Есть время жить

Глава 10

Едрическая сила митаминов! Что это такое, Корбин не знал, но так часто ругался один знакомый Древний, Джурайин дедушка, и граф не без основания решил, что ругательство это из крутых, но в обществе допустимых. Нет, ну это же надо – нашлись идиоты, которые его, графа, мага и уже пол часа как короля, решили во дворец не пускать. Или слишком глупые, или храбрые настолько, что никакой глупости не нужно – стоят, копьями да мечам ощетинившись, вход перегораживают. И добро бы их тут хотя бы пара сотен была – так нет же, и двадцати рыл не наберется. И того не думают, что он, граф де'Карри, их в любой момент повесить может. На правах нового короля, так сказать, и плевать, что коронации официальной еще не было. Коронация – это формальность, а вот то, что он, Корбин, сейчас всех их точно поубивает – это уже суровая правда жизни. Однако же стоят, не бросаются врассыпную, подобно вредным зверям-крысам, на лицах решимость драться до конца. Даже то, что за спиной Корбина маячат Корнелиус и королева, пускай и бывшая, их не останавливает.

Нет, в другое время подобная доблесть Корбину бы даже понравилась. Глядишь – еще и наградил бы чудиков… когда они из больницы бы вышли. Но сейчас ему было не до восхищения чужой храбростью – он торопился, а тут какие-то несчастные полторы дюжины королевских гвардейцев- телохранителей под ногами путаются.

Изобразив знаменитого героя Островной империи Бармалея, Корбин распустил пальцы веером, щелкнул зубами и нецензурно рявкнул на комитет по встрече. Однако, к сожалению, большого впечатления его эмоциональная реплика не произвела. Хоть и страшно было, похоже, последним защитникам дворца до дрожи в коленках, но долг свой они были намерены исполнить до конца. А ведь при появлении графа могли бы спокойно разбежаться, как и все остальные, кто бы их искать стал…

Корбин внимательно присмотрелся… Ну да, так и есть, еще и амулетами обвешались – не иначе как для самоуспокоения. А как же иначе? Обвешиваться амулетами, выходя против мага уровня Корбина – это все равно, что выйти толпой на площадь и начать плеваться в летящего дракона. Всего и толку то, что самих себя оплевать получится.

Маг ощутил, как из глубины сознания поднимается, застилая глаза, кипящая черная ярость. Его женщина в опасности, а тут стоят перед входом во дворец какие-то олухи и не дают пройти! Похоже, судьба тех двоих, у ворот, ничему их не научила. Зря!

Вокруг левой руки Корбина начало стремительно набухать голубоватое облачко, трансформирующееся в тонкую, смертоносную плеть. Воздушная плеть по структуре – тот же воздушный кулак, только предназначен не для удара, а для рассекания. В ближнем бою куда эффективнее, хотя дальность действия и не ахти, всего-то локтей пять. Корбин не слишком любил это заклинание, больше доверяя обычному мечу, но сейчас мечом возиться было бы слишком долго, а плеть может разрубать по нескольку человек зараз.

Все действо, от первого взгляда на изготовившихся к последнему бою людей до превращения самого себя в машину по уничтожению этих самых людей заняло не больше десятка ударов сердца. Ровно столько, сколько понадобилось графу для того, чтобы пройти разделяющее их расстояние. Что же, серым гранитным плитам перед входом во дворец не раз уже приходилось стыдливо краснеть от пролившейся на них крови. Не стоило нарушать эту традицию, тем более что хороший, качественный переворот с кучей трупов наверняка запомнится людям надолго, избавив нового короля от неприятностей в дальнейшем. Как учит история (а она хоть девка и продажная, но все же небесполезная), короли, которых подданные боятся, живут дольше и счастливее, чем короли, которых подданные любят. Такой вот закон природы – чем ты страшнее, тем меньше вероятность, что ночью к тебе в спальню ворвутся жаждущие твоей крови мерзавцы. Тут главное палку не перегнуть, но как раз это сейчас Корбина волновало меньше всего – переворот спишет и не такое, да и разве ж это перегиб? Обычный рабочий момент, не более. Правда, потом наверняка найдутся те, кто придумает ему какую-нибудь кличку – Кровавый там, или Ужасный… Да и хрен бы с ними, историю пишут победители, а раз так, как он, де'Карри, прикажет – так и будет написано. А иначе нельзя, оглянуться не успеешь, как станешь страшилкой для потомков. Нет уж, самому лучше посидеть и записать, как удобнее.

– Стойте! – ну вот, Райна влезла, догнала Корбина и пошла рядом с ним. – Именем короля приказываю вам: уйдите с дороги!

Вместо ответа раздался сухой щелчок и откуда-то из-за спины гвардейцев вылетал арбалетный болт. Ну, это они зря, конечно – свободной рукой граф извлек болт из воздуха прямо перед носом отшатнувшейся от неожиданности Райны, после чего одним движением переправил ее себе за спину. Сейчас разговор должен был пойти совсем иначе, не словами, а действием, и Корбину не хотелось, чтобы кто-то путался под ногами.

