Эскадренные миноносцы типа “Касатка”(1898-1925)

МИНОНОСЕЦ “ДЛЯ НУЖД ДАЛЬНЕГО ВОСТОКА”

Резкое обострение политической обстановки на Дальнем Востоке в конце XIX века, вызванное прорывом на политическую арену Японии, заявившей о себе победоносной войной с Китаем 1894–1895 годов, кардинально изменило всю морскую политику Российской империи.

Настоятельная необходимость усиления военно-морского присутствия в этом регионе заставила российское Морское министерство пересмотреть весь ход выполнения кораблестроительной программы 1895 года и утвердить в начале 1898 года новую, получившую наименование “для нужд Дальнего Востока”. Объединенная с программой 1895 года единым сроком выполнения (1905 год), она должна была обеспечить превосходство русского флота на Тихом океане над японским.

Не последнюю роль в новой кораблестроительной программе занимали миноносцы, в том числе и мореходные с увеличенным до 350 т водоизмещением.

Стремясь до 1 января 1904 года* “выполнить наибольшую часть заказов по срочному судостроению”, Морское министерство решило часть заказов на новые миноносцы разместить за границей “на тех верфях, которые занимаются их постройкой, и сами создали типы с полным успехом в отношении морских качеств”.

Для размещения заказов за границей требовалось разработать, как сейчас сказали бы, тактико-техническое задание (ТТЗ) на проектирование.

В апреле 1898 года Морской технический комитет (МТК) представил в Главное управление кораблестроения и снабжений (ГУКиС) разработанное им такое тактико-техническое задание или, как тогда говорили, “Программу для составления проекта миноносца до 350 тонн водоизмещения”. Это задание определяло основные требования к улучшенному типу миноносца. Водоизмещение “в полном боевом вооружении” и с запасом топлива, не меньшим 17 % от полного водоизмещения, не должно было превышать 350 тонн.

“Программой" определялись основные толщины стали для корпуса, ширстрека, переборок и стрингеров. Так, например, толщина листов внутренних палуб и платформ “должна быть соразмерна с давлением столба воды под верхнюю палубу”. На проектируемом миноносце исключалось присутствие дерева “во внутренних устройствах”, то есть в офицерских каютах и кубриках. Особое внимание МТК обращал на укрепление носовой оконечности при помощи брештуков или иным способом “для таранения миноносцев”. Скорость хода проектируемого миноносца при полном водоизмещении с нормальным запасом топлива определялась в 27 уз “в непрерывном плавании на все время, какое возможно по нормальному запасу топлива, с увеличенным комплектом машинной команды за счет других грузов во избежание чрезмерного утомления”. Число гребных винтов — два. Система паровых котлов допускалась или Ярроу, или Нормана, при объеме угольных ям и мест “для погрузки топлива в мешках” не более 23 % от полного водоизмещения.

Артиллерийское вооружение включало два 75-мм орудия со 160 патронами и пять 47-мм, с боезапасом 270 выстрелов — на каждое. Число минных (торпедных) аппаратов — три. В крайнем случае допускалась “сбавка на одно 7 5-мм орудие и один минный аппарат”. 6 офицеров и 54 нижних чина составляли экипаж корабля. Далее в “Программе” оговаривалась масса вооружения, багажа команды, провизии и различных запасов. Забегая вперед, следует заметить, что именно это техническое задание легло в основу проектирования миноносцев на заводах О. Нормана (“Форель”), “Форш э Шантье” (“Осетр”), “Лейрд Бразерс” (“Сом”) и Невском (“Акула”).

Из германских заводов это задание направили на завод “Ховальдтсверке”, фирме Ф. Круппа в Киле (быв. завод “Германия”) и фирме Ф. Шихау. “Ховальдтсверке” сразу же отказалась от проектирования и постройки миноносцев. Фирма Ф. Круппа (“Германия”) приняла предложение Морского министерства и вскоре представила проект миноносца “в 350 тонн”.

18 июня 1898 года на заседании МТК этот проект рассмотрели и о результатах доложили управляющему Морским министерством вице-адмиралу П.П. Тыртову, который принял решение “выждать получение проектов от других заграничных заводов”. За три дня до этого, 15 июня, техническая контора Р.А. Дизе, представляющая машино- и судостроительные заводы Ф. Шихау в Эльбинге и Данциге, представила начальнику ГУКиС вице-адмиралу В.П. Верховскому “чертеж и описание эскадренного миноносца в 350 тонн водоизмещением со скоростью 27 узлов”.

30 июня состоялось новое заседание МТК под председательством вице- адмирала И. М. Дикова, рассмотревшее проекты завода “Ф. Шихау” и фирмы Ф. Круппа. Сравнив их, присутствующие пришли к выводу, что “проект “Ф. Шихау” наилучшим образом отвечает заданиям технического комитета”. Отметив такие его достоинства, как удовлетворительное отношение длины к ширине (8,7), соответствие числа минных аппаратов предъявленным требованиям (три), а также и то, что “части корпуса утолщены надлежащим образом с весьма незначительными отступлениями в размерениях шпангоутов”, а также, что “число сил механизмов наибольшее”, МТК принял решение предложить заводу, в случае применения котлов отличного “от указанного в программе типа”, прислать их чертежи “с доказательством преимущества их перед котлами, назначенными по программе”. Ознакомившись с материалами заседания, управляющий Морским министерством согласился заказать миноносцы фирме “Ф. Шихау” “со всеми указанными комитетом замечаниями”, приказав определиться с их стоимостью и сроками постройки.

5 августа 1898 года уполномоченный машино-судостроительной фирмы “Ф. Шихау” в Эльбинге в Пруссии инженер Рудольф Александрович Цизе заключил контракт с начальником Главного управления кораблестроения и снабжений вице- адмиралом Владимиром Павловичем Верховским на постройку “для Российско-императорского правительства” четырех эскадренных миноносцев “с механизмами тройного расширения системы Шихау” и с “окончательной отделкой и полным изготовлением их к службе…”.

Это был не первый контракт, заключенный российским Морским министерством с фирмой “Ф. Шихау”. Начало сотрудничества с этим германским заводом, основанным Фердинандом Шихау в 1837 г. в Эльбинге и в Данциге (ныне польские города Эльблонг и Гданьск), относится к ноябрю 1876 года. Тогда “Ф. Шихау” предложил построить для русского флота миноноску (впоследствии “Карабин”), а через 2 года он строит по заказу России еще 10 таких миноносок. В 1885 году Морское министерство размещает на заводе заказ на девять “стотонных” миноносцев типа “Або” для Балтийского и Черноморского флотов, а вслед за ними еще на два “Адлер” и “Анакрия”. Начало 90-х годов XIX века ознаменовалось заказом фирме более крупных минных судов — трех минных крейсеров типа “Казарский”. Все зти корабли отличались завидным качеством постройки и послужили прототипами для строительства “миноносных судов” на отечественных заводах.

Этим контрактом стоимость каждого миноносца определялась в 472 тыс. кредитных рублей или 1020 тыс. германских марок. В эту цену входила и установка минного вооружения, которое Морское министерство обязалось доставить фирме по первому требованию, при том без расходов со стороны “Ф. Шихау”. Эта сумма выплачивалась заводу при достижении миноносцами скорости хода в 27 уз. “при полном водоизмещении на трехчасовой пробе”.

* Все даты до 1 февраля 1918 г., кроме оговоренных отдельно, приведены по старому стилю.

Миноносцы типа “Касатка" Проекция “Корпус" теоретического чертеж

К работам завод приступал немедленно по заключении контракта и обязался приготовить миноносцы в Эльбинге для испытаний: первый — 1/13 января 1900 года, остальные три через двадцать один месяц после подписания настоящего контракта. Окончательная приемка миноносцев должна была состояться в Пиллау.

На испытаниях каждый миноносец “должен был иметь добавочный груз”, заменяющий массу отсутствующего вооружения и недостающего на тот момент снабжения (104,7 т). Кроме этого завод обещал провести еще один дополнительный выход в море для определения циркуляции. Контракт предусматривал следующие неустойки, которые должен был бы выплатить завод Шихау: в случае просрочки в один месяц — один процент от стоимости миноносца, два месяца — два процента и т. д. Если срыв контрактных сроков превысит четыре месяца, то Морское министерство было вправе отказаться от заказа.

“Непреодолимыми препятствиями”, которые давали право на продление контрактных сроков считались лишь: пожар, наводнение, землетрясение, ураган, “моровая язва”. За недостижение миноносцем при испытании 0,25 узла первого узла хода штраф составил бы — 12 тыс. германских марок; 0,5 узла второго узла — 20 тыс. германских марок. Если скорость окажется менее 25 уз, то Морское министерство также было в праве отказаться от приемки миноносцев, и в течение одного месяца завод должен был выплатить неустойку в размере 3,5 % годовых и возвратить все полученные им платежи.

