Если бы смерть спала

Глава 2

Не могу поручиться, что сумею помочь вам освоиться в том пентхаусе на Пятой авеню, поскольку мне самому так и не удалось изучить его до конца. На третий день я решил, что над проектом работали два разных архитектора, которые друг с другом не разговаривали. По словам Джаррелла, в доме насчитывалось двадцать комнат, но я думаю, комнат было семнадцать, или девятнадцать, или двадцать одна, или двадцать три. Но вот точно двадцать у меня никак не получалось. И вообще это был не дуплекс, а триплекс. Дворецкий Стек, экономка миссис Латэм и две горничные – Роуз и Фрида – спали на нижнем этаже, который, похоже, вообще не учитывался. Кухарка и водитель были приходящими.

Записав все эти сведения в блокнот и заполнив десять страниц другой информацией об Уаймене и Лоис, сыне и дочери Джаррелла от первой жены, скончавшейся много лет назад, я решил, что все комнаты оформлены в разном стиле, поскольку к этому приложили руку как Джаррелл с первой женой, так и его нынешняя супруга Трелла. Однако уже на второй день Роджер Фут, брат Треллы, меня просветил. Все дело было в декораторах. В оформлении дома приняли участие человек восемь, не меньше. Как только Джаррелла что-то начинало не устраивать, он менял декоратора. Что, естественно, вносило определенный вклад в общий сумбур. Гостиную размером с площадку для бадминтона, которую с легкой руки одного из приглашенных специалистов называли комнатой отдыха, оформили в стиле модерн с преобладанием чугуна: кованые рамы стульев, диванов, зеркал, кованая решетка камина, отделанного белой кафельной плиткой, кованые столики со стеклянными столешницами. А вот столовая, отделенная от гостиной лишь аркой, была выполнена в мавританском стиле. Сама арка представляла собой кошмарный ужас, тяжелый случай раздвоения личности. Для оформления боковой террасы, на которую имелся выход из столовой, также использовали мавританский стиль: с украшенными мозаикой кадками, ящиками для цветов и столешницами. Столовая располагалась на первом этаже пентхауса, или на десятом этаже многоквартирного дома. Большая передняя терраса с выходом на нее из гостиной и холла была олицетворением передовых технологий фирмы «Дюпон». Столики из цельного куска красного дерева, стулья из хромированного металла с плетеными пластиковыми сиденьями. В понедельник, по прибытии, я увидел на террасе огромные деревянные кадки с розовым дереном в цвету, но в среду, заскочив в гостиную пропустить стаканчик, вместо дерена обнаружил усыпанные бутонами рододендроны. Мне невольно пришло на ум саркастическое замечание, некогда брошенное Джорджем Кауфманом Моссу Харту: «Это всего лишь показывает, что мог бы сотворить Бог, будь у него деньги».

Кабинет Джаррелла, который назывался библиотекой, также находился на первом этаже. Когда в понедельник днем мы с мистером Джарреллом приехали к нему, то буквально с порога он провел меня в кабинет, поручив заботу о моем багаже Стеку, своему дворецкому. Кабинет оказался просторной квадратной комнатой с окнами на одну сторону, куда в свое время, похоже, не допустили декораторов. В кабинете было три письменных стола: большой, средний и маленький. На большом столе стояли четыре телефонных аппарата: красный, желтый, белый и черный; на среднем столе – три: красный, белый и черный, а на маленьком столе – только два: белый и черный. Одну стену целиком занимали стальные картотечные шкафы в человеческий рост, а другую – книжные полки, заваленные книгами и журналами. Уже позже я обнаружил, что литература была сплошь деловая: от «Доходности устриц» и до «Каталога североамериканских корпораций» за последние двадцать лет. У четвертой стены, имевшей три двери, стояли два больших сейфа, стол, заваленный периодикой – также сугубо деловой, – и холодильник.

Джаррелл подвел меня к маленькому столу, размером примерно с мой в доме у Вулфа, и сказал:

– Нора, это Алан Грин, мой секретарь. Ты должна помочь ввести его в курс дела.

