ЭРКЮЛЬ ПУАРО

ГЛАВА 1

В 1782 году решение капитана Роджера Ангмеринга построить себе дом на острове в заливе Лезеркомб было сочтено верхом чудачества. Человеку его уровня полагалось иметь красивую усадьбу, окруженную просторными лугами и, по возможности, с протекающей по ним милой речушкой.

Но в сердце капитана жила лишь одна любовь: море. В угоду ей он и выстроил себе дом – как и полагалось, прочный – на продуваемом ветрами мысе, где круглый год вились чайки, а во время прилива превращающемся в островок.

Капитан умер холостяком, и дом – а с ним и остров – перешел в руки одного из его дальних кузенов, которого это наследство оставило совершенно равнодушным. Так как ни наследник, ни его потомки в свою очередь не уделяли поместью большого внимания, оно пришло в упадок.

В 1922 году, когда в обществе окончательно утвердился культ отпусков на берегу моря и когда все сошлись во мнении, что летняя жара на берегах Девона и Корнуолла вполне переносима, Артур Ангмеринг пришел к выводу, что если ему не удастся продать свой слишком большой и неблагоустроенный дом, то уж за все поместье, приобретенное его предком-мореходом, он сможет получить хорошие деньги.

Сделка состоялась. Старый дом расширили, перестроили для полного комфорта, красиво отделали. На острове, к которому теперь вела бетонная дамба, появились «живописные уголки» и два теннисных корта. Над маленьким заливом, где отныне было много трамплинов и плотов, поднялись ступеньками террасы, предназначенные для любителей позагорать. Все эти новшества явились своего рода прелюдией к открытию на острове Контрабандистов в заливе Лезеркомб отеля «Веселый Роджер».

С июня до сентября и на короткий пасхальный сезон отель был забит постояльцами до мансард. В 1934 году его вновь расширили и модернизировали, пристроили бар, обширную столовую и несколько дополнительных ванных комнат. Цены на номера подскочили...

«Вы бывали в Лезеркомбском заливе? – спрашивали друг друга лондонцы. – Там есть нечто вроде острова, а на нем – потрясающий отель. Дивное место! Поезда туда не ходят, туристов нет, кормят отлично, да и вообще замечательный уголок! Поезжайте, не пожалеете.»

И часто этому совету следовали.

В число постояльцев «Веселого Роджера» входила очень важная – во всяком случае, в своих глазах – персона: Эркюль Пуаро.

Полулежа в удобном шезлонге на одной из террас, расположенных между отелем и морем, Эркюль Пуаро, – с чудесно торчащими кончиками усов, облаченный в ослепительно белый фланелевый костюм, в панаме с опущенными на лицо полями, – следил за происходящим на пляже. Ему были видны три плота, вышка для ныряния, байдарки и лодки; несколько человек купались, другие нежились на солнце, третьи с крайне озабоченным видом, втирали в кожу масло для загара.

Возле Пуаро, на террасе сидели и беседовали те, кто не купался, обмениваясь замечаниями о погоде, новостях, опубликованных в утренних газетах, и доброй дюжине других аналогичных тем.

С уст сидящей слева от Пуаро миссис Гарднер беспрестанно лилась ровным потоком речь, что, впрочем, не мешало ей бодро постукивать вязальными спицами. Ее муж, Оделл С.Гарднер, скорее лежащий, чем сидящий в пляжном шезлонге с надвинутой на глаза шляпой, время от времени принимал участие в разговоре, но только когда к нему обращались, да и то ограничивался лаконичным ответом.

Справа от Пуаро сидела мисс Брюстер, еще молодая женщина со спортивной осанкой, симпатичная, с начинающими седеть волосами и загоревшим на ветру лицом. Ее участие в беседе ограничивалось обычно несколькими репликами, произносимыми неизменно ворчливым тоном.

– Тогда я сказала мужу, – рассказывала миссис Гарднер, – пейзажи – это прекрасно, я всегда стремлюсь увидеть в каждой стране все, что в ней есть примечательного. Но ведь мы уже изъездили всю Англию или почти всю. Теперь мне хотелось найти маленький тихий уголок на берегу моря, где я могла бы спокойно отдохнуть. Я ведь именно так и сказала, не правда ли, Оделл? Местечко, где я могла бы спокойно отдохнуть. Так, Оделл?

