Эстафета разума

АНДРЕЙ КУЖЕЛА
Криминалистическая хроника с Иакинфом Страшенным и его робстрзаками

День угасал. Единоначальный бригадир отделения робстрзаков Иакинф Страшенный сидел за столом и, подперев растопыренными пальцами склоненную голову, разглядывал сводную таблицу чрезвычайных происшествий минувшего квартала. Косые солнечные лучи проникали в кабинет через неплотно закрытые жалюзи, скользили по зеркальной макушке бригадира, вызывая на ней мягкое золотистое сияние. «Пф-ф-ф…»— выдохнул единоначальный бригадир отделения робстрзаков, откинулся на спинку кресла и достал из нагрудного кармана рубашки аккуратно сложенный белый платок. Он провел платком по макушке — сияние погасло. Сощурившись, Иакинф Страшенный глянул на солнце: солнце опускалось за деревья. Сознание необратимости наблюдаемого процесса вызвало на круглом лице бригадира мудрую и несколько злорадную улыбку. Он нажал кнопку на столе — монотонное дребезжание старенького кондиционера оборвалось. Бригадир Иакинф нажал другую кнопку — жалюзи, позвякивая, уползли под потолок. Иакинф Страшенный коснулся третьей кнопки — и окно распахнулось. Рафинированный воздух кабинета пропитался запахами травы, деревьев и земли. «Пф-ф-ф…» — вздохнул бригадир, открыл дверцу холодильника, достал и откупорил бутылку лунной минеральной. Отпив половину, он довольно потрепал себя по бакенбардам, взял с подставки толстый фломастер и снова склонился над сводной таблицей чрезвычайных происшествий минувшего квартала.

Таблица была совершенно пустой. Никаких преступлений в контролируемой бригадиром спирали галактики не совершилось. Бригадир старательно вычеркивал день за днем, проставляя жирные синие крестики в соответствующих квадратиках. Вскоре он дошел до последнего дня квартала, собрался и его перечеркнуть, как все предыдущие, но остановился в замешательстве. Исподлобья он строго поглядел на молчаливые телефоны и ребристые коробки селектора, на компьютерный терминал и темный экран пульта телесвязи, на маленькую карманную рацию, лежащую справа на столе: ничто как будто не собиралось его тревожить. Иакинф Страшенный покосился на солнце: хотя оно и опускалось за горизонт, этот факт вовсе не означал, что последний день квартала уже истек. Иакинф Страшенный отложил фломастер в сторону. С минуту он сидел задумавшись, потом допил оставшиеся полбутылки минеральной, устроился поудобней и просто стал ждать, когда последний день квартала сам собой перейдет в первый день долгожданного отпуска.

Солнце ползло медленно и незаметно, с неторопливостью часовой стрелки. Хлопнула дверь. В кабинет вошел дежурный робстрзак системы «Аргус» с белой папкой под мышкой.

— Желаю здравия Страшенному! — отчеканил он. В криминалистическом отделении все называли бригадира так, но мало кто мог сказать уверенно, была ли фамилия это, прозвище или псевдоним, выдуманный самим бригадиром для устрашения преступных элементов всех сортов и мастей.

— Что несешь, Аргус? — спросил Иакинф Страшенный.

— Свежий экспресс-доклад, — глухо прочревовещал робстрзак, не включив в целях экономии энергии мимику лица. Бригадир с тревожным предчувствием протянул руку; Аргус подал папку.

— Слушаю, — сказал бригадир.

— Происшествие на орбите планеты Глория, — сообщил Аргус. — Астролайнер типа «Махаон»; бортовой номер тысяча семь. Груз и пассажиры с первой планеты трассы «Зодиак», место назначения — Рекс у второй звезды Гончих.

— Так, — кивнул бригадир, раскрывая папку. — И что?…

— Вблизи планеты Рекс все пассажиры и члены экипажа потеряли сознание. «Махаон» резко отклонился от курса, полетел прямо на Глорию. Глория имеет атмосферу. Корабли типа «Махаон» не предназначены для полетов в атмосфере. Скорость сближения…

— Стоп, — внезапно охрипнув, сказал бригадир Иакинф. — Ты шутишь? — Он недоверчиво глянул на Аргуса. — Давай-ка раскалывайся. Тебя кто-то научил разыграть меня? В последний день?

— Нет, — ответил Аргус. — Доклад официальный.

Бригадир раскрыл папку; его взгляд вонзился сначала в черную квадратную, потом в красную круглую печать на титульном листе. Брови Иакинфа Страшенного вскинулись ломаными дугами.

— Ого! — изумился он. — Да это чепе!

— Так точно! — подтвердил робстрзак.

— Продолжай, — пробормотал бригадир. — Что было дальше?.. Лайнер сгорел в атмосфере?

— Нет. Возле Глории находился корабль планетологов; они увидели падающий «Махаон», догнали, состыковались, сняли с критической траектории и вывели его на устойчивую орбиту. Через полтора часа экипаж и пассажиры очнулись. Ничего не могли объяснить: обморок наступил внезапно и одновременно у всех.

— Причина?

— Не установлена. Никто не понял, почему случилось.

— Автопилот тоже потерял сознание?.. — слукавил Иакинф Страшенный, желая на всякий случай проверить электронные мозги робстрзака.

— Шутите, ххх-х! — просипел скрытым динамиком Аргус.

Бригадир Иакинф усмехнулся.