Гвардейцы сомкнули щиты, как будто собирались встретить конную лаву. Как же, поможет им сомкнутый строй против боевого мага, держи карман шире. Снова защелкали арбалеты, и с полдесятка стрел ударили в заблаговременно выставленный Корбином воздушный щит. Ответный удар – полновесным таранным заклинанием, таким можно ворота замка выбить. Середину строя просто смело. Кто-то погиб на месте смертью героя, кого-то изломанными куклами разбросало в стороны, один и вовсе растекся по стене кровавой кляксой. Не израсходовав и четверти мощи, заклинание пошло дальше и ударило по фасаду дворца. Стены ахнули. Тяжелые двери из мореного дуба вынесло вместе с косяками, а волна чистой силы пошла дальше, кроша на своем пути что-то в холле дворца. Что уж там оно разнесло, Корбин даже не поинтересовался, броском преодолев оставшееся до уцелевших гвардейцев расстояние и, пользуясь их замешательством, хлестнул плетью направо, налево, еще раз направо, потом еще раз налево. Втянул остатки заклинания в себя, чтобы не тратить зря силы, и обернулся к спутникам:

– Ну что, вы там так и будете стоять, или пойдем дальше?

Корнелиус с Райной осторожно прошли мимо разбросанных в беспорядке трупов. Экс королева, брезгливо перешагивая через лужи крови, недовольно спросила:

– А что, иначе никак?

– Кто с мечом к нам придет – тот в орало и получит. Старая истина.

– Так ведь это ты пришел.

– Ну, так они и попытались, – задумчиво отозвался Корбин. – Не сумели – их проблемы.

– Я, вообще-то, про другое. Разве нельзя это было сделать как-то… Ну, поэстетичнее, что ли.

– Можно. А зачем? И так вроде неплохо выглядят.

– Фи, – сморщила носик Райна.

Не обращая внимания на ударившуюся в эстетство королеву, Корбин решительно вошел в холл. Никого здесь, естественно, не было – все правильно, те, кто поумнее, разбежались заранее, а остальные порскнули подобно храбрым зверям-зайцам после того, как вылетела дверь. Ну, естественно, если не погибли при этом.

Распахнулась боковая дверь, выскочил лакей. О-па, самый шустрый и, похоже, самый рисковый. Наверняка понимает, что во время смены власти можно запросто лишиться головы. Но ведь сообразил, что если первому попасться на глаза новому начальству, да еще, глядишь, и оказать ему какую-либо услугу, то можно взлететь на головокружительную высоту. Корбин присмотрелся – совсем еще мальчишка, потому и хватило храбрости. Те, кто постарше, выжидают, чем кончится заваруха, а этот, похоже, решил, что или грудь в крестах, или голова в кустах. Что же, храбрость, пусть даже и такую, и наличие мозгов стоит поощрять.

– В тюрьму. Показывай дорогу.

Дорогу, вообще-то, знал и Корнелиус, и, наверняка, Райна да и сам Корбин нашел бы – примерное направление он знал. Но раз уж подвернулась оказия, стоит сразу завести своего человека среди прислуги. Надо будет, конечно, за ним приглядывать, но сейчас он пригодится – все будут видеть, кому он служит, а значит, случись что с Корбином, он – труп. А когда окажется на высокой ступеньке в дворцовой иерархии, это добавит у его коллег зависти, но не любви к выскочке. А значит что? Значит, служить парень впоследствии будет не за совесть, а за страх. Это надежнее.

Надо же, проникся – побежал впереди чуть ли не вприпрыжку. И дорогу показал кратчайшую – умненький мальчик. И умчался потом с приказом собрать в малом бальном зале всех, кого найдет – не приходилось сомневаться, что все исполнит в точности. И боится, и окрылен грядущими перспективами – хороший коктейль, как раз то, что надо.

Невысокая, ничем не примечательная дверь в тюрьму оказалась заперта. Корбин толкнул ее – не шелохнулась, толкнул еще раз – с тем же успехом. Врезал воздушным кулаком, разнес в щепки и шагнул на узкую лестницу. Корнелиус сзади негромко вздохнул:

– Она открывалась в другую сторону.

– Плевать, – безразлично ответил Корбин, бодро шагая вниз.

Какой-то чудик в самом низу шарахнулся прочь. Корбин походя просканировал его – надо же, вампир. Представитель тупиковой ветви эволюции. Не была бы тупиковой – не вымирали бы, а раз сейчас от некогда многочисленной расы остались единичные представители, значит, точно тупиковая. А этот еще и на цепи. Тьфу, убожество.

Камеру нашел без проблем – она была такая, от магии изолированная, одна. Увы, пустая. Пришлось вернуться, устроить экспресс-допрос вампиру… Увы, тот почти ничего не знал, да вдобавок, вонял, будто только что вылез из уборной. Брезгливо отшвырнув его, Корбин отправился искать Джурайю самостоятельно.

