Есть только дорога…

От автора:

События происходят в те времена, когда электрички были зелёными, длинными и ходили часто, а люди уже выбросили телевизор, но еще не попали в плен соцсетей.

Имена и действия, за редким исключением, вымышлены, любые совпадения случайны. Хотя, кто его знает, вдруг герои этих строк до сих пор ездят по дорогам страны? Если ты узнаешь в этой книге себя – прими за данность и не обижайся, что твой художественный образ не похож на тебя настоящего.

За точку отсчёта можно считать, например, 2008 год, хотя может и любой другой от 2005 до 2012.

Памяти Волчонка (Андрея)

Предисловие.

По улице Садовой быстро шагал человек с рюкзаком. Раннее ростовское утро было освещено солнцем с лёгкой примесью тумана. Зелёные листья деревьев создавали густую тень на тротуарах. Город встречал утро воскресенья и провожал очередного путника в дорогу. Звали путника Алексей, а в среде своих – неформалов и автостопщиков – просто Лешим. Леший, хоть и был человеком дороги, но всё равно каждое свое путешествие делил на "дорогу туда" и "дорогу домой". Сейчас ему предстояла дорога домой. Родом он был из маленького городка на Урале, а домом своим считал именно уральские места и трассы.

"Блаженны волосатые, ибо всюду им дом, как написал Санта в своей "библии автостопщиков"1. Ты подстригся год назад, когда собирался в армию, но внутренним взором своим до сих пор наблюдаешь на голове хайры, а на руках – феньки, и головой невротично встряхиваешь, как бы убирая волосы со лба до сих пор, а? Хиппи недобитый!" – говорило внутреннее радио Лешего.

Сейчас же фенечка на руке была одна, подарок Насти. "Приеду на Урал, да и срежу нафиг, а пока пусть болтается", – думал он.

Настя, очередная "любовь всей его жизни" осталась здесь, в Ростове в обществе своего интернет-знакомого, околоскинового мальчика Стасика, а Леший в смятённых чувствах уезжал. Потому что некрасиво. Обещали поставить за довоз пива и вписать, а вышли любимые "грабли"2. Настя ускакала в объятия своего кавалера, а Лешего оставила на улице, мол, тут хорошая неформальская тусовка, они тебе помогут со впиской. Сами же сбежали на какие-то сквоты и чердаки, оставив Лешего одного общаться с неформалами на "Яйцах", стритовать на Пушкинской и решать самому свои проблемы.

Неформалы оказались что надо. Та же тусовка и в Екатеринбурге, и в Челябинске, и в Краснодаре, и в Новосибе. Те же лица, те же типажи. Пионерия в фенечках, футболках с принтами разных групп и выбритыми висками, пропитая олда, полтора хороших музыканта, примазавшиеся гопники, из-за ростовского колорита оказавшиеся армянами. Короче, всё как везде. Интересных людей в такой тусовке, как алмазов среди говна: поройся, может и найдёшь. Лешему везло, он находил. Почти всегда. Вот и в этот раз после первой вписки на флэту с тусовочной олдой и пионерией, он с утра вышел на "стрит", прихватив хозяина вписки нерусского Ажика и по совместительству хозяина гитары. Играть в субботу утром на Пушкинской по словам Ажика было неурожайно, а для Лешего – одно удовольствие. Утром нет пьяных рож, нет пристающих ментов, никакие гопники не подходят со словами: "Э, братан, а сыграй про пацанов, ну вот эту Паа-цаа-ны…". Есть приличные люди, студенты, семейные выбравшиеся на прогулку с колясками и детёнышами.

Один из проходящих долго на Лешего смотрел, а потом отвёл в сторонку со словами: "Парень, ты же здесь не местный, но вроде нормальный, не связывайся ты с этим отребьем…" и дал сто рублей просто со словами: "уходи от них, пожалуйста, и побыстрее". Леший, привыкший во всём видеть знаки судьбы, решил повиноваться этому знаку, и буквально через пять минут выцепил из мимопроходящих людей пару хипповатого вида: они представились как Заяц и Катя. И, как бы ненавязчиво, поинтересовался у них о возможности вписки. Вписать автостопщика они согласились. Предложили встретиться вечером в этом же месте, но минуя неформальскую тусовку, во избежание примазавшихся "пассажиров".