— Если пилоты потеряли сознание, то их должен был заменить автопилот. Верно?

— Да. Но автопилот оказался отключен. Это определила техническая экспертиза. — Аргус указал на белую папку.

— Очень странно, — сказал бригадир. — Экипаж в обмороке, автопилот отключен… Чужой не может войти в кабину пилотов… Почему же «Махаон» изменил курс и стал падать на Глорию?

— Эксперты утверждают, что астролайнер был направлен на планету специально.

— Кем?..

— Не известно. Подозревается некий транзитный пассажир. Рекомендую ознакомиться с рапортом пилотов.

Иакинф Страшенный привстал в кресле, перевернул страницу и навис над папкой, словно коршун, готовый спикировать на суслика.

«…В шестнадцати тысячах километров от Рекса… стыковка со служебной капсулой… взят на борт транзитный пассажир… никаких подозрений не вызывал… перелетные документы в порядке… билет зарегистрирован космопортом системы Зодиак… во время аварийной ситуации на орбите Глории упомянутый пассажир исчез… на борту не обнаружен…»

— Куда ж он? — Иакинф Страшенный посмотрел в потолок. — Сиганул с подножки?..

Глаза бригадира побежали дальше по строчкам доклада: «Осмотр звездолета «Махаон»… под креслом исчезнувшего пассажира найден портфель с трупом… белой длинношерстной болонки… животное погибло в результате отравления зооцидом… болонка являлась собственностью экипажа…» Бригадир взволнованно крякнул и потянулся за минеральной.

— Есть еще некоторые обстоятельства, — сказал Аргус, заботливо подавая стаканчик.

— Говори.

— Трое пассажиров, очнувшихся после обморока, оказались в состоянии тотального слабоумия.

Иакинф Страшенный замер в кресле. Тревожное предчувствие, словно шарик в колесе рулетки, запрыгало у него в мозгу.

— Чокнулись от страха? При падении?.. — с надеждой спросил он.

— Нет. Психическое расстройство в результате кражи рассудка.

Губы Иакинфа Страшенного поджались. Он зажмурил глаза. И вдруг единоначальный бригадир отделения робстрзаков саданул кулаком по крышке стола так, что прислоненная сбоку знаменитая трость со стеклянным набалдашником отлетела к ногам Аргуса. Потом он замычал сквозь зубы ужасные, недоступные пониманию робстрзака проклятья.

— Опять! — негодовал Иакинф Страшенный. — Опять похищение рассудка! Этому пора положить предел!

— Так точно, — подтвердил невозмутимый Аргус.

— Кто жертвы?!

— Пострадавших трое: Жанна Сент-Шере — прима театра «Космовизион», шесть миллиардов поклонников; Тревор Ланг — боксер тяжелого веса, золотая медаль на последней олимпиаде; астроразведчик Валентин Кромкин — десант на побережье моря Лимень, разведка вблизи кассио-пейских звезд, экспедиция в пульсар Зеро…

— Понимаю, — кивнул Иакинф Страшенный. — Знаю.

Он задумчиво поглядел в окно. Уже сгустились сумерки, безоблачное небо стало серым. Бригадир Иакинф придвинул к себе сводную таблицу чрезвычайных происшествий минувшего квартала и в последней пустой клетке поставил красным фломастером большой вопросительный знак.

«Психомания! — подумал он. — Пропади она пропадом; нет мне покоя!»

Аргус нагнулся, поднял трость и прислонил ее к столу. Бригадир перевернул несколько листов экспресс-доклада. Фотографии блеснули глянцем… Загорелый, курчавый Кромкин сонно смотрел из-под прикрытых век бессмысленным взглядом. Его лицо потеряло обычное мужественное выражение: один ус торчал вверх, другой свисал вниз; пегая небритая щетина покрывала впавшие щеки. Красавица Сент-Шере, измазанная пудрой, морщилась и грызла свои изящные розовые ногти сразу на трех пальцах. При этом она была, по-видимому, совершенно довольна. Любимец болельщиков Ланг, быстрый и гибкий, как леопард, чемпион-весельчак, который усмехался даже пребывая в единственном в своей практике нокауте, превратился теперь в обмякшую скособоченную тушу. Он сидел с отвалившейся нижней челюстью и, пуская слюни на подбородок, жутко закатил глаза, словно разглядывал что-то занятное внутри своей головы.

— Раздери меня вакуум! — воскликнул бригадир Иакинф. — Ведь это идиоты!

— Так точно, — подтвердил Аргус. — Теперь у них нет памяти, нет эмоций, нет интеллекта. Полностью похищен массив сознания. Тотальное слабоумие.

«Пф-ф-ф…» — сказал Иакинф Страшенный и откинулся на спинку кресла. Ему снова стало жарко, пересохло в горле. Он заглянул в холодильник.

— Сходи-ка за минеральной, — пробурчал бригадир. — Я тут сам пока погляжу…

Послушный Аргус ушел.

«Не просто украсть массивы сознания сразу у троих, — думал Иакинф Страшенный, листая страницы. — Только очень опытный преступник мог сделать это. Скорее всего рецидивист. Придется раскопать старые дела о психоманах…» Иакинф Страшенный снова посмотрел на фотографии.