Х-ха! Сколько они там были, в этих подземельях? Десять минут вместе с дорогой, ну, может, пятнадцать, а как все разительно поменялось! Во дворце воняло гарью, бегали слуги с ведрами, а малый бальный зал зиял теперь выбитыми окнами, в одном из которых торчала чья-то толстая задница. Корбин подошел, посмотрел – ну да, барон Каатер, собственной персоной. Бедняга страдал ожирением – вот и помер при попытке выскочить в окно, дед Кондратий навестил… Это не тот, который народный герой Идальгии, сумевший на одном-единственном корабле разгромить пиратскую эскадру, а тот, который страдающим лишним весом давление поднимает да сердечко прихватывает. А вот с чего бы это барону, в котором сала было, наверное, достаточно, чтоб из него свечей на весь дворец наделать, в окно сигать? Корбин грозно оглянулся.

– Ваше Величество! Там… Тут… – ну надо же, опять этот шустряк-самоучка. Нет, точно, надо продвигать, ценный кадр.

– Говори толком, болван!

– Дракон, ваше Величество! – на одном дыхании выдавил из себя лакей.

– Где? Когда? Почему не доложили?

– Здесь. Пять минут назад. Не успели.

– Болваны. Где он?

Три минуты спустя Корбин уже стоял на крыше дворца. Остальные успешно отстали, ну да ничего удивительного – Райна со своим уже начавшим появляться животом, Корнелиус, дышащий, как паровоз, да и этот, молодой да ранний – куда им по подготовке тягаться с боевым магом? Однако Корбин тоже опоздал – в небе он смог рассмотреть только подозрительно знакомый хвост тяжело набирающего высоту дракона.

Дальноглядная трубка приблизила крылатого хищника настолько, что Корбин смог рассмотреть, что за груз он тащит. Нельзя сказать, что увиденное его обрадовало.

– Мальчишки, шпана голозадая, – проскрипел он сквозь зубы, и от избытка чувств шарахнул вслед летуну длинной, ветвистой молнией, правда, тщательно проследив за тем, чтобы не попасть. – Домой вернусь – выпорю!

– Ты чего? – спросил, с трудом переводя дух, Корнелиус.

– Сбежали, герои хреновы, – все еще зло, но с легкой ноткой восхищения ответил Корбин.

– Кто? – ну да, Корнелиус то про дракона ни сном, ни духом, это был секрет одного Корбина. Пришлось в двух словах рассказать, объяснить ситуацию.

– И что такого? – это опять Райна. – Дети имеют свойство расти, причем мы этого почему-то не замечаем.

– Ну да. Если учесть, кем были предки мальчишки…

– Ага, а если еще учесть, кем были предки дракона – то и ващще!

– И кем они были? – заинтересовалась Райна.

– Драконами, естественно, – фыркнул Корбин под одобрительную улыбку Корнелиуса. Райна, поняв, что над ней смеются, обиженно надула губы, но не удержалась и тоже рассмеялась. – Ладно, хорош, оставим проблему молодежи на потом, а пока пойдемте – у нас еще куча дел.

– И куда это вы собрались? – высший маг Паланез стоял, опершись о дверной косяк, и с интересом смотрел на молодых магов. – Может, уважите старшего, просвятите?

– Куда-куда… На войну. Твои ошибки исправлять, – буркнул, нервно дергая заклинившую пряжку ремня, Фарли, молодой и многообещающий, но обладающий несносным характером маг-огневик, специалист по металлургии. Из трех десятков собравшихся высшими был только он, да еще Вилкофф, маг-целитель. Остальные – первый и даже второй ранг, и все, как на подбор, молодежь, никого старше сорока среди них не было, для мага – младенческий возраст.

– Мои ошибки? – Паланез сощурился, зло и презрительно. – Может, мальчик, просветишь меня, что я натворил?

Фарли поднял глаза, посмотрел на Паланеза и невольно отвел взгляд – он давно знал старого друга своего бывшего наставника, и ни разу еще не видел его таким изможденным. Однако гордость и молодой задор пересилили.

– Ты упустил де'Карри, потерял приданное тебе подразделение и не выполнил задание магистра…

– Молчать, – перебил его Паланез. – Ты несешь бред от и до. Кто тебе сказал такую чушь.

– А что, нет, что ли? – влез кто-то из столпившихся позади Фарли младших магов, и заткнулся, повинуясь жесту Вилкоффа. Молчаливый и могучий, похожий на вставшего на дыбы медведя, целитель пользовался куда большим авторитетом, чем импульсивный огневик. И потому, что был сильнее, и потому, что мало говорил, а больше делал, и, разумеется, потому, что был умнее. Паланез благодарно кивнул ему.

– Начнем по пунктам, мальчики. Я не упускал Седьмого.

– Скажешь, ты его скрутил и притащил сюда? Может, скажешь, в какой камере он тогда сидит и за коим ПрОклятым нас за ним посылают?

