Если настигнет проклятие

Глава 1

«Бежать, бежать и ещё раз бежать», – первые мысли, вспыхивающие в голове, когда застаю Алека в компании с моей – раньше времени вернувшейся – мамой, мило-болтающих на кухне за обеденным столом. А потом меня одолевает, очень даже разумное, желание возвратиться обратно под душ и окатить себя ледяной водой, чтобы избавиться от галлюцинаций.

Вселенная не может быть настолько жестока!

Мама разворачивается на стуле и, глядя на меня поверх кружки, улыбается.

- О, милая, доброе утро, – произносит она, излучая своим видом совершенно неправильную по всем пунктам реакцию – восторг. – Ты, как раз, вовремя, – продолжает мама, – Алек только-только начал угощать меня блинчиками. – Она поворачивает голову в его сторону: – Кстати, они очень вкусные, – сообщает ему, и Алек улыбается в ответ, наверное, одной из самых шикарных улыбок, словно знает её миллион лет.

Это не реальность. Это не реальность. Такого просто не может быть наяву.

Совсем непонимающая, что тут происходит, перевожу взгляд на Алека, и тот мне хитро подмигивает. Я так и продолжаю стоять в оцепенении на входе в кухню, заставляя мозг начать функционировать, а затем принудительно нацепляю довольно кривоватую улыбку на лицо.

- Мама! – отзываюсь крайне удивленно, даже как-то чересчур громко, учитывая недавний ступор. – Как ты?..

Я не договариваю. Как что? Тут оказалась? Это же её дом, идиотка. И это она застала меня утром с парнем, который, хвала всевышним, хотя бы надел футболку после душа, отправившись готовить завтрак.

Ещё несколько секунд проходит в тишине – все ждут конца предложения, и я снова вынужденно широко улыбаюсь, вскидывая руками: пора изображать радость от её приезда.

- Ты вернулась раньше! – говорю, словно дико восторгаюсь, и подхожу поцеловать её в щёку.

Украдкой замечаю, как Алек старательно сдерживает смех, наслаждаясь моей реакцией.  Мама целует в ответ, выдвигает соседний стул и, похлопав по нему, предлагает сесть рядом.

- Ну, ты же знаешь, что обычно рейсы задерживают, вот я и решила, что в этот раз будет также, сказав, что прилечу позже, но мне повезло! – Она оглядывает нас сверкающим от улыбки взглядом. – Смогла застать такой завтрак.

Ага, а ещё и парня в доме, вышедшего прямо перед этим из душа и готовившего этот завтрак. Очуметь, как идеально складываются события, благодаря такой качественной работе аэропорта!

Увлечённо слушая маму, не замечаю, когда Алек успевает встать, но внезапно к руке подкатывает кружка с кофе. Перевожу на него взгляд и мгновенно раздражаюсь от его издевательского выражения лица. В очередной раз улыбаясь, он насмешливо играет бровями, дразня своим видом, но вот, когда на него смотрит мама, его лицо источает лишь обольстительность. Замечательно, ему и сейчас весело, когда мне чудится, что ещё немного, и получу сердечный приступ от переизбытка неловкости ситуации.

- Мария? – обращается Алек к маме, и у меня должно быть окончательно отвисает челюсть.

Мария?

- Ещё кофе? – интересуется он, и мама выглядит на целую десятку по уровню обольщения.

В ответ она улыбается, но всё же отмахивается.

- Нет, спасибо, тебе, Алек, – а затем тихо качает головой, – да и вообще, это я за тобой должна ухаживать, а не наоборот.

Мама поднимается со стула и, очевидно, уставшая после перелёта, неспешно обходит стол. Подойдя к ящикам, достаёт из одного тарелку, которая уже в следующий момент находится передо мной. Я пытаюсь опередить и поухаживать за нами с Алеком самостоятельно, но взмах руки с её стороны немедленно меня останавливает.

- Через минут пятнадцать, вам обоим пора будет собираться на учёбу, – очень предусмотрительно подмечает она, взглянув на часы, в репертуаре уже моей настоящей мамы, а не той странной женщины, которой была минуту назад, и продолжает: – так что завтракайте, не думая обо мне, не смею больше отнимать у вас время.

«Сказано – сделано», к сожалению, не относится к маме. Не проходит и мгновения, как она снова садится за стол, правда, на этот раз со стороны Алека, и, подбросив мне на тарелку несколько блинчиков, всецело увлекается занятием выудить из него всю возможную информацию.

Ха, так и хочется прокричать ей: «становись, женщина, в очередь!», но не тут то было. Алек, без каких-либо своих «можете хоть руку мне отрубить, но я всё равно буду молчать», неожиданно начинает отвечать практически на каждый её вопрос. Забываю, что нужно дышать, потому что вдруг узнаю, что у Алека день рождение двадцать седьмого декабря, и даже не знаю, злиться на себя или на него за тот факт, что об этом не знала.

