Естество в Рыбачьем (с иллюстрациями)

Юрий

Три недели розоволицый младенец, громко причмокивая, сосал грудь Лены, вызывая тем самым зависть Виктора. Мужчине хотелось так же приложиться ртом к увеличившимся в два с лишним раза ареолам, изменившемся в окрасе на бледно палевый, заменив светло-коричневый, девичий оттенок, впервые увиденный Виктором на груди супруги в день совершеннолетия Леночки. Мужчина встал над плечом сидевшей на табуретке Елены, из-за спины поглядывая на сына. Левая грудь была уже практически полностью высосана, правая тяжёлой нАлитостью приманила Виктора, не устоявшего от «взвешивания» сосуда. Тёплая, увесистая грудь приятно легла в ладонь мужчины, жировые секреты, бугорками опоясывая сосок, щекочут палец, нарезающий круги по ареоле.

Супруга оттолкнула его руку, вывернув сосок вверх, нажала на грудь — несколько тончайших струек брызнули в лицо Виктора.

— Ленк, ты чо? Малому мало будет.

— Пока ещё остаётся. Вот через полгода придётся подкармливать нашего богатыря. — она подставила губы для поцелуя. Вытянутая шея приподняла и без того красивую грудь. Юрик сильнее впился в вырывающийся сосок. — Вить, я тоже уже терпеть не могу, щас докормлю и… Ого! Как взлетел то у тебя, чуть почку не проткнул. — кормящая мамочка успела поймать "удилище", прижав его к голому телу локтём. Пенис оказался в тёплой подмышке. Виктор сделал несколько фрикций, прежде чем опомниться — супруга и он изнывают без постельной близости….

По устному уговору, супруги решили возобновить половые сношения, когда Юре исполнится месяц. Но… Яйца звенели набатом, фелляции в исполнении очаровашки Лены только разжигали страсть, после рождения уверенной, что пока она кормит ребёнка ей не захочется секса.

В этом её убедила фригидная подружка Наташа. «Нам с Коленькой ну ни граммочки не хотелось трахаться! А закончила кормить Бореньку, так вновь захотелось и я сразу опять забеременела». - сюсюкала Ленина подружка детства.

Недели не прошло после того как перестала кровить вагина, Леночка, высосав у Вити накопленный за месяц эякулят, почувствовала, как влагалище призывно наполнилось кровью. Предсказания Наташки не сбылись и только предостережения свекрови удержали молодых от, хотя бы невинного соития. Тогда они договорились терпеть до месяца.

Но сегодня всё так было возбуждающе — и зной, принудивший оголиться до трусов, и Юрочка заманчиво чмокавший сосок, и пятна на белье обоих супругов в точке касания с каналами. Концентрация феромонов достигла максимума. Чиркать «спичкой» о почку и подмышку Елены не стоило. Взрыв произошёл.

В то время супружеская пара снимала землянку с одной комнатой. Спали мама и сынок на кровати полуторке, придвинутой к стене. А Виктор ютился на раскладушке.

Поевший малец, начал кунять, сладко закрывая глазки. Его положили на раскладушку. Младенец сердито поворчал, уставился в лицо склонившегося над ним отца.

— Это ничего что он наблюдает за нами?

— А ты то сам, когда стал понимать, что происходит вокруг? Пошли уже, я… — договорить Лена не смогла: губы запечатались ртом Виктора.

Руки супругов проникли к гениталиям партнёра — Лена сдавила баобаб, Витя запрудил Ниагару. Свободные руки оголяли ягодицы, попутно сжимая их. После родов попка супруги стала крупнее, мягче. Курдючок жира препятствовал пальцам проникнуть сзади во влагалище, но своей необычностью заполнивший ладонь, вызывал новые ощущения. Да и всё тело сохранило тот подкожный запас жира, который организм накопил на всякий случай.

— Я сначала полижу тебя, не то кончу сразу. Поверь мне.

— Я правда не готовилась, только с утра письку помыла.

— К чёрту чистоту, не могу позволить матери моего ребёнка лежать недоёбанной… Колючки тут у тебя какие… Ох! Ёб твою мать! Это что тут за губошлёбство? — супруг впервые увидел промежность Лены после родов. — Какая манда хуёво подлатала мою любимую щёлку?

Увы! К прелестному жирку под кожей, к аппетитной попке, к восхитительным грудям, к небольшому животику, довеском шли покрупневшие срамные губы, не нравящиеся любителю девичьей расселины, которая некогда заставляла пускать слюну Виктора. Молодой мужчина, рассматривая срамные уста заметил неровные складки, надорванные края малых губ.

Было: Стало:

— Вить… Ты меня из-за этого бросишь? — слёзы блондинки пролились мгновенно. — … Гхы-гхы… Я… Я…

— Не плачь, дурёха. — вздохнув, мужчина всё же приложился к рванине губами. Сразу прекратив, продолжил. — Видела б ты мандень моей тётки Дуни. И ни чо. Ябётся только тапки отлетают. Щас я ещё калибром проверю… — мужчина признался сам себе, что пока неготов принять "ужас" ошмётков, пошёл на хитрость. — Попал…? Чо плечами жмёшь?

— Вроде как попал… Пиздец бля-а-а-а! Теперь и поебаться нормально не сможе-э-э-эм…! Предлагал ведь ты мне: «Давай пару лет по предохраняемся».

Она ещё что-то бубнила, а Виктор месил слизь в пустынном влагалище. Только сам факт происходящего соития помог мужчине кончить. Отвалившись к стене, он слизал слезинку с щеки Лены. Юрик как будто соображая, всё так же глазел на родителей.

— Ну, Юрка. Ну, сукин сын. Ну, пиздорванец. Не мог аккуратней тут пролезть? — Лена даже не заметила, что муж обозвал её сукой, прыснув в кулачок смешком, она ответила за сына:

— А ты, папочка, разве не пиздорванец? По крайней мере двум женщинам порвал щель. Бабе Наде и мамочке. Я тоже вырасту и порву целку. А может и не одну. Отращу себе ялду с аршин. Берегитесь целки!

— А ты, мамочка, сама пиздорванка с рваной пиздой. — подхватил игру Виктор. Слегка задумавшись он продолжил. — Ленк… Я думаю, что через год-два щелка станет хоть и не прежней пиздюленкой, но приличной. Ага…? Давай со вторым повременим. Согласна?

— Чтобы ОНА не стала как у тётки Дуни!? Согласна. Только с гондонами. Не хочу химию глотать.

— Может использовать вторую…?

— В жопу…? Я согласна. — Елену больше испугала вероятность ухода супруга к молодой, не рожавшей пизде, согласилась не раздумывая. — В палате со мной были две женщины, которые хвалили анал, и две которые противницы. Меня спросили, я честно ответила, как я могу судить если не пробовала. Только давай, когда Юрка уснёт!?

А Юра тем временем под разговор родителей уснул.

Прошло семь лет. Естественно о том событии, когда отец обозвал его пиздорванцем, он не помнил. Мама повезла сына в соседнюю область на похороны той самой родственницы мужа, о величине срамных губ которой они рассуждали в памятный для читателя день. Тётка Дуня, почти семидесятилетняя старушка, подхватила стыдную заразу, разрешив откинувшемуся из зоны мужчине насладиться вселенским размером своей полости. ВИЧ за пару лет съел весь иммунитет женщины и смерть от простуды стала избавлением от земных радостей.

Так вот. Пока мама ждала девятины, Юра бегал за дальними родственниками мужского пола. Отроки во всю дрочили и мерялись писюнами. В тот день они, отроки значит, заманили соседских девчат на сеновал и специально завели разговор о половых сношениях. Затем будто начали спорить у кого орган больше. Попросили девчат рассудить их. Одна из девушек уже имела опыт, а вторая горела желанием хотя бы потрогать. Так что, оттолкнув Юрку подальше от друзей, начали судить.

— Да у Фрола длиньшее.

— Зата у Кольки тольшее… Иди отцедава, малявка! — снова оттолкнули любопытного Юру. — Тольшее луще. — с энтузиазмом знатока сказала опытная.

— А без разницов. Если молофи нетути, то хощ толстый, хощ длинный, без толков.

— Это у вас сисек нет и молозива в них тоже нет. А у нас молофя есть! — пацаны принялись усердно дрочить.

— Ага! Яснонько! — сделала вывод неопытная. — Фрол сильнее давит, когда отталкиват руку, а Колька, когда к себе вдавливат. Мамка так же из теста жгуты раскатыват.

— И сиськи наши тоже хороши. Поглядите! — опытная расстегнула пуговицы на платье.

Юра, знавший о грудях по опыту купания с мамой, мог дать сто процентов — нет у девчат сисек. Те бугры, на которые указывала сельчанка походили на возвышенности папы Вити.

Сладкие девичьи голоса помогли пацанам отстреляться. Немного, всего по несколько маленьких капель выдали органы мальчишек.

Тут Юрика кликнула мама. Он нехотя поплёлся к дому, по пути соображая, как ещё разок увидеть необычные действия родичей. Ждать долго не пришлось. В тот же вечер гурьба подростков и детей помладше играли в кулюкушки. Юра впервые играл в такую игру и поводив пару конов, понял смысл. Ловко лазающий по деревьям дома и на даче у бабы Нади, Юра залез на перемычку стропил тоже сеновала, спрятался. Спрятался он хорошо, ведь в этом смысл игры. А про городского забыли, продолжили играть без него. Вот тут он и стал свидетелем настоящего полового акта. Фрол и опытная девушка забрались в кучу сена, спрятались подальше от ворот.

Лучи солнца, пробивающиеся меж щелей строения, осветили парочку. Никаких прелюдий, только простой акт сношения. Девичьи ноги в стороны. Юра успел в миг отметить, что промежность у опытной безволосая, не то, что у мамы. Затем девушку закрыл Фрол. Пары минут хватило пацану на удовлетворение себя. А о том, что девушка хочет ещё он не знал, та в свою очередь видимо считала, что так надо. Полежала перед ним с задранным на живот платьем, позволяя Юрику насладиться видом прелестей. Хотя он и сам не понимал, что это прелесть, просто дивился новому знанию. То, что перчик подростка принял сморщенное положение после акта, напомнило Юре, что писюны мальчишек также опали после дневного спора с девочками.

Из той деревни, в степях Оренбуржья он уехал с багажом знаний о половых соотношениях меж мальчиками и девочками. Стал больше обращать внимания на маму, часто ходящую полуобнажённой по дому.

Погонять писюн в ладонях он не пытался, сообразив, что ещё не подрос. Но поучаствовать в беседах сверстников о сношениях не боялся и выдвигал свои теории и знания на их суд. Из этих бесед он выяснил, что главным в соитии является взаимное уважение партнёров, приемлемые обоими позы, темпы и извращения.

Легко схватывающий школьные науки Юра, слыл эрудитом даже среди старшеклассников. Одна ленивая девушка авансом впервые отсосала ему за то, что он сделает ей шпору по физике. Получив достойную (Юрика) четвёрку, девушка ещё раз проглотила сперму. Пообещав, что как только её парень свернёт ей целку, то даст Юрке. Девушка оказалась на редкость честной (с Юриком) — не обманула. Правда Юрику это не понравилось — всё как-то скомкано, скоропостижно, в женском туалете школы. Бр-р-р! Гадость.

Вывод 14-тилетнего Юрика: изменниц в мире больше чем одна.

Первая среди них — мама.