"Что я собственно теряю? – думал Леший, – здесь всё равно пропитые говнари, а я денег заработал, рюкзак с ксивником при мне, все счастливы… Да и перед запланированным на завтра отъездом надо побыть с городом наедине, почувствовать его энергию. Пока Ростов кажется мне расслабушным, как Питер в летние выходные. Только здесь такое весной. А в Ёбурге скоро яблони зацветут, а здесь уже каштаны отцветают, которые в Ёбурге попробуй поищи… А любовь – да что любовь! – вы же ничего друг другу не обещали. Да и Настенька проблядь, говорила тебе одно, а в дороге сообщила совсем другое – может ну её! А её парень? Скинхед? Дрищ волосатый, по сравнению с которым ты сам – скинхед! Выкинул, осёл, фортель – сбежать с возлюбленной из дома, оставив дома телефон, да ещё и при папе-менте!"

Стасиков папа-мент устроил истерику Лешему по телефону лишь потому, что Настенька строчила любовные послания с его "билайна", пока они ехали. Наобещал Лешему проблем.

"С ростовским шоканьем и хохлацким гэканьем, между прочим, всё как ты любишь, Леший! – думал он, – Как менты-кубаноиды, которые в прошлом году "обували" тебя на трассе под Джубгой, вымогая честно настритованные деньги со словами "а хочешь, мы у тебя наркотики найдём"! Тоже ведь "шокали" и "гэкали"! Ты их проклял конечно, как умел, но у сволочи, как правило, высокая сопротивляемость проклятиям. Не факт, что сработает. Ну, да ладно о грустном, вон тётенька идёт и песню под нос напевает! Вон мальчик с мороженым от мамы убежал и голубей гоняет! Вон на перекрёстке с Ворошем пробка сигналит – неслыханное дело для Ёбурга такое бибиканье! Вон сколько всего цветёт! Красота же! А вот и квас!"

Папа мальчика Стасика, кроме обещания "проблем", всё интересовался на каком поезде Леший приехал и как уезжает, на что Леший честно ответил про автостоп. Поэтому лёгкий стрём в душе всё же присутствовал. Но цветущий город с расслабленной атмосферой выходного дня и холодный квас из бочки топят любое сердце и остужают эмоциональный пыл.

Вечером Леший встретился с Зайцем, уже с одним. Пока шли до вписки, Заяц прикололся над какими-то гопотёлками, которые принялись бурно обсуждать лешевский рюкзак – 50-литровый трассовый бэг. Заяц в ответ на их заспинные реплики просто приспустил штаны, показав им голую задницу. Догонять и устраивать разборку они не стали, а Заяц прокомментировал: "Это Ростов, дружище, здесь всё на эмоциях решается".

Привёл Заяц Лешего на вписку в типичный ростовский дом с типичным ростовским двором.

О, ростовские дворы! Это не воспетые холодные питерские "колодцы", и не универсальные ёбуржско-новосибирско-дахрензнает-каковские лавочки у подъездов бетонных муравейников! Это отдельный уютный и замкнутый мир с воротами, флигелями, сушащимся бельём, кошками и железными лестницами в несколько этажей высотой до самых квартир!

В одной из квартир жил Саша-диджей. Двухметровый худощавый парень, в гавайской рубахе и шортах, который производил самое положительное впечатление. Да и квартирка у него была под стать. Стены комнаты были обиты коробками из-под яиц, окрашены чёрной краской, а на полу стояли огромные колонки. Здесь Саша творил, здесь у него была своя студия. Здесь же он живёт сам и вписывает друзей-автостопщиков. Собственно Заяц был его соседом, но предпочитал тусоваться у Саши. Сейчас тут жила ещё девочка Катя, которая про себя говорила: "Я человек мира… Ну, хотя вообще-то тебе почти землячка, я из Кургана". Катя из Кургана недавно приехала из Питера и готовилась ехать на всё лето на Утриш, в их диковинные можжевеловые леса и скалистые побережья, чтоб жить там всё лето и наслаждаться свободой.