– Фарли, не старайся казаться глупее, чем ты есть на самом деле. Я графа не упускал. Это он дал мне уйти. А перед этим раздавил Шестого и Четвертого и разогнал не самую слабую армию. Сколько магов ранга первого и ниже он при этом уничтожил, я даже не представляю, но, подозреваю, не меньше половины тех, кто пришел со мной. Догадываетесь, какая мощь была задействована? Уверен, всерьез захоти он убить и меня – он бы убил… Я не знаю, что он сотворил, но если после этого граф остался жив, то ваше жалкое воинство он прихлопнет, как мух. Кстати, если вы не в курсе, недавно пропала связь с Фалеком, Восьмым… Как вы думаете, почему?

– Его… тоже?

– Думаю, да. Во всяком случае, это очень похоже на Корбина – убрать источник угрозы радикально. Так что смертники вы, ребята. И еще, если вы не в курсе, он ведь будет не один. С ним будут его ученики, и даже я не знаю, сколько их.

– Молокососы, – фыркнул кто-то.

– На себя посмотри, а на что они способны я уже видел. Эти, как ты говоришь, молокососы уже убивали высших, а кто из вас похвастается подобным?

– Кого они убили?

– Изгнанницу, Фарли, изгнанницу. Де'Карри даже мараться об нее не стал – послал своих мальчишек, и они ее прирезали походя. Можете оценить свои шансы. А теперь по поводу приказа. Ты у нас, Фарли, выходит, мальчик на побегушках?

– Что-о?

– Да успокойся ты, Вилкофф тоже. Что, скажешь, нет? Тебе приказали – ты побежал выполнять… Кто ты, паладин или шестерка?

– Но…

– Что но? Что но, я спрашиваю? Паладину никто не может приказать, его можно только попросить. И задание ему дать нельзя – он сам решает, что делать. А вы… Тьфу, смотреть стыдно.

– И что ты тогда предлагаешь? Пускай Седьмой и дальше творит, что хочет, и убивает всех подряд?

– Седьмой ни на кого не нападал первым. Даже в случае с изгнанницей он всего лишь защищался. И с вами он тоже будет… защищаться. А защищаясь, он врагов не щадит. И вам повезет, если умрете сразу. Я бы на такую удачу не рассчитывал.

Вот теперь их проняло – молодняк начал активно переглядываться между собой. Помирать во цвете лет – это вряд ли можно назвать голубой мечтой не только долгоживущего мага, но и любого нормального человека. Посмотрев на них, Паланез решил, что они уже дошли до кондиции, и в этот момент Вилкофф спросил:

– Так что ты предлагаешь?

– Я? Я предлагаю деликатно отойти в сторону. Магистр у нас присвоил себе право командовать – так пускай докажет, что достоин этого. Справится с де'Карри – посмотрим, ну а нет… На нет, как говорится, и суда нет. Тем более что я вообще не вижу нужды куда-то идти. Ковен нанес удар – и теперь граф сам придет сюда, чтобы разобраться с проблемой. Вот и пускай они с Первым схлестнутся, а мы посмотрим… Издали.

– Это рискованно.

– Не более, чем лезть в пасть к Багваннскому Волку. Что, не слыхали об этом прозвище графа? Теперь знаете. В общем, собирайте всех – собьемся в кучу и будем ждать, пока не пройдет гроза. Вместе мы – сила, и тронуть нас никто не посмеет. Ну, что стоите? Вы со мной?

Вилкофф, чуть помедлив, согласно кивнул, Фарли тоже, остальные тоже закивали вразнобой – ну правильно, солдаты идут за командирами. Пять минут спустя маги, поодиночке и группами, начали покидать резиденцию Ковена.

Все-таки он отошел от дома недостаточно далеко. Результат оказался соответствующий – поле, которым окружили дом его родители, чтобы не дать непоседливому сыну открыть портал, не остановило его, но исказило точку перехода. Сейчас он оказался в совершенно незнакомом ему месте, хорошо еще, что на дорогу вышел, а не на елке вниз головой повис. А то ведь всякое бывает, ошибка при открытии портала может дорого обойтись начинающему магу. Фауль прожил много лет и был по годам куда старше своего наставника, да и порталы открывал уже не одно десятилетие, но вот по темпераменту он недалеко ушел как раз от начинающего, и опасность работы с порталами ему вбивали в голову и родители, и Корбин. Поэтому, когда он понял, что промахнулся, сердце его в первый момент ушло в пятки.

Тем не менее, сдавать назад было поздно, родители могли вмешаться в любой момент, и Фауль решительно шагнул вперед. Портал с треском схлопнулся за его спиной. Теперь прочь, бегом, бегом, на своих ногах, потому что отследить портал таким магам, как его родители, не составит труда. Но если отойти подальше, замаскироваться и не творить заклинаний – авось, и обойдется. Минут десять у него было, и время это Фауль потратил на бег по пересеченной местности. Хорошо хоть, во время обучения у Корбина он не отлынивал от тренировок. Во всяком случае, дыхание контролировать научился, и бежать мог, практически не уставая, в течение нескольких часов. Сейчас он мчался по лесу, перепрыгивая через поваленные стволы, и, не останавливаясь, перемахнув через небольшой овраг. Когда он, наконец, решил перевести дух, между ним и местом, где он вышел, было уже не меньше часа пути обычным шагом.