Нора Кент, сидевшая за маленьким столом, откинула голову, устремив на меня взгляд серых глаз. Она явно выглядела моложе своих сорока семи лет, указанных в моем блокноте, несмотря на проглядывавшую в мягких каштановых волосах седину. Стенографистка, которая вот уже двадцать два года проработала у Джаррелла, показалась мне компетентной, надежной и смышленой. Впрочем, то же самое было написано в моем блокноте. Она протянула руку, ответив мне крепким, но коротким рукопожатием.

– Мистер Грин, я к вашим услугам. – Нора перевела взгляд серых глаз на Джаррелла. – Мистер Клей три раза звонил. Вас искал биржевой маклер. Толедо, семь-девятнадцать. Некий мистер Уильям Р. Боуэн. Миссис Джаррелл пригласила к обеду троих гостей, список имен у вас на столе. Там еще телеграмма. С чего мне начать ознакомление мистера Грина?

– Ничего срочного. Пусть передохнет. – Джаррелл показал на среднего размера стол, с правой стороны. – Это ваш, мистер Грин. Теперь вы знаете, куда идти. А нас с Норой ждут кое-какие дела. Я сказал Стеку… А вот и он. – (Дверь открылась, и в кабинет вошел дворецкий.) – Стек, прежде чем проводить мистера Грина в его комнату, покажи ему дом. Мы ведь не хотим, чтобы он заблудился. Вы сообщили миссис Джаррелл, что он здесь?

– Да, сэр.

– Грин, можете не возвращаться назад. Я буду занят. Ну а вы пока осмотритесь. Коктейли подают в комнату отдыха в шесть тридцать.

Дворецкий пропустил меня вперед и закрыл за нами дверь.

– Вам сюда, сэр, – произнес он и припустил по коридору со скоростью миля в минуту.

– Стек, чуть помедленнее! – (Услышав мои мольбы, он слегка сбавил темп.) – Вы себя совсем не жалеете. – Здесь я не погрешил против истины: Стек был на дюйм выше меня, но гораздо худее; вытянутое, печальное бледное лицо переходило в тощую шею, на которой слегка кривовато висел черный галстук. – Наверняка у вас еще куча дел.

– Да, сэр. Несомненно. У меня много обязанностей.

– Я так и думал. Просто покажите мою комнату.

– Сэр, мистер Джаррелл распорядился показать вам дом.

– Вы сможете это сделать позже, если успеете. А сейчас я предпочел бы пройти к себе. Мне нужно срочно промочить горло.

– Хорошо, сэр. Вам сюда, сэр.

Он провел меня дальше по коридору, завернул за угол и подошел к лифту. Я поинтересовался, а есть ли тут лестница, и Стек ответил, что здесь их целых три: из гостиной, из коридора и черная лестница для прислуги. А также три лифта. Тот, которым мы воспользовались, был внутри позолоченным, а может, даже отделан листами чистого золота. На верхнем этаже мы свернули налево, затем – направо. Стек открыл дверь в конце коридора, кивком пригласил меня внутрь и вошел следом, чтобы объяснить насчет телефонных аппаратов. Зеленый аппарат осуществлял связь с внешним миром, а черный предназначался для местных звонков, например от мистера Джаррелла. Мне следовало воспользоваться именно черным, чтобы связаться со Стеком, когда я буду готов к экскурсии по дому.

Комната размером двенадцать на шестнадцать футов, с двумя закрытыми жалюзи окнами, оформленная в синих и лимонно-желтых тонах, за исключением ковров в темно-коричневую полоску, показалась мне немного аляповатой, но вполне приемлемой. Кровать нормальная, ванная тоже. При других обстоятельствах я непременно воспользовался бы зеленым телефонным аппаратом, чтобы позвонить Вулфу и доложить о своем прибытии, но сейчас решил этого не делать, чтобы не сыпать соль на его раны. Неторопливо распаковав багаж и решив обойтись без бритья, я вымыл руки, поправил галстук, достал блокнот, сел у окна и открыл страницу со списком имен:

Миссис Отис Джаррелл (Трелла)

Лоис Джаррелл, дочь от первой жены

Уаймен Джаррелл, сын от первой жены

Миссис Уаймен Джаррелл (Сьюзен)