Из-под шляпы мистера Гарднера донеслось «да, моя дорогая», явившееся для миссис Гарднер ожидаемым поощрением.

– Тогда, – продолжала она, – я отправилась к мистеру Келсо из агентства Кука. Он составил наш маршрут и оказал массу прочих услуг. Честно говоря, не знаю, что бы мы без него делали. В общем, я с ним встретилась, все ему объяснила, и он сказал, что нам следует приехать сюда. Он заверил меня, что это очень живописное местечко, спокойный уголок, далекий от мирской суеты, непохожий на те, где мы уже были, и обеспечивающий прекрасный отдых. Вот вы мне не поверите, мосье Пуаро, но дело в том, что одна из сестер мистера Гарднера отправилась однажды на отдых в некий семейный пансион в спокойном уголке, далеком от мирской суеты и непохожем на то, что она уже видела. Там все оказалось замечательно, кроме... туалета. Кошмар! С тех пор мой муж остерегается таких удаленных уголков. Не правда ли, Оделл?

– Совершенно верно, моя дорогая, – раздалось из-под шляпы.

– К счастью, мистер Келсо нас сразу же успокоил. Он сказал, что санитарное оборудование «Веселого Роджера» сверхсовременное и что кормят там превосходно. Я должна признаться, что это чистая правда. И еще мне по душе то, что мы здесь в своем кругу. Вы понимаете, что я имею в виду? Местечко здесь маленькое, так что все друг друга знают и все друг с другом разговаривают. Я всегда говорю, что если в чем и можно упрекнуть англичан, так это в том, что им нужно два года для того, чтобы «оттаять». После этого они становятся очаровательными людьми. Мистер Келсо сказал нам также, что сюда съезжаются на редкость знаменитые персоны, и в том он тоже не ошибся. Например, вы, мосье Пуаро, мисс Дарнли... Вы не можете себе вообразить, мосье Пуаро, что со мною было, когда я узнала, что вы будете здесь. Я была просто вне себя от радости и от съедавшего меня любопытства. Не правда ли, Оделл?

– Да, моя дорогая. Лучше и не скажешь.

Мисс Брюстер вступила в разговор, заметив со слегка грубоватой прямотой, что Пуаро является «подлинным аттракционом пляжа». Подняв обе руки в знак протеста, маленький детектив стал отнекиваться, но больше из вежливости, тогда как миссис Гарднер продолжала тем же размеренным голосом:

– Видите ли, мосье Пуаро, я много слышала о вас. Особенно от Корнелии Робсон. Мы с мистером Гарднером отдыхали вместе с ней в Баденхофе. Она, естественно, рассказала нам все об этой истории, случившейся в Египте, и об убийстве Линнет Риджвей. По словам Корнелии, вы просто кудесник, и я умирала от желания познакомиться с вами. Не правда ли, Оделл?

– Совершенно верно, дорогая.

– Мисс Дарнли, это совсем другое дело. Представьте себе, что я верная клиентка «Роз Монд». И я не имела понятия, что «Роз Монд» принадлежит ей. Вся ее одежда сшита с таким шиком! У нее есть чувство линии. Мое вчерашнее платье куплено у нее. И впридачу она прелестная женщина...

Майор Барри, сидевший рядом с мисс Брюстер, наблюдая своими большими, на выкате глазами за купающими и уловив возможность наконец высказаться, начал было говорить о том, что у мисс Дарнли очень привлекательная внешность, но миссис Гарднер уже подхватила оброненную нить своего монолога:

– Должна признаться, мосье Пуаро, когда я узнала о том, что вы тоже будете здесь, это явилось для меня своего рода шоком. Разумеется, я была в восторге от мысли встретиться с вами, мистер Гарднер сможет вам это подтвердить. Но с другой стороны, я подумала, не приехали ли вы сюда по... профессиональным соображениям? Вы понимаете, что я имею в виду? И так как я крайне впечатлительна – мой муж вам это подтвердит, – мысль о том, что я могу оказаться замешанной в какую-нибудь уголовную историю... Вы понимаете меня, мосье Пуаро?

Мистер Гарднер прочистил горло и сказал:

– Мосье Пуаро, миссис Гарднер крайне впечатлительна.

– Позвольте мне ответить вам, дорогая миссис Гарднер, – ответил Пуаро, – что я приехал сюда по тем же соображениям, что и вы: приятно провести отпуск и отдохнуть. Об убийцах я сейчас и не думаю.

