Эона. Последняя заклинательница драконов

Глава 6

Когда Юсо объявил привал, смеркалось. Мы съехали на небольшую лесную поляну под неумолчный гомон птиц – предвестник заката. За листьями папоротника и многочисленными кустами я увидела раздавшийся во все стороны ручей, подкормленный недавними муссонными дождями. Без присмотра заклинателей и драконов на мир обрушились мощные ливни. В Круге нас осталось только двое – один умирающий, второй никудышный, – и пройдет совсем немного времени, прежде чем какая-нибудь серьезная напасть разорвет землю на куски, а на крики о помощи никто не ответит.

Я соскользнула с потной спины Дзю-Лонга, и резкое приземление отдалось острой болью в ногах. Полные двенадцать колоколов мы чередовали короткие отрезки галопом на лошадях и долгие пешие прогулки бок о бок с усталыми животными по невыносимой жаре. Мои бедра не привыкли к столь суровым испытаниям, и теперь натруженные мышцы ныли, а кожа горела.

Превозмогая боль, я с трудом опустилась на корточки и плюхнулась прямо на влажную лесную почву, разметав вокруг тяжелые горячие складки своей юбки. В ягодицу уткнулась упавшая ветка, и я с проклятием отбросила ее прочь. Повязка на руке загрязнилась, но рана уже не ныла, даже когда я шевелила пальцами. На другом конце поляны Солли расседлывал коня, которого делил с Тироном, а юный гвардеец тем временем занимался Дзю-Лонгом. Рико передал свои поводья Виде и направился ко мне. В его глазах я прочла намерение начать разговор и уже приготовилась, но рядом вдруг уселся император, остановив приближение островитянина. От облегчения я обмякла. У меня не было для Рико ответов.

– Вот, попей. – Император протянул мне лакированную флягу. – Еще пара дней на Дзю-Лонге, и ты привыкнешь ездить верхом.

– Еще пара дней, и я умру от боли в заднице.

Я захлопнула рот ладонь – ругнулась при императоре…

Киго сдавленно фыркнул.

Я нерешительно улыбнулась. Я лишь однажды слышала смех Киго – в ответ на одну из шуток отца. Разумеется, при императорском дворе не так уж много поводов для веселья. Улыбка императора напомнила мне о его покойной матери. Изящные скулы и подбородок леди Джилы передались и Киго. Хотя лицо его было и мужественным, однако я могла заметить чувственную красоту леди Джилы в темных глазах и полных губах ее сына.

«Бедная леди Джила. Да упокоится ее дух в садах божественного наслаждения». Всего несколько недель назад – а будто бы несколько лет – мы вместе сидели в гареме, и я обещала, что стану другом ее сыну и всегда буду его защищать. Но пока что не сильно продвинулась в выполнении своего обещания.

– Никогда прежде не слышал слово «задница» из уст дамы, – мягко заметил император.

– Я давно не была дамой, – напомнила я. И маленький демон, рожденный усталостью и императорской улыбкой, подтолкнул меня добавить: – Целых пять лет я спокойно говорила «задница». Трудно перестать говорить «задница» после столь долгого срока. Наверное, я должна прекратить повторять «задница», поскольку леди не говорят…

– Задница, – закончил император.

Я ухмыльнулась.

– Ваше величество. – Перед нами на колени опустился Юсо.

Император выпрямилось, с лица его исчезла непринужденность.

– Что случилось?

– По моей оценке, мы на день опережаем любых преследователей, даже если они верхом. И все же советую не разжигать огонь для приготовления пищи и ограничиться сухим пайком. Девушка все вам принесет. – Капитан кивнул на Виду, которая снимала седельный тюк с одной из лошадей. – Она говорит, что группа сопротивления менее чем в дне пути отсюда. Нужно туда добраться. У них есть свежие новости о передвижениях Сетона.

Император кивнул:

– Хорошо. Я хочу собрать как можно больше людей и маршем двинуться на дворец.

Юсо с шумом втянул воздух; на его всегда спокойном лице мелькнуло напряженное выражение, но через секунду исчезло, сменившись прежним самообладанием.

– Мы не пойдем к восточным племенам, ваше величество? По словам Рико, группа сопротивления собирается там.

– Нет. Пока мы скачем на восток и обратно, двенадцатидневный срок на законное притязание истечет. Нужно действовать немедленно.