То, что родительница слаба на передок, Юра узнал ещё в одиннадцать лет, заметив однажды адюльтер с соседом. Как, впрочем, был с того времени знаком с термином «Слаба на передок» однажды высказанный старшим товарищем в отношении к учительнице биологии.

Мама ходила по квартире иногда очень раскрепощённая — то в папиной рубашке, засвечивая голую задницу, то в своих трусах, маня захватить-помять объёмные железы. В бане, что на даче у бабы Нади, Юра мылся с родителями до десяти лет, затем они выпроваживали его. Мама, в отличии от помывок происходящих без отца, излучала удивительную энергетику после купания с главой семьи. Затем Юра мылся только с отцом или в одиночку.

Парень уже набросал план захвата родительницы, когда заметил, что соседка, такая же восхитительная самка, тоже не прочь ответить мужу за измену. Папа, не прячась жиманул ягодицу прелестницы на площадке у квартиры, был награждён поцелуем. Онанируя в ванной комнате, парень представлял то соседку с такими же выпуклостями, что не скрывала мама, то саму маму прогоняющую соперницу от сына.

Однако планам несужденно было сбыться — очередь старшеклассниц стала длиннее, как, впрочем, и пенис парня, увеличивающийся от каждого минета. Рекордом стал один день мая, когда пять девушек насосали ему такой орган, что даже в свободном состоянии он оттопыривал штаны как эрегированный. Зато после экзаменов он уже выбирал с какой девушкой уединится для полноценного соития. Изучал с ними технику, психику коитуса.

Папа, как-то подслушав телефонный разговор сына предупредил о предохранении.

— Гондоны, сынок, гондоны! Не забывай.

Юра смущённо кивал головой, вспоминая как стал свидетелем папиного облачения в резиновое изделие перед соитием с мамой. А вот то, что мама не заставила соседа надеть гондон, было для него пока тайной, о которой он не мог спросить даже родного отца.

Таким образом перед призывной комиссией он показался с инструментом в двадцать сантиметров длиной и без случаев зачатия от него. (Но это через два месяца прекратится).

Ульяна

О этом персонаже можно многое сказать через «она была самая». Если не брать персонажей возрастом более тридцати лет, то она была самая старшая среди оставшихся. Двадцать шестой год пошёл. Самая маленькая — метр пятьдесят сантиметров рост. Самая волевая и смелая. Самая сильная, так как занималась фитнесом, как профессионально, так и чисто для себя. Самая узкая пещерка тоже принадлежит ей. И несмотря на такую щёлку, она бесстрашно впускала в себя крупный орган сожителя Вадима.

О своём маленьком росте она часто задумывалась, сравнивая с родителями, папиной мамой, и с маминым отцом, которых застала живыми. Все были чуть выше среднего роста. "Видимо какая-то бабка нагрешила!" — часто думала Ульяна. Спросить же у оставшейся бабушки стеснялась — та часто кормила её вкусными нештяками. В отличии от родительницы, забывавшей даже сама перекусить. Но обильно вскармливала дочь отборным матом, впрочем, обращённым не к Ульяне, а просто так, для связки слов. Что сквернословить плохо, девочка узнала только в школе, но «связка» речи уже плотно засела в голове малышки.

Свой первый акт она совершила тоже самой первой (если судить от момента рождения). Хотя актом это трудно назвать, так как плева осталась цела, а партнёр так и не поняв почему, салютовал. Нет, читатель, не в попку, всего лишь до плевы (впрочем, об этом написано в повести).

Того, с кем Ульяна лишилась девственности, она встретила в тренажёрном зале, куда стала ходить чтобы хоть как-то улучшить состояние дряблого подросткового тела. Алёша всего на полголовы перерос сверстницу и был очень благодарен судьбе, что существо такого же роста и телосложения легко вступило с ним в контакт. А когда по прошествии месяца знакомства разговор перешёл на пикантные темы, и подружка заявила, что готова к половому акту с ним, то не раздумывая повёл к себе домой.

— Выпьешь спиртного?

— Нахуя? — как было сказано Ульяна выросла окружённая матерщинниками. Начиная от родителей и кончая соседями по двору. — Я и так себя нормально чувствую. А ты, что бля, ссышь, что ли?

— Ни чо я не ссу. Просто из вежливости спросил.

— А-а-а. Из вежливости значит. Или, бля, без бухла не встанет?

— Пугаешь ты меня своей напористостью. — Алёша воспитывался в приличной семье, где учили что мальчик должен уступать девочке. А тут выясняется, что девочка сама рвёт подмётки. — Ты видимо опытная знаешь, что, да как. Руководи.

— Лёш, извини меня. Это я привыкла отбиваться так… Ничего я не опытная, такая же целка, как и ты… Мир да?

— Мир. Можно? — получив кивок согласия, поцеловал у тонкие губы, поискал прелести под футболкой.

— Можешь не искать… Блядь…! Сиськи какого-то хуя не растут. Может после ебли появятся.

— Ну писька то хоть есть?

— Пизда есть. Щас покажу. Она мне самой нравится, так и облизала бы… Я ведь для этого и записалась на гимнастику, чтобы значит лизнуть…

— Шутишь да…? А я чуть не поверил. А у меня вот. — он, глядя на девушку, разоблачился окончательно. — Не маленький?

— Если сравнивать с папкиным, то его больше. Но тебе ведь ещё расти… Твёрдость у тебя сильнее… Ну чо ты замер, я уже…

— Любуюсь.

— Лёш, ну я ведь не исчезну после этого. Потом налюбуешься.

— А этот? Презик нужен?

— Сегодня можно без.

— А как начинать то? Как собаки?

— Ты что ни разу не видел, не слышал…? Ложись, я сама тогда… Хуй направь к потолку…, держи… О-о-ох…! Всё, Лёш, я уже женщина. Сейчас ты кончишь и тоже станешь мужчиной.

Простота с которой Ульяна, начала свою интимную жизнь поразила юношу. Узость и жар влагалища буквально шокировали подростка. А темперамент прыгающей на нём подружки не шёл ни в какие сравнения с его движениями при онанизме. Алёша выгнул спину, эякулируя на пике экстаза, а девушка будто не чувствовала его оргазма, продолжала скачку. Благо, что мальчишечий член мгновенно не опал, а продолжил стойку.

Парень вновь возбудился, резко перекинул партнёршу на бок и закатился на неё. Продолжив предложенный темп, выдавил из уст девушки вскрик радости. Первая порция эякулята и обильные выделения влагалища, не позволили мышцам вагины захватить пенис в тиски.

Оргазм отпустил парализованные мышцы таза, Ульяна вновь начала подмахивать, коготками впиваясь в грудь любовника. Два оргазма наконец столкнулись — парень вбил кол, как только позволяли лобки, Ульяна на максимуме подъёма таза.

Влагалище судорожно сокращаясь, выдаивало сперму из мгновенно осунувшегося пениса.

— Ну, вот теперь и ты мужчина.

— Второй раз уже кончил.

— Пиздишь поди…? Вот это кайф, я даже не почувствовала. А тебе понравилось, любимый?

— Я тоже тебя люблю, Уль. Понравилось… Прям… заебись, как хорошо.

— Ох, ёбт… надо было хоть простыню постелить. Ты погляди, тут как будто две целки сломали… раз пятно, два…

— Да-а-а. Давай я его в машинку, скажу родителям что пролил что-нибудь. — парень быстро закинул покрывало, включил машинку и подмылся. — Уль, сходи в ванную. Я полотенце специально для тебя положил на борт.

— А как ты наблатыкалась…? Трахаться. — начал Алёша.

— Да всё из-за наших архитекторов. Двери между нашими спальнями не закроешь, потому что тогда в кухню ночью не пройдёшь. Вот она всегда и открыта. А родаки как выпьют, так начинают шаркаться, несмотря, что я ещё не сплю. Временами так разойдутся, что простыня или одеяло сползает на пол. В это время к ним можно подойти и как кроликов за уши схватить… Да. Я однажды так и сделала. Их кровать стоИт вдоль комнаты, ногами значит ко мне лежат. Проснулась от шума дикой скачки. Продираю глаза. Они даже свет не потушили. Мамины ноги вот так, — Ульяна как лежала на спине, подхватила ножки стала подкидывать к потолку. — Встала, хотела свет выключить. А они даже не поняли, что я подошла буквально к кровати. Присела и любуюсь как хуй в пизду влетает. Встала рядом и руками себе по письке, в такт с папой вошла и представила будто он меня ебёт. Так и сползла на пол от кайфа. А как на папин хуй надевалась я тебе уже рассказывала.

— Подними ещё раз таз, как только что… И правда у тебя она тонкая и узкая. Как у… Нет не буду говорить.

— Значит есть с чем сравнить… Не хочешь говорить не надо. — Ульяна чуточку обиделась, ожидая от любимого такой же искренности. — Я пойду, поздно уже.

— Я тебя провожу… Не спорь…

О том, что стало с Алёшей — в повести.

Вадим

Родившись всего на несколько месяцев позже Ульяны, прославился среди героев моей повести приличным ублажителем. Параметры оного — двадцать два сантиметра вдоль от лобка до остроконечной вершины. Сильно приплюснутый: шесть сантиметров — если смотреть вдоль тела и четыре — если мерить от живота.

Если партнёрша видела инструмент с боку, то облизывалась длине, если спереди, то у неё подкашивались ноги в предчувствии разрыва вагины.

Каким образом он получился плоским загадка природы, но Вадим шутил, что в его предках был кузнец, временами случайно попадавший молотом, когда хуй «отдыхал» на наковальне.

С таким желанным оружием устоять до возможного срока? Да ни в жизть не поверю. Да и Вы, мой читатель, не поверите. Так что… Как обычно в шестнадцать лет парень пошёл на пляж. Пошёл девственником, а вернулся полноценным мужчиной.

Свёрнутый улиткой орган, привлёк внимание одной женщины. Она напросилась поиграть в волейбол в компанию где играл Вадим. Затем, будто запыхавшись, попросила его принести ей бутылку пива, охлаждаемого в воде. Налив в свою кружку напитка, остальное разрешила выпить избраннику. Следующим этапом соблазнения стала просьба помазать спину кремом от загара.

Каремат она расположила в сторонке от всех и слегка за кустом ивы. Так что смогла спокойно снять бюстгальтер. Подразнивая Вадима, потребовала намазать и спереди: «Всё равно руки в креме!» Сама тем временем принялась «распутывать улитку». Три-четыре магических движения и орган вылез из плавок парня, как перископ из-под воды.

— Это вон те мужчины должны прятать писюны, а ты имеешь полное право ходить голым, рекламируя чудо дивное.

— Скажите тоже — голым. Стыдно, однако. — Вадим едва не кончил от магического касания чужих пальцев о жезл.

— Перебори стыд. Увидишь прелесть мира эротики. Следуй за мной, соплячок.

Виляя бёдрами, женщина повела избранника в заросли ивняка. Выбрав место почище, легла на траву, приманив «шершня» своим цветком. Что и как делать парень уже знал из рассказав более старших товарищей. Первый спуск поразил Вадима своей быстротечностью. Опытная женщина «вдохнула» новую жизнь в понравившийся ей орган. Когда пенис задышал полной грудью, оперлась плечом о ствол дерева, а Вадим таранил ненасытную бабёнку что есть мОчи. Когда та стала оседать, подвергнутая третьим или четвёртым оргазмом, парень насильно удержал её в стойке. Громко хлюпала манда, громко шмыгала соплями женщина перед финальным выстрелом. Руки парня ослабли, и самка упала ему под ноги, а брызги салюта окропляли насытившуюся…

— Жаль, что тебе мало лет. Сделала бы тебя жиголо. Неплохо зарабатывал бы, между прочим.