Челюсть отвисает всё ниже. За такую информацию я готова была убить, а теперь не уверена, что делать. Благодарить маму? Или же ненавидеть, что у неё разговорить его получается лучше, чем у меня. Подозрительно осматриваюсь по сторонам. Где этот бес, что решил меня так грандиозно разыграть, переместив в параллельную вселенную?

Всё неправильно, вывернутое вверх тормашками. Мама не злится и не ругает за «парня в доме», хотя раньше это являлось одним из тех правил, нарушение которого каралось бы смертной казнью моей психики.

Глава 2

Он нашёл способ. Где-то глубоко внутри я испытываю что-то вроде радости и облегчения, но стараюсь отгородиться от этих чувств. Я не должна сочувствовать Паше, после всего случившегося, но он был мне когда-то дорог, а значит игнорировать – тоже никак не получается.

Голова вот-вот взорвётся. Мои дела и так обстояли не особо хорошо. Алек ошибся, желание прогуливать никуда не делось, а лишь усилилось. Цифры, формулы и заумные слова набили мозг до отказа, отчего появилась головная боль. Я отстала, и нет ни малейшего шанса, что смогу самостоятельно нагнать текущую программу. Вот если бы тут был сейчас папа, то это далось мне легко. Но он по каким-то неведанным мне причинам впервые не вернулся с мамой, а попытки найти ответ на такую странность лишь усугубили головную боль.

В какой-то момент я сдалась, закрыв учебник, и бесцельно уставилась в тетрадь, начав отсчитывать секунды, пока внимание не привлёк один разговор в аудитории. Две одногруппницы, закончив с заданием, никак не могли не обсудить моего появления. А через несколько минут их разговор стремительно перешёл к Паше.

Оказалось, что позавчера его мать отозвала свою просьбу отыскать его и забрала документы из университета. Понятия не имею, знает она всю правду, и если «да», то как он ей всё объяснил, но Паша больше не является студентом нашего университета. Так же, как больше не является человеком. Он вообще больше не является тем, о ком стоит переживать. Но я переживаю. На меня так до сих пор и не подействовали доводы Алека, что я не виновата, а осуждающие речи одногруппниц, считающих, что причиной всему происходящему с Пашей – я, снова тревожат так и не зажившую рану; они не представляют, насколько оказываются правыми.

- Ты решила бросаться из крайности в крайность, принцесса? – звучит голос Алека над головой, и я резко подпрыгиваю, едва сдержав испуганный визг.

Дьявол небесный, моё бешено колотящееся сердце буквально в секундах от неминуемого инфаркта.

Мне требуется несколько глубоких входов, чтобы вернуть сердцебиению умеренный ритм, прежде чем поднимаю голову, встречая голову Алека прямо надо мной.

- Ты когда-нибудь прекратишь подкрадываться? Клянусь, если не перестанешь, то пеняй на себя.

Алек возмущённо поднимает бровь.

- Я не подкрадывался, – защищается он. – Я уже с минуты две наблюдаю, как ты гипнотизируешь тетрадь.

Две минуты? Удивлённо озираюсь по сторонам: когда успел прозвенеть звонок, и почему я его пропустила? Вновь возвращаю взгляд к Алеку, у меня зарождается другой вопрос.

- Почему ты здесь?

Он не отвечает, пока пересаживается за мою парту, а после пристально, с подозрением какое-то время изучает мои глаза.

- Ты игнорировала смс, – наконец говорит он.

- О... – только и вырывается из меня.

Совсем ненадолго теряюсь, затем тянусь к телефону, показывая Алеку, что тот на беззвучном режиме, и он кивает, принимая объяснения. Но подозрение всё равно не покидает его настойчивого взгляда.

- И о чём же ты так задумалась, что даже не заметила меня?

- Как решить задачу, – совсем не засомневавшись, лгу я и нахожу это немного странным.

Я не могу объяснить, отчего по-прежнему пробую защитить Пашу. Но то, что я узнала, является совершенно незначительным, ведь так? Или я и самой себе лгу?

Алек смотрит на закрытый учебник, отодвинутую подальше ручку, а потом на абсолютно пустой листок тетради. Он знает, что обманываю его, но по какой-то причине не собирается докапываться до истины.

Мы снова молчим, глядя друг на друга и слушая неловкую тишину между нами, затем Алек решает нарушить паузу.

- Вообще-то, я зашёл тебя предупредить, – заводит он разговор издалека непринуждённым тоном голоса. – Я уже отсидел своё положенное время в этом месяце и теперь мне нужно ненадолго отъехать.

Именно с этого момента я начинаю нервничать.

- Куда?

Алек выглядит мрачным, когда отвечает.

- Надо кое-что проверить.

- Не хочешь рассказать что?

Молчание длится секунд пять, затем Алек качает головой.

- Нечего пока рассказывать.