Я прикусила губу. Поход на дворец без полноценной армии – самоубийство.

– Как пожелаете, ваше величество, – произнес Юсо.

Он тоже знал, что это самоубийство, я прочитала это по его глазам. Тогда почему промолчал? Лишь поклонился, верный, послушный солдат.

– Ваше величество, – осторожно начала я, – сопротивление ожидает нас на востоке. Именно там вы обретете мощную поддержку. – Я зыркнула на Юсо: – Не так ли капитан?

Он отвел глаза, явно опасаясь императорского гнева.

– Его величество желает идти на дворец, – деревянным голосом произнес Юсо.

Я окинула его яростным взглядом. Кто-то должен был сказать правду, но я не собиралась тонуть в одиночку.

– Уверена, ты согласишься, капитан, что для действенной армии ни здесь, ни во дворце не хватит людей, – деликатно сказала я. – В данный момент в распоряжении верховного лорда Сетона куда большая мощь.

Император смотрел на меня безучастно. Я видела, как его досточтимый отец, сталкиваясь с неприятными известиями, надевал такую же каменную маску. Я старалась не ерзать под этим неумолимым взглядом. Старый император был расчетливым политиком, готовым выслушать противоположное мнение без карательных мер. Я надеялась, что его сын проявит ту же сдержанность.

Император взмахнул рукой:

– Можешь идти, капитан.

Юсо поклонился и попятился прочь.

Дождавшись, когда он окажется вне пределов слышимости, император заговорил:

– Мой дядя может обладать большей военной мощью, леди Эона, но у него нет ни императорской жемчужины, ни твоей силы.

– Моей силы, ваше величество? – Я впилась ногтями в золотой пион, вытравленный на фляге. – Вы просите призвать дракона для войны?

– Войны? – Император покачал головой. – Не будет никакой войны. Вот зачем нужно время для законных притязаний – чтобы избежать подобного бедствия. У меня есть древний символ суверенитета, – он коснулся жемчужины на шее, – и поддержка Зеркального заклинателя, символизирующего обновленную силу. Дядя увидит, что его притязания ничего не стоят против моих.

Я знала, что не искушена в управлении государством, но не сомневалась, что верно оценила честолюбие Сетона. И его безжалостность.

– Ваш дядя не полагается на символы, ваше величество, только на насилие. Он уже провозгласил себя императором, с жемчужиной или без нее.

Рука Киго вновь потянулась в горлу.

– Ты не понимаешь. Без этой жемчужины он просто не может занять трон. Именно она удерживает драконов с нами – печать нашей божественной сделки.

– Значит, он убьет вас и заберет ее.

На краткий миг все мои чувства свелись к жаркому шепоту жемчужины под моими пальцами и к пламенным намерениям Кинры. Я сжала кулаки, сражаясь с воспоминаниями.

– Если он заберет ее, то убивать меня не придется, – сухо промолвил император. – Камень теперь часть моей хуа, мы связаны кровью. Я умру, если снять жемчужину.

– Часть вас? – удивилась я. – Не понимаю.

– Сказано, что жемчужина – это живая связь с драконами. Как только она вшивается в императорское горло, двое соединяются навеки через кровь. Именно поэтому переносить ее с тела мертвого императора в живого наследника нужно менее чем за двенадцать вдохов. Иначе жемчужина погибнет, и печать нашей сделки исчезнет.

Я оглядела золотую оправу камня и насчитала двенадцать стежков золотой нити, расходившихся от нее в разные стороны. Верхние три смотрелись еще аккуратно, а вот остальные были сделаны как попало, и плоть вокруг них до сих покрывали синяки и кровавая корочка.

– Двенадцати вдохов, похоже, маловато для столь деликатной работы, – заметила я.

Император хохотнул:

– Двенадцать стежков на горле менее чем за полторы минуты. Как видишь, мой лекарь нервничал и очень торопился.

– Наверное, очень больно.

Киго заколебался, будто вел как-то внутренний спор, а потом посмотрел мне прямо в глаза.