Перспектива рубить бабло членом очень понравилась парню.

— Так мы втихаря, чтобы никто не узнал.

— Состоятельные дамы желают показывать своё «добро», хвастаться имуществом. А с малолетками только скрытно, под запором трахаться. Но телефон свой запиши. Я может ещё захочу.

Она позвонила через декаду. Пригласила к себе в частный коттедж. Наличие ещё одной хуестрадательницы не смутило парня. За смелось был вознаграждён суммой, которую подростку нужно копить год-полтора. Раз в неделю или полторы Вадим покидал друзей или родственников, бежал в знакомый коттедж, "благословлял" то хозяйку, то какую-либо из её многочисленных подружек. Лето закончилось быстро. Учёба заброшена, родители в неведенье. А деньжата складируются в гараже отца в стеклянной банке, спрятанной за соленьями.

Кое-как учебный год закончен, экзамен сдан. Вновь частые посещения доброй хозяйки.

НО! Ничто не вечно. Особенно кайф. Через год такой трудовой деятельности Вадима, сначала учительница заявилась в доме, выяснить почему он уже три месяца не посещает школу. Ладно с мамой, папой разобрался. Наврал что работает, даже принёс «зарплату». Стал временами посещать занятия, особенно где мог попасть под наблюдение классной.

Вторым ударом. Да, да. Натуральным ударом в пах окончилась одна встреча в памятном доме. Надо же было такому случиться, что муж той женщины, которая тот раз визжала под Вадимом, решил навестить хозяйку и тайную любовницу. Не узнать визги родной жены рогоносец не мог. Въехав в челюсть и в пах Вадиму отправил его в нокдаун. Только желание рогоносца избить до полусмерти супружницу, спасло жизнь и тело Вадима.

Но удар по напряжённому органу не прошёл даром. Парень больше не мог долго держать эрекцию и сошёл с дистанции жиголо.

Накопленного капитала хватило чтобы вложиться в фитнес-клуб, хозяйкой которого являлась Ульяна, но денег на покупку нового оборудования у неё не было, и компаньон в виде сверстника пришёлся кстати.

Андрей и Ольга

Эти супруги были братом и сестрой. Всего лишь сводными. Так что без кровосмешения.

Мама Андрея пошла в один трагический день на участок где росла картошка — пришла пора окучить рядки, что она и сделала. Кратчайший путь домой лежал через дорогу, отвал которой был сделан из придорожного грунта, бульдозерами поднятого на нужный уровень. По образовавшемуся руслу весной сбегали талые воды.

В полукилометре вверх находились пруды-отстойники местной ТЭЦ, куда сливали зольную пульпу. Что стало причиной прорыва дамбы никто не понял, но много тысяч кубометров жидкости хлынуло вдоль дороги как раз в тот момент, когда Тоня, мама Андрея, спокойно шла домой. Испуг от набегающей волны парализовал женщину.

Ей ближе было вернуться назад, а она бросилась вперёд. Обувь тоже помешала, так что Тоню первая же волна потащила мимо людей, стоящих на дороге.

Мужчина, заметивший утопающую, бросился ей на помощь. Поток грязни не лучшее место для плаванья даже для спортивно сложенного мужчины. Он также стал тонуть. В какой-то момент поймав женщину за руку, уже не отпускал её. Их так и нашли через два дня.

И хоронили их вместе, как родственников. Восьмилетний Андрей держался, не плакал о матери. А вот Оленька, такого же возраста, плакала безостановочно. От её сильных всхлипов потекли слёзы у мальчика. Он уткнулся в штанину отца, спрятав глаза.

На поминках через сорок дней Александр, папа Андрея, подошёл к Ларисе, маме Ольги.

— Лариса Семёновна… Лариса… — слова трудно давались ему. — В стародавние времена, был обычай объединять неполные семьи, для помощи в быту и… усладе… Лариса, ваш…, твой муж погиб геройски… Прими и от меня поступок. Давай жить вместе. Девочке нужен отец, моему сыну мать… Не серчай, что я так в лоб… Без предупреждения.

Женщины, слушавшие его предложение, поначалу заворчали на него. Мол ещё тело супруги не остыло, а он уже о похоти думает. Но как увидели, что Лариса упала лицом ему в грудь и навзрыд заревела, замолчали. Лариса пообещала подумать.

Поступок мужчины поистине был таким же геройским. Ведь женщину 28-ми лет от роду с ребёнком мало кто возьмёт в жёны. А если на чашу положить некрасивое лицо Ларисы, то и выходило, что Александр поступал по-мужски.

Месяц она раздумывала, взвешивала все «за» и «против» такого союза. Позвонив Александру побеседовала с ним о не имеющих отношения к ним темах, сделала вывод о его интеллекте, о предпочтениях затрагиваемых тем. В окончании разговора пригласила мужчину с сыном к себе в гости с целью прозондировать отношение Андрея к дочери.

Приготовив нехитрого ужина, выставила на стол бутылку водки. Затем сменила её на коньяк, посчитав водку напоминанием о поминках. Мужчина принёс бутылку белого вина и сок для девочки. Александр пил крепкий, а хозяйка слабый напитки. Теперь глядя в глаза мужчины, Лариса поняла, что он предпочитает прятать взор при щекотливых темах, но не юлит, отвечает внятно. Дети переместились в спальную девочки где нашли интересную игру с кубиком и фишками.

За разговорами взрослые и не заметили, как наступили сумерки. Лариса уже решилась на союз с этим мужчиной и теперь раздумывала как сказать ему об этом. Вопрос решили за них дети.

— Мамочка, пусть Андрейка останется у нас ночевать, мы договорились сходить в парк аттракционов.

— Пап, можно?

Взрослые посмотрели друг другу в глаза и кивком выразили детям своё согласие.

— Оставайся и ты. Щётку зубную я тебе дам… Бритва электрическая есть… Да… его.

Мужчина хотел поцелуем выказать благодарность.

— Не торопи. Мне надо привыкнуть. Уже месяц настраиваю себя. Налей мне коньяка. Андрюшка как спит? Крепко?

— Засыпает хорошо, но просыпается ни свет, ни заря. Жаворонок он.

— Оленька наоборот сова, трудно по утрам встаёт.

Через время мама заглянула к деткам. Они мирно посапывали носиками. Вот так впервые Андрей уснул рядом с будущей супругой. Ведь о их союзе впоследствии позаботилась Лариса.

Практичная женщина поняла, что однажды дети начнут встречаться с представителями противоположного пола, так почему бы не исключить посторонних, создав союз между детьми.

Когда настал срок разговоров о любви, выставляла на первый ряд книжного шкафа романы о любви и верности, о мужском благородстве, о девичьей чести. К тому времени они уже жили в четырёхкомнатной квартире. Дети имели по своей спальне, и Лариса контролировала интересы Андрея. Каково же было изумление, когда обнаружила под кроватью пасынка свои нестиранные трусы с явным доказательством о применении их для мастурбации. К тому времени страсть Александра к Ларисе угасла, женщине стало не хватать мужского семени. Решив одновременно убить двух зайцев, Лариса подстроила встречу с пасынком. Оставшись утром дома, подловила Андрея в ванной комнате за греховным делом. Осталось только проверить его на смелость. Пасынок не испугался, вошёл в неё сзади, так как она повернулась к нему кормой, чтобы он не видел её глаз.

Первое соитие длилось недолго. Зато потом они грешили до обеда с небольшими остановками на «подзарядку» «энеджайзера». В перерывах выяснила как давно он онанирует, почему именно её представляет, а не Олю.

— От тебя запах исходит будоражащий меня. Я нюхаю твоё бельё, а представляю Олю.

— А станешь взрослым, что будешь делать?

— Если Оля к тому времени не встретит парня, то женюсь на ней. Ты разрешишь?

— Разрешу конечно, мой сынок. Она ведь тоже на тебя посматривает… Мы, женщины, умело скрываем наши привязанности. Давай пока меня попользуй, а к ней не подступай. Придёт срок, я разрешу вам жить как мужу и жене. И за это время обучу тебя всем наукам о сексе, какие сама знаю.

— Ой, аж сердце из груди вырывается, как ты сказала о нашем с Олей союзе.

— Ага, вижу. Вон какое сердце… Иди ко мне, мой ласковый сынок. У тебя больше чем у папы…, да, да. Поверь мне. И двигаешься ты по-другому. Более страстно, по-молодецки. — если с размерами пениса женщина лукавила, стимулируя либидо парня, то о темпераменте, нет — что свойственно многим молодым людям.

Подогретый намёками о величине пениса, о сравнении в его пользу с отцом, Андрей таранил мачеху в традиционной позе. Имея большую массу чем пасынок, Лариса перекатилась, легла сначала на него, а затем приняла позу «наездница», показывая, как крупные груди отлетают вверх.

Взяв руку юноши, облизала большой палец, затем направив перст на клитор объяснила, как надо стимулировать похотник. Такая поза всегда нравилась властной женщине — она могла контролировать продолжительность коитуса.

— Можно я буду называть тебя Олей?

— Да…, да… Называй меня Ольгой…, учись любить её…, мой мальчик.

— Оленька, я сейчас кончу.

— Кончай, мой сладенький муженёк! Наполни меня семенем…

Четвёртый акт был самым ярким за первый день. Пасынок-любовник как губка впитывал все советы мамочки. Поинтересовался строением половых органов женщин. Подмывшись, Лариса раскрылась перед Андреем, рассказала о участках влагалища и прилегающих к нему органов.

— Мам, а ты, когда начала жить с мужчиной?

— Поздно, сынок, поздно. После свадьбы…. Чем дольше задерживалась, тем больше угрей высыпало на моём, с крупными порами на коже лице. Ты у меня всего лишь третий мужчина. Но зато самый молодой.

— Расскажи, как было в первый раз.

Больше приукрашивая, Лариса поведала о первой брачной ночи в год своего совершеннолетия, о страхах перед ней и чувствах после.

— Для вашей первой ночи, я обучу тебя всем тонкостям, распишу поминутно все этапы. Об этом будем знать только мы с тобой. Пусть Оля считает себя самой счастливой девушкой.

— Я уже счастлив, что у меня такая учительница. А как мы договоримся о встрече в следующий раз?

— Ты ведь заметил, что я с вечера готовлю сумочку и вешаю её в прихожке? Если сумки не будет, старайся остаться дома. Теперь о папе. Ты же умный мальчик, понимаешь, что произойдёт если он узнает…, а нам скандал не нужен. Я ему скажу, что у тебя трусы в поллюции, мол он должен поговорить с тобой о сексе. Скажешь отцу, что часто во сне видишь обнажённые части тела Оли. Пускай он сам предложит тебе переспать с ней. Не постыдишься купить пачку презервативов?

— Стыдно…, но ради тебя и Олечки я переборю страх.

— Не волнуйся. Провизоры часто продают изделия для интима. Так что твои мысли о том, ЧТО они думают о тебе несостоятельны… Это нормальная реакция подростка. Было бы хуже наоборот. Храни их у себя, папа в твоих вещах не роется…, а даже если найдёт, то на меня не подумает… Сам сможешь надеть резинку…? Ишь ты хитрован какой! Научу конечно.

— А у вас с папой разве нет гондонов?

— Нет. У меня ведь после трагедии выкидыш был, видимо что-то нарушилось. Мы с папой хотели общего ребёночка… Ой, не хочу о грустном.

