Еретики Дюны

В тот день, когда исполнилось четыре года пребывания Шианы в Убежище священников на Ракисе, их шпионы донесли, что наблюдатели Бене Гессерит проявляют особый интерес к девочке.

– Так ты говоришь, что она была на крыше? – спросила Мать-Комендант ракисского Убежища.

Тамалейн, комендант, раньше служила на Гамму и знала, чего хочет получить Община здесь, на Ракисе. Прибытие шпионов прервало завтрак Тамалейн, состоявший из фруктов и конфитюра, приправленного Пряностью. Посланница стояла возле стола, пока Тамалейн, продолжая есть, перечитывала рапорт.

– Да, на крыше, Преподобная Мать, – подтвердила посланница.

Тамалейн взглянула на посланницу. Кипуна, местная уроженка, послушница, отличившаяся на службе. С полным ртом конфитюра Тамалейн спросила:

– «Верните их назад!» Это были ее доподлинные слова?

В ответ Кипуна коротко кивнула. Она поняла вопрос. Выражалась ли Шиана предсуществующими командами?

Тамалейн снова начала читать рапорт, выискивая в нем что-либо существенное. Как хорошо, что она послала на это задание именно Кипуну. Тамалейн уважала способности женщин Ракиса. У Кипуны было круглое лицо и растрепанные волосы, однако под волосами были отнюдь не растрепанные мозги.

– Шиана была недовольна, – заговорила Кипуна. – Низко над крышей пролетел орнитоптер, в котором она увидела двух заключенных, закованных в кандалы. Она поняла, что этих несчастных везут на смерть в Пустыню.

Тамалейн отложила в сторону рапорт и улыбнулась.

– Значит, она распорядилась вернуть ей заключенных. Я нахожу, что она очаровательно подобрала для этого нужные слова.

– Верните их назад? – спросила Кипуна. – Мне кажется, что это просто приказ. Что в нем очаровательного?

Тамалейн восхитила прямота, с которой послушница выразила свой интерес. Кипуна не упустит шанс узнать, как работает разум Преподобной Матери.

– Меня заинтересовала не сама эта часть ее поведения, – ответила Тамалейн. Она склонилась над рапортом и прочла вслух: – «Вы слуги Шайтана, а не слуги слуг», – Тамалейн подняла глаза и снова взглянула в глаза Кипуны. – Ты сама видела и слышала все это?

– Да, Преподобная Мать. Я сочла необходимым сама доставить вам рапорт, чтобы в случае необходимости самой ответить на ваши вопросы.

– Она все еще называет его Шайтаном, – сказала Тамалейн. – Как это, должно быть, их раздражает! Конечно, сам Тиран сказал, что его будут называть Шайтаном.

– Я читала донесения с места раскопок в Дар-эс-Балате, – вставила слово Кипуна.

– И с доставкой обратно двух заключенных, как я полагаю, не было ни малейшей задержки?

– Это было сделано, как только ее сообщение было получено на орнитоптере, Преподобная Мать. Они вернулись через считаные минуты.

– Итак, они все время наблюдают за ней и слушают, что она говорит. Хорошо. Показала ли Шиана каким-либо способом, что знает этих двух узников?

– Я уверена, что они были ей незнакомы, Преподобная Мать. Это были два обычных человека из низших классов, очень грязные и бедно одетые. От них несло немытыми телами обитателей лачуг периметра.

– Шиана приказала снять с них кандалы и заговорила с этими замарашками. Каковы были ее подлинные слова, что она сказала?

– Вы – мой народ.

– Мило, мило, – сказала Тамалейн. – Потом Шиана приказала, чтобы их увели, искупали, выдали новую одежду и отпустили. Расскажи мне своими словами, что произошло дальше.

– Она вызвала Туэка, который явился с тремя или четырьмя советниками, и между ними состоялась едва ли не ссора.

– Войди, пожалуйста, в транс памяти, – попросила Тамалейн. – Повтори мне их… обмен мнениями.