Если в процессе постройки будут выявлены отступления от чертежей или спецификации, не согласованные с Морским министерством или с русскими, наблюдающими за постройкой миноносцев, то фирма обязуется по первому требованию Морского министерства “все недостатки или неудовлетворительности в работе исправить или переделать во всем согласно с требованием на свой счет и без всякой за то платы”.

Миноносец типа “Кит”:

(продольный разрез, план трюма и вид сверху)

1 — кормовой флагшток; 2 — 47-мм орудие; 3 — кормовой мостик; 4 — “17-футовый" минный аппарат; 5 — дымовая труба; 6 — шлюпка системы Френсиса; 7 — камбуз; 8 — ходовая (боевая) рубка; 9 — мачта; 10 -75-мм орудие; 11 — носовой кубрик команды; 12-паровой котел; 13 — главная машина; 14-офицерские помещения; 15 — унтер- офицерская (кондукторская) каюта; 16 — кормовой кубрик команды; 17 — гребной винт; 18-перо руля; 19-угольная яма; 20 — конденсатор; 21 — офицерские каюты; 22 — кают- компания; 23 — каюта командира корабля; 24 — буфет; 25 — умывальник; 26 — якорь; 27-сходной люк; 28 — горловина угольной ямы; 29 — машинный люк; 30 — световой люк.

Тактико-технические элементы и устройство заказанных миноносцев были следующие: длина между перпендикулярами составляла 61 м, наибольшая ширина по шпангоутам 7 м; что касается осадки миноносцев, то эта величина в спецификации указывалась “до ватерлинии без нижней части ахтерштевня” (1,8 м или “8 фут 10 и 5/16 дюйма”). Высота от верхней части киля до верхней части бимса составила 4 м.

12 водонепроницаемых переборок проходили от киля до верхней палубы, в носовой части миноносца находились еще три переборки от киля до жилой палубы. Их толщина от 4 мм уменьшалась к верху до 3,5 мм. Толщина наружной обшивки первоначально составляла — “в середине судна” 5.5 мм и 4 мм в оконечностях, после пересмотрения спецификации в апреле 1899 года МТК потребовал, чтобы толщина наружной обшивки соответствовала программе, а именно: “в оконечностях должна быть вместо 4 мм, назначенных спецификацией, для ширстрека в 5 мм, а для прочих поясов — 4,5 мм”. Кроме того, на высоте 100 мм от грузовой ватерлинии обшивка оцинковывалась. Толщина листов палубной обшивки уменьшалась от 4.5 мм в средней части до 3 мм в оконечностях.

По мнению корабельного инженера Лидова, в свое время проведшего сравнительный анализ мореходных качеств миноносцев завода Ф. Шихау в сравнении с миноносцами постройки заводов Нормана, Лейрда и Невского, первые по образованию корпуса “резко отличаются от всех… в более невыгодную сторону, как это обнаружилось из плавания. Что касается крепости, то более солидными миноносцами в отношении крепости корпуса являются миноносцы Шихау. При меньшем отношении длины к ширине и при одинаковых остальных элементах, они имеют еще более усиленные части корпуса и большое число водонепроницаемых переборок”.

В носовой части сразу за срезом полубака помещалась боевая рубка, выполненная из листовой стали толщиной 3 мм. Внутри рубки размещались “паровая и ручная штурвальные машины”, компас и машинные телеграфы, а также рупоры переговорных труб в машинное отделение. Иллюминаторы боевой рубки, которая также являлась и рулевой, снабжались устройствами, позволяющими очищать их от брызг, грязи и т. п. с обеих сторон одновременно. За рулевой рубкой находился камбуз, также выстроенный из 3-мм стали. Над рубкой размещался командный мостик, изготовленный из сосновых планок толщиной 35 мм. На нем располагались: штурвал, машинные телеграфы, компас и переговорные трубы, ближе к корме помещался прожектор.

Русские офицеры в Эльбинге. 1900 г.

На полубаке миноносца стоял паровой шпиль для якоря и крепилась фиш-балка. Два якоря, один массой 400 кг и другой 300 кг снабжались стальным тросом длиной 150 м, что, как показала практика, оказалось не совсем удачно, так как миноносцы впоследствии, стоя на якоре, дрейфовали “при самом слабом ветре и течении”. На миноносцах предусматривалась установка одной сигнальной мачты на каждом с вантами и штагами из стальной проволоки. Покрытие верхней палубы выполнялось из линолеума, “приклеенного и кроме того прикрепленного полосами оцинкованного железа”. В кормовой части между 6 и 36 шп. на стойках крепился солнечный тент.

Согласно спецификации, миноносцы были снабжены двумя 5-метровыми шлюпками Френсиса, четырьмя спасательными пробковыми кругами и четырьмя пробковыми спасательными поясами.

Для команды отводились два кубрика, один в носу, другой в корме. В носовом кубрике 8 человек помещались на рундуках, а 16 на подвесных койках, в кормовом кубрике — 6 на рундуках и 12 в койках. Вся мебель: рундуки, табуреты, различные шкафчики были выполнены из алюминия, а все палубы покрыты линолеумом. Подволоки во всех помещениях окрашивались цинковыми белилами.

Офицерские помещения на миноносцах состояли из каюты командира, трех одноместных, одной двухместной кают офицеров, кают-компании и буфета. Рядом помещался ватерклозет.

По подписанной в августе 1898 года спецификации все офицерские помещения отделывались полированным ореховым деревом. Из него же должны быть изготовлены шкафы и прочая мебель: столы в командирской каюте и кают-компании, стулья и буфеты- Но после пересмотра спецификации в апреле 1899 года вся деревянная мебель и деревянная отделка кают была заменена на металлическую из стали, алюминия или иного “несгораемого материала”. Дерево допускалось только на отделку “лишь в виде тонких килевок для покрытия швов”. Согласно новым требованиям МТК, рундуки для команды, офицеров, а также местные шкафы, буфеты, умывальники и большие столы изготовлялись из металла “с самым ограниченным употреблением дерева”.

В командирской каюте предусматривался диван, набитый конским волосом и покрытый чехлом, и крепившаяся к стене койка. В каждой офицерской каюте (вне зависимости от количества жильцов) стояло по две койки. В каютах также находились шкафы и умывальники, в командирской каюте, кроме того, и зеркало. За каютами офицеров располагалось помещение для унтер-офицеров. Командный ватерклозет находился по левому борту носовой части отдельно от находившихся там помещений. Патронные погреба помещались под жилой палубой — один в носу, а другой в корме, там же под жилой палубой помещались и различные кладовые и цистерны для воды.

На миноносцах стояло по две вертикальные машины тройного расширения пара, общей мощностью около 6000 индикаторных л.с. или, как было указано в спецификации, машины имели “силу достаточную, чтобы дать миноносцу требуемую скорость 27 узлов…”. Пар образовывался в четырех водотрубных котлах системы Шихау. Котлы стояли “спинками”, а не топками друг другу, как на большинстве миноносцев того времени. Благодаря такому их расположению, стало возможным поставить между котлами непроницаемую переборку и разделить таким образом носовое и кормовое кочегарные отделения, каждое на два водонепроницаемых отсека, т. е. средняя часть миноносца вместо трех отделений оказалась разбитой на пять. В связи с таким расположением котлов, на миноносцах ограничились всего двумя дымовыми трубами (вместо четырех, как на прочих миноносцах, строившихся по этой программе), что позволило установить на палубе три минных аппарата.

Наблюдающий за постройкой миноносцев на верфи Ф. Шихау П.Ф. Гаврилов

В машинном отделении, кроме двух машин, стояли две питательные помпы, трюмный паровой насос, дистилляционный аппарат и динамомашина для электрического освещения. В кочегарных отделениях находилось по центробежному вентилятору “для снабжения этих отделений достаточным количеством воздуха во время форсированного хода”.

Водоотливные средства миноносцев состояли из восьми эжекторов; в носовых и кормовых переборках были устроены клинкеты для перепускания воды; имелась одна циркуляционная помпа. В довершение этого на палубе помещался переносной насос.

Артиллерийское вооружение миноносцев включало одно 75-мм орудие и пять 47-мм, боезапас для 75-мм орудия составлял 160 снарядов, для 47-мм пушек — 1350 патронов на пять орудий. Минное вооружение состояло из трех минных аппаратов для “17-футовых мин Уайтхеда” (как в то время именовали торпеды), калибром 381 мм и шести торпед.

В сентябре 1898 года ввиду запроса Р.А. Цизе о том, кто будет заказывать минные аппараты для кораблей, строящихся у Шихау, МТК уведомил фирму, что все минное вооружение будет доставлено от Морского министерства, но установка его на место “лежит на обязанности Шихау” (минное вооружение для миноносцев заказали на заводе Беллино-Фендерих в Одессе).