Через десяток дней совершенствования Андрея, Лариса поговорила с супругом. Высказала свои доводы относительно появления в квартире чужих парня или девушки.

— И что ты предлагаешь? Прямо вот так разрешить трахаться?

— Фу! Как грубо! Это же наши дети. Они могут заниматься любовью. Разрешим мы или нет…, но если они захотят, то и без разрешения переспят. А так это будет под нашим с тобой контролем. Будем обучать их предохраняться, пока не закончат обучение, пока на ноги не встанут.

— Это Андрей уже меня перерос, в плечах чуть уже, а Оленька то совсем ещё ребёнок. Рано ведь ей начинать.

— Сам то во сколько онанировать начал? И мечтал ведь сразу начать. Как я между прочим… мастурбировала. Так глядишь Андрюшка полюбит рукоблудничать, перестанет на Оленьку заглядываться. А это поломка психики…

— Но Оленька такая… Хрупенькая… Не то что ты… Возьмёшь в руки чувствуешь вещь.

— Что-то ты в последнее время не заполняешь руки моим телом… Да я тоже устаю…, но хочется временами мужского массажа… Да, особенно стенок влагалища.

— И когда они начнут? — супруг ловко ушёл от намёков.

— Ты как мужчина поговори с Андрейкой. Обучи хотя бы как презерватив надевать. Расскажи о плеве… О целке…! Да! А я Олю подготовлю. Думаю, месяц-полтора хватит. А там с мужскими соками Оленька поправится.

— Кровать нужно будет им купить…

— Да-а-а, а то как начнут на старой скрипеть… Глядишь и мне плюс будет…

— В смысле? С Андрюхой?

— Совсем сбрендил!? Не стыдно такое говорить? Я про то, что может, и ты под их аккомпанемент исполнишь обязанность.

— Извини дурака, Лариса… Эх! А действительно! Я уже представляю — из двух комнат стоны, скрипы… Да, завёлся. Иди ко мне.

— А я и не убегаю — вся твоя.

— Дети ещё не спят.

— Да будто они не знают, чем взрослые занимаются… Ты сам то помнишь, когда последний раз трахал…? У него стоИт, а он простаивает! Давай уже запрыгивай… У-у-уф… хорошо то как.

— Что-то у тебя тут сильно влажно.

— Дурачок! Ревнует он! — влагалище было увеличено от пары коитусов в обед. Также и сперма пасынка плохо вымылась, представляла влагалищную слизь. — Я думаешь не возбудилась нашими речами? Вперёд тебя потекла. Представь… они… там любятся…, мы тут… Ага… аж хлюпать начала…

В глазах мужчины появились образы сына и падчерицы, как они ласкаются, целуются и переходят к главному действу.

«Надо будет посмотреть какой у сына хуй… Да, точно, как будто буду обучать гондон накручивать и посмотрю. На Оленьку бы ещё поглядеть. Щёлочка, наверное, совсем узенькая… Ох, бля! Кончаю! Сука! Бля! Не удержался!»

— Родная, прости… Уж очень сильно возбудился.

— Помнится мне в первые годы нашей жизни ты через час восстанавливался. Повторим через час?

— Да-да, конечно, повторим, любимая. — но зевота выдала ложь.

«Ладно — спи! Я сегодня довольная. Умная я всё-таки женщина. Видишь, как разрулила — все довольны, всем хорошо. Осталось только с дочкой поговорить, а то начнёт с подругами делиться секретами!»

Вечером следующего понедельника она закрылась с дочерью в дальней спальне.

— Смотрю на тебя, Оленька и радуюсь — какая ты у меня красавица. В папу пошла. Глазки, носик и подбородок его.

— А тело?

— Телом в меня, родимая.

— Где же в тебя!? Сиськи как прыщи, попка с кулачок.

— Зато ножки… м-м-м-м, закачаешься! А груди и попка увеличатся. Поверь мне. Я такая же статью была… А что у вас с подружками уже разговоры до сисек-писек дошли?

— Ага…, а ты во сколько начала откровенничать с подружками?

— Да в таком же возрасте. Гормоны, менструация…, сама понимаешь. А парни к кому в классе пристают? К тебе?

— Ко мне? Фи! Больно надо! Пусть только попробуют! Нет такого в классе, который мне понраву… Вот если бы… А других девчат парни щипают, за косы дёргают. Особенно Раиску Долгих. У неё уже как у полноценной женщины всё развито.

— Так, наверное, она уже с кем-то из парней… того… пере… спала. Я после брачной ночи начала поправляться.

— … Ма, а чо это ты разоткровенничалась?

— Да у нынешней молодёжи всё так быстро происходит. Утром в школу пошла, вечером вернулась уже беременна.

— Я не такая. Я в школе ни за что не стану. Гадко как. Противно даже представлять…

— Ну так мальчик может тебя к себе пригласить… — целомудренная мама могла бы пожурить Ольгу за: «Я в школе ни за что не стану!», с вытекающим отсюда: «А вне школы согласна!», но главная идея связать её с Андреем дозволяла такую фривольность.

— Не буду я не с кем! — Оля перешла на повышенный тон. — Я только с Андреем… Ох…! Проговорилась.

— Не волнуйся, доченька. Я ведь знаю, что ты его любишь. От матери такого не скроешь. И он тебя…

— Ага! — девочка даже ножкой притопнула: в этом она походит на маму. — Вечно спрячется в своей комнате… Чего можно целыми вечерами делать? Раньше чаще со мной общался, а теперь скрытничает. Наверно по телефону переписывается с дурой какой-нибудь.

— Да! С дурой…! С тобой! Мальчишки сильно ранимые, они в уме пишут повести о том, как сказать возлюбленным о своих чувствах. Ты сама то сможешь подойти к нему и сказать о своей любви…? Так же будешь бекать-мекать. А Андрюша ведь скромный мальчик, ему трудно начать… Сделай так… Утром иди с ним в школу. Он бежит, ты беги. Он к друзьям, и ты за ним. Попроси сорвать цветочек с клумбы. Чмокни в щёчку за это. И после школы так же. Через неделю… не позже, он скажет о своей любви. И ты сама заготовь речь.

— Ма-а-а-а.

— Что случилось?

— У меня кажется месячные начались. Мокро в трусиках стало. Я пойду сменю…

— Так до срока ещё две недели. Ну-ка покажи… Это не менструация. Это женские соки потекли от возбуждения… Смазка значит. Уже мечтаешь о нём? Сны с ним снятся?

— Да-а-а-а… Но считала, что описялась.

— Глупенькая ты моя… Описялась! Учись отличать своё состояние.

— Ма. Я хочу рассказать о том, что видела…. — Оля обрадовалась откровенностям матери, решила этим же ответить ей. — Как вы с папой…, с родным папой занимались сексом…, да, да. Я правда ещё не понимала, но мешать вам не стала. А уже потом, когда ты рассказала о месячных, и ещё девчата направили мои мысли, я поняла, что меж вами происходило. Ты так сладко стонала тогда… Мне до сих пор слышатся твои краткие всхлипы. Приятно да?

— Да, доченька, приятно. Особенно если это любимый человек доставляет тебе радость, шепчет слова любви. А в какой позе ты нас видела и сколько тебе было?

— В ТО лето…, ты лежала на спине, а папа…

— Это одна из его любимых поз. — Лариса, поддавшись воспоминаниям, заплакала. — А папа Саша любит, когда я на нём сижу. Нравится ему смотреть на выражения моего лица… Оленька, растеребила ты мою душу… Хотела с тобой поговорить о предохранении… О не нужной пока беременности. Вы с Андрейкой ведь можете тайком от нас сделать это…

— Потрахаться?

— Пусть будет это слово. Хотя я предпочитаю — повлюбляться, переспать, наконец. Так вот… ты главное знай свои даты и в опасные дни попроси Андрея надеть презерватив.

— А ты не будешь ругать? А папа Саша?

— Ругаться буду если ты не подтянешь свои знания. Андрею накажем чтобы он не забрасывал учёбу, не спал на уроках. А любиться… Главное, что я разрешаю. Александр не будет против, если я за. И чтобы у мальчика не сложилось отрицательное мнение о тебе — сама не проявляй инициативу. Пусть он сам решится. Мужчины должны чувствовать своё превосходство. Предложит — не отталкивай.

— Мам, я чумею от тебя… Ты так свободно об этом говоришь… В книгах не так.

— Это жизнь, доченька. Рано или поздно это свершится. Хотела бы я чтобы моя мама не была так строга со мной, может и оспин на лице было бы меньше.

— Мам, а как часто это можно делать?

— Как мужчина сможет, а ты захочешь…. Саша? В первые годы два раза за вечер.

— А как долго?

— Сашка то? Тут уже я научилась контролировать его. Пока сама до оргазма не дойду, не позволяю ему кончить.

— До оргазма?

— Да… До такого состояния души тела, когда кажется, что мир вокруг не существует, а есть только твой разум… Не поняла…? Скинь трусики… Давай, давай. Не бойся. Я кое чему тебя научу… Повторяй за мной.

Лариса расстегнула халат, приспустила трусы и подняла чашки лифчика, высвободив крупные железы. Начав поглаживать половые губы, кивнула оторопевшей дочери. Оля присела в кресло напротив мамы и так же раскинула ножки. Но ей пришлось встать и окончательно снять бельё, так как трусики, своей миниатюрностью, не давали широко раздвинуть бёдра. Редкие каштановые кучеряшки выделялись на белом теле дочери. Оля повторила за мамой действие — провела пальцами вдоль тонких губ, затем раздвинув наружные, погладила малые. Испустив первый вздох, испугалась своей реакции. Но улыбающаяся мама ободрила Олю.

Лариса подсела к дочери.

— Вот тут коснись. — мама указала на клитор. — Правда приятно? Это точка называется клитор. Все женщины стараются повозбуждать именно эту точку. Та-а-а-ак, теперь обрати внимание на соски. Их тоже ласкай. Лучше смочи пальцы слюной…, ага — вот так… Какая же у тебя писечка аккуратная.

Лариса не удержалась от поцелуя этих уст. Вкусив девичий нектар, остановиться уже не смогла. Чем больше она лизала, тем больше влаги текло из вагины.

Оля начала оргазмировать — нервно отдёргиваясь от языка мамы, мгновенно возвращала таз у краю сиденья. Рука, сжимающая сосок, подрагивала в такт микрооргазмам. Белые зубки начав покусывать нижнюю губу, довели её до пурпура. Ресницы на закрытых глазах трепетали как крылья мотылька. Ларисин язык, занырнувший во влагалище, слизывая сок прямо с плевы, временами причинял боль. Подсознание включило вторую руку девушки, направив её на голову мамы, прижала плотнее к промежности…

Сознание отключило тело. Лариса посмотрела в полуоткрытые, не реагирующие на раздражители глаза. Увидев в них величайшую негу, вспомнила свои первые оргазмы и тоже кончив, осела на пол.

— Ма-а-а, хо-ро-шо то как! Оргазм! Это наверно и есть улёт, о котором говорили девочки.

— Именно У-Л-Ё-Т! Запахнись…, а то я ещё хочу полизать писечку дочурки.

— Тебе понравилось? Я думала, что это ты только для меня постаралась, не побрезговала.

— Я это впервые. Не удержалась.

— Вкусно?

— Сунь пальчик, затем оближи… — дрожащие пальчики вошли в вагину, наскребли влаги, перенесли её к другим губкам, раскрасневшимся от экстаза. — Какая прелесть! Правда?