Роджер Фут, брат Треллы

Нора Кент, стенографистка

Джеймс Л. Эбер, бывший секретарь

Кори Бригам, друг семьи, проворачивавший сомнительные сделки

Последние двое здесь не жили, но, похоже, им следовало уделить внимание, чтобы хоть куда-то продвинуться, в чем я сильно сомневался. Если Сьюзен и в самом деле была змеей, а единственный способ получить гонорар – это выставить ее из дому, разлучив с мужем, мне придется здорово попотеть. Я посмотрел на наручные часы. Коктейли подадут только через сорок минут. Убрав блокнот в небольшую сумку, где лежали личные вещи, явно не подходящие для Алана Грина, я запер ее, вышел из комнаты, нашел лестницу и спустился на нижний этаж.

Я бы погрешил против истины, заявив, что за четверть часа успел пять раз заблудиться, поскольку нельзя заблудиться, не имея точного пункта назначения, но я действительно оказался в тупике. Похоже, все как один архитекторы, принимавшие участие в создании этого жилья, понятия не имели, что такое прямая линия. Более того, они явно расходились во мнениях, как проектировать повороты и углы. Оказавшись в третий раз возле открытой двери, которую я опознал по видневшемуся в проеме роялю, а также по доносившимся изнутри звукам то ли радио, то ли телевизора, я решил попробовать попасть на переднюю террасу, но внезапно услышал за спиной чей-то голос:

– Это ты, Уай?

Попятившись, я вошел в комнату, которая, как я узнал позже, называлась студией.

– Меня зовут Алан Грин, – представился я. – Кажется, я заблудился.

Она полулежала на диване, откинувшись на подушки. В силу зрелого, но отнюдь не почтенного возраста она не могла быть ни Лоис, ни Сьюзен, а значит, скорее всего, передо мной была Трелла, супружеская неурядица Джаррелла. Эта голубоглазая блондинка, с расплывшимся лицом и шестью-восемью лишними фунтами вокруг талии, наверняка пользовалась вниманием мужчин, пока не раздалась вширь. Однако то, что находилось ниже подола синего платья, не прикрывавшего коленей, все еще заслуживало внимания сильного пола. Пока я рассматривал ее ноги, она взяла пульт дистанционного управления, выключила телевизор и, окинув меня пристальным взглядом, сказала:

– Секретарь.

– Да, мэм, – подтвердил я. – Только что поступил на работу к вашему мужу. Если вы, конечно, миссис Отис Джаррелл.

– Вы не похожи на секретаря.

– Я в курсе. Каюсь. Это мой главный недостаток. – Я улыбнулся ей, так как она явно располагала к улыбкам. – Но я постараюсь исправиться.

Она зевнула, прикрыв рот маленькой пухлой ладошкой:

– Черт, никак не могу проснуться! Телевизор усыпляет лучше любого снотворного. Согласны? – Она похлопала рукой по дивану. – Присаживайтесь. С чего вы взяли, что я миссис Отис Джаррелл?

Я галантно остался стоять.

– Начать с того, что вы здесь. Вы явно не мисс Лоис Джаррелл, потому что вы наверняка замужем. И не миссис Уаймен Джаррелл, поскольку, как мне показалось, мой работодатель не испытывает к ней особой любви, а вас нельзя не любить.

– А почему вам так показалось?

– Из его собственных слов. Когда он строго-настрого приказал мне ни с кем не обсуждать его рабочие дела, включая членов семьи, мне показалось, он, в частности, имел в виду свою невестку.

– Ну а с чего вы взяли, что я замужем?

Я снова улыбнулся:

– Прошу прощения, но вы сами напросились. Глядя на такую женщину, как вы, и хорошо зная мужскую природу, я никогда не поверю, что вы до сих пор свободны.

– Очень мило, – улыбнулась она. – Очень мило. Господи, мне не за что вас прощать! Вы не только не похожи на секретаря, но и говорите не как секретарь. – Она отодвинула в сторону пульт от телевизора. – Да садитесь же наконец. Скажите, вы любите баранью ногу?