Кипуна закрыла глаза, глубоко вдохнула и впала в транс. Потом: «Шиана говорит: Мне не нравится, когда вы скармливаете мой народ Шайтану. Говорит советник Стирос: Они предназначались в жертву Шаи-Хулуду! Шиана говорит: Шайтану! От гнева Шиана топает ногами. Туэк говорит: Довольно, Стирос. Я больше не хочу терпеть этот раздор. Шиана говорит: Когда вы научитесь? Стирос начинает говорить, но Туэк останавливает его одним взглядом и говорит: Мы всему научились, Священное Дитя. Шиана говорит: Я хочу…»

– Довольно, – остановила Кипуну Тамалейн.

Послушница открыла глаза и застыла в ожидании дальнейших приказаний.

Помолчав, Тамалейн заговорила:

– Возвращайся на свой пост, Кипуна. Ты очень хорошо поработала.

– Благодарю вас, Преподобная Мать.

– Между священниками начнется разлад, – сказала Тамалейн.

– Слово Шианы – закон для них, потому что в нее верит Туэк. Они перестанут использовать червей как орудие наказания.

– Для двух заключенных, – сказала Кипуна.

– Да, это ты хорошо подметила. Двое заключенных расскажут, что с ними произошло. История будет искажена слухами и преувеличениями. Люди скажут, что Шиана защищает их от священников.

– Но разве она и действительно не делает этого, Преподобная Мать?

– Да, но подумай, какой выбор остается у священников. Они станут более широко применять альтернативные виды наказаний – порку и различные виды депривации. Страх перед Шайтаном уменьшится, зато возрастет страх перед священниками.

В течение последующих двух месяцев донесения Тамалейн в Капитул полностью подтвердили ее правоту.

«Самой распространенной мерой наказания стало ограничение пищевого рациона, особенно воды», – доносила Тамалейн. Дикие слухи распространяются по Ракису и уже достигли самых отдаленных его уголков. Скоро они появятся на других планетах.

Тамалейн очень умело рассчитала воздействие своего рапорта на Сестер. Эти донесения увидят многие, в том числе и те, кто не слишком доволен Таразой. Каждая Преподобная Мать сможет представить себе, что может теперь произойти на Ракисе. Многие видели, как Шиана появлялась из глубин Пустыни верхом на черве. Стремление священников к секретности потерпело фиаско с самого начала. Неудовлетворенное любопытство породило свои ответы. Догадки в большинстве случаев опаснее фактов.

В предыдущих рапортах речь шла о детях, которых доставляли Шиане для игр. Многочисленные истории об этих случаях обрастали невероятными слухами и сплетнями, которые Тамалейн аккуратно посылала в Капитул. Двое заключенных, вернувшихся на свою улицу в новых добротных одеждах, подлили масла в огонь творимой на глазах мифологии. Сестры Общины – большие мастера этого жанра – мифотворчества – постепенно получали в свои руки рычаги воздействия на умы и сердца.

«Мы дали населению пищу в виде сбывающихся надежд», – доносила Тамалейн в Капитул. Она размышляла над порожденными Бене Гессерит фразами, перечитывая последний рапорт.

– Шиана – это та, которую мы давно ждем.

Это было достаточно простое высказывание, которое могло распространиться без существенных искажений.

– Дитя Шаи-Хулуда явилось, чтобы примерно наказать священников.

Эти слова имели далекоидущие последствия. В темных аллеях в результате озлобления народа погибли несколько священников. Такой поворот событий повлек за собой усиление корпуса священников и новые несправедливости в отношении населения.

Тамалейн обдумывала визит делегации священников к Шиане. Необходимость этого визита была обусловлена разногласиями между Туэком и его советниками. Семь священников во главе со Стиросом были возмущены тем, что Шиана постоянно обедает в компании уличного ребенка. Зная, что это рано или поздно произойдет, Тамалейн распорядилась записать беседу советников с Шианой полностью – звук и картинку, чтобы потом проанализировать слова и мимику, по которой можно было бы судить об истинных намерениях говоривших. Для наметанного глаза Преподобной Матери это была не слишком сложная задача.

– Мы собирались принести жертву Шаи-Хулуду! – протестовал Стирос.

– Туэк приказал вам не сметь спорить со мной, – сказала Шиана.

Как улыбались жрицы, видя замешательство Стироса и других священников!

– Но Шаи-Хулуд… – начал было Стирос.

– Шайтан! – поправила его Шиана. На ее лице ясно читалось: Неужели эти тупые священники действительно ничего не понимают?

