Есть у Революции начало

Глава 9. Каждое дитя

Пока Зинаида отдыхала, успокоенная моим лечебным внушением, мысленно, распорядился организовать спецшколы. Как выяснилось, дело обстояло не так плохо, как я ожидал. Высшие учебные заведения, под крышей научно исследовательских институтов, практически уже существовали. Более того, учёные, без моего вмешательства, догадались обмениваться новыми результатами исследований. Как я понял, появлялись такие знания, которых не существовало в моём времени, раз ими приходилось делиться. Ведь вся необходимая «зомби — учёными» информация, незамедлительно перекачивалась из глобальной сети двадцать первого столетия.

Немного поразмышляв, пришёл к выводу, вернее, вспомнил, что новые изобретения появились, практически сразу, как только весь объём знаний моего мира удалось вместить в отдельно взятую голову. Ещё на первых этапах, заметил интересную особенность. Немногочисленные местные учёные, обогащённые моими знаниями, значительно проигрывали в изобретательности их применения простым жуликам и пролетариям. Чуть покопавшись в природе странного феномена, понял простую истину, — бандитам и преступникам, всю жизнь приходилось затрачивать больше изворотливости и фантазии, чтобы просто выжить. Наделение их силой знаний, добавило им огромные преимущества перед теми, кто усвоил, положенный сословными привилегиями, информационный багаж, с детства.

Как убедился, из первых результатов работы самой удалённой и северной базы, «Баклан», где собрал всё отбросы дореволюционного общества, именно они достигли самых выдающихся результатов и скорости их материального воплощения. Точнее, более полумиллиона мужчин закрытой территории, не могут быть одними уркаганами и люмпен пролетариями. Основная рабочая масса, представляла собой обычный состав фронтовиков, избежавших гибели и успокоенных внедрённой им программой послушания.

Идея необычного эксперимента с уголовниками, родилась во время Питерского вояжа. Знакомство с сутенёршей Жилой, чрезвычайно деловитой, ловкой и мудрой, произошедшее как раз в момент основания этих удалённых территорий, позволило родиться идее необычного руководящего состава для этой базы. Расчищая дорогу Серафиме Никитичне Жилиной, в бандитских кругах Питера, — «Жиле», пришлось убрать большое количество неформальных авторитетов столицы. Около полусотни криминальных личностей, одной психологической обработкой, без замены сознания, заставил служить моим интересам и перебросил на дальний Восток. Именно они и составили руководящее ядро новой зоны.

Здраво рассудил.

— Если эти авторитеты могли держать в руках весь криминальный мир Петербурга, тогда, идеально послушных «зомби — помощников», легко направят так, как нужно мне. Мой расчёт оказался верным. Особо отметил, полезность включения в руководящее звено других территорий, подобных, не зомбированных личностей. Как производительные силы, свободные люди были гораздо хуже «зомби — помощников». Я не мог отключить им потребность во сне и еде, как поступал со спасёнными мною от смерти. В головы обычных жителей этой виртуально реальности, очень плохо вживлялись знания из моего мира. Вернее, вживлялись точно так же как в тех, что должны были быть убиты, но на длительное время информация не задерживалась. Не больше недели, новость оставалась в памяти, а потом, «затиралась» наложением других знаний.

Для коррекции социальной политики, во всех территориях, потратил пятнадцать минут дистанционного общения. Всё также продолжая сидеть рядом с Зинаидой, удостоверился, что меня верно поняли и точно выполняют указания по строительству супер совершенных, детских учебных заведений. Возможно там, придётся воспитываться моим детям, свернувшимся пока в животе, моей венчанной супруги. Вспомнив про венчание у отца Никона, задумался о другом, предстоящем венчании в Великобритании.

— Как там мои новые, австралийские родственники добираются морем? — неожиданно побеспокоился.

— Слишком серьёзные дела намечаю, в части света, принадлежащей англосаксам, чтобы относиться к католическому браку наплевательски.

Пробежался по мыслям моих новых австралийских родственников, болтающихся уже вторые сутки в море. Кажется, спектакль бракосочетания на родине предков, задуман красиво. Все приглашённые, теряют только время. Вся поездка для них бесплатна. Отлично помню поговорку:

— «Хороший экспромт, тот, что хорошо подготовлен», — опять возвращаюсь мыслями, к малоподготовленному рождению моих первых детей.

Важнее этого события, в ближайшие дни, у меня не предвидится. Прибытие заморской невесты в Саутгемптон, ожидается только через неделю, если погода не внесёт своих корректив в океанское путешествие.

В тишине размеренной деревенской жизни, всегда нападает желание анализировать прожитые этапы или заниматься планированием предстоящих событий. Вот и сейчас, патриархальное спокойствие, нарушаемое редким мычанием коров или задорным криком петуха, навевает философское настроение.

Рано или поздно, моим существованием заинтересуются серьёзные люди и организации, будущей республики советов. Мне нужна правдоподобная легенда моего существования при царском режиме. Отлично понимаю, что эти мысли возникли под впечатлением недавней встречи с группой петроградских революционеров. Я обязан думать о будущем, если собираюсь в нём жить. Тем более важно напрягать извилины, если планирую изменять виртуальную реальность, в своих интересах.