За окном меж тем потемнело, на вечернее небо накатила огромная чёрная туча, вскоре разразившись громом и молниями. Саша решил, что это прекрасное световое оформление, и включил свою музыку, распахнув окна. Леший с Зайцем и Катей сидели, попивая чай и покуривая сигареты, глядя на грозу и размышляя о энергии города. О зовущей нас всех дороге, кроме которой и нет ничего на свете…

А потом Леший, как обычно, погрузился в себя. Но в это время все, кроме Саши, отправились спать, и мыслями поделиться стало не с кем. Саша же сказал: "Чувак, что-то ты невесёлый, давай-ка тебя накурим". Достал "водяного" – обрезок бутылки с фольгой на крышке и ведро с водой. Насыпал на фольгу "бошек", и раскурил, поднимая бутылку из воды. Густой ароматный дым из горлышка потёк в лёгкие, не принеся обещанного веселья, лишь першение в горле.

"Мда, Леший, что-то не ладится у тебя с травой, да и с наркотой вообще. А надо ли тебе? – вещало предсонное внутреннее радио, – вспомни, как в Златоусте ты чуть проблем не поимел из-за попутчика, любимца Джа. Интересно, жив ли он ещё"

Тогда, пару лет назад, Леший, ещё только недавно познакомившийся с автостопом, решил потратить свои студенческие каникулы на изучение разных уральских местечек, где ни разу не был: Таганай, Уреньга, Иремель, Зюраткуль, Кунгурский рок-фест, Пермь, Тюмень и Тобольск, Челябинск, Аркаим и многие другие. А сколько было поездок из Екатеринбурга в родной Михайловск3 на выходные. Позиция у тогда строившейся ёбургской "Меги" и крест у начала михайловской объездной стали знакомыми до боли… Так вот, в один из таких трипов Лешего судьба забросила в Челябинск. Тогда ещё не знал Леший никого из здешних неформальских тусовок, это пришло позже. Просто пошлялся по центру Челябы – Кировка, Площадь Революции, Теплотех, Алое Поле, памятники всякие… А потом пятый троллейбус до АМЗ, несколько сот метров пешком, пост ДПС и трасса М-5 на запад. А там, в городе лестниц и горных трамваев в самом сердце Урала4 ждал его горный хребет Таганай.

И пока Леший голосовал, из кустов рядом с ним вывалился ещё один автостопщик – паренёк с дрэдами и бородкой, в сандалях и с рюкзаком. Представился он Андреем с Минска, про Беларусь вкратце рассказал, что там "до сих пор удои по телевизору показывают", и предложил перед трассой "курнуть ганджа" На отказ Лешего предложил испить аркаимской самогонки. Тогда Леший ещё числился студентом Лесохозяйственного факультета и жил в общаге, за что и получил своё прозвище Леший. А жизнь в общаге обязывала к регулярному употреблению алкоголя, поэтому Леший решил не отказываться. Самогон был испит, а беларус закурил свой "ганджа" с помощью чилима. Путь свой Беларус держал из Аркаима, где провёл три недели в лагере шиваитов-тантристов на цветущих конопляниках, к брату в городок Усть-Катав. Начало совместному трипу было положено, Леший предложил минчанину пересесть в Златоусте на кропачёвскую электричку, а до Златоуста ехать вместе.

Сначала не стопилось. Двум парням, один из которых длинноволосый и в бандане с "Арией", а другой – с дрэдами и бородой, никто не хотел останавливаться. Решили прогуляться пешком вдоль трассы, подголосовывая по пути.

