сначала вы поможете мне, а потом я помогу вам. Я хочу, что бы вы доставили меня в поле зрение Синсар Даб, и я помогу вашим маленьким друзьям.

— Помоги моим маленьким друзьям, — возразила я. И я доставлю тебя в поле зрение Синсар Даб.

— Вы даете мне слово?

— А ты доверяешь моему слову?

— Вы идеалистическая дура. Верю, конечно.

— Да я даю слово.

Я решу проблемы, связанные с этим обещанием, в будущем, а сейчас мне нужно сделать все, чтобы удержать стены и чтобы у человеческой расы было будущее.

— Тогда договорились. Но ваши действия не зависят от результата моих. Я сделаю все, что в моих силах, что бы помочь им с ритуалом, но я не могу гарантировать вам успех. Я не знаю ничего об их способностях и это магия, о которой я не имею представления.

Я кивнула.

— Я принимаю твои условия. Ты поможешь им, не причинив вреда?»

— Вы доверяете моему слову? — ухмыльнулся Берронс.

— Конечно, нет. Ты — циничный ублюдок. Но они доверяют.

Слабая улыбка снова искривила его губы.

— Я помогу им и не причиню вреда. Заметьте, мисс Лейн: вы сами себя дискредитируете как посредника, когда вы показываете свои эмоции своему оппоненту. Никогда не выдавайте своих эмоций врагу.

— А ты таковым являешься?

— Вы сами так ко мне относитесь. Будьте последовательны в своих действиях и не упускайте даже малейших деталей. — Он развернулся и подошел к огню. — Кому я должен помочь в защите стен от падения? Самой старой ведьме?

— Это не для ши-видящих.

Он остановился, затем медленно пошел дальше.

— Для кого?

— МакКелтеры.

Он долго молчал. Потом начал тихо посмеиваться.

— Хорошо сыграно, мисс Лейн.

— У меня хороший учитель.

— Самый лучший. Прыгайте на одной ноге, мисс Лейн.

Он начал урок Гласа.

Я предчувствовала, что сегодняшним вечером урок может быть просто зверским.

Глава двенадцатая

— «Даже Ровене придётся теперь поверить в тебя», Кэт, ведь ты мне сама это говорила? Я сделала то, о чём вы просили. Я достала Шар. И теперь ты говоришь мне, что старуха всё ещё не захочет пускать меня в свои библиотеки? — Я была в такой ярости, что едва не бросила трубку.

— Она сказала, что ты сможешь войти однажды, когда Шар послужит своей цели, и стены будут стоять крепко. — Кэт извинялась в течение нескольких минут, но это никоим образом не успокоило меня.

— Она врет, и ты знаешь это! Что, если стены всё-таки рухнут? Я не в силах что-либо сделать, если её план не сработает! Я выполнила свою часть соглашения.

На другом конце телефонной линии Кэт вздохнула.

— Во-первых, она сказала, что у меня нет права говорить от её имени. И мне жаль, что я сделала это, Мак. Я вовсе не хотела ввести тебя в заблуждение. Пожалуйста, поверь мне.

— Что ещё она говорила? — коротко поинтересовалась я.

Она колебалась.

— Нам надо пресечь все контакты с тобой после Самайна, а если мы не сделаем этого, то Аббатство больше не будет нашим пристанищем. Мы можем жить в Дублине с тобой. Она подразумевает именно это.

Я на мгновение представила эту картину: книжный магазин "Книги и сувениры Берронса", переполненный молодыми ши-видящими, и лицо Берронса, когда он увидит все это. Мимолётная улыбка коснулась моих губ прежде, чем злоба стёрла её.

— И что же сказала ты?

— Я сказала, что мы не думали, что нам придется выбирать, отворачиваться от сестры ши-видящей, когда наступило такое опасное время. И я не понимаю, почему она презирает тебя так сильно. Ещё она говорила, что способна видеть нравственное гниение так же ясно, как видит эльфов, и ты…

— Что я?

Кэт прочистила горло.

— Сгнила изнутри.

Невероятно! Моя оценка нравственного гниения была практически так же высока, как степень гниения моих зубов — у меня они были абсолютно здоровые, без единой трещинки. Ровена ненавидела меня. Она не невзлюбила меня с самого начала, и мой визит с В'лейном только ухудшил положение дел.

Я пристально посмотрела на Шар, покоящийся на подставке в шкатулке, покрытый воздушно-пузырьковой пленкой. Я была рада, что отказалась передать его, пока не получу гарантированное приглашение вернуться в аббатство от самой Госпожи.

— Что ж, значит она не получит Шар, — сказала я решительно.

— Она предвидела, что ты ответишь именно так, и что это подтвердит её точку зрения. Она сказала, что ты поставишь свою гордость выше спасения мира от эльфов, — сообщила Кэт.

Прозорливая, любящая манипулировать людьми старая летучая мышь! У неё были десятилетия, чтобы довести до совершенства своё умение управлять. Если не считать последние несколько месяцев, в моей жизни была только одна интрига. Меня раздражало поведение двух официанток, которые постоянно притворялись, что у них были ужасные ночи, и лишь поэтому они не собирались делиться со мной чаевыми. Как будто тот факт, что я быстро делаю исключительно вкусные напитки, не играл никакой роли в их финансовом успехе.

— Я сказала ей, что она неправа. Что ты заботишься о нас и о мире. Она несправедлива, Мак. Мы знаем это. Но мы… что ж, мы всё ещё нуждаемся в Шаре. Мы, возможно, не сможем провести тебя в аббатство, но мы… эх… — её голос снизился почти до шёпота, — Мы сделаем всё, что в наших силах. Дани сказала, что у неё есть возможность получить больше страниц из книги. И мы, вероятно, сумеем умыкнуть что-то еще, если ты сообщишь нам, что ты хочешь.

Мои пальцы сгибались и разгибались. Я чувствовала тяжесть копья в ножнах.

— Мне нужно знать всё о "Синсар Даб". Во-первых, как эта книга попала к вам, как и где вы её хранили и содержали. Я хочу знать каждый слух, все легенды и мифы, в которых она упоминается.

— Те книги находятся в закрытых библиотеках. Только у Убежища есть доступ к ним!

— Тогда вам придётся выяснить, как взломать их.

— Почему бы тебе не попросить, ээ… ты знаешь… его… переместить тебя? — спросила Кэт.

— Я не хочу, чтобы в этом деле участвовал В’лейн. Я уже обдумывала это, но как только я представила его в комнате со множеством книг о его расе, я непроизвольно съёживалась. Его самоуверенность могла заставить его уничтожить их. "Люди не имеют права знать наши пути", презрительно скажет он.

— Ты не веришь ему?

Его имя было горьковато-сладким на вкус, вяжущим язык.

— Он из рода эльфов, Кэт! Он печётся только о своих интересах. Мы можем преследовать одну и ту же цель — укрепить стены, но для него люди жалки. Кроме того, всё аббатство узнает, что мы были там, и мне предстоит искать иголку в стоге сена при нехватке времени и семистах наступающих ши-видящих. — С какой стороны ни посмотри, это была плохая идея.

— Ты знаешь тех, кто принадлежит Убежищу, и нельзя ли убедить кого-то из них помочь?

— Я сомневаюсь в этом. Ровена выбирает лишь тех, кто предан ей. Так было не всегда. Я слышала, что раньше мы голосованием выбирали членов совета, но после утери Книги наступили иные времена.

И если уж говорить о тирании. Я действительно хотела знать, что случилось двадцать лет назад, как пропала Книга и кого в этом обвинили.

— Мне также необходимо узнать о пророчестве Убежища и о пятёрке.

— Я никогда не слышала ни о том, ни о другом, — сказала Кэт.

— Посмотрим, сможете ли вы накопать информацию. И что-нибудь о четырёх камнях-переводчиках тоже. — У меня было множество вопросов, на которые я хотела получить ответы. Не говоря о всех тех вопросах о моем генеалогическом древе. Но пока они подождут

— Сделаю. Так что скажешь о Шаре, Мак?

Я задумчиво смотрела на него. Если бы я не отдала его Ровене до Хэллоуина, возможно, она сдалась бы и поделилась информацией? Я сомневалась. Даже если она сделала бы это, то что все это мне даст? Какая польза от информации, полученной в последний момент? Как говорила старуха, время было важнее всего. Мне нужна была информация сейчас.

Если стены рухнут, будет ли Гроссмейстер отправлять каждого выжившего Невидимого охотиться за Книгой? Будут ли улицы Дублина настолько переполнены тёмными эльфами, что никто из ши-видящих, даже я не осмелится появиться на них?

Мы не могли позволить им зайти так далеко. Стены должны стоять.

Возможно, заблаговременное получение Шара поможет Ровене усовершенствовать ритуал, который она собиралась выполнить. Берронс и МакКелтары, несомненно, могли улучшить ритуал ещё раз и "приобрести" меня до следующего Хэллоуина — на целый год! — чтобы всё разгадать. Я проглотила свою гордость. Опять. Я действительно начинала возмущаться великим благом.

Кроме того, было аббатство, полное ши-видящих, которые испытывали такую же тревогу. Я хотела, чтобы они все знали, что я целиком и полностью поддерживаю их, но не их лидера.

— Кэт, я завтра, как будет время, принесу Шар Д’жай в компанию «Быстрая Почта», — в итоге сказала я. — Но за вами, леди, должок. Причем большой должок и не один. И передайте Ровене, что это чертовски хорошо, что один из нас является достаточно взрослым для того, чтобы делать правильные вещи.

-

В субботу, в семь часов вечера, я сидела в холле в книжном магазине. Одну ногу я закинула на другую и беспокойно качала ей в воздухе, ожидая Берронса.

— Ваша проблема, мисс Лейн, — сказал он прошлой ночью, после того, как передал мне Шар, — в том, что вы всё ещё пассивны. сидите без дела, ждёте телефонных звонков. Хотя идея с инспектором Джейни была не такой уж плохой.

— Это была прекрасная идея, и ты это знаешь.

— Время не на нашей стороне. вы должны быть агрессивны. Вы обещали мне показать книгу. Я жду

Что ты предлагаешь?

— Завтра мы отправимся на охоту. Завтра я не дам вам заснуть всю ночь, так что лучше лягте спать пораньше.

Я не обращала внимание на волнение из-за сексуального подтекста его слов. Несомненно, Берронс мог не дать женщине уснуть в течение всей ночи. Почему ночи? Почему бы не охотиться за книгой днём? Куда он уходит? Что он делает?

Я отслеживаю преступления в прессе. Их время — ночь. Джейни когда-нибудь звонил вам в течение дня?

Действительно — никогда.

Семь часов, мисс Лейн. Сначала у вас будет час обучения Гласу.

Я встала, потянулась, поймала своё отражение в окне и залюбовалась им. Мои новые джинсы были из Франции и сидели на мне восхитительно, мой свитер был мягким и розовым, ботинки от "Дольче и Габбана", куртка от Эндрю Марка, сделанная из самой мягкой чёрной кожи, которую я когда-либо видела. Волосы я закрепила шелковым шарфом, переливающимся розовым, жёлтым и пурпурными оттенками и потратила немало времени на макияж. Я выглядела и чувствовала себя прекрасно.

Берронс всё ещё извинялся, или, возможно, просто добивался моего расположения. Этим утром, когда я проснулась, за дверью моей спальни я нашла четыре пакета из магазина и две висящие сумки, набитые одеждой. Тот факт, что Берронс совершил покупки для меня, просто выбил почву из-под моих ног. Особенно учитывая то, что было в некоторых сумках. У мужчины был удивительный вкус и глазомер. Всё подходило. Это тоже повергло меня в шок.

Дверной звонок зазвенел, и Берронс вошёл. Он выглядел как ночь в костюме от Армани, в туфлях с серебряными мысками, в чёрной рубашке и тёмные глаза.

— Не придётся беспокоиться о зеркале сегодня вечером? — весело спросила я, — Или ты забыл, что я знаю, как ты пользуешься им?

— Преклоните колени передо мной, Мисс Лейн.

Его слова окружили меня, проникли внутрь, и против моей воли поставили меня на колени, как человека перед эльфом.

— Разве это не обжигает? — Он подарил мне одну из своих устрашающих улыбок. — Преклонение передо мной должно задевать каждую частичку вашего дерзкого маленького существа.

Я проявила свою дерзость. Челюсти сжались, я попыталась подняться. Я попыталась почесать свой нос. Я не могла сделать даже этого. Я была скована на месте, словно человек в смирительной рубашке.

— Почему вы не даёте мне пошевелиться? — По крайней мере, мои голосовые связки работали.

— Это не так. Мой приказ всего лишь удерживает вас на коленях. Во всём остальном вы можете двигаться. Вы просто перенапряглись, борясь с такой силой, что теперь не можете ничего сделать. Когда кто-то использует на вас Глас, он добивается только выполнения приказа. Запомните это. Закройте ваши глаза, Мисс Лейн.

Это не был приказ, но я всё равно послушалась. Я ухитрилась согнуть пальцы, а затем и руки. Я поинтересовалась тем, что было внутри моей головы. Ши-видящая область горела жарко, но всё остальное было тёмным. Этой области нечем было оказывать сопротивление Гласу.

— Кто ты? — требовательно вопросил он.

Какой странный вопрос. Разве он не знал всего обо мне? Хотелось бы мне иметь возможность использовать Глас на нём.

— Я Мак. МакКайла Лейн. Вероятно, О'Коннор в крови, но Лейн в моём сердце.

— Отбросьте имя. Кто вы?

Я пожала плечами. Ха! — теперь только мои колени были скованы. Всё остальное двигалось свободно. Я помахала руками, чтобы убедиться в том, что он это знал.

— Девушка двадцать двух лет. Ши-видящая. Дочь…

— Ярлыки, — нетерпеливо перебил он. — Мисс Лейн, кто вы, чёрт побери?

Я открыла глаза.

— Я не понимаю.

— Закройте свои глаза. — Голос рикошетом отражался от стен. Мои глаза закрылись, как будто принадлежали ему.

— Вы существуете только внутри себя, — сказал он. — Никто не видит вас. Вы никого не видите. Вы вне цензуры, вне осуждения. Нет никакого закона. Ни справедливого, ни ошибочного. Как вы почувствовали себя, когда увидели тело своей сестры?

Гнев заполнил меня. Гнев за то, что было сделано с ней. Ненависть к нему за упоминание об этом. Мысль о том, что никто не мог видеть или судить меня была освобождающей. Я наполнялась горем и злостью.

— Теперь скажите мне, кто вы.

— Месть, — сказала я холодно.

— Уже лучше, мисс Лейн. Но попытайтесь ещё раз. И склоняйте голову, когда говорите со мной.

К тому времени, когда ночной урок закончился, у меня текла кровь из нескольких ран. Я сама их нанесла себе.

Я поняла, зачем он сделал это. Это был жестокий, может неприятный, но жёсткий жизненно необходимый урок. Я должна была выучить его. И я это сделаю, чего бы оно ни стоило.

Когда он заставил меня взять нож и порезать саму себя, я увидела мерцающий свет во тьме своего черепа. Я порезала себя, но что-то внутри меня было взбаламучено. Это было где-то здесь, как если бы я могла докопать до нужной глубины, чтобы добраться до него. Меня интересовало, кем же я стану к тому времени, когда дойду до этого. Было ли оно тем, из-за чего Берронс был таким, каким он был? Кто поставил Иерихона Берронса на колени? Такое трудно вообразить.

— Ты ранил себя, когда учился? — спросила я.

— Много раз.

— Сколько времени это у тебя заняло?

Он слабо улыбнулся:

— Годы.

— Это неприемлемо! Мне нужно прямо сейчас. По крайней мере, суметь сопротивляться, или я никогда не буду иметь возможности подойти близко к Гроссмейстеру.

Я думала, что он будет спорить со мной о приближении к Гроссмейстеру, но он лишь сказал:

— Вот почему я пропустил годы тренировок, заводя вас далеко в сложные области. Сегодняшний вечер — лишь начало… боли. И если вы не согласны с тем, где это происходит, скажите об этом здесь и сейчас. Я не буду больше спрашивать. Я протолкну вас настолько далеко, насколько, я думаю, вы сможете пройти.

Я глубоко вдохнула и медленно выдохнула.

— Я согласна с этим.

— Идите и забинтуйте свои раны, мисс Лейн. Воспользуйтесь этим. — Он извлёк маленькую бутылочку мази из кармана.

— Что это?

— Это ускорит заживление.

Когда я вернулась, он придержал дверь открытой и проводил меня в ночь.

Я инстинктивно взглянула направо. Моя огромная тень казалась тёмным облаком на крыше соседнего дома. Она угрожающе разрасталась и начала скользить вниз по кирпичному фасаду.

Берронс вышел вслед за мной.

Тень отступила.

— Кто ты такой? — спросила я раздражённо.

— В Серенгети, мисс Лейн, я буду гепардом. Я сильнее, умнее, быстрее и голоднее, чем что бы то ни было здесь. И я не извиняюсь перед газелью, когда валю её на землю.

Вздохнув, я пошла к мотоциклу, но он повернул налево.

— Мы идём пешком? — я была удивлена.

— Да, погуляем несколько часов. Я хочу взглянуть на город, а потом мы придём обратно и сядем в машину.

Невидимые были везде на туманных, мокрых улицах. Возрастающий уровень преступности не удерживал никого дома. Непосредственное соседство двух миров — легкомысленных людей, некоторые из которых были полупьяными, другие же только начинали свою ночную жизнь; смеясь и разговаривая, они смешивались с хищными, жестокими Невидимыми, скрывающимися за чарами (Раньше мне приходилось приложить усилия, чтобы разглядеть их, теперь я же я видела их насквозь) — окрашивало ночь пугающим блеском карнавала.

Здесь были Носороги и мерзко выглядящие уличные торговцы с огромными глазами и без ртов; здесь были крылатые и скачущие твари. Некоторые из них находились под сильными чарами: они шли по тротуару рядом с людьми. Другие садились на здания, как хищные птицы, ищущие жертву. Я была практически уверена, что один из них узнает нас, даст сигнал и нападёт.