— А тебе…? Кто-нибудь лизал?

— Саша однажды… Пьяный был…, да и я в общем-то не менее пьяна в ту ночь была. Преподнёс мне подарок, так сказать. Больше не было такого, видимо не понравилось…, или ожидал от меня ответных действий.

— Ответных?

— Да. Чтобы я ему пососала…

— ХУЙ? Ой, мам, извини!

— Да уж… Конечно… хуй. И ты извини. Но я уснула в тот раз так и не вернувшись на землю после… улёта. В интимных играх всё приемлемо, если это нравится обоим партнёрам. Пососать, полизать. Позы всевозможные… Оленька, а почему ты так плохо отнеслась к возможному сексу в школе?

— Ма, мне стыдно… Я уже мечтаю… о сексе с Андреем. А в мечтах это происходит на мягкой кровати, под тихую музыку. А в школе где? В туалете? Где вонь и негде лечь? Девчата рассказывали, как застали десятиклассницу с парнем в девчачьем туалете, они совсем стыд потеряли, как-то в кабинке, у которой даже дверцы нет… влюблялись. — Ольга ушла от дальнейшего рассказа, чтобы мама не выпытала о других секретах, которые она обсуждала с подружками. — Мамочка, а мужчины как кончают? Что происходит в этот момент?

— Я же тебе рассказывала когда о месячных предупреждала.

— Ты сказала, что они осеменяют…

— Ты права. Так и было. — Лариса вспомнила о беседе с одиннадцатилетней Олей — тогда она действительно не вдавалась в подробности. — Эякулируют…, кончают мужчины при оргазме. Какие-то там мышцы сжимаются, давят на яички, в которых созревает семя. Далее в работу вступают мышцы пениса. Из канальца выплёскивается сперма….

— Много? — хотя Оля уже наслушалась теории от подружек, но хотела получить более компетентный ответ.

— У кого как. Но не литры, как возможно ты представляешь.

— А чего это наши мужики притихли? — опомнилась дочь. — Телик смотрят?

— Запахнись и иди в ванную, помойся. А я на разведку.

— Привет, сынок. Давно с тобой не общался. — Александр выполнял наказ супруги. Андрей уже понял о чём пойдёт речь. — Чем занят? Как успеваемость? Пацаны не обижают?

— Привет, па. Всё нормально.

— Чего сидишь вечерами один? Телик с нами посмотрел бы. Или с девочкой какой переписываешься…? Давай, брат, колись.

— Да, па, с девочкой. Только не переписываюсь, а мечтаю, как сказать ей о своих чувствах. Она такая нежная и хрупкая, боюсь испугать своим напором.

— А ты не бойся, девушки любят настойчивых парней. Не грубо, но прямо скажи, так мол и так, ты мне нравишься, мешаешь спать. Снится ведь?

— Снится… Уже пытался сказать. Открою рот, а говорю вообще хрень какую-то. Мямлю, как двоечник перед училкой.

— А ты сначала без слов. Цветочек там, конфетку… Старайся быть с ней рядом как можно больше, и слова сами собой скажутся. Ведь им не нужны поэмы, им нужна суть. Ты же умный парень, знаешь эти главные слова. Скажи их мне.

— Я тебя люблю. Так?

— Да, сынок. Но только душевности больше вложи в них. И они зазвучат как песня. Я её знаю? — папа решил схитрить.

— Это Оля, пап. Наша Оля.

— Фью…! Вот оно как. Сидеть у главного блюда и не попробовать его… Не завидую тебе. Мама сказала, что у тебя поллюции практически каждый день. Может лучше будешь по-простому снимать напряжение…? Подрочишь… Не помогает…? Сильно значит любишь. Та-а-ак, тогда получается, что ты в любой день скажешь ей о любви, начнёте целоваться, а там и до кровати не далеко. За вами ведь не уследишь, трусов верности не наденешь. Я поговорю с Ларисой…, накажу ей чтобы не начала скандалить… Дело молодое…, НО! Вам ещё учиться, набираться жизненного опыта, а малыш может вам помешать. Про гондоны слыхал…? Видел? Вот я в аптеку заскочил, взял пяток. Сможешь ежели чо накрутить?

Андрей забавлялся речами отца. Ответил, что ни разу не видел и не накатывал презерватив.

— Давай, подрочи и потом покажу как надевать.

— Па. Ты чо!? Мы же с тобой не эти… пидоры которые. Я как-нибудь сам разберусь. Не дурак чай.

— А чо? Я ни чо.

— Сам то смог бы возбудиться при постороннем…? То то!

— Ну сам, так сам. А слушай, я тут решил… Разрешу вам с Олей спать на одной кровати. А насчёт Лариски не волнуйся, как я скажу, так и будет.

— Ты отличный мужик, папа. Врубился в тему. Вот осталось только мне сказать… А к чёрту!!! Сейчас пойду и скажу. Чего тянуть.

— Стоп, стоп! Испугаешь ещё! Девушки ранимые существа. Ты завтра начни подкатывать.

Андрей и сам понял, что спешит. Мама ведь ещё не дала добро. А именно она решала всё в семье. К тому же она должна хотя бы рассказать о базовом принципе дефлорации. Он вышел в зал. Ни мамы, ни возлюбленной не нашёл. Только теперь услышал плеск в ванной. А из-под двери родительской спальни виден свет. Стукнувшись туда получил разрешение.

— Добрый вечер, мама. — Андрей плотно прикрыл дверь. — Папа поговорил со мной. Осталось дело за мной.

— И тебе не терпится…? А презервативы?

— Папа уже купил.

— Вот конспиратор. Сказал за куревом пойдёт, а сам за резинками… Но всё-таки я сегодня против. Она должна осознать… хотя бы ночь и день. Но с таким стояком… ходить по дому… Сейчас Оля из ванной выйдет, а ты… на вот грязное постельное отнеси в бак и там… Мой же ты умница. Для помощи, расскажу… Предварительная ласка Оли должна быть не менее пяти минут. Грудки помнИ, писечку поласкай, попку потискай. Не пугайся её худобы — это буквально на полгода, а там поправится наша Оленька, станет справненькой, будет за что взяться. Увидишь, когда, что она на ногах не держится, разденься сам, затем её. Головку члена подвигай вдоль щели, измажь её соком. Затем направь в самую красноту. Как головка упрётся в плеву, остановись, подвигайся туда-сюда. Прорвёшь когда — замри. Дай ей привыкнуть. Про резинку не сказала! Ай-яй! Не забудь! Сейчас самый напряжённый момент.

Андрей, вслушиваясь в речи женщины, неожиданно затрясся и кончил.

— Эякулировал…? Ну вот как на тебя оказывается действуют речи о сексе.

— Ага. Ещё и ты без трусов сидишь, волосиками сверкаешь. — Андрей наладил дыхание, краешком простыни вытер сперму с живота и бедра. — Раньше не ходила без белья. Сегодня с чего?

— Показала твоей… жене, что такое оргазм. Она в этом оказалась совсем неискушённой.

— Дрочили обе?

— А что только тебе можно?

— Какая у неё пиздёнка?

— Такой же матерщинник, как она. Хуй, пизда.

— Зато как красиво. А то член, фаллос, пенис — медициной и мрамором прёт. А в этих терминах основная суть русского интима. Мам, а когда у Оли пойдут месячные, можно я с тобой?

— Ах, кобелина, кобелина. Молодая жена будет страдать, а он по чужим бабам бегать. Да, ладно уж…, какая я тебе чужая. Но только с тебя за это плата. Тайно запиши хотя бы звуки ваши… Видео будет лучше… Ой, Оля идёт. На… Андрей, это в бак отнеси, пожалуйста.

Оля обратила внимание, как покраснел любимый парень.

— Чего это он?

— Да, денег попросил. Отцу не говорит, стесняется. Подарок, наверное, хочет тебе купить. Сказала, что вечером деньги не дают. Утром…

— А-а-а. Дверь надо открыть и форточку по шире. Письками нашими воняет.

«Душенька-дюшенька! Ну давай не дрейфь, скажи… Ладно до квартиры. И если ты там промолчишь, я сама буду властвовать над тобой!»

«Блин! Какую хуйню я несу! Зачем ей знать, что сказала Сансановна, о мнении Коперника. Идиот! Так. Или в квартире я это скажу или, уйду на хрен из дому.»

— Оля!

— Да, Дюшенька!

— Дюшенька?

— Андрюша — Дюша. Я так тебя называю. Люби…

— Оля!!! Я не могу без тебя! Я ТЕБЯ ЛЮБЛЮ! Я с ума схожу, думая о тебе и днём, и ночью.

— Сказал! Мама! Мамочка! Он это сказал! Я не убью его. Я сама без него не могу, мамочка. Я самая счастливая девушка на свете. — девушка обвила шею парня руками. Первый поцелуй Андрея поразил Олю своей опытностью, но она не придала этому значение — другие чувства взвинтили сознание юного создания. — Пока девушка, пока… Да, Дюша?

— Да, любимая, осталось не долго. — много лет ему мечталось вот так обвить стан руками — измерить охват на талии, вокруг грудной клетки. Да это тело было жёстче Ларисиного, легко прощупывались кости, но в тоже время стан был более податлив, послушно управлялся рукой. — Только мне надо искупнуться, сегодня физрук до пота загонял.

— И я с тобой… А в ноздрю…! То-то же… Или ты стесняешься показаться передо мной обнажённым? Ду! — ра! — чок!

С последним словом упали первые вещи с тела прелестницы. Парень последовал её примеру, не впервые обнажаясь перед женщиной, он стеснялся совсем не своего тела — боялся негативной реакции на большой размер пениса. Ведь Лариса сказала, что его орган больше отцовского. Испуга во взгляде Ольги не было, скорее это был взгляд восторга.

Следующие объятия уже обнажёнными телами, первые касания выпирающих частей. Всё могло пойти не по сценарию — грязное соитие грязных тел — купание могло оказаться чисто символическим. Микроподёргивания девушки парализовывали движения. Да и парень уже не мог терпеть, и не властный над организмом — кончил.

— Ого! Как высоко салютуешь. — Оля отдышалась от охватившего её тела спазма. — Ну, теперь хоть хорошо помоемся… Какое у тебя красивое тело. Пропорциональное, как у статуи греческой.

— Ты прекрасней меня! Да! Да! Поверь мне. Именно такой я тебя и представлял.

— Исстрадался бедняжка. С сегодняшнего дня мы будем спать на одной постели… Да, мама разрешила.

— И мне папа… Они верно сговорились.

— Хорошие у нас родаки. Правда? А у тебя нет желания бегать повсюду и кричать что любишь меня?

— Спрашиваешь! Я хочу залезть на самую высокую скалу и там написать Оля плюс Андрей ровняется ЛЮБОВЬ!!!

— Но увы. Мы должны хранить всё в тайне до…

— Уговорим родителей отпустить нас в Сочи или ещё куда. Там не будем скрывать свои чувства. Я всё. Ты готова?

— Да, любимый, готова. Отнесёшь меня на кровать?

— Вытирайся хорошо, я кое-что приготовил.

Андрей ломанулся в свою спальную. Там достал подарок — серо-зелёный (под свет глаз Оли) пеньюар. Расправив его, понёс в ванную. Там помог девушке облачиться в интимное бельё.

— Оля, любимая, я хочу запечатлеть тебя в этом белье. И без белья тоже хочу.