Там Фауль и залег, ожидая погони, однако прошел час, другой, но никого не было. Похоже, родители потеряли его след. В общем, подождав еще немного, Фауль бодро зашагал, ориентируясь по солнцу. Куда идти разницы, в общем-то, не было – главное, сделав крюк побольше, вернуться на дорогу, по ней дойти до любого, первого попавшегося населенного пункта, и сориентироваться на местности. Без этого открывать портал было достаточно опасно, не зная точки старта можно попасть вообще непонятно куда. Это Джурайя с ее врожденным талантам именно к порталам могла открывать их куда угодно, откуда угодно и безо всяких расчетов, а ее отец при всем своем опыте работы с порталами так не умел. Больше того, ему здесь вообще с этим было сложно, куда сложнее, чем тому же Корбину – магическая энергия, которую использовали древние, была чужда этому миру, и в результате их заклинания давали серьезные искажения магического фона, которые надо было учитывать.

За себя Фауль не боялся совершенно. В конце концов, сил у него было вполне достаточно для того, чтобы оторвать голову медведю, а магией он мог и вовсе выжечь половину леса. К тому же, в любой момент он мог открыть портал домой. Не самый лучший вариант, конечно, родители его живо посадят под замок, но если придется выбирать между смертью и домашним арестом (тем более, он все равно сбежит, в этом Фауль не сомневался), то результат очевиден. Но такой вот вариант с эвакуацией он оставил на самый крайний случай – Фаулю надо было найти Джурайю, и он пер вперед с упорством, достойным лучшего применения.

Корбин учил его, как и других учеников, ориентироваться на местности, но то ли граф был плохим учителем, то ли Фауль оказался не самым прилежным учеником. Так или иначе, когда часов через пять он обнаружил, что дороги нет и не предвидится, в душе Фауля родилось подозрение. Еще через пару часов подозрение переросло в уверенность – он заблудился, и куда идти решительно не представлял. Вдобавок небо подернулось низкими тучами, и Фауль окончательно потерял ориентировку.

Конечно, солнце – не единственный ориентир, но все остальные… Мох растет с северной стороны дерева сильнее, чем на южной. Угу. Он со всех сторон растет, и его всюду до хрена. Южный скат муравейника пологий, северный – крутой. Да они, сволочи, все маленькие, фиг поймешь, где круче. Ягоды краснеют с южной стороны раньше… Где те ягоды? Начало лета! И так со всем подряд. Нет, не был Фауль лесным жителем, не был. А главное, какая теперь разница – север или юг, если изначально неясно, куда идти? В общем, к концу дня Фауль окончательно потерял представление о том, где он находится и что ему делать.

Ночевал он на куче соснового лапника, выбрав местечко посуше. Хорошо хоть, древние изначально были не слишком чувствительны к температуре и влажности, вдобавок голодным спать не пришлось. Несколько раз Фаулю попадались некрупные животные вроде косуль, но они убегали сразу же, а вот здоровенный лось не испугался, за что и поплатился – проголодавшийся древний подстрелил его издали, благо простеньким боевым заклинаниям Корбин его обучил. Ледяной игле же все равно, кого убивать – человека или лося, нож Корбин своего ученика приучил таскать с собой постоянно, поэтому мясом Фауль был теперь обеспечен. Правда, в крови вымазался так, что пришлось искать родник и отмываться, но это уже издержки – молодой древний отнесся к этому с юмором, как к еще одной стороне походного быта. А вот волки, которые решили, что лосятина полезна их молодым растущим организмам, напротив, к юмору не располагали, зато стимулировали мозги к быстрому повторению боевых заклинаний. К счастью, Фауль вспомнил их раньше, чем волки бросились на него, а то его кожа, пусть и кожа древнего, как бы она прочна не была, защитой от клыков была неважной. Природой данная защита – это замечательно, но лучше ее дополнить тем, что изобретает гибкий человеческий разум. Как любил говорить Корбин, самый лучший способ защититься – убить врага еще до того, как он нападет. У Фауля была хорошая память, и сейчас он не стал размышлять, стоит убивать волков или не стоит, благо пацифизм, свойственный его соотечественникам, был выбит Корбином еще в первую встречу. Жестко выбит, с применением насквозь неконвенционного оружия – ремня.

Разделавшись с волками, древний собрал отрезанные от туши интересующие его куски мяса. Вначале он не мог решить, куда их складывать, а потом, махнув рукой, скинул куртку и через голову стянул рубаху. В нее он завернул мясо, и пошел с этим импровизированным мешком подальше от туши – неизвестно было, кого она привлечет ночью. Не то чтобы Фаулю кто-то мог всерьез угрожать, но во сне… Можно ведь и не успеть проснуться, тот же медведь, несмотря на изрядный вес и кажущуюся неуклюжесть, двигается стремительно и бесшумно. Не зря же охотники говорят: если вы увидели медведя, значит, он давно вас обнаружил, оценил и признал неопасным. Так что стоило отойти, не искушая судьбу, к тому же у родника он видел очень удобное место для ночевки.