— Они интересуются только собой, — заметил Берронс, когда я высказала свои опасения. — Они повинуются господину в только тогда, когда он видит их. Но настоящий господин Невидимых — их голод, а город — это пиршество. Они были заперты сотни тысяч лет. Фактически, главное, что осталось в немногих выживших — голод. Он заставляет чувствовать себя пустым, совсем пустым… Это ослепляет их и мешает видеть что-либо другое.

Я посмотрела на него внимательно. В конце его речь прозвучала как-то странно, как будто бы он… сочувствовал им.

— Когда вы в последний раз убили одного из них, мисс Лейн? — спросил он внезапно.

— Вчера.

— Случилась ли какая-то неприятность, о которой вы мне не говорили?

— Нет. Я просто изрезала их на кусочки.

— Что? — Берронс остановился и окинул меня презрительным взглядом.

Я пожала плечами.

— Женщина умерла на днях. Этого не случилось бы, если бы я помешала. Больше я не допущу такой ошибки. — Я была твердо уверена в своей правоте.

— Женщина в моём магазине? — Когда я кивнула, он сказал:

— И где же вы храните эти… кусочки, мисс Лейн?

— В своей сумочке.

— Вы думаете, что это благоразумно?

— Я только что сказала, что я именно так и думаю, — ответила я прохладно.

— Вы осознаёте, что если съедите это снова, вы не сможете почувствовать вещь, которая нам так необходима?

— Я всё контролирую, Берронс. — Со времени ленча я даже не взглянула на банки.

— Никто не может контролировать свои привычки. Если вы съедите это снова, я лично дам вам пинка под зад. Поняли?

— Если я съем это снова, вы можете попытаться пнуть меня под зад. — Способность быть достойным противником для Берронса была одним из многих преимуществ поедания Невидимых. Я часто нуждалась в этом исключительно по упомянутой причине.

— Я подожду, пока это пройдёт, — зарычал он.

— И чего в этом будет забавного? — Я никогда не забуду ночь нашей битвы, неожиданной страсти. Мы смотрели друг на друга. На мгновение облака недоверия поднялись, и я прочитала в глазах его мысли.

— Ты была тем, на что смотрят, — промолчал он.

— Ты был тем, что чувствуют, — не ответила я.

Его пристальный взгляд словно закрылся от меня.

Я отвернулась.

Мы быстро шли по тротуару. Внезапно он схватил меня за руку и потащил в узкий переулок. Двое тёмных эльфов делали что-то возле урны. Я действительно не хотела знать, что именно.

— Давайте посмотрим, насколько хороши ваши боевые навыки, мисс Лейн, когда вы не накачаны стероидами Невидимых.

Но прежде, чем я могла позволить себе получить удовольствие от уничтожения нескольких ублюдков, мой телефон зазвонил. Это был инспектор Джейни.

Глава тринадцатая

Следующие несколько дней превратились в череду странных событий, от которых в голове у меня ясности не прибавлялось.

Каждую ночь Берронс обучал меня противостоять Гласу. И не способная уловить суть урока, я каждую ночь уходила со свежими ранами.

После этого мы искали Синсар Даб.

Или, скорее, Он искал, а я продолжала прилагать все усилия, чтобы избежать этого. Как уже было однажды ночью, когда Джейни позвонил, чтобы сообщить мне о преступлении. Я направляла Берронса в противоположную сторону, стараясь держаться достаточно далеко от книги, чтобы нечаянно не выдать себя тонкими знаками этой близости, которые иногда молотили мою голову, или из пеной у рта.

Каждый день появлялся В’лейн, желая расспросить меня о результатах моих поисков с Берронсом. Я заверила, что никаких результатов нет. Тогда он начал приносить мне подарки. Однажды он принес мне шоколад, от которого невозможно прибавить в весе, как бы много я его не съела. На следующий раз он принес мне сумеречные цветы с пряным ароматом Эльфийской Страны, которые цветут вечно. После его ухода я выкинула их — шоколад должен прибавлять килограммы, а цветы должны вянуть. Это те вещи, которые должны оставаться непоколебимы. То, что является точкой отсчета. Сейчас мне особенно нужно что-то, в чем я буду полностью уверенна.

В перерывах между общением с Берронсом или В’лейном, основное время я проводила в книжном магазине, стараясь вытащить максимум информации из Кэт и Дани, штудировала кипы книг об Эльфах, дополняя информацию поисками в Интернете. Существует так много ролевых и фанфар игр в режиме он-лайн, что просто невозможно было отличить факты от вымысла.

У меня было такое ощущение, что я нахожусь в неизвестной местности. Моя машина завязла в грязи, и я безрезультатно пытаюсь из нее выбраться — колеса просто прокручиваются. При этом я хорошо понимаю, что даже если мне удастся выбраться из нее, я не знаю, куда идти потом.

Напряженность и нерешительность в моей жизни становились невыносимыми. Я была раздражительна со всеми, включая моего папу, когда он звонил, чтобы сообщить мне, что маме становится чуть лучше. Они уменьшили дозу Валиума и увеличили количество антидепрессантов. Она приготовила субботний завтрак: сырные оладьи (о, как я скучаю по ним), свиную отбивную и яйца. Она даже испекла свежий дрожжевой хлеб. Я мечтала об этом завтраке с тех пор, как покинула дом. А с домом меня разделяли миллионы миль.

До Хэллоуина оставалось десять дней.

Скоро ши-видящие начнут выполнение ритуалов в аббатстве. Берронс и МакКелтары приступят к своим ритуалам в Шотландии. Но я сама еще не решила, где буду в это время я. Берронс просил меня сопровождать его. Не вызывает сомнений, что он хотел обнаружить ОС у МакКелтаров, пока мы будем там. Я решала, буду ли крушить аббатство. Я хотела быть полезной и выполнять свою часть дела, независимо от того, какой она будет. Даже если моей задачей будет сдерживать Берронса и МакКелторов, чтобы они не убили друг друга. Кристиан позвонил мне вчера, чтобы сообщить, что дела продвигаются вперед, но если они смогут выполнить ритуал, то они могут поубивать друг друга.

Приближается День Всех Святых и стена либо выстоит, либо обрушится.

Странно, но я с нетерпением ждала прихода Хэллоуина, потому что на этом мои ожидания должны были окончиться. Предощущение ада должно закончиться. Я должна знать, как сладить с этим. Я должна знать наверняка, что хорошего или плохого должно произойти. Я должна знать, могу ли я немного расслабиться, вздохнуть с облегчением — в том случае, если ничего ужасного не произойдет и у меня будет целый год, чтобы понять, что делать — или меня ожидает нечто ужасное. Но я не знала ничего конкретного.

Я не имела понятия, где Книга (Зверь) может находиться. Я не знала, как до нее добраться и что потом с ней делать.

Я не имела понятия, что занимает мысли Берронса или В’лейна. И не верила никому из них.

Я понимала, что все усугубляется тем, что каждый раз смотря в окно или останавливаясь на улице — я боролась со своим биологическим стремлением убивать монстров. Или съедать их.

Носороги были повсюду. В рабочей одежде они выглядели нелепо: с толстыми конечностями в коротких рукавах, все швы на униформе расходились и отрывались пуговицы. Меня постоянно тошнило в их присутствии. Способность сопротивляться своей «силе» снова снизилось и я начала принимать Персид с кофе по утрам. Я даже пыталась перейти на кофе без кофеина, чтобы успокоить нервы. Но это было большой ошибкой. Мне нужен был мой кофеин. Мой адреналин. Однажды я сама устроила его для себя.

Я была нервной, подавленной, раздражительной.

Не могу сказать точно, сколько раз за эти бесконечные и тревожные дни я принимала решение верить Берронсу.

Затем я принимала такое же решение в пользу В’лейна.

Я подробно изложила свои доводы в виде длинного списка аргументов «за» и «против». Аккуратно выписала таблицу из трех колонок в своем журнале и подвела итоги по их «хорошим», «плохим» и «сомнительным» делам. Последняя колонка у обоих получилась самой длинной.

Однажды, я даже убедила себя признать поражение, отдать свое копье Ровене и присоединиться к остальным ши-видящим. Там безопасно не только потому, что нас много. Кроме этого, я могла снять с себя тяжелую ответственность при принятии решений, уступив ее Великой Госпоже. Если мир впоследствии превратится в ад, то, по крайней мере, не по моей вине. Это была Мак, которую я знала. Я никогда не хотела расплачиваться за чьи-либо поступки. Мне хотелось заботиться только о себе. Как я умудрилась увязнуть во всем этом беспорядке, где мне приходится заботиться о благополучии всех остальных?

К счастью к тому времени как Ровена дозвонилась до меня, я стала еще более сварливой, она была как обычно злой, и наш разговор быстро зашел в тупик. Я сделала вид, что звонила лишь для того, чтобы убедиться, что она получила Шар. Когда я привезла его, её не оказалось на месте.

— Еслиты звонила, чтобы услышать слова благодарности от меня, ты их не получишь, — быстро проговорила она и бросила трубку, тем самым мгновенно напомнив мне, за что я не выношу ее.

Каждый день я делала заметки в календаре и отмеченная дата 31 октября неумолимо приближалась.

Шутки? Или угощения?

О да, что-то явно должно произойти.

В среду днем я отдыхала на спа-источнике Святого Мартина. Мне делали массаж — последний подарок В’лейна, идею которого он почерпнул из руководства по тому, как вести себя на свидании с девушками. Стоило ли удивляться тому, как быстро я теряла чувство реальности? Чудовища, хаос и массаж. О, Боже!

После сеанса массажа я оделась, и меня проводили в обеденную комнату отеля на террасе с видом на океан. Там меня ждал В’лейн. Отодвинув стул, он усадил меня за стол, застеленный скатертью. Прекрасный хрусталь и еще более прекрасная еда. Мак первой версии испытала бы при этом гамму чувств: ей бы польстило все это, захотелось бы флиртовать — все, что соответствует ее стихии. Но я чувствовала только голод. Я взяла нож, подцепила землянику, и принялась есть ее прямо с ножа. Я могла бы воспользоваться своим копьем, но оно исчезло в тот момент, когда появился он. Без него я чувствовала себя раздетой, причем больше, чем, если бы на мне совсем не было одежды. И если бы у меня был выбор, я бы разгуливала по отелю нагой, если бы это позволило мне носить с собой копье.

В течение нескольких последних дней В’лейн был в наиболее человеческой форме. Когда мы встречались, он приглушал себя. Он так же старался произвести на меня хорошее впечатление. Забавно, но чем больше он и Берронс старались угодить мне, тем меньше я им доверяла.

Головы повернулись вслед за Эльфийским Принцем, когда он вошел и забрал меня. Женщины смотрели на него пожирающим взглядом.

С удовольствием расположившись, я стала уничтожать тарелку клубники, ананас, лобстеров, крабов, печенье и икру. Я слишком долго жила на попкорне и лапше.

— Что конкретно представляет собой Синсар Даб и почему все так стремятся заполучить ее?

Его веки чуть прикрылись, он смотрел вдаль. Это был человеческий взгляд, скрытный и созерцательный, как будто он сортировал массу информации, пытаясь решить, что же из этого можно раскрыть.

— Что тебе известно о ней, МакКайла?

— Практически ничего, — сказала я. — Что в ней…такого, что она так сильно всем нужна? — Трудно было думать о ней как о книге. В моем сознании отпечатался образ Зверя, а вовсе не страниц.

— Как она выглядела, когда ты ее увидела? Книга? Древняя и тяжелая, связана тесьмой и закрыта замком?

Я кивнула.

— Видела ли ты существо, в которое она превращается? — Он пожирал взглядом мое лицо. — Я вижу, ты знаешь. Но не сказала об этом.

— Не думаю, чтобы это было так уж важно.

— Все, что касается Синсар Даб, важно. Какие легенды люди рассказывают о нас, ши-видящая?

То, что он назвал меня так, не по имени, указывает на его недовольство, в этом я уверена. Я рассказала ему то немногое, что узнала из Ирландской Книги.

Он встряхнул головой.

— Последняя история очень приблизительная. Мы были здесь значительно дольше, чем это сказано. Ты знаешь историю Короля Невидимых?

— Нет.

— Тогда, ты не знаешь, кто это.

Я встряхнула головой.

— Расскажи мне.

— Король Невидимых был Королем Светлых и Супругом Королевы. Он был Видимым. В самом начале были только Видимые.

Он завладел мной. Мое внимание было приковано к нему. Это была правда об Эльфах из уст самого Эльфа. Сомневаюсь, что раскопала бы это в архивах ши-видящих.

— И что произошло?

— Что случилось в вашем Эдеме? — высмеял он. — А как обычно бывает? Кто-то захотел большего.

— Король? — я высказала предположение.

— Наша сила идет по матриархальной линии. У Короля только лишь остаточная сила. Только Королева знала Песню Творения.

— Что за Песня Творения? — Я слышала об этом от Берронса и видела ссылки в книгах. Но все еще не знаю, что это.

— Это невозможно объяснить вашему чахлому сознанию.

— Попробуй — сухо ответила я.

Он пожал плечами.

— Это жизнь. Это то, откуда мы происходим. Это первородная сила, способная как создавать, так и разрушать в зависимости от того, как ее использовать. Она воспевает … смену всего существующего.

— И противопоставляет статичности?

— Да, именно, — сказал он. Затем прищурил глаза. — Ты смеешься надо мной?

— Разве что совсем чуть-чуть. Неужели Эльфы на самом деле понимают только два этих понятия?

Внезапно ледяной ветер ворвался на террасу, и мельчайшие кристаллики мороза осели на моей тарелке.

— Наше понимание не ограничено, ши-видящая. Оно настолько обширно, что пренебрегает вашим ничтожным языком, так же как мое имя. Это происходит потому, что наше понимание так широко, что мы выкристаллизовываем природную сущность вещей. Не надо предполагать, что ты знаешь нашу природу. Мы долгое время бок о бок жили с твоей расой, но никогда не показывали своего настоящего лица. Люди твоей расы не могут понимать наших истин. Если бы я показал тебе…, — он резко остановился.

— Показал бы мне что, В’лейн? — мягко спросила я. Я положила в рот маленький кусочек печенья с покрывшейся инеем икрой. Я никогда раньше это не пробовала. И не хочу это употреблять в пищу впредь. Носороги и те вкуснее. Я поспешно заела это клубникой и запила глотком шампанского.

Он улыбнулся. Благодаря практике, она выглядела все более естественней. День снова становился теплее, лед таял.

— Это не относится к делу. Вы хотели узнать о нашем происхождении.

Я хотела больше узнать о Книге. Но я также горела желанием знать все, чем он хотел поделиться.

— Откуда ты знаешь историю твоей расы, если ты пил из Котла?

— У нас есть запасы знаний. Большинство из нас после того, как выпьют из Котла, сразу же стремятся снова познать, кто мы и что мы есть.

— Вы забываете абсолютно все, — как ужасно, рассуждала я про себя, быть таким параноиком и жить так долго в этом сумасшествии. Возрождаться, но на самом деле не очищаться. Возвращаться в страхе в этот мир с непонятной и предательской политикой.

— Король Видимых захотел большего. — Предположила я.

— Да. Он завидовал тому, что Королева знает Песню Сотворения, просил, чтобы она поделилась своими знаниями. Он страстно полюбил смертную женщину и не хотел отказываться от нее. Его страсть не ослабевала. А она была другой, не такой как он. Я бы просто заменил её другой. Король же просил Королеву превратить ее в Эльфа.

— А Королева способна это сделать? Превратить кого-либо в Эльфа?

— Я не знаю наверняка. Но Король считал, что может. Королева отказалась, и тогда он попытался украсть у нее предмет своего вожделения. Узнав об этом, Королева наказала его. Потом ждала, когда его одержимость ослабнет. Но его страсть не угасала. Он начал экспериментировать на Эльфах более низкого уровня в надежде, что сможет сам научиться песне.

— Какие он проводил эксперименты?

— Это похоже на высшую форму генетической мутации или клонирования, но физическое вещество и ДНК не видоизменяются. Он пытался создать новую жизнь, МакКайла. И у него это получилось. Но не с помощью Песни Сотворения.

— Но я считала, что только Песня способна создавать жизнь. Как у него получилось сделать это без Песни?

— Вот именно, только Песня способна создавать совершенные формы жизни. Та, которую придумал он, — несовершенна. В ней есть недоработки, — он затих. — Но она существует и даже бессмертна.

До меня дошло. У меня перехватило дыхание от этой догадки.

— Он сотворил Невидимых?

— Да. Темные — детища Короля Видимых. Он экспериментировал тысячи лет, скрывая свою работу от Королевы. Их число росло. Так же как усиливался их голод.

— Но его смертная женщина, должно быть, давно умерла. Какой в этом смысл?

— Она была жива. Ее жизнь поддерживалась с помощью клетки, которую он использовал для сотворения. Но пойманная в клетку она начала чахнуть. И тогда специально для нее он создал Серебряный Коридор и Зеркала для перемещения и дал ей возможность осваивать миры. И хотя за их пределами время летит как обычно, внутри оно остается неизменным. Кто-то может пробыть там вечность и выйти не постарев ни на час.

— Я думала, что зеркала используются для перемещения между мирами.

— Для этого они тоже используются. Серебряные зеркала не так просты. Когда Королева почувствовала, какое влияние оказывают Серебряные на все существующее, она призвала Короля к ответу и потребовала уничтожить их. Сотворение было ее прерогативой, а не его. По правде говоря, она была обеспокоена, узнав, насколько могущественным он стал. Он сказал, что эти Зеркала сделал ей в подарок, и Королева обрадовалась, так как он долгие эры ничего не дарил ей. Но Король отдал ей только небольшую часть зеркал. Другие он спрятал от нее для своей наложницы. Там он вырастил роскошные сады, построил на холме большой сияющий белый особняк на тысячу комнат и с сотнями окон.

Когда его смертная стала беспокойной, он создал амулет, так что она могла усилием воли формировать действительность. Когда она стала жаловаться на одиночество, он сделал ей шкатулку.

— Для чего она?

— Я не знаю. После этого её больше не видели.

— Ты хочешь сказать, что он также сотворил для нее Книгу? Но зачем?

