Эскорт для чудовища

Глава 1

— Альми-и-ин! — громко кричит девушка где-то неподалеку, а я вздрагиваю, чуть не выдрав ладонь из рук мастера маникюра. Сердце колотится где-то у горла, пока я пытаюсь успокоиться и выдохнуть. 

Конечно же, это другую Альмину зовут. Имя редкое, но встречается.  

Той Альмины нет уже около трех лет. 

Я оборачиваюсь, посмотрев через плечо. Так и есть: две незнакомые девушки бегут навстречу друг другу, раскинув руки для объятий. Если честно, каждый раз я надеюсь, что три года назад мы ошиблись на опознании, и однажды я увижу снова рыжеволосую девушку, так же бегущую мне навстречу. 

Меня отвлекает телефонный звонок и я аккуратно беру со столика телефон, принимая вызов.

— Сашка, привет. Срочно! Нужна девочка, не рыженькая, не ниже ста семидесяти пяти, — сообщает в трубке мне подруга, — с хорошим образованием и манерами. Чтобы был мультишенген на руках. На неделю. Платят хорошо. Есть на примете знакомые? 

Я зажимаю плечом телефон, меняя руки в УФ-лампе, пока мастер делает мне новое покрытие. Катя внезапная, как диарея. У нее свое модельное агентство, через которое богатенькие любят заказывать хорошеньких девочек, чтобы те составили им компанию. 

Периодически Катя звонит мне, чтобы я кого-нибудь посоветовала. 

Девочка с хорошим образованием? Сложно. Я знаю, что сейчас свободна только Алена, но максимум, на что способна эта нимфа - глупо хлопать длиннющими от природы ресницами и улыбаться. Ей вообще повезло с внешностью. То, чего добиваются другие девочки операциями, у нее свое, от природы.  

Жаль, что ума и манер ей не отсыпали - помню до сих пор, как она ковыряла пирожное вилочкой для устриц до тех пор, пока я ее не пнула под столом и не пихнула на коленки десертную вилку. 

— Извини, Кать. Все знакомые девочки заняты. Таня вообще недавно замуж выскочила и тю-тю.  

— Блин! — Катя с шумом вздыхает, — Таня была классной. Ее бы я даже к президенту без сомнений отправила бы.... Черт, мне нужен срочно кто-нибудь. Сегодня же. А ты свободна? 

— Смеешься? Я с этим сто лет назад завязала. У меня уже свой бизнес. 

— Пожалуйста! Саша! 

— Ты издеваешься? Во-первых, у меня нет высшего образования. У меня ПТУ за плечами. Во-вторых, ни одна сумма не покроет моральный ущерб от общения с местными олигархами, разбогатевшими в девяностые. Я почти год ходила к психологу, чтобы начать адекватно воспринимать мужчин. Нет. Нет-нет. 

— Он молодой. Ему тридцать. Платит пять тысяч за неделю. 

— Рублей? — с иронией хмыкаю я. 

— Евро. 

Хм. Я прищуриваюсь, не замечая, что мастер маникюра начинает нервничать от моего подозрительного видка. 

— Зачем молодому и обеспеченному эскорт? Он страшный? Инвалид? 

— Саш! Нет. Симпатичный. Он очень требовательный и душный. Вот и вся причина. Может быть, он гей. Потому что девочек почти всех отбраковал, на которых другие мужики, как собаки на кости бросаются. А ты у нас умная и симпатичная. Не вульгарная. Думаю, подойдешь. У его семьи уже много веков гостиничный бизнес. Он наследственный олигарх. 

Я закатываю глаза к потолку. Ну и выражение. “Наследственный олигарх”. 

Черт. Пять тысяч евро за неделю? Я задумчиво вспоминаю календарь дел, который я составляла. Вообще-то, я планировала отпуск после того, как разберусь с моим бухгалтером... Но... Я все равно не умею отдыхать и на третий день заскучаю от безделья... 

Ненавижу свою продажную натуру! 

— Ладно, — сообщаю я, недолго подумав, — так и быть. Так и быть, Катя. Эта сумма уже с вычетом твоей комиссии?  