Я понял, что самое время немного притормозить. Конечно, с ходу подружиться с хозяйкой дома было весьма полезно для начинающего змеелова; улыбаться и сидеть рядышком на диване тоже было очень неплохо, но вот озабоченность хозяйки дома гастрономическими предпочтениями нового секретаря после трех минут знакомства я посчитал несколько преждевременной. И хотя я, по словам Треллы, не был похож на секретаря, мне, пожалуй, не мешало бы войти в роль, и я уже собирался это сделать, когда нежданно-негаданно подоспела подмога.

В коридоре послышались шаги, и в комнату вошел какой-то мужчина. Сделал три шага и, увидев меня, остановился как вкопанный.

– Ах! Значит, тебя не нужно будить, – сказал он, повернувшись к блондинке.

– Не сегодня, Уай. Это новый секретарь твоего отца. Грин. Алан Грин. Мы с ним уже познакомились.

– О… – Мужчина подошел к блондинке и, склонившись над ней, поцеловал в губы отнюдь не сыновним поцелуем, хотя она и не была его матерью, затем выпрямился и сказал: – Ты сегодня не выглядишь сонной, да и глаза не такие заспанные. И наверняка успела выпить.

– Нет, не успела. – Улыбнувшись мужчине, она показала на меня рукой: – Он меня разбудил. Нам он точно понравится.

– Ой ли? – Мужчина протянул мне руку: – Уаймен Джаррелл.

Он был на два дюйма ниже меня и на два дюйма у́же в плечах. Отцовские карие глаза, а вот все остальное он явно унаследовал от кого-то другого, особенно аккуратные маленькие уши и тонкий прямой нос. На лбу Уаймена залегли три глубокие морщины – как-то рановато для двадцатисемилетнего парня.

– Я бы с вами пообщался, но это прерогатива моего отца. Еще увидимся, – посмотрев на меня, сказал он, повернулся ко мне спиной и тотчас же исчез.

Пока я шел к двери, миссис Джаррелл успела сообщить, что коктейли подадут в гостиной в половине седьмого. Поблагодарив ее, я покинул студию. Когда я шел по коридору в сторону террасы, то столкнулся с какой-то одетой в униформу женщиной, злобно скосившей на меня глаза. Застигнутый врасплох, я ответил ей таким же злобным взглядом. Похоже, вся эта шайка-лейка не слишком соблюдает формальности. Уже после я узнал, что у Фриды врожденное косоглазие, но не стал муссировать эту тему.

Во время своего путешествия по дому я уже выходил на секунду на переднюю террасу и имел удовольствие видеть дерен, а также столики из цельного красного дерева, хромированный металл и пластик, но сейчас я подошел к парапету полюбоваться видом на Пятую авеню и Центральный парк. Солнце било прямо в глаза, я прикрыл их ладонью, чтобы разглядеть белку, сидевшую высоко на ветке дерева, и в этот момент за моей спиной послышался чей-то голос:

– Ты кто такой, Сидящий Бык?

Я резко развернулся. Ко мне направлялась девушка в белом, с загорелыми обнаженными руками, загорелыми шеей и ложбинкой между грудей, загорелым лицом с ямочками на щеках, зеленовато-карими глазами и завязанными в конский хвост волосами. Кто-нибудь наверняка скажет, что разглядеть с одного взгляда подобные мелочи невозможно, но я как-никак детектив и привык все подмечать. Я успел не только разглядеть девушку, но и подумать, что если это и есть Сьюзен, та самая змея, то мне придется срочно приступить к изучению герпетологии – эта наука вроде бы так называется, хотя можно и проверить.

Когда девушка оказалась в пяти шагах от меня, я наконец набрался смелости и сказал:

– Моя есть хороший индеец. Моя дружить с белым мужчиной. Но ты не мужчина и ты не белая. Ну а вообще-то, я наблюдал за белкой. Меня зовут Алан Грин. Я новый секретарь. Только сегодня приступил к работе. Мне велели осваиваться, вот я и осваиваюсь. Даже успел познакомиться с вашим мужем.

– Только не с моим мужем. Это невозможно. Я старая дева по имени Лоис. А вы любите белок?