При рассмотрении контракта сразу бросается в глаза то, что испытания и сдача первого миноносца приходились на январь. При подписании контракта Морское министерство не обратило на это должное внимание, но по мере строительства миноносцев вынуждено было признать большую трудность и почти невозможность провести ходовые и сдаточные испытания в январе. Срок испытания пришлось передвинуть на весну 1900 года.

Спецификация, подписанная в августе 1898 года, также, спустя почти девять месяцев, подверглась значительным изменениям и дополнениям. Кроме уже перечисленных выше изменений в части толщин обшивки и устройства внутренних помещений, 12 апреля 1899 года на заседании МТК было принято еще несколько изменений и дополнений. В частности, на миноносцах решили установить рельсовый путь для подачи торпед к аппаратам.

Изменили и способ хранения торпед, четыре из них, без зарядных частей, должны были храниться под жилой палубой в носовой части и две в ящиках-кранцах на верхней палубе. Зарядные (головные) части торпед хранились в носовой части миноносца под жилой палубой, рядом с хранилищем самих торпед. Для их подачи из жилой палубы предусмотрели устройство подвесного рельсового пути. Тогда же положительно решили и вопрос об устройстве на миноносцах парового отопления.

18 апреля Ф. Шихау уведомил письмом Морское министерство, что, так как в выданной ему в свое время “Программе для проектирования миноносца” динамо-машина и прожектор включены в минное вооружение (как, впрочем, и в контракте), он не включил в стоимость миноносца ни стоимость динамо-машины, ни стоимость прожектора, и потому для их установки на заводе требуется сделать дополнительный заказ.

20 октября того же года Ф. Шихау обратился в ГУКиС с просьбой “командировать на завод в Эльбинг морского офицера, могущего дать необходимые указания относительно расположения минного вооружения, электрического освещения и навигационных приборов”. По приказанию Управляющего Морским министерством за границу для наблюдения за постройкой заказанных в Германии кораблей (крейсера в 3000 тонн водоизмещения, получившего впоследствии имя “Новик”, и 4- х миноносцев) был командирован капитан 2 ранга П.Ф. Гаврилов, он же был назначен и командиром строящегося крейсера. Помощником к нему назначили младшего судостроителя Н.Н. Пущина.

6 декабря 1898 года П.Ф. Гаврилов прибыл в Эльбинг.

ПОСТРОЙКА И ИСПЫТАНИЯ

Для постройки миноносцев фирма “Шихау” заложила четыре новых стапеля. Параллельно с их строительством завод занимался заготовкой материала для миноносцев. В марте 1899 года Гаврилов доложил в Морское министерство, что вследствие “высокой воды в продолжение этой зимы работы по устройству спусковых фундаментов несколько затянулись”, и только 26 февраля была выставлена на стапеле первая деталь киля для миноносца, получившего имя “Кит”. Три остальных миноносца по представлению Главного морского штаба (ГМШ) получили наименования “Скат”, “Дельфин” и “Касатка”. В переписке тех лет их чаще относили к типу “Касатка”, и в январе 1899 года они были включены в списки судов Российского флота. 5 марта началась сборка киля миноносца “Скат”, а 17 марта миноносца “Дельфин”. На четвертом стапеле закончилась установка блоков, и в конце марта приступили к работам по сборке корпуса миноносца “Касатка”.

Несмотря на определенные трудности во время подготовительного периода, постройка миноносцев шла успешно. К концу июля “Дельфин” был готов к спуску на воду. На церемонии 31 июля 1899 года присутствовал находившийся в это время в Г ермании управляющий Морским министерством вице-адмирал П.П. Тыртов, прибывший из Берлина в сопровождении русского военно-морского агента (атташе) лейтенанта А. Полиса.

Спуск миноносца на воду сопровождался так называемым крещением, очень поразившим гостей из России. Капитан 2 ранга П.Ф. Гаврилов впоследствии сообщал в ГМШ, что Р.А. Цизе “сказал перед моментом спуска приветственное слово новому детищу своих верфей и разбил бутылку шампанского о форштевень”.

Вместе с рапортом об этом событии Гаврилов представил в штаб далеко не литературный, правда, перевод речи Р.А. Цизе. “Ты — первенец нашей новой верфи, — начал, обращаясь к стоящему на стапеле миноносцу, Цизе, — по воле русского императора над тобой с любовью трудились сотни людей!” Упомянув о присутствии на спуске вице-адмирала Тыртова, Цизе с пафосом продолжал: “Пусть обращенный на тебя в эти минуты взор твоего будущего начальника принесет тебе счастье в будущих плаваниях! Счастливого тебе плавания! Гордо носи по морям свой флаг к чести своих строителей! Повелением его величества российского императора дается тебе имя “Дельфин”!

— и закончил свою речь здравицей в честь императора Николая И. После чего “Дельфин” благополучно спустили на воду.

В августе на миноносец погрузили котлы и холодильники (конденсаторы), и в мастерских завода началась сборка механизмов. Командиром “Дельфина” назначили лейтенанта Е.П. Елисеева, которому предписывалось наблюдение за постройкой миноносцев в помощь П.Ф. Гаврилову.

12 октября 1899 года спустили на воду второй миноносец “Скат”. К ноябрю корпус третьего миноносца “Кит” был практически готов, но спуск несколько задерживался, из-за отсутствия “забортных частей гребных валов”. На четвертом миноносце “Касатка” заканчивалась клепка наружного борта.

18 ноября Гаврилов телеграммой на имя управляющего Морским министерством доложил, что “Кит” благополучно спущен на воду. Согласно отношению Главного гидрографического управления, в декабре 1899 года миноносцам присвоили следующие позывные: “Кит” — КЧ; “Скат” — СБ; “Дельфин” — ДИ; “Касатка” — КА, о чем секретной телеграммой от 15 декабря ГМШ сообщил П.Ф. Гаврилову.

В феврале 1900 года “Дельфин” по корпусу и механизмам был уже “совершенно готов”. На миноносце заканчивался монтаж электрического освещения, минного вооружения, оставалась только установка уже полученного артиллерийского вооружения и проводка машинных телеграфов и переговорных труб.

На “Скате” завершалось устройство жилых помещений; на верхней палубе устанавливались стойки леерного ограждения. По донесению Гаврилова, он отставал от “Дельфина” на месяц.

Для “Кита” главные машины были собраны, но стояли пока в мастерской. На миноносце подходили к концу работы по установке котлов и вспомогательных механизмов.

Постройка четвертого миноносца “Касатка” несколько задержалась неожиданно наступившими в конце февраля — начале марта морозами, заставившими отложить спуск на воду больше чем на две недели. Наконец 4 марта 1900 года “Касатка” благополучно сошла на воду, а 30 марта П.Ф. Гаврилов доложил, что миноносцы “Дельфин”, “Кит” и “Скат” можно считать законченными.

Для испытаний миноносцы должны были перевести из Эльбинга в Пиллау. Так как сдаточные испытания планировалось начать в мае 1900 года, то в конце апреля П.Ф. Гаврилов обратился в Морское министерство с просьбой прислать к 1 мая часть команды и офицеров для участия в испытаниях, а также срочно выслать снаряды к 75-мм орудию и одну торпеду для испытания вооружения миноносцев (в Эльбинг был прислан всего один комплект вооружения). На остальные три миноносца, как артиллерийское, так и минное вооружение, первоначально, предполагалось установить по приходе их в порт Императора Александра 111 в Либаве, но позднее ГУКиС обратилось с просьбой к управляющему Морским министерством об установке вооружения в Кронштадте.

На палубе одного из миноносцев типа “Касатка” во время испытаний. 1900 г.

Учитывая, что миноносцы должны отправиться на Тихий океан, и те климатические условия, в каких им придется плавать, П.Ф. Гаврилов обратил внимание МТК на то, что подволоки в жилых помещениях миноносцев ничем не обшиты. “В особенности это скажется, — писал он в своем рапорте, — при сильных холодах, когда будет иметь место отпотевание потолка”. Эти работы он предлагал сделать сверх контракта. Однако Морское министерство направило запрос об оклейке подволоков на миноносцах Балтийского, Черноморского флотов и на Тихий океан. Но на Балтике. на Черном море и на миноносцах Тихоокеанской эскадры подволоки только красились. И лишь на миноносцах, строящихся по заказу Морского министерства в Гавре, помещения покрывались “пробкой по стали, а затем парусиной на рейках”.

Испытания миноносцев несколько задерживались. Причиной этого стала плохая погода. Все время дули сильные ветры, вызывавшие большое волнение. Кроме этого, досадное недоразумение произошло с получением снарядов для испытания артиллерийских установок. По небрежности “Российского общества транспортирования кладей” снаряды были адресованы экспедиционной конторе в Эльбинге без указания, кому предназначен груз, и таким образом пролежали в таможне около пяти дней. Гаврилов, ждавший эти снаряды и обеспокоенный их отсутствием, вынужден был телеграфировать в ГМШ, и только тогда недоразумение прояснилось.