– На острове Контрабандистов тел не найдешь, – заявила мисс Брюстер своим хрипловатым голосом.

– Это не совсем точно, – заметил Пуаро, сделав жест в сторону пляжа. – Кто лежит на пляже? Мужчины и женщины? Может быть... Но они настолько безлики, что на самом деле это всего лишь тела. Не более!

Мистер Барри вступил в разговор с видом знатока:

– Возможно. Но даже если на мой вкус в своем большинстве они слишком худые, там все же есть несколько экземпляров, на которые приятно посмотреть!

Пуаро энергично запротестовал:

– Я придерживаюсь другого мнения! Им не хватает таинственности! Может быть, в силу моего возраста я и принадлежу к людям старого мышления, но во времена моей молодости все было иначе! Щиколотка, мелькнувшая под вьющимся подолом платья, приятная округлость бедра, угаданная сквозь ткань, колено, случайно подмеченное в шуршащей пене украшенных бантиками нижних юбок...

– Да вы ужасный бесстыдник, – со смехом заметил майор.

– Во всяком случае, – заявила мисс Брюстер, – теперь наша одежда рациональна. Это намного лучше.

– Безусловно, – подтвердила миссис Гарднер. – Видите ли, мосье Пуаро, современные молодые люди ведут свободную здоровую жизнь. Мальчиков и девочек больше не разделяют, они играют вместе и...

Смутившись, она слегка покраснела.

– И благодаря этому, – продолжала она после короткого колебания, – у них не появляется дурных мыслей.

– Вот об этом я и говорю. Это и прискорбно, – возразил Пуаро.

Миссис Гарднер была явно шокирована, но Пуаро невозмутимо развивал свою мысль:

– Да, да, прискорбно! Вы уничтожили таинственность, вы уничтожили романтику. Отныне все стандартно, даже любовь... Эти выставленные напоказ тела наводят меня на мысль о морге...

– Мосье Пуаро!

Миссис Гарднер была уже не шокирована, а скандализирована.

– О прилавке мясной лавки, если вы предпочитаете.

– Мосье Пуаро, признайтесь, что вы шутите!

– Если вам это будет приятно – извольте, – уступил Пуаро.

– Благодарю вас, – ответила миссис Гарднер, возвращаясь с удвоенной энергией к своему вязанию. – В одном я согласна с вами: молодые девушки не должны вот так жариться на солнце, от этого у них на руках и ногах растут волосы... Я каждый день повторяю это своей дочери Ирэн. «Ирэн, – говорю я ей, – если ты будешь вот так лежать на солнце, в один прекрасный день ты окажешься с шевелюрой на руках и ногах и с целой гривой на животе! И на кого ты будешь похожа, я тебя спрашиваю?» Я ведь утром и вечером вбиваю это ей в голову, не правда ли, Оделл?

– Да, дорогая.

Остальные члены маленькой группы молчали, возможно, пытаясь себе представить бедную Ирэн после поджидающей ее катастрофы.

Миссис Гарднер сложила свое вязание.

– Мне кажется, нам пора...

– Да, дорогая, – откликнулся мистер Гарднер.

Он выбрался из шезлонга, взял вязание и книгу жены и, повернувшись к своей соседке, спросил:

– Не выпьете ли вы с нами чего-нибудь освежающего, мисс Брюстер?

– Спасибо, нет, не сейчас.

Чета Гарднеров удалилась в направлении отеля.

– Американские мужья – потрясающий феномен, – сказала мисс Брюстер.

Вскоре на смену Гарднерам пришел пастор Стивен Лейн, высокий пятидесятилетний мужчина с загорелым лицом, облаченный в старые фланелевые брюки.

– Какое красивое здесь место! – воскликнул он с неподдельным энтузиазмом. – Я прогулялся по дороге над обрывом от залива до Харфорда и назад...

– Гулять по такой жаре можно только в наказание, – сказал майор Барри, никогда никуда не ходивший.

– Напротив, это очень полезно для здоровья, – запротестовала мисс Брюстер. – Пойду-ка я покатаюсь на лодке. Отличное упражнение для брюшного пресса...

Эркюль Пуаро обратил печальный взор на свое брюшко. Мисс Брюстер перехватила его и мягко пожурила своего собеседника:

– Если бы вы каждый день немножко занимались греблей, мосье Пуаро, эта округлость у вас быстро бы пропала.