— Терпение, человеческое дитя. Обо всем по порядку. Король продолжал свои опыты. Проходили тысячелетия. На его счету и другие … «творения». С течением времени, которого нам, Эльфам, отведено в избытке, они начали эволюционировать до тех пор, пока некоторые из них не стали равными по силе с любым Видимым. Появилось Королевство Невидимых, принцы и принцессы. Темные прямо противоположны Светлым. И как их противники они хотели взять то, что по праву принадлежит им: власть, свободу передвижений, власть над низшими существами. Король отказал им. Секретность была неотъемлемой частью его плана.

— Но кто-то пошел к Королеве, — предположила я. — Один из Невидимых.

— Да. Узнав о его предательстве, она попыталась лишить Короля его могущества, но он стал слишком сильным и научился слишком многому. Не Песне, а другой мелодии. Более темной. Они яростно сражались, посылая друг к другу армию за армией. Погибли тысячи Эльфов. В это время у нас еще было много оружия, не так как сейчас. Страна Эльфов ослабла, потускнела. Небеса плакали, когда лилась кровь нашего рода, сама планета, на которой мы живем, рыдала, глядя на наш позор. Появилась трещина от одного конца до другого. Они продолжали сражаться до тех пор, пока он не взял меч, а она — копье. И король убил Королеву.

У меня перехватило дыхание.

— Королева мертва?!

— И вместе с ней умерла Песня. Ее убили раньше, чем она назвала имя своего преемника и передала свои знания. Когда она умерла, Король и все Невидимые скрылись. Перед смертью она умудрилась завершить стены тюрьмы на последнем издыхании произнести заклинание, чтобы сдерживать их. Те Невидимые, которым удалось избежать заточения заклятием, пойманы Видимыми и убиты.

— Тогда в какой момент началась эта история с Книгой?

— Книга никогда не должна была стать тем, чем она является теперь. Она была создана для расплаты.

— Расплаты? — эхом повторила я. — Ты имеешь ввиду расплаты за убийство Королевы?

— Нет. Король хотел расквитаться со своей женщиной. Она исчезла из серебряных зеркал и покончила с собой. Ей стало ненавистно то, каким стал Король. Она только так могла уйти от него.

Я вздрогнула, пораженная темной историей.

— Говорят король начал сходить с ума, но когда его безумие утихло, он с ужасом взглянул на Королевство, которое сотворил. Он поклялся ее именем, что все изменит, станет лидером своей расы. Но он знал слишком много. Знание — сила. А большие знания — это огромная сила. До тех пор, пока он обладает ими, его раса никогда не доверилась бы ему. Он понимал, что они не подпустят его к Котлу Забытья, и даже если подпустят, то убьют сразу же, как он выпьет из него. И он создал мистическую книгу, чтобы вылить в нее все свои темные знания. Освободившись от своих знаний, он хотел изгнать Книгу в другое королевство. Туда, где ее никогда бы не нашли и не причинили с ее помощью вреда. Король Видимых хотел вернуться к своим, Видимым, умоляя о прощении. Хотел возглавить расу и вступить в новую эпоху — патриархат. Невидимые, конечно, должны были отправиться гнить в тюрьме.

— Так вот что такое Книга, — воскликнула я, — часть Короля Невидимых. Худшая его часть.

— Шли тысячелетия и Книга менялась, как меняются все Эльфы, и стала жить своей собственной жизнью. Стала чем-то совсем иным, чем ее создал Король.

— Почему Король не уничтожил ее?

— Она была равна ему по силе. И он не мог обезвредить ее. В одно время он испугался, что она может разрушить и его. Он избавился от Книги и о ней забыли на очень долгое время.

Меня волновало, каким образом она стала заботой для ши-видящих, но я не спросила. Если В’лейн не знал, что она там находилась, то я бы не хотела становиться тем, кто выдал ему эту тайну.

Он презирал Ровену и мог решиться наказать ее. Другие ши-видящие могли бы при этом пострадать.

— Для чего она нужна Королеве? Подожди-ка, если Королева мертва, тогда кто такая Эобил?

— Одна из многих, кто впоследствии возглавлял нашу расу. Она нужна ей потому, что, как предполагается, в ней сосредоточена вся его темная сила. В Книге есть ключ к истинной Песне Сотворения, который был потерян семь сотен тысяч лет назад. Король был близок к разгадке, очень близок. И только обладая знанием Песни Сотворения можно снова заключить Невидимых в тюрьму.

— А Деррок? Для чего ему нужна Книга?

— Он наивно полагает, что может завладеть ее силой.

— Берронс?

— Аналогично.

— Я должна поверить, что ты не такой как они? Что ты на самом деле хочешь передать эту мощь Королеве, и поступаешь не из корыстных побуждений? — не без сарказма спросила я. В’лейн и удовлетворение исключительно собственных интересов — два неразделимых понятия.

— Ты кое о чем забываешь, МакКайла. Я из Видимых и я не могу прикасаться к Книге. А она может. Король и Королева — единственные в нашей расе, кто может прикасаться ко всем реликвиям Видимых и Невидимых. Ты должна добыть ее. Позови меня и я буду сопровождать тебя. Мы единственные, кто имеет шанс восстановить стены, уберечь их от полного разрушения. Не старуха, не Деррок, не Берронс. Ты должна поверить в Королеву, как я.

Уже стемнело, когда я вернулась домой, вся холеная — массаж, маникюр, педикюр и эпиляция сделали свое дело.

Меня ожидали двенадцать длинных красных роз, завернутых в тонкую бумагу. Их прислонили у входа в магазин, в углубленной его части.

Я наклонилась, чтобы поднять их, затем вошла в свое жилище, теребя в руках карточку.

Помоги мне найти ее, и я верну твою сестру. Откажись — и я заберу то, что ты ценишь больше всего.

Так. Так. Все мои почитатели дали о себе знать. В листьях роз вложен сотовый телефон с уже написанным сообщением: «Да или нет?» Номер абонента не высвечивался — я могла послать ему ответ, но не могла позвонить.

— От В’лейна? — позади меня послышался голос Берронса.

Я тряхнула головой, недоумевая, что же я «ценю больше всего» и боясь предположить, что это может быть.

Я чувствовала электричество его тела, пока он обходил меня и брал карточку из моих рук. Он не отошел. Где-то внутри себя я боролась с желанием прислониться к нему, пытаясь найти успокоение в его силе. Обнимет ли он меня, вселяя в меня чувство безопасности хотя бы на мгновение? Пусть даже это будет иллюзия.

— А, это избитая фраза «то, что ты ценишь больше всего», — проворчал он.

Я медленно обернулась и посмотрела на него. Он выпрямился, сделал неглубокий вдох и через мгновение уже касался моей щеки.

— Какое отчаяние — прошептал он.

Я повернула лицо к его ладони и закрыла глаза. Его пальцы переплелись с моими волосами, обхватили голову, затем легко коснулись татуировки. Она горела от его прикосновений.

Он обхватил меня за основание черепа, сдавил и медленно поднял меня на носочки.

Резко вдохнув, я открыла глаза. Ему не свойственно человеческое. О, нет. Только не ему.

— Никогда больше не показывайте мне этого, — его напряженное лицо излучало холод. Как и голос.

— Почему? Что ты сделаешь?

— То, что требует моя природа. Идите внутрь. Наступило время для вашего урока.

Мой урок опять не дал результатов.

После этого Берронс и я колесили по улицам. Я не получала никаких подсказок от Джейни с момента его последнего звонка, четыре ночи назад. Я прочитывала газеты каждый день. Если я правильно распознаю опознавательные знаки Синсар Даб, в чем я была почти уверена, то это значит, что она находила себе новую жертву каждую ночь.

Я знала, чего хотел инспектор: он ждал приглашения на «чай».

А я ждала подсказки Всевышнего, готовая пойти в атаку в любой момент. Я хотела, чтобы он направил меня на путь, подсказал, кому верить, а кому — нет. У меня не было сомнений, что Джейни получит то, что ему нужно раньше меня.

Я ошиблась.

Мы пробыли на улицах почти шесть часов, прочесывая улицы, разъезжали на Вайпере туда и обратно.

После стольких ночей, проведенных в поисках, я знала каждую улицу, каждую аллею, каждую автостоянку. Я знала расположение всех магазинов и заправочных станций, которые работали от заката до рассвета. Их было немного.

Но криминальная обстановка в городе не способна удержать дома любителей вечеринок — пьяных и одиноких трудно загнать домой. Я знаю это с тех времен, когда работала барменом — зато разогнало владельцев небольшого бизнеса и его работников, которые закрывались задолго до наступления темноты.

Было очень грустно видеть, как в Дублине появляются все новые заброшенные районы. Только прошлой ночью мы обнаружили Темную Зону размером в два квартала, еще не отмеченную на моей карте. Каждый новый квартал, который превратился в Темную Зону, я оплакивала как свою личную потерю. Как оплакивала бы несколько дюймов своих волос или загубленный наряд. Мы оба менялись, этот шумный, наводненный всякой нечистью город и я.

Обычно, когда мы выходили на охоту, вел Берронс в надежде, что я потеряю контроль над собой в присутствии Книги. Мне становилось все труднее направлять его по ложному следу, поэтому сегодня я настояла на том, чтобы самой везти машину.

Берронс был отвратительным пассажиром, рявкал на меня, если я избегала какого-либо направления. Но все же этот вариант для меня более благоприятен. Прошлой ночью когда мы приблизились к ней и у меня появились дерущие ощущения от Книги, я притворилась, что мне очень нужно в уборную.

Единственная работающая бензоколонка— это та, на которой мы заправлялись. Она была в противоположном направлении — я вся издергалась во время этого рейда, на котором он настоял. Думаю, что у него появились какие-то подозрения. В конце концов, он тоже мог читать газеты — преступление, которое произошло сегодня утром, совершено на расстоянии меньше одной мили от того места, которое я объехала стороной накануне.

Хотя он и не знал того, что мои радары становятся сильнее. Я не сомневалась, что со временем он сложит факты воедино. Мои ши-сенсоры все время настороже, улавливают малейшие покалывания, чтобы я могла незаметно увести нас в обратную сторону. Так я ездила до тех пор, пока не произошло кое-что совершенно неожиданное.

Синсар Даб внезапно появилась на моем радаре, мы направлялись прямиком на нее. На очень высокой скорости.

Я резко вывернула руль, шины Вайпера задымились. Больше мне ничего не оставалось.

Берронс резко посмотрел на меня.

— Что? Вы чувствуете ее?

О, как нелепо! Он подумал, что я развернулась по направлению к ней.

— Нет, — соврала я. — Я только что поняла, что забыла копье. Я оставила его в магазине. Можешь себе такое представить? Я никогда не забываю его. Не могу понять, о чем я думала. Думаю ни о чем. Я разговаривала со своим отцом, пока одевалась и забыла про все на свете.

Я надавила на педаль так, что раздался скрип.

Он даже не стал пытаться припереть меня к стенке, просто сказал

— Лгунья.

Я ускорилась, стараясь придать лицу смущенный и напряженный вид.

— Ну хорошо, Берронс. Ты поймал меня. Но мне крайне необходимо вернуться в магазин. Из-за … ну … это личное.

Упрямая кровожадная Книга настигала меня. Меня преследовало нечто, что я, как предполагается, я сама должна стремиться выследить. В этом было что-то ненормальное.

— Это касается … только женщин … ну ты понимаешь, о чем я.

— Нет, не понимаю, Мисс Лейн. Почему бы вам не посвятить меня?

Я со свистом пролетела вдоль вереницы пабов. Хорошо, что было слишком холодно, и на улицах не так много народу. Если мне придется тормозить, Книга догонит меня. В голове уже засела боль размером с Техас, который к тому же грозил поглотить Нью-Мексико и Оклахому.

— Это такие дни. Ну ты понимаешь. Раз в месяц.

В этот момент я старалась сдержать стоны от боли.

— Те самые дни? — мягко переспросил он. — Вы подразумеваете то время, когда надо всего лишь остановиться у одного из многочисленных магазинов, мимо которых вы только что пролетели, чтобы ты купить тампоны? Это вы пытаетесь мне сказать?.

Тошнота уже подкатывала к горлу. Она была слишком близко. Рот наполнился слюной. Как близко она находится? Два квартала? Меньше?

— Да, — крикнула я. — Так и есть! Но мне нужны особенные тампоны, а они не привозят такие.

— Я чувствую ваш запах, Мисс Лейн, — сказал он еще мягче. — В вас течет только одна кровь — по венам. Но не из матки.

Я резко повернула голову влево и впилась в него взглядом. Из всего, что он когда-либо говорил мне, эти слова смутили меня больше всего остального.

— Аааа! — крикнула я, выпуская из рук руль и рычаг, чтобы обхватить ими голову.

Вайпер вылетел на тротуар, сбил два газетных ларька и фонарный столб и, разбившись вдребезги, остановился у пожарного крана.

А проклятая идиотская Книга все еще приближалась. Изо рта появилась пена. Я бешено соображала, что же произойдет, если она пройдет в нескольких футах от меня. Неужели я умру? Неужели и в самом деле голова взорвется?

Она остановилась.

Я, задыхаясь, изнемогая, упала на руль, благодаря всевышнего за эту передышку. Боль не ослабевала, но она и не усиливалась. Я надеялась, что следующая жертва Книги быстро пройдет мимо и унесет ее в другом направлении. У меня были проблемы, хотя это и были только лишь проблемами ши-видящей.

Берронс резким движением открыл дверь, подошел с моей стороны и выволок меня наружу.

— В какую сторону? — прорычал он.

— Я не могу — молила я. — Пожалуйста.

— В какую сторону? — повторил он.

Я показала.

— В какую сторону? — приказал он Гласом. Я указала другую сторону.

Схватив за волосы, он поволок меня ближе. Еще ближе.

— Ты … убьешь меня, — кричала я.

— Ты не понимаешь.

— Пожалуйста … остановись! — я спотыкалась, не видя и не слыша ничего, кроме боли.

Он резко отпустил меня, и я упала на колени, задыхаясь, крича.

Она причиняла мне такую невыносимую боль. Вонзалась в голову. Холодила вены. Обжигала под кожей.

Почему? Почему Книга причиняет мне такую боль? Конечно, я больше не была так чиста и непорочна! Я врала каждому. Я убила ши-видящую — даже учитывая то, что это был несчастный случай, на моих руках невинная кровь. А также кровь О’Баннионов. У меня возникали похотливые мысли о мужчинах. Ни у одной другой нормальной женщины таких мыслей бы не возникло. Я причиняла вред другим живым существам, съедала их и крала их …

Силу. Вот, что мне нужно сейчас. Сила и мощь Невидимых. Темнота, которая происходит из того источника, что и Книга, живет внутри меня.

Где моя сумочка? Я стала ощупывать около себя, невзирая на адскую боль.

Она в машине. Мне ни за что не добраться до нее. Я не могу даже встать. Просто поднять голову — мучение. Где Берронс? Что он делает?

Воздух был ледяным. Тротуар подо мной покрылся коркой льда, я чувствовала, как он через колени поднимается вверх по бедру. Арктический ветер развевал волосы, трепал одежду. Осколки льда вонзались в тело.

Что делает Берронс? Мне нужно видеть! Я отчаянно пыталась ощутить ши-область в своей голове. Непосредственная близость Книги блокировала ее. Именно этого мы больше всего боялись в Эльфах. Против остального у нас есть защита.

Я дышала быстро и глубоко, втягивая в легкие обжигающе холодный воздух. Я попыталась принять боль и примириться с нею внутри себя.

Что в таких случаях говорил Берронс? Я слишком напрягаюсь. Мне нужно расслабиться, перестать сражаться с ней. Позволить ей обрушиться, а затем скользить по ней, как по волне. Легче сказать, чем сделать. Но мне удалось оттолкнуться, встать на колени и поднять Голову.

По центру мощеной улицы в тридцати пяти футах от меня стоял Зверь.

Он смотрел на меня и говорил:

— Привет, Мак

Он знал мое имя. Как он узнал его? Черт. Черт. Черт.

Боль в голове утихла. В теле тоже. Ночь успокоилась.

В его глазах я увидела себя.

Берронс находился в пяти футах от него.

Мне бы хотелось описать вам этого Зверя. Но я рада, что не могу это сделать. Потому что если бы я смогла подобрать подходящие слова, они бы навсегда засели у меня в голове. А я бы не хотела, чтобы что-то, касающееся Книги откладывалось в моем мозге.

У него жуткий вид. Но если он больше не находится перед глазами, то мозг уже не так всецело захвачен им. То, как он двигается, как смотрит на тебя, как обезоруживает. То, насколько он знает тебя.

Мы видим отражение себя в глазах других людей. Это заложено в природе человека. Какую сторону жизни не возьми, наш род нуждается в том, чтобы видеть свое отражение в любой момент времени.

Может быть поэтому вампиры кажутся нам столь чудовищными. Они поглощают, не отражая.

Хорошие родители отражают интерес к жизни и успех, который можно достичь.

Друзья, если мы правильно выбрали их, проявляют нам привлекательную картинку на самих и поощряют в нас стремление становиться похожими на эту картинку.

Зверь отражает все самое худшее, что есть в нас и заставляет поверить, что это и есть правда.

Берронс нагнулся.

Зверь превратился в невинную книгу в жестком переплете. Он встал на одно колено.

Она превратилась в Синсар Даб с ремешками и замком. Она выжидала. Я чувствовала это.

Он потянулся к ней.

В первый раз в своей жизни я молилась:

О, Боже, нет. Пожалуйста, не надо. Не позволяй Берронсу поднять ее и стать злодеем, потому что если это случится, то все потеряно — я погибну, стены падут, весь мир — пропал.

В этот момент я поняла, почему с тех пор, как Берронс вышел из Зеркала Невидимых, у меня внутри возникло противоречие: в глубине души я на самом деле не верила, что Берронс — злодей. Не поймите меня неправильно, я так же не считаю его добродетелем. Но все плохое — это зло в потенциале. А зло — это проигранное дело. Я не хотела доверять своему сердцу, потому что боялась повторить ошибки Алины. И когда я была бы при смерти, мой библиограф произнес бы «А вот и вторая Мисс Лейн, еще более глупая, чем первая»

Ситуации, когда мы пытаемся убедить свой разум, что чувства сердца обманчивы, ставят нас в тупик.