– Зависит от того, какая белка. Обаятельная белка с хорошим характером, без вредных привычек; белка, которая правильно голосует и на которую можно положиться в критической ситуации, – вот такая белка мне нравится. – (При ближайшем рассмотрении ямочки на щеках оказались просто небольшими впадинками, где под определенным углом преломления света залегали тени.) – Надеюсь, у меня не слишком завышенные требования?

– Подойдите сюда на минуточку. – Лоис положила ладонь на отделанную плиткой верхнюю часть парапета, а другой рукой махнула в сторону парка. – Видите вон то дерево? На которое я показываю?

– То, покалеченное?

– Оно самое. Как-то в марте у самой макушки этого дерева по веткам скакала белка. Мне тогда было девять лет. Отец подарил брату на день рождения ружье. Я взяла ружье, зарядила его, вышла на террасу, остановилась в этом самом месте, дождалась, когда белка замрет, и подстрелила ее. Она свалилась вниз. Падая, она дважды ударилась о ветки. Я позвала Уая, своего брата, и, когда он подошел ко мне, показала ему безжизненное тельце белки внизу, а он… Впрочем, остальное уже не имеет значения. Видите ли, у меня есть привычка для начала рассказывать каждому мужчине, в которого я могу влюбиться, о самом своем дурном поступке, тем более что вы первым заговорили на эту тему, сообщив, что наблюдаете за белкой. Ну вот, теперь вы знаете мою страшную тайну, хотя, возможно, сочтете еще более ужасным то, что спустя несколько лет я написала поэму под названием «Реквием по грызуну». Она была напечатана в моей школьной газете.

– Да, это действительно ужасно. Как можно было так унизить белку, назвав ее грызуном?! Хотя она и вправду грызун.

– Я догадывалась. В один прекрасный день я схожу к психоаналитику и все узнаю. – Девушка небрежно махнула рукой в сторону неведомого будущего. – А как у вас зародилась мысль стать секретарем?

– Во сне. Много лет назад. Мне приснилось, будто я стал секретарем богатого пирата. Его красавица-дочь стояла на краю утеса и целилась в суслика, который тоже считается грызуном, хотя и обитающим в прерии. И когда дочь пирата подстрелила суслика, она так расстроилась, что бросилась с утеса вниз. Я находился внизу и, подхватив ее, спас ей жизнь, так что все закончилось чрезвычайно романтично. Вот так я и стал секретарем.

Она удивленно подняла брови и широко открыла глаза:

– Трудно себе представить, как дочь пирата могла стоять на краю утеса посреди прерии. Вы, должно быть, бредили.

Ни один уважающий себя мужчина не станет прерывать разговор, явно зашедший в тупик. Это должна сделать его собеседница. Но у Лоис хватило воспитания перевести разговор на другую тему. Вернув глаза в исходное положение, она склонила голову набок и сказала:

– Вы знаете, мне кажется, я уже видела вас раньше. Вот только не припомню где. А у меня хорошая память на лица. Так где это было? Или вы тоже не помните?

Да, все тайное рано или поздно становится явным. Мое фото появлялось в газетах не так часто, как снимки президента Египта или хотя бы Ниро Вулфа. Последняя фотография была опубликована почти год назад, но наверняка могла где-нибудь выплыть. Я широко улыбнулся Лоис. По крайней мере, на фото я никогда не улыбался. А кроме того, это давало мне шанс перехватить инициативу.

– Такое не забывается. Я забываю исключительно те лица, которые мне нет нужды запоминать. Единственное разумное объяснение, что вы могли видеть меня только во сне.

– Ну ладно, – рассмеялась она. – Будем считать, вы сравняли счет. Жаль, что мне никак не вспомнить. Конечно, я могла видеть вас в театре или в ресторане, но если я все-таки вспомню, то вам не скажу, чтобы вы не возомнили о себе невесть что. Впрочем, в этом доме с вас быстро собьют спесь. Он, конечно, мой дорогой папочка, но работать на него, должно быть, еще то удовольствие. Не понимаю… Привет, Роджер. Ты знаком с Аланом Грином? Папин новый секретарь. А это Роджер Фут.