Благодаря грядущей революции в России, я могу быть уверен, что на родине, мою легенду не будут проверять на достоверность до конца гражданской войны. Значит, до двадцать пятого года, а может и до тридцатого, моя скромная особа не должна интересовать чекистов и комиссаров. Потом начнутся первые пятилетки, приграничные конфликты на Дальнем Востоке и на финской границе… Значит опять, будет не до меня. Виртуальная реальность, данная мне, действительно, очень похожа на компьютерную игру. Как и в простой стрелялке, мне выданы условия, карты местности, способы поиска артефактов и оружия. От одного уровня к другому, обязан пройти и заработать максимально возможное число баллов. В моём случае, это деньги и авторитет, которые могу использовать для любых целей в дальнейшем.

Мне не поставлен конечный итог всех усилий. Не думаю, что истинная цель всех событий мною инициированных, моё эгоистическое желание заработать. Деньги, как ни говори, только средство для чего-то иного. Например, в компьютерных играх, это победа над всеми монстрами или выход в космическое пространство. Все те блага, которые приходят к нам после получения денег, и есть главный стимул. Именно, притягательная цель, заставляет нас меняться самим, совершенствоваться. В нашем собственном совершенствовании и есть цель жизни. Если брать за аналогию виртуальную игру, в которой мы учимся быстроте и ловкости управления компьютерными манипуляторами, завоевание благ реальной жизни, учит нас преодолению себя. Выходит, что истинной целью всех усилий, бывает только совершенствование. Его нельзя назвать «самосовершенствованием», так как цель нам спущена свыше. Может быть и моя «виртуальная игра», в путешествия по прошлому, в теле моего деда, задана кем-то со стороны? Чего — бы я не старался достичь, побочным результатом, всегда будет умножение моих способностей. Я чувствую сам, как быстро меняюсь, под влиянием всех забот на меня наваливающихся. Пусть эти заботы, такие приятные, как беременность моей супруги.

Зина сладко спит, убаюканная моим соседством.

— Редко навещаю её, в последнее время, — грустно признаю неопровержимый факт.

— Должен — бы, страшно радоваться своим детям здесь, раз в своей реальности их не имею, — а ведь нет такого!

Вообще странно, казалось — бы, жизнь в этом времени абсолютно реальна и достоверна во всех своих ощущениях. Иногда, самые мелкие нюансы замечаю, — запахи, жилки на листике травы, божью коровку по ней ползущую, а ощущения игры и неестественности, постоянно присутствуют. Остаётся предположить, что это моя психика, постоянно самосохраняется, выдавая успокаивающее предупреждение, — «расслабся, — это всё ирреально».

Опять, уже в который раз, появляется предположение о потустороннем вмешательстве. Для себя я давно решил.

— Кто бы ни стоял за реальным авторством моего путешествия в прошлое, я обязан его продолжать.

Если разобраться, всё человечество, возникло на земле из весьма туманных предположений учёных. Истинная причина появления разума так и остаётся скрытой глубиной веков. Может «отцом» нашего вида «homo sapiens», и моего эксперимента, является один и тот же субъект?

— Но вот отцом этих карапузов, — успокаиваю детей, буянящих в животе беременной супруги, тихо сопящей рядом.

— Их отцом, точно, буду я.

— Пусть только родятся, уж я их научу свободу любить! — на лице невольно появляется улыбка. Собственно, в тёмном тесном месте, они сидели меньше трёх месяцев. Очень надеюсь, на девять месяцев, они там точно не задержатся. Тем не менее, вмешиваться в течение, и без того ускоренной беременности, не буду. Совершенно уверен, при малейших проблемах, мой компьютер даст мне почувствовать их. В любую секунду, тот час, окажусь рядом. В настоящее время, я свои обязанности здесь, выполнил.

У меня есть другие, очень срочные дела в Южной Америке. Отлично чувствую, как активно бурлит революционными настроениями Куба. Предварительно рассчитанный мною, центр освободительного движения, сместился из экваториальной зоны континента на этот остров, благодаря стараниям секретных служб США. Мне совершенно не нужно, чтобы кубинские богатеи, захватили власть и передали правление над островом, соседнему, более успешному, государству. Соединённые штаты с удовольствием пририсуют на свой флаг очередную звёздочку, как за сбитый самолёт. Моя встреча с американской журналисткой, даёт возможность постоянно отслеживать события вокруг неё. Именно теперь, точнее, уже два часа назад, рыбачий баркас с оружием для повстанцев, прибыл в порт Гаваны. Журналистка Джулия Робертсон, сама не знала всех результатов многоходовой операции, в которой она принимала участие.

В настоящее время, она мчалась на поезде по континенту, торопясь рассказать Сесилии Карстон, главе Нью-Йоркского общества суфражисток, сногсшибательную новость о приезде тайской целительницы женских болезней. У неё уже сложился хитрый план, использования шумихи вокруг этого сомнительного «шарлатанства» для распространения женского движения по Америке. Она была уверена, что Сесилия согласится с ней, а значит, именно она получит возможность заработать на статьях, а главное, прославиться!