– Такой боли я никогда в жизни не испытывал, – вздохнул император, и я знала, что подобная откровенность – огромный шаг, как для него, так и для меня. – Жемчужина крепится к горлу двенадцатью когтями. Они прокалывают кожу, и в каждом есть маленькое ушко, через которое потом металл вшивается в плоть. – Он провел пальцем по синякам. – И еще… в кровь вливается пламя, и следующие несколько часов будто кислота бежит по венам.

Я сочувственно сглотнула:

– Ваш дядя знает о том, что жемчужина может умереть?

– Конечно. Двенадцать вдохов, двенадцать стежков – этому учат всех мужчин, претендующих на трон.

– Тогда он попытается взять вас живым, чтобы спокойно перенести жемчужину в свое горло.

Император покачал головой:

– Ты так уверена, что дядя наплюет на законные притязания.

Собравшись с духом, я выпалила то, что хотела:

– Он зарезал ваших мать и брата, отравил вашего отца. Зачем ему останавливаться на вас?

Неужели я переступила черту? Судя по расширившимся зрачкам Киго, слова угодили в цель, но я не дрогнула. Может, он и потерял разум от ярости, когда узнал о гибели своей семьи, но он не видел, как Сетон пронзил мечом его крошечного брата. Не видел окровавленные трупы обитателей дворца. Не видел, как верховный лорд подстрекал свои войска к дальнейшим зверствам. Кто-то должен был раскрыть императору истинное положение вещей.

И все же мне потребовалось все мужество, чтобы не согнуться в раболепном поклоне.

Где-то рядом Вида копалась в седельных сумках, Тирон совещался с Солли, Дела устало теребила тугую косу, и никто из них не сознавал, что их император уверился, будто может просто войти во дворец и вернуть себе трон.

– А ты прямолинейна, леди Эона, – наконец произнес он и прижал ладони к глазам. – Я дурак. Мой отец слепо доверял своему брату, и вот теперь я повторяю ту же ошибку. – Император глубоко выдохнул, словно оставляя надежду на бескровное разрешение проблем. – Разумеется, ты права. Он попытается забрать жемчужину. И он далеко не первый, кто посчитал, будто может украсть ее силу.

Киго знал историю жемчужины. Наверняка знал и о Кинре. Это был мой шанс выяснить, правдивы ли воспоминания, внушенные мне мечами. Действительно ли во мне течет дурная кровь. Под учащенный ритм своего сердца я пыталась взвесить риски и оценить возможности.

– Например, Кинра. – Всего два слова, а я чуть не задохнулась.

Император пораженно опустил руки:

– Откуда тебе известно про Кинру?

– Я… видела это имя в одном из свитков лорда Браннона, – выпалила я, и император успокоился. – Там сказано только, что она пыталась украсть жемчужину. Кинра была наемной убийцей, ваше величество?

– Нет, всего лишь женщиной для утех. Своим колдовством она чуть не отняла жемчужину у императора Дао. За что он и казнил ее как изменницу, подвергнув Двенадцатидневной пытке. – Император наклонился ближе. – Я слышал, палачи умеют долго удерживать людей в живых, даже когда основные органы уже вырезаны. Надо запомнить, пригодится для дяди.

Я отвернулась, опасаясь, что лицо меня выдаст. Истории разнились – каким-то образом моя прародительница стала продажной женщиной, а не заклинателем, – но в своих видениях я была ею и ласкала горло императора, гладила жемчужину. Возможно, правда где-то посередине. Не потому ли Кинра вычеркнута из летописей, что превратилась из королевы заклинателей в вероломную шлюху?

Император коснулся моей руки:

– Прошу прощения, леди Эона, я не хотел тебя напугать.

Я выдавила слабую улыбку:

– Думаю, я просто устала, ваше величество.

Киго жестом подозвал к нам Виду:

– Принеси леди Эоне что-нибудь перекусить. И коврик. – После чего он поднялся. – Я оставлю тебя, отдыхай.

Через несколько шагов император уже стоял возле Тирона, объясняя ему, как правильно обтирать Дзю-Лонга. Я надеялась, что он переосмыслит свою стратегию и мы все же двинемся на восток. Пусть Киго и унаследовал от отца верность традициям и преданность тем, кто того не заслуживает, однако, от матери ему достались гибкость мышления и прозорливость.

– Я сам отнесу, – вдруг раздался голос Рико, и не успела я приготовиться, как он уже стоял передо мной, протягивая кусок черствого хлеба и полоску сушеного мяса.