Набрав сушняка и разведя костер, благо деревяшки занялись от одного плевка магическим пламенем, Фауль поджарил, точнее, обуглил мясо. Впрочем, целый день в лесу – лучшая приправа, и Фауль нос не воротил, оставив следы острых зубов даже на костях. Насытившись, он так и уснул, завернувшись в куртку, благо ночь была теплой. Спал он спокойно, и до утра его никто не потревожил, хотя с той стороны, где осталась туша лося, всю ночь доносились визги и торопливое чавканье – очевидно, зверье решило удовольствоваться тушей, не связываясь с тем, кто уже продемонстрировал свою силу.

Разбудил Фауля солнечный луч, пробившийся сквозь ветви деревьев и упорно лезущий через закрытые веки. Впрочем, проснулся древний мгновенно – опять же суровая школа графа помогла, приучив к быстрым подъемам. Посмотрев на очистившееся за ночь небо, и раздраженно подумав, что вчера от него было бы намного больше толку, Фауль решительно встал.

Сполоснув лицо в роднике, он позавтракал остатками мяса и продолжил свой путь. На сей раз он решил пойти по течению ручья, логично предположив, что рано или поздно тот впадает в реку или озеро. Если повезет – то в реку, а где река – там обязательно найдется какое-нибудь человеческое поселение, не город – так деревня. Во всяком случае, можно будет определиться с местом, а дальше – дело техники. Конечно, далеко не факт, что у простых крестьян найдется хоть какая-нибудь карта, но об этом Фауль как-то не подумал. К тому же, карта имелась и у него самого, только вот вопрос о том, разберутся ли в ней местные, оставался открытым.

Его упорство было вознаграждено – спустя два часа впереди раздался слабый, но все же отчетливо различимый плеск воды, и вскоре он уже стоял на берегу довольно крупной реки со спокойным, медленным течением. Теперь надо было решить проблему с транспортом – древний был силен и вынослив, но бить ноги совершенно не хотелось. К тому же в последний раз он принимал участие в подобном марш-броске больше месяца назад, и сейчас ноги изрядно ныли.

Ну, с транспортом долгих раздумий не было. Есть река, есть лес – значит, можно соорудить плот. Свалить несколько деревьев, очистить стволы от сучьев и разрубить их на бревна удобной длины для мага, пусть и такого недоученного, как Фауль, было совсем несложно. Конечно, удобнее всего это было сделать магическим клинком наподобие того, который умела создавать Джурайя, но Фауль этим искусством не владел. Больше того, им и Корбин не владел, точнее, не применял, считая чисто магическое оружие ненадежным и предпочитая улучшенную магией сталь, но… кто сказал, что это единственный вариант?

Куда сложнее было придумать, как скрепить бревна между собой. В самом деле, не верхом же на них плыть. Однако вопрос этот Фауль решил достаточно легко, опять же с помощью магии. Проще говоря, уложил две поперечины, пробил магией бревна насквозь, и скрепил их наскоро сделанными из березы деревянными клиньями. Подумав, добавил еще одно крепление по диагонали. Получилось, на его взгляд, достаточно надежно, во всяком случае, короткое путешествие эта конструкция должна была выдержать.

На эту работу Фауль потратил часов пять, и как же было ему обидно, когда буквально за первым поворотом реки обнаружилась деревня. Небольшая, дворов на тридцать, и не очень богатая на вид – явно рыбацкая. Идти до нее от того места, где он вышел к реке, было максимум час, но тут уж что получилось – то получилось, повернуть время вспять еще никому не удавалось, и Фауль, не предаваясь ненужному самобичеванию, направил плот к берегу.

Каково же было его удивление, когда местные, рассмотрев его серую физиономию, с криками "демон, демон" бросились врассыпную. Странные они какие-то, демонов, что ли никогда не видели? Те и выглядят совсем иначе, и куда безобиднее своих потомков, если вдуматься. Хотя, конечно, могли и не видеть – провинция, темный народ, как лошади три раза неграмотные, но зачем разбегаться то? Их ведь просто спросить хотят…

Ну да, конечно, ведь среди учеников и соратников Корбина, с которыми Фауль, в общем-то, и общался, его физиономия примелькалась, и никто не обращал на нее особого внимания, даже слуги относились к ней спокойно. Мало ли, какие ученики могут быть у хозяина? Он и сам человек необычный. Там Фауль был равным среди равных, и совершенно не подумал о том, что его внешность может до мокрых штанов испугать неподготовленных к такому стрессу людей. Что, в принципе, сейчас и произошло – деревня обезлюдела в считанные минуты.

