Эра людей. Дьявол

Эпилог Из воспоминаний сэра Мортегара Леййана

«Вот, собственно, и всё.

Самое сложное в любой истории — это начало, так я когда-то думал. С чего всё начинается? Что взять за точку отсчёта?

Но не менее сложное дело — конец. Когда всё закончилось? Когда ты понимаешь, что не пытаешься ничего добиться, никого победить, а просто живёшь?

Наверное, никогда. Жизнь состоит из череды побед и поражений, радостей и печалей. И когда-то всё же приходится ставить точку. Но как только её поставишь, обязательно случится что-то ещё, что хочется записать. Или придёт мысль, которая точно нужна здесь, без неё никуда.

Важно ли то, как мы летели через океан до рассвета, цепляясь за тёплого Противня, и не в силах были даже разговаривать из-за ледяного ветра, бившего в лица? Или как гигантский дракон приземлился посреди нашего посёлка, всполошив всё население, и тут же уменьшился? Как Гиптиус с горсткой оставшихся в его распоряжении магов выскочил навстречу, собираясь честно отдать жизнь за вверенный ему населённый пункт, и обомлел, увидев, что это всего лишь мы?

Разумеется, я расколдовал Гиптиуса, вернул ему дар речи. И — врезал. Сильно, от всего сердца, хоть и без магии. После чего громко и предельно популярно объяснил, что с этого дня все дела посёлка идут через меня, и если без моего ведома полетят какие-то „отчёты“ на Большую Землю, то я лично оторву докладчику руки и засуну их ему же… Н-нет, наверное, это всё-таки не важно, без некоторых подробностей вполне можно обойтись.

Совсем уж не обязательно писать о том, как я взял сына из рук тёщи и прижал его к груди. И как все сгрудились вокруг, смотрели, болтали, шутили. У кого есть воображение — тот и сам, без моей писанины, увидит всё это, и даже гораздо больше.

Жизнь вернулась в своё русло, наполнилась монотонными ежедневными обязанностями, которые почти не были сопряжены с опасностями для жизни. Да, на острове водились тигры. И — да, я разрешил Противню ровно один поединок со взрослым тигром — чисто чтобы у парня излечился комплекс. Противень победил. Тигриную шкуру мы с супругами, посовещавшись, преподнесли Ниитлис и Акади, которые поселились в одном домике и, кажется, прекрасно ладили.

Про некоторые вещи я вообще писать не хочу. Например, как однажды я отобрал у Юи маленького Половника, потому что она его совсем затискала, увеличил и отправил пастись. И как потом эта мелкая бестия сунулась в окно с улицы, когда мы с Натсэ пили чай, а Авелла качала Лореотиса на руках.

— А хотите, — дрожащим от обиды голосом выкрикнула Юи, — послушать секретики Морти?

— Какие ещё секретики? — бахнула кружкой о стол Натсэ.

— Все! Я была его подсознанием, я всё-превсё знаю, начиная с внутриутробных впечатлений и до тех пор, как я очутилась в этом мире!

— Юи, не вздумай! — вскочил я, чувствуя, как кровь отливает от лица. — Я тебя развоплощу!

— Значит, так. Однажды, когда Морти было три годика, он пробрался в ванную комнату и там…

Я закрыл ставни. Но когда обернулся, увидел только захлопнувшуюся дверь и пустой дом.

— Юи, Юи! — донеслись крики снаружи. — Бежим к берегу! Что там дальше было?!

Я выскочил на крыльцо и увидел меланхолично курящего самокрутку Зована.

— Сёстры, — зевнул он. — Понимаю. Иногда — убить хочется.

— Да уж. Иногда, — проворчал я и присел на ступеньку.

Кругами носился крохотный дракон, ловя насекомых и иногда — птиц. Противень был до кончика хвоста доволен жизнью.

Маленькой Талли я пока ещё не видел, после того, как она исчезла тогда, на холме. Надеюсь, у неё всё хорошо. Надеюсь, она справляется…

Иногда, проснувшись посреди ночи, я думаю. Думаю о том, что зло — вот оно, простое и понятное. Жуки-зомби-людоеды, которые выходят по ночам и ищут себе пропитание. Но где же добро? Где та светлая сила, которую ассимилировала Клинтиана? Она погибла, и не было никого, кто смог бы объяснить, что теперь будет с энергией Источника.

Может, она рассеялась? Может, частички этой светлой энергии теперь живут в каждом человеке? И каждый теперь, прежде чем сделать глупость или жестокость, хоть на миг задумается. И, может, этот миг будет решающим.

Кто знает… У меня нет ответов. Ум — не самая сильная моя сторона. В конце-то концов, я просто делаю, а уже потом смотрю, как вселенная на это реагирует.

Как-то раз, проснувшись так, я долго лежал между Натсэ и Авеллой. А потом услышал хныканье. Лореотис проснулся.

Обычно Натсэ вскакивала, едва заслышав его плач. Её рефлексы убийцы местами великолепно трансформировались в материнские инстинкты. Но в этот раз она даже не шелохнулась. Спала и Авелла. Тогда встал я.

Подошёл к кроватке, посмотрел на сына. Он, увидев меня, заулыбался. Выспался, поганец. Я протянул ему палец, он за него схватился.

— Ну и что мне с тобой делать? — спросил я. — О, придумал. Давай покатаемся?

Наверное, Натсэ и Авелла убили бы меня за одну только мысль об этом. Но они спали. А я сидел на спине увеличенного Противня, который нарезал величественные круги над безмятежно спящим островом. Я прижимал к груди сына — так, чтобы ему было удобно смотреть. И он смотрел, заворожённый, на мир, с такого ракурса, с какого до сей поры его даже вообразить не мог.

— Это наш с тобой мир, парень, — тихо сказал я. — Самый лучший во всей Сансаре, что бы это ни значило. И пока мы живы — таким он и останется. Ага?

— Угу-у-у… — протянул Лореотис и взмахнул ручонками».

Конец воспоминаний сэра Мортегара Леййана Настар-Танда, писано во второй год Эры Людей собственноручно.

КОНЕЦ