– Спасибо. – Я взяла хлеб, избегая взгляда островитянина.

Его свободная рука сжалась в кулак.

– Как ты управляла мной? – спросил Рико.

– Не знаю. – Подняв глаза, я увидела его поджатые губы. – Рико, я правда не знаю.

– Тогда зачем?

– Смертей и так хватало.

– Ты можешь это повторить в любое время, когда пожелаешь? – Несмотря на суровое выражение лица Рико, в его голосе слышался страх.

– О чем ты, Рико? – Подоспевшая к нам Дела положила руку на его плечо и добавила, подчеркнув мой статус: – Ты возвышаешься над леди Эоной.

Рико стряхнул ее ладонь:

– Леди Эона как-то поработила мою волю. Остановила меня в бою.

– Поработила волю? – повторила Дела и вопрошающе уставилась на меня.

– Это правда, – признала я, понизив голос, – но я не понимаю как. В решающие, казалось, безнадежные моменты между нами будто нить протягивается.

– Только с Рико? Или у тебя есть власть над кем-то еще? – спросила Дела.

– Нет, только над Ри… – Я осеклась, оглушенная внезапной неприглядной истиной. – Да. Еще над лордом Идо. Там все немного иначе, но я связана с обоими.

– Рико и лорд Идо, – задумчиво протянула Дела. – Что у них общего?

– Ничего, – холодно отрезал островитянин. – У меня ничего общего с этим подлецом.

Дела вдруг побледнела:

– Ошибаешься. – И встревоженно посмотрела на меня. – Вас обоих исцелила леди Эона.

Мы переглянулись, признавая неоспоримое.

– Обмен хуа, – сказала я. – Моя сила текла через тебя, Рико. Как и через Идо во дворце.

Островитянин затаил дыхание:

– Так это цена жизни? Пожертвовать свободой воли? Свершать то, что противно моей природе?

– Я не знала! – крикнула я.

– Это я попросила леди Эону исцелить тебя, – вмешалась Дела.

– И оказала мне медвежью услугу, – резко бросил Рико. – Разве я мало отдал общему делу? Теперь у меня нет даже собственной воли.

– Но я не могла позволить тебе умереть, – глухо произнесла Дела и вновь потянулась к островитянину, но он отступил.

Я поймала Делу за руку. Не время ей признаваться в своих чувствах.

– Возможно, есть способ разорвать связь, – сказала я. – В фолианте.

– Я поищу, – заверила она.

– А если нет такого способа, – зыркнул на меня Рико, – то я навеки в твоей власти?

– Я не воспользуюсь ею снова, – пообещала я. – Клянусь.

– Рад слышать, – хмыкнул Риом. – Но ты отъявленная лгунья, и я не в силах тебе помешать.

– Рико! – ужаснулась Дела.

Но островитянин лишь окинул ее колючим взглядом и прошагал на другую сторону поляны.

– Он не то имел в виду. – Глядя вслед островитянину, Дела сжала мою ладонь. – Я немедленно начну поиски.

И она достала из-под туники дневник.

Я медленно разжала руку. Жесткие края хлеба оставили глубокие вмятины на ладони. Я не могла винить Рико за гнев, ведь и сама так же злилась, когда лорд Идо лишил меня воли. А теперь, если Дела права, я связала себя с Идо, исцелив его сердце.

Я содрогнулась. Мне не нужна власть над ним. Я не хочу иметь ничего общего с этим предателем. Однако его последний крик все еще тянулся между нами, точно паучья нить.

– Моя леди, – прервал мои мрачные мысли голос Виды. Она вручила мне потертый коврик: – Для сна.

Пробормотав слова благодарности, я взяла свернутое полотно и расстелила за спиной. При любом движении бедра отчаянно ныли. Усталость проникла в каждую косточку тела. Мне не хватало сил, даже чтобы жевать хлеб – слишком жесткий. Я стянула с нитки еще один сухофрукт и осторожно опустилась на коврик. Ощутила твердость земли и запах пожухлых листьев и сырой почвы, но через мгновение уже провалилась в сон.