– Merci, Mademoiselle[1], но я не переношу плавания по воде!

– Даже на лодке?

– На лодке или на корабле – это одно и то же! Море всегда в движении... и я этого не люблю!

– Да вы взгляните на него! Спокойное, как озеро...

– Спокойного моря не существует в природе, – изрек Пуаро тоном, не допускающим возражений. – Море всегда в движении. Всегда!

– Если вам угодно знать мое мнение, – произнес майор Барри, – я могу вас заверить, что морская болезнь – большей частью плод воображения.

Пастор улыбнулся:

– Это вам говорит моряк. Не так ли, майор?

– Мне было только один раз плохо на море: при пересечении Ла-Манша! Не думать о морской болезни – вот мой девиз!

– Если говорить серьезно, – заметила мисс Брюстер, – морская болезнь очень странное явление. Почему одни ею страдают, а другие нет? Это несправедливо. Тем более, что здоровье человека не играет тут никакой роли. Есть люди, у которых неизвестно в чем дух держится, а море они переносят прекрасно. Говорят, что здесь дело в спинном мозге. В общем-то, это так же необъяснимо, как и головокружение. Я ему слегка подвержена, но не так, как миссис Редферн. На днях, когда мы шли в Харфорд по тропинке вдоль обрыва, у нее так закружилась голова, что ей пришлось ухватиться за мою руку! Она мне рассказала, что в Милане во время осмотра собора, ей пришлось остановиться, так ей стало плохо при спуске по внешним лестницам. Во время подъема все прошло хорошо, потому что она не думала о головокружении. Но на обратном пути ей стало дурно.

– Тогда миссис Редферн лучше и не подходить к лестнице, ведущей в бухту Гномов, – заметил пастор.

Мисс Брюстер состроила многозначительную гримасу:

– Я боюсь этой лестницы! Молодежь ее обожает, Кауэны и Мастермены с восторгом карабкаются по ней, но я – увольте!

– А вот как раз миссис Редферн идет с купания, – объявил Лейн.

– Мосье Пуаро должен бы ее похвалить: она не загорает.

Молодая миссис Редферн сняла свою резиновую шапочку и встряхнула головой. У нее были прекрасные пепельные волосы и белая нежная кожа.

– Вы не находите, что среди всех этих коричневых тел она выглядит недожаренной, – пошутил майор Барри.

Завернувшись в свой длинный купальный халат, Кристина Редферн пересекла пляж и стала подниматься по лестнице, ведущей на террасу. Это была красивая женщина с серьезным лицом, лишенным выразительности, и маленькими руками и ногами.

Она улыбнулась сидящим и, завязав пояс халата, пристроилась рядом с ними на песке.

– Да будет вам известно, моя дорогая, – сказала мисс Брюстер, – что вы пользуетесь глубоким уважением мосье Пуаро. Он не любит тех, кто загорает. Если я его правильно поняла, они похожи на выставленное в лавке мясо...

Кристина Редферн грустно улыбнулась.

– Увы, мне бы хотелось принимать солнечные ванны, но к сожалению, я только обгораю. Моя кожа покрывается волдырями и ожогами, а на руках выступают ужасные веснушки!

– Это не так страшно, как если бы на них выросли волосы. Говорят, эта участь ждет малышку Ирэн Гарднер, – сказала мисс Брюстер и добавила в ответ на вопросительный взгляд Кристины: – Сегодня миссис Гарднер была в полной форме, с перманентом на самом высоком уровне. «Не правда ли, Оделл?» «Да, моя дорогая!..» Я надеялась, что мосье Пуаро разыгрывает ее, но он не захотел. Почему вы ей не сказали, мосье Пуаро, что приехали сюда расследовать какое-нибудь жуткое убийство и что автор его, чудовищный маньяк, является одним из постояльцев отеля?

– Я боялся, что она мне поверит, – ответил Пуаро.

– В этом можно быть уверенным, – заметил майор.

– Не слушайте их, – возразила Эмили Брюстер. – Миссис Гарднер никогда бы этому не поверила. В таких местах, как это, мертвых тел не находят.

Пуаро заерзал в своем кресле.

– Почему же? – спросил он. – Почему на острове Контрабандистов нельзя, по вашим словам, найти мертвое тело?