Её кубинский друг, притворявшийся супругом, как раз в это же время, праздновал удачное завершение сложного и опасного поручения. Оружие, тяжело качалось на волнах у причала, в неприметной рыбачьей посудине, пока контрабандист и доставщик ценного груза, отмечали это событие.

Мои новые «друзья — разбойники», проживали в ста восьмидесяти километрах от вышеописанных событий. Если быть совершенно точным, лично знаком со мной только один из троих, главарь Пабло. Остальные двое, могли только похвастать своею смертью, от моей руки. Отлично видел, как все они сидели на пыльном чердаке заброшенного дома на окраине Пинар-дель-Рио и обсуждали сложившуюся ситуацию. Подельники Пабло, безграмотные и туповатые братья — мулаты, отказывались повиноваться своему главарю. У каждого были семьи, которые требовалось кормить и одевать. Нужны деньги, которые они умели получать только грабежами. Поначалу, возрождённые к жизни парни, безоговорочно поверили в рассказ, взволнованного не — на шутку, главаря. Их устроило моё разрешение, промышлять разбоем и дальше. Спокойно пережили сообщение Пабло, о дополнительных тайных делах, которые изредка будут им поручаться. Но странное приказание, учиться грамоте, оказалось совершенно неприемлемо. Тратить время на такое дурацкое и бессмысленное дело, абсолютно недостойное взрослого мужчины, ребята категорически не хотели.

— Ты один, давал ему обещания, — прямо и нагло заявили они своему спасителю.

— Тебе и отчёт держать.

— Скажешь, что мы не способны учиться от рождения, — со смехом, почти издевательски, заявил самый младший.

— Можешь, нас, даже больными объявить, — чуть смягчил отказ старший.

Именно в этот момент, они услышали скрип стропил старой крыши. Не успели поднять головы, как я спрыгнул к ним, через ближайший пролом в черепице.

— Ребята, — обратился кchikos весело и спокойно.

— Есть небольшое дело в Гаване, которое надо провернуть прямо сейчас.

Моё женское платье и белокурый парик, красиво вьющийся вокруг весёлой и симпатичной мордашки, ввели их в ступор. Первым, суть моих слов осознал Пабло, на этот раз не упавший на колени от страха.

— Нам только добираться до порта надо неделю, — принялся он торговаться, быстро подыскивая другие аргументы.

— А кто, всё это время, наши семьи кормить будет?

— Ещё неизвестно, сколько дней это дело займёт… — продолжал набивать цену, как ни в чём не бывало.

Только его подельники, оставались под впечатлением моего фантастического появления с крыши. Хотя они только — что прослушали подробный рассказ о моих сверхчеловеческих способностях, явление чуда воочию, произвело гораздо большее впечатление на бедных фантазией обалдуев. Все грабители, были вооружены ножами, но ни у кого и мысли не возникло, попробовать меня ими. Именно этого эффекта я и ожидал, свалившись им на голову так буквально.

— Ребята, — очень доброжелательно, даже с нежностью, пропел им ласково.

— Если завтра утром будете дома, с полными карманами долларов, — спросил, уже резко и быстро.

— Вас устроит такая работа?

Поднял обе руки, выставив ладони, ответил на немой вопрос главаря, застывший в его глазах.

— Гарантирую вам полную безопасность.

— О согласии спрашивать не буду, — многозначительно продолжал смотреть на вожака.

— В случае отказа, вы все подлежите уничтожению, — виновато улыбнулся, слегка пожав плечами.

— Никто и не думал отказываться, — снова перехватил нить разговора мой старый знакомый.

— Мы готовы хоть сейчас, — украдкой глянул на своих бойцов.

Коллеги давно и придурковато кивали, в едином порыве выполнить что угодно.

— Теперь, их кукловоду, будет легче заставить ребят пойти учиться, — самодовольно радовался я своей ловкости.

— Значит так, — поманил рукой всех троих к себе.

— Возьмите друг — друга за руки, — сам, протянул ладонь Пабло.

Пока остальные двое, медленно и пугливо подкрадывались, объяснил задание.

— Сейчас, заберёте в порту Гаваны, небольшой рыбачий кораблик. Часового, нужно обязательно оставить в живых, чтобы он мог рассказать, что его ограбили местные пираты.

— Не бойтесь, лиц ваших он не сможет описать, — успокоил сразу, не дожидаясь законных вопросов.

— Отгоните шхуну в море, на его глазах.

— Обязательно побеспокойтесь, чтобы ваше бегство видели другие свидетели! — наставительно погрозил пальчиком.

— После, перегрузите содержимое трюма в лодки повстанцам, вблизи берега, возле Парамарибо.

— Это же Нидерландская Гвиана, — не сдержался, более грамотный, Пабло. Хотел добавить, что до Суринама, около трёх тысяч миль, но вовремя вспомнил о моей дьявольской природе и благоразумно замолк.

— Как только расстанетесь с покупателями и получите расчёт, сразу попадаете обратно, — я указал в пол под собой.

Вся трое шаромыжников, очень медленно и осторожно, подошли ко мне.