— Бедняги, — сочувственно пробормотал он. — Где-то сейчас ваш украденный внутренний мир?.. Хотелось бы знать, кто путешествует по вашей памяти, переживает вашу радость, любовь, страсть или печаль, как свои собственные… Хм-м… Впрочем, нет — печаль и все такое прочее вместо вас никто не испытывает: негативные эмоции психоманы стирают. Так что если нам удастся найти и вернуть вам массивы сознания, то уже без неприятных воспоминаний. Гм-м… Это единственное, чем пока можно было бы вас утешить, но ведь вы, к сожалению, лишены возможности что-либо понимать…

Перевернув последний лист экспресс-доклада, бригадир захлопнул папку и глубоко вздохнул.

Когда Аргус вернулся, он вторично зарегистрировал в последний день квартала странное мычание, издаваемое бригадиром, а также недоступные пониманию робстрзака проклятья в адрес злоумышленников. Мычание бригадира было из ряда вон выходящим событием, на основании чего робстрзак Аргус сделал быстрый и верный дедуктивный вывод о том, что их отделению предстоит большая операция.

— Не вредно ли пить столько минеральной? — предупредительно осведомился он, наблюдая за Иакинфом Страшенным.

— Люди не ржавеют, — сердито отрезал бригадир, наполняя третий стаканчик. — Ступай-ка, принеси сюда весь ящик.

— Стоит ли так горячиться при единственном преступлении за квартал? — усомнился Аргус.

Расплескав воду, Иакинф Страшенный вскинул голову и уперся взглядом в робстрзака.

— Не обсуждать! — рявкнул он.

— Вы уполномочили напоминать в подобных случаях, что здоровье у вас одно, — заупрямился Аргус. — Кроме того, с завтрашнего дня вы в законном отпуске.

«Пф-ф-ф»… — бригадир устало приложил пальцы к глазам и склонил голову. Его макушка тускло блеснула в вечернем сумеречном свете.

— Отпуск горит ярким пламенем, Аргус, — сообщил Иакинф Страшенный и сердито потрепал бакенбард. — Поэтому приказываю! — воскликнул он. — Подготовить на завтра сведения о случаях кражи рассудка за последние пять лет; собрать информацию о катастрофах с пассажирскими звездолетами на трассе Зодиака за тот же срок; запастись минеральной для погашения отпуска!

Иакинф Страшенный взял трость и надел легкую соломенную шляпу.

— Не сопоставляю, — начал было сомневаться Аргус, но бригадир скомандовал: «Исполнять!», приподнял шляпу, бросил: «Мое почтение» и вышел из кабинета. — Желаю здравия! — четко проговорил робстрзак Аргус.

Утром следующего дня бригадир стоял у окна, размышлял, разглядывая летающих над деревьями птиц и причудливые редкие облака, едва движимые ветром. Робстрзак Аргус шуршал за его спиной кипой бумаг, пытаясь сброшюровать их в один альбом. Внезапно тяжелая стальная дверь распахнулась, врезалась с грохотом в стену, и в кабинет ввалился взъерошенный розовощекий крепыш с болтающейся на плече репортерской сумкой.

— Привет! Наконец я добрался до вас! — прокричал он, дурашливо беря под козырек. — Ну, что? — крепыш хитро подмигнул Иакинфу Страшенному. — Путешествия по астротрассе «Зодиак» становятся все опасней? Ага?! Хе-хе! Бригадир, несколько слов для галактической прессы! Как вы собираетесь бороться с разгулом преступности?

«Пф-ф-ф…» — сказал Иакинф Страшенный и помрачнел.

— Ну, дела идут, Аргус?! — бойкий крепыш уже похлопывал по плечу робстрзака. — Как твои квантовые диоды, парень?! Не барахлят? Хе-хе!

Аргус прервал работу и замер.

— Послушайте, Рельсов, — громко сказал Иакинф Страшенный, — во-первых, одно преступление в квартал нельзя считать разгулом преступности, а во-вторых, здесь никто не собирается обсуждать с вами нераскрытое дело. Ясно? Кстати, откуда вы узнали о преступлении?

— Сто друзей! Хе-хе! — плутовато захихикал крепыш.

Он снял с плеча сумку, достал из нее блокнот и плюхнулся на стул перед Иакинфом Страшенным.

— Ну-с! Что вы можете сказать озабоченной общественности?.. — Он с ухмылкой покосился на могучего Аргуса, сидящего перед ворохом бумаг. — Что-то не видно, чтобы вы с бластерами в обеих руках гоняли злоумышленников на всех планетах Вселенной! Слушаю вас!

Тяжелый и выразительный взгляд Иакинфа Страшенного медленно перемещался по докучливому корреспонденту, но тот, не обращая внимания на бригадира, вертелся на стуле: потрогал лежащую на столе рацию, постучал пальцами по экрану телепульта, а потом сунул свой нос в коробочки селектора.

— Когда-нибудь я выставлю вас за дверь, Рельсов, — сказал бригадир.

Крепыш мгновенно сделал запись в блокноте и с авторучкой наготове выжидательно уставился в лицо Иакинфу Страшенному.

— Это не для прессы, — пояснил бригадир. — Это вам лично.

Крепыш ничуть не смутился; предупреждение, судя по всему, подействовало на него как на слона дробина.

— Благодарю, хе-хе, — сказал он. — Еще что-нибудь.

— Интервью закончено, — буркнул бригадир.