Его пальцы были уже в нескольких сантиметрах от Синсар Даб

— Берронс! — крикнула я.

Он вздрогнул и обернулся на меня. Его глаза были чернее черного.

— Иерихон! — снова крикнула я.

Он яростно затряс головой из стороны в сторону. Он двигался так, как будто все его кости изломаны. Он перенес вес на ступни и попятился назад.

Внезапно Книга трансформировалась в Зверя и начала расти, расти, расти пока не возвысилась над нами, закрывая собой небо.

Берронс развернулся и побежал.

Боль вернулась, ломая и распиная меня изнутри. Похолодало. Снова подул иссушающий ветер, принося с собой стоны и вопли неотомщенных мертвецов.

Я почувствовала, как меня сгребли в охапку.

Я обвила руки вокруг шеи Берронса и висла на ней все время, пока он бежал.

В четыре часа утра мы сидели напротив камина в задней части магазина, напротив книжных шкафов, где ни один прохожий не смог бы увидеть нас. Хотя в четыре часа утра около Темной Зоны не часто встретишь прохожего.

Я свернулась калачиком в шерстяное одеяло и смотрела на пламя. Берронс принес мне чашку горячего какао, лично им приготовленную в микроволновой печи. Он использовал два пакетика из старых запасов Фионы.

Я с благодарностью приняла какао, потому что судорожно вздрагивала от холода через каждые несколько минут. В тот момент, я сомневалась, что вообще когда-либо согреюсь.

— Она заодно с О’Баннионом, ты знаешь? — произнесла я горевшими от холода губами. Даже Берронсу, казалось, было холодно.

— Я знаю, — ответил он.

— Она есть Невидимых.

— Да.

— Тебе это безразлично?

— Фио сейчас сама по себе, мисс Лейн.

— Что если мне придется убить ее, — если бы она снова попыталась причинить мне вред? У меня не было бы другого выбора, чем пронзить ее.

— Она пыталась убить вас. Если бы ее планы осуществились, вы были бы мертвы. Я недооценивал ее. Я не думал, что она способна на убийство. Я ошибся в ней. Чтобы довести дело до конца, она хотела убрать тебя с дороги и могла принести в жертву все, что мне понадобится или все, что я захочу».

— Вы были любовниками?

— Да

— А, — я помешала ложкой свой какао. — Она была чуточку стара, ты так не считаешь?

И тут я обратила мысленный взор внутрь себя. Я брала в расчет внешний облик, а не факты. В действительности же Берронс был старше нее как минимум в два раза. Кто знает во сколько раз на самом деле.

Его губы слегка изогнулись.

Я заплакала. Берронс испуганно посмотрел на меня.

— Немедленно прекратите это, Мисс Лейн.

— Я не могу, — я уткнулась носом в чашку с какао и он не мог видеть моего лица.

— Постарайтесь.

Я посопела еще некоторое время, содрогнулась. И перестала плакать.

— Мы не были с ней любовниками … некоторое время, — попытался успокоить меня Берронс, заботливо глядя на меня.

— Не обольщайся! Я плачу не из-за этого.

— Тогда почему?

— Я не могу этого сделать, Берронс! Ты видел это. Я не могу подобраться к … ней. Кого мы пытаемся обмануть?

Некоторое время мы молча смотрели на пламя до тех пор, пока в моей чашке не кончилось какао.

— Какие ощущения она у тебя вызвала? — спросила я.

На его губах появилась горькая улыбка.

— Все это время я охотился на нее. Я считал, что стану исключением. Я буду тем, кто смог прикоснуться к ней и пользоваться ей. И она не будет влиять на меня. Настолько я был уверен в себе. «Только приведи меня ближе к ней, Мисс Лейн» говорил я тебе, уверенный, что тогда смогу взять ее и положить в сумку. Я ошибался, — он засмеялся, но смех его был больше похож на лай. — Я тоже не могу прикоснуться к ней.

— Не можешь? Или не хочешь?

— Различие тонкое. Правильнее было бы сказать: то, почему я хотел обладать ею, мне больше не нужно, после того как я приблизился к ней. Я потеряю все, ничего не получив взамен. Я не хочу делать бесплодных попыток.

Итак, по крайней мере теперь мне больше не надо беспокоиться о том, что Берронс или В’лейн заполучат Книгу раньше меня. В’лейн не может коснуться ее, так как является Видимым, а Берронс не станет этого делать, потому что достаточно сообразителен, чтобы понять главное:

Для какой бы цели она ему не понадобилась, всепоглощающая натура Зверя лишит его этого.

— А она не последовала за нами? — спросила я.

— Я не знаю, но, похоже, так и было.

При этих словах я еще глубже укуталась в одеяло.

— Что мы будем делать, Берронс?

Он посмотрел на меня темным взглядом.

— Единственное, что нам остается, Мисс Лейн. Будем бороться, чтобы эти чертовы стены не рухнули.

Глава четырнадцатая

.

В четверг утром я открыла магазин, чтобы начать рабочий день — как сильно я хотела вновь оказаться обычной девушкой в обычном мире.

У дверей меня уже поджидал инспектор Джейни. Я сделала шаг назад, чтобы позволить ему войти. Закрыла дверь, потом резко вдохнула, понимая всю абсурдность своих действий, и снова поставила табличку ЗАКРЫТО.

Я не была обычной девушкой, и мир не был обычным. И даже если я на время притворюсь, что это так, ничего не изменится.

Настало время признаться себе, что я обманывалась. Магазин только на время внушал мне чувство безопасности и уюта, на которое я не имела права.

Меня должно что-то беспокоить, я должна бояться. Страх очень сильно мотивирует.

Я приняла влажное пальто инспектора и жестом показала ему на место около камина.

— Чаю? Ээ, я имею в виду обычный чай.

Он кивнул и сел на диван.

Я налила ему чашку Эрл Грэя, села напротив него и подула на свой чай.

— Ну, разве мы не пара? — сказал он, дуя на свою чашку.

Я улыбнулась. Несомненно, так и было. Прошло около года с тех пор, как он притащил меня в участок, и месяц — как он обратился ко мне со своими картами.

— Есть и другой эффект, — сказала я ему, имея в виду поедание плоти Невидимых. Он знал, что я имею в виду. Для этого он и пришел ко мне.

— Что еще?

— Оно делает тебя суперсильным, но ты не можешь, например, убить Эльфа. Ты не можешь принудить их к чему-либо. Тебе остается довольствоваться тем, что, по крайней мере, ты видишь их. Если ты попытаешься убить кого-либо из них, они поймут, что ты знаешь, и убьют тебя.

А насколько сильной становишься ты? Такой же, как некоторые из них?

Я считала, что так и есть, Но не знала наверняка. И рассказала ему об этом.

— В таком случае я мог бы?

Меня передернуло от одной только мысли об этом.

— Бесполезно, ты все равно не сможешь убить их. Они не умирают, они бессмертны,

— А для чего нам тюрьмы, Мисс Лейн? Нам также не разрешают убивать серийных убийц.

— Ох, — я сощурила глаза. — Я никогда не задумывалась о том, чтобы посадить их в тюрьму. Я не уверена, что что-либо сдержит их, — кроме тюрьмы самих Невидимых, сотканной Песней Сотворения. — Они способны перемещаться, помнишь об этом?

— Все без исключения?

Он снова правильно поставил вопрос. Я никогда не видела, чтобы Носороги перемещались. Думаю, что это доступно только более могущественным Эльфам, например, принцы, а также избранным, таким как Серый Человек.

— Может, стоит попробовать? Может и мы, хотя являемся только лишь людьми, могли бы удивить их? Пока ты делаешь свою часть, другие могли бы выполнять свои задачи. На улицах ходят разговоры о том, что случится что-то очень недоброе. И очень скоро. Что происходит?

Я рассказала ему про Хэллоуин, про стены и о том, что случится, если их разрушат.

Он поставил на стол чашку с блюдцем.

— И ты хочешь, чтобы я остался беззащитным?

— Есть еще момент. Мне не известно обо всех оружиях, но одно из них действует так — если тебя поранят им, ты …

Я описала, как умер Меллис, как разлагается плоть, как отмирают части тела.

— Сколько всего таких оружий, Мисс Лейн?

— Два.

Как далеко он продвинулся: вначале отрицал даже то, что на карте отсутствуют некоторые районы, а теперь промежду прочим рассуждал на тему бессмертного оружия и поедания монстров.

— У кого они есть?

— У меня и еще у кого-то.

Он слегка улыбнулся.

— Я рискну.

— Это вызывает привыкание.

— Раньше я курил, Если я смог бросит курить, то смогу избавиться от любой привычки.

— Это изменит вас.

Я была абсолютно уверенна в своих словах — поедание плоти Невидимых позволило мне подобраться ближе к Синсар Даб. Было еще очень много того, чего я не знала о поедании Темных Эльфов, но что-то помогло Книге распознать меня, почувствовать, что я уже … не непорочна.

— Леди, вы изменили меня сильнее, чем недавний сердечный приступ. Хватит юлить. Иначе никаких подсказок, помните?

На тот момент мне и не нужны были никакие подсказки. У меня не было никакого желания знать, где находится Книга, разве только, чтобы избежать встречи с ней.

— Ты не оставила мне другого выбора, когда открыла мои глаза на все это, — грубо ответил он. — За это ты будешь мне должна.

Я изучала его лицо, линию плеч, его руки. Я тоже сильно изменилась за это время. Теперь я уже не вижу в нем врага, который чинит мне препятствия. Я вижу перед собой достойного человека, который сидит и пьет чай вместе со мной.

— Я сожалею, что заставила тебя съесть их, — произнесла я.

— А я нет. Лучше умереть, глядя в лицо своему врагу, чем умереть слепым.

Я вздохнула.

— Тебе надо приходить через каждые несколько дней. Я не знаю, как долго длится действие.

Я подошла к прилавку, покопалась в сумочке. Он взял бутылочки из моих рук, на мой взгляд, даже слишком жадно. На его лице отобразилось предвкушение с примесью отвращения. Я чувствовала себя поставщиком наркотиков. Я чувствовала себя матерью, которая сама посылает сына на борьбу с опасным врагом. Я должна сделать нечто большее, чем просто упаковать его ленч. Я должна дать совет.

— Известные нам Носороги, на самом деле, — сторожевые псы Эльфов. Они шпионят. А в последнее время по каким-то непонятным причинам выполняют коммунальные работы. Думаю, что они приносят в жертву детей, но я не уверена. Они следуют за ними, за их плечами. Некоторые из них утонченные, красивые, и они могут проникнуть внутрь человека. Я называю их Захватчиками. Если ты видишь, что кто-то из них приближается к тебе, беги как от черта. Темная Тень может поглотить тебя в одно мгновение, если ты забредешь в Темную Зону. Запомни, вечером, ты должен всегда оставаться на свету…

Я на половину высунулась из двери, крича ему вслед

— Начни носить с собой фонарики, в любое время суток. Если они поймают тебя в темноте, ты — покойник.

— Я учту это, мисс Лейн.

Он сел в машину и уехал.

В одиннадцать часов я уже прогуливалась по пляжу Каны, с В’лейном, одетая в золотое бикини (броско, я знаю; он его выбрал) с ярко-розовым саронгом.

Я вызвала его, выпустив его имя на ветер, вскоре после ухода инспектора Джейни — мне отчаянно хотелось получить ответы, и я была не прочь принимать солнечные ванны. Я думала о стенах всю ночь и все утро. Чем больше мы узнавали о стенах, тем были выше наши шансы укрепить их. Самым надежным источником информации был Принц Эльфов. Он один из тех, кому Королева доверяла больше всего, и тот, кто очень давно не пил из Котла.

Прежде всего, он потребовал, чтобы я рассказала ему самые последние новости о Синсар Даб. Я рассказала ему, но умолчала, что со мной был Берронс, чтобы не допустить глупого противостояния между ними, которое может возникнуть после этого. Я сказала ему, что ни он, ни я не знаем способа приблизиться к ней, поэтому нет смысла охотиться на нее прямо сейчас. Я еще не нашла ключ к разгадке, а он также не мог приблизиться к ней. Не было возможности доставить Книгу королеве. Как я произнесла это, все показалось настолько очевидным, что я не могла понять, как я не додумалась до этого раньше.

— Ты говорил, что Королева может прикасаться к Книге, почему же она не прибыла сама для этого?»

— Она не решается покинуть Эльфийскую страну. Недавно на нее совершили нападение. После этого случая она сильно ослабла. У нее очень много врагов среди смертных. Ей удалось избежать суда. Она искала место древнего убежища в пределах нашего королевства. Это место высокой магии. Она считает, что на этом месте сможет воссоздать Песню. Она не общается ни с кем, кроме нескольких персон, кому она полностью доверяет. Она должна быть в безопасности, МакКайла. Никто другой не сможет возглавить Королевство. В Королевстве нет принцесс.

— Что с ними? — Власть передается по матриархальной линии. Это несчастье.

— Королева отправила их на поиски Книги, вместе с другими. С тех пор о них никто не видел и не слышал.

А они еще считают, что я смогу доставить Книгу? Если даже принцессы не смогли уберечься от всех опасностей, какие шансы были у меня?

— Есть нечто, чего я не понимаю, В’лейн. Стены тюрьмы Невидимых созданы сотни тысяч лет тому назад, так?

— Да.

— Не слишком ли долгий срок до того как Королева Эобил воздвигла стены между нашими мирами?

Он кивнул.

— Тогда если они простояли целые все это время, почему не могут стоять и дальше? Почему, если Гроссмейстер разрушит стены между нашими мирами, то рухнут и стены тюрьмы. Почему должны разрушиться все стены?

— Стены всегда были взаимосвязаны. Стены между нашими мирами — это продолжение тюремных стен. Королева не смогла бы создать эти барьеры сама, без Песни. Чтобы разделить мир требуется огромная мощь. Часть магии тюремных стен она должна возложить для укрепления стен между мирами. И укрепление новых стен она поручила людям. Объединенная магия всегда была более эффективна, нежели какая-то отдельная. Это большой риск, но, несмотря на протесты членов совета, она сочла необходимым сделать это.

— Почему совет был против?

— Когда мы впервые пришли сюда, ваша раса была похожа на остальную часть мира — дикари, животные. Но со временем у вас начал развиваться язык общения. Однажды даже собака перестанет вилять хвостом и лаять. Заговорит. Она поняла, что сделала из вас более высших существ. Она объявила вам ваши права и приказала нашим мирам сосуществовать. Но так, как она хотела, не получилось, но чтобы не уничтожать вас — как предлагало две трети ее совета — она разделила нас, наделив новыми правами.

Было очевидно, что, по мнению В’лейна, мы вообще не заслуживаем никаких прав.

— Извините, что нарушили превосходство вашей расы, — холодно сказала я. — Изначально, это был наш мир, помнишь?

Снег запорошил мне плечи.

— Ты часто повторяешь это. Но скажи мне, человек, что, по-твоему, это устанавливает? Судьба распорядилась так, что именно вы начали жизнь на этой планете. Это дает вам право называть ее своей? Когда мы заботились о вас, ваш мир процветал. Мы сделали его зеленым, для нас цвели цветы. Ваша раса лишь задымляет его, режет, бетонирует, а сейчас ваше население переполняет планету. Планета плачет. Ваш вид, не знает границ. А мы знаем. Вы не знаете терпения. Мы — самая терпеливая раса, с которой вы сталкивались.

Его слова охладили меня. Эльфы могли пытаться заключать в тюрьму своих темных братьев в течение тысяч лет, но человеческий род не будет жить так долго. Это еще одна причина, почему мы должны держать стены тюрьмы.

— Что Гроссмейстер собирается сделать, чтобы ослабить стены?

— Я не знаю.

— Но что мы можем сделать, чтобы укрепить их?

— Я не знаю. Между королевой и людьми были достигнуты соглашения, которые она скрывала и защищала. Люди должны соблюдать эти соглашения.»

— Они соблюдали, это не помогло.

Он пожал своим загорелым плечом.

— Чего ты боишься? Если стены будут разрушены, я позабочусь о твоей безопасности.

— Я беспокоюсь не только о себе.

— Я встану на защиту тех, о ком ты заботишься….Эшфорд, не так ли? Твои родители. Кто еще важен тебе?

При этих словах, я почувствовала, как кончик лезвия ласкает мой позвоночник. Он знал о моих родителях. Знал откуда я родом. Я презирала бы любого Эльфа, хорошего или плохого, которому известно о дорогих мне людях. Я осознала, как, должно быть, было тяжело Алине, когда она пыталась укрыть нас от темноты нового мира, который она встретила в Дублине, и от парня, которому она верила. Может, ее сердце тоже боролось с ее разумом из-за него? А, может, где-то глубоко она чувствовала, что он был злодеем, но соблазнилась его словами, чарами и поступками?

Он одурачил ее. Несмотря на то, что он утверждает обратное. Он, несомненно, использовал Глас на ней. Больше никак не объяснить то, что произошло.

— Я хочу большего, В’лейн, — сказала я. — Я хочу, чтобы весь человеческий род был в безопасности.

— Ты не веришь, что будет лучше, если количество людей уменьшится? Ты не читаешь ваши человеческие газеты? Вы обвиняете Эльфов в варварстве, в то время, как люди совершают гораздо большее зло.

— Я здесь не для того, чтобы спорить о мире. Это не входит в мои обязанности. Я просто пытаюсь спасти его.

Он был зол. Но и я была зла. Мы абсолютно не понимали друг друга. Когда он притянул меня в свои объятия, его прикосновения были нежными, но глаза — нет. В этот раз он занялся моим языком. Мне стыдно признаться в этом, но ответила на его поцелуй, потеряв себя. И испытала оргазм четыре раза, пока он возвращал на мой язык свое имя.

— По одному разу от каждого Королевского Дома, — с насмешкой сказал он и исчез.

Остаточный эффект от этих «поцелуев» был таким интенсивным и ярким, что мне потребовалось некоторое время, чтобы понять, что что-то не так.

— В’лейн! — крикнула я в небо. — Мне кажется, ты кое-что забыл, — меня. — Хей! Я все еще в Канне.