— Готовы? — спросил с небольшим напряжением в голосе.

— Начали!

Дождался, пока перемещённые, немного осмотрелись в припортовых трущобах Гаваны, пропахших рыбой и сладковатым запахом забродившего сахарного тростника. Продолжил, как ни в чём не бывало.

— На первый раз, всегда буду рядом, — не оборачиваясь, двинулся вперёд.

— Вы таких дел ещё не проворачивали.

Внутренним зрением, ощущал, как ребята, испуганно озираясь по сторонам, гуськом, двинулись за мной.

Вся операция по экспроприации контрабанды, заняла менее десяти минут. Ещё двадцать минут, новоявленные пираты, возились с парусами, медленно удаляясь в море на глазах связанного дежурного, заброшенного под мостки с кляпом во рту.

На час, оставил троицу компаньонов одних, в утлом судёнышке, медленно уносящемся в открытое море. За это время, организовал знакомых мне революционеров Бразилии. Давно знал, что у них готовы большие запасы золота, вырученные на продаже наркотиков. Долго возились с поисками тяжёлых лодок и перекладыванием мешочков золота на дно. Дал бразильцам задание, отплыть подальше от берега в любом месте, близ Форталеза.

Кубинские налётчики Пабло, обрадовались мне как родному, когда появился у них на лодке в открытом море. Кратко и деловито, не замечая их счастливых улыбок, объяснил ребятам порядок дальнейших действий. Закончив болтать через четверть часа, телепортировал наш транспорт, в расчётное месте.

— Как встретитесь в море с бразильцами, — посоветовал всем.

— Не называйте своих настоящих имён.

— Дело очень серьёзное, — многозначительно покачал головой.

— Учитесь соблюдать конспирацию.

Весь остальной обмен грузами, происходил без моего присутствия, так как из — за небольшого волнения на море, передача товаров, обещала занять довольно много времени.

Почти за пять часов, пока новоявленные морские контрабандисты работали в поте лица, посетил большинство лидеров повстанцев Южной Америки. Практически во всех группировках, требовалось оружие и боеприпасы к нему. Запомнил большой перечень, запрашиваемого ими. Благо, ресурсы компьютерной памяти, всегда были в моём распоряжении. Прямо из джунглей Амазонии, передал эти запросы своим базам в России. Мне не хотелось повторять трюк, с воровством чужого товара, много раз. Слишком опасно и трудоёмко задействовать большие группы людей в простом деле снабжения оружием. Один, — два раза повторю подобный грабёж военных транспортов, чтобы у наших противников сложилось чёткое понятие о способах вооружения бунтовщиков. На самом деле, буду телепортировать свои контейнеры со всем необходимым, в условленные, глухие, места. Оружейные заводы на моих, закрытых территориях в России, практически сразу, начали перестраивать оборудование для выпуска непривычных боеприпасов и оружия. Мне нельзя передавать в Америку винтовку Мосина или пулемёт Максим, российской сборки. В крайнем случае, могу закупить европейское снаряжение, различных стран и фирм. Возможно, я зря так внимателен к мелочам, если способен удалить память о событиях, любому количеству народа. Мне хочется заранее предусмотреть все возможные неприятности, чтобы в будущем не метаться в поисках людей с ненужными, излишними, воспоминаниями, с целью их подчистки…

— Какое сильное эмоциональное эхо обо мне, возникло в Питере, — вдруг ощущаю неожиданно. Несмотря ни на что, неторопливо заканчиваю важные переговоры в перуанских предгорьях.

Немного задерживаюсь с группой Пабло, после переноса их на место. Объясняю им прописные истины.

— Если вы засветитесь в своих краях с золотыми самородками, — поднимаю один из плотных мешочков.

— Привлечёте внимание очень опасных людей, — говорю совершенно уверенно и даже, слегка печально.

— Вы мне ещё будете долго нужны, потому собираюсь помочь вам, — ободряюще улыбнулся и продолжил.

— Не отдать концы раньше времени.

— Вы меня подождите, немного, — ласково и доброжелательно, почти уговариваю парней, на знакомом чердаке.

— Сейчас принесу баксы, они вам удобнее, в этой-то глуши.

Приходится снимать крупную сумму со счёта в Нью-Йорке. В женской одежде, процедура проходит исключительно быстро. Вернувшись к своим подельникам через десять минут, понимаю, что братья — жулики не смогли удержаться и отсыпали от каждого мешочка, немного золота. Только главарь, не рискнул меня обмануть. Молча глядя на него, отлично вижу, как всё было. Он не взял золото, только потому, что был уверен в мой способности всё знать.

— А подельникам разрешил «подоить» кошели, чтобы посмотреть, чем дело кончится, — осторожный мерзавец. Молча, поощрительно, киваю ему головой.

— Ты всё сделал правильно, Пабло, — поворачиваюсь к жуликоватым подручным.

— А вы взяли на себя лишнего, — стучу по ящику, служащему нам стулом.

— Положите всё обратно, — спокойно и равнодушно, приказываю.

— На первый раз, никого не трону, но ваша доля уменьшается в два раза.

Многозначительно смотрю на Пабло.