Отворачиваюсь и глубоко вздыхаю, успокаивая рвущуюся настойчивость. На что я рассчитывала, когда сама не слишком-то блистаю открытостью?

- Я ненадолго. Обещаю, что до окончания занятий вернусь, – пробует Алек вновь заполучить моё внимание обратно, а заодно сгладить разговор мягкостью голоса. Но это не работает, я ещё не готова посмотреть на него, и тогда он решает добавить. – В соседней аудитории находится Дам, а этажом выше Макар. К тому же, сомневаюсь, что в университете хоть что-нибудь может произойти...

Во мне бурлит злость от того, что Алек, кажется, совсем меня не понимает. Я смотрю на него, не в силах устоять негодованию, перебивая его.

- Меня это не беспокоит. – Разве что самую малость. Но сейчас дело вообще не в этом. Хотя я всё равно не объясняю своего срыва. – Просто пообещай быть осторожным, что бы ты ни задумал, – вместо всего прошу я, что действительно для меня важно.

Глава 3

Сексуально – вот, как я могу описать то, чем мы занимаемся с Алеком.

Моя спина прижата к его груди, равномерно вздымающейся от дыхания. Теплое, спокойное и едва слышное оно гуляет по коже на шее, заставляя мой пульс участиться. Мурашки, покорившие кожу приятными ощущениями, парализуют тело. Я позволяю себе расслабиться в руках Алека и, откинув голову на его плечо, закрываю глаза.

- Одно движение, и ты мертва, принцесса, – шепчет Алек мне на ухо и проводит ладонью от ключицы до шеи, имитируя то самое движение. – Не считая того, что в таком положении способов убить тебя – множество.

Это совершенно не то, что сейчас хотела бы слышать от него. Совсем не то...

Перебарываю желание сделать что-нибудь проказливое. Например, развернуться в его руках и, оказавшись к нему лицом, сокрушить поцелуем. Вместо этого отыскиваю в голове другие способы выбраться из его объятий-захвата, которым он учил меня вчера. Ооочень далеко от того, чего хочу. Настолько, что у меня не получается заткнуть протест тела, кричащего: «Нам не нужно выбираться из его объятий». И на какую-то долю секунды я подчиняюсь силе своего желания.

- Принцесса? – низкий голос Алека заставляет вздрогнуть и открыть глаза.

- Я в-вспоминаю, – отрывисто произношу, скрывая то, что и не пыталась этого сделать.

- Ты и не и должна помнить сама, – его рука, находящаяся на моей талии, расслабляется, и он проводит ладонью по животу, – твоё тело должно помнить, твои мышцы, – продолжает говорить Алек, прокладывая путь ладонью вверх по рёбрам. – Просто не думай, а доверяй себе. Это должно быть на инстинктивном уровне.

С трудом сглатываю и, понимая, что веки становятся тяжелыми, вновь прикрываю глаза.

Интересно, Алек понимает, каким испытанием подвергает меня? Или возможно, это входит в наши тренировки, и он хочет, чтобы я, несмотря ни на что, оставалась сосредоточенной?

Вдох, которым хочу унять скорость сердцебиения, выходит шумным и судорожным. На инстинктивном уровне происходит совсем обратное утверждениям Алека – бабочки внизу живота сходят с ума от возбуждения. Тело даже не планирует вспоминать что-то иное, что не относится к прикосновениям Алека. Я больше не сопротивляюсь. Это так странно, словно разум становится полностью опустошенным. Он работает в команде с телом, которое помнит, как сделать одно – повернуться, и у меня это свободно получается, учитывая, что руки Алека не были напряжены.

Он не ожидал, и теперь в недоумении приподнимает бровь, но я застаю его снова врасплох. Скрещиваю пальцы рук на его затылке и тяну вниз на себя, сгорая от нетерпения. Наши губы встречаются. На секунду Алек растерян, но его замешательство длится недолго, так же, как и время на принятие решения обхватить меня руками и слегка приподнять от земли. Мой пульс выходит из-под контроля. Поцелуй – восхитительный и такой всепоглощающий, что заставляет забыться, отключившись от реальности. Лёгкие горят, им требуется воздух, но я не могу оторваться от таких сладких губ Алека, словно я столько времени скучала за ними...

Но вновь отрывается Алек, опуская меня на землю, и мои руки камнем падают по бокам от разочарования. Он тяжело дышит, его веки все ещё полуоткрыты, затуманенный взгляд не отрывается от моих губ. Алек усмехается и прислоняется своим лбом к моему, перемещая ладони на моё лицо.

- Ты смухлевала, принцесса, такому я тебя точно не учил.

- Ну, ты ведь не можешь отрицать, что мой метод довольно действенный. – Я с трудом говорю, мысли спутанные, мозг едва успевает формулировать слова. – По крайней мере, выбраться из захвата у меня получилось.

Почему мы вообще разговариваем? Я же вижу, что Алек тоже хочет продолжения. Расстояние между нашими губами странным образом уменьшается.

