Эльфы планеты Эревон

ГЛАВА ТРИДЦАТАЯ

По бескрайним просторам изумрудной саванны неторопливо расползался рассвет. Вот он вырвал из тьмы два пластиковых гроба, появившихся на дороге между отелем и супермаркетом. Из саванны вышел человек, одетый в куртку из звериных шкур, потрепанные домотканые штаны и плетеные сандалии. Он деловито шагал по дороге к «Хилтону»; в руке у него блестел стальной топор, а через плечо было перекинуто полдюжины кур, связанных за шеи.

Увидев гробы, человек остановился.

Крышки гробов отлетели в сторону.

Рассел вылез первым. Он озирался, не понимая, где находится, потом нетвердой походкой сделал пару шагов и услышал стон: из гроба выбралась Анна. Он помог ей, и какой-то миг они, цепко держась друг за друга, молчали.

Удивленно разглядывали они притихший на рассвете отель. Потом заметили человека.

С громким криком он уронил топор, ощипанных кур и бросился навстречу Расселу и Анне. От его крика проснулись обитатели «Хилтона».

— Рассел, друг мой! — кричал Айрег. — Анна! Как давно вас не было! Но вы живы — это главное. Сердце мое счастливо.

Анна и Рассел не верили своим ушам. Неужели это говорит Айрег первобытный дикарь?

— Сколько времени прошло? — спросил Рассел. Айрег улыбнулся от уха до уха:

— Так много, что я кое-чему научился. У меня голова пухнет от этой грамоты.

Пока Рассел добивался от него более определенного ответа, из «Хилтона» высыпали остальные земляне; это были знакомые лица, знакомые голоса. Однако…

Однако в них было и нечто новое.

Они похудели, от солнца и ветра тела их стали бронзовыми, в осанке появилась гордость.

Однако самые большие изменения крылись в другом.

У Джона Говарда волосы стали серебряными, Марион Редмэн была на последнем месяце беременности, у Роберта Хаймэна не оказалось одной руки и обрубок успел зажить, у Селены Бержер на руках хныкал младенец, Мохан дас Гупта ослеп.

У Рассела губы пересохли от волнения, он взглянул на Анну — она покачнулась от слабости, и он поддержал ее.

Люди вокруг говорили, смеялись, плакали, спрашивали. Рассел ничего не слышал, в голове у него вертелся один и тот же вопрос: «Неужели это было позавчера? Всего лишь позавчера?..»

Ему было не до поцелуев и рукопожатий. Он видел, что губы Джона Говарда шевелятся, но ничего не слышал, потому что хотел получить ответ на этот проклятый вопрос:

— Сколько времени нас не было, Джон?

— Довольно долго, Рассел, — ответил тот уклончиво. — Мы думали, что вы погибли.

— Сколько времени, черт возьми?

— Три с половиной года, по нашим расчетам, — сказал Джон. — А сколько по твоим?

Рассел не ответил: он пытался удержать Анну, падающую в обморок.

— Э, да вы совсем не в себе, — сказал Джон. — А ну-ка, ребята, пропустите их в отель, пусть отдыхают. И давайте уберем эти чертовы гробы с дороги, слишком многое они напоминают.

Но вот уже Анна и Рассел сидят в удобных креслах в вестибюле «Хилтона». Приходя в себя, Анна медленно потягивает бренди из стакана.

Джон удалил всех из вестибюля, кроме Айрега и Марион. Дело в том, что Марион к этому времени стала как бы штатным врачом колонии, а с Айрегом Джон просто не смог справиться. Тот доказывал, что он друг Рассела, что он первый увидел его и Анну, и на этом основании отказывался уйти.

— Тебе лучше, Анна? — спросила Марион. — Довольно противно вылезать из гроба один раз, а уж дважды — тем более.

— Я в порядке, — ответила Анна. — Совсем глупо с моей стороны так свалиться. Дело в том… — Она не кончила, Рассел сжал ей руку.