8 мая миноносец “Касатка” прибыл в Пиллау и встал в док для установки винтов и окраски подводной части. Через 10 дней он был готов для испытаний, которые по изложенным выше причинам все время откладывались. После погрузки на миноносец обусловленных контрактом 104 т добавочного груза “Касатка” вышла на заводские “пробы”, но неудачно, так как на подходе к мерной миле у одного из котлов вследствие засорения две трубки раскалились “докрасна”, и испытания пришлось отложить.

После проведения первого заводского испытания к П.Ф. Гаврилову обратился лично адмирал германского флота фон Боденгаузен с просьбой разрешить ему с группой немецких инженеров сходить на “Касатке” на испытания “для сравнения с принимавшимся одновременно миноносцем, переделанным под императорскую яхту “Sleipner”. По результатом испытаний адмирал пришел к выводу, что “Касатка” по мореходным качествам несколько лучше “Sleipner”. Бывшие с адмиралом инженеры согласились, что распределение грузов на русском миноносце более рациональное, чем на германском.

26 мая начались приемо-сдаточные испытания “Касатки”. На мерной миле скорость, достигнутая миноносцем, составила 27,4 уз. С такой скоростью миноносец прошел три часа. Однако некоторые недостатки, выявившиеся при испытании, заставили отложить прибытие из Эльбинга трех оставшихся миноносцев, так как в Пиллау отсутствовали мастерские, и все подлежащее переделкам приходилось отправлять в Эльбинг. 12 июня были наконец получены патроны, и 15-го миноносец вышел на стрельбы, после чего на “Касатке” неделю пришлось потратить на “усиление крепления орудий”.

Отдельные достроечные работы затянулись до конца июня, и только 2 июля, согласно приказу генерал-адмирала (все корабли, “строящиеся за границей, по приеме их в казну должны приходить в Кронштадт для осмотра их и снабжения боевыми припасами перед отправлением по назначению”) “Касатка” пришла в Либаву. Переход миноносец проделал под русским военно-морским флагом, но с неполным числом команды (всего 10 человек). Машинная команда и рулевые были предоставлены за плату 2 тыс. германских марок фирмой “Ф. Шихау”. Командовал миноносцем капитан 2 ранга Муравьев, который вместе с двумя другими командирами строящихся миноносцев капитанами 2 ранга Рудневым и Соловцовым еще в апреле 1900 года прибыл в Эльбинг.

По прибытии в Либаву “Касатка”, согласно полученной от управляющего Морским министерством инструкции, направилась прямо в коммерческий порт, где немецкая команда покинула миноносец, и только после этого “Касатка” вошла в военный порт Императора Александра III. Перед отправлением в Россию на миноносце, согласно приказу управляющего Морским министерством, подволоки жилых помещений были покрыты пробкой.

3 июня был приведен в Пиллау миноносец “Скат”. После заводских испытаний на швартовах, а затем на ходу, 15 июня “Скат” вышел на мерную милю. Водоизмещение миноносца при этом составило 354,2 т. Скорость на мерной миле достигла 27,08 уз. 30 июня 1900 года “Скат” приняли в казну. По окончании работ в жилых помещениях 8 июля “Скат” пришел в Либаву. “Кит” прибыл в Пиллау 17 июня и сразу приступит к испытаниям. Но первое прошло неудачно, и 13 июля состоялось второе испытание на мерной миле, скорость при этом составила 27,4 уз. 29 июля он пришел в Либаву.

Четвертый миноносец “Дельфин” задержался в Эльбинге из-за отсутствия динамо-машины, которую должны были срочно доставить из Берлина, и вышел на мерную милю в Пиллау только 19 августа. Скорость его равнялась 27,25 уз. 20 августа “Дельфин” поднял флаг и вымпел и начал кампанию. И через 7 дней прибыл в Либаву, а затем, выполняя указания генерал-адмирала великого князя Алексея Александровича, ушел в Кронштадт.

На переходе в Кронштадт “Дельфин” попал в жестокий шторм и вынужден был зайти в Гельсингфорс, при выходе из которого 4 сентября на миноносце произошла первая авария. В паровом котле лопнула водогрейная трубка, вода вытекла, и пар, заполнивший кочегарку, заставил кочегаров выскочить на палубу, не успев “выгрести жар”, в результате образовалась течь еще в нескольких трубках. Только благодаря мерам, принятым корабельным инженер-механиком, котел был спасен от больших повреждений, но для этого пришлось запитать 3-й котел забортной водой и остановить машину.

По приходе “Касатки” в Кронштадт на нее прибыла комиссия МТК для определения объема работ по подготовке миноносцев к переходу на Дальний Восток, куда они должны были отправиться осенью 1900 года. Свои соображения она изложила в акте на имя управляющего Морским министерством.

Среди дополнительных работ были: устройство на миноносцах браги для буксирования; снятие запасных гребных винтов, мешающих действию торпедных аппаратов (винты предполагалось отправить в Порт-Артур отдельно, с грузами Морского министерства); замена поставленных по спецификации спасательных шлюпок Фрэнсиса, вельботом и двумя парусиновыми восьмерками (шлюпки Френсиса вмещали по 11 человек каждая, а команда миноносцев насчитывала свыше 50 человек). К вельботу и парусинкам комиссия предлагала добавить еще и парусинную “финку” (“как установлено для 350-тонных миноносцев, строящихся на Невском заводе”).

Также комиссия считала невозможным отправление миноносцев в плавание без наличия их теоретических чертежей, которые фирма “Ф. Шихау” по каким-то причинам не поставила в срок. “В настоящее время, — отмечала комиссия в акте, — миноносец не имеет даже теоретического чертежа на случай необходимости подъема или ввода в док”. После осмотра прибывших несколько позднее миноносцев (“Кит”, “Скат” и “Дельфин”) комиссия внесла в список еще ряд работ по окраске подводной части, установке добавочных испарителей системы Круга, креплении по-походному 75-мм орудий, и на “Скате” приведение в исправное состояние машинных телеграфов.

Рассмотрев перечень работ на прибывших миноносцах, управляющий Морским министерством принял следующее решение: “Миноносцы шихауской постройки должны быть как можно скорее отправлены по назначению, а потому все работы и все снаряжение… должно было быть исполнено Кронштадтским портом”. Особо отметив, что если окажутся работы, задерживающие уход миноносцев, то таковых не делать. (“Пусть эти работы будут считаться просмотром Морского технического комитета, который утверждал первоначальную спецификацию, а теперь, когда миноносцы уже нужно выслать на службу, находит нужным переменять ее!”).

Что касается замены шлюпок, то МТК все же удалось добиться их замены. Перед самым уходом на каждый миноносец поставили по одному “24-футовому” вельботу, одной “17-футовой” и одной “19-футовой” парусиновой четверке и по одной “ 12,5-футовой” парусиновой шлюпке — “финке”. В связи с этим на миноносцах пришлось перенести две шлюпбалки. Были также установлены и вьюшки для наматывания спасательных линей. На “Касатку” и “Скат”, кроме того, установили воздухонагнетательные насосы.

Командиром “Касатки” оставили капитана 2 ранга Муравьева, назначив командирами: “Ската” — капитана 2 ранга Смирнова, “Кита” — капитана 2 ранга Кевнарского и “Дельфина” — капитана 2 ранга Новаковского.

По расчетам Морского министерства на Тихий океан осенью 1900 года должны были уйти пять миноносцев: четыре постройки “Ф. Шихау” “Касатка”, “Кит”, “Скат”, “Дельфин” и один постройки фирмы “Лейрд Бразерс” — “Сом”. Миноносцы разделили на два отряда: первый в составе “Касатки” и “Дельфина” под общим командованием Муравьева, и второй из миноносцев “Кит”, “Скат” и “Сом” под командованием командира “Кита” Кевнарского.

За последнее время строятся по преимуществу или суда 1 ранга или миноносцы, зачисляемые в 3 ранг. Вследствие этого капитаны 2 ранга, окончившие ценз старшего офицера, не имеют возможности выполнить ценз капитана 2 ранга и зачисляются командирами мониторов или других неплавающих судов и, будучи в свежих силах и вполне годными для работы, остаются без дел, в то самое время, когда офицеров в других чинах оказывается вполне недостаточно.

Полагаю это нежеланное условие службы до некоторой степени отстранить следующими мероприятиями.