— Да. 

— Сорок процентов? 

— Да. Как обычно. 

Я хмыкаю. 

— Нет. С тебя шестьдесят процентов, Кать, — мстительно торгуюсь я, — Или никуда не поеду. Будь уверена, что без меня ты фиг найдешь подходящую девочку.  

— Саша! 

— Ни процента меньше. Я в отпуск, вообще-то, собиралась, Кать. Мне придется менять билеты и заново бронировать отель. 

— Ладно, — вздыхает девушка, — получишь свои шестьдесят. Он будет ждать тебя в три часа, в ресторане “Рене”. Постарайся не опаздывать, пожалуйста. Он ненавидит непунктуальных. 

— Ох ты, ох ты, — фыркаю я, отключаясь, и посмотрев на свою правую руку, — ненавидит непунктуальных он, видите ли... Ой, девушка, а переделайте вот этот ноготь. Там под кутикулой неровно получилось. 

Я бы оставила его таким, но, боюсь, этот придирчивый мистер будет внимательно рассматривать меня от кончиков волос до кончиков пальцев. Встречала я таких. Ужасны в жизни, зато боги в бизнесе. Знают, чего хотят, и знают, как это получить.  

*** 

Ближе к трем часам я подъезжаю к ресторану и ставлю машину на парковку. До встречи остается десять минут - и я их трачу на то, чтобы загуглить, кто у нас там из наследственных олигархов занимается гостиничным бизнесом. До Кати фиг дозвонишься, а спросить фамилию я забыла. 

Этот слишком стар и сыновей у него нет, у этого сыну едва стукнуло восемнадцать. Черт, да кто же там? Есть, конечно, один вариант наследственного тридцатилетнего олигарха с гостиничным бизнесом, но... я про него даже думать не хочу. Встречу его - и можно смело рыть себе могилу. Впрочем, это маловероятно, потому что он в черных списках всех модельных агентств. 

Когда до встречи остается две минуты, я забираю сумочку,  и выхожу из автомобиля, поставив его на сигнализацию. Поправляю прическу перед зеркальцем, поблагодарив мир, что вовремя покрасила корни и обновила стрижку. На мне самый любимый черный брючный комбинезон - когда я, одевшись в него, вижу свое отражение в зеркале, то, честно говоря, становлюсь счастливее. 

 Вроде бы все идеально.  

Когда я захожу в ресторан, то почти в ту же секунду безошибочно нахожу моего будущего спутника. Потому что сейчас тут сидят только дядечки лет пятидесяти, и только в дальнем углу  я замечаю достаточно молодого и явно подтянутого человека. Он одет в простую белую футболку и темные штаны. Богатого человека в нем выдает обувь, браслет на запястье и дорогие часы. Еще ровный загар на коже, и явно накачанные в спортзале мышцы. 

Глава 2

… — я от Екатерины, — заканчиваю медленно я, выныривая из воспоминаний, которые калейдоскопом пронеслись перед глазами, оставив мерзкий привкус на языке. 

Смоленский скользит по мне взглядом серых, яркими, как сталь, глазами, не оставляя путей к отступлению. Надо было разворачиваться и уходить раньше, но я же не знала, кто он! 

Он цепко рассматривает меня с ног до головы, но дольше всего задерживается на лице, словно пытаясь с него что-то прочитать. Это внимание оставляет какое-то липкое и морозное чувство напряжения на коже. Обычно мужчины смотрят на меня немного иначе. 

Узнал? Что-то подозревает?  

Нет, вряд ли. Сейчас я не сильно похожа на свою сестру. Мои рыжие волосы давно перекрашены в очень светлый блонд, светлой моя кожа бывает только тогда, когда я пропускаю сеансы в солярии, а еще я всегда была недовольна губами и несколько лет назад впервые решилась их подколоть. Совсем немного - и лицо сильно изменилось. 

— Ты не мог взять свою невесту? — гремит голос второго мужчины. Я не помню хорошо семейку Смоленских, но, похоже, возмущается сейчас его отец, — пресса перемоет тебе все кости. У тебя свадьба на носу. 