— Спешки нет никакой, — сказал Джон. — Хотите, я изложу вкратце, что было за это время с нами? Но скажите хоть в двух словах, что с вами случилось?

Рассел улыбнулся:

— Для начала я вас ошарашу: нам казалось, что мы отсутствуем всего пару дней.

У Джона отвисла челюсть. Рассела это вдохновило:

— Выпей бренди. Похоже, тебе это не повредит.

— Кошмар. Это шокирует всех, — сказал Джон. — Но я буду держаться, пока не расскажу нашу половину истории.

— Итак, — продолжал Джон, — дней через десять после того, как вы отважно отправились в путь, мы начали серьезно беспокоиться. А через месяц большинство из нас считало вас погибшими… А где Фарн, между прочим?

Рассел и Анна растерянно посмотрели друг на друга.

— Мы не знаем, — ответил Рассел. — Думаю, его отправили в крепость Марур. Надеюсь, он жив. Но — продолжай.

— Так вот, — продолжал Джон, — мы думали, что вас больше нет. Мы вас оплакивали, но ведь нужно было жить дальше — работать, строить планы, хотя бы для того, чтобы не сойти с ума. Еще раз пробиваться сквозь стену тумана нам никак не хотелось. По крайней мере до тех пор, пока мы не будем получше оснащены. Итак, мы решили объединиться с остальными. — Он взглянул на Айрега. — Мы знали, что для этого нужно найти какую-то основу. Ты помнишь, что Дженис научилась выращивать цыплят? Так вот, она со своими цыплятами совершила революцию.

— Куры несут яйца, а не революции, — едко вставила Анна.

— Не скажи, — ответил Джон. — За три года наши «первобытники»… Ты не возражаешь, Айрег, что я вас так называю?

— Нисколько, — ответил Айрег, — мы вас называем «консервниками».

— За три года, — продолжал Джон, — Айрег и его друзья стали преуспевающими земледельцами, они разводят птицу. Это полностью изменило их образ жизни и даже взгляды. Они кормят кур семенами высокой жесткой травы, вкус семян похож на кукурузу, смоченную уксусом. Еще они обнаружили нечто вроде дикой капусты и овощ, напоминающий гибрид картофеля и лука. Короче, от охоты они перешли к земледелию.

— А как это началось?

— Началось с того, что Дженис — я преклоняюсь перед этой женщиной ушла жить к «речным людям».

До этого Айрег и Ора довольно часто у нас бывали, а в один прекрасный день Дженис ушла с ними, прихватив дюжину кур и петуха. Для начала она хотела научить наших друзей обращаться с наседками, получать яйца и цыплят. Прожив с ними недели две, Дженис вернулась, но не смогла оставаться здесь и возвратилась к ним. Она нашла цель жизни: помогать этим людям. Мужчин учила сельхозработам, женщин — домоводству. А теперь — благослови ее Бог! — она уже учит их читать и писать.

Тут Айрег с гордостью продекламировал весь английский алфавит и спросил:

— У меня есть десять пальцев на руках, десять на ногах, итого двадцать. Что ты на это скажешь, Рассел?

— Что ты великий человек, Айрег, — серьезно ответил тот, потом обратился к Джону: — А как поживают наши друзья в крепости Марур?

Джон широко улыбнулся:

— Эти орешки покрепче, чем «первобытники». Беда в том, что у них есть кое-какие знания, а главное — чертова уйма всяких предрассудков. Абсу, например, не может поверить, что мы не волшебники. Слава Богу, это не мешает ему участвовать в наших мероприятиях.

— А что это за мероприятия?

— Во-первых, мы хотим построить планер.

— Планер? — Анна не поверила своим ушам.