— Нет, нет! — запротестовал Рельсов. Он вскочил и торопливо зашагал вдоль стеллажей картотеки, изучая наклейки; заглянул в шкаф сквозь стеклянные дверцы, покрутился перед коллекцией оружия, развешанной на стене, и стал что-то записывать. — Теперь несколько снимков! — объявил он и вытащил фотоаппарат из сумки.

— Уберите камеру, Рельсов! — грозно сказал Иакинф Страшенный. — После ваших репортажей у читателей создается ложное впечатление, будто бригадир только и делает, что попивает лунную минеральную да поигрывает в шашки со своими робстрзаками, вместо того чтобы с бластерами в обеих руках… М-м… Ну, и так далее в вашем стиле. Уберите камеру, не то она улетит в окно.

— В окно?.. — переспросил Рельсов и чему-то усмехнулся. — Кстати, посмотрите в окно: что это там такое?

Бригадир выглянул из окна. Внизу стояла толпа. Увидев бригадира, толпа радосто защелкала фотоаппаратами. На деревьях тоже сидели корреспонденты и стрекотали кинокамерами. «Ишь, фрукты! — изумился бригадир. — Эх!.. Прикажу спилить деревья до половины!» — отчаянно подумал он. Потом, к огорчению наблюдателей, Иакинф Страшенный хладнокровно опустил жалюзи.

— После того как мы сфотографировались, хе-хе, предлагаю вам добровольно продолжить интервью, — сказал Рельсов. — Мы еще не поговорили о преступлении на астролайнере «Махаон». Два-три слова! — опять начал он приставать к Иакинфу Страшенному.

— Иногда мне охота снять со стены старинную газовую слезоточив-ку… — прищурился бригадир.

Неожиданно включился селектор. «Тревога! — произнес металлический голос. — На связи проходной пост! Сообщение по внутренней сети. В отделение проник посторонний без входного документа! Приметы…»

— Ага, это вы, Рельсов! — радостно гаркнул бригадир. — Оставьте меня в покое, или я вас арестую и газета лишится утреннего материала!

— Удаляюсь! — заволновался крепыш и поторопился к двери.

— Аргус! Проводи! — приказал Иакинф Страшенный.

Аргус включил мимику и придал своему лицу такое выражение, что охотника за сенсациями кинуло в пот, и он прижался к стене.

— Ладно, топай, — миролюбиво проворчал бригадир. — Не до шуток.

Мысли Иакинфа Страшенного вновь закружились вокруг истории со звездолетом «Махаон».

В ретроспективном обзоре, подготовленном Аргусом, бригадира заинтересовали два происшествия. В первом случае на одном из астролайнеров трассы «Зодиак» пассажиры и экипаж по неизвестной причине потеряли сознание. Очнувшиеся через некоторое время пилоты увидели, что корабль полным ходом мчится на близкую звезду Гейзер-альфа. В последний момент они, к счастью, успели изменить траекторию. Почему звездолет отклонился от курса — осталось невыясненным. Кроме того, исчез один из пассажиров звездолета. Его не обнаружили ни внутри корабля, ни в открытом космосе вдоль трассы; не удалось разыскать его и на ближайших заселенных планетах. Впоследствии никто и никогда не обращался в правление космофлота или в криминальную службу по поводу этого пассажира; не интересовался его судьбой и не разыскивал его. Другой пассажир — популярный джазмен Топпи — оказался ограблен. Для психоманов он был лакомой добычей: в памяти Топпи хранился изрядный запас ярких впечатлений. Он много гастролировал, путешествовал; прожил бурную и незаурядную жизнь; поклонницы его обожали. Украденный массив сознания Топпи был раздроблен, расфасован по психонакопителям и таким образом превратился в товар, наркотик для любителей, жаждущих пережить то же, что испытывал в своей, жизни сам музыкант. Но более всего бригадира Иакинфа поразил тот факт, что при расследовании на борту звездолета была найдена в пластиковом пакете обезьянка, погибшая от отравления зооцидом. Ручную обезьянку содержал экипаж астролайнера. Дело в точности походило на происшествие с «Махаоном»!

Крючковатые крепкие пальцы Иакинфа Страшенного мгновенно обрушились на терминал, и не прошло пяти минут, как главный компьютер криминалистического отделения сообщил мельчайшие подробности еще одного стародавнего происшествия, заинтересовавшего бригадира. Оно состояло в том, что пассажирский звездолет врезался в метеоритный поток, идущий встречным курсом, хотя избежать такого столкновения было не труднее, чем почесать затылок. Изрешеченный корабль развалился на куски. В числе погибших пассажиров оказалась чета Бас — киноактеры-комики; фильмы с их участием пользовались колоссальным успехом и не сходили с экранов. Через полгода после катастрофы агенты криминальной службы, внедрившиеся в среду психоманов, сообщили о том, что «обрывки» массивов сознания четы Бас появляются в различных районах трассы «Зодиак». Поставщиком массивов являлся некий неуловимый тип по прозвищу Кочан. Бригадира словно током ударило, когда он узнал, что на борту погибшего лайнера был попугай.

— Прецеденты, прецеденты… — бормотал он. — Непонятно, как совершаются преступления, но совершаются они по одной схеме. Вероятно, и преступник один и тот же. Неужто след Кочана?!