— Её постоянно тошнит, — лениво замечает ублюдок по имени Кирилл, едва взглянув на отца. Он выглядит нагло и расслабленно, вызывая у меня одним видом антипатию, что удивительно для такого красивого мужчины, — после того, как она хлопнется в обморок, мне перемоют кости еще тщательнее, чем если я появлюсь с другой женщиной. 

Я делаю вид, что меня тут нет, пока глава семьи Смоленских смотрит на меня так, будто вляпался в дерьмо. 

На самом деле вляпалась я. 

— Ну, что ж, — подводит он итог, — посмотрим. Надеюсь, ты осознаешь, что делаешь.

Он уходит, не попрощавшись. Даже не посмотрев напоследок. Оставляет после себя запах богатства. Горький, тяжелый и затхлый. Его я запомнила на всю жизнь, пока отмывала плачущую сестру в ванной от такого же, и выкидывала порванные дорогие вещи. 

Да, она была права. Между обычным разбогатевшим человеком, и тем, у кого миллиарды на счету - целая пропасть. 

— Твое имя? — слышу я вопрос и тут же беру себя в руки.

— Александра. 

— Ясно. Хорошо хоть не Раиса. Ты выглядишь прилично, — изрекает Смоленский, еще раз мазнув по мне взглядом. Мне из вежливости достаточно всего лишь дернуть уголками губ, а не давить улыбку, пока он пялится и говорит гадости. Чем ему мое имя не угодило?,  — по крайней мере, лучше, чем то, что мне показывали. У нас есть два часа на подготовку, после чего мы вылетаем в Сочи. Завтра отправляемся в Европу. Есть что спросить - спрашивай сразу. 

— Мне нужно отлучиться в дамскую комнату, — произношу я, при этом, похоже, чем-то удивив Смоленского. Он бросает на меня странный взгляд. 

— Иди. 

Черт, черт, черт! 

Саша, что за детские отмазки про дамскую комнату? Просто развернись и уйди. Откажи ему прямо в лицо! А лучше плюнь за "ты выглядишь прилично". Отличная манипуляция, которая не прокатит со мной - я-то знаю, что выгляжу просто отлично и мое имя прекрасно.

— Придурочная! — шиплю я в трубку, когда захожу в санузел и дозваниваюсь до старой знакомой, — ты моей смерти хочешь? Избавиться от меня, да? Это Смоленский Кирилл! Он был во всех черных списках модельных агентств! Двое девушек, которые отправились с ними на отдых, пропали, и до сих пор никто не знает, где они! Почему ты не предупредила? 

— Ты бы отказалась, — вздыхает Катя в трубку, — а больше я никого не найду. Послушай, Саш, ключевое слово тут - “был”. Видимо, случилась какая-то ошибка. 

— Ты дура, Кать? Он просто занес тому агентству денег за молчание и все, они закрыли глазки, отозвали все претензии! С его деньгами можно откупиться от самого дьявола. Ты помнишь, что говорили... 

— Саш, — перебивает меня Катя, — ты не подумала, что просто кто-то воду тогда мутил? Семья Смоленских очень богата. Многие не отказались бы уличить их в чем-нибудь, раздуть скандал или подставить.  

Боже. Я прислоняюсь голыми лопатками к прохладной стене из кафеля.  

— Кать, ты сволочь и идиотка. Я не ожидала от тебя. 

— Боже, расслабься, Саша! Он уже заказывал в других агентствах девушек. Все прошло отлично! 

— Дело не только в этом, Кать. Хотя, как бы то ни было, ты должна была меня предупредить о том, что это Смоленский. 

— Послушай, я отдам тебе девяносто процентов из тех денег, что он мне дал, — вздыхает Катя, — оставлю себе десять, за то, что морочила себе голову, подбирая ему девушек и потратив на это почти весь день. Саш, если ты откажешься - мне конец. Все потом будут болтать, что я срываю договоренности и мои девушки уходят со встречи. Для меня это будет конец, а мне еще двух детей растить. Ты знаешь, насколько это сложно. 

Я закрываю обреченно глаза. 