Мне было интересно, он таким способом хотел заставить меня позвать его, чтобы он мог снова поместить свое имя на мой язык. Он бы сказал «Мои извинения, ши-видящая. Замотался — полно всяких других дел». О, черт. Если уж его разум такой обширный, как он утверждает, то таких оплошностей не должно быть.

Мое копье снова со мной. Люди уставились на меня. Я думаю, что они не каждый день видят девушек в бикини и с копьем, которая при этом разговаривает с воздухом. Я огляделась вокруг, осознавая, что именно мой наряд, а вовсе не копье, абсолютно не к месту. Я была так увлечена разговором с В’лейном, что не заметила, что нахожусь на нудистском пляже.

Мимо прошли двое мужчин и я покраснела. Что я могу сделать. Они были в возрасте моего папы. У них были пенисы.

— Ну, давай В’лейн, — я прошипела. — Вытащи меня отсюда!

Он заставил меня поволноваться еще несколько минут, только потом доставил в Книжный магазин. Конечно же, в золотом бикини.

Моя жизнь изменилась, превратилась в рутину другого рода.

У меня больше не было никакого желания работать в магазине или сидеть за компьютером или хоронить себя в кипах научно-исследовательских книг. Я чувствовала себя как умирающий пациент. Все мои предположения о том, как можно заполучить Синсар Даб, потерпели неудачу. Кроме того, помимо своей воли, я допустила мысль, что достать ее сейчас выше моих способностей.

Я ничего не могла делать. Только ждать и надеяться, что другие успеют выполнить свою часть дела и выиграют немного времени для меня, чтобы помочь мне решить, как мне выполнить свою задачу — если это в принципе возможно. Что знала Алина, чего не знаю я? Где же ее дневник? Как она собиралась заполучить Темную Книгу?

Осталось семь дней. Шесть. Пять. Четыре.

Я не могла избавиться от чувства, что прямо на меня надвигается нечто, смотрит мне прямо в лицо, а я его упускаю. Должно быть, у меня достаточные способности, чтобы осознать происходящее в моем маленьком провинциальном мирке, но чтобы понять и осознать то, что происходит здесь, сейчас нужно большее, чем есть сейчас.

Ближе к концу, я проводила дни, гуляя по улицам Дублина, закрывшись воротником против простуды. Я шла через толпы туристов, которые продолжали навещать город, несмотря на мрак, холод и высокий показатель преступности.

Проскользнув между Невидимыми, я втиснулась в кабак за горячим пуншем. Там я бесстыдно подслушала разговор, похоже, что говорили человек и Эльфоподобное существо. Затем я остановилась за углом, чтобы взять рыбу и чипсы, болтая с поваром на гриле. Постояла на тротуаре, проговорив с несколькими поставщиками газет, и случайно наткнулась на пожилого джентльмена, который показал мне направление Гарды, когда я только прибыла сюда. Он признался, что заголовки газет не врут. Древние возвращались.

Я прошлась по музеям, посетила библиотеку Тринити, попробовала пиво в пивоварне Гиннес и постояла на платформе, наблюдая за морем крыш.

И я поняла поразительную вещь: Я любила этот город.

Даже заполненный чудовищами, утопающий в преступности и отравленный насилием Синсар Даб. Я любила Дублин. Были ли у Алины те же чувства? Может быть, она также ужасалась тому, что может произойти, но при этом ощущала себя более живой, чем когда бы то ни было?

И более одинокой.

Ши-видящие не отвечали на мои звонки. Даже Дани. Они сделали свой выбор. Ровена выиграла. Я знала, что они боятся. Я знала, что большинство из них не знали ничего, кроме нее и Аббатства, поэтому она могла умело манипулировать их страхами. Я хотелось броситься со штурмом на компанию «Быстрая почта» и сражаться. Позвонить старухе и поспорить о деле с ши-видящими. Но я не стала этого делать. Есть вещи, о которых не надо спрашивать.

Я доказала им свою преданность. И ожидала, что ответ будет таким же.

Я прогуливалась по улицам. Смотрела. Делала в дневнике заметки об увиденном.

Даже Берронс не появлялся, занимаясь окончательным уточнением некоторых древних ритуалов, которые, как он считает, могли помочь во время Самайна.

Звонил Кристиан и приглашал меня во владения МакКелтаров, где-то в горах Шотландии, но я не смогла заставить себя покинуть город. У меня было такое чувство, как будто я являюсь главным отрядом или, по крайней мере, капитаном, который идет ко дну вместе со своим судном. Его дяди, судя по зловещим рассказам Кристиана, едва выносили присутствие Берронса. Однако согласились работать вместе какое-то время. По его тону совершенно ясно, что, как только закончится ритуал, может разгореться полномасштабная война с Друидами. Меня это не волнует. Они могут воевать, сколько им заблагорассудится, когда мы отстоим стены.

За три дня до Хэллоуина перед дверью своей комнаты я нашла билеты на самолет в Эшфорд. В один конец. Вылет вечером того же дня. Я долго простояла, держа в руках билет. Закрыв глаза и прислонившись к стене, я рисовала в воображении маму с папой и свою комнату.

В октябре на юге Джорджии осень во всей своей красе: деревья одеты в рубиновую и желтую листву, созревают тыквы, воздух благоухает запахом листвы и земли, домашняя южная кухня, ясные и безоблачные ночи, которые бывают только в сельских районах Америки, далеко от городских фонарей, приглушающих небесные огни.

А в день Хэллоуина Бруксы устроили бы свой ежегодный костюмированный прием. Большинство оделись бы как обычно Привидениями и Кровожадными Охотниками за Сокровищами. В «Кирпичном заводе» устроили бы конкурс костюмов. Они пригласили бы весь город прийти на этот праздник, чтобы никого не обидеть. Всегда получалась шумная вечеринка. Люди, как привило, выбирают самые необычные вещи. Если я не работала, и было достаточно тепло, то мы с Алиной устраивали вечеринки у бассейна. Мама с папой всегда с энтузиазмом смотрели на это. Они в таких случаях ехали в местный мотель на ночь. Они не скрывали, что им лучше вдвоем провести романтическую ночь, вдали от нас.

Я совершала мысленное путешествие домой, пока держала билет в руках.

Затем я позвонила в кассу, чтобы попытаться вернуть уплаченные Берронсом деньги. Все, что они могут сделать — только перечислить эту сумму в качестве платы за билет на мое имя на более поздний срок.

— Ты думал я сбегу? — спросила я его позднее, этой же ночью. Берронс как всегда был спокоен при любых обстоятельствах. Я позвонила ему на сотовый телефон.

— Я бы не осудил тебя, если бы ты уехала. Ты бы поехала, если я возьму билет в обратную сторону?

— Нет. Я боюсь, что какая-нибудь нечисть увяжется за мной. Я рассталась с надеждой съездить домой уже очень давно, Берронс. Но однажды я это сделаю. Когда будет безопасно.

— А что, если такие времена никогда не наступят?

— Мне остается только верить, что наступит.

Затем последовало продолжительное молчание. В книжном магазине было настолько тихо, что можно было услышать звук падающей булавки. Я была так одинока.

— Когда ты возвращаешься домой? — спросила я.

— Домой, мисс Лейн?

— Что-то я должна называть своим домом.

Однажды, когда мы стояли на кладбище, то уже разговаривали об этом. Я сказала ему, что если дом человека там, где его сердце, то мой дом шестью футами ниже под землей. Это больше не так. Мое сердце внутри меня. Со всеми его надеждами, страхами и болями.

— Я почти все завершил. Я буду в магазине завтра.

Линия оборвалась.

Три часа ночи.

Я вскакиваю с постели.

Сердце колотится. Нервы напряжены до предела.

Звонит сотовый телефон.

— Какого дьявола? — заорала Дани в трубку, когда я ответила. — Ты спишь, как чертов мертвец там наверху! Я звоню тебе уже пять чертовых минут!

— С тобой все нормально? — требовательно спросила я, дрожа всем телом. Меня снова бросало в холод. Остаточные смутные видения прекратились, но озноб остался.

— Выгляни из своего окна, Мак.

— Я вскочила с постели, схватила копье и поспешила к окну.

Моя комната, как будто выкинутая за ненадобностью, находится в задней части здания. Из своего окна я вижу заднюю аллею и могу спокойно подсчитывать количество Теней.

Дани стояла там внизу в узкой полоске света между магазином и гаражом Берронса. Телефон зажат между ее худощавым плечом и ухом, и усмехалась. Тени жадно смотрели на нее со своих насиженных темных мест.

На ней был длинный черный кожаный плащ, как будто позаимствованный из фильма про вампиров, который был слишком велик ей в плечах. Насколько я смогла разглядеть, она несла под ним что-то длинное, гипсовое и невообразимо красивое. У меня перехватило дыхание. Это мог быть только Меч Света.

— Давай надерем задницы каким-нибудь Эльфам, — Дани засмеялась. Глядя на нее, можно было увидеть в ней не больше, чем милую тринадцатилетнюю девочку.

— Где Ровена? — я скинула низ пижамы и засунула ногу в джинсы. Зубы стучат. Ненавижу эти сны про Ледяное место.

— Ро в отъезде. Улетела сегодня вечером. У нее не получилось взять с собой меч. Я стащила его. Мак, ты спустишься, в конце концов, или подождешь пока меня сожрут какие-нибудь Невидимые?

Она шутит? Это голубая мечта каждой ши-видящей. Вместо того, чтобы просиживать задницы, подумать, поговорить, поискать решения — я пойду туда и сделаю что-нибудь.

Я сбросила вызов, одела под свитер две футболки, куртку, натянула ботинки, схватила МакНимб и застегнула ремни, сожалея, что у меня нет второго для нее. Неважно. Если мы окажемся где-нибудь в темноте, мы будем идти как приклеенные.

За эту ночь мы перебили восемьдесят семь Невидимых.

А потом и вовсе потеряли счет.

Глава пятнадцать

Большую часть дня накануне Хэллоуина я провела, убираясь после веселья предшествующей ночи. Дома, в Джорджии, следы бесшабашно проведенного времени — мешающиеся под ногами пластиковые стаканчики, корки съеденной наполовину пиццы, окурки сигарет, затушенные прямо в пивных банках. В Дублине после шумного веселья мы видим совсем другую картину — валяющиеся тела убитых монстров и отдельные части.

Проблема состоит в том, что когда ты убиваешь эльфа, он перестает излучать свои чары. Вопреки глупым и бессмысленным верованиям поп культуры их трупы не рассыпаются в прах. Они продолжают свое существование здесь, в нашем мире. И они отлично видимые для всех. Получая удовольствие от процесса убийства, я забыла о трупах. Так же как и Дани. И дело вовсе не в том, что они неожиданно становятся видимыми для меня, когда умирают. Они всегда были видимыми для меня.

Из утренних новостей я узнала, что обнаружено видео, снятое в отвратительной манере ужастика местного производства: дело происходит в окрестностях Дублина, ужасающие чудовища бросают вызов человечеству, люди не должны беспокоиться об этом, так как Гарда уже бросила силы для зачистки… гм, для ловли этих монстров.

В этот момент еще до окончания репортажа мой телефон зазвонил. Это была Ровена.

— Уничтожь их, чертовка!

Как раз в этот момент я завтракала.

— Они же сказали, что Гарда позаботится о них. — Пробормотала я с набитым ртом, пытаясь таким образом разозлить её. Я была солидарна с ней. Мне надо было разобраться с этим. И быстро. Мне было стыдно, что я не смогла реализовать то, что задумала.

— Ты не оставила хвост, который может навести на твой след?

Я содрогнулась. Возможно так оно и было.

— Не думала, что тебя это волнует, Ро, — холодно сказала я.

— Дани была с тобой прошлой ночью? — требовательно спросила Ровена.

— Нет.

— Ты все это провернула сама?

— Ага.

— Сколько их было?

— Я сбилась со счету. Больше ста.

— Почему ты пошла на это?

— Мне надоело бездействовать.

Некоторое время она молчала, потом сказала:

— Я хочу, чтобы ты присутствовала завтра во время ритуала.

Я была потрясена. Как раз в этот момент я ела верхушку сдобной булочки. Я чуть не подавилась ей. Это было последнее, что я ожидала услышать от Ровены. Я перебирала в уме длинный список своих просчетов и уже подумывала о том, чтобы повесить трубку, чтобы не дать ей возможность заговорить. Но сейчас я рада, что не сделала этого.

— Почему ты решила позвать меня?

Последовала очередная молчаливая пауза.

— Цифры впечатляют, — наконец-то произнесла она.

Нравится мне это или нет, но она не произнесла тех слов, что витали в воздухе, о том, что я — сильная ши-видящая.

Как и МакКелтарам, ей хотелось, чтобы вся власть была сосредоточена в ее руках.

Независимо от чьих-либо намерений я хотела сразить их. Я чувствовала тягу бороться с ними. Если они будут где-то собираться, я хочу быть там же. Но я не чувствовала подобной тяги примкнуть к МакКелтарам. Думаю, во мне говорит моя кровь.

А сейчас у меня было еще и подходящее приглашение.

— В какое время?

— Церемония начнется ровно через один час после захода солнца.

Мне не нужно даже сверяться с календарем, который висит в моей спальне наверху. Я точно знала, что солнце взойдет в 7:23 и сядет в 4:54 вечера. Никогда раньше природа не имела на меня такого влияния. Я не могу дождаться летних дней, таких длинных и ярких. И не только из-за моей любви к солнцу. Эти короткие, тоскливые осеннее-зимние дни приводят меня в ужас. 22-е декабря, день Зимнего Солнцестояния — самый короткий день в году — длится всего 7 часов 28 минут и 49 секунд. Восход солнца в 8:39, заход — в 4:08. У Теней будет 15 часов 32 минуты и 11 секунд, чтобы вылезти отовсюду и вволю разыграться. То есть они располагают вдвое большим временем, чем люди.

— Когда мы будем знать наверняка, что нам удалось это сделать?

— Сразу, как только мы откроем Шар, — но последнее она произнесла неуверенно. Слышать ноты сомнения в голосе Ровены — в этом было что-то из ряда вон выходящее.

— Я подумаю над твоим приглашением. — Я солгала. Безусловно я буду там. — Что это мне даст?

— То, что ты спрашиваешь подобное, еще больше укрепляет мое мнение о тебе. — И повесила трубку.

Я доела свой завтрак из булочки и кофе. Затем намеревалась подмести и расчистить пространство около двери от монстров. Часть трупов Невидимых я втиснула в мусорный контейнер, другую часть спрятала в заброшенных зданиях. Я даже умудрилась парочку кинуть в емкость с цементом на строительной площадке, улучив момент, когда у рабочих был перерыв. Тех, что были ближе всего к книжному магазину, я приволокла в близлежащую Темную Зону. Я поймала себя на мысли, что даже среди бела дня мне очень трудно заставить себя войти туда. Повсюду чувствуется присутствие Теней, пульсации их темной, прожорливой природы.

Куда они все подевались? Может, они втиснулись в крошечные трещинки кирпичей и смотрят на меня оттуда? А может, они соскользнули под землю? Или, может, они набиваются в темные углы ветхих домов? До каких размеров они способны уменьшаться? Могла ли одна из них запрятаться вон в той банке из-под содовой как раз под таким углом, чтобы на нее не падал свет? Я никогда не относилась к тому типу девушек, которые швыряют попадающиеся на дороге банки. Не собиралась становиться ею и сейчас.

Улицы были странно пусты. Позже я обнаружила, что в последние два дня перед Хелоуином рекордное количество людей брали отпуска. Матери не выпускали своих детей из дому после школы. У всего этого не очень хорошие причины. Полагаю, что не надо обладать чутьем ши-видящего, чтобы почувствовать, какая тягостная тишина повисла в воздухе, или чтобы услышать отдаленных топот темных копыт. Ветер предвещает недоброе, а топот становится все ближе.

Ближе.

Находясь вне дома, я нарезала вдоль и поперек новую порцию Невидимых и припрятала в бутылку. Несколько дней тому назад ко мне должен был прийти Джейни, но я решила, что может быть у простых людей эффект длится дольше.

На обратном пути домой я остановилась в бакалейном магазине, чтобы захватить некоторые продукты, в булочной забрала то, что заказывала накануне.

Затем долго стояла под струей горячего обжигающего душа, оттирая от тела кусочки мертвых Невидимых. Я была полностью обнажена, но в последнее время у меня появилась привычка не снимать копье с бедра.

К полуночи Берронс так и не появился и я почувствовала, что обозлена на него за это. Он сказал, что будет здесь к этому времени. И я строила свои планы исходя из этого. В час я начала беспокоиться за него. В два я была уверена, что он и не появится в ближайшее время. В 3:15 я позвонила ему. Он ответил сразу же на первый звонок.

— Где тебя черти носят? — огрызнулась я.

Он перебил меня тоже огрызающимся тоном:

— У вас все в порядке?

— Я жду тебя уже несколько часов подряд.

— Для чего?

— Ты сказал, что вернешься к этому времени.

— Я задержался.

— А ты не мог предупредить меня? — спросила я с сарказмом в голосе. — Знаешь, просто поднять трубку и сказать: «Привет, Мак! Я сегодня буду поздно».

На другом конце провода послышалось молчание, потом Берронс сухо произнес:

— Вы путаете меня с кем-то другим. Не надо ждать меня, Мисс Лейн. Перестаньте выстраивать свой мир вокруг меня. Я не из тех людей.

Его слова больно ужалили. Возможно это произошло потому, что я именно этим и занималась: я сделала его отправной точкой своих планов на ночь и даже проигрывала в уме как все должно было происходить.

— Черт тебя побери, Берронс.

— И, тем не менее, я не тот, за кого вы меня принимаете.

— Ага! Даже не мечтай об этом! Я хочу повторить тебе твои же слова: Я ненавижу, когда ты просто так тратишь мое время. Ключи, Берронс! Вот чего я жду. Вайпер находится в магазине. — И я скучала по нему так же, как я скучала по моим длинным светлым волосам. Мы связаны — Вайпер и я. Меня мучили сомнения — получу ли я его когда-нибудь обратно. Он был серьезно поврежден после той поездки по шоссе на высокой скорости. И если я действительно знала Берронса так хорошо, как я предполагала, то он продаст его еще до того, как снова сядет за его руль. Независимо от того, насколько безупречно его отремонтировали. Отчасти я и сама так рассуждала. Когда ты тратишь такую большую сумму денег, тебя устраивает только самое лучшее. — Мне нужна машина.