1) В настоящее время должность заведующего командами миноносцев предоставлена капитанам 1 ранга, но одним заведыванием миноносцами невозможно выполнить ценз для контр-адмирала, а посему на должность заведующего приходится избирать или таких, до которых не дошла очередь командовать судном 1 ранга, или таких, которым нет надежды выплавать ценз на адмиральский чин. И те, и другие к этим должностям не подходят — первые потому, что они их занимают временно, вторые потому, что чересчур стары и, потеряв надежду на производство в адмиралы, не могут отдаться этому живому делу.

Полагал бы в интересах дела полезным, чтобы по-прежнему разрешалось выбирать заведывающих миноносцами как из капитанов 1 ранга, так из капитанов 2 ранга, и чтобы в этой должности можно исполнить весь ценз 2 ранга. В таком случае заведывание миноносцами можно будет возлагать на капитанов 2 ранга, только что окончивших старшеофицерский ценз, и держать их на этих должностях до тех пор, покамест к ним не подойдет командование судами 1 ранга, т. е. держать их в этой должности 5–7 лет. Если допускается ценз 2 ранга исполнить на минном крейсере “Воевода”, то нет основания не допустить того же, если приходится иметь дело не с одним минным крейсером, а с десятью миноносцами.

В настоящее время строятся миноносцы в 350 тонн типа “Кит”, миноносцы типа “Форель” в 312 тонн и миноносцы типа “Сокол" в 220 тонн. Если сравнить миноносцы типа “Кит" с минным крейсером типа “Воевода”, то окажется, что первые по водоизмещению на 50 тонн меньше, по машине вдвое сильнее и по вооружению не уступают второму. Полагаю, что было бы целесообразно зачислить миноносцы этого типа во 2 ранг, переименовав их для сего в минные крейсера. Два вышеприведенные предлагаемые мною мероприятия будут особенно необходимы, когда окончательно решится вопрос о сдаче к порту мониторов, башенных лодок и других подобных судов устаревших типов.

О вышеизложенном представляю вашему превосходительству.

28 мая 1900 г. Вице-адмирал Макаров РГАВМФ, ф. 17. оп 2, д. 72, л. 2.

За последние 3 года приостановлен новый заказ миноносцев прежних типов водоизмещением около 100 тонн и ведется деятельная постройка миноносцев типа “Сокол” и “Касатка”. Между тем для сохранения этих миноносцев еще ничего не сделано. До сих пор принято было миноносцы эти на зиму ставить в доки, где случится, и весною, когда выходят все корабли, выводить из доков и эти миноносцы, расставляя их по гаваням, где удобно. Опасаюсь, что такой порядок поведет в скором времени к тому, что они оборжавеют. Между тем, желательно возможно лучше сохранить эти дорогостоящие деликатные суда, дабы во время войны они могли принести ту пользу, которую от них ожидают.

Рассматривал вопрос вместе с техниками вверенного мне порта о том, каким образом разместить миноносцы, чтобы они могли оставаться в доброй сохранности, причем выяснилось, что постройка эллинга наподобие кронштадтского или гельсингфоргского для таких тяжелых судов будет непрактична. Даже миноносцы в 100 тонн до некоторой степени страдают при подъеме, а потому мы пришли к заключению, что для них лучше всего строить общие сухие доки.

Это есть самый дешевый способ сохранения миноносцев, ибо при нем не потребуется делать помповых устройств и многое другое. Является же, однако, то неудобство, что вводы в док миноносцев будут находиться в зависимости от ввода и вывода больших судов в Петровский док.

Если место для дока миноносцев выбрать в Военной гавани, неподалеку от нефтяного бассейна, то ввод и вывод миноносцев будет независим от Петровского дока, но все устройство будет значительно дороже.

Представляя все вышеизложенное на благоусмотрение вашего превосходительства, имею честь доложить, что вопрос о сбережении миноносцев типа “Сокол" и “Касатка” представляет большую важность и что в случае дальнейшей постройки этих миноносцев необходимо принять те или другие меры для их сбережения как в зимнее время, так и в летнее, оставляя их на воде лишь тогда, когда они находятся в кампании.

3 февраля 1901 г. Вице-адмирал С. Макаров РГАВМФ, ф. 417, д. 21164, л. 56.

КРОНШТАДТ — ПОРТ-АРТУР

12 октября 1900 года в 6 ч 30 мин вечера миноносцы “Касатка” и “Скат” вышли с Малого Кронштадтского рейда и, провожаемые посланным по флотскому телеграфу пожеланием счастливого плавания, направились по назначению. 18 октября миноносцы пришли в Киль (Германия). 19 октября в 3 ч 30 мин дня снялся с якоря и ушел по назначению второй отряд под начальством капитана 2 ранга Кевнарского.

Переход миноносцев первого отряда начался неудачно: на “Скате” в котле № 2 от неправильной эксплуатации деформировался верхний коллектор. Затем произошел “разрыв золотника цилиндра низкого давления”, и через некоторое время заметили “стук” в цилиндре низкого давления левой машины. 25 декабря 1900 года начальник отряда капитан 2 ранга Муравьев телеграммой из Фероля (Испания) сообщил, что на “Скате” пришлось заглушить трубки двух котлов. Эти частые поломки и аварии на “Скате” побудили Морское министерство заказать на заводе “Ф. Шихау” еще четыре котла. В мае 1901 года контракт был подписан, и по изготовлении котлов они были отправлены в Порт-Артур.

На миноносце “Кит” потребовалось установить огнегасители к котлам, что по расчетам Морского министерства предполагалось сделать по пути на Дальний Восток. Первая попытка установить огнегасители была предпринята во время стоянки отряда в Киле, но из-за отсутствия необходимых труб окончилась неудачей. В Шербуре (Франция) завод, предложивший свои услуги по установке огнегасителей затребовал на производство работ 20 дней. Морское министерство сочло такой срок неприемлемым, и установка огнегасителей была отменена.

В Средиземном море оба отряда присоединились к находившимся там кораблям отряда адмирала А.А. Вирениуса. Миноносцы по очереди вошли в док для окраски подводной части, после чего сменили черно-желтую “викторианскую окраску” на белый цвет борта и рубок, принятый для заграничного плавания.

На переходе из Коломбо в Сабанг на “Касатке” в одном из четырех котлов при закрытых топках лопнула верхняя часть котельной трубки, вследствие чего сильная струя пламени из поддувала котла “кинулась” в кочегарку. Если два кочегара получили легкие ожоги, то кочегарный квартирмейстер Уразман, спасаясь через угольную яму, получил тяжелые раны головы, и, не приходя в сознание, через 4 часа скончался.

6 мая 1901 года “Касатка” и “Скат” пришли в Порт-Артур. Второй отряд в составе миноносцев “Сом”, “Кит” и “Дельфин” пришел в Порт-Артур несколько раньше, 23 апреля.

Что касается мореходных качеств миноносцев постройки завода “Ф. Шихау”, то командир миноносца “Касатка” капитан 2 ранга Муравьев в своих рапортах сообщал любопытные подробности: … “Сделанный в последние сутки переход показал, что миноносцы обладают хорошими морскими качествами, но боятся крупной встречной волны. Боковая качка, в общем довольно спокойная, отличается той особенностью, что на курсах, близких к галфвинду, размах миноносца при сходе его на подошву волны обрывается с заметной резкостью, если направление размаха в этот момент также на зту подошву, причину этого следует искать в большом отношении ширины (23 фута) к углублению (около 6 ф.)…

… в продолжение часа миноносцы шли попутной волной большой крутизны, и длины до 300 ф. рыскливости не заметно, хотя волна значительно обгоняла миноносцы”, — это важное достоинство Муравьев приписывал “углубленному на 3 ф. ниже килевого пояса рулю и заостренному образованию кормы (в надводной части), пропускающему волну вдоль борта. Выйдя из-за южного берега Финского залива, встретил крупную волну, длиной намного более миноносца, вызвавшую, кроме боковой качки до 40°, и значительную килевую. Перебой машины заставил уменьшить ход до 100, а затем и до 50 оборотов …

… встречная волна и усиливавшийся противный с порывами до 9 балл, ветер заставляли, — по словам командира “Касатки” — нередко, из-за перебоя машины иметь при отливном течении 50 оборотов, а при приливном 65 …”.

В СОСТАВЕ 1-Й ТИХООКЕАНСКОЙ ЭСКАДРЫ

С приходом на Дальний Восток миноносцы включились в насыщенную различными учениями беспокойную жизнь Тихоокеанской эскадры. В 1902 году их переименовали. “Кит” стал называться “Бдительным”, “Дельфин” — “Бесстрашным”, “Касатка” — “Бесшумным” и “Скат” — “Беспощадным ”.

Частые смены командиров привели к тому, что к началу Русско-японской войны на миноносцах Тихоокеанской эскадры почти не было командиров, знакомых с театром военных действий. Четыре миноносца вошли в состав 1-го отряда миноносцев Тихоокеанской эскадры.