— Да. Мы думали, что вы погибли, замерзнув в стене тумана. И рассуждали так: раз нельзя пройти сквозь эту стену, мы через нее перелетим. Между прочим, в нашей «резервации» есть много источников теплого воздуха, а шкура палпала, если ее правильно обработать, будет крепче фанеры. Мы показали Абсу машины «тяжелее воздуха» на маленьких моделях. А теперь работаем над планером, который поднимет двух человек. Через месяц-два он будет готов.

— А как вы его запустите?

— Это сделает стадо палпалов. Когда нужно, они бегают очень быстро.

Помолчали, голова у Рассела шла кругом. Джон заметил его состояние.

— Всего не перескажешь. Но теперь у нас будет время. Да, главное — ты заметил, у нас уже есть следующее поколение! Были и несчастные случаи:

Роберт потерял руку, когда валил лее, Мохан ослеп, изобретая взрывчатку. Впрочем, мы дадим полный отчет, когда вы отдохнете.

Рассел вздохнул — столько событий произошло здесь за время их отсутствия. Однако в том мире, где были они, тоже многое произошло. «Бремя Знаний — тяжелое бремя», — пронеслось у него в голове. Как жить с сознанием того, что ты всего лишь «дублер», причем — самого себя. Стоит ли рассказывать об этом друзьям? Вдруг это, лишит их индивидуальности, столь необходимой для выживания. Они с Анной еще не осмыслили этого, они в состоянии шока. Может, в конце концов они смирятся с мыслью, что где-то Рассел № 1 оставил политику и не то наживает состояние, заняв пост в каком-нибудь концерне, не то прозябает в захолустье и медленно спивается. А Анна № 1 продолжает строчить свои статейки в русских газетах.

Он взглянул на Анну, она улыбнулась в ответ, и он понял, что не может оставить бремя этих знаний при себе,

— Рассел, хорошо, что ты вернулся. Я все понимаю. Дженис называет нас своими детьми, а есть вещи, о которых дети не должны знать. Мы скоро с тобой поговорим? — спросил Айрег.

— Да, скоро.

Когда Айрег ушел, заговорила Марион:

— Рассел, ты уверен, что хочешь все рассказать сейчас? Вид у вас совсем измученный.

— Понимаешь, потом совсем будет невозможно: я уже сейчас думаю, не сон ли все это. Но еще один вопрос к вам: вы больше не встречали рувиров… то есть «эльфов»?

— Встречали, но довольно давно, — ответил Джон. — Они всегда в полете и исчезают, как только кто-то бросит на них взгляд.

— У них лица морских коньков, — сказал Рассел.

— Морских коньков?

— Да, очень серьезные лица. Но, впрочем, начну сначала. Итак, сначала была стена тумана.

Рассел описал, как они с Анной и Фарном пробрались сквозь стену тумана, потом рассказал о гигантской башне и покоящемся на ней шаре, обрисовал город, оказавшийся всего лишь огромным мавзолеем. Потом попытался передать свои первые впечатления о рувирах. А дальше, с трудом подыскивая слова и спотыкаясь, он попробовал описать Сферу Созидания.

Повествование Рассела произвело на всех разное впечатление: сам он был выжат, как лимон, Джон и Марион были ошарашены, Анна плакала.

Джон спросил:

— А мы сами — тоже привидения?

— Живые привидения. Мы можем воспроизводить жизнь. Рувиры не могут. Они дублируют сами себя, но не производят новых рувиров, их энергия иссякла.

— Ты утверждаешь, что самые первые рувиры породили жизнь на Земле?

— Это ОНИ утверждают. Я просто сообщаю вам то, что сказали мне и что я пережил в этой Сфере.

— Готова подтвердить все сказанное Расселом, — вмешалась Анна.

— Я верю вам, — сказал Джон, — хоть это ни на что не похоже. Верю, потому что это невероятно. После всего, что с нами случилось, только невероятное способно что-то объяснить.

— А что они от нас хотят? — спросила Марион. — Чего они хотят, эти жуткие создания?