— С тебя тоже следовало бы штраф взять, — по-детски грожу пальчиком.

— Что не предостерёг глупых товарищей от дурного дела.

— Сам не стал брать, решил посмотреть, как у других получится? — со смехом раскрыл планы главаря.

— В любом случае, за то, что воздержался, — ты не будешь наказан.

Из толстого портфеля, вынимаю стандартные пачки денек в банковской упаковке. Выкладываю три одинаковых стопки банкнот, прямо на пыльный пол, затем отбираю половину от двух и кладу обратно себе. Указывая на ополовиненные денежные горки, говорю, враз погрустневшим браткам.

— Это ваши двадцать тысяч баксов, — наставительным тоном, слегка ехидничаю.

— А если бы не жадничали, было бы по сорок каждому.

— Кстати, — пододвигаю деньги отдельно для командира.

— Ему причитается пятьдесят тысяч, и он их получает без всяких вычетов.

Один Пабло понимает, что я их нарочно сталкиваю между собой. Любой хитрый начальник, стремится посеять рознь в рядах подчинённых. Не дай Бог, они объединятся и почувствуют себя в силах диктовать руководству свою волю.

Но, всё хорошо в меру. Вносить разлад в коллектив своих же работников, не нужно сверх необходимого. При полном разрыве отношений, люди не смогут плодотворно работать. Знаю, что заводила банды отлично понимает свою роль и мою игру с ними. Потому быстро прекращаю дразнить обделённых членов группы.

— Вы не переживайте, скоро будут новые дела, после которых эти деньги вам покажутся мизерными, — указываю на пачки баксов в их руках.

— Это подъёмные на обучение, вас, и ваших детей, — показываю ладонью, метр — полтора от земли.

Чтобы через полгода вы все умели читать и писать, а через год могли написать под диктовку статью в местную газету.

— Текст я вам подскажу лично, — двумя руками приглушаю вспыхнувшее, было, возмущение, объясняя.

— Это тоже работа и она также будет хорошо оплачиваться.

Бросаю вопросительный взгляд на старшего группы.

— Неужели вы хотите закончить жизнь бандитами в вашем грязном городке? — перевожу глаза на братьев.

— Вы хотите своим детям такой — же судьбы, как и ваша?

Мне действительно нужно добиться их желания учиться. Если главаря их банды скоро должны убить, после чего он попадёт под моё полное управление, то сотоварищи ещё долго проживут в нищете и дикости. Неожиданно, пришло простое решение.

— Через месяц, лично проверю ваши успехи в освоении грамоты. Если, кто-то из вас, не сможет читать, возьму штраф, — тысячу баксов. После этих слов, тут — же, растворился в воздухе.

Маяковский, полчаса назад, начал рассказывать коллегам по писательскому цеху, любопытные события, случившиеся в ресторации «Хромая собака», прошлой ночью. Именно в нём, они и сидели сейчас. Предусмотрительный рассказчик, предварительно, выяснил у распорядителя вечеров, историю моего появления и возможность повторного выступления. Сейчас он приукрашивал все события, насколько возможно, лишь бы развлечь благодарную аудиторию. Публика уже слышала обо мне много интересного, потому верила любой сплетне. Больше всех завидовал Володе, начинающий «поэт — деревенщик», всего четыре года назад обосновавшийся в столице. Двадцатилетний Сергей Есенин, как и Маяковский, был призван на военную службу в этом году. В отличии от своего старшего товарища, Сергей выезжал из Петрограда в прифронтовые госпиталя, вместе с царицей и цесаревнами. Работая медбратом в санитарном поезде номер сто сорок три, будущий великий поэт, наслушался рассказов очевидцев, только что видевшихся со смертью. Может быть по этой причине, Есенин, всегда писал о жизни во всех её проявлениях.

— «Кто видел смерть, — тот ценит жизнь» — часто повторял он, с нарочито простоватым выражением на лице, объясняя этим свои многочисленные чудачества.

Сейчас, сидя в сторонке, начинающий поэт с тоской слушал историю, передающуюся по городу в сотне разнообразных вариантов. Примечательно, что все сплетни исходили, от непосредственных «свидетелей», вчерашнего выступления неизвестного вундеркинда.

— Один раз, решил отдохнуть от обязательного выхода в народ, — корил себя поэт.

— Тут же пропустил такое интересное приключение.

— Ясно, что ничего подобного, о чём болтают «очевидцы», не было и в помине, — внутренне усмехаясь, думал про себя Сергей.

— Но то, что Володька, лично видел этого циркача, безусловная правда.

— Вон, даже нарисовать пытается, — Маяковский черкал на салфетке, симпатичный женский портрет, с длинными волосами.

— Жалко, что никого из художников, вчера не было в заведении, — говорит автор наброска, отставляя салфетку на длину вытянутой руки.

— Как назло, — вторит ему кто-то из окружающих.

— Фотографического аппарата, никто из пишущей братии, не имел.

Озираясь вокруг, товарищи — литераторы заметили, самое меньшее, три ящика, подозрительно похожих на фотоаппараты.

— Наверняка хозяева позаботились? — кивнув на них, прошептал Есенину, хорошо подвыпивший сосед.