Разбудило меня желание облегчиться. Высоко в небе висела половинка луны, озаряя серебристым светом кроны деревьев. Пение птиц сменилось шорохом ночных хищников и назойливым жужжанием насекомых. Сквозь щелки приоткрытых век я увидела съежившиеся силуэты спящих людей и настороженную, напряженную фигуру одного из гвардейцев. По моим подсчетам, время близилось к полуночи – я могла урвать еще как минимум четыре-пять часов драгоценного сна. Может, если лежать неподвижно, получится снова уснуть…

Не судьба. Я с трудом встала на колени, морщась от боли. Каждая мышца отчаянно протестовала. С тихим ворчанием я наконец поднялась на ноги и поковыляла к линии деревьев, заставив караульного оглянуться. Это был Юсо; в лунном свете его лицо с острыми чертами казалось высеченной на дереве гравюрой. За ним, уставившись в ночной небо, сидел еще кто-то. Судя по прямым плечам и бледной бритой голове – император. Наверное, его призраки вернулись.

Затекшие мышцы, длинная юбка и поход по нужде – не самое лучшее сочетание. Я так долго провозилась за деревом, что не сомневалась – Юсо уже отправился меня искать. И не удивилась, когда, едва шагнув обратно на поляну, встретила и его и императора.

– Я думал, ты заблудилась, леди Эона, – сказал капитан.

– Нет. Отошла совсем недалеко.

– Возвращайся на свой пост, капитан, – тихо велел император.

Юсо поклонился и направился к краю лагеря, и, только когда он вновь встал в караул, Киго произнес:

– Посиди со мной.

Я заморгала, удивленная приказом. Слышалась в нем какая-то безотлагательность. Император все же на меня разозлился?

– Конечно, ваше величество.

Он повел меня вдоль деревьев, подальше от спящих Виды и Солли.

– Здесь сойдет.

Император сел на землю, и я, сдерживая болезненные стоны, опустилась рядом и укутала ноги юбкой и подолом нижней рубахи. От ткани несло кислым запахом лошадиного пота и засохшей крови. Нужно было помыться, прежде чем ложиться спать.

– Знаешь, что говорил о тебе мой отец?

Император понизил голос до журчащего шепота, коим велись все приватные беседы при дворе. Не наклонись я так близко, то не расслышала бы его за неустанным стрекотом насекомых и плеском воды.

Стараясь скрыть изумление, я ответила столь же тихо:

– Нет, ваше величество.

– Ты поразила его в Павильоне мирского просвещения. Он сказал, что лорд Эон умеет смотреть с разных точек зрения и, хотя необучен, уже прирожденный стратег.

Я покраснела. Прирожденный стратег? Я мысленно рассмотрела комплимент со всех сторон, точно драгоценный камень. Если беспокойные попытки разобраться в чужих побуждениях можно назвать стратегией, то, наверное, небесный правитель был прав.

– Он не знал и половины, не так ли? – холодно спросил император. – Интересно, что бы он сказал о женщине-заклинателе?

Я вновь вспыхнула:

– Он говорил, что скрытная натура не всегда таит за собой зло.

– Да, я помню. Это из учения Ксю-Ри, повелителя войны. Все полководцы скрытны по природе. Неважно, какова суть, сила или слабость, добро или зло, нужно ее изучить, и тогда одержишь победу.

– Знай своего врага, – пробормотала я.

Киго удивленно округлил глаза:

– Откуда тебе известно учение Ксю-Ри? К его трактатам допускаются только правители и генералы.

– Даже рабы знают это изречение, – пояснила я. – Как же еще предугадать настроение хозяина или перехитрить вышестоящего слугу?

– Тогда скажи, что ты знаешь о нашем враге? – попросил император после недолгого молчания. – Что ты знаешь о моем дяде?

Я видела верховного лорда Сетона лишь однажды, на торжественной процессии, устроенной в его честь, – на процессии, во время которой мой бедный мастер был отравлен лордом Идо. Я попыталась отмахнуться от чудовищных воспоминаний о предсмертных судорогах учителя и сосредоточиться на образе Сетона. Он похож на своего брата, старого императора. Тот же широкий лоб, подбородок, рот. Только лицо Сетона отмечено сражениями – нос сломан и приплюснут, а щеку искажает шрам полумесяцем. Но что особо врезается в память, так это его голос: холодный, монотонный, без единой эмоции.

– Немного, – ответила я. – Верховный лорд и успешный полководец. Командир всех войск.