— Для чего?

— Я решила присутствовать на ритуале в аббатстве.

— Не уверен, что это мудрое решение.

— Решение принимаешь не ты.

— А может было бы разумнее, чтобы я принимал решения.

— Берронс, я ничего не смогу сделать, чтобы помочь МакКелтарам.

— Я не говорил, что тебе следовало бы это сделать. Возможно, завтра тебе просто лучше оставаться в магазине. Это наиболее безопасное место для тебя.

— Ты хочешь, чтобы я спряталась? — на последнем слове мой голос повысился от недоверия. Несколько месяцев тому назад я была бы счастлива это сделать. Смотрела бы ночные TV-программы, крася ногти на руках и ногах и подбирая гармоничные оттенки розового. А сейчас? Ни за что на свете.

— Иногда самое мудрое — это соблюдать предосторожность, — ответил он.

— Вот, что я скажу тебе, Берронс: Я останусь только если ты останешься со мной. Но не потому, что мне нравится находиться рядом с тобой, — быстро сказала я, чтобы он не успел вставить свой едкий комментарий — А из-за всей этой ерунды, в которую поверят «только простаки и простушки». Я не собираюсь сидеть, сложа руки.

— Мисс Лейн, вы что-то перепутали.

— Я преувеличила для большей выразительности. Какой смысл в том, чтобы говорить умную мысль, если человек, которому она адресована, слишком примитивен, чтобы понять ее?

— Я не примитивен, — сказал он с таким холодом в голосе, что я вдруг почувствовала, как назревает одна из наших пусть несерьезных, но перебранок. — У тебя не получилось использовать это в качестве преувеличения. Поищи другое.

— Я сама знаю как его правильно использовать! И ты можешь засунуть куда-нибудь этот дурацкий торт к твоему Дню Рождения! Я даже не знаю, почему я суетилась по этому поводу!

После этих слов молчание затянулось настолько, что я решила, что он повесил трубку. Я тоже повесила трубку в надежде, что я сделала это раньше него.

Через двадцать минут Берронс уже входил в переднюю дверь магазина. На его волосах виднелись кристаллы льда. Из-за сильного холода весь его облик казался белым. Я сидела на софе, там, где у нас обычно проходят беседы. Я была слишком взвинчена, чтобы уснуть.

— Ну вот и хорошо. Ты наконец-то перестал делать вид, что не используешь зеркало. Самое время.

— Я пользуюсь им только тогда, когда это действительно необходимо, Мисс Лейн. И даже для меня это … неприятно делать.

Любопытство во мне пересилило раздражение.

— Что значит «действительно необходимо»? Куда ты ходишь?

Он огляделся вокруг.

— Где торт?

— Я выкинула его.

Он одарил меня своим взглядом. Я вздохнула, поднялась и достала торт из холодильника. Шоколадный торт из семи коржей, с малиновой и шоколадной начинкой, красиво выведенная надпись «С Днем Рождения Иерихон Берронс» на розовой глазури, обрамленная цветами. Он был великолепен. Только этот торт, за исключением Невидимых, и заставлял меня пускать слюнки. Я поставила его на столик для кофе, подала тарелки и вилки.

— Я запутался, мисс Лейн. Этот торт для тебя или для меня?

Да. Ну в общем не без этого. Я намеревалась съесть немаленький кусок и сама. Я не пожалела на его ни сил, ни денег. Вместо этого я могла бы просто загрузить на IPod 47 песен.

— У них закончилась черная сахарная глазурь — сухо ответила я. Он не отреагировал на мои планы по поводу торта. Он не выглядел хотя бы чуть-чуть взволнованным. Ситуация его нисколько не забавляла. Он просто смотрел на торт. Его лицо одновременно наводило ужас и излучало … зловещее обаяние. Я также смотрю на монстров, когда собираюсь прикончить их.

Я забеспокоилась. В тот момент, когда я заказывала его, это казалось мне хорошей идеей, невинной шалостью и мягким намеком на то, что мне известно о нем. Я хотела сказать таким образом: «Я знаю, что на самом деле ты стар, что возможно и вовсе не являешься человеком, но кем бы ты ни был, я поздравляю тебя, ведь сегодня у тебя День Рождения».

— Я полагаю, что здесь нехватает свечей. — Наконец-то сказал он.

Я достала из своего кармана свечи в форме чисел, одну из них я уменьшила до запятой и вставила их в торт. Он посмотрел на меня так, как будто у меня внезапно выросла вторая голова.

— Пи, мисс Лейн? Вы явно провалили экзамен по математике в высшей школе.

— Я получила удовлетворительно. Мелочи сбивают меня с толку. Но суть я всегда улавливаю.

— Почему π?

— Потому что оно иррациональное и неисчисляемое. — Здорово я придумала, не так ли?

— Но π — константа. — Сухо добавил он.

— Но это не шестерки. Казалось в это время года 6-6-6 очень популярны. Очевидно, они еще не видели настоящего Зверя, иначе они бы не боготворили его.

— У тебя есть еще какие-нибудь наблюдения или новости? — Он продолжал с ненавистью смотреть на торт, как будто ожидал, что из него сейчас вырастет дюжина ног, и это чудище на тонких ногах и с длинным языком направится к нему.

— Она (Синсар Даб — прим. перев.) перемещается из рук в руки каждый день. На тахте лежала куча газет. В газетах печатается такое количество преступлений, что их становится просто опасно читать во время завтрака.

Он поднял взгляд с торта на меня.

— Это просто торт. Обещаю, никаких сюрпризов. Никаких мелко нарезанных Невидимых. Я даже съем первый кусок.

— Нет, это далеко не «просто торт», мисс Лейн. То, что ты сделала, означает…

— …что мне очень захотелось сладкого, и чтобы не отказывать себе в этом, использовала в качестве оправдания твой день рождения. Задуй свечи, давай! И расслабься, Берронс. — Как я не понимала, насколько тонок тот лед, на котором я стояла. Что дало мне повод думать, что я могу преподносить ему праздничные торты и что, тем более, он отреагирует на это как-нибудь иначе?

— Я делаю это для вас, — натянуто ответил он.

— Спасибо. — Я рада, что я отказалась от воздушных шаров. — Я просто подумала, что это будет весело. — Я стояла, держа перед ним торт, чтобы он мог задуть свечи до того, как воск стечет на глазурь. — Я же могу немного повеселиться.

Я предчувствую жестокие действия за долю секунды до того, как они вырвутся наружу. Наверно, он думал, что он обуздал свой гнев и то, что произошло, было для него такой же неожиданностью, как и для меня.

Торт вместе со свечами взорвался в моих руках, выстрелил прямо в воздух, ударился об потолок и прилип. Только небольшие кусочки отламывались и падали. Я уставилась на него. Прелестный был торт.

Затем я почувствовала, как оказалась зажата между стеной и его телом, совершенно не понимая, что происходит. Его молниеносность в такие моменты устрашает. Я думаю он мог бы дать Дани небольшой урок за деньги. Он схватил меня за запястья и прижал мои руки над головой. Тоже самое он проделал с моей шеей. Затем опустил голову и тяжело задышал. Какое-то время его лицо лежало на моей шее.

Затем он отстранился и долго смотрел на меня. Когда он снова заговорил, его голос был свиреп и низок.

— Никогда больше не делайте так, мисс Лейн. Не надо оскорблять меня своими глупыми ритуалами и плоскими шутками. Никогда не пытайтесь очеловечивать меня. Не думайте, что мы одинаковые, вы и я. Это не так.

— Неужели так необходимо было портить торт? — закричала я. — Я целый день возилась с ним.

Он встряхнул меня. Сильно.

— У вас больше нет других забот, кроме как возиться с глупыми тортами? Забудьте про это. Отныне это не ваш мир. Ваш мир — это охота на книгу и выживание. А эти два мира не могут сосуществовать друг с другом, идиотка!

— Нет, они могут сосуществовать! Только если я могу есть эти «глупые торты», я могу продолжать охотиться на Книгу! Ты прав — мы разные. Я не могу ночью пройти по Темной зоне. Я не умею отпугивать всех монстров. Мне необходимо видеть радугу. А тебе нет. Я поняла это сейчас. Никаких праздников для Берронса. Я запишу это рядом с остальными пунктами: Не ожидай его по вечерам и Не жди, что он спасет тебя, если это не выгодно ему самому. Ты сволочь. Навечно. Я буду помнить об этом.

— Хорошо. — Его хватка ослабла.

— Отлично. — Ответила я на это, хотя сама не знаю почему. Думаю, что просто хотела оставить последнее слово за собой.

Мы впились взглядом друг в друга.

Он находился настолько близко, что я ощущала электрические разряды в его теле и свирепое выражение лица.

Я облизнула губы. Его взгляд переместился на них. Думаю, что в этот момент я перестала дышать.

Он развернулся резким движением, так что его длинный темный плащ прорезал воздух и я увидела его спину.

— Это было приглашение, мисс Лейн?

— А что если так? — Я удивлялась сама себе: что я рассчитывала делать дальше?

— Не надо разговаривать со мной предположениями. Вы так глупы.

Я смотрела на его спину. Он не двигался. Я обдумывала, что можно ему ответить. Но в голову ничего не приходило.

Он исчез в дверях.

— Эй, — крикнула я вдогонку. — Мне нужна машина.

Но ответа не последовало.

Большой кусок торта свалился с потолка и размазался по полу.

Он был почти целый, только чуть-чуть искривлен.

Вздыхая, я взяла вилку и начала отскребать его.

Когда я проснулась на следующий день, был уже полдень. Я поднялась с постели, убрала от двери сигнальный звонок против монстров и открыла ее. Снаружи меня ждал термос с кофе, пакет с пончиками, ключи от машины и записка.

Мисс Лейн,

Я бы предпочел, чтобы вы присоединились ко мне во время поездки в Шотландию сегодня вечером. Но если решительно настроены помочь этой старой ведьме, то вот ключи, которые вы просили. Я пригнал эту малышку для вас. Она красного цвета, припаркована перед дверью. Позвоните, если передумаете. Я улечу не позже 4:00.

СН.

Мне потребовалось некоторое время, чтобы понять, что означают эти инициалы. Сволочь Навечно. Меня это позабавило. «Извинения приняты, Берронс, если это Феррари».

Это и была Феррари.

Глава шестнадцать

В слове «пограничный» есть свое особое очарование. Пограничным может быть время: сумерки — это переход дня в ночь, в полночь — один день сменяется другим. Дни равноденствия и солнцестояния, а также новогодний день — все это своеобразные пороги.

Пограничным может быть также состояние сознания, например, в те моменты между пробуждением и сном. Также они называются порогом сознания, или гипногория. Это состояние, находясь в котором, человек думает, что он вполне бдителен, но на самом деле еще активно вовлечен в сон. При этом у многих людей наблюдаются судорожные подергивания или телесное ощущение падения.

Местам тоже присущи пограничные состояния: например, аэропорты, куда люди постоянно приходят и откуда уходят, но никогда не остаются.

В пограничном состоянии могут находиться также и люди. Подростки типа Дени временно пребывают между детством и взрослой жизнью.

Персонажи детективов частенько являются такими пограничными существами, которые существуют в обоих мирах, разграничивают или охраняют переходы между ними или могут быть физически разделены на два состояния существования.

Промежуточность — определяющая характеристика этого состояния. Не здесь и не там, но, балансируя между одним моментом и следующим, когда еще не случилось то, что должно последовать, а … то, что происходит в данный момент, еще не стало свершившимся фактом.

Пограничный период — время волшебное и опасное, преисполненное возможностей и … риска.

Казалось, что до Хэллоуина еще целая вечность. Я спала почти до вечера. До четырех часов, когда я собиралась покинуть город и отправиться в аббатство, оставалось еще целых четыре часа. Они растянулись до бесконечности. Мне предстояло как-нибудь убить это время.

Как только встала, я позвонила Дани. Она удивилась тому, что я тоже приглашена на ритуал и сказала, что начало запланировано на 6:15 вечера.

— Так что он собой представляет? — спросила я ее. — Пение псалмов и выполнение многочисленных таинств?

Она посмеялась над моими представлениями о ритуале и ответила, что он напоминает что-то вроде этого.

— Сначала произносят заклинания, и приносится жертва, а только потом можно открыть Шар и его эльфийская сущность выходит наружу для укрепления стен.

Я поинтересовалась какого рода жертва, но она слегка уклонилась от ответа. Уж не мою ли кровь Ровена планирует принести в жертву? Я даже не буду рассматривать такие варианты.

Я позвонила Кристиану, он сказал, что подготовка идет по плану: его дяди на рассвете приступили к выполнению обрядов Друидов, хотя Берронс присоединится к ним позднее.

Наконец, я позвонила папе. Мы очень долго разговаривали о машинах, о моей работе и об обычных повседневных вещах, которые составляли основу наших бесед в прошлом. Я одновременно ненавижу и благодарна Берронсу за то, что он Гласом ввел его в состояние безграничного спокойствия. Если бы папа успел сказать хоть слово, что он понимает мое состояние, я бы расплакалась и рассказала ему обо всех моих проблемах. Это человек, к которому я приходила со всеми своими синяками, шишками и ссадинами. Он всегда целовал их, даже те, что я сама себе выдумала. Все, чего он хотел, чтобы его принцесса Жасмин Окруженная- Заботой, обнимала его и ворковала, сидя у него на коленях. Через какое-то время я попросила к телефону маму. Мы с ней очень долго не разговаривали, и я боялась, что она не подойдет к телефону — она подошла, и я не могу передать той радости, которую я испытала, услышав ее голос впервые за столько месяцев! И хотя разговаривала она еще очень неуверенно, она была последовательна, с ясной головой, и очевидно отходила от действия лекарств. Папа сказал, что она по-прежнему очень быстро устает, поэтому я постаралась сделать разговор коротким и приятным, сообщая ей только хорошие новости. Моя работа чудесна, у меня замечательный работодатель, меня повышают в должности, я надеюсь открыть свой собственный книжный магазин по возвращении домой, я планирую закончить колледж и получить степень…и нет, я не приеду на День Благодарения, но я постараюсь сделать все, что в моих силах, чтобы вернуться домой к Рождеству.

Ложь во спасение. Теперь я понимаю их чувства. Я чувствую, как Алина почти стоит позади меня, кивая головой, в тот момент, когда я поднимаю настроение мамы. Когда я жила в Эшфорде, каждый раз, как звонил телефон, моя сестра заставляла меня смеяться и вселяла чувство, что я любима и что мой мир безопасен для меня. Сама она при этом жила в Дублине и не знала, выживет ли завтра.

После того, как я повесила трубку, я накинулась на ореховую пасту и поставила случайный список песен на своем Ipod. «Стучаться в небесные ворота» — первая песня в списке, затем последовало «Не бойся…» и я выключила.

Не знаю, что я делала до трех часов. Думаю, что провела много времени, сидя у камина и смотря в огонь. Переходные состояния поглощают. Ты не можешь взять его своими руками и приспособить. Невозможно приблизить полночь. Невозможно отдалить или избежать рубежей. Остается только приспосабливаться самим и проходить через них.

Я приняла душ, нанесла макияж, собрала волосы в «конский хвост». Влезла в черные джинсы, одела майку, свитер, ботинки и куртку. Захватила рюкзак, положив туда МакНимб — я собиралась совершить вечернюю прогулку. Поместила в кобуру свое копье, за пояс — два коротких ножа. Вообще-то они принадлежат Берронсу, но я стащила их с выставочного стенда наверху. Потом взяла запас коктейля из измельченных Носорогов, маленькие бутылочки — в карманы куртки, пластиковые пакеты — в ботинки. Вокруг запястий и лодыжек обернула ленту-липучку, оснащенную лампочками. Я даже засунула в передний карман джинсов бутылочку со святой водой — в этом городе никогда не знаешь, что тебя ожидает. Я должна быть готова ко всему.

Затем я спустилась вниз, выглянула в окно, но, не поверив своим глазам, выглянула еще раз. Неужели я так долго собиралась? Было ясно и светло, когда я поднялась наверх. А сейчас, в 3:45 на улице было почти темно. Пока я наверху сушила волосы на улице почти разыгрался шторм. Еще не было дождя, но ветер уже разыгрался, и было похоже, что он может начаться в любой момент.

Я взяла ключи от машины и осмотрелась вокруг магазина, чтобы убедиться, что мне нечего опасаться. Когда мой взгляд охватил четырехэтажное здание магазина, я съежилась от внезапной мысли о том, что могу никогда больше не увидеть «Книги и Сувениры Берронса». Я полюбила город, я начала любить свой магазин.

Полы из твердой древесины отражали свет подсвечников и желтых ламп. Книги были на своих полках. Стеллаж с журналами тоже был перебран. Огонь в камине погашен. Диваны и кресла создавали уютную обстановку, приглашающую присоединиться. Стена, находящаяся надо мной, была полностью затенена. Я хотела однажды подняться туда и посмотреть что там. Магазин был населен вымышленными мирами, которые еще предстояло изучить. В магазине было тихо и аккуратно, все готово к работе и ждет следующего покупателя.

Я направилась к задней двери.

Он будет ждать меня завтра, когда я вернусь. Когда стены уже будут крепкими и когда у меня будет еще целый год, чтобы расставить все по местам. Жизнь снова пойдет своим чередом. И я примусь за работу над Вебсайтом и составлю каталог редких изданий, которые лежат на верхних этажах. Больше никакой лени.

Но прямо сейчас меня ждет итальянский жеребец. Фыркает и зовет меня. Мне предстояло два часа езды до того места, куда я направлялась, и это был еще один рубеж в моей жизни, каждое мгновение которого я собиралась прочувствовать каждой клеточкой своего тела.

Глава семнадцатая

Весь путь я поделила на двенадцать частей. Окраина города рядом с Темной зоной, где я жила, была пустынна, словно это было военное время. Сейчас я понимаю почему.