- Очень надеюсь, что ты не будешь его использовать ни на ком, кроме меня, – произносит он, будто одурманенный, прикрывая глаза, и его дыхание опаляет мне губы.

Сердце трепещет в предвкушении, ещё мгновение и...

- Проклятие, чик-чик, ты разочаровываешь меня, – слышится голос Марко, и мы с Алеком одновременно открываем глаза.

Алек улыбается и, отстранившись, поворачивается в сторону голоса. Я тоже смотрю на Марко, который с явственно довольным видом стоит, прислонившись плечом к дереву. Его руки скрещены на груди, отчего складывается впечатление, что футболка на плечах вот-вот разорвётся. Марко выглядит не иначе, как сбежавший с Олимпа греческий бог, в прямом смысле этого слова. Он не высок, но слишком хорошо сложен, тело открыто взывает к опасению его персоны, всем своим видом внушая страх. И, если бы не эти глубокие ямочки на щеках, которые передают истинную натуру парня, я бы предпочла обходить его стороной.

Марко – охотник, но ранняя формулировка Несс «спецназ полукровок» подходит ему идеальней. Как и его брат Никола, фигура которого маячит неподалеку от той небольшой поляны, где теперь нас трое. Он остановился, по-видимому, для того, чтобы поговорить по телефону. И в отличие от Марко, он высокий и не такой уж и крупный. Нет, он не худощав, напротив, всё его тело состоит из одних рельефов, красиво накаченных мышц. Просто Никола с Марко внешне абсолютно разные. Да и по характеру Никола полная противоположность брату: спокоен, рассудителен, уравновешен – отражение самой серьезности.

Глава 4

За три минуты, после того, как мы выехали с грунтовой дороги, это был уже третий раз, когда моя задница прокатилась по скользкой кожаной обивке заднего сидения Рендж Ровера Марко.

- Куда подевались из этой чертовой машины-смерти ремни безопасности? – возмущаюсь я, вцепившись рукой в спинку водительского сидения.

Хотя то, что держусь за него, ни капли не помогает. Я и предыдущие два раза за него держалась. Марко бросает на меня короткий взгляд, и в его глазах успеваю заметить проблески озорного лихачества, словно в его мыслях только что проскочило что-то очень безумное.

- Зачем они нам нужны? Уверен, если мы разобьёмся, то на нас и следа не останется, – с непонятным для меня весельем отвечает Марко, и меня невольно передёргивает, услышав до ужаса знакомое утверждение.

Боже, до чего же они похожи, что это даже немного раздражает.

- А никто из вас не рассматривал вариант, что при аварии может запросто шею свернуть? Или же и вовсе голову оторвать? – озвучиваю я предположение, которое мне не устаёт навязывать чувство самосохранения.

- Ну, почему же, не рассматривали? – с невозмутимостью отзывается Марко, – напротив, в этом и есть вся прелесть риска.

Моё лицо мигом кривится.

- Риска? Да, что с вами такое? – за «вами» - я очень тонко маскирую всего лишь несколько имён. Потому что других таких же безумцев ещё не встречала. – Зачем вам вообще нужно рисковать?

На этот раз отвечает Никола, как всегда чисто в рамках формальности.

- Потому что мы такими родились. Это в нашей крови, и мы ничего поделать не можем. Именно по этой причине большинство полукровок становятся охотниками.

Кажется, маскировка прошла не слишком удачно, но я не расстраиваюсь, находя причины задать больше вопросов.

Секунду я ещё ёрзаю на сидении, ощущая лёгкую неловкость. Но быстро побеждаю свою воспитанную натуру.

- Что это значит?

Меня не покидает чувство осторожности, которое испытываю рядом с Алеком, задавая вопросы, словно в любой момент понадобиться дать обратный ход настырности, привыкнув практически всегда не получать ответов. Но на этот раз всё по-другому. Пусть сам Никола усердно занят только тем, что безостановочно сканирует проносящуюся мимо местность, ему это не мешает поддерживать разговор.

- Это значит то, что мы не можем контролировать позаимствованные у вас силы.

Я по-прежнему ничего не понимаю, рассеянно разглядывая их затылки. Поэтому, когда в голове не получается сопоставить между собой мысли, я не выдерживаю и повторяю.

- Я не понимаю, о чём вы говорите.

Тогда Никола первым делом переводит взгляд на своего брата. Затем на меня. И Марко тоже отворачивается от дороги, смотря в мои глаза с недоумением.

- Сколько тебе известно о нашей истории, чик-чик?

На одно мгновение я задумываюсь, слегка теряясь от его неодобрительного взгляда.

- Про происхождение и проклятие, – начинаю, роясь в воспоминаниях. – Ещё о гибридах. И немного про Орден.

Марко с довольно озадаченным видом хмыкает, поэтому я тут же задаюсь следующим вопросом.

- А разве это не всё, что я должна знать?