– И первый сын наложницы, как и я, – добавил император. – Мы с ним равны по рождению.

– Но императрица не приняла его как истинного первенца, а вас приняла. Вас признали, а Сетон так навсегда и остался лишь гаремным ребенком.

– Мой отец был рожден императрицей, а я нет. Найдутся те, кто станет утверждать, будто у нас с Сетоном равные права на престол.

– И один из них сам Сетон.

Я попыталась представить себя на месте верховного лорда. Всегда второй… а теперь второй после племянника, хотя по рождению их положение одинаково.

– Думаете, Сетон и правда уверен, что его притязания не уступают вашим? Что его жестокость питают не только амбиции, но и стремление к справедливости?

– Отец был прав, ты сметливая. Ксю-Ри говорит, что мы учим подбирать ключ к своему врагу. Находить его слабость. Думаю, в случае с моим дядей это его высокомерие. Как, по-твоему?

– Любой, кто гордо задирает нос, не видит пропасть прямо под ногами, – процитировала я великого поэта Чо.

И нахмурилась. Мысль интересная, но высокомерие не казалось слабым местом Сетона.

– Верховный лорд провел множество сражений и не пострадал от своей гордыни, – заметила я. – Вероятно, в ней и кроется его успех.

Император улыбнулся:

– Ты меня не разочаровала, леди Эона.

Я отклонилась, настороженная его тоном, но Киго взял меня за руку и вновь привлек ближе:

– Ты рискнула ударить меня и скрестить со мной мечи, ты оспаривала мои решения и не соглашалась с моими суждениями. – Я не шелохнулась, пораженная теплотой, прозвучавшей в его голосе. – Нечасто императору удается найти человека, готового свершить подобное во имя дружбы. Мне нужен тот, кто не побоится мне противостоять. Кто укажет, что я повторяю ошибки отца, и напомнит о моей неопытности. – Император глубоко вдохнул. – Я прошу тебя быть моей нейзо, леди Эона.

Внезапно все ночные звуки исчезли; я не слышала ничего, кроме грохота собственного сердца. Нейзо – это главнейший советник императора. Единственный при дворе, кто может безнаказанно ломаться и упрямиться. В переводе с древнего языка слово означает «вестник истины», но в нем сокрыто куда больше. Нейзо – это брат, защитник и – что, наверное, самое опасное – совесть правителя. Его обязанности – подвергать сомнению решения императора, критиковать его логику и говорить ему правду, какой бы жестокой и горькой та ни была.

Зачастую это очень невыигрышная позиция.

Я пялилась в темноту, пытаясь усмирить суматошные мысли. Все прежние нейзо были стариками. Мудрецами. И никогда женщинами. Женщина-нейзо – это нечто столь же невероятное, как женщина-заклинатель. В горле застрял безумный смешок. Я уже стала «невероятным», так почему бы не стать им дважды? Вот только я не знаю, как давать советы повелителю. И ничего не смыслю в безжалостной политике империи, в войнах и сражениях…

– Я всего лишь девушка, ваше величество. Я никто. Я не могу быть вашим советником.

– Как ты сама недавно напомнила, ты восходящий заклинатель.

– Юсо – лучший выбор. – Я оглянулась на безмолвную фигуру, расхаживающую по краю поляны. – Он опытный воин. Или Рико.

– Нет, они оба меня обучали. Они хорошие люди, но когда противостоишь императору, не должно видеть в нем воспитанника.

– Леди Дела? – рискнула предложить я.

– Она придворная и оборотная. Я прошу тебя не потому, что ты единственный вариант в нашем небольшом отряде. Император отнюдь не обязан назначать нейзо. Я прошу тебя, потому как верю, что ты скажешь правду там, где другие солгут, лишь бы мне угодить. – Голос Киго стал очень жестким. – И предадут.

– Но я лгала вам о себе, – пробормотала я. – Лгала всем.

– Ты явилась на призрачный караул моего отца и призналась, хотя уже могла быть на полпути к островам. Даже под угрозой смертельной опасности ты никогда не действовала против меня. Я доверяю тебе. – И Киго пристально посмотрел на меня.

Доверие. Слово иглой вонзилось в сердце. Я потеряла право на доверие, и все же мой император готов вручить свою жизнь в мои руки.

Согласившись, я приму на себя бремя ответственности.