Я повернулся к нему лицом. Брат Треллы был немного похож на нее, так же как Уаймен Джаррелл – на своего отца. Роджер был крупным мужчиной, плечистым и мускулистым, с широким скуластым лицом. И вполне мог бы раздавить мне руку своей мясистой ладонью, если бы я не держал ухо востро. Но предупрежден, значит вооружен. Я в ответ крепко пожал ему руку, так что игра закончилась вничью.

– Сильный мужик, – сказал он. – Мои поздравления. Спорим, эта молодая кобылка уже склонила голову вам на плечо. Десять к одному, она уже поведала вам очень печальную историю об убитой белке.

– Роджер, – объяснила Лоис, – любитель лошадей. Он даже собирался поехать на дерби в Кентукки. Когда-то у него была лошадь, да вся вышла. Ну как, Роджер, сегодня никакого ипподрома Пимлико?

– Да, мой ангел. Я, конечно, мог бы туда попасть, но там и остался бы. Твой папаша приказал «Вестерн юнион» не принимать от меня телеграммы за счет адресата. Не говоря уже о телефонных звонках за счет абонента. – Роджер повернулся ко мне. – И вы рассчитываете все это выдержать?

– Точно сказать не могу, мистер Фут. Я здесь всего два часа. Неужели все так плохо?

– Хуже того. Даже если вы и не приживалка вроде меня. Мой зять – человек из железа. Его вполне можно было бы использовать в качестве подручного материла для оформления железяками этой чудовищной комнаты отдыха. Эх, нужно было так и сделать! Возьмем, к примеру, скачки. Я бы сейчас скакал на Айроне Лидже или мог бы скакать, если бы этот жеребец был моим. И тогда я хотя бы на неделю, а может, и на подольше вырвался бы на свободу. Улавливаете связь? Кто-нибудь поверит, что человек из железа авансирует мое участие в скачках на Айроне Лидже? Нет. – Он поднял руку, но, увидев при ближайшем рассмотрении, что в ней ничего нет, бессильно уронил. – Наверное, я оставил свой стакан в доме. Не хотите промочить горло?

– Лично я хочу, – провозгласила Лоис. – А вы, мистер Грин? Можно просто Алан? Мы с секретарями общаемся запросто, без церемоний. Пошли!

Я проследовал за ними в гостиную и дальше к переносному бару, где Отис Джаррелл в компании незнакомых мужчины и женщины смешивал мартини. Мужчина, жилистый, мелковатый, черноглазый, черноволосый, был одет в темно-серый костюм с приталенным пиджаком. Женщина, на полголовы выше мужчины, рыжеволосая, то ли крашеная, то ли нет, с молочно-белым лицом, что-то говорила, ни на секунду не закрывая рта. Джаррелл меня представил, однако их имена я узнал уже после: мистер и миссис Герман Диц. Новый секретарь их явно не заинтересовал. Роджер Фут, переместившись к другому краю бара, приготовил для Лоис «Кровавую Мэри», налил мне скотч с водой, а себе – двойной бурбон.

Глотнув живительной влаги, я огляделся вокруг. Уаймен, сын Джаррелла, и Нора, стенографистка, стояли возле незажженного камина и беседовали, скорее всего, о делах. Неподалеку уютно устроившаяся в большом мягком кресле Трелла благосклонно взирала на какого-то мужчину, сидевшего на подлокотнике ее кресла.

Неожиданно до меня донесся голос Лоис:

– Вы ведь уже знакомы с моей мачехой, да?

Я ответил, что знаком, а вот с мужчиной нет, и Лоис сказала, что это Кори Бригам, и собралась было что-то добавить, но передумала. Я удивился, увидев его здесь, так как в моем списке он значился как человек, сорвавший сделку, однако гостей приглашала Трелла, не Отис. А может, и нет. Быть может, его пригласил Джаррелл, чтобы дать мне возможность познакомится с этим парнем и узнать его поближе. Издалека он явно не тянул на почетного гостя. Бригам склонился над Треллой с хорошо отработанной улыбкой и скорее походил на средних лет сердцееда с миллионом долларов в кармане, который отстегивает двадцать баксов метрдотелю и всего десять центов таксисту. Я внимательно разглядывал его, чтобы занести в список неоконченных дел, но тут он повернул голову налево, и я вместе с ним, чтобы установить объект его внезапного интереса.

В комнату вошла змея.