Ну что же, раз не получилось узнать дорогу, надо хоть какую-то пользу поиметь с этой деревни. Подумав, Фауль выбрал дом побогаче, пинком открыл дверь и решительно шагнул внутрь. Как он и предполагал, время было хоть и не обеденное, но на кухне было, чем поживиться, и, поставив на стол горшок с кашей и огромную сковородку жареной рыбы, успевший проголодаться Фауль приступил к трапезе. Конечно, это отдавало банальным грабежом и шло вразрез с тем, чему его учили родители, но, опять же, сказывалось дурное влияние графа. Граф же учил, что в ситуациях, когда вокруг враждебное окружение, такие действия не грабеж, а реквизиция по закону военного времени. Крестьяне сбежали? Сбежали. Значит, отнеслись враждебно. Так что все, враждебное окружение налицо. Очень удобная в некоторых случаях логика, снимающая кучу проблем.

Когда от рыбы остались только кости, а горшок показал дно, Фауль откинулся к стене и, потерев раздувшееся пузо, сыто рыгнул. Отец с матерью, окажись они здесь, наверняка прочитали бы ему длинную и занудную нотацию о хороших манерах, но их поблизости не было, и Фауль воспользовался моментом – все же он был еще мальчишкой, и небольшая, пусть и заочная победа над взрослыми, доставила ему удовольствие. Правда, хорошее настроение исчезло в тот момент, когда он вышел на крыльцо, и рядом с ним, чуть не выбив парню глаз, воткнулась стрела. Очень неприятное было ощущение.

Защитный купол Фауль поставил рефлекторно, и очень вовремя – еще три стрелы ударили в него буквально через секунду. Стрелял кто-то один, но очень быстро и достаточно точно, и древнему совсем не хотелось проверять, причинят ли стрелы ему вред. Огненный шарик пошел точно по траектории последней стрелы, и секунду спустя чердак соседнего дома полыхнул веселым белым пламенем. Уже после этого в голове ожило наставление Корбина: "если на вас напали, сначала стреляйте, а уж потом смотрите, кого вы убили". Рефлексы оказались быстрее мыслей, но совпадали с ними на все сто.

Ловить в этой деревне было явно нечего, кто поумнее давно разбежался, даже вездесущие мальчишки куда-то попрятались, а кто посмелее – вон он, догорает в весело пылающем доме. Хорошо хоть, ветра нет, и дома стоят далеко друг от друга, так что большого пожара не будет, но все равно приятного мало, паленым мясом тянет отчетливо, совсем как тогда, в сожженном ими доме. Плюнув, Фауль повернулся и зашагал обратно к реке – зря время терять ему не хотелось.

На берегу стояло несколько лодок разных размеров, все достаточно крепкие на вид. Ну да, рыбацкая деревня, трудно представить, что в ней не найдется лодок. Подумав, Фауль выбрал вместо плота одну из них, и вскоре уже бодро несся вниз по течению. В отличие от местных, не знающих ничего, кроме весла и паруса, древний был родом из мира техномагии, и простенький водометный двигатель на магической основе состряпал запросто.

Теперь дело пошло веселее, и меньше часа спустя Фауль увидел мост и, в качестве логичного приложения, дорогу. Правда, она была пустой, зато уж по ней-то наверняка можно было добраться до людей. Ну и, взяв кого-нибудь за жабры, неспешно и вдумчиво задать пару-тройку вопросов. Правда, день уже клонился к закату, но Фауля это не пугало – в темноте, если вдуматься, многое делать куда проще. Во всяком случае, лицо не сразу разглядят.

Однако добраться до города или там деревни Фаулю в тот день было не суждено. Буквально через полчаса он обнаружил поле битвы, ничем иным это быть просто не могло. Куча свежих братских могил, вытоптанная начисто трава там, где она не было выжжена магическим огнем, полностью сгоревший лес и, как апофеоз, огромная воронка со спекшимися в стекло краями. Кто-то здесь неплохо повоевал, и Фауль очень хорошо понимал, кто на такое способен. Впрочем, гадать не было нужды – у каждого мага свой, индивидуальный след, который ни с чем не спутаешь. Корбин здесь повеселился, больше некому. Были, правда, и следы других магов, но все же след удара наставника перебивал их всех – как будто гигантской мухобойкой врезали, в брызги расплескав тех, кто не успел разбежаться.

Обдумать ситуацию Фауль, правда, не успел – из уже начавшего сгущаться сумрака на него буквально выскочил конный патруль, три солдата и маг. И вели они себя неадекватно – маг сразу попытался сплести какое-то атакующее заклинание, а солдаты схватились за мечи. Правда, на этом их неадекватность и ограничилась – с седел все четверо повылетали вполне закономерно. Все же силы Фаулю было не занимать, и он многому успел научиться, во всяком случае, не паниковать и адекватно и быстро реагировать у него уже получалось.

Маг, правда, вскочил и попытался достать Фауля каким-то заклинанием, но не успел его даже сплести – волной чистой силы его отбросило назад и так приложило о ствол оказавшегося на траектории перелета дерева, что сверху посыпался какой-то мусор, обломки сучьев и, в качестве довеска, гнездо какой-то птахи, чудом уцелевшее во время предыдущего катаклизма. Гнездо приземлилось точно на голову мага, но тот никак на это не отреагировал – лежал себе, закатив глаза, и в сознание приходить не собирался.

