Есть ли выход из лабиринта

В.Гривнин

Есть ли выход из лабиринта?

Сколь бы условен, сколь бы вымышлен ни был любой из романов Абэ - будь то "Женщина в песках", "Чужое лицо", "Сожженная карта", "Человек-ящик"* или, наконец, "Тайное свидание", - перед читателем неизменно возникает пусть несколько смещенная, но яркая и, главное, совершенно реальная картина сегодняшней Японии. Невероятным ситуациям и событиям, нарисованным Абэ, веришь так же безусловно, как веришь в реальность существования носа майора Ковалева, по воле Гоголя разгуливавшего по Невскому проспекту. Видимо, в этом великая сила истинного реализма.

______________

* Эти романы Кобо Абэ печатались в журнале "Иностранная литература": "Женщина в песках" - 1966, № 5; "Чужое лицо" - 1967, № 12; "Сожженная карта" - 1969, № 8-10; "Человек-ящик" - 1976, № 8-9. (Прим. ред.)

В абсурдном мире, созданном воображением писателя, читатель без труда узнает приметы того, с чем он сталкивается повседневно, - узнает бездушную бюрократическую машину, пожирающую человека, узнает антигуманность власти, узнает одиночество, страх перед завтрашним днем, ненужность человека тому обществу, в котором живут герои Абэ. Писатель видит свою задачу в том, чтобы показать это общество изнутри, вскрыть механизм, пружины, которые движут им.

"Тайное свидание" - роман о трагедии человека в мире зла. Но если в предыдущих романах сатира сосредоточивалась в первую очередь на человеке, пытающемся найти способ утверждения в обществе и, как правило, не находящем его, то в этом романе объектом осмеяния становится общество как таковое. Герои служат лишь персонификации тех или иных сторон социального зла.

"В своем романе я хотел показать, во что может превратиться мир, если в нем правит ненависть, если человеческие отношения деформированы", - пишет Абэ, обращаясь к советским читателям. Его слова удивительно точно передают суть "Тайного свидания", служат нитью, позволяющей не заблудиться в сложном лабиринте, в котором по воле автора оказывается читатель. Важно также и то, что Абэ не только декларирует поставленную перед собой задачу, но и блестяще воплощает ее в жизнь.

События романа происходят в некой таинственной клинике, куда попадает герой в поисках жены, которую неожиданно, без вызова увезла машина "скорой помощи". И он убеждается, сколь бессилен человек, даже когда на его стороне правда.

Клиника - мир абсурда, антимир, в котором смешаны, поставлены с ног на голову все представления, мир, где царит безудержная жестокость. Она даже внешне напоминает концентрационный лагерь. Одной фразы автора достаточно, чтобы понять это: "Длинное деревянное строение в два этажа, обнесенное невысокой проволочной оградой - там были скорее всего больничные палаты, оно тянулось без конца, насколько хватал глаз". А над ним господствует главный административный корпус - здание "этажей в пятнадцать, сужающееся кверху, раскинуло внизу четыре могучие лапы и, точно зловещая птица, впилось когтями в землю". Отчетливо представляешь себе эту страшную картину: уходящий в бесконечную даль низкий унылый барак, в котором навечно заключены больные или, лучше сказать, рядовые обитатели страны-клиники, и высоко вознесшаяся над ним, как грозный, хищный символ власти, мрачная громада административного корпуса.

Но концентрационный лагерь не ограничивается пределами клиники. Да, собственно, клиника и не имеет пределов - она сливается с городом, перерастает в него.

Чтобы связать клинику с реальным миром, чтобы подчеркнуть, что клиника и реальный мир - одно нерасторжимое целое, Абэ превращает всех работающих в ней одновременно и в больных. Больные все, всем место в клинике - такова философия властей, - и вопрос лишь в диагнозе, хотя некоторые неразумные считают себя совершенно здоровыми и поэтому затрудняются сами поставить себе диагноз. Иначе говоря, есть еще люди, не осознавшие, что клиника единственное место, где им следует быть. Следовательно, люди обречены жить в мире зла.

В клинике все регламентировано. Не только поведение ее обитателей, но и статут каждого из них. Врачи, служащие, охранники - каждый имеет строго определенное количество нашивок на халате. Так что никто не ошибется следует человека бояться или можно спокойно третировать его или даже нещадно избивать. Очень удобно.