В ночь нападения японцев на русскую эскадру с 26 на 27 января 1904 года в море для осмотра 20-ти мильного района ушел миноносец “Бесстрашный” под командованием капитана 2 ранга Г.В. Циммермана, с ним в паре был миноносец “Расторопный”; оба корабля крейсировали с открытыми отличительными огнями “экономическим ходом”, под половинным числом котлов; торпедные аппараты “по боевому заряжены не были”.

Инструкция, полученная командирами миноносцев, гласила: “по получении приказания с флагмана “идти но назначению” — взять курс на камень Encouter (21 миля от Порт-Артура) и идти экономичным ходом; подойдя к назначенному месту, крейсировать на 10 миль на запад и столько же на восток от камня”. Миноносцам предписывалось наблюдать за горизонтом, при встрече каких-либо кораблей идти “кратчайшим путем на рейд” и дать знать о замеченном судне или подходящих к Артуру кораблях. При этом командирам миноносцев никаких “условных знаков или сигналов о тревоге” сообщено не было.

В 10 ч 30 мин вечера миноносцы должны были вернуться на рейд, показать опознавательные сигналы, и получив ответ, снова идти к камню Encouter, где продолжать дежурство до рассвета, после чего вернуться на рейд.

В 8 ч вечера команде раздали койки, а в девятом часу миноносцы повернули и взяли курс на о. Кеп. Ночь выдалась темная. Опасаясь наскочить в темноте на камни у о. Кеп, около 10 ч вечера “Бесстрашный” застопорил машину и “осветил горизонт боевым фонарем”. Ни командир, ни вахтенный начальник, ни сигнальщик ничего подозрительного не заметили. Закрыв боевое освещение “Бесстрашный”, согласно инструкции, повернул на рейд.

Однако “иллюминация”, устроенная “Бесстрашным”, была отчетливо видна на мостике флагманского “истребителя” отряда капитана 2 ранга С. Асая. Заметив миноносцы русского дозора, японские “истребители” уклонились от них вправо, и разойдясь с ним, “достигли своей цели”. В ряде атак они подорвали броненосцы “Цесаревич”, “Ретвизан” и крейсер “Палладу”.

Между тем, не дойдя 5–6 миль до рейда, на миноносце “Бесстрашный” услышали стрельбу и увидели, что корабли русской эскадры беспорядочно светят прожекторами во все стороны. Миноносцы русского дозора увеличили ход до полного, причем “Бесстрашный” несколько раз поднял позывные, но ответа на них так и не дождался. Когда они подошли к рейду, стрельба с кораблей несколько утихла, но, как только “Бесстрашный” вошел на рейд, артиллеристы русской эскадры, показав пример бдительности, открыли по нему беспорядочный огонь, при этом несколько снарядов пролетело мимо мостика миноносца.

Тем не менее “Бесстрашный” продолжал идти тем нее ходом… Причем на далеком расстоянии за левым траверзом с миноносца были замечены какие-то огни; возможно, еще только догадываясь, что произошло, командир миноносца капитан 2 ранга Циммерман все же решил, согласно инструкции, доложить о замеченных огнях флагману. Только подойдя к борту “Петропавловска”, командир миноносца уже точно “узнал о совершенном японцами нападении”. По приказанию командующего эскадрой адмирала О.В. Старка “Бесстрашный” вышел в охранную цепь, вскоре к нему присоединился миноносец “Беспощадный”.

В дневном бою 27 января в числе других миноносцев Тихоокеанской эскадры “Бесстрашный” и “Беспощадный” трижды пытались атаковать японские корабли. Дальнейшие атаки были отменены, и миноносцы большую часть сражения провели, курсируя между эскадрой и берегом, т. е. в той части рейда, "где ложились все перелеты по эскадре и недолеты по крепости”. При этом незначительное повреждение получил миноносец “Бесстрашный” — японский снаряд пробил дымовую трубу.

1 февраля “Бесстрашный” участвовал в поисках подорвавшегося на мине и брошенного своей командой крейсера “Боярин”, миноносец заметил только паровой катер с крейсера, который на глазах команды миноносца затонул. 3 февраля миноносец сопровождал минный транспорт “Амур” на минную постановку у Дальнего. Через два дня “Беспощадный” и “Внушительный” ходили в море на разведку. Подобные выходы часто практиковались в начале войны, но не всегда заканчивались успешно, так при возвращении из ночной разведки 12 февраля “Бесстрашный” едва прорвался через заградительный огонь четырех японских крейсеров адмирала Дева, пытавшихся отрезать его от Порт-Артура.

В ночном бою на 26 февраля между отрядом русских миноносцев и четырьмя японскими (“Асасиво”, “Сиракумо”, “Касуми” и “Акацуки”) принял участие и “Бесстрашный”. Так как вся тяжесть боя легла на миноносцы “Выносливый” и “Властный”, то “Бесстрашный” во время боя не получил никаких повреждений. 27 февраля с приездом в Порт-Артур адмирала С.О. Макарова Тихоокеанская эскадра первый раз вышла в море под его командованием. В выходе приняли участие миноносцы, среди которых были “Беспощадный”, “Бдительный” и “Бесстрашный”. Этот выход эскадры вскрыл много недостатков. Командиры кораблей не имели никакого опыта в совместном плавании, отсутствовала у них и тактическая грамотность, все это относилось и к командирам миноносцев, в том числе и “шихауских”.

Миноносцы на внешнем рейде Порт-Артура

4 апреля походным штабом Главнокомандующего было разослано секретное предписание командирам миноносцев с запросом о состоянии миноносцев 1-го и 2-го отрядов. Что касается миноносцев постройки завода “Ф. Шихау”, то “Бесшумный” и “Бесстрашный”, по донесениям их командиров, могли в любое время выйти в море для выполнения поставленной задачи. На миноносцах “Бдительный” и “Беспощадный” дела обстояли несколько хуже. На “Беспощадном” шла замена трубок в котлах, на “Бдительном”, требующем также замены трубок, еще не приступали к работам.

В ночь с 19 на 20 апреля японцы предприняли третью по счету и самую упорную и тщательно подготовленную попытку заблокировать русскую эскадру в Порт-Артуре при помощи брандеров. В отражении этой атаки принял участие и миноносец

“Бесшумный”. Однако, разворачиваясь, чтобы пропустить стоящие у канонерской лодки “Отважный” миноносцы, он был отнесен к берегу и сел на мель, с которой снялся при помощи портового барказа.

2 мая, в день подрыва и гибели двух японских броненосцев, в атаке японского флота приняли участие и “Бесстрашный”, “Бесшумный” и “Бдительный”, на котором при возвращении в Артур лопнуло несколько трубок в котле, миноносец вынужден был сбавить ход, но тем не менее благополучно добрался до базы.

8 мая при тралении внешнего рейда около кормы миноносца “Бесшумный” в “2–3 саженях” взорвалась мина. В результате этого взрыва миноносец получил ряд пробоин в корме и в середине корпуса, были залиты кочегарное и кормовое отделения и перестала работать одна машина. Благодаря энергичным мерам, принятым командиром лейтенантом А.С. Максимовым, “миноносец лихо и благополучно под одной машиной вошел в гавань”, где потом подвели пластырь. 11 мая “Бесшумный” ввели в док. Осмотр показал, что один кронштейн гребного вала оторвало и вал погнуло. Немедленно приступили к ремонту.

За отличную службу адмирал Витгефт приказал выдать годовой оклад жалования команде миноносца, мотивируя это тем, что при взрыве корабль уцелел. Командир лейтенант А.С. Максимов удостоился благодарности в приказе.

Уже 19 июля “Бесшумный”, “Бесстрашный”, “Беспощадный”, “Бдительный” вместе с миноносцами как первого, так и второго отрядов сопровождали пароход “Богатырь” во время минной постановки у Лунвантана. Незадолго до этого на миноносцах "Бдительный” (2 июля) и “Бесстрашный” (8 июля) установили приспособления для постановки мин, но они позволяли ставить только по две мины с корабля.

Постановку мин у Лунвантана японцы приняли за желание окружить их миноносцы и открыли огонь, продолжавшийся 20 минут, не добившись при этом попаданий. Миноносцы и "Богатырь” благополучно вернулись в гавань. Следующая минная постановка, в которой приняли участие “Бесшумный”, “Беспощадный”, “Бесстрашный” и “Бдительный”, проводилась 23 июля в дневное время. Во время этой операции они имели незначительную перестрелку с японскими миноносцами.

После возвращения в Порт-Артур командир “Беспощадного” лейтенант Д.С. Михайлов доложил, что во время боя наблюдался сильный подводный удар в корму миноносца, который шел в этот момент со скоростью около 21 уз, и хотя в машинном отделении этот удар замечен не был, но в кормовых помещениях он вызвал панику, все находившиеся там в этот момент люди выскочили наверх. При осмотре гребных винтов у правого из них оказались две лопасти поврежденными, что потребовало немедленной замены винта, которую произвели водолазы в течение 20 часов без ввода миноносца в док. По предположению командира миноносец задел лопастью винта за мину заграждения, к счастью не взорвавшуюся.