– Но мы всегда думали…

– Вы ошибались! – Шиана нетерпеливо топнула ногой.

Стирос притворился, что ему нужна четкая инструкция.

– Следует ли нам верить, что Шаи-Хулуд, Разделенный Бог, есть одновременно и Шайтан?

Господи, какой же он непроходимый глупец, подумала Тамалейн. Даже такая молоденькая девочка, как Шиана, может поставить его в тупик.

– Любой уличный ребенок понимает это, как только начинает ходить, – напыщенно произнесла Шиана.

– Откуда ты знаешь, что понимают уличные дети? – лукаво спросил Стирос.

– Ты – воплощение зла, если смеешь сомневаться в моих словах! – обвиняющим тоном заявила Шиана. Она давно научилась пользоваться таким приемом, зная, что ее слова обязательно дойдут до Туэка и у любого спорщика возникнут проблемы.

Стирос тоже слишком хорошо это знал. Он опустил глаза и слушал, как Шиана терпеливо, словно рассказывая в сотый раз одну и ту же сказку маленькому ребенку, объясняла, что либо Бог, либо дьявол, либо и тот и другой одновременно могут вселиться в червя, и не дело человека вмешиваться в Божий промысел. Смертный может лишь принять это как данность и смириться. Человек не смеет решать таких вещей.

За такую ересь Стирос в свое время отправил в Пустыню на съедение червям не одного человека. Выражение его лица, а оно по просьбе Тамалейн было записано очень тщательно, ясно говорило, что раньше подобные мысли зарождались на самом дне ракийского общества среди его отбросов. Но что происходит теперь! По милости Туэка он, Стирос, стоит, словно мальчишка, перед этой соплячкой и воспринимает ересь, как благовест Божественной истины.

Просматривая запись, Тамалейн решила, что блюдо, пожалуй, скоро будет готово – по крайней мере вода в горшке уже кипит вовсю. Именно так она и написала в своем донесении Капитулу Общины. Стироса обуревают сомнения, сомнения во всем, кроме того, что население начало боготворить Шиану. Шпионы из окружения Туэка доносили, что он усомнился в мудрости своего решения об устранении историка и стилиста Дорминда.

– Имел ли Дорминд право сомневаться в ней? – то и дело спрашивал Туэк у своего окружения.

– Ни в коем случае! – в один голос кричали льстецы из свиты.

Да и что еще могли они сказать? Верховный Жрец не мог допустить ошибку в столь важном вопросе. Бог не попустит этому. Однако совершенно очевидно, что это Шиана сбила его с толку. Решения многих предыдущих Верховных Жрецов были преданы полному забвению, требовался пересмотр и новое толкование догм.

Стирос не отставал от Туэка:

– Что мы в действительности о ней знаем?

В распоряжении Тамалейн был полный отчет обо всех таких столкновениях. Вот съемки совсем недавнего спора. Апартаменты Туэка. Собеседники вдвоем (точнее, они так думают) разговаривают, удобно расположившись в креслах-собаках при неярком свете единственного плавающего светильника, подвешенного невысоко над их головами.

– Возможно, мы провели негодный тест, когда в первый раз оставили ее в Пустыне с тампером, – заговорил Стирос.

Это было очень хитрое высказывание. Туэк не обладал изощренным умом.

– Негодный тест? Что, собственно говоря, ты имеешь в виду?

– Бог может пожелать, чтобы мы провели и другие испытания.

– Ты же видел ее своими глазами! Она множество раз общалась в Пустыне с Богом.

– В этом-то все и дело, – Стирос ухватился за новую возможность. Туэк дал именно такой ответ, на который рассчитывал старик. – Если она способна разговаривать с Богом, оставаясь при этом целой и невредимой, то, возможно, она может научить этому и других.

– Ты же знаешь, как она сердится, когда мы предлагаем ей сделать это.

– Может быть, мы подходим к проблеме не с тех позиций?

– Стирос, но что, если девочка права? Мы служим Разделенному Богу. Я много и серьезно размышлял над этим. Почему Бог разделился? Это последнее испытание Бога?

По выражению лица Стироса стало ясно, что именно такой гимнастики ума его клика боится больше всего. Он попытался увести Верховного с опасной дороги, но Туэк твердо решил увязнуть в дебрях метафизики.