— Дело в другом, Кать, — повторяю я, — помнишь мою сестру? 

— Ага. Она показалась мне такой милашкой и лапочкой, в отличие от тебя, стервозины. Славная девушка. 

— Она умерла три года назад, оставив мне и матери на попечение ребенка. 

— Помню, ты рассказывала. Ты большая молодец, что растишь его. Саш, к чему это? Поверь, если бы Смоленский был убийцей и извращенцем, ни за какие бы деньги агентства его не вытащили из черного списка. От них бы все девушки ушли, побоявшись с такими людьми работать. 

 — Моя сестра умоляла, чтобы бывший муж ничего не узнал о ребенке — перебиваю я Катю, вкрадчиво продолжая, — А ее мужем был Кирилл Смоленский. Он ублюдок и тиран. И все его окружение такое же. Сюрприз, да? Ты подставила меня сегодня, попросив обеспечить ему сопровождение. 

В трубке повисает гробовое молчание. Я буквально чувствую, что в этот момент Катя в ужасе таращит глаза. 

— Боже! — отмирает она, — Саша, прости! Если бы я знала! Боже! Но как... 

— Неважно. Ты понимаешь, что об этом никто не должен знать? Подбери ему другую девушку до вечера, пока он меня не увез. Мне повезло, что я перекрашена в блондинку и у меня чуть подколоты губы. С сестрой мы сейчас явно не похожи.  Представляешь, что он сделает со мной, если узнает?.. Попробуй только ляпнуть кому-то. У тебя двое детей, а в той истории не все так просто. Можешь пострадать. 

Глава 3

*** 

Сочи встречает нас неожиданно сильным ливнем и грозовыми тучами, которые тянутся до самого горизонта.

Зря я переживала о журналистах. В такую погоду даже сумасшедшая собака не вылезет на улицу.

Когда я выхожу из самолета, косые струи дождя и ветер нагло бьют меня в лицо, смывая весь макияж и путая идеально уложенные волосы. Я взвизгиваю, пытаясь спрятаться за зонтом, который заботливо распахивает над головой один из телохранителей Смоленского. Вроде бы именно на его спине я оставила отпечаток лица на память.

— Освежает... звездец, -- слышу я его вздох, — Александра, может, вам одолжить куртку? 

— Поздно, — фыркаю я. Мой комбинезон промок насквозь за секунды, вряд ли меня спасет куртка. Дождь и ветер настолько сильные, что я даже не успеваю смахивать воду с лица, как по щекам и лбу снова текут струи. 

— Кирилл Владимирович, давайте поторопимся. Александра с голыми плечами. Простынет. 

Я украдкой кошусь в сторону Смоленского.  На его лице я замечаю лишь легкий оттенок досады, несмотря на то, что он тоже весь мокрый.

Не хочу его рассматривать, но взгляд на автомате скользит ниже. Да, наследник одной из самых богатых семей прекрасно следит за собой - черная футболка, которая липнет к его телу, подчеркивает весь его рельеф. У него очень четкие мышцы спины. 

"Для того, чтобы избивать девушек" — зло замечает подсознание, и я чувствую себя грязной и ненормальной, из-за того, что уже в который раз думаю о привлекательной внешности этого ублюдка.

Когда мы садимся в машину, Смоленский протягивает мне упаковку влажных салфеток. 

— Умойся, — коротко произносит он. До меня доходит, на что похожи интонации его голоса. Они такие же мертвые и пугающие, как и ледяной ветерок, гуляющий по кладбищу. 

Я забираю салфетки, посмотрев в маленькое зеркальце и холодею: черт, дождь смыл весь мой макияж. У меня заметны веснушки. Как же я их ненавижу! Одноклассники вечно дразнили нас с сестрой, называя рыженькие пятнышки “тараканьими какашками”. 

— Хорошо. И накрашусь, — бормочу я, перетряхивая сумочку и наклонив лицо так, чтобы мокрые пряди волос хоть немного его закрыли. С них течет мне на коленки водичка. Плевать. Хуже уже не станет. Когда я двигаю задницей по сиденью - то слышу смешное чавканье и скрип - я вымокла насквозь, до нижнего белья. Кажется, водитель издает тихий смешок, и не успеваю я ехидно спросить, чего же он услышал смешного, как он поднимает перегородку между местом водителя и пассажирами. 