– Не знаю, – ответила мисс Брюстер. – Мне кажется, что существуют места, более подходящие для подобного рода находок. На мой взгляд, здесь...

Она не договорила, не подыскав нужных слов, чтобы выразить свою мысль.

– Я вас понимаю, – сказал Пуаро, – это прелестный уголок. Мирный пейзаж, сияющее солнце и синее море. Но мисс Брюстер, вы забываете о том, что под солнцем везде есть зло...

Пастор взглянул на Пуаро с интересом.

– Я это отлично знаю, – запротестовала мисс Брюстер, – но все же...

– Все же вам кажется, что это место непригодно для совершения убийства. Что ж, вы забываете принять во внимание одну вещь...

– Человеческую природу, конечно?

– Если вам будет угодно. Она всегда входит в расчет. Но я не это имел в виду. Я хотел напомнить вам, что люди съехались сюда на отдых.

Эмили Брюстер посмотрела на Пуаро с явным удивлением и призналась, что не улавливает смысла его слов.

Эркюль Пуаро улыбнулся ей и, подчеркивая указательным пальцем высказываемые им соображения, сказал:

– Допустим, у вас есть враг. Если вы решили разделаться с ним в его квартире, рабочем кабинете или на улице – eh bien, вам придется впоследствии дать отчет о своем присутствии, объяснить, почему вы там оказались. Здесь же, на берегу моря, вам делать этого незачем! Вы живете в «Веселом Роджере». Почему? Parbleu![2] Сейчас август, так? В августе, месяце отпусков, все едут на морское побережье. Так что присутствие здесь вас, мистера Лейна, майора Барри, а также миссис Редферн и ее мужа вполне естественно и совершенно нормально. В августе англичане едут к морю...

– Допустим, – согласилась мисс Брюстер. – Это очень оригинальная точка зрения. А как насчет Гарднеров? Они ведь американцы.

– Миссис Гарднер сама нам все объяснила: она нуждается в спокойном отдыхе. Совершая поездку по Англии в качестве обыкновенной туристки, она захотела провести две недели на берегу моря. Это вполне удовлетворительное объяснение. Она обожает наблюдать за жизнью других людей...

– Вы тоже, я полагаю? – вполголоса спросила миссис Редферн.

– Да, сознаюсь, есть за мной такой грешок.

– Я уверена, что вы очень многое видите, – прошептала миссис Редферн совсем тихо, словно для самой себя.

Наступила тишина. Затем Стивен Лейн прочистил горло и произнес с оттенком самодовольства:

– Меня очень заинтересовало кое-что из ваших слов, мосье Пуаро. Вы сказали, что под солнцем везде есть зло. Это почти цитата из Экклезиаста. – Он сделал короткую паузу и, словно войдя в экстаз, с просветленным лицом, произнес: – «Воистину сердце людское есть обитель зла и обитель безумия во время всего их пребывания на бренной земле». – Он опять промолчал и продолжал: – Я был счастлив услышать это от вас. В наше время никто больше не верит в грех. В лучшем случае, грех считается отрицанием добра. Люди утверждают, что они вершат зло по незнанию и что их нужно скорее жалеть, чем бранить. Но ведь зло существует, мосье Пуаро! Зло есть действо! Я верю в существование Зла подобно тому, как я верю в Бога! Зло всесильно! Это оно правит миром.

Тяжело дыша, он прервал свою речь, отер платком лоб и извинился:

– Прошу меня простить. Я плохо владею собой...

– Я вас прекрасно понимаю, – мягко проговорил Пуаро, – и до известной степени согласен с вами. То, что зло правит миром, сомнению практически не подлежит!

– Кстати, – вставил майор Барри, – я должен вам сказать, что индийские факиры...

Майор обосновался в «Веселом Роджере» достаточно давно, чтобы кто-либо мог не узнать его устрашающую привычку пускаться в нескончаемые воспоминания о жизни в Индии. Заподозрив его в этом намерении, мисс Брюстер и миссис Редферн одновременно заговорили.

– Не ваш ли муж там плывет? – спросила мисс Брюстер. – Великолепный кроль! Какой отличный пловец!

Со своей стороны, миссис Редферн сказала:

– Чей это прелестный парусник под красным парусом? Мистера Блатта?

Маленький парусник с красными парусами пересекал залив вдалеке от берега.

– Красные паруса! Что з…