— Столько народу сегодня набежало. Наверное надеются на того артиста полюбоваться.

— Завтра и себя увидим в газетах, — заговорщически, подтвердил другой собутыльник.

Народу, в дорогом, элитном ресторане, действительно «набежало», — не протолкнуться. Я понял это, по очереди возле входа.

— Здорово я помог хозяйке заведения, — удовлетворённо подумал, осторожно проходя мимо.

— Придётся прикрыться другой личиной, чтобы остаться неузнанным. В том самом, женском платье, что выступал вчера, сохранить инкогнито, вряд-ли получится. Спокойно зашёл в ближайший тёмный двор, и телепортировался в мастерскую, к хорошо знакомому пастижёру, во Франции.

На этот раз, загримировался под кавказского подростка, благо грузинский язык я отлично выучил, перед встречей со Сталиным. По информации из википедии, знал, что Маяковский учился в Кутаиси и неплохо говорил по грузински.

Швейцару при входе, надменно сунул двадцать пять рублей, с изображением Александра третьего и натюрморта с якорем. Ломающимся, подростковым басом, с чётко выраженным восточным акцентом, смело заявил.

— Милэйший, минэ сказали, «кынуть якор» у вас, — многозначительно нахмурил густые, чёрные брови.

— Здесь должен быть мой зэмлак, Влад Маяковский, — проводи лубэзный.

Здоровенный бородатый привратник, воровато оглянувшись, быстро втянул меня в фойе ресторана, ловко спрятав «сашеньку».

— Вотс, изволитес, — тут же отвёл меня ко входу в главный зал. Указал рукой в направлении дальнего угла, занятого артистической публикой, и низко кланяясь, пятясь от меня задом, забормотал.

— Простите, ваша милость, нельзя мне от входа уходить. Вы уж там спросите, господ артистов…

— Мне, ничего иного и не нужно, — пренебрежительно махнул провожатому ручкой.

Сам, пока, не очень чётко представлял, зачем второй раз пришёл в артистический ресторан «Хромая собака». Чем вечер закончится на этот раз? Какие цели, из тех, что задумал для своего виртуального путешествия в прошлое, могу приблизить, проявляя активность в этом кабаке?

— Как минимум одну цель, — предположил уверенно.

— Исследование развлекательной составляющей моей жизни в виртуале, лучше всего проводить в подобных учреждениях.

Если придётся продавать билеты на путешествия сюда, смогу многое понаписать о весёлых и разгульных приключениях, в российских ресторанах. Богемная публика литераторов и артистов, желающих прославиться, самая благодарная аудитория для исследования.

Стоя в нише у стены, внимательно разглядывал шумную компанию, где верховодил Маяковский. Их угол, привлекал внимание всего ресторана. Впрочем, как и всегда. Обыватели специально приходили сюда, чтобы лично наблюдать представителей культурной элиты в их естественной среде. Своего рода, сафари парк.

Известного поэта трудно было не заметить, по знакомой короткому ершику волос на голове, двухметровому росту и могучему голосу, который он нисколько не приглушал, мешая слушать небольшой оркестр. Напротив огромной фигуры будущего «горлана — главаря», сидел светловолосый солдат, в грубой суконной форме с крестом на погонах.

— Сама царица хлопотала, чтобы его отпускали из казармы школы прапорщиков, по вечерам, — вслушивался я в его мысли.

— Не зря я посвятил дочерям царицы, те простенькие стихи, — для тренировки, вспомнил сочинение трёхмесячной давности:

Слушая последние строки, диву давался, как точно он угадал скорбную судьбу цесаревен. Поэты, как и все люди искусства, обязаны тоньше чувствовать современность и даже угадывать события будущего.

— Этот двадцатилетний пацан, тому прямое доказательство, — самодовольно радовался, видя в Есенине подтверждение своих старых мыслей.

В некотором смысле, особая просветлённость творческих людей относится и ко мне. Любой художник, путь даже такой недоделанный как я, всё же относится к разряду творческих личностей.

По какой-то причине у меня получился перенос сознания в тело моего деда. Наверняка, сотни, а может и тысячи, людей, пробовали играть с портативными считывателями биотоков мозга, но только у меня получилось заглянуть в виртуальное прошлое.

— Не иначе, у меня биотоки сильнее. Может сочетание технических находок и особенности личности, дали мне недостающие преимущества.

Ко мне, очень незаметно, подкрался метрдотель. Максимально вежливо и предупредительно, принялся выводить меня за дверь. Отсканировав его мысли, понял, что денежный взнос, не исправит ситуацию и не улучшит отношения ко мне. Я его неплохо узнал за вчерашний вечер. Он, вёл мой концерт вполне профессионально, за что сегодня получил благодарность и премию от самой хозяйки.

— Если бы я опять, решил играть роль творческого человека, он наверняка нашёл бы для меня место за столиками, — моментально пришла простая идея, притвориться начинающим грузинским поэтом, прибывшим за помощью и советом к бывшему земляку. Простого жителя Кутаиси, даже очень богатого, он бы явно не пропустил.

В отличии от швейцара, ресторанный менеджер, лично проводил меня к столику поэта.