Братья странно между собой переглядываются, будто для них оказалось внезапным сюрпризом, что на заднем сидении автомобиля обнаружился пассажир.

- Я бы сказал, что это – практически ничего из того, что ты должна знать, – отвечает мне Марко.

Начинаю нервничать, не из-за его слов, мне становится некомфортно от собственного умозаключения. Я никогда и не пыталась узнать больше.

- Тогда расскажите, – прошу я, ощущая себя ещё и неловко. Однако когда я практически мгновенно заполучаю неравнодушный вид от обоих братьев, чувствую себя несколько лучше. Потому больше не колеблюсь. – Что значит позаимствовали наши способности?

Никола на короткое время отвлекается от пейзажа окрестностей, чтобы украдкой глянуть на Марко, который одобрительно кивает, словно они решают, кто из них двоих должен ответить. И я рада, что им становится мастер избегать в своей речи любой интонации, потому что, судя по их взглядам, разговор будет не таким уж и простым.

- Это значит, что мы для ваших способностей не совсем подходим, – начинает он, при этом возвращаясь к своему первоочередному занятию, разглядеть в попутных кустах всех белок и зайцев. – Природа нас, полукровок, создала сильными и быстрыми. Мы можем услышать приближающиеся шаги в радиусе километра, а если захотеть, то и разглядеть того, кому они принадлежат. Но в наших жилах течёт всего лишь половина вашей божественной сущности. Именно она отвечает за способности. Но вторая половина – человеческая – не справляется с этим даром – он слишком тяжёлая ноша для тела и даже частично для разума.

Я хмурюсь, в мыслях назойливо вертится одно расхождение.

- Но вы, Омеги, ведь намного сильнее, – мой голос звучит тихо, словно это и не утверждение вовсе, а всего лишь предположение.

Марко сардонически усмехается, рассматривая моё озадаченное лицо в зеркале заднего вида.

- Кто сказал тебе подобную глупость?

Глава 5

Как запросто заставить девушку ругаться хлеще самого отъявленного сапожника? Поставить затяжку на новеньких чёрных колготках накануне важного события. Чертыхаюсь, наверное, раз сотый, оттягивая синею коротенькую юбочку А-образной формы, но, как только выпрямляюсь обратно, безобразная полоса вновь мозолит глаза. Смотрю на ногти уничтожающим взглядом: что с ними не так? Я же только час назад привела их в нормальный вид, запилив все острые кончики. Но этого как будто и не было, они вновь выглядят точно когти сбесившейся кошки.

Беру себя в руки и глубоко вздыхаю. Ладно, с этим уже некогда разбираться.

Мне и так пришлось потратить час на встречу с Марко, с которым обсудили, как и когда будут проходить тренировки. Мы снова вернулись в поместье, когда уехала мама, поэтому он смело отобрал из моего распоряжения по половине каждого дня ближайшей недели. Но нового он пока ничего не поведал, за что считаю проведённое время крайне бесполезным. До встречи с Алеком остаётся совсем чуть-чуть, хотя он уже с самого утра сделал его необычным. Когда проснулась, на тумбочке меня ожидал букет белых тюльпанов, что вызвало удивление, потому что это мои любимые цветы, и я никак не могла понять, как он об этом узнал. К цветам прилагалась записка, в которой говорилось, что ровно в час дня я должна быть готова.

Была ли я готова? Внешне, но точно не внутренне.

Это происходит внезапно, я ощущаю чьё-то присутствие. Не просто ощущаю, слышу учащённое сердцебиение и ничего не могу поделать с тем, что от этого звука меня бросает в волнующий жар. Поворачиваю голову, чтобы увидеть Алека, стоящего в дверном проёме. От выражения в его глазах у меня перехватывает дыхание. Взгляд открыто бродит по моему телу, останавливаясь на ногах. Несколько очень-очень долгих секунд Алек смотрит только на них, и в его глазах пляшет нечто такое сильное, отчего мне хочется, чтобы он их не отводил никогда. К тому же, это первый раз за последнюю неделю, когда Алек вообще опустил его ниже моей шеи. И теперь я понимаю, что большую часть времени он сдерживал себя. Наши поцелуи обрывались, смотрели в основном друг другу в глаза, а объятия можно назвать почти дружескими. А на сегодня он снял с себя запрет, давая мне это понять, лишь одним взглядом. Он всё же поднимает его к моему лицу, при этом тяжело сглатывая, но уже через мгновение его губами завладевает бесподобная, но слишком наглая ухмылка.

- Милая юбочка, – его низкий, глубокий голос звучит нахально, словно он рассматривает какой-то коварный план по отношению к юбке.

Но что уж точно, так это то, что я готова принять к сведению его план и дать на него стопроцентное согласие, каким бы пошлым он ни был.

Пресвятые угодники, мои мысли заходят всё дальше. Пытаюсь выйти из зависшего состояния, облизывая пересохшие губы.

- Тебе нравится? – хрипло спрашиваю я, будто пытаясь его соблазнить.