Но если откажусь, то лишусь доверия императора. И больше никогда Киго не наклонится ко мне вот так, будто я сказала нечто, заслуживающее внимание самого императора.

Сумею ли я стать той, кем Киго хочет меня видеть? Совестью правителя.

Я глубоко вдохнула и вознесла молитву любому богу, готовому услышать: «Помоги мне быть его совестью. Помоги найти собственную правду».

– Для меня большая честь стать вашей нейзо, ваше величество. – Я поклонилась.

– А для меня честь твое согласие. – Император усмехнулся. – Можешь звать меня Киго. Император и нейзо всегда на равных.

Я напряглась. Разумеется, император верил в свои слова, но я наблюдала его представления о равенстве не так давно, в Павильоне мирского просвещения. Там великие умы всех рангов встретились в поисках мудрости, однако, когда учитель Киго посмел противиться его воле, равенство вновь уступило место приказам и породило раболепные поклоны. Похоже, существует не один уровень равенства. И мне предстояло выяснить, на какую ступень император поставил меня.

– У древнего изречения «знай своего врага» есть и продолжение, Киго, – сказала я, запнувшись на его имени. – «Познай себя». В чем… твоя слабость? Что верховный лорд Сетон может использовать против тебя?

– Неопытность, – быстро ответил Киго.

– Возможно. – Я прищурилась, пытаясь увидеть юного императора глазами его дяди. Неопытный, по его собственному признанию. Неопаленный войной, но отважный и прекрасно обученный. Прогрессивный и милостивый, как и его отец, и отстаивает те же идеалы… те самые идеалы, что так ненавистны Сетону. – Думаю, твоя слабость в том, что ты стремишься подражать отцу.

Киго отодвинулся:

– Я не считаю это слабостью.

– Я тоже, – поспешно заверила я, – но верховный лорд Сетон наверняка считает. И твоего отца он уже однажды победил.

Император вздрогнул от моей откровенности. Я боялась шелохнуться, боялась дышать… а ну как его представление о равенства не совпадает с моим?

– Сердце не хочет соглашаться с тобой, нейзо, – наконец сказал Киго. – Но инстинкты говорят, что ты права. Благодарю.

А затем он поклонился.

Всего лишь слегка опустил голову, но у меня мурашки побежали по коже.

Слишком много равенства. Слишком много доверия. Я ничем не заслужила императорских поклонов. Я даже не выполнила первостепенного долга нейзо – всегда говорить императору правду, какой бы непростой и опасной она ни была. И я скрывала действительно крайне опасную правду…

Киго доверился мне. И, как его нейзо, я должна была доказать, что тоже умею доверять.

– Я не могу призвать своего дракона. – Едва слова вылетели изо рта, мне захотелось загнать их обратно.

Киго вскинул голову:

– Что?

– Я не могу воспользоваться силой, – добавила я.

Он впился в меня взглядом:

– Совсем?

– Едва я пробую, как на нас бросаются драконы, лишившиеся заклинателей, – вздохнула я. – Все вокруг меня разрушается.

– Святые боги! – Киго потер лоб, будто это могло помочь плохим новостям усвоиться в голове. – Когда ты об этом узнала?

– В рыбацком поселке. Когда исцелила Рико.

– Рассказывай, – сурово приказал Киго. – Все.

Изо всех сил сдерживая эмоции, я поведала, как призвала Зеркального дракона и исцелила Рико и как другие звери направили на нас свою разрушительную мощь в поисках единения. И наконец, я рассказала о возвращении лорда Идо.

– То есть ты не можешь пользоваться собственной силой без Идо? – спросил император.

– Нет! Просто он знает, как остановить других драконов, а я нет. Я едва начала учиться, когда… – И я пожала плечами.

Киго и сам прекрасно знал о событиях, прервавших мое обучение.

– А что с красным дневником? Ты говорила, там хранить секрет твоих способностей.

– Я надеюсь, что хранится, – поправила я. – В записях использовалась древняя форма женского алфавита, некоторые еще и зашифрованы. Дела переводит так быстро, как только может, но даже сумей она прочитать весь дневник – толку мало. Если я призову дракона, чтобы опробовать узнанные секреты, остальные звери тут же на меня набросятся.