– Последнее испытание, – настаивал на своем Туэк, – заключается в том, чтобы увидеть зло в добре и добро в зле.

На лице Стироса отразился неописуемый ужас. Туэк был Верховным Помазанником Божьим. Ни один священник не имел права сомневаться в сказанном им. Если Туэк вздумает публично выступить с подобными идеями, то будут потрясены самые основы веры и власть священства! Ясно, что Стирос спрашивает себя, не настало ли время удалить Верховного Священника.

– Я же никогда не смел даже предполагать, что мне придется обсуждать столь глубокие идеи с моим Верховным Священником, – сказал Стирос. – Но, вероятно, я могу сделать кое-какие предложения, с помощью которых станет возможным разрешить многие сомнения.

– Делай свое предложение, – ответил Туэк.

– В одежду девочки можно вшить маленькое подслушивающее устройство и узнать, о чем она…

– Ты полагаешь, что Бог не узнает, что мы это сделали?

– Такое никогда не приходило мне в голову!

– Я не прикажу отправить ее в Пустыню, – отрезал Туэк.

– Но если это будет ее собственное желание? – Стирос придал своему лицу самое располагающее выражение, на какое был способен. – Она много раз так поступала.

– В последнее время она не ходит в Пустыню. Кажется, ей больше не о чем советоваться с Богом.

– Но разве мы не имеем права просто сделать ей предложение? – спросил Стирос.

– Какое, например?

– «Шиана, когда ты снова будешь говорить со своим Отцом? Не хочешь ли ты снова предстать перед Его лицом?»

– Это не предложение, а подталкивание.

– Я лишь высказываю предположение.

– Я бы не сказал, что дитя Бога такая простушка! Она говорит с самим Богом, Стирос. Бог может сурово наказать нас за такие вольности.

– Но разве не Бог дал нам ее для изучения? – невинно поинтересовался Стирос.

Для Туэка такие речи были тем же, что и ересь Дорминда. Верховный злобно посмотрел на Стироса.

– Я хочу только сказать, что Бог хочет, чтобы мы чему-то научились у нее, – продолжал плести свою паутину Стирос.

Впрочем, Туэк и сам много раз повторял эти слова, не подозревая, что они звучат любопытным эхом слов Дорминда.

– Ее нельзя подталкивать к испытанию, – заявил Туэк.

– Да не допустят этого небеса! – возопил Стирос. – Я приму все меры предосторожности, я душу отдам за это. Все, что я узнаю от Священного Дитяти, я тотчас доложу вам, Верховный.

Туэк, не говоря ни слова, кивнул. У него были свои способы удостовериться в том, что Стирос не лжет.

Подробный рапорт о готовящемся испытании был направлен в Капитул Преподобной Матерью Тамалейн и ее подчиненными.

«У Шианы очень задумчивый вид», – докладывала Тамалейн.

Для Преподобных Матерей на Ракисе и в Капитуле этот задумчивый вид допускал только одно толкование. Родители Шианы давно покинули этот мир, но вмешательство Стироса заставило девочку снова пережить тоску по дому. Она хранила мудрое молчание, но по ней было заметно, что в последнее время она часто вспоминает о деревне первопроходцев, где прошло ее детство. Несмотря на все страхи и опасности, это было, очевидно, самым счастливым временем в ее жизни. Она вспоминает смех, игры в песке, охоту на скорпионов, прячущихся в трещинах стен, аромат Пряности в дюнах Пустыни. Видя, что Шиана каждый раз посещает одно и то же место, Сестры сделали правильный вывод о том, что именно там находилась деревня, и поняли, что с ней случилось. Шиана часто рассматривала карту, висевшую на стене в кабинете Туэка.

Как и ожидала Тамалейн, в один прекрасный день Шиана стукнула пальцем по тому месту на карте, куда она неоднократно ездила.

– Отвезите меня туда, – приказала она служанке.

Тотчас был вызван орнитоптер.

Пока священники жадно слушали, что же происходит в орнитоптере, парящем над их головами, Шиана еще раз встретилась в песках со своей Немезидой. Тамалейн и ее советники, подключившись к аппаратуре священников, слушали так же жадно, как они.