— И поцелуи наши надо тоже запечатлеть. Ведь это же наше первое соитие. И даже целочку мою засними… А знаешь? Всё снимай. Я потом посмотрю, как это выглядит со стороны. Сейчас возьму и свою сотку, будем с двух камер снимать, я тебя, ты меня.

Девушка сбегала за гаджетом, настроила его перед входом в спальную. Первым фокусом настроилась на эрегированный орган любимого. В тоже время Андрей снимал её, как она вертелась вокруг него, запечатлевая для истории трогательный момент.

— Держи. — Оля передала телефон Андрею. Присела перед ним. Охватывая ладошками от основания член, померила длину в ладошках. — Раз, два, три, четыре. До четырёх чуточку не хватило. М-м-м-м. МОЙ! ХУЙ! Теперь ты.

Оля забрала оба гаджета и фиксировала поцелуи, раздевание. Конечно все съёмки были не в фокусе, не точно направлены, но повышали эротизм происходящего.

Оголив Ольгу, Андрей взял свой мобильник и скрупулёзно заснял тело девушки. Она с лёгкостью позировала ему, полностью раскрывалась для съёмок. Хитро поглядывая любовнику в глаза, разорвала упаковку презерватива, и с какой-то сноровкой раскрутила изделие по пенису.

— Покажи свою девочку.

Оля легла на спину у края кровати, где было хорошее освещение весенним солнцем.

— Раздвинь губки…, ага вот так. Оль, там совсем маленькая дырочка, такая прекрасная, что не охота портить. Может не будем?

— Ага! И до старости лет беречь? Фиг тебе! Давай, любимый, не жалей.

— Я сегодня в инете вычитал… Давай я лягу, а ты сама будешь садиться на хуй.

— Точно! И заснять получше можно.

Андрей снимал то промежность, где пенис раздвигал тонкие губки, то лицо подруги, искажающееся от боли. Оля несколько раз напирала на пенис плевой, чувствуя себя человеком, привязанным к «тарзанке», не решавшимся шагнуть в пропасть, в тоже время продляла удовольствие, накапливая оргазм. Вот уже и боль не чувствовалась, лицо перестало искажаться, появились гримасы наслаждения. Когда пенис наконец погрузился полностью, Оля не почувствовала ничего кроме удовольствия.

— Покажи кровь… Можно было не вставать совсем… Мне облизать…? Нет, не брезгую. Просто там раскрытые раны, как бы микробы изо рта не попали туда… Хорошо, ляг на спину, я бёдра и наружные губки оближу.

— Какой ты милый. Я вся в неге, как в апатии…

Про съёмки они забыли, писалась только аудиодорожка, усиливающихся стонов Оли, чмокающих поцелуев Андрея. Затем парень опять вошёл в пещерку, доведя обоих до верха блаженства.

— Дюша, я такая развратная… Без стыда позволила снять себя… И… теперь хочу показать это маме. Можно? Она ведь и тебя голым увидит.

— А я папе не покажу. Ещё соблазнится тобой. А мама твоя умная женщина, она не опустится до того чтобы соблазнить меня.

— Гондон там цел хоть…? - о том, что резинка рвётся, верша судьбы девочек, Оля узнала всё от тех же школьных подружек. - Прилично наспускал.

— А ты где это научилась его лихо надевать?

— Ревнуешь…? Правильно. Я бы тоже плохое подумала. Девчата сегодня как по заказу обучались накручивать на ручку швабры. Ну и я с ними.

— А они что подумали?

— Я сказала, что для развития. Мол вдруг пригодится, а я неумеха.

— Им то для каких целей именно сегодня понадобилось?

— Видимо так карта легла. Две из них сегодня тоже поебутся.

— Прям шторм-целколом какой-то сегодня.

— Одна уже не целка… Эмка Герауф. Рассказала, как это у неё случилось. Позорница такая, ха-ха-ха! В подъезде отдалась. У меня первый акт самый классный…, но трепаться о нём я не буду.

— Эмка, которая с чёрными косами…? Никогда она мне не нравилась. Рыскающий, будто выбирающий, что захапать взгляд. Давай посмотрим, что там засняли.

Просмотр Ольгой видео с такого ракурса, натолкнул её ещё на одно положение камеры.

— Дюшенька, давай поставим камеру меж наших ног. Хочу посмотреть виды оттуда.

— А у тебя в пизде не болит?

— Болит… Но хочу… Я год назад о тебе как о своём парне стала думать. Чем больше думаю, тем больше ты от меня отдаляешься. А месяц назад… увидела… как кобель лижет у сучки меж ног. Иду в школу и думаю, не побрезгуешь ли ты поцеловать мою пизду. Девчат подтолкнула к разговору об этом. Их ответ меня испугал. Оказывается, многим мужчинам противно лизать женские письки. Но любят, когда им сосут и потом называют шалавами. Когда я встала с хуя и предложила тебе полизать у меня, на твоём лице промелькнули мимики испуга, удивления и ещё чего-то, но не было брезгливости… Дюша, любимый, я не знаю, как тебе сказать… Можно мне пососать хуй?

— Ты боишься, что у меня сложатся о тебе плохие мнения…? Я только буду рад и шалавой тебя не обзову.

— А ты, когда начал обо мне мечтать?

— Мама сказала папе, что ты стала девушкой, у тебя уже месячные начались. Я нашёл инфу о вашей физиологии. Там говорилось, что девушки при менструации раздражительны, от них могут исходить неприятные запахи. Я начал принюхиваться к тебе… Не всегда, но чаще догадывался о твоём состоянии. И сам не заметил, что все мысли только о тебе. Начал дрочить…

— Ты дрочил на меня? Расскажи!

— Да чо тут рассказывать… Спальная у меня своя, вечером вздрочну, иногда утром, когда по утрам сильный стояк. Ну и естественно всегда представляю тебя голенькой. На пляже за тобой подсматривал, дома если получалось.

— Покажи…

Парень показал — Ольга зафиксировала на телефон, посмотрел на умение Ольги самоублажаться, (после беседы с матерью Оля совершенствовала приёмы онанизма), он заснял и её мастурбацию. Второй презерватив… Ракурс съёмки по желанию красотки.

— Ой, какая у меня срака костлявая. Не то, что у мамы. Тебе пухлые попки нравятся?

— Само собой… Но мы ведь откормим твою попку? Каждое утро порция спермы в ротик.

— А тебе пиздятинки…? Не жалко. Дюша любимый, я такая сегодня счастливая… Мы лежим на мягкой постели, принимаем различные позы… Не то, что Эмка… В холодном подъезде… А где они там лежали?

— Раком, наверное,

— Раком? Вот поэтому у неё всё через жопу… Ой, милый, тише. Ты до чего-то достал хуем.

— До матки… Тогда пока не поднимай таз…

— Хочется…, хочется…, ХОЧЕТСЯ! — пенис раздражал раны плевы, но девочка желала полного насыщения тела и души СЛАСТЬЮ.

Парень показал, в какой позе лишилась целки Герауф — поставил возлюбленную в дверном проёме и громко хлопая животом о попку партнёрши, показывал навыки, приобретённые с мачехой.

Затем они смыли первый пот, попили чай, пополнив запасы влаги в организмах, поговорили.

— Как ты узнал про секс?

— Да во дворе. С пацанами пообщался. Как и ты, наверное, с девчатами. С ними и обговорил о том, как предложить девушке…

— Девчата говорят, что вы, мальчишки, как собирётесь, так сразу хуями меряетесь. Правда, что ли?

— Нет! Не слушай дур…! Если мужчины начинают говорить о сексе, то хвастают о плотности охвата члена мышцами влагалища.

— Надеюсь ты не из таких…, не похвастаешься о нашем случае….

— Если ты сейчас же не сделаешь мне приятно вот этим ротиком, то завтра же покажу…. Какая сообразительная у меня любовница….

Папа пришёл первым с работы. Одежда детей посреди зала. Громкий шёпот из спальни сына. Затем замотанная в простыню с алым пятном падчерица, пробежала в ванную. Сын успел надеть джинсы, прошёл на кухню. Бросил что-то в мусорное ведро. Затем улыбнулся отцу и кивнул головой на его немой жест — поднятый вверх большой палец и вопросительный кивок «да?». К приходу мамы всё в квартире было убрано, готовился ужин. К отходу ко сну, дочь зашла к маме.

— Ма… Гхм! Мама, я стала женщиной!

— Я это с порога заметила.

— Как?

— Ты на себя то смотрела после этого? Счастливица ты моя. Щёчки огнём горят, в глазах бесята танцуют.

…Я даже себя почувствовала молодой рядом с вами. Завтра суббота. Пойдём вам кровать купим, обои на взрослые переклеим. А то как с ранних лет детскими картинками оклеены стены. Винца купим, отметим меж собой вашу совместную жизнь. А как придёт время, так и официально распишитесь.

— Хочешь посмотреть, как это было?

— Ты засняла? В тайне от Андрея?

— Не в тайне. Мы оба снимали.

— Всё-всё…? Как я завидую нынешней молодёжи.

— Ага, а наши дети будут пользоваться уж совсем навороченной техникой, типа летающих мух-роботов.

— Оставь мне. Я потом гляну. Иди уже к… мужу, он, наверное, ещё хочет.

— После четырёх раз? Вряд ли. Но проверю.

— Четы-ы-ыре ра-а-а-аза? — Ларисе знакома потенция пасынка, но она сыграла удивление. В интонации были лишь нотки жалости за дочкину боль. — Гигант тебе достался.

— Гигант! Но ты не заглядывайся. Глаза выцарапаю… Шучу, родимая.

— Ну на такую красавицу даже у меня встал бы разов пять. Но увы. Я без… хуя.

— Там на видео этого нет… Я попробовала сосать… Пока не поняла — нравится мне это или нет… Я не шокирую тебя откровениями?

— Подружек то твоих здесь нет, так что я буду вместо них. Хвались.

— Сперму выпила. Андрей сказал, что для моего блага. Правда?

— Правда. Тестостерон… мужской гормон должен проникнуть в тело девушки чтобы предотвратить появления угрей и другой сыпи. Перед менструацией можете не предохраняться. Как на вкус?

— Терпкий и солёный. Как белок яйца.

Лариса уже не могла терпеть возбудительных рассказов. Перевела разговор на другую тему:

— А ты с марганцовкой спринцевалась…? Давай марш в ванную и две спринцовки влей. А я к тому времени приготовлю тампон с лекарством… Легким антисептиком.

— Ларис, они сделали это…! Да, да. Я видел, как Андрей выкинул упаковку из-под гондонов. И запах в квартире стоИт…

— И у тебя стоИт? Прикрой дверь… Я ведь тоже этот запах почуяла, теку весь вечер. Давай трахни меня.

— Они не зайдут?

— Мы же приучили их без приглашения не входить. Ну, что ты, родненький, мучаешься? Или против?

— Принюхиваюсь… Твой запах смешивается с запахом детей. О-о-о! Как у тебя тут мокро… — прошептал после пердежа влагалища Александр.

— Ох…! Какая…. великолепная эрекция! Права я была…, когда говорила, что от них и мы воспламенимся?! — Лариса уже начала подготовку к коитусу с пасынком после отбоя. Слияние с супругом лишь предварительная ласка.

— Дюша, ты закончил с уроками?

— Ещё нет. Ты ложись, я потом лягу.

— Ночью не будем… Тампон вставила с лекарством. И успокаивающего ещё мама дала. Так что вырублюсь, как подкошенная…

— Скорее, как отъёбанная…

— Как наебавшаяся сучка. — пришла к компромиссу Оля. — Спокойной ночи, любимый мой муж.