— Если накрасишься - дождь снова все размажет, как только мы выйдем из машины. 

“А если я не накрашусь, то сходство между мной и моей сестрой-близняшкой станет очень очевидным” — мысленно парирую Смоленскому я, размазывая по лицу тональник. Плевать, что он ложится полосами, главное - пусть спрячет хоть ненадолго все, что должен спрятать.

Еще и рыжие ресницы выдают меня. Брови с легким оттенком рыжины... Если на покраску волос, маникюр и эпиляцию каждый месяц у меня еще хватало терпения, то на постоянную подкраску ресниц и бровей - нет. А сейчас бы меня это спасло! 

Под звуки барабанящего об крышу дождя, я быстрыми взмахами прокрашиваю ресницы, скрывая предательский светлый оттенок и стараясь позабыть, что я сижу всего лишь в полуметре от человека, который вызывает у меня дикое напряжение. Быть рядом с ним - как жить по соседству с человеком, который разводит ядовитых змей.  

Я слышу тихий звук телефона - Смоленский записывает голосовое сообщение. 

— Антон, привези что-нибудь из еды. По-быстрому.  

— Я заскочу по дороге в ресторан, — оживает в ответ динамик, — минут сорок и все будет у вас. 

— У меня нет сорока минут, так что можешь обойтись фаст-фудом.  

Тишина. Потом телефон издает тихий “чпок” - приходит новое сообщение. 

— Мне в “Макдональдс” заехать? — несколько растерянно интересуется собеседник, а Смоленский хмыкает. 

— Куда угодно. Можешь захватить гамбургеры. На двоих. И кофе. 

Ого, что? Я таращу от удивления глаза -  Смоленский отобедает фаст-фудом. Я стану живым свидетелем, как рожденные с серебряной ложкой во рту не брезгуют пищей обычных людей. Чума просто. Гамбургер. Не полезный тар-тар из тунца, или филе-миньон с пюре из сельдерея, а булочка с котлеткой! 

— Можно мне тогда “Цезарь-ролл”? — интересуюсь я, повернувшись к Смоленскому. Если уж нарушать диету, то хотя бы более-менее полезной курочкой в лаваше. 

 Он равнодушно косится на меня, снимая блокировку с телефона, чтобы отправить сообщение. Но спустя секунду снова поднимает взгляд - уже несколько заинтересованный. И смотрит на мою бровь. 

— Саша, мы не в кабаре едем.  

— Что? 

— Твои брови, — кивает он, — черные. Смотрится не слишком естественно. 

Я резко поднимаю зеркальце и ахаю. Я настолько поразилась заказу Смоленского, что накрасила брови тушью для ресниц. 

Может, так и оставить? Я теперь точно неузнаваема. Если меня поймает пресса, то все будут обсуждать мои шикарные, как у Фриды Кало, бровищи, а не биографию. 

— И, кажется, я тебя предупреждал, что хочу видеть твой естественный цвет глаз, — заканчивает Смоленский, отправив сообщение, и отложив телефон в сторону. Он откидывается расслабленно на спинку кресла, сцепив руки в замок, а я задумчиво смотрю на его пальцы. Мне показалось, или я видела явный шрам на загорелой коже, как от сведенной тату-надписи? У Смоленского была бурная молодость? Хм.

— Я куплю жидкость для линз, как только переоденусь в сухое, — произношу я, стирая тушь с бровей, — извини. В аэропорту не получилось. 

Мелькает мысль, что если у меня не будет возможности сбежать, то придется засунуть все свои чувства в задницу и отыграть идеальную спутницу. Мы, похоже, едем не в отель, а в частный дом, судя по пейзажу за окном... там уйти тихо не выйдет.

Если я буду и дальше пытаться сбежать и вести себя не как девочка из эскорта, это будет очень подозрительно. И Смоленский не упустит шанс узнать, кто находится рядом с ним.