В архиве бригадира имелось несколько микрофильмов про этого человека и его шайку, однако напасть на след преступников не удавалось. Розыск несколько лет тянулся безрезультатно, от чего Иакинф Страшенный испытывал досаду, особенно в часы, когда подводил итоги работы за очередной квартал. Однако ничего поделать он не мог. Жажда изловить Кочана терзала Иакинфа Страшенного не только по долгу службы, но и оттого, что ему были известны кое-какие неприятные слухи, дошедшие из нескольких источников. Зарвавшийся Кочан будто бы нагло похвалялся ограбить самого бригадира, поскольку-де «испытывал охоту побывать в его психической шкуре». Бригадир прекрасно понимал, что его личный массив сознания действительно привлекателен для психоманов, ибо являет собой остросюжетный детектив. Когда Иакинф Страшенный сталкивался с делом, в котором был замешан призрачный Кочан, то приходил в трепетание. Но дрожь пробирала бригадира вовсе не от страха или неуверенности: Иакинф Страшенный, подобно доброй охотничьей борзой, почуявшей лиса, содрогался от нетерпения броситься в погоню.

— Прецеденты, пр-р… пр-р… — задумчиво булькал, опустив нос в стаканчик, единоначальный бригадир отделения робстрзаков, как вдруг озарение посетило его, и он понял, что способен сделать страшное предсказание: он может указать, где произойдет следующее преступление.

Мозг бригадира Иакинфа с этого момента заработал с компьютерной быстротой. Связавшись с космическим управлением трассы «Зодиак», бригадир выяснил, что только на одном из лайнеров, участвующих в регулярных рейсах, есть животное. Лайнер назывался «Юпитер»; животным на борту был кот нубийской породы по прозвищу Толстяк.

— Раздери меня вакуум! — сказал Иакинф Страшенный. — Если считать предыдущие преступления работой Кочана, если довериться закономерностям и положиться на интуицию, то кража рассудка совершится, когда на борту окажется кто-нибудь из знаменитостей. Кот Толстяк околеет от зооцида, один пассажир исчезнет бесследно, после чего «Юпитер» изменит курс и врежется в какой-нибудь «случайный» астероид…

Бригадир нахмурил лоб и поморщился. Он не представлял пока, в силу чего произойдет предрекаемое им. Самыми загадочными во всех трех происшествиях ему казались причины изменения курса. Бригадир знал, что на астролайнерах типа «Махаон» двери в кабину пилотов снабжены телезамками и не пускают посторонних; сами же пилоты пребывали в обморочном состоянии; ну, а автопилот имел строгую программу движения в пространстве, которую не мог нарушить без приказа из рубки.

— Шайка Кочана, конечно же, следит за перелетами, — рассуждал далее бригадир. — На кого же они нападут?..

Тут бригадира посетила идея, от которой уголки его плотно сжатых губ дрогнули, и он медленно расплылся в величественной улыбке триумфатора. Потом он захохотал, радостно поглаживая ладонями по блестящей голове: «Я подкину им приманку! Подкину Кочану самого себя! Иакинфа Страшенного! А там поглядим, раздери меня вакуум!»

Однажды утром, после того как окончательный план операции был разработан совместно с экипажем «Юпитера», бригадир вызвал к себе Аргуса, указал на дюжину серебристых кассет с особыми программами и приказал подготовить к операции находящихся на складе робстрзаков.

— Теперь свяжись с Рельсовым: пусть приедет вся его компания. Пусть их соберется как можно больше, — сказал бригадир. — Я собираюсь дать пресс-конференцию.

На пресс-конференции Иакинф Страшенный заявил следующее:

— С удовольствием сообщил бы что-нибудь конкретное по делу со звездолетом «Махаон», но в настоящий момент расследование полностью приостановлено за недостатком фактического материала. У меня тем не менее есть все основания утверждать, что путешествия по трассе «Зодиак» по-прежнему так же безопасны, как прогулки вокруг большого фонтана напротив криминалистического отделения. В связи с этим хотел бы заметить, что с завтрашнего дня отбываю в отпуск и проведу его, пожалуй, где-нибудь на планете Рекс. Говорят, там замечательный климат.

В тот же день репортажи о конференции с Иакинфом Страшенным разлетелись по всей трассе «Зодиак», что и нужно было бригадиру.

Некоторое лукавство являлось неотъемлемым свойством Иакинфа Страшенного, поэтому он никуда не отправился. Задуманная операция успешно началась, а когда она перешла в решающую фазу, бригадир сидел как ни в чем не бывало в кабинете и смотрел на экран пульта телесвязи.

Явился Аргус, прочревовещал: «Желаю здравия» и встал у двери.

— Тс-с! Кто-то клюнул, — повел головой бригадир в сторону пульта.

— Там вижу вас, — сказал Аргус.

Бригадир усмехнулся.

— Ты не вполне прав, мой электрический друг… Лучше обрати внимание на массивного блондина в золотистом комбинезоне — транзитный пассажир. Прибыл на «Юпитер» час назад в служебной капсуле. Документы в порядке. Таможенный досмотр прошел в пункте отправления на первом посту трассы. Однако неизвестно, что у него в портфеле сейчас…

— Свяжемся с экипажем. Пусть осмотрят, — посоветовал робстрзак.

— Не надо, — решил бригадир. — Вспугнем — сорвется операция. Иакинф Страшенный потянулся.

— Пойдем погуляем, — вдруг предложил он. — Устал. Прихвати телестанцию: на лужайке мы досмотрим финал. Да не забудь минеральную…

Бригадир надел соломенную шляпу, взял трость со стеклянным набалдашником, и они вышли из кабинета.