– А потому нужен Идо, – язвительно закончил Киго. – Нужен, чтобы обучать тебя и сдерживать драконов.

Я обхватила ноги руками и уперлась подбородком в колени.

– Так он нужен тебе или нет? – резко потребовал ответа Киго.

– В любом случае он, наверное, мертв, – прошептала я.

– Значит, надо выяснить наверняка. Ты уже видела его глазами. Можешь повторить?

– Нет!

Я оглянулась через плечо, опасаясь, что своей горячностью разбудила остальных. Юсо наполовину обнажил меч, но никто не пошевелился.

Киго взмахом руки успокоил гвардейца.

– Эона, мы должны узнать, жив он или нет, – твердо сказал он. – Как бы я его ни презирал, Идо теперь единственный обученный заклинатель.

Император назвал меня по имени, без титула. Но его просьба, в которой заключалась опасность, перекрывала эту маленькую приятную почесть.

– Я не могу призвать своего дракона, – прошептала я. – Люди погибнут.

На сей раз сдержать воспоминания не удалось: дом рыбака, разлетающийся в щепки; необузданная сила в моем сердце; неистовый натиск скорбящих зверей; и Дракон-крыса, рванувший к ним на дикой скорости.

Дракон-крыса! Если он до сих пор в Круге, значит, его заклинатель еще жив. И если это Идо, то, возможно, я вновь сумею почувствовать его через дракона.

Я схватила Киго за руку:

– Я просто загляну в мир энергии. Уверена, если Идо жив, я смогу ощутить его хуа!

– Ты только что сказала, что другие драконы разорвут тебя на куски.

– Нет, если я не призову свою силу. Просто войду, посмотрю и сразу же вернусь.

– Это не опасно?

– Ну, точно безопаснее, чем призывать дракона.

– Действуй, – велел Киго. – Но будь осторожна.

Я заколебалась. Действительно ли нет угрозы?

– Если что-то начнет меняться… – Я указала на ночное небо. – Поднимется ветер, набегут облака… вытаскивай меня. Сразу же.

– Как?

– Встряхни. Заори на ухо. Ударь, если придется. Просто не дай мне остаться в мире энергий.

Тревожно посмотрев на небосклон, Киго кивнул.

Задвинув страх подальше, я села прямо и сосредоточилась на дыхании, каждый раз вдыхая все глубже, пока не переключилась на внутреннее зрение. Темный лес выгнулся и задрожал под потоками разноцветного света. Я мысленно потянулась к хуа, и мир энергии принял меня в свои объятия. В вышине на северо-северо-западе по-прежнему виднелись блеклые очертания Дракона-крысы. И я все так же чувствовала присутствие Идо, как будто он смотрел на меня. Он был жив, хотя бледность и вялость его зверя не сулили ничего хорошего. Великолепный Зеркальный дракон сияла красным на востоке. Она встрепенулась и устремилась ко мне всей своей сутью, вопрошая. Прежде она так не делала. Я хотела ответить и принять волну ее энергии, но боялась тем самым призвать других драконов, так что заставила себя отвернуться от красного зверя, все еще ощущая на языке привкус корицы.

Киго рядом со мной стал совсем прозрачным. Серебристая хуа бежала по двенадцати тропкам его тела, а семь точек силы – от крестца до макушки – вихрились энергией жизни.

Мое внимание привлекло слабое свечение в линии ярких вращающихся сфер. В отличие от остальных, оно не двигалось, но пульсировало у основания горла в ритме серебряной энергии. Императорская жемчужина. Ее сила влекла меня. А когда я потянулась вперед и коснулась нежного пламени, оно ответило лаской. Теплая корица во рту эхом отозвалась на жар жемчужины. Так близко… я могла легко ее вырвать. Моя ладонь обхватила камень, кончики пальцев уперлись в горло Киго. Его сердце забилось чаще.

– Что ты делаешь? – Император обхватил мое запястье, тяжелое золотое кольцо впилось в плоть.

Боль выдернула меня из энергетического мира в вихрь пляшущих цветов. Я моргнула – и лес снова погрузился в тени и лунный свет. Киго напряженно смотрел на меня широко распахнутыми глазами. Я все еще прижимала пальцы к бешено бьющейся жилке на его шее.

Я отдернула руку:

– Не знаю.

И это была моя первая ложь в качестве нейзо.