26 июля все четыре миноносца вошли в состав отряда, обстрелявшего позиции японцев на склонах Дагушаня. 28 июля Тихоокеанская эскадра предприняла последнюю попытку прорваться во Владивосток. 1-й отряд миноносцев, сопровождавший эскадру в сражении 28 июля 1904 года состоял из двух отделений; во второе входили миноносцы “Бесшумный” (командир лейтенант А.С. Максимов, он же начальник второго отделения), “Бесстрашный”, “Беспощадный” и “Бурный”. В этот отряд входил также и миноносец “Бдительный”, но он ввиду неисправных котлов должен был остаться в Артуре, а при входе эскадры совместно со 2-м отрядом миноносцев охранял тралящий караван.

В ходе сражения, вошедшего в историю Русско-японской войны как бой в Желтом море, около 1 ч 30 мин дня командир миноносца “Бесшумный” заметил по ходу эскадры 4 японских миноносца. Заподозрив их в намерении поставить мины на пути следования эскадры, Максимов приказал дать полный ход и устремился на них. Три миноносца сразу же ретировались, а четвертый, сблизившись с “Бесшумным” на расстоянии 28 кабельтовых, открыл огонь. “Бесшумный” стал отвечать из 75-мм пушки, заставив японский миноносец отойти.

До выхода из строя броненосца “Цесаревич” миноносцы 2-го отделения продолжали идти в кильватерной колонне левее крейсеров. Во время неразберихи после выхода из строя флагманского броненосца русской эскадры миноносцы присоединились к крейсерам. Разгадав намерение русских крейсеров прорваться на юг, командир 2-го отделения лейтенанта А.С. Максимов принял решение следовать за ними, о чем сообщил следовавшим за ним миноносцам. Но, будучи не в состоянии угнаться за крейсерами “Аскольд” и “Новик" и опасаясь форсировать машинами из-за большого перерасхода угля, количество которого на миноносцах и так было весьма ограниченно и по расчетам едва хватало до Владивостока при экономном ходе, Максимов повернул на Ost “по тому направлению, где видны были японские броненосцы, с намерением атаковать их, а если в течение ночи не удалось бы найти их, то прорываться во Владивосток”.

Около 9 ч вечера миноносцы 2-го отделения разошлись с тремя японскими двухтрубными миноносцами. Сначала Максимов хотел таранить один их них, но спохватившись, что после таранного удара он вряд ли будет в состоянии продолжать плавание, отказался от атаки, пройдя под кормой японцев. Минную (торпедную) атаку также было произвести нельзя, так как торпеды поставили на значительное углубление для действия против крупных кораблей противника, кроме того, миноносцы разошлись так быстро, что это вероятно, и не успели бы сделать.

Во время этой встречи миноносец “Бесшумный” отделился от остальных, скрывшихся в темноте. Оставшись один, он шел некоторое время прежним курсом, но в 11 ч 30 мин ночи повернул на юг, “имея возможно большой ход, но однако, такой, при котором не выбрасывало из трубы пламени”. В 4 ч утра с миноносца были замечены японские броненосцы, шедшие впереди “Бесшумного”. Положение маленького миноносца становились критическим, так как японцы, заметив его, пошли на пересечку курса, стараясь сблизиться с “Бесшумным”. Несколько раз он вынужден был менять свой курс, пока наконец ему не удалось проскочить впереди японской эскадры на расстоянии всего 50 кабельтовых. В это время от эскадры отделился крейсер “Ниссин”, который до 6 часов гнался за миноносцем, выпустив по нему “одни большой снаряд” и два 75-мм, которые упали в 20–30 м от “Бесшумного”. По правому борту в это время был замечен японский миноносец, который, однако, не стал преследовать “Бесшумный”, а пошел к японской эскадре. Крейсер “Ниссин” вскоре отстал.

“Бдительный” в Порт-Артуре. 1904 г.

Позднее при сличении курсов “Цесаревича” и “Бесшумного” выяснилось, что миноносец задержал погоней за собой неприятельскую эскадру более чем на два часа, и тем дал возможность “Цесаревичу” незаметно пройти на юг.

Погоня, которую выдержал миноносец, сразу же сказалась на его машинах; не успел японский крейсер окончательно скрыться за горизонтом, как на “Бесшумном” вышла из строя правая машина, и ее пришлось остановить. Командиру удалось приблизительно определить свое место, после чего он решил зайти в Киао-Чао, где надеялся исправить машину и пополнить запасы угля, а затем следовать во Владивосток. В 5 ч вечера 29 июля “Бесшумный” пришел в Киао-Чао, куда вскоре прибыл и крейсер “Новик”. На миноносце приступили к немедленной починке правой машины и приемке запасов. От губернатора командир получил разрешение остаться в Киао-Чао до 6 ч вечера 2 августа.

Машинная команда миноносца напрягала все силы для окончания ремонта к 4 ч дня, но 2 августа уже в 10 ч 30 мин утра на борт доставили письменное уведомление губернатора о том, что, по соглашению с российским правительством, все русские корабли, находящиеся в Киао-Чао, и в их числе “Бесшумный”, должны разоружиться к 11 ч утра.

Утомление машинной команды миноносца было настолько велико, что по приходе в Киао-Чао пять человек машинистов и кочегаров были отправлены в госпиталь.

Миноносец “Бесстрашный” под командованием лейтенанта П.Л. Трухачева в момент, когда “Аскольд” и “Новик” пошли на прорыв, попытался пристроиться в кильватер последнему, но сильная зыбь не позволила ему развить достаточную скорость, он сразу же отстал и лег на курс, ведущий во Владивосток. Некоторое время четыре миноносца 2-го отделения следовали соединенно, но после встречи с тремя японскими миноносцами русские разделились. Первым скрылся в ночной темноте “Бесшумный”, вскоре отстал и “Бурный”. “Беспощадный” и “Бесстрашный” остались вдвоем. В 7 ч утра 29 июля с них заметили на горизонте пять кораблей. Русские миноносцы срочно изменили курс, но японские корабли уже их заметили. От эскадры отделились два корабля и устремились в погоню за миноносцами, а один японский крейсер попытался пересечь их курс. Только в 12 часов русские миноносцы наконец ушли от погони.

“Бдительный” в Порт-Артуре. 1904 г.

Между тем запас угля, остававшийся на них, был явно недостаточен для следования во Владивосток. После непродолжительного совещания командиры приняли решение идти в Киао-Чао. Только миноносцы легли на новый курс, как сразу же заметили двухмачтовый японский крейсер, от которого им пришлось укрыться под берегом. Наконец в 4-м часу дня миноносцам удалось оторваться от неприятеля и отойти к югу, и при очень благоприятной погоде полным ходом они проскочили “через Желтое море”.

В 1 ч 20 мин ночи “Беспощадный” и “Бесстрашный” прошли траверз Шантунгского маяка и в 11 ч 30 мин пришли в Киао- Чао, где застали “Бесшумный” и броненосец “Цесаревич”. Распорядившись погрузкой угля, лейтенант П.Л. Трухачев прибыл на “Цесаревич” для получения дальнейших указаний. Но на броненосце начальства уже не было, так как раненный в сражении начальник штаба контр-адмирал Н.А. Матусевич был свезен на берег в бессознательном состоянии, командир броненосца капитан 1 ранга Н.М. Иванов “не счел себя в праве давать какие-то ни было указания”. Не получив никаких инструкций, Трухачев решил дождаться окончания ремонта “Бесшумного” и вместе с ним и “Беспощадным” попытаться прорваться во Владивосток. Но 2 августа, согласно предписанию “Бесстрашный” был также разоружен.

Третий миноносец “Беспощадный” под командой лейтенанта Д.С. Михайлова вместе с “Бесстрашным” пришел в Киао-Чао, где 2 апреля также разоружился.

Четвертый миноносец этой серии "Бдительный”, оставшийся в Порт-Артуре, продолжал попрежнему оказывать содействие сухопутным войскам. 8 августа он вместе с миноносцами 1-го и 2-го отрядов принимал участие в обстреле из бухты Тахэ левого фланга японской армии, а затем включился в сторожевую службу по охране рейдов, перейдя в распоряжение заведующего подвижной и минной обороной порта контр-адмирала М.Ф. Лощинского. 28 сентября “Бдительный” принял участие в минной постановке около бухты Лунвантан, сопровождавшейся “беспорядочным артиллерийским огнем” между русскими и японскими миноносцами, который закончился безрезультатно.