На расстоянии восьми миль восточнее «Книг и Сувениров Берронса» была другая картина. Люди и Невидимые наводнили улицы настолько, что движение транспорта через них стало невозможным. Большинство Эльфов в человеческом обличии пытались разжечь бунт, и, надо сказать, у них это получалось.

Сотрудники Гарды пробивались через толпу, требуя исполнения приказа с поднятыми полицейскими дубинками.

Там было достаточно много разгоряченной молодежи, так что даже небольшая потасовка могла распространиться со сверхъестественной быстротой. Особенно в Хэллоуин, когда вся нечисть выходит наружу, прячась под маской благодетели.

На моих глазах несколько сотрудников Гарды, которые на самом деле являлись Невидимыми в человеческом облике, начали избивать дубинками группу молодежи, чем привели в ярость толпу.

Другие Невидимые начали сокрушать окна магазинов, грабя и подстрекая других брать то, что им нужно.

Я подозвала двоих подростков, спешивших присоединиться к общему переполоху. Казалось, никто из них не знал, что является причиной бунта, да это их особо и не заботило.

Я не стала дальше приближаться из страха, что они могут причинить вред машине. Или мне.

От скопления большого количества Эльфов у меня в животе начали кипеть желчь. Я рада, что поблизости нет хотя бы «Синсар Даб», иначе это бы полностью вывело меня из строя.

Толпа разрасталась, смещаясь в мою сторону все ближе и ближе. Я подумала, что если я промедлю и окажусь в центре толпы на моем Феррари, то меня не ждет ничего хорошего.

Я дала задний ход, поспешно развернулась и отъехала, радостная, что я сделала это вовремя.

Я откопала в рюкзаке карту города и зажгла свет в машине. И хотя шторм еще только обещал разыграться из-за облаков, полностью затянувших небо, стемнело на целый час раньше, чем я ожидала.

Десять кварталов севернее магазина я неожиданно натолкнулась на другое столпотворение.

Я снова развернулась и направилась на запад. Но и там не было проезда. Выезд из города был перекрыт.

Я заехала на автостоянку, чтобы изучить карту местности. Затем направилась на юго-запад, намереваясь объехать стороной край Темной Зоны, но если у меня не будет другого выбора, я одену МакНимб и проеду сквозь нее.

Когда я подобралась ближе к краю заброшенной местности, я ударила по тормозам. И уставилась в изумлении. Край зоны был одной сплошной густо-черной стеной, состоящей из Теней. Живая стена простиралась справа налево настолько, что ее невозможно было охватить одним взглядом. Огромная стена смерти.

Я снова развернула машину и устремилась прочь. Я пойду на таран, только если мне придется это сделать. Но пока я не готова признать поражение.

Следующие пятнадцать минут я потратила на попытки вырваться из все более сужающегося круга пока еще моего мира. Со всех сторон меня подстерегала опасность. Края Темных Зон наступали и поглощали все новые толпы людей.

Я в ужасе смотрела на то, как Невидимые в человеческом обличие уводили людей во всепоглощающую смертоносную темноту.

Через некоторое время стало очевидно, что необходимо выбираться из моей машины, т. к. ее ярко-красный цвет уже начал привлекать излишнее внимание, становившееся опасным.

Итак, я помчалась обратно в магазин, чтобы поменять машину на что-нибудь более невзрачное и поразмыслить, как мне выбраться из города.

Свернув на улицу, ведущую в магазин, я так резко ударила по тормозам, что я почти ударила себя ремнем.

Магазин «Книги и Сувениры Берронса» находился в кромешной тьме! Абсолютно весь. Окружен ночью со всех сторон.

Ни одна наружная лампа не работала. Я только беспомощно смотрела на все это.

Перед уходом я все включила. Я ослабила педаль тормоза и подъехала чуть ближе. Осколки стекол на мощеной улице отражали свет фонарей.

Наружное освещение магазина не просто отключено. Кто-то разбил все лампы или, учитывая, как высоко они установлены, подбил снизу… Или кто-то послал летающих Эльфов выполнить эту работу, может быть даже Охотники.

Неужели они взобрались на карнизы только что, когда увидели меня на горизонте? В городе было так много Эльфов, мой ши-сенсор оказался просто бомбардирован их сигналами, подавлен слишком большим количеством, чтобы быть способным сосчитать их или различить. Я попыталась присмотреться, но крыша магазина потерялась в темноте.

Внутри магазина свет хотя и горел, но был приглушен. Этого было явно недостаточно, чтобы удержать моих врагов снаружи. Еще одна часть Дублина перешла к Теням — моя.

«Книги и Сувениры Берронса» отныне был частью Темной Зоны. Неужели этой ночью какие-нибудь более материальные собратья Теней, сокрушив стеклянные стены, войдут в магазин, разобьют внутреннее освещение, так, что его даже невозможно будет восстановить? Смогут ли они это сделать? Ведь Берронс защитил магазин только от больших опасностей.

Мои глаза инстинктивно сузились. Это неприемлемо! Эльфы не должны завладеть моим кровом! Они не выгонят меня на улицу. Они унесут свои мерзкие темные задницы с моей территории и сделают это сейчас.

Я резко развернулась, что заскрипели шины, и уехала в другом направлении. Но через четыре квартала от новой границы Темной Зоны толпа оттеснила меня назад. Я снова круто развернула машину, чуть не задев припаркованные машины, и остановилась в освещенном месте.

На улице слышались разъяренные крики, звуки бьющегося стекла и угрожающий рев приближающейся толпы. Мне бы не хотелось, чтобы они смели меня на своем пути. Я должна действовать быстро.

Я вышла из машины, засунула руку под куртку и зажала в кулаке копье. Я не должна потерять его в такой момент. Лицо и руки обдавали иглы холодного моросящего дождя. Начался шторм. Но шторм был не только в воздухе. Помимо разъяренных толп людей, полчищ Невидимых и Теней, атакующих мой дом, в самом ветре было что-то ненормальное, ужасно неправильное, странное — он дул одновременно с разных направлений и нес запах серы.

Из-за угла в двух кварталах от меня показался край хаотичной все сметающей толпы.

— В’Лейн, ты нужен мне! — закричала я, выпуская его имя. Оно как обычно, потрясая меня, раскрутилось с моего языка, затем раздулось, вынуждая меня широко открыть рот. Но вместо того, чтобы воспарить в ночном небе, оно наскочило на невидимую стену и камнем упало на тротуар, где и осталось лежать, трепеща как подстреленная темная птица. Я слегка подтолкнула его краешком ботинка. Оно окончательно замерло.

Я повернула лицо к ветру, одновременно восточному и западному, южному и северному. Вихри ветра закручивались вокруг меня, сотнями крошечных рук ударяли меня со всех сторон. И неожиданно я почувствовала присутствие Гроссмейстера, направившего свои черные силы на разрушение стены. Ощущения постоянно сменялись.

Я напрягла ши-область в своей голове, сосредоточила все внимание на внутренних ощущениях и на мгновение эта картина, словно вспышка, мелькнула перед моими глазами.

Он стоит на краю обледенелой совершенно черной отвесной скалы, облаченный во все красное. Руки подняты кверху (а может в его руках сердце, истекающее кровью?). Гроссмейстер произносит какую-то монотонную речь, взывая к силам, способным разрушить решетки темницы. Эти же силы заставляют всех существ, даже Эльфов, становиться злыми.

Я постаралась остановить эти внутренние видения, зажмурив глаза, пока оно не убило меня.

Я стояла посередине улицы, охваченного мятежом Дублина, загнанная в его сети, совсем одна. Сегодня В’Лейн не придет, чтобы пасти меня.

Толпу от меня отделяло расстояние меньше одного квартала. Хищные взгляды бегущих в первых рядах как раз заметили мою машину, толпа ревела как обезумевший зверь. У кого-то в руках были бейсбольные биты, другие размахивали дубинками, отобранными у сраженных полицейских Гарды.

Они явно собирались разбить вдребезги мое Феррари. И у меня не оставалось времени выискивать телефон и пытаться связаться с Берронсом. Они будут здесь уже через несколько секунд.

Я знаю, что случается с богатыми людьми во время мятежей. Я знаю также, что они не поверят, я вовсе не так богата. В мои планы не входило разделить участь аристократии только лишь потому, что я сижу за рулем хорошенькой машины, которая мне даже и не принадлежала.

Я схватила свой рюкзак и побежала прочь.

Еще через один квартал надвигалась другая толпа. Чтобы замести свой след, я нырнула внутрь нее.

Это было зловонное, разгоряченное, вздымающееся, внушающее ужас человеческое месиво. Вокруг царило всеобщее помешательство, сметающее все на своем пути.

Это гнев, спущенный с цепи. Это враг, которого нельзя превзойти. Они грабили, крушили, ломали и радовались своим трофеям.

У меня перехватило дыхание. Силы начинали покидать меня. Здесь было слишком много людей, слишком много Эльфов, слишком много вражды и жестокости. Я тонула в море лиц, одичавших, взбудораженных, испуганных… Должно быть, также запуганно выгляжу и я.

Да, Эльфы — монстры. Но мы, люди — хозяева этого города. Эльфы могли спровоцировать этот бунт, но именно мы не даем ему утихнуть.

Мощеная улица стала скользкой от моросящего дождя. Я в ужасе смотрела, как с криком упала молодая девушка. Ее затоптали в считанные секунды, когда толпу понесло в сторону. Следующим такая же участь постигла старого мужчину (какого черта он здесь делает?). Затем толпа пихнула подростка на столб уличного освещения, он отскочил рикошетом, потерял равновесие и исчез из виду.

В голове было только одно: остаться на ногах, остаться в живых.

Меня относило вместе с толпой от одного квартала к другому. Ноги увязали как в путах. Дважды я пыталась вырваться, пробраться к внешнему краю, но снова увязала в толпе, перемещаемая только неумолимой силой стихийного месива.

Я боялась двух вещей.

Во-первых, что меня отнесет вместе с толпой прямиком в Темную Зону.

Во-вторых, что внезапно появится «Синсар Даб» и я, сжимая голову, упаду на колени.

Я даже не знала, какой из этих вариантов хуже.

Мой телефон лежал в рюкзаке, но в толпе у меня не было достаточно места для маневров. Я опасалась, что если я сниму рюкзак с плеча, его могут вырвать из рук и унести. Копье, которое я сжимала в кулаке, было холодным и тяжелым. Я боялась, что поранюсь им в толкучке.

Невидимые.

У меня бутылочки в передних карманах. С их темной энергией в венах, я смогу высвободиться отсюда.

Мы неумолимо приближались к краю Темпл Бар. Темная Зона была не так уж далеко. Неужели кто-то специально направлял нас в ту сторону? Если бы я смогла воспарить над толпой, что бы я увидела? Неужели Невидимые вели нас как скотину на убой?

— Извините, — бормотала я. — Упс, не хотела задеть Вас. — Стараясь не слишком сильно задевать людей, чтобы не получить сдачи, я ухитрилась извлечь одну и баночек из кармана. Я закрыла ее слишком туго, чтобы суметь открыть одной рукой. Я отвоевала немного пространства и вот долгожданный отрывистый звук открывающейся крышки. Вдруг кто-то толкнул меня, и я выронила бутылочку. Я почувствовала, как она ударилась о мой ботинок и укатилась.

Скрепя зубами, я полезла за второй. В карманах у меня три бутылки. Другие порции я запечатала в пластиковые пакеты и воткнула в ботинки, но я ни за что не доберусь до них в этой толпе. Со следующей бутылочкой я была уже более осторожна, извлекая из кармана эту драгоценную субстанцию, на которую я возлагала большие надежды.

Мне обязательно нужно выбраться отсюда. По ориентирам я поняла, что нахожусь в двух кварталах от Темной Зоны. Мне удалось открыть бутылочку, но я еще не знала, как мне ее выпить, потому что, запрокинув голову, я рисковала получить локтем в глаз, застыть от боли, оступиться и упасть.

Я поднесла бутылочку ближе к себе, резко вскинула голову и начала жадно, с усилием глотать и жевать ее содержимое. Я давилась ею все время, пока жевала.

Эта жидкость, хрустевшая из-за содержащихся в ней хрящей и мелких пузырьков, была для меня жизненно необходима.

Я чувствовала, как у меня во рту извивались кусочки плоти, а затем расползались, как паучки, в желудке.

Когда я опустила бутылку, мой взгляд встретился с взглядом Носорога, стоявшего через два человека от меня. Судя по его взгляду на нахальном сером лице с глазами-бусинами, он знал, чем я занимаюсь. Должно быть, он видел розово-серую плоть, плавающую у меня в бутылке, когда я запрокинула голову. Полагаю, что и Меллис, и Гроссмейстер, и О’Баннион а теперь и Джейни употребляли Невидимых.

Он замычал, вскинул голову и кинулся в мою сторону. Я развернулась и начала очень жестко прокладывать себе дорогу. Пока я пробиралась наружу, на свободу, я умудрилась достать третью бутылочку и поглотила ее тоже.

Однажды когда мне пришлось съесть Невидимого, я была смертельно ранена и близка к смерти. Поэтому я не знала, какого эффекта ожидать от такого количества съеденного. В прошлый раз мне потребовалось несколько больших глотков, чтобы облегчить боль и излечиться, и около десяти минут, чтобы преодолеть путь от полумертвого состояния до такой бодрости, какую я наверное не испытывала никогда прежде.

Но сегодня я была цела и невредима. Во мне проснулись такие сила и мощь, как будто мне прямо в сердце сделали укол адреналина. По всему телу разлилось обжигающее тепло, как только в мою кровь влились потенциальные силы Эльфа.

Беспощадная Мак во мне гордо подняла голову, посмотрела свирепым взглядом через мои глаза. В одно мгновение перестроила мысли и тело в конструкцию, готовую к бою — мощную, хищную, хваткую.

Еще через мгновение я уже была свободна от толпы, но неподалеку я уже слышала крики и шум другой. Этой ночью город обезумел. Позже мне еще предстояло узнать, что Эльфы в человеческом обличие врывались в дома и офисы, нападали на жителей, выгоняли их на улицы, провоцируя возникновение бунта.

Я обернулась назад — очевидно я оторвалась от Носорога в этой толпе. Или, может, он решил, что ему гораздо интереснее участвовать в сведении счетов с целой толпой, чем гнаться за мной.

Позади меня была Темная Зона.

Впереди — другая толпа. В числе первых в ней были Носороги, сметающие уличные фонари бейсбольными битами.

Слева раздавались разъяренные голоса.

Справа — черная как смоль аллея.

Я скинула рюкзак, вытащила МакНимб, одела и застегнула ремешки под подбородком. Затем одним щелчком зажгла все до одной лампочки, пока не превратилась в маленький сияющий маячок.

Также одним хлопком по запястьям и лодыжкам я осветила руки и ноги.

Толпа стремительно надвигалась огромной волной. Я пустилась бежать вниз по темной аллее. Не знаю сколько времени прошло, пока я летела вниз по улицам и аллеям, стараясь не столкнуться со сметающими все на своем пути толпами и стадами Носорогов. Отвратительный коктейль, который я выпила незадолго до этого сделал свое дело — снизилась чувствительность моих ши-сенсоров и я рисковала приблизиться к ним на опасное расстояние.

Они маршировали как военные, окружали обычных блуждающих прохожих, создавая столпотворение. Я пересекала одни и те же кварталы по нескольку раз, прячась в дверных проемах.

В какой-то момент я оказалась в жуткой ситуации — зажатая между двумя группами Носорогов. Мне пришлось втиснуться за картонные коробки в тени мусорного контейнера и выключить все лампочки. Сидя там, в темноте, я ощутила каким бывает вкус смерти. Я спросила себя, существуют ли так называемые «ниши» в мире Темноты — крошечные области, где например, живут только одна или две Тени. Я понимала, что в любой момент какая-нибудь из теней могла вылезти из своей «ниши» и схватить меня. Это казалось даже страшнее, чем броситься в самую гущу стада Невидимых, которых, между прочим, я успела отведать сидя на корточках за железными баками.

Как я когда-то в шутку сказала Берронсу, что Тени не едят себе подобных, поэтому, когда-то они оставят меня в покое.

Когда толпы прошли, я выползла из своего временного убежища и снова включила все лампочки.

Так и есть. Людей специально собирали вместе и уводили.

Как ягнят на заклание. Моих людей.

И я ничего не могла с этим поделать. Съеденная порция Невидимого могла бы превратить меня из карманного ножечка в ножовку, оружие на ногах.

Но я была всего лишь одним оружием. Я осознавала это с болью в сердце. Я смогла бы только защитить кого-то, но никак не нападать самой. Этой ночью в городе вообще невозможно нападать. Даже отважная Мак, самая дерзкая из задиристых, чувствовала себя словно загнанный зверь. Она чувствовала, что нависла большая угроза. Она одичала. Ей хотелось только одного — найти укрытие и спрятаться пока ситуация не станет более благоприятной. А я была склонна согласиться с ней. Первостепенной задачей было выживание.

Когда я впервые ела плоть Невидимого, моей безопасности ничего не угрожало. Той ночью мне нужно было обезвредить одного единственного чертова вампира, плюс я могла рассчитывать на помощь Берронса.

Сегодня же я оказалась в ловушке — в городе, в котором сотни тысяч бунтующих, в день Хэллоуина, при этом по улицам ходило несчетное количество Невидимых, работающих четко и слаженно. В’лейн был недоступен, Берронса вообще не было в стране.

В конце концов, я забрела на полуосвещенную пустынную аллею, куда почти не доходили крики и звуки шагов. Я нырнула в дверной проем, у меня над головой горела одна единственная лампочка. Мне надо было сделать то, что уже не терпело отлагательств.

Я осторожно сняла сумку, положила ее на землю, скинула куртку и аккуратно сняла пояс с копьем и тоже положила на землю.

За все то время, что я убегала и пряталась, оно стало для меня ужасной мукой. Что было бы если бы я упала? А если бы снова очутилась в толпе и меня толкнули? Или повредила кожу? И тогда — Привет, Меллис! Прощай, здравый ум!