И ничего не могу поделать с собой, что от его ответа зависит частота моего сердцебиения.

Хотя его ответ и так выгравирован в его чернеющих, как раскалённая смола, глазах, он неожиданно решает предоставить мне его совсем другим способом. Алек приближается так быстро, что воздух, принесённый им с другого конца комнаты, поднимает несколько ниспадающих на грудь прядей волос.

Изумленный вдох остаётся на моих губах, когда Алек, обхватывая моё лицо ладонями, приникает к ним и целует. Его губы тёплые и такие напряжённые становятся все требовательней, пока я не отвечаю им взаимностью. Сердце, наполняясь с безумной скоростью чувствами, едва ли не взрывается. Стучит так гулко, что я могу чувствовать его удары во всём теле. Алек проводит руками по моей спине и, останавливая их на пояснице, привлекает ещё ближе к себе, мгновенно проскальзывая пальцами под кофту. И меня словно резко выбрасывает из реальности, могу думать лишь о том, как ощущаются его руки на моей коже.

Нет, это наглая ложь.

Я думаю о том, что хочу, чтобы его руки проникли ещё выше. Возможно, я рассматриваю вариант: вообще избавиться от джемпера и предоставить его рукам полный доступ к моему телу. И от подобных мыслей жарко. Слишком жарко, а в комнате всё меньше и меньше кислорода. Потому что целуемся мы по-настоящему страстно, тесно прижимаясь друг к другу, и моё тело уже не справляется с выбрасываемыми волнами желания, которое совсем не щадит его. Оно снова капризно требует больше Алека.

Я отрываюсь от его губ первая, понимая, что разум находился уже на тонком волоске от отключения. Однако Алек не собирается упрощать мне задачу в попытке включить его обратно. Его губы начинают перемещаться вверх по линии подбородка, оставляя на коже лёгкие поцелуи. Тело снова дрожит, веки тяжелеют, и я, запрокинув голову назад, как расплавленный воск, льну к Алека, желая прочувствовать его каждой живой частичкой, которые так нестерпимо горят от необходимости просто ощущать.

С моих губ срывается тихий полустон-полумольба то ли от удовольствия, то ли от безысходности, и Алек, наконец, ослабляет пытку над моим телом.

Его шёпот на коже слегка протрезвляет разум, заставляя сконцентрироваться на словах.

- Не просто нравится, принцесса, – говорит он в перерывах между поцелуями, – она вызывает те фантазии, за которые, готов поклясться, мне придётся исповедаться священнику, чтобы не попасть в ад.

Мне надо бы покраснеть от его признания как под стать пожизненно приличной девочке, но черта с два, на сей раз мне с Алеком по пути в ад.

Улыбаюсь, по-прежнему находясь в омуте наслаждения, но всё же прилагаю усилия, чтобы отыскать что-нибудь подходящее в ответ, как по моему левому бедру проходит вибрация, которая выступает ещё одним отрезвляющем средством. Я ненавижу телефон Алека, потому что он мгновенно прекращает меня целовать и немного отстраняется, чтобы достать его из кармана. Поникнув, решаю отступить назад, чтобы предоставить Алеку больше личного пространства, и он смог ответить на звонок, но он, перехватив мою опущенную руку, оставляет меня на прежнем месте. Достав телефон из кармана, он, едва ли взглянув на экран, отклоняет вызов и движением одного пальца ставит его на беззвучный режим.

Глава 6

Секунды растягиваются, но мой пульс, напротив, учащается. Я не могу поверить в то, что вижу. Или же, могу предположить, что нахожусь в какой-то никем ранее неопределённой степени приятного шока.

- Не на такую реакцию я вообще-то рассчитывал, – протяжный голос Алека заставляет извилины в голове зашевелиться, помогая отойти от странного сна наяву, в который я впала.

Ноги ощущаются словно пружины, но это не мешает мне повернуться лицом к Алеку за считанные миллисекунды, обрушивая на него по-прежнему немигающий взгляд. И так длится с несколько секунд – я просто смотрю на Алека, придумывая, реально придумывая, новые, никем ещё не произнесённые слова, чтобы описать в каком восторге нахожусь. Но самому Алеку явно не нравится моё зависшее состояние. Лёгкое смятение искажает черты его лица.

- Между прочим, это тот самый момент, когда ты визжишь от счастья и целуешь...

И я целую Алека. Так, как он точно не ожидал, потому что он едва-едва успевает поймать равновесие, чтобы мы оба остались в пределах кабинки, а не в состоянии свободного падения, когда я на него набрасываюсь. Он смеётся прямо в мои губы, обхватывая мою спину руками.

- Это уже более-менее похоже на то, что я рассчитывал, – Алек отстраняется, чтобы посмотреть на меня, и вполголоса шепчет. – Во всяком случае, я определённо рад, что ты победила кому.

Услышав, насколько я нелепа, качаю головой и пропускаю смешок.