…Вынырнув из бездонной тьмы у второй звезды Гончих, астролайнер «Юпитер» притормаживал: корректирующие дюзы выстрелили прозрачно-синими вихрями огня, лайнер развернулся. Планета Рекс виднелась, словно желтая горошина на черной бархатной скатерти, до нее оставалось примерно два часа лета. В салоне, беззаботно откинувшись в кресле, как будто дремал бригадир Иакинф. На самом деле его внимание целиком занимал человек в золотистом комбинезоне. Золотистый тоже как будто дремал…

По проходу, бесшумно ступая пушистыми лапами и принюхиваясь, прошел кот Толстяк. Он чувствовал себя неспокойно, поскольку внутри него находилась радиопилюля, которую его заставил проглотить бригадир перед полетом. «Не знаю, пригодится ли это, но ты бы не кривился, — говорил Иакинф Страшенный, щекоча вертлявого кота за ухом, — может, это спасет тебе жизнь, а мне поможет понять, как совершается преступление».

Бригадир зарегистрировал сигналы удаляющегося Толстяка, проследил за ним, потом осмотрел в очередной раз пассажиров в салоне: они, в основном, дремали или читали. Золотистый транзитник сидел спиной к бронированным дверям отсека экипажа и во сне сопел.

Когда Рекс стал размером с абрикос, а левее него во мраке появилась новая красноватая горошина — Глория, транзитник пробудился. Он заерзал в кресле, с силой оттолкнулся от подлокотников и поднялся. Потом по-топтался на месте, словно у него сильно затекли ноги, и, разминаясь, пошел вдоль кресел. Иакинф Страшенный проследил за ним до входа в оранжерею, где заметил и Толстяка, которого дразнила футляром от очков какая-то пассажирка. Валяющийся на спине кот лениво дергал лапой; радиопилюля сообщала, что пока с ним все в полном порядке.

Транзитник скрылся в оранжерее.

Через минуту туда же направился Иакинф Страшенный. Толстяк напал на туфли бригадира и стал ловить шнурки, но Иакинф Страшенный мягко отбросил кота в сторону и, не прореагировав на возмущение женщины с футляром, быстро пошел дальше.

В оранжерее никого не оказалось. Единственный ход вел в вентиляционную. Бригадир достал связку ключей от всех помещений звездолета и тихо отворил дверь. Внизу тускло горели аварийные светильники; из полумрака доносился гул работающих машин. Иакинф Страшенный осторожно спустился по узенькому железному трапу. Компрессоры гудели, нагнетая воздух в салоны астролайнера, кондиционеры глухо шипели. Пробираясь вдоль вентиляционных устройств, бригадир внимательно осматривал закоулки: транзитника нигде не было видно. Несколько рядов кислородных баллонов бригадир поспешно миновал, невольно сгорбившись при мысли о последствиях перестрелки, которая могла бы случиться в этом месте. В конце воздуховодной магистрали он остановился, прислушиваясь. Рядом щелкал шкаф газового коллектора, неприятно напоминая бригадиру работу механизма часовой мины.

И вдруг впереди на потолке Иакинф Страшенный увидел висящего вниз спиной транзитного пассажира в золотистом комбинезоне. Нелепо изогнув ноги, он держался ими за трубы и, повернувшись к блоку фильтров, быстро крутил что-то там. Иакинф Страшенный сделал шаг назад, скрываясь за шкафом коллектора, и одновременно вскинул вверх прямую, как ствол, руку… Золотистый транзитник продолжал свое дело. Наверху что-то хрустнуло; он рывком выдернул заслонку патрубка, соединяющего фильтры с магистралью. Из открывшегося черного окошка начал вырываться воздух; низкое гулкое клокотание заполнило помещение. Неуловимым движением транзитник достал откуда-то блестящий шарообразный предмет и замер, заглядывая внутрь магистрали. Потом он сжал предмет в пальцах. Из шара с шипеньем прыснул аэрозольный фонтан; облако тумана сдуло в сторону бригадира. «Яд?! — мелькнула мысль у Иакинфа Страшенного. — Нет… Массивы сознания можно снять только у живых. Это не яд».

Иакинф Страшенный опустил руку.

Транзитный пассажир бросил шипящий шар-баллон внутрь магистрали и задвинул заслонку.

«Аэрозоль впрыснут после фильтров, — сообразил бригадир. — Дальше воздух идет без очистки; поток разнесет аэрозоль по всему лайнеру». Бригадир повернулся и кинулся обратно, двигаясь бесшумно по узкому проходу. В оранжерее он остановился, наступил на край круглой вазы, из которой росли лианы, приподнялся и прижал руку с газовым анализатором к вентиляционной решетке. «Меркурианский алкалоидный эфир», — определил бригадир через несколько секунд. Он спрыгнул вниз и уже неторопливо направился в салон. Бригадир знал, как действует меркурианский эфир, и мог предвидеть, что произойдет примерно через полчаса. «Операция выполнена процентов на пятнадцать», — отметил он и опустился в кресло. Откуда-то донеслись тихие отрывистые звуки, похожие на мяуканье. Бригадир стал оглядываться по сторонам. В глубине салона мелькнуло что-то золотистое. Разыгравшийся кот Толстяк, задрав хвост, бежал по ковровой дорожке и мимоходом потирался боками о ножки кресел. Бригадир обратил внимание, что Толстяк излучает несвойственные радиопилюле сигналы. «Странно, — удивился бригадир. — Не мог же он переварить пилюлю…» Когда Толстяк пробегал мимо, Иакинф Страшенный нагнулся и ловко схватил его за заднюю лапу; кот упал на бок и попытался исцарапать руку бригадира. Иакинф Страшенный быстро его отпустил, но успел сделать кое-какие умозаключения, которые позволили ему считать, что операция проведена успешно уже процентов на тридцать пять. Он снова расположился в кресле. Обиженный Толстяк затрусил к отсеку пилотов, остановился, ткнулся носом в стык стены и бронированной створки. Телезамок распознал кота, дверь чуть приоткрылась, и Толстяк юркнул внутрь.