Немаловажная деталь: в клинике не лечат. Задача ее другая - тотальная слежка за всеми, кто в ней оказывается, и торговля порнографическими магнитофонными записями, добытыми с помощью подслушивающей аппаратуры. Абэ делает все, чтобы у читателя не создалось впечатления, будто речь действительно идет о лечебном учреждении. Он придумывает несуществующие названия отделений, например, "отделение хрящевой хирургии", снабжает клинику "лабораторией лингвопсихологии", оборудованной детектором лжи, не имеющим, конечно, ничего общего с настоящей клиникой. Зачем же понадобился детектор лжи? Оказывается, он рассматривается здесь как средство достижения взаимопонимания между людьми. Никто никому не верит. И вот молодые супруги, чтобы быть уверенными друг в друге, беспрерывно прибегают к его помощи. Мораль, этика - такие категории просто неведомы обитателям этого мира всеобщей лжи.

Итак, клиника - место слежки и доносов, а не место исцеления страждущих. Наоборот, клиника рассматривает здоровье как уродство. Не случайно заместитель директора выдвигает идею: хороший врач - хороший больной. То есть только человек ни на что не способный, человек, который не в состоянии исцелить себя, может исцелять других. Поистине антимир, мир деформированных представлений.

Но что в клинике действительно налажено, что делается с любовью и размахом, на что устремлены все помыслы ее властителей, - это слежка. Подслушивающая аппаратура везде. Ни один шаг обитателей клиники не остается вне поля зрения главного охранника. Ему известно все. Но если что-то и проскользнуло сквозь сеть подслушивания, на подмогу приходят соглядатаи. Каждый обитатель клиники считает своим долгом доносить. Донос - норма поведения. Чтобы "не огорчать" власти, доносят и те, кто ничего не знает. Не доносить - позорно.

Герои романа, даже те, кто творит зло, одновременно и жертвы антигуманного мира, созданного их же руками. Они рабы системы слежки и доносов. Не случайно директора клиники уже давно не существует. Ему не осталось в ней места - его "сожрали" магнитофонные записи, лавиной обрушивающиеся на клинику. В общем, люди, породившие эту систему, обречены на гибель. Вопрос лишь во времени. Так что в один прекрасный день вся клиника от подвала до чердака окажется набитой магнитофонными записями личной, интимной жизни людей, но самим людям места в ней не окажется. Таков парадокс общества, антинародного по своей сущности.

Роман Абэ - беспощадная сатира на бюрократию. Клиника - страна бюрократов. Эта идея пронизывает весь роман. Она блестяще демонстрируется случаем с больным, в бессознательном состоянии попавшим в реанимационное отделение, где его оживили и сразу же забыли о нем, поскольку задача реанимационного отделения - возвращать человека к жизни, но не лечить. У больного снова наступила клиническая смерть, его вновь оживили и вновь забыли о его существовании. И так продолжается уже много дней, и больной занят лишь тем, чтобы, приходя в себя, не забывать поблагодарить своих спасителей. Бюрократически понимаемый долг заслонил, более того, перечеркнул человека.

Черная работа по поддержанию порядка в клинике, контроль за подслушивающей аппаратурой поручены коротко стриженным юнцам, готовым на все - только прикажи. Они не рассуждают, любые средства для них, начиная от слежки и кончая убийством, приемлемы. Эти откровенно фашиствующие молодчики заставляют вспомнить левых экстремистов, реально существующих в сегодняшней Японии. Да и не в одной Японии. Они опасны не только своими действиями, достаточно омерзительными, но и своими принципами или, правильнее сказать, беспринципностью. В их представлении человека как такового не существует. Есть лишь объект. Не задумываясь, они убивают своего начальника - главного охранника - только потому, что приказ исходил от более высокого лица секретарши заместителя директора клиники, которую завтра же может постигнуть подобная участь. В нынешнем мире, когда насилие становится чуть ли не повседневной рутиной, образы юнцов, нарисованные Абэ, наполняются особым содержанием, особой значимостью.

Во взаимном столкновении, взаимном отрицании показаны в романе две болезни, которыми действительно страдают главные персонажи, - болезнь зла и болезнь добра. Болезнь зла, пожалуй, и в самом деле неизбежна в том обществе, в котором живут персонажи Абэ. Болезнь же добра воспринимается как аномалия, как нечто противоестественное - те, кто заболевает ею, обречены на гибель.