— Я никогда не забуду их фразу, — сказал Рассел, — «Пусть дети ваших внуков и правнуков будут живым свидетельством того, что рувиры трудились не зря».

Анна сказала:

— На Земле накоплено столько ядерного оружия, что оно способно уничтожить в семнадцать раз больше людей, чем на ней живет. Может быть, они хотят спасти нас от самих себя. Хотят, чтобы люди жили и дальше.

Джон запустил пальцы в свои седые волосы и спросил:

— Значит, и мы, и люди Грен Ли, и «первобытники» — все мы братья по крови?

— Выходит, так, — ответил Рассел.

— А что будет с нами?

— Будущее принадлежит нам, не рувирам. В один прекрасный день рувиры исчезнут. Я думаю, исчезнет и стена тумана, и продукты, доставляемые заботливыми пауками. Но мы унаследуем планету.

— Что же нам делать, — усмехнулся Джон, — строить новое общество? Интегрироваться? Что это будет — Утопия или Эревон? А ты, Рассел, захочешь ли, чтобы твоя дочь вышла замуж за парня из каменного века?

— Есть классический ответ: пусть она выйдет за настоящего мужчину, сказал Рассел, хотя устал так, что едва произнес эти слова.

— Им нужно отдохнуть, — решительно заявила Марион. — У нас будет уйма времени, чтобы все обсудить. А сейчас — тишина и покой.

Пока она говорила, у Анны уже закрылись глаза, заснул и Рассел. Они проспали почти весь день.

Вечером, перед заходом солнца, к «Хилтону» прискакал Абсу мес Марур. Он не скрывал радости и удивления, найдя Рассела и Анну в здравом уме и твердой памяти.

— Фарн зем Марур, следопыт и воин, тоже вернулся в крепость, — сказал он и добавил загадочно: — Поэтому я так рад, что мои друзья в полном здравии.

— А как он себя чувствует, здоров ли? — спросил Рассел.

Абсу ответил вопросом на вопрос:

— Лорд, я желаю знать, как вел себя мой вассал. Не обесчестил ли он свой клан?

Расселу это показалось странным, но он ответил:

— Фарн зем Марур, ваш слуга, наш друг и попутчик, вел себя, как подобает отважному воину!

— Я рад, Рассел, — Абсу сказал это так, словно камень свалился у него с души.

— А как он себя чувствует?

— Он мертв.

— Мертв?!

— Его замучили видения, которые он принес. Он говорил о каком-то зеленом солнце, дьяволах и странных голосах. Говорил много такого, от чего застывала кровь. Потом я понял, что он неизлечимо болен, но не успел связать его — он бросился на копье.

— Абсу, — сказал Рассел, — Фарн не был сумасшедшим. Он был храбрым человеком и говорил правду о том, что видел и слышал. Мне трудно подобрать слова, понятные тебе, но я постараюсь объяснить, что с нами произошло.

Абсу молчал долго, очень долго, когда Рассел кончил говорить. Они сидели втроем — Абсу, Рассел и Анна, — наблюдая, как холоднее делаются звезды на чужом небе.

— Да, мне ясно теперь, — сказал Абсу, — что рувиры — великие маги. Да ведь и вы тоже — клан волшебников. Значит, неравенство не так уж велико.

— Но ведь мы не воюем, — ответил Рассел. — Вопрос не стоит так — у кого больше мечей или сильнее чары.

— Я не знаю, друг. Наша задача — доказать, что мы мужчины.

— Наша задача — доказать, что мы одна раса. — Это сказала Анна.

— Прежде всего, — сказал Рассел, — нам надо окрепнуть. Хорошенько окрепнуть.

Но последние слова, подытоживающие сказанное, все же принадлежали Абсу мес Маруру, повелителю клана Марур, хоругвеносцу и предводителю караванов. Он сказал:

— Давно сказано, что если зерно полновесно, а погода ясна, то быть урожаю щедрым. Это сказано Землей. И сказано Небом.