Рекс и Глория незаметно приближались. Пилоты снова скорректировали курс: лайнер покачнулся, и все звезды слегка сдвинулись в иллюминаторах. Вернулся транзитник и сел, закинув ногу на ногу. Не обращая ни на кого внимания, он стал разглядывать журнал.

Пассажиры совершенно не ощущали присутствия в воздухе примесей меркурианского алкалоидного эфира… Но вот за спиной бригадира раздался сдавленный крик. Обернувшись, Иакинф Страшенный увидел лежащего на дорожке мужчину. К нему потянулись чьи-то руки из-за кресла, но тут же бессильно упали. Женщина впереди лишилась чувств и уронила сумочку на пол. Ее спутник с закрытыми глазами медленно сползал с кресла. Сосед бригадира ткнулся в стену головой и пытался что-то произнести, но лишь бессмысленно мычал. В первых рядах, размахивая руками, попробовали подняться два человека, но сразу исчезли за спинками кресел. Чья-то книга, зашуршав в падении, мелькнула трепещущими страницами… «Сорок процентов», — отметил бригадир, вытянул ноги, склонил набок голову и слегка прикрыл глаза.

Человек в золотистом комбинезоне рассматривал журнал еще четверть часа. Потом он поднялся и твердыми шагами направился прямо к бригадиру Страшенному. В пальцах транзитного пассажира блеснул десяток гибких тонких щупов — церебральных зондов: грабитель был во всеоружии. Он приближался. Бригадир лежал, замерев, и ни единым движением не выказывал своего нормального состояния. Но когда острые щупы вонзились в макушку бригадира и переплелись, окружив череп сетчатым шлемом, Иакинф Страшенный вздрогнул и его пальцы сдавили предплечья грабителя с такой ужасной силой, какую тот не мог предполагать в бригадире. В этот момент бригадир узнал, что перед ним не человек.

«Робот! — пронеслась молния в мозгу бригадира. — Задание упрощается!» — сделал он мгновенный вывод. Ни секунды не медля, бригадир освободил шейные защелки и отстрелил свою голову, чтобы освободиться от церебральных щупов грабителя. Голова взвилась под потолок и улетела за кресла, потянув из рукавов транзитного пассажира паутину проводов. «Робот!» — пронеслась молния в мозгу транзитника, и поведение противоборствующих сторон приняло характер сугубо машинных отношений.

Плазменные горелки взорвались на ладонях бригадира, он взмахнул руками и прорезал огненными струями спину транзитника на уровне лопаток. «Разрушить антенны! Лишить связи!» — выполнял программу бригадир. Транзитник в горящем комбинезоне отпрыгнул и выпустил в бригадира кумулятивный снаряд. Бригадир успел развернуться, снаряд скользнул по его стальному животу и разорвался в оранжерее. Оттуда полыхнуло ярко-желтым трескучим пламенем. Транзитник выстрелил еще раз и вывел из строя руку бригадира, расплавив шарнирный сустав. Сизый дым и едкий запах горящих электроприборов заполнили салон. Перед отсеком экипажа сработала пожарная автоматика; пылающий транзитник бросился туда, рассчитывая себя погасить. Бригадир кинулся за ним, размахнулся испорченной рукой и со скрежетом обрушил ее на транзитника, смяв ему правое плечо, где находился пушечный механизм. Транзитник упал; бригадир тотчас воспользовался преимуществом и пережег ему колено. Но дымящийся транзитник, опираясь на руки и целую ногу, неугомонно рвался вперед под пенное орошение. У двери в отсек пилотов бригадир наконец его настиг, и, когда транзитник поднялся, подставляя себя спасительным противопожарным струям, бригадир прижал его к броне. Включив уцелевшую плазменную горелку, бригадир двумя точными росчерками приварил транзитника к двери. На том опять вспыхнули золотистые лохмотья комбинезона.

«Пф-ф-ф…» — сказал перед телестанцией на зеленой лужайке единоначальный бригадир отделения робстрзаков Иакинф Страшенный и потер ладони, а робстрзак Аргус, не включая мимики лица, ловко откупорил минеральную.

…Приваренный к двери обездвиженный транзитник стоял на подогнувшихся ногах весь в противопожарной пене. Бригадир тоже был словно намылен. Он медленно остывал после активных действий и готовился к продолжению операции. Отыскав на обгоревшем боку транзитника контактную группу, бригадир подключился к его памяти и распознал программу. Он выяснил, что недалеко в космосе находится капсула с человеком, который ждет доклада. Выведав секретный шифр, бригадир вышел на связь с этим человеком и передал шифровку в пространство: «Стол накрыт, прошу на ужин». В ответ поступила цифровая информация, которая обозначала, что следует ждать. «Операция проведена на пятьдесят процентов», — сделал вывод бригадир. Он отключился от чужого робота и пошел в сторону стыковочного шлюза, куда должна была прибыть капсула.