Андрей понял манёвр мамы. Как она разрулит с папой он не представлял, но был уверен, что мама ночью выйдет к нему. Хотя бы для разговора. Поэтому не сильно удивился её появлению в зале, где он, закончив с домашним заданием, размышлял о своей судьбе.

— Не спишь ещё, сынок?

— Да вот собирался уже. Ты хочешь поговорить?

— И поговорить… тоже. Папа спит, я ему в кефир подмешала снотворное. Оля тоже.

— Мам, я так благодарен тебе. Нынешний день был самым счастливым в моей жизни.

— Вот и отблагодари сейчас. Сможешь? Оля сказала, что ты четыре раза… Или после Олиной щёлочки моя пропасть тебя не прельщает?

— Увы, но ты права, моя мамочка. По крайней мере не сегодня. Облизать могу, может встанет тогда. Где ляжем?

— Пойдём в Олину спальную. Там хоть есть на чём расположиться.

— Видео смотрела?

— Потрясающе! Только обязательно скопируй на диск, а с телефонов сотрите. — Лариса, скрестив руки на подоле ночнушки, подняла их над головой, обнажив тело с крупными жéлезами, пухленькой попой. Примостившись на кровати, дождалась ласок пасынка. — Какой ты у нас с дочерью сладенький любовник. Это возможно называется как-то по-другому, но я считаю пиздолиз подходит.

— Пиздолиз? Пусть будет так. Ведь вы у меня такие вкусненькие любовницы.

— Давай валетом ляжем, я хочу у тебя пососать, Оля то уже испробовала, а я нет.

Поза пришла в голову разгорячившейся мачехи сама собой.

Женщина ещё с момента входа в квартиру, учуяв запах секса, потекла, весь вечер скрепя сердце терпела и вот теперь с яростью всосала отросток. Он исчез во рту полностью с мошонкой. Мягкая волосня на ней не мешала возбуждённой Ларисе. А прислушавшись как Андрей втягивает срамные уста и клитор, разрядилась ему в рот обильным выделением из влагалища. Член тем временем налился кровью, перестал помещаться в полости рта.

— Сынок, он уже готов, я хочу туда…

Андрей развернулся над лежащей мачехой, потёр головку о соски, опустил таз к промежности. Помпа всосала твёрдость и ухватила клещами.

— Да, мам, у тебя тут просторней. Но гораздо горячей и сырее. Лобок твой мясистей, упругий, смягчает удары, когда я плотнее прижимаюсь к тебе.

— Ты видел за ужином, как Оля ела? Теперь пойдёт на поправку, обрастёт жирком. Лобок тоже станет мясистей. А щель разработается. Ой! Замри!

Оля за ужином выпила лишнюю чашку чая, проснувшись ночью сходила на горшок и по привычке пошла спать в свою спальную. Увидев любовников, сказала:

— Всё-таки соблазнила. Ладно, утром поговорим. — легла рядом с ними и мгновенно уснула.

Пикантность ситуации, подстегнула мачеху и пасынка. Бурно закончив акт, они распались в разные стороны.

— Что будем делать, ма?

— Как-нибудь разрулим. А может она и не вспомнит. Отнесёшь её туда. Пусть думает, что ей это приснилось.

Ольга действительно посчитала виденное сном и мимоходом бросила маме, что видела чудной сон. С тех пор они так и жили. Молодые изучали способности своих тел. Старшие под их аккомпанемент устраивали свои гонки. Лариса, распробовав прелести фелляции. Уже консультируясь с пасынком: какие действия наиболее приятны, какую мощь вакуума во рту нужно создать, стала опытной минетчицей, легко засасывала органы мужчин. Обучившись гримировать оспины на лице, стала обладать шармом спелой самки, вызывающим желание самцов. Если ранее коллеги обходили её стороной, то вскоре появилось два воздыхателя. Она выбрала заместителя директора. И вскоре сменила должность на более оплачиваемую.

Ольга на «дрожжах» поправилась, стала статной красавицей. Андрею, поступившему в юридическую академию, пришлось заиметь опыт мордобития воздыхателей.

Алексей и Клава

Они жили в одном доме, но учились в разных школах. Иногда встречались, не обращали внимания друг на друга. Когда Клаве исполнилось четырнадцать лет, один из её братьев, которому на этой неделе было поручено наблюдать за сестрой, повёл девушку на городские соревнования по боям без правил. Вот там то девушка обратила внимание на Алексея. Он стал победителем в своей весовой категории до 48-ми килограмм. Лёгкость, с которой победитель «летал» по рингу поразила девушку, а изящный болевой приём на локтевой сустав, вызвал желание самой обучиться таким приёмам. Она сказала о намерении поступить в эту секцию старшему брату Сергею. Ответ был категоричен:

— Не бабское дело бить морды. Кто обидит, скажи. Он больше не жилец. — односложные фразы говорили, что его не переубедить и девочка решила познакомиться с Лёшей.

Парень конечно обрадовался знакомству с ровесницей, показал, как освобождать кисти рук от захвата предполагаемого нападавшего. Но в дальнейшем обучении отказал, почти слово в слово повторив фразы Сергея. Клава не стала настаивать, но знакомство с юношей не бросила. Вскоре они стали встречаться для вечерних прогулок, посещению кафешек и кинотеатра. Младший брат показал, как открутится голова Алексея, если он вздумает лапать сестрёнку. Лучше бы он этого не говорил — запретный плод всегда сладок. Через 15-ть месяцев ЭТО случилось.

Никита, младший брат, ревностно оберегавший честь сестры, сам был пленён одной кралей, описывающей «восьмёрки» выпуклыми ягодицами, плюнул на честь Клавы, набриолинил чёрные волосы, пуская слюну, побежал на свидание. Вот тогда-то ЭТО и произошло — Алёша поцеловал девушку. Пролез под шубку рукой и наложил отпечаток на перси Клавочки. Так как дело было зимой, через одежду бугорок слабо прощупывался, но то что девушка не оттолкнула парня, подсказало ему, что она не против более активных действий.

Перспектива стать обладателем более гуттаперчевой шеи, перестала пугать парня. Через две недели, в будний день, когда молодые люди должны были сидеть за партами в разных концах города, они оказались в квартире Алексея.

Поцелуй, как прицелочный выстрел в полумраке прихожей, отметил обоюдное желание интима. Девушка всё больше цепенея, оставляла следы опавшей одежды, только для сохранения равновесия переступала ножками. А когда холодные пальцы Алёши коснулись оголённый спины, вздрогнув, совсем замерла. Только взглядом следила как парень раздевается, как надевает резиновое изделие на чудо, выросшее у него меж ног.

Сильные руки, поднимавшие на ринге соперника до шестидесяти килограмм, с лёгкостью подняли сорока килограммовую Клаву. Парень уложил подружку на диван. До удушья всасывая губы девушки, лаская бархат кожного покрова, раздвинул бёдрышки. Из-под каштана мягких волосиков показался усладитель, привыкший за последние полтора года к ласкам девичьих фаланг. Красивыми пирамидками смотрелись девичьи перси. Ареолы с тончайшей кожицей вспухли дополнительными бугорками, окрасились в алость крови.

Привыкший терпеть, Алексей не торопился с ведением пениса. Почерпнув знание из паутины, знал, что девушку нужно довести до оргазма пальпируя эрогенные зоны. Как выглядит женский оргазм он не знал, но почувствовал пальцем, находящимся у входа во влагалище нервные сокращения стенок. Ладошка девушки державшая его ствол, сильно сжала пенис.

Оснований не доверять организму Клавы у него не было, примостившись меж аппетитных ляжечек, направил головку в расселину. Девушка опять мелко-мелко задрожала, под наркозом оргазма даже не почувствовала разрыв плевы. Только скорое сокращение пениса вернуло Клаву к реалии, чтобы откинуть к эйфории ещё дальше.

— Теперь и умирать не страшно.

— Я согласна с тобой, любимый мой мужчина. Это в десятки раз лучше мастурбации. Правда?

— Правда. А ты чо тоже дрочила?

— А как же? Конечно. Каждый вечер. Маман телик зырит, а я твой образ. Не знаешь через какое время можно ещё разок-другой поебаться?

— Не знаю. Давай завтра?

— Я хотела сегодня. И без резинки. На днях месячные начнутся, так что можно не предохраняться. Я щас подмоюсь, а ты гондон сними… ага давай его сюда… Ох как тут много жидкости. Ладно, я побежала, а ты полируй штык.

Ещё два раза «полировался штык». Во второй раз Клава обучалась мастурбировать пенис. Затем через три дня Клава пригласила Лёшу к себе. Более богатая обстановка, тихая мелодия стали реквизитами к новым соитиям.

Алиса

О себе она расскажет в повести. Читайте.

Настя

Не так представляла четырнадцатилетняя девушка начало интимной жизни. Ей, как всякой другой девушке, виделись шикарные свадебные наряды, реки шампанского, и любимый мужчина раздевающий её в первую брачную ночь. Именно в брачную ночь, именно с любимым парнем. У неё даже был на примете такой человек. Правда он об этот совсем не догадывался, но Настя уже разрабатывала план пленения счастливчика.

Очнулась она в один день от блеска солнечных зайчиков в мокрых волосах юноши, склонившегося над ней.

— Отдышалась? Чего это ты сиганула с моста? Жить надоело?

И Настя вспомнила. Как отстала от подружек, как спросила у повстречавшихся мужчин в какой стороне Кыштым. И самое страшное — проникновение сильных рук под брюки…

— Да, надоело… — она хотела наговорить ещё гадостей, но парень прикрыл её губы ладошкой.

— Ты посмотри, дурёха, сколько людей инвалидов, мечтающих о здоровом теле, страдают…, а ты… В голове это быстро пройдёт, забудется. Радуйся жизни, принимай все её невзгоды как испытание на прочность разума… У тебя вся одежда мокрая, тебе надо её высушить. Вон там я живу. Не побоишься идти к незнакомому парню домой?

«Да чего уж терять. Пойду конечно… Как я о маме не подумала? Дура! Она ведь с ума сойдёт от моего деяния! А парень молодец, умный.»

Парень и сам был в мокрой одежде, тоже постукивал зубами.

— Сейчас я тебе одежду сестры дам. Она хоть ношенная, но чистая, не брезгуй. А твою повешу над печкой, быстро высохнет.

Рванные, окровавленные трусы Настя свернула и выкинула в мусорное ведро. Их вид напомнил девушке о произошедшем, на душе опять стало погано. Одежда сестры Дениса свободно сидела на теле Насти. Начав отпаивать девушку чаем с сушками и свежим вареньем из лесной малины, Денис балагуря на совсем простые темы, поднял настроение. К сумеркам девушка уже посмеивалась над его рассказами о его приключениях в детстве. Затем провёл Настю домой, получил от неё поцелуй в щёку. Девушка, смыв позор, укуталась в тёплое одеяло. Сон, однако не шёл. В голове опять появились воспоминания прошедшего дня. Подонки легко справились с хрупкой девочкой, не оставили явных следов на теле, что было лучше нежели синяки или ссадины, которые могли обеспокоить маму. Обругав себя последними словами, Настя решила, что ничего страшного не произошло. Да, был страх. Но он прошёл. Да, была нарушена гимена. Но и это не стоит того чтобы оставлять маму, вырастившую её в одиночку.