29 октября он с миноносцем “Сердитый” на буксире возвращался в Порт-Артур из бухты Белый Волк, где последнее время миноносцы укрывались от бомбардировок. Около 4 ч дня “Бдительный” под командованием лейтенанта А.М. Косинского шел фарватером между берегом и минами заграждения инженерного ведомства (где обыкновенно ходили миноносцы) и на траверзе Маячной горы коснулся мины. Взрывом были разрушены два кормовых отделения, но благодаря переборке между унтер-офицерским и кормовым отделением, миноносец остался на плаву. Подошедший “Статный” взял его на буксир, а “Смелый” подал буксир на “Сердитый”; оба миноносца были благополучно отбуксированы в гавань, где немедленно приступили к выяснению повреждений и возможности исправления “Бдительного”. Однако эти повреждения оказались серьезными, и их ремонт в осажденной крепости был практически невозможен.

31 октября на военном совещании адмиралов было решено команду и офицеров с миноносца “Бдительный” снять и передать в распоряжение командира порта.

Накануне сдачи крепости, в 7 ч вечера 19 декабря 1904 года, па вершине Золотой горы зажглось несколько фальшфейеров, по сигналу начался подрыв судов. К 9 ч вечера на кораблях заложили подрывные снаряды (в основном зарядные отделения торпед), и по всей гавани загрохотали взрывы, началась агония порт-артурской эскадры. Корабли в языках пламени ложились на дно бухты, оставляя на поверхности палубы и надстройки. Взрывы продолжались всю ночь. К утру 20 декабря 1-я Тихоокеанская эскадра перестала существовать, среди подорванных в эту ночь кораблей был и миноносец “Бдительный”.

26 февраля 1904 г. № 166 Около часу ночи 26 февраля получил словесное приказание поднять пары и быть готовым к походу вместе с миноносцами “Выносливый", “Властный, “Внимательный”. В случае похода выходить последним, после “Внимательного”.

В 2 ч 15 мин ночи отдал швартовы и в кильватер “Внимательному" вышел на внешний рейд концевым и приготовился к бою. Выйдя на внешний рейд, взял направление на SO. Пройдя около 20 мин, заметил с левой стороны по носу мигающие огоньки и склонились на них.

Приблизившись к месту появления огоньков, заметили, что огни похожи на вспышки фосфористого кальция. В это время нас осветили боевым фонарем с батареи. Повернули к Ляотишану. Все время шли под лучами прожекторов. Пройдя Ляотишан, повернули на N. Шли средним ходом, в исходе 4 ч заметили огни неприятельских миноносцев и повернули на них.

По сигналу с “Выносливого”: “Бел. Кр. Зел.”, приготовились к атаке. По первому выстрелу с “Выносливого” начали бой приблизительно с расстояния около 10 кабельтовое, продолжавшийся около 20 мин; за это время сделали по неприятелю по два выстрела 75-мм и 23 47-мм орудиями.

К концу боя склонился влево и, потеряв из виду свои миноносцы, подошел под берег Ляотишана, куда минут через десять подошел миноносец “Властный”, затем “Внимательный” и “Выносливый”, с которыми переговорил опознавательными. Держались у Ляотишана до начала рассвета. В зто время “Внимательный", разворачиваясь, таранил в середину левого борта “Властный”. “Властный” повернул к берегу, а я подошел к нему с предложением помощи и получил просьбу конвоировать его и малым ходом совместно пошел к Артуру.

В 6 ч 20 мин подошел, по сигналу, к крейсеру “Аскольд” и получил приказание идти в бассейн.

Убитых и раненых нет; попаданий неприятельских снарядов не было. Во время боя неприятель светил фонарями. Некоторые нижние чины заявляют, что между неприятельскими судам видели взрыв.

Офицеры и команда вели себя безукоризненно и без суеты. Особенно отличился своим спокойствием и хладнокровными указаниями комендорам мичман Владимир Иениш 2-й. Судовой механик помощник старшего инженер-механика Василий Черкасов с поразительным спокойствием распоряжался на машине. Во время боя на руле стоял рулевой Клемашенко, который, кроме управления рулем, помогал отличать неприятельские миноносцы и вполне достоин всякой похвалы и награды за полное присутствие духа. Из комендоров выделялись своей стрельбой комендоры Борисов и Немов. Из машинной команды заслуживает особого внимания и поощрения машинный кондуктор Хоперский и кочегарный квартирмейстер 1 статьи Петр Гужва.

О чем Вашему Высокоблагородью доношу.

Лейтенант Скороходов

20 апреля 1904 г. № 367.

Сего числа, стоя с вверенным мне миноносцем в дежурстве у входа в Восточный бассейн, услышал выстрелы на рейде с канонерских лодок и батарей в 1 ч ночи. В 1 ч 15 мин прекратили огонь, 1 ч 45 мин открыли огонь. В 2 ч, увидев ракету, отдал немедленно швартовы и дал ход вперед; обогнув бочку, на которой стоит лодка “Отважный", заметили, что миноносцы 2-го отряда еще не вышли, а находятся около борта лодки. Не имея возможности идти в проход бона, начал на месте ворочаться, чтобы дать время выходить впереди находившимся миноносцам; держаться на месте не удалось: течением, ветром и зыбью увалило миноносец к мели правым бортом и носом. Зажег на короткое время фалшфеер и дал ход правой машиной назад. Вскоре подошел портовый барказ, которому я приказал оттянуть корму от мели и дал полный ход назад обеими машинами. Через 5 мин мы сошли. Держались малым ходом.

В 2 ч 50 мин по ракете и устному приказанию с лодки “Отважный" пошли в атаку. Когда тронулись, старший механик доложил, что правая машина не работает, так как циркуляционная помпа застопорилась. Решил идти в атаку с одной левой машиной. Пройдя против лодки “Гиляк”, получил приказание миноносцам не выходить.

Брандеры неприятеля видны были в стороне от створа. Во время стоянки миноносца на мели в проходе неприятель стрелял, по-видимому, в прожектора фортов и лодки “Гиляк”, только с большими перелетами. Получив приказание не выходить, медленно, одной машиной, повернул и пошел обратно к стенке у входа в бассейн.

Перед минной постановкой под Порт-Артуром

Огонь неприятеля не причинил миноносцу и команде вреда, а стоянка на мели была, по-видимому, тоже без последствий для корпуса и механизмов.

Лейтенант Максимов 3-й.

17 мая 1904 г. № 427.

8-го мая, в 10 ч 10 мин, пройдя средним ходом саперное минное заграждение, взяли курс на SW, с целью, пока минный заградитель “Амур” не вышел, проверить девиацию на створе входных знаков.

Находясь в 2–2,5 милях от входа, на 2 кабельтова правее створа, при положении руля лево 15°, в 10 ч 20 мин ударились отводом руля об неприятельскую мину, взрывом которой подбросило корму и затопило немедленно 3 отделения: кормовое, командное кормовое и третью кочегарку. В 4-й кочегарке вода медленно прибывала. Миноносец начал садиться кормой, левая машина в момент взрыва остановилась.

Немедленно после взрыва машины были застопорены для уменьшения напряжения корпуса, после чего был дан полный ход правой машине; приказал команде одевать спасательные пояса по расписанию и приготовлять шлюпки к спуску, трюмным следить за прибылью воды; пустили эжекторы из 4-й кочегарки и кормового командного отделения и приготовили пластырь. Благодаря точным и ясным сведениям, постоянно получаемым от старшего механика, о прибыли воды, мне было ясно, что миноносец удержится и есть возможность войти в гавань, что и сделал, дав полный ход до 200 оборотов правой машины.

Через 15 мин после взрыва вошли в бассейн, отдали якорь у дока, подвели свой пластырь под 3-й кочегаркой, а после два пластыря, присланные с других судов.

После отдачи якоря начали немедленно очищать нос и корму от грузов и в бассейне, в полчаса, выгрузили все патроны, мины и кормовую артиллерию, после чего выгрузили уголь- 18 тонн. Водолазы общества “Нептун" заделывали пробоины в кормовых отделениях. Два буксирных парохода начали откачивать воду, а потому эжекторы были скоро остановлены. Из 4-й кочегарки воду успевали откачивать брандспойтом.

Во время работ, после взрыва, старший механик Михайлов умело распоряжался машинной командой, из которой особенно отличались кочегары: квартирмейстер 1-й ст. Дмитрий Единин, кок Венедикт Серов, которые работали в затопленных кочегарках, пока не было приказано выйти, хозяин трюмных отсеков 1-й ст. Григорий Мартынов, работавший в воде в кормовом отделении. Старший машинист самостоятельного управления машинами Иван Вобликов все время оставался в машине, вел себя, как и боцман Бегичев, примерно.

Мичмана Воробьев, Греве и команда вели себя, как подобает служащим в русском флоте, спокойно и точно исполняли приказания, распоряжались при подводке пластырей и выгрузке.

Лейтенант Максимов

В Киао-Чао