Проходя по салону, он уловил тревожные сигналы радиопилюли. Под одним из кресел бригадир обнаружил портфель транзитника и открыл его: бездыханный кот Толстяк лежал, оскалившись и поджав сведенные судорогой лапы. Бригадир опустил портфель на сиденье и стал разыскивать свою трость. Найдя ее, он отсоединил прозрачный набалдашник, вынул из тайника тюбик-шприц и ввел Толстяку двойную дозу антизооцида. Потом, опершись на трость, он словно окаменел у стыковочного шлюза.

Наконец снаружи раздался шум и постукивание металла о металл. Шлюз открылся: из него шагнул человек, лицо которого так хорошо было знакомо Иакинфу Страшенному. Но теперь лицо человека было несколько искажено, потому что зубами он стискивал микрореспиратор, а из ноздрей его выглядывали кончики фильтрующих тампонов. Микрореспиратор человек чуть не проглотил, когда безголовый и обугленный бригадир шагнул навстречу и, уставив ему в грудь плазменную горелку, жестко произнес: «Именем закона!..» Створки шлюза захлопнулись за спиной Кочана. От страха он опустился на четвереньки.

— Вытряхивай карманы! — приказал бригадир. — И помни, что перед тобой робот страж закона — робстрзак, то есть машина: со мной шутки плохи! Поторопись!

— Ржавый робстрзак! — прохрипел Кочан. — Шутить с тобой все равно что шутить с бульдозером…

Тем временем астролайнер изменил курс. Он далеко ушел от планеты Рекс, а Глория выросла и занимала почти весь круг иллюминатора. Кочан вынул фильтрующие тампоны из носа и выплюнул микрореспиратор.

— Робстрзак, я хочу говорить с твоим начальником, — сказал он.

— Я давно жду, — ответил робстрзак голосом Иакинфа Страшенного. — Говори.

Кочан криво усмехнулся.

— Мой робот принес в портфеле специальный аппарат… Этот аппарат проник в кабину пилотов; он отключил автопилот и направил лайнер на Глорию. Скоро начнется падение, которое нельзя будет остановить. «Юпитер» сгорит, и все люди погибнут. Я обещаю отключить этот аппарат, если дадите мне уйти и не станете преследовать мою капсулу. Вы все равно не попадете в отсек экипажа: телезамок заблокирован моим аппаратом, он никого не пустит, а эти двери не откроет даже ваше чучело. — Усмехнувшись, Кочан злобно глянул на безголового бригадира. — Лайнер в моих руках.

— Я знаю, какой аппарат сумел проникнуть в кабину пилотов, — скрипнув, сказал бригадир. — Я считал память твоего робота, Кочан, и могу сам отключить твой паршивый аппарат. Смотри…

Он отдал приказ. Бронированная дверь с приваренным к ней транзитником отъехала в сторону, и из щели высунулся кот Толстяк. Он побежал прямо к Кочану, но бригадир преградил ему дорогу и, взмахнув тростью со стеклянным набалдашником, с лязгом вышиб из мнимого Толстяка батарейки. Они разлетелись по салону, а за ними, очумело подпрыгивая, бросился пришедший в себя настоящий кот Толстяк.

— Вы кретины! Кретины! — завопил Кочан. — Звездолет же падает! Мы сгорим! — Он диковато огляделся по сторонам. — Вы что, не собираетесь спасать людей?! — закричал он.

— Каких людей? — переспросил издалека Иакинф Страшенный. — Здесь нет ни одного человека, Кочан. Тут только мои бравые робстрзаки.

И вдруг пассажиры в креслах пошевелились, поднялись и, повернув головы, разом уставились на Кочана невероятно выпученными глазами. Кочан снова начал медленно опускаться на четвереньки.

— Всегда считал более целесообразным рисковать машинами, чем людьми, — довольно сказал бригадир. — Отвечай, где сейчас массивы сознания Кромкина, Сент-Шере и Ланга? Кто соучастники, откуда у вас робот, где место базирования?..

Иакинф Страшенный поднялся с зеленой травы лужайки.

— Операция завершена на девяносто процентов, Аргус. Запомни все, что он расскажет. Не дожидайся, когда по иллюминаторам потечет расплавленный металл, и вовремя включи пилотов: с Кочаном ничего не должно случиться. Закон есть закон.

— Забывать не приспособлен, — ответил Аргус. — Приказ есть приказ.

— Молодец, я уверен в тебе, — похвалил Иакинф Страшенный. Он повернулся. — Не забудь же включить пилотов, — повторил он.

— Разве не хотите сами завершить последние десять процентов? — спросил Аргус.

— Нет. Я, знаешь ли, человек, а люди не так надежны. Люди все время что-то забывают, — бригадир бросил взгляд на телестанцию. — Мне кажется, что я непременно забыл бы вовремя включить пилотов, Аргус…

Замолчав, Иакинф Страшенный приподнял шляпу. Аргус задействовал мимику лица, радостно оскалился и молодецки прогорланил:

— Желаю здравия Страшенному!

Полуденное солнце блеснуло на макушке бригадира, он опустил шляпу и спрятал сияние. Он пошел по аллее, постукивая своей тростью, и иногда, чуть размахиваясь, ловко сбивал в сторону камешки, попадавшиеся на пути.