- Это... – я так и качаю в неверии головой, оборачиваясь на то, что своим видом отправило меня в довольно серьёзный нокаут. – Это просто... – и снова я не нахожу тех самых слов, чтобы выразить восхищение. – Алек...

Мои глаза вновь обращены на его лицо, и я вижу, как по губам Алека скользит гордая улыбка. Ни капли не относящаяся к надменности или тому, что несёт в себе признак его высоченной самооценки. Проще простой. Завораживая меня. Пленяя. Вытворяющая со мной невероятные вещи. Я влюбляюсь в неё. В него. Снова и снова.

- Я люблю тебя, – наконец-то складываются мои мысли во что-то действительно правильное.

Улыбка Алека перевоплощается в слабую тень, оставаясь на одном уголке его рта. Он склоняется ко мне ближе, прикрывает глаза, и его губы проходятся по моей скуле.

- Я влюблен как безумец, но не как глупец*. Если ты чего-то пожелаешь, добиться этого станет всем моим смыслом, – шепчет он возле моего уха, и в тот же момент я разлетаюсь на миллиарды осколков.

Дрожь появляется из ниоткуда, накрывая меня волной, словно смертоносное цунами. И мне отчего-то хочется съёжиться в руках Алека, чтобы он находился со всех сторон от меня. Чтобы он был всем, что меня окружает.

Веки закрываются, и я прижимаюсь лбом к его подбородку.

- Цитируешь французов?

- Ну, они, вроде как, знали толк в любви, – Алек опускает подбородок, отыскивая губами мой рот. – По крайней мере, в поцелуях – точно.

И он мгновенно находит. Снова и снова целует меня, невероятно чувственными поцелуями, так, что вместо тела на этот раз изнывает душа, желая получать их всё больше и больше. Когда мы, наконец, отрываемся друг от друга, Колесо, как раз, начинает новое восхождение вверх. И теперь, утолившая всё восхищение в Алеке, могу без замирания в сердце смотреть на то, что он для меня приготовил.

Множество маленьких электронных свечек растравлены во всех доступных местах, превращая свет уходящего дня в золотой. В центре сооружено что-то наподобие столика, на котором находится корзинка для пикника с двумя бутылками вина и фруктами. И конечно же любимые конфеты, в прошлом только Алека, а теперь и мои.

Прикусываю нижнюю губу, делая шаг вперёд, и поправляю плюшевое покрывало, прежде чем сесть на него. Возможно, раньше меня завораживало лишь от вида, открывающегося с высоты Колеса, но сейчас я целиком и полностью заворожена одним Алеком. Не могу оторвать от него взгляд, когда он садится рядом, открывает бутылку вина, а затем подаёт мне один из бокалов.

Боги, я не просто в него влюблена, кажется, он становится моим воздухом.

Усаживаюсь поудобнее, прижимаясь спиной к боку Алека, и закидываю ноги на железную перекладину, оставляя ступни за пределами кабинки. Голову кладу на его плечо и несколько минут просто разглядываю природу.

Тихо и спокойно, как если бы мы действительно наконец-то сбежали от всего мира.

- Это правильно? – спрашиваю я. – В смысле, сейчас пить вино, терять бдительность, когда всё так сложно?

- Один или два бокала вина вообще никак на нас не отразятся, – отвечает он. – К тому же, чтобы нам напиться, потребуется, как минимум, ящик вина.

Я кривлю губами в сомнении, вспоминая, что мне требуется не так много.

- Поверь, всего несколько глотков, и я начну липнуть к тебе, как пьяная школьница, и нести всякий несуразный бред, бесконечно признаваясь тебе в своих чувствах, – утверждаю я, потому что точно уже это проверяла.

Смех Алека звучит легко и задорно.

- Ну, я против точно не буду, – по его тону голоса действительно можно понять, что мои предостережения для него как весьма заманчивое предложение.

Усмехаясь, посылаю ему взглядом «сам напросился» и делаю небольшой глоток, возвращаясь взором обратно к открывающемуся виду, как Алек снова решает нарушить тишину.

Глава 7

Настойчивый стук в дверь заставляет меня вздрогнуть и моментально проснуться. Этого звука я ждала всю ночь. Как я могла уснуть?

Резко сажусь, но глаза открываются не сразу, из-за чего тело снова встречается с кроватью. Утреннее солнце заливает комнату золотистым светом, и мне приходится потереть слипшиеся глаза, чтобы побороть в них жжение. Отсутствие ночного сна явно не играет в мою пользу, но я упрямо заставляю себя открыть глаза и встать на ноги. Тороплюсь к двери, рассчитывая увидеть за ней Алека. Я не спала, ждала его всю ночь, так надеялась, что он вернётся. Волнение просто стучит в каждой клетке тела, когда открываю дверь и...

Внутри меня всё обрывается.