На том месте, где Шиана приказала высадить себя, не было ничего, кроме песка и закрученных дюн. Тем временем Шиана привела в действие тампер. Это тоже была хитрость Стироса – именно он снабдил Шиану подробной инструкцией по пользованию тампером.

Червь не заставил себя ждать.

Тамалейн следила за происходящим по экрану своего релейного проектора, отметив, что чудовище было средних размеров – его длина не превышала пятидесяти метров. Шиана стояла в трех метрах перед разверстой огнедышащей пастью. Наблюдателям было хорошо слышно гудение пламени в чреве червя.

– Ты скажешь мне, зачем ты это сделал? – спросила Шиана.

Она стояла, не отклоняясь от жаркого дыхания зверя. Был явственно слышен скрип песка под червем, но ответа не было.

– Отвечай мне, – потребовала Шиана.

Ответа не было, но Шиана стояла, словно прислушиваясь, склонив набок голову.

– Тогда убирайся, откуда пришел, – рассердилась девочка, и червь послушно отполз назад и нырнул в песок. В течение нескольких дней Сестры с нескрываемым удовольствием наблюдали за священниками, которые оживленно обсуждали скудные результаты этой встречи Шианы с червем. Шиану нельзя было ни о чем спросить, так как в этом случае надо было признаться, что ее прослушивали. Как и раньше, она отказалась обсуждать со священниками любой предмет, касающийся ее отношений с червями.

Стирос продолжал свою политику провокаций. Результат оказался именно таким, какого и ожидали Сестры. Часто без всякого предупреждения Шиана, просыпаясь по утрам, говорила: «Сегодня я хочу отправиться в Пустыню».

Иногда для вызова червей она использовала тампер, иногда просто исполняла призывный танец. Далеко в песках, там, откуда не был виден Кин и где вообще не жили люди, черви приходили на зов Шианы. Шиана, стоя в гордом одиночестве перед червем, говорила с ним на глазах у многочисленных непрошеных слушателей.

Тамалейн, которая просматривала все записи перед тем, как отправить их в Капитул, находила эти беседы очаровательными.

– Я должна ненавидеть тебя!

Какой переполох вызывали эти слова среди священников! Туэк настаивал на открытом обсуждении: «Должны ли и мы, любя Его, одновременно ненавидеть?»

Стирос с большим трудом сумел отклонить это предложение, сославшись на то, что воля Божества не была высказана явно.

Шиана спросила своего гигантского собеседника:

– Ты позволишь мне снова прокатиться на тебе?

Когда она приблизилась, червь отступил и не позволил девочке взобраться на себя.

В другой раз она спросила:

– Должна ли я оставаться у священников?

Этот конкретный червь чаще других оказывался объектом самых разнообразных вопросов. Среди прочих были и такие:

– Куда деваются люди, которых ты ешь?

– Почему люди неискренни со мной?

– Должна ли я наказать плохих священников?

Над этим последним вопросом Тамалейн долго смеялась, представляя себе, какую панику он посеял среди жрецов. Шпионы Общины точно доложили Тамалейн о недовольстве людей Туэка.

– Как Он ответил ей? – вопрошал Туэк. – Кто-нибудь слышал ответ Бога?

– Вероятно, Он общается непосредственно с ее душой, – предположил один из советников.

– В том-то и дело. – Туэк с радостью ухватился за эту соломинку. – Мы должны спросить, что велит ей делать Бог.

Однако Шиана не дала втянуть себя в эту полемику.

– Она прекрасно представляет себе свою силу, – докладывала Тамалейн Капитулу. – Сейчас она практически не выходит в Пустыню, несмотря на провокации Стироса. Как можно предположить, эти походы потеряли для девочки свою притягательность. Страх и восторг будут тянуть ее в Пустыню, пока не иссякнут. Однако девочка, кроме всего прочего, научилась пользоваться очень эффективной командой: «Убирайся!»

Сестры оценили это как значительный шаг в ее развитии. Если на эту команду реагирует даже Разделенный Бог, то ни один священник не посмеет оспаривать власть и могущество Шианы, которая может так дерзко и безнаказанно разговаривать с самим Богом.

«Священники начали строить в Пустыне башни, – доносила Тамалейн. – Они хотят обустроить несколько безопасных пунктов, откуда им будет удобно в непосредственной близости наблюдать общение Шианы с червем».