Пока голосовали, Леший больше слушал офигительные истории минчанина. Про сбор "плана" с помощью голых тел поутру, про секс на конопляниках, про то, что дрэды – не символ мира, а грива боевого льва и прочее. В ходе разговоров выяснилось, что у беларуса с собой есть "гостинец для братишки" – три куска "плана", завёрнутые в изоленту и пакет с сушёными "бошками" в спальнике.

После десятка километров пешком им всё же остановилась машина. "Шестёрка" с дедом за рулём, который ехал как раз в Златоуст. На заднем сидении "шестёрки" Леший наслаждался молчанием и смотрел, как степи сменялись лесами, как после Чебаркуля дорога начала забирать вверх, а горы, бывшие далёкой зелёной волной на горизонте, стали забираться ввысь. Беларус на переднем сиденье трепался с водителем, предоставив обычно болтливому Лешему возможность помолчать и созерцать. Небо было серое, казалось, что вот-вот разразится дождём. Но дождь так и не случился, а в обычно дождливом Златоусте и вовсе выглянуло солнце. Десантировались Леший и беларус у трамвайной остановки. Беларус был в восторге от Города в Горах, и с радостью принял предложение ехать на вокзал. Старенький КТМ5 грохотал по рельсам, везя приличных граждан и двух автостопщиков на Вокзал.

На Вокзале выяснилось, что нужная электричка будет через полчаса, и на нее можно покупать билет. И тут к ребятам подошли менты.

– Так, ваши документы, приготовить вещи к досмотру, оружие-наркотики есть?

– Ну вот, у меня тут ножик есть и топор, я на Таганай собираюсь, – сказал Леший, открыв свою пятидесятилитровую "сумочку".

– Хмм, – говорили менты, вертя ножик Лешего в руках, – на холодное оружие это не тянет, но не самоделка ли он?

– Нет, на рынке купил пару лет назад, – что являлось правдой.

"Всегда говорите ментам правду", – учил в своих книгах про путешествия "гуру автостопа" Антон Кротов. Леший и сказал. После кручения в руках ножика и топора менты потеряли к ребятам всякий интерес и отпустили восвояси.

Как выяснилось позже, пока менты отвлекались на нож, беларус Андрей заглотил свои три "камня", и посему они направились сначала в магазин за газировкой, где Леший попутно купил себе продуктов в горы, а потом в ближайший дворик выблёвывать. Выблевать "план" у беларуса не получилось, он "подсел на стрём" и сказал Лешему, что тот его сильно выручил. Конечно. Теперь и у Лешего поджилки затряслись: он подумал, чем могло ему грозить обнаружение "наркотических веществ растительного происхождения" у его случайного попутчика и впал в панику. Хорошо, что после событий, а не во время досмотра. Андрей запихал мешок с "бошками" под кусок железобетонной плиты во дворе и со словами "жив останусь – заберу", покинул Лешего.

С вокзала Леший уходил, не оглядываясь, без остановок до самого Белого Ключа на Таганае. "Это надо было так чуть не попасть!", – думал он. С тех пор историй с наркотой Леший предпочитал избегать. А со временем завязал и с алкоголем, особенно на трассе. Несколько лет вписочной жизни приучили Лешего к собранности и готовности, а собранность и готовность лучше всего блюсти в трезвом уме. А потому Леший пил крайне редко…

Утром Леший покинул спящую квартиру Саши-диджея, накатав на блокнотике свой электронный адрес, номер сотового и размашистое "СПАСИБО ЗА ВСЁ!" и пошёл прочь из Ростова.

Дотопав до утренней остановки, он сел на автобус в Аксай, где висела табличка "Мы едем в МЕГУ". О, торговые центры, возношу вам хвалу от всех вольных путешественников! Находящиеся на выездах из города, рядом с нужными трассами, вы даруете вольным путешественникам возможность перед трассой сходить в туалет и умыться, закупиться дешевыми продуктами и подзарядить телефон. Последние два действия, по причине наличия "перекуса" в рюкзаке, небольшого количества денег и выключенного телефона, Леший пропустил.

Перед ним в тени пирамидальных тополей простиралась обочина трассы М-4, можно закурить сигарету, поднять руку и голосовать.