— Решил убедиться своими глазами, что я не вру, — внутренне похвалил осторожного администратора.

— Нужно будет напомнить «Жиле», официальной хозяйке этого заведения, чтобы поощрила его снова.

- გამარჯობა ძვირფასო (здравствуй уважаемый) — приветствовал Маяковского на грузинском языке. Сразу перешёл на русский.

— Владымыр Владымыравич, вам привет из Кутаиси. Повернулся в сторону, всё ещё ожидающего, провожатого.

— Ящик шампанского хачу, — торжествующе посмотрел на него.

— Распарадысь, за этот столик, уважаемый.

Удержал за рукав, убегающего и довольного метрдотеля.

— Самога лучшего вина давай, — сделал характерный жест ладонью, как если бы вкручивал лампочку. Он молча кивнул, и, одним кивком, приказал принести дополнительный стул, для меня.

Пижонский, дорогой костюм из Европы и экзотичное поведение, сразу привлекли внимание ко мне всех посетителей ближайших столиков. Пока я стоял у стеночки, на меня никто не обращал особенного внимания. Стоило приблизиться к знаменитым людям столицы, все глаза устремились на меня. Есенин, пессимистично повесил голову.

— Опять я на вторых ролях, — думал он, пока я представлялся.

Такой чудной чеченец явился, и опять не обратит внимания.

Тем временем, я придумал себе знатную, восточную фамилию.

— Иса Сепиашвили, — назвал полу-еврейскую, полу-грузинскую, фамилию.

— Пожалуй, даже хорошо, что меня вчера не было, — самокритично размышлял Сергей дальше.

— Если бы, ещё и вчерашний циркач, обошёл меня вниманием, вдвойне было бы обидно.

— Кавказский богатенький мальчик, похоже, не станет таким же центром внимания светского общества, как вчерашний.

Маяковский, по восточному радушно, принял меня за свой стол, слегка приобняв за плечи.

— Ты посмотри-ка, — наигранно удивлённо, восторгался революционный поэт.

— Помнят меня в Грузии! Я отрицательно замахал руками.

— Вы с моим двоюродным братом учились, — резко замолчал, ожидая появления в его памяти имён подходящих одноклассников.

Самый богатый, среди родителей одноклассников, у них был не грузин, а армянин. Как раз про его семью, соученики, знали меньше всех, что меня вполне устраивало. На короткое время замялся, как бы смущаясь. Путано объяснил, что он не родной мой брат, и мы, по сути, очень дальние родственники, но мне лично, очень нравится его творчество. Разумеется, не творчество брата, а Маяковского.

— Так это же ещё лучше! — ещё громче и радостнее выкрикнул поэт, победно оглядывая соседние столики.

— Что вам особенно нравится? — с искренним любопытством спросил автор.

Не задумываясь ни на секунду, продекламировал первые строки стихотворения Есенина.

Задолго до приходя сюда, скачал из интернета всё творчество крестьянского поэта до тысяча девятьсот шестнадцатого года, включительно. С трудом нашёл произведение не свойственное Есенину. Вслух, заметил.

— Как будто про Грузию написано.

Маяковский, слушавший чужое творение нахмуренно, при последнем замечании, весело рассмеялся.

— Мне тоже нравится, но это не моё произведение, — с сожалением развёл руки.

Есенин, выглядывая из — за огромной фигуры Маяковского, робко тянул руку, как на уроке.

— Вообще-то, — робко протянул звонким голоском.

— Это я сочинил про Бельгию, ещё в четырнадцатом году.

Схватив эту, протянутую руку, энергично её потряс.

— Очень приятно, познакомиться с автором этой прекрасной вещи.

После такой, неприкрытой похвалы, одного творца в присутствии другого, от обоих, уже признанных стихоплётов, повеяло холодком. Маяковский, наконец, решил обидеться на меня, а Есенин, заледенел от страха. Вызвать недовольство коллег по цеху, для начинающего поэта, не самый лучший вариант пути к славе.

Пришлось быстрее искать пути исправления неловкого положения, в которое всех поставил. Виновато склонив голову, произнёс.

— Я не имею времени следить за чужой поэзией, так как сам, немного пишу, — заискивающе улыбнулся Маяковскому.

— Простите, дорогой Владимир Владимирович.

Быстро сменив гнев на милость, а может быть, решив отомстить, Маяковский предложил мне исполнить свои «вирши».

Как положено начинающему поэту, я начал ломаться. Объяснял, что никогда не выступал на публике, тем более перед такими именитыми корифеями столичной богемы. Не на шутку польщённые, литераторы и сочувствующие им, дружно захлопали в ладоши.

— Просим, просим! — закричали все хором.

Видел, как мучится Маяковский желанием, жёстко меня проверить, заставив читать собственные стихи, — наверняка посредственные.

Не ломаясь долее, начал на грузинском языке:

Маяковский, пытался переводить, по ходу моей декламации, но я попросил прекратить, — мягким, успокаивающим жестом ладони.