Болезнь зла, олицетворяемая заместителем директора клиники, властвует безраздельно, реализуясь в самых страшных проявлениях. Для достижения своих гнусных целей он не останавливается ни перед чем. Он лишен самых элементарных морально-этических норм, свойственных человеку. И Абэ совершенно прав, называя его болезнь импотенцией. Но он имеет в виду, разумеется, не физическую его ущербность, хотя она в романе и обозначена, а духовную. У него полная атрофия "химеры, именуемой совестью". И не случайно, желая избавиться от импотенции, он прибегает к умопомрачительной авантюре приказывает привязать (именно привязать) нижнюю часть тела убитого и расчлененного пополам главного охранника и таким способом превращается в некое подобие жеребца. Цель оправдывает средства. Образ заместителя директора в чем-то комичен, но одновременно и страшен. Он излечивается, убив человека. Хотя в клинике совершенное им даже не считается убийством. Человек - ничто. Убийство - норма, одно из средств лечения.

Чтобы показать, сколь бесчеловечна, сколь страшна философия этого человека, которому как заместителю директора клиники вверены судьбы людей, Абэ вкладывает в его уста такую сентенцию. Врач призван помогать страждущим. В конце концов это приводит к тому, что выживает слабейший и, следовательно, "уровень цивилизации может быть вычислен по проценту никудышных людей, входящих в данное общество". Другими словами, нужно ли помогать людям, если это ведет к их деградации? Не лучше ли все предоставить естественному отбору? Поистине человеконенавистническая философия.

Болезнью добра "страдают" два персонажа - мать, так щедро и безоглядно отдававшая людям свое тепло, что превратилась в уютное ватное одеяло, согревающее теперь дочь, и сама дочь, которая дарит окружающих любовью, ассоциирующейся с жизнью, и, отдав ее до конца, погибает, вернее, тает.

В этом романе, близком притче, добро гибнет, зло торжествует. На первый взгляд может представиться, что мы сталкиваемся с пессимизмом писателя, с его неверием в здоровые силы общества. Но такое прочтение романа было бы неверным. Идея Абэ иная. Он стремится показать, что добро, какие бы препятствия ни стояли на его пути, должно безоглядно, целиком отдавать себя служению тем великим целям, ради которых оно и существует на земле. Это одна сторона. Другая - показать, как бережно должны относиться люди к добру. Абэ предостерегает людей, демонстрирует им ту опасность, которая нависла над человечеством и готова обрушиться на него, если оно не осознает, что мир клиники - уродливое образование и не может, а главное, не должно рассматриваться как некая универсалия, что от этого уродства необходимо избавиться.

Ужасен мир, нарисованный Абэ. Но таким ли уж далеким от реальности представится он нам, если мы поглубже вдумаемся в иносказания, к которым прибегает автор? Абэ дает разрез современного буржуазного общества, показывая прежде всего его духовную и нравственную ущербность, и убеждает нас в том, что там, где правит не любовь, а ненависть, выхода из лабиринта нет.

Завершающие сборник две сцены можно назвать притчами о жизни и смерти. Трагический монолог боксера в "Провале времени" заставляет читателя с поразительной отчетливостью представить себе жизненный путь человека, во всем себя ограничивающего, бесконечно тренирующегося, чтобы выиграть решающий бой, который должен направить его жизнь в новое русло, послужить трамплином для будущих достижений. Ясно, разумеется, что боксер - это любой из тех, кто всю жизнь карабкается по лестнице успеха, но на последней ступеньке срывается вниз. Жизнь - борьба. Это верно, но Абэ говорит о другом: в обществе, которое он рисует, выжить может лишь тот, кто сталкивает в пропасть своего соперника, и вся жизнь человеческая - подготовка к этому беспощадному бою.

"Человек, превратившийся в палку" служит как бы продолжением предыдущей сцены. Умерев, человек превращается в палку. Человек стал настолько мелок, настолько невыразителен, что после смерти он становится тем, чем был на земле, - деревянным обрубком. Он был лишен чувств, лишен души, лишен духовности. Он был функционален, как палка. И превращение его в такую бездушную палку после смерти - естественный результат этого. И страшнее всего то, как говорит Служитель ада, что с каждым годом таких палок становится все больше. Мелок человек.

Эта сцена написана Абэ более двадцати лет назад, когда Япония упивалась своим экономическим процветанием, когда весь мир говорил об "экономическом чуде" в Японии. Но Абэ прозорливо оценил пагубность этого "чуда", он уже тогда понимал, что Японии грозит бездуховность, свидетелем которой мы являемся сегодня. Экономический прогресс прекрасен, но только в том случае, если им движет свободный, духовно богатый человек.

В.Гривнин