За дверью не Алек. Прямо на меня рассержено смотрят глаза Марко. Сглатываю быстро образующийся в горле комок, стараясь снова не разреветься. Тем более, я не могу этого сделать при Марко. Он хмуро оглядывает меня с головы до ног, слегка поморщившись. Что же, я даже обижаться не имею право, взгляд Марко вполне оправдан. Уверена, что выгляжу сейчас чересчур дерьмово.

- Дерьмо, – произносит Марко, подтверждая догадки. – Чик-чик, какого чёрта ты ещё не готова? – ворчит он, и я понимаю, что он не обозвал меня, а просто выругался в мой адрес.

Потому что ровно в девять утра, я должна была ждать его внизу. Но я напрочь забыла об этом.

- Который час? – спрашиваю я, но не похоже на то, что мне хотя бы толику стыдно перед ним.

Мне кажется, я вообще сейчас не способна чувствовать что-либо. Кроме одного, и это точно не относится к Марко.

- Начало десятого, – продолжает он придерживаться ворчливого тона, но теперь его глаза приобретают лёгкое беспокойство. – А судя по твоему внешнему виду, собираться тебе не менее часа.

Отворачиваюсь, избегая его пытающегося понять меня взгляда, и осматриваю комнату в поиске часов. Но потом останавливаю себя. Я не хочу никуда собираться. Единственное, что хочу – найти тёмное место для глаз и понадеяться, что оно лишит меня головной боли.

Возвращаю взгляд к Марко, запустив пальцы в волосы.

- Может сегодня пропустим тренировку? – спрашиваю я осевшим голосом и мгновенно морщусь, услышав его.

Я убеждена, что старалась напустить на него жалости, а не ужасный звук, будто за ночь успела превратиться в заядлого курильщика.

- Даже не думай, что похмельный синдром поможет тебе отвертеться от тренировки, – невозмутимо пресекает он мою попытку.

- У меня нет похмелья! – громко возмущаюсь я, и меня должно быть слышат все, находящиеся на втором этаже.

- Да, ну? – вскинув бровями, язвительно бросает Марко.

Перебарываю огромное желание показать ему средний палец и захлопнуть перед ним дверь. Не могу этого сделать, тренировки нужны мне, а не Марко. Поэтому просто надеюсь, что взгляда достаточно, чтобы он забыл, что моё состояние связанно с похмельем. Однако тут же меняю мнение. Похмелье – это намного лучше, чем правда.

Пока пребываю в зависшем молчание, обдумывая варианты, Марко расценивает это как согласие. Он указывает на меня пальцем.

- Ровно в десять жду тебя внизу. Не явишься, клянусь Богом, вытащу тебя за ноги на улицу, – угрожает жутко грозным тоном голоса, что я ошеломляюсь, шумно теряя воздух из лёгких.

Он более не задерживается и, быстро разворачиваясь, намеревается уйти. Отказа, похоже, не принимается. Хотя и желания отказать теперь у меня почему-то совсем не возникает. Марко уже на полпути к лестнице, когда я, наконец, выхожу из ступора, и внезапно меня осеняет.

- Марко! – окликаю его, выступая одной ногой за пределы порога.

Он останавливается и оборачивается через плечо, вздёргивая подбородком. Внутри меня что-то трясётся, когда я осмеливаюсь его спросить:

- Алек вернулся?

Надежда звучит в каждом звуке моего голоса, и меня не радует он, когда его слышу. Но я отчаялась окончательно, и нет уже смысла пробовать отрицать, что смогу побороть это в себе.

- Нет, чик-чик. Алека в поместье нет, – говорит он с таким явственным сожалением, словно знает, что разбивает этим мне сердце.

Но что-то не так. Какой бы ни была ноющей боль в груди, разум продолжает бороться. Я делала то, чего хотела по-настоящему, и не могу себя больше за это наказывать. Скрываюсь в комнате раньше, чем Марко продолжает идти. Невыносимо ощущать на себе вину, которую лишь несправедливо навязали тебе. Это было слишком прекрасно, чтобы ненавидеть себя за желание. Мои мысли ужасны, а отсутствие Алека подтверждает их ненормальность. Возможно, мне стыдно за то, что я чересчур легко поддалась искушению, когда Алек смог перебороть его. Но разочарование от того, что он смог это сделать, сильнее.

Зажмуриваю глаза и откидываю голову назад, упираясь ей в дверь. Мне стоит перестать думать. На это я уже потратила целую ночь, и ничего дельного из этого так и не вышло.

Ещё секунда, и я открываю глаза и плетусь в ванную, перебарывая нужду посмотреть в окно, в поисках Доджа. Алек уехал. Куда – неизвестно, но отчего-то я больше не хочу этого выяснять. Слишком много потрачено времени на домыслы, но оно всё равно меня не утешило. Стало хуже. А мне требуется привести себя в порядок. К тому же, для Марко ничего не стоит выполнить обещание, а у меня нет ни малейшего желания испытывать его терпение.