Закончив вирши на «родном» языке, повторил по русски. Всем очень понравилось стихотворение Иосифа Джугашвили, написанное им в шестнадцать лет. Аплодисменты по окончании чтения перевода, слились с радостью от принесённых официантами бутылок «Дон периньон», в серебряных ведёрках со льдом.

Как я и ожидал, никто из присутствующих не читал этого стихотворения, будущего главы Советского государства. За нашим столом, где кроме Маяковского, Есенина и меня, находилось ещё двое человек, родилось искреннее оживление. Длиннорукий «метр», не допустив официантов, быстро разлил по бокалам, шипучую роскошь.

— За знакомство! — произнёс Володя дежурный тост.

— За профессиональное знакомство, — тихо добавил Есенин.

Мне понравилась его трактовка, нашей встречи, потому, молча и уважительно кивнул, поблагодарив его взглядом.

— Точно! — подхватил, тамада.

— У нас появился новый профессиональный поэт! — и почти залпом осушил свой бокал.

— Кстати, — сказал мне Есенин, отведав лёгкой закуски из чёрной икры с таким же хлебом.

— Вы, как я подмечаю, воспитывались не только на родине, — указал на дорогой, необычного покроя сюртук с длинными полами, стилизованный под черкесский костюм с газырями.

— Ведь это не восточный покрой? Как положено молодому юноше, я резко вскочил, обрадованный вниманием к себе. Обернулся резко, вокруг себя. Полы моего пиджака разлетелись, открыв длинный узкий кинжал в ножнах, пристёгнутый к бедру.

— Лихой джигит! — похвалил меня Маяковский, дружески стукнув по плечу.

— Зачем нам приезжим циркачам делать рекламу, когда мои земляки, нисколько не хуже, — сравнил меня сегодняшнего, с моим же вчерашним образом.

— Ты что ещё, кроме поэтического мастерства, умеешь? — с ожиданием и надеждой, упёрся он в меня взглядом.

— Может, танцуешь на канате, поёшь или играешь на каком-то инструменте?

Маяковского поддержали громкими возгласами одобрения, товарищи по застолью.

— Будет и в нашем цехе, свой вундеркинд, — одобрил идею своего старшего товарища, Есенин.

— У вас и пистолет имеется? — кивнул Есенин на мои газыри.

— Ведь тут, ваши земляки, носят патронташ. Я широко улыбнулся.

— Нет, к сожалению, тут не патроны, хотя стреляю я тоже неплохо.

— Здесь, — вытащил и показал товарищам один образец.

— У меня находится набор метательных ножей.

— На тридцати метрах, убойность, не хуже чем у револьвера системы наган, — ребячливо похвастался.

— Да ещё и полностью бесшумно.

Маяковский, слегка огорчённый, тем, что не он открыл во мне, такой любопытный талант, пренебрежительно заметил.

— Да это детская игра, — снисходительно махнул рукой.

— Разве можно таким пёрышком, взрослому мужику, серьёзную рану нанести?

Я, молча, сделал знак официанту. Сказав ему пару слов вполголоса, и дождавшись начала, нарочито торопливого выполнения задания, предложил тост.

— Господа, за сбычу мечт! — поспешил расшифровать своё пожелание, заинтригованным господам.

— Чтобы ваши мечты в отношении меня обязательно сбылись! Под дружный хохот собутыльников, быстро налили и выпили.

Тем временем, прямо из кухни, двое поваров вынесли большую разделочную доску. Я так и распорядился.

— Найдите самую большую… — что официанты выполнили в точности.

Подвесили её на стене, возле сцены, вместо большого зеркала.

Быстро встав во весь рост, вынул партию метательных ножей и в несколько секунд, один за другим, послал их в центр новоявленной мишени.

— Вуаля! — изрёк самоуверенно, по детски откровенно обрадовавшись своему успеху, и объяснил.

— Метать ножи, моё увлечение с самой юности.

Все соседи по столику, бросились смотреть результат. Заслышав их восторженные крики, к сгрудившимся у импровизированной мишени людям, поспешили посетители с других столиков. В зале вспыхнули первые магниевые вспышки фотоаппаратов.

Маяковский, радостно заорал через весь зал.

— Иса, мы втроём не можем вытянуть твой ножичек! Оркестр давно молчал, испуганный лёгким свистом метательных снарядов над головами, потому все в ресторане отлично услышали странный комментарий. Выходит, что нож, пущенный безусым пареньком, не может выдернуть из доски взрослый мужчина?

Ко мне за стол, вернулся один из собутыльников в военной форме, Николай Степанович, как он скромно представился раньше.

— Да уж, — протянул он с иронией.

— Хорошая у вас в детстве была игра. Правильно вас родители направляли. Тут-же, привёл цитату на хорошем немецком языке:

— «Каждое дитя до некоторой степени гений и каждый гений до некоторой степени дитя». (Артур Шопенгауэр).

Удивлённый, таким неожиданным для случайного собутыльника, замечанием, просканировал внимательнее разум соседа. Молчаливый и замкнутый, тридцатилетний Гумилёв, оказался явно мудрее его ярких и весёлых коллег по цеху. Не знаю, насколько собравшиеся за столом гениальные поэты, но все они не проживут и десяти лет, после нашей встречи.