Если босс – дикарь. Правила выживания

Ира

Полчаса назад…

– Стрелецкая! Мне из-за тебя звонили сверху… – с порога заявляет Марина Олеговна.

Все внимание в столовой мгновенно переключается на меня.

А я опасливо пододвигаю ближе тарелку с кашей.

Чувствую себя ребёнком, которого поймали с поличным после того, как он разбил мамину вазу.

И, судя по лицу управляющей, это был китайский антиквариат, века эдак одиннадцатого.

– Сверху – это Анатолий Вячеславович? – с упавшим в пятки сердцем, уточняю я.

– Выше, милая, выше…– ехидно подсказывает управляющая.

– Евгения Леонидовна? – с ужасом предполагаю.

– Нет. Ирина. Последняя остановка перед Боженькой. Оттуда!

– Азамат Рустамович….

– Он самый. Уволена!

– Как это уволена?! – от неожиданности подскакиваю с места, вкладывая в этот вопрос всё свое возмущение.

Два года верной службы компании, заклинивающая поясница…

Искалеченная психика!

Да мне после этого громилы всю ночь лес с озверевшими, голодными баобабами снился!

Я всё утро себе психолога-фрейдиста искала…

– Марина Олеговна… – бойко пытаюсь реабилитироваться я.

Потому что психолога нашла…

Дорогого!

– Без отработки! – тут же кроет управляющая. – Немедленно паковать чемоданы.

– Но…

– Никаких «но» Стрелецкая! Я не позволю делать из нашего отеля бордель!

– Да какой еще…– обалдело пытаюсь уточнить я, но мне снова не дают.

– В постель к богатому гостю захотела? Я тебе не сутенёрша! Ясно?!

Краснею до самых корней волос.

– Вообще-то…

Всё совершенно не так.

– Еще слово – и штраф на всю оставшуюся зарплату – управляющая тычет в меня своим длиннющим, костлявым пальцем с красным когтем. – Чтобы через десять минут вылетела из отеля, как пробка из шампанского!

Вот и всё....

Вот тебе и два года верной службы компании.

Вот и новогоднее чудо с мечтами под бой курантов!

Хмуро отодвигаю от себя недоеденную кашу и выхожу из-за стола.

Главное – не реветь.

Но подбородок уже начинает предательски дрожать, и я, сжав ладони в кулачки, стремительно вылетаю из столовой, пытаясь сохранить остатки гордости.

Сама, конечно, виновата.

Но…

Но, всхлипывая уже в своей комнате, решаю, что верзила тот громадный – просто мамин нюня и слюнтяй, а не мужик, раз на девушек жалуется.

Мстительный обиженка…

Богатый, избалованный лоб !

Ну задели шваброй его мужское достоинство, ты посмотри, ранимый…

Мало вмазала!

Со злостью пихая вещи в чемодан, жалею, что ночью не добила этого аборигена.

Добила бы – проблем на одну мстительную мужскую тушу точно было бы меньше.

Зато теперь в голове был только один вопрос.

Максимально простой и сложный одновременно.

Что делать?

В один день я осталась без жилья, без работы, без уже запланированной зарплаты…

И вообще – без всего.

Кое-как собравшись с мыслями, отправляю файл со своим резюме хорошей знакомой.

Когда-то раньше мы со Светой работали вместе.

Но потом она нашла хорошее место в серьезной компании, обустроилась и после этого постоянно звала меня к себе, обещая помочь с трудоустройством.

Недавно я даже составила резюме, чтобы отправить его ей.

Правда, в последний момент решила, что в Новый год лучше остаться здесь.

Сезон ведь.

Заработаю больше.

Больше отложу.

Но сейчас выбора у меня уже не было и потому я была согласна на любую работу.

Даже простой уборщицей в офисе....

Сдав охраннику ключи и зайдя по пути в бухгалтерию, скорбно плетусь к выходу, волоча за собой чемодан.

А еще – разговариваю по телефону с мамой.

Ну как разговариваю…

Слушаю.

– Не расстраивайся, доченька. Всё, что не делается – всё к лучшему – обманчиво мягко щебечет мама. – Уже давно пора браться за голову. Возвращайся домой. Мы с бабушкой тебя определим в лучший университет. Потом и на работу устроим. Будешь у нас под бочком.

Моя мать – потомственный бухгалтер.

Звучит как потомственная ведьма.

Ощущается – примерно так же.

Особенно когда ты сам – до мозга костей творческая натура.

– Нет, мам – хмуро отвечаю я. – Не приеду.

Да и то, отвечаю чисто по инерции.

Уже без того голого энтузиазма, в припрыжку с которым я уезжала.

После школы меня, по семейным стопам, хотели запихнуть на эконмический, но я наотрез отказалась.

А мама отказалась поддерживать дизайнерский факультет.

Тоже наотрез.

И я, мелкая дурында, специально, на зло маме, завалила математику и обществознание, испортила себе аттестат под конец года, а вместе с ним – и свой шанс поступить на бюджет на другой факультет самостоятельно.

Запоздалый протест против системы, как следствие – выстрел себе в пятки и большой скандал сразу со всей бухгалтерской артиллерией.

С мамой и с бабулей.

В тот же день, собрав вещи, я уехала из дома, гордо бросив напоследок, что на обучение заработаю самостоятельно.

С тех пор и началась моя взрослая жизнь.

Но, как оказалось, в ней всё совсем не так просто, как я думала в школе.

А голого энтузиазма и великий мечты – недостаточно, чтобы всё получилось.

– Забудь уже про свои рисульки, Ирина – меняет голос мама, переключаясь. – А то так и будешь всю жизнь драить полы без нормального образования. Ведешь себя ну просто как капризный ребенок!

Понятно.

Заботливая мама не сработала. Включается мама стандартная.

Сейчас я, может, и вернулась бы домой, да только знаю, какое у неё будет лицо.

Мол "ага, сдулась всё-таки, да?"

И потом, каждый день, её коронное "а я ведь говорила!".

Нетушки…

Этой мотивации мне как минимум еще на пару лет точно хватит.

И, когда в телефоне бренчит вторая линия, я облегченно выдыхаю, радуясь, что с чистой совестью могу избежать привычных нотаций.

– Я перезвоню – говорю ей и тут же отвечаю на второй вызов.

– И как? – спрашиваю, выходя на улицу.

– Тебе честно сказать, Ириш? – устало отзывается Света.

Ну, собственно, после этого вопроса и так все понятно, но я всё еще отчаянно надеюсь.

– Давай.

– С таким резюме тебя теперь даже в тюрьму не возьмут. Я передала кадровикам, они , конечно, сразу позвонили по прошлому месту работы и о тебе там такого наслушались…Я думала, они и меня саму за такую рекомендацию с места попросят.

Вот же…

– Блин! Всё на столько плохо?

– Ну…Если честно…Да. Звездец полный.

И тут я вижу, как из дорогого, черного автомобиля, припаркованного у входа, выходит он…

Этот огромный, бородатый мужик с тонкой душевной организацией.

Поправляет куртку, ловит мой взгляд, хмурится и решительно идет на встречу.

– Что-то насчет тюрьмы я сомневаюсь – холодно цежу в трубку.

Кажется, этот пунктик мне как раз предстоит проверить.