Раздумья плавно перешли на воспоминание о происшествии. Она в те минуты старалась закрыть глаза, отключаться от мира, но моментами всё же видела, как второй мужчина готовил пенис. Поглядывая на товарища, насильник мял орган в ладонях, медленно двигая по стволу, укреплял его. Когда этот второй занял место первого, Настя уже знала каким органом её таранят. Тогда это было противно, а сейчас вызвало теплоту в межножье. Она вспомнила лето в пионерлагере, вожатого трахающего медичку. К образу члена вожатого добавился образ пениса насильника. Таким образом, с помощью двух образов, девушка закончила мастурбацию и удовлетворённая физически, но не морально, уснула…

Новые встречи с парнем оживили девушку, она напрочь забыла о насилии и только шаловливые руки парня, сжавшие её попку, напомнили о трагедии в лесу. Настырность парня и появившееся возбуждение организма затмили образ неба высоко над деревьями…

Только вопрос: «В тебя можно кончать?» вывел Настю из охватившей неги.

— Нет! Не надо! — насилие сбило цикл менструаций, хотя в тот момент овуляция прошла максимум, но теперешняя задержка пугала.

— Ну тогда я на живот тебе. — опыт у парня уже имелся. Окропив лобок и низ живота Насти, он прилёг рядом.

— Я так и понял, что тебя в лесу оттрахали… Найти его? Отпидорасить? У меня имеются знакомые, которые смогут это выполнить.

— Не надо, День… Видимо это судьба моя… А что это у тебя за следы на венах?

— Ширяюсь потихоньку. Хочешь?

— Не-е-е-ет! Ни за что. И тебя уговариваю — бросай это дело.

— Как прикажешь, моя царица. Брошу. Сначала на травку перейду, а потом и с ней покончу. Какие планы?

— Твои предложения…

— Сейчас ещё разок… Да, смогу! А потом на каток. Можешь на коньках стоять?

— Могу. Но лучше бы ещё пару раз и только потом на каток. Опасаюсь я что твои полные яйца заносить будут на виражах.

— Ха-ха-ха-ха. Для третьего раза тебе придётся потрудиться ротиком. СмогЁшь?

— Серьёзно…? А потом целовать меня не побрезгуешь? Скажешь: «Вафлёрш не целую!». А письку полижешь…? Мою конечно. — Настя перешла с Денисом на молодёжный сленг, приобретённый ею на уличных тусовках с друзьями и подружками. Она хотела чувствовать себя своей в окружении парня, панибратствовать с остроумным, подкалывающим её возлюбленным.

— Да шучу я. Конечно пососу солёный клитор.

— День, давай считать, что это ты меня девственности лишил… Это всего лишь для того чтобы я забыла. Всё равно хотела на новый год дать своему однокласснику.

— Без проблем. Анастасия! Мне было кайфово ломать твою целку! Понравился тебе мой опыт?

— Да, Денис, — также торжественно ответила девушка, — ты был великолепен!

— Обращайся по любым вопросам. Зарастёт целка, вновь порву. Захочешь в попу — и тут у меня опыт есть.

— Ой, у меня кажется целка уже затягивается, давай быстрее. — Настя удивилась своей распущенности и ненасытности.

— Может там паучок поселился и плетёт тенета?

— Так средство борьбы с паутиной у тебя… Только подсказывай… Я впервые в рот беру.

Настя уже слышала от подружек о минете, о его прелестях и гадостях. Большинство говорили, что отвратительно. Три из восьми загадочно улыбались, жали плечами, в спор не вступали. Конечно, они же в меньшинстве.

Девушка просто закрыла глаза, после того как поднесла головку поднимающегося пениса ко рту. Вкусовые качества пока отсутствовали. Зато проступали физические параметры. Первое — тепло, даже можно сказать жар. Второе — крепнущее сопротивление сжатию пальцами. Третье — набухание от вакуума, созданного во рту. Настя выпустила окрепший орган, внимательно осмотрела его. Красавец, однако, ей достался. Через много лет, она, заимев больших контактов, уже не будет считать этот первый пенис красавцем, но это через года…

Парень опять налёг на девушку, вошёл быстро. Размашисто совершая фрикции, сжимал груди.

— День, синяки не оставляй… Остановись… Хочу запомнить твой хуй своей вагиной. — девушка начала напрягать влагалищные мышцы, ощупывать ими ствол. Ей понравились пульсации вен, жар пениса, но нетерпение ощутить скольжение головки по пещерке, свело икры — получилось, что она впервые подмахнула. Сказала: — Продолжай.

Продолжив акт, парень старался довести Настю до всхлипов радости, издаваемых его сестрой. Настя конечно не такого телосложения как Люба, но чувствуется такой же злоебучий потенциал. Вон она как начала извиваться, старается окольцевать его поясницу, мало её бёдер. За такими мыслями, парень не заметил первого оргазма девушки. И вот она начала поскуливать. Жаль только, что кончать в неё нельзя…

— Деня, а сколько у тебя женщин было? — Настя вернулась из ванной, очистив живот и ляжки от спермы.

— Ты что бля? Влюбляешься в меня? Не надо, умоляю. Так весело с тобой проводим время, ебёмся без обязательств, а ты тут сюси-пуси разводишь.

Настя опешила. Да она влюбилась в этого жизнерадостного парня, пусть даже на пять лет старше её. Она уже мечтала о более продолжительных связях с ним. Но сейчас показать истинные чувства не решилась и также залихватски сказала:

— Ни чо не влюбилась, просто привыкла. А спросила интереса ради. Не хочешь не говори. — нотки озлобленности выдали ложь.

— Я их не считал. Начал с сеструхой, а потом с ней по компаниям, по притонам… Она в тюряге сейчас. За сбыт десятку тарабанит.

— Так ты, блядь может и заразный? Иглы то хоть меняешь?

— Не заразный. Вон справка позавчерашнего анализа. Посмотри сама. Чо я совсем идиот что ль.

Настя посмотрела, что ВИЧ отсутствует. Реакция Вассермана тоже не дала положительных результатов.

— Ну хоть спасибо за подготовку. Деня, а сестра целкой была…? Расскажи, что она чувствовала… Я ведь кроме боли и стыда ничего не помню.

— Чуть пискнула, когда порвалась кожица, а потом только громко дышала. Да мы оба в тот момент были девственниками. Она на два года старше меня. Позвала будто для того чтобы расстегнуть замок на платье. А под ним голое тело. Я стоЮ, упёрся членом в попу ей, а она натирает по нему.

Вот такое начало половой жизни было у Насти. Затем она порвала отношения с Денисом, всё больше скатывающимся по игле. Первый возлюбленный — одноклассник, оказался скорострелом с рекордом пять секунд или три фрикции если считать по движениям. Реанимация отстрелявшегося члена, доводила продолжительность до пяти минут, но эти минуты были так мучительны, ввиду стремления Саши удовлетворить лишь свой интерес. Намёки Насти на оральные ласки её киски, вызывали гримасы брезгливости, девушка, почувствовав вкус секса со спасителем, хорошенько поразмыслив, мягко рассталась с Сашей.

Следующий партнёр, образовался сам, позвав Настю на похороны Дениса. С кладбища Валера проводил девушку домой, узнав её телефон, стал названивать, предлагать встречи. Настя никогда не была затворницей и уже через неделю встреч накручивала презерватив парню. И правильно делала, что предохранялась, так как Валера был из того же круга что и покойный Денис. Справка, которую по настоянию девушки предоставил молодой человек, указывала на наличие в крови патогена заразы, в простонародии именуемой трепак.

И только в институте Настя познакомилась с Евгением. На второй курс они сняли квартиру и начали совместную жизнь. По окончанию института их обоих пригласили в престижную адвокатскую компанию. Только тогда они оформили брак официально.

Евгений

Этот молодой человек дольше всех оставался девственником, до восемнадцати… Кто такая его первая женщина он не знает, но благодарен ей за спасение… Короче — читайте…

Маргарита

Судьба этого персонажа могла быть совсем другой и не попасть на страницы моей повести. Светлана Матвеевна, мама Риты души не чаяла в своём чаде. С младенческих лет баловала её платьицами и костюмчиками. Млела, когда Рита сама красовалась перед зеркалом, сменяя наряды. Так же, как и мама любила сладости в различных вариациях — ириски, шоколадки, эклерчики, пироженки. В школе Рита была одной из красавиц — мама не отпускала её на учёбу, если она надевала уже показанное друзьям платье или костюм.

Перелом наступил, когда Светлана застала супруга подглядывающим за её двенадцатилетней принцессой. О его грязных, похотливых помыслах говорил эрегированный орган, проступающий на фоне спортивного трико. Как максималистка, она увидела в этом только самое плохое — дочь так же развратно раздевается перед папой, вступает с ним с половую связь.

Первая мысль — убить гадёныша… хоть чем… сковородой, ножом, смертельной инъекцией. Нет! Кара со стороны правосудия будет большей чем заслуживает её ангелочек.

Поговорить с супругом? Этот идиот в психическом состоянии может сам убить её.

Только изъяв из поля внимания изверга объект желания, она оградит дочь от пагубного влияния извращенца. Маленькими внушениями Рите, мама заставила её переодеваться только при плотно закрытых дверях. Ношенное бельё оставлять в самом низу бака. Одежда не должна быть открытой, вызывающей похоть у мальчиков. Папа тоже был мальчиком и показывать ему голые плечи и ноги выше колен — плохо. Постепенно одежда перестала быть яркой. Мама также стала одеваться как старая женщина — юбки, платья ниже колен, чёрные колготки или джинсы в любое время года. Подружки, которые могли совратить красотку, сами перестали общаться с угрявой сверстницей.

Разговоры о женской физиологии велись строго в пределах школьной программы. Внушённое отвращение к ласкам тела, убрало желание мастурбировать. До каких пор собиралась Света скрывать дочь не известно. Однако надрыв миакарда произошедший после осознания, что супруг подлый онанист с фетишем — дочь, с каждым годом расширялся.

Смерть в молодом возрасте избавила Свету от дальнейших страданий, восемнадцатилетнюю Риту от смерти целомудренной девой. Папа нашёл дневник супруги.

Эти знания могли затопить только потоки алкоголя. Пьяным он общался с душой супруги. Иногда просил прощения, но чаще всего называл её дурой, не понимающей что он совсем не хотел совокупляться с их принцессой, а лишь сфотографировать очаровательные образы для улучшения потенции во время супружеских обязанностей.

Взрывом плотины в жизни Риты стала тётя Даша. Тёмная одежда, бордовые шторы на окнах спальни девушки полетели в мусорный бак у дома. Шопинг по магазинам с предпочтительным выбором ярких нарядов, вернули Риту к жизни. За полмесяца пока тётя Даша находилась в их квартире, девушка ни на минуту не расставалась с ней, ждала, когда та выйдет из ванной и туалета, просилась спать с ней на раскладном диване в зале.

А папа, не оглашая причину пьянства, спивался. Из его спальни часто слышались слёзные речи с покойной супругой. Дарья выпытывала его, но опохмелившийся родитель только и говорил, что Света дура и психичка. Поняв, что единокровный брат уже не жилец, по крайней мере в образе отца, тётя взялась за перевоспитание Риты. Пообещав, что она сделает из племянницы королеву Марго, увезла с собой.

Оля кыштымчанка

Слишком мрачным был рассказ о Маргарите. Поэтому портить Ваше настроение подробностями ещё одной тёмной историей не буду. О часах, проведённых Ольгой с героями повести, прочитаете сами.