Я могла быть намного сильнее, чем когда-либо, но я не сомневалась в том, что я не смогу справиться с раной от копья и сгнию заживо.

Сняв с себя всю одежду, я заново одела только свитер, куртку и МакНимб. Привязала снаружи копье. Так, чтобы он не касался ничего, кроме кожаных ремешков. Затем обвязала майку вокруг нижней части копья, получив таким образом дополнительный защитный слой между острием копья и собой.

По иронии судьбы та вещь, которую я любила больше всего и которая в обычных условиях позволяет мне чувствовать себя такой сильной, она же становится моей самой большой помехой — больше всего я боюсь пораниться им, когда по венам течет темная сила.

Я могла иметь либо одно, либо другое. Но никогда оба.

Однако, это означает также, что теперь я не ощущаю присутствия Синсар Даб, и она не может больше сразить меня, поставив на колени, беспомощную а опасной ситуации.

О, черт. Я продолжала стоять в дверном проеме. Я удивлялась собственной тупости — раз плоть Невидимых делала меня неуязвимой для Синсар Даб, то мне оставалось только подобраться к ней на максимально близкое расстояние и затем съесть кусок плоти и подойти еще ближе, чтобы взять ее.

В моем сознании четко обрисовался образ Зверя, которого я видела в прошлый раз.

Так и есть. Взять ее. Конечно. Но что же дальше? Положить в карман? Но у меня не было достаточно большого кармана.

Итак, я знала, как подобраться к ней с наименьшими потерями. Но я по-прежнему не знала, как поступить дальше. Не сойду ли я с ума, если коснусь ее?

Или, может быть, я не только являюсь ши-видящей, могу замораживать Эльфов и обнаруживать ООП, но еще каким-то образом защищена от ее вредоносного действия?

Но в данный момент этот вопрос оставался спорным, также как и мои шансы на спасение этой злополучной ночью.

Я вытащила сотовый телефон, чтобы позвонить Дани и сообщить ей о том, что творится в Дублине, Что я никак не смогу добраться до аббатства. Когда я посмотрела на часы, то была потрясена, обнаружив, что уже около семи часов! Ритуал, должно быть, уже завершился. А если так, то ши-видящие могли бы приехать в город, чтобы мы вместе спасли хотя бы часть людей, которых уводят в Темную Зону.

От меня одной было мало толку, но семь сотен ши-видящих могли бы сделать погоду.

Если они не смогут — или просто не придут мне на помощь — потому что Ровена по какой-то идиотской причине запретила им делать это, то я позвоню Берронсу, Если же он не ответит, то позвоню Риодану. Но если не ответит ни один из них, то, возможно, пришло время для ЕТУ — Если Ты Умираешь.

Дублин покрыла пелена смерти, как гриф кружит над похоронами.

Я уже чувствую его запах, его привкус в воздухе.

Если ни одна из ши-видящих не придет ко мне на помощь, я во чтобы то ни стало должна выбраться отсюда.

После второго гудка Дани ответила. Она кричала в истерике

— Черт, побери, Мак! Что ты натворила!

Я поправляла ремни рюкзака, чтобы уравновесить вес копья. От ее слов я выронила его из рук.

— Что стряслось? — потребовала я ответа.

— Тени, Мак! Когда мы открыли чертов Шар, из него выползла туча чертовых Теней. Они наводнили все аббатство!

Эта весть буквально оглушила меня, и я чуть не выронила телефон.

Когда я снова поднесла его к уху, Дани говорила:

— Ровена говорит, что ты предала нас! Что ты подставила нас!

От этих слов мое сердце сжалось.

— Нет, Дани, я не делала этого! Клянусь! Это меня подставили!

От одной этой мысли у меня похолодела кровь. Это мог сделать только один человек. Только один человек мог без страха находиться среди этих темных вампиров.

Как легко он уступил мне реликвию. Как быстро согласился передать ее мне. К тому же он не отдал ее мне той же ночью. Между тем, как я попросила его, и тем, как он принес реликвию, прошло тридцать часов. Чем он занимался в это время? Неужели начинял Тенями напиток ши-видящих?

— Насколько все плохо? — прокричала я в трубку.

— мы потеряли десятки ши-видящих! Когда мы открыли Шар, они разлетелись в разные стороны. Мы надеялись, что свет от ритуала убил их, но они разрослись в затененных уголках аббатства. Они повсюду! В уборных, в обуви, везде, где темно!

— Дани, я не делала этого! Клянусь тебе! Клянусь памятью моей сестры. Ты знаешь, что это значит для меня. Ты должна поверить мне. Я бы никогда этого не сделала. Никогда!

— Ты обещала быть на ритуале, прошипела она. — Но не пришла. Где ты?

— Я застряла в городе, между Йорком и Мерсером. В Дублине творится кошмар. Я не могу выбраться отсюда. Люди бунтуют уже несколько часов подряд. Невидимые уводят их в Темные Зоны!

Она сдерживала дыхание.

— Насколько все плохо? — эхом повторила она.

— Тысячи, Дани! Бесчисленное количество. Если так будет продолжаться и дальше, то… -

Я остановилась, не в силах закончить свою мысль.

— Если бы вы все вместе пришли сюда, мы могли бы спасти кого-то. Одна я этого сделать не могу. Здесь слишком много Невидимых.

Но если в аббатстве полно Теней, то они не могут покинуть его. Мы не можем позволить себе потерять еще и аббатство. Там находятся библиотеки и … один только Бог знает, что еще.

Фонарь надо мной начал мерцать и издал шипящий звук, как будто в сети был перепад напряжения.

Сложно сказать, что заставляет нас в один прекрасный момент сложить все части картины воедино. Но у меня случилось одно из таких озарений. Отдельные эпизоды вспыхнули в моей голове. Поразительно, насколько просто и очевидно то, до чего я не догадалась раньше: Носороги, которые работают сборщиками мусора или водителями городского автотранспорта, или занимаются ремонтом уличных фонарей или починкой тротуара …

— О, нет, Дани! — от ужасной мысли я начала громко, с усилием дышать. — Забудь все, что я только что сказала. Не идите в город! И никому не позволяйте. Не сейчас. Ни при каких условиях. Только после рассвета.

— Почему?

— Потому что это часть их плана. Я все время замечала, что Невидимые задействованы в работе коммунальных служб. Но до этого момента до меня не доходило. Это не просто уличные дворники или сборщики мусора.

Что как нельзя лучше подходит для изучения поведения врага? Отходы его жизнедеятельности. То, что ему не нужно. Агенты ФБР всегда внедряются в повседневную жизнь своего противника, прослушивают его жилище, рыщут в мусорном баке. Это также коммунальные работники.

Как долго Гроссмейстер настраивался, чтобы сыграть свою симфонию смерти?

Достаточно долго для того, чтобы успеть обдумать каждую ее деталь и его время пришло, так как он достаточно хорошо изучил слабости человека.

— Дани! Они взяли под контроль энергосистему города. Они собираются превратить город в одну большую …

Я отдалила телефон от уха и посмотрела на него — батарея полная, сервис недоступен. Телефонную вышку только что отключили. Я и понятия не имела, сколько Дани успела услышать.

— … Темную Зону, — беспомощно прошептала я.

Лампа надо мной снова замерцала. Я подняла голову, чтобы посмотреть на нее. Она зашипела, потом издала отрывистый звук и погасла.

Глава восемнадцатая

Мой мир рушился на глазах.

Я отрезана от В’лейна. Берронс, похоже, был главным врагом. В аббатстве были тучи Теней. «Книги и Сувениры Берронса» теперь был частью Темной Зоны. А город пал от рук мятежников и Невидимых и, судя по всему, был близок к погружению в кромешную тьму.

Если это случится, то ничто живое не уцелеет. Ничего. Даже трава и деревья. Допустим, я могу осветить себя МакНимбом и вооружиться копьем (от которого в данный момент могу и сама погибнуть). Но если бунтовщики или Невидимые всей толпой атакуют меня, и я останусь без защиты? Чего я добьюсь, скитаясь по улицам? Смогу ли я спасти жизни? А если спасу, как поступлю дальше? Как буду защищать их, когда огни погаснут?

Я знаю, когда время для сражения, а когда нужно сохранить жизнь, чтобы сражаться на следующий день.

Каждой клеточкой своего тела я чувствовала желание убежать прочь от этих улиц, аллей и переулков, которые скоро станут черными от бесконечного потока Теней. Мне хотелось приблизить рассвет, который казался так невообразимо далеко.

Двенадцать часов. Плюс еще несколько.

Я рыскала по улицам в поисках убежища. Мой мозг отказывался, что-либо прогнозировать и предполагать исход этой битвы. Я сделаю все, что в моих силах.

В конце концов, я набрела на старую церковь с высокой и открытой колокольней и каменными сводами, откуда был хороший обзор обоих флангов. Передние двери, высокие и двойные, были заперты. И меня это устраивало. Ни одно из окон не выходит наружу. Это тоже хорошо. Это моя крепость, лучшее, что можно придумать на этот час.

Я развернулась и вошла в дверь, ведущую в трапезную. Сначала забаррикадировала дверь с помощью тяжелого китайского шкафа, потом смела с обеденного стола яблоко и два апельсина. И поспешила в тускло освещенные залы церкви.

Мне потребовалось некоторое время, чтобы найти выход к колокольне — позади большой часовни, под балконом для хора, в гуще массивных органных труб.

Узкую дверь почти полностью скрывал придвинутый к нему книжный шкаф.

Думаю, это сделали для того, чтобы любопытные дети не смогли взобраться наверх. Легким толчком я сдвинула шкаф в сторону — что было неудивительно, учитывая сколько плоти Невидимых я съела, — и открыла дверь.

Надо мной открылась черная как смоль бездна.

Я осветила башню изнутри — ни одна из Темных тварей не прокралась — я вздохнула с облегчением.

Узкая деревянная расшатанная лестница закручивалась на высоту ста пятидесяти метров вдоль стены. В некоторых местах она прибита к стене, покрашенной известком. Никаких подпорок или повеса. Она казалась столь же безопасной как карточный домик. Мне стало интересно, когда кто-либо в последний раз взбирался по ней и кто ухаживал за колоколами? Или по ней последний раз взбирались лет пятьдесят назад?

Это, по сути, было неважно. Я не стою на земле.

В двух местах ступеньки проломились подо мной. В обоих случаях сила и хорошая реакция помогли мне. Если бы в моей крови не было бы темной силы, я бы уже поскользнулась на ступеньках, пролетела бы около пятидесяти футов и серьезно что-нибудь повредила. Я могу сравнить себя с шаром, наполненным водой, к которому сбоку прикреплено копье. И я катаюсь по полу, искушая судьбу.

Осторожно взбираясь на последнюю ступеньку, я напрягла все силы, чтобы достать до дверного проема, оттолкнуть дверь, и взобраться через нее.

Я осмотрелась вокруг. Я находилась в комнате прямо под шпилем. Над головой располагалась другая площадка, наподобие той, на которой я стояла. А над ней висели два больших медных колокола. Комната, в которую я попала, похоже, предназначалась для служебных нужд: в ней стояли коробки из-под инструментов. Чуть дальше располагался чулан. Я вошла в полуоткрытые двери чулана, чтобы убедиться, что в ней нет Теней, и закрыла слегка потресканные двери.

Я взобралась на последнюю лестницу, дойдя до колоколов.

Я удивилась, что штормовой ветер переместился к северу. Через прорези облаков тускло светила луна, освещая колокольню. Я выключила на себе все лампочки, чтобы не привлекать к себе внимания. Четыре высоких каменных свода, в два раза выше моего роста, смотрели по направлениям: восток, запад, север и юг. Я встала под одним из сводов, который смотрит на восток — и вздрогнула от леденящего ветра, дующего в сторону Дублина.

Повсюду были пожары, на улицах лежали перевернутые машины. Тысячи и тысячи бунтующих свирепствовали, грабили и ломали. Я смотрела как бесконечные потоки утихали и возникали вновь. Я видела, как группу из нескольких тысяч людей загоняют прямиком в Темную Зону, где Тени уже предвкушают удовольствие. Там из них высосут все соки и не оставят ничего кроме кожи. Я слышала их душераздирающие вопли. И я не забуду их до конца своей жизни.

Я стояла и смотрела, как Дублин поглощает темнота, район за районом. Где-то последовательно вырубили электровыключатели.

Я вспомнила ту ночь: я сижу около окна магазина, зрение сыграло со мной злую шутку.

Сейчас это уже не шутка. Ну, или самая злая шутка за всю историю Хэллоуина. Но угощений не запланировано. Это то, о чем говорил Дерек О’Баннион.

В 8:29 вечера темнота полностью поглотила город.

Даже пожары на улицах потушили.

Сейчас в воздухе витали уже другие звуки. Голоса, но не озлобленные, а запуганные. Подо мной постоянно слышали поступь марширующих. Невидимые продолжали свое дело, собирая народ в толпы и убивая тысячами. Мне потребовалось все мое самообладание, чтобы удержать себя — мне хотелось спуститься в темноту и начать расправу, чтобы спасти хотя бы тех, кто уцелел.

С той стороны, где находится магазин, Темная Зона беспрепятственно распространялась, постепенно захватывая весь город.

Не было никакой надежды что-либо изменить до рассвета в 7:25.

В моей голове роились вопросы. Что стало с МакКелтарами? Неужели Берронс саботировал и этот ритуал? У меня не было предположений. Почему Берронс хочет разрушить стены? Хочет ли он этого? Могло ли быть такое, что Шар попал к нему в руки уже начиненным Тенями, настоящая граната, готовая взорваться в любой момент? Где он взял его? Или я безнадежная дура, что до сих пор пытаюсь придумать оправдания для него? Разрушены ли стены? Откуда эти потоки Невидимых, которые разрушают город? Из тюрьмы? Или они только предвестники и самое худшее еще впереди?

Я опустилась на холодный каменный пол, подогнула и обхватила руками колени, оперла подбородок. Я продолжала смотреть на город. В моем теле вздымалась и свирепела темная энергия Невидимых. Ши-видящая во мне призывала к действию. Стероиды Эльфов требовали действия, любого.

Я вздрагивала от этой битвы стремлений внутри меня. Я как будто плакала, но без слез. Раньше я не знала, что Эльфы не могут плакать. Или же тот, кто находится под их влиянием.

Видеть, как Темная Зона поглотила магазин, было уже достаточно тяжело. Но видеть, как весь Дублин погрузился во мрак, под силу далеко не каждому.

Сколько людей доживут до рассвета? По-прежнему ли Невидимые контролируют все коммунальные службы? Придется ли нам формировать армии, чтобы отвоевать их? Мой мир менялся этой ночью. Я точно не знала, что изменится. Но одно было понятно — он изменится в плохую сторону.

Я сидела на холодном камне, задавала все новые вопросы, смотрела, выжидала.

Через три с половиной часа я получила ответ на свой первый вопрос.

В 11:55 кожа по всему телу стала более чувствительной. Я лихорадочно чесала все тело. В буквальном смысле слова. Даже ши-сенсорами, притупленными темной энергией Невидимых, я почувствовала, что оно только надвигается. Нет, стены еще не разрушены окончательно. Они рушатся в данный момент.

Мир менялся, преобразовывался.

Затем у меня возникло чувство пространственного искажения. Оно вытягивало меня, скручивало, сжимало. Я становилась сначала великаншей, потом очень мелкой. Маленькой и круглой, как ягодка. Меня выворачивало наружу, кости вырывались из тела. А потом я снова становилась сумкой с костями.

Затем я почувствовала, как будто мир вокруг меня внезапно стал нереально большим. Его ужасно перекосило. Казалось, как будто здания внизу стремительно возвышались под нереальным углом, потом вдруг исчезали из виду, делаясь размером с кончик булавки. И все повторялось снова. Я видела, как были заново переписаны законы физики. Измерения, которые не могут сосуществовать одновременно, противопоставлялись друг другу, соперничая, отвоевывая пространство. Я видела, как материя всего существующего раскалывалась и заново кроилась, основываясь на диаметрально противоположных принципах.

Вселенная издавала скрипучие звуки, протестуя против крушения барьеров. Королевства сталкивались между собой.

Затем ночь заполнили скрипучие звучи, но другого рода. Я попятилась назад, боясь Теней. Но еще больше я боялась включить лампочки, потому что получила ответ на свой второй вопрос: нет, Невидимые пока не на свободе, они собираются вырваться на свободу сейчас. Они припрыгивают на ветру, ведомые четырьмя принцами: Смерть, Чума, Голод, Война.

Они шли.

Я видела, как они идут.

Идут те, кого не назовешь иначе, чем мерзость. Кто разрушает любую жизнь. Они голодны и никогда не насытятся. Они ненавидят веками. У них психопатичные мечты. Они понимают только одно веселье: охотиться и убивать, превращая все в останки и прах.

Они возвышались у меня над головой, высоко над городом. Огромная темная волна, которая растянулась от одного края горизонта к другому. Уничтожая и сотрясая небеса. Возвещая о своей победе. Свобода. Свобода. Свобода. Впервые за миллион лет! Их выпустили в мир, омываемый солнечными лучами, в котором бьются миллионы сильных сердец и повсюду царит жизнь. Секс, наркотики и музыка и другие победы, которые навсегда были запрещены им.

Они приближались. Охотники, у которых имелись крылья, несли своих собратьев в клювах, когтях и других частях, которые не поддаются описанию. Направляясь от их ледяного ада и превращая еще не проснувшийся мир в светящуюся серебром ледяную глыбу.

Я отступила назад, в колокольню. Сильный холодный ветер замораживал дыхание. Затем я отступила еще дальше, ползком перебираясь на нижнюю площадку и в чулан. Я прошла мимо швабр и ведер и закрыла за собой дверь.

Пальцы окоченели от холода. В тусклом свете, от одного щелчка, я разорвала свою майку на несколько кусочков и заткнула ими все укромные уголки и трещинки моего крова. Затем включила все лампочки и осветила себя с головы до ног, заполнив светом все крошечное пространство комнаты.

Мое сердце продолжало колотиться, а перед глазами все также стоял ужас. Я забилась в угол, подтянула колени к подбородку, положила копье на пол около себя, и началось долгое ожидание Рассвета.