Солдаты, правда, поступили умнее, прикинувшись ветошью и потихоньку, стараясь не привлекать внимания, отползая в кустики. Фауль, правда, этого им не позволил, негромко, но внушительно предупредив, чтоб не дергались. Голос его был, правда, далек от внушительного баса, но после только что проведенной демонстрации силы это мало кого волновало. Выудив из пленных самого пузатого, Фауль моментально выяснил, что не ошибся – толстяк был в этом разъезде старшим. Ну, не считая мага, конечно, но тот пока что был неспособен отвечать на вопросы по чисто техническим причинам.

Конечно, из армейского десятника многого не выжмешь, ну так ведь Фаулю многое было и не нужно – так, определиться в ситуации. Правда, его надо было еще разговорить, но, опять же, этому Фауля учили. Правда, чисто теоретически, даже на манекене, как остальные ученики, он потренироваться не успел. Но, как говорил немолодой вислоусый наставник (был у Корбина в дружине и такой специалист), "вы сначала в красках объясните пленному, что с ним будете делать – и вполне возможно, он расколется, ну а нет – серьезного допроса все равно никому не выдержать". Сейчас был именно первый случай, во многом, наверное, благодаря тому, что задающий вопросы выглядел, по меркам людей, страшновато. Услышав о своих печальных перспективах, десятник не стал играть в героя, и вывалил все, что знал. Немногое, как и предполагалось, но общую картину ситуации Фауль теперь знал. По всему получалось, что Корбин, скорее всего, погиб, хотя десятник что-то лепетал про то, что вроде может погиб, а может, и нет, и Джурайя осталась одна, без защиты. Немудрено, что амулет запищал – небось, попала в беду, а вытаскивать ее теперь и некому. При всем своем юношеском максимализме, Фауль прекрасно понимал, как легко находит неприятности его дочь и кому она обязана тем, что все еще жива.

Первой мыслью Фауля было мчаться и спасать. Правда, этот порыв как появился, так и исчез – древний понимал, что он отнюдь не самый сильный и подготовленный маг в этом мире. Если же с ним что-нибудь случится, то Джурайю и вовсе некому будет вытаскивать. Вздохнув (как же тяжело мыслить по-взрослому), Фауль принял самое разумное в такой ситуации решение – отправиться к родителям и объяснить ситуацию. Уж они-то живо поотрывают голову обидчикам Джу, наверняка даже быстрее и качественнее, чем это сделал бы Корбин.

Увы, сколько бы Фауль не пытался, портал у него открыть так и не получилось. Создавалось впечатление, что как только он пытался наложить матрицу точки выхода, как она тут же разрушалась. Очень неприятное ощущение было. А еще Фауль обнаружил, что не может пополнить свой магический резерв – в точности как тогда, у часовни. По всему выходило, что возмущения от той битвы настолько велики, что просто не дают ничего сделать. Хорошо хоть, Корбин научил его постоянно иметь приличный резерв и худо-бедно использовать магию этого мира, а то бы вообще было тяжко.

Ну что же, по всему выходило, что рассчитывать Фаулю надо было теперь только на самого себя. Страшновато, конечно, но другого выхода не было. И потом, он наконец-то определился с местом и знал теперь, как добраться до замка Корбина. Вздохнув, Фауль решительно запрыгнул на ближайшую из трофейных лошадей и, ведя под уздцы остальных, скрылся в ночи.

– Ты считаешь, мы правильно поступили, когда не остановили Шалопая?

– Я думаю, да. Мы вмешаться не можем все равно. Сама подумай, дорогая, какой вой поднимется и во что это потом выльется. Нельзя давать повода нашим конкурентам лезть туда. Что же касается Шалопая, то все уже давно привыкли, что наш сын постоянно лезет куда попало. Никто его всерьез не воспримет, и шума не будет – что возьмешь с мальчишки.

– Мальчишка… Он очень повзрослел в последнее время.

– Да, его очередь становиться взрослым настала раньше, чем мы ожидали.

– Думаешь, он справится?

– А куда он денется? И потом, другого выхода я все равно не вижу. Во всяком случае, действовал он вполне разумно и грамотно. Когда он замаскировался, я с трудом его обнаружил.

– И все-таки я очень волнуюсь.

– Я бы волновался на месте тех, кто встанет у него на пути. Мальчик сметет любого, кто встанет между ним и его дочерью.

– Корбина он, помнится, смести не смог.

– Зато потом Корбин сам его учил. Все, дорогая, не волнуйся, а то я сам волнуюсь…

Закончив писать, Торк вытянулся на кушетке. Силы уходили стремительно, и маги-целители только что честно сказали ему, что жить королю осталось лишь несколько часов. Неприятное известие, но Торк привык бороться до конца – иначе он не смог бы удержаться на троне. Точнее, на него могли повлиять многие и во многом, но были вопросы, в которых он умел становиться мертво, не отступая ни на шаг. Сейчас речь шла о его жизни и смерти, а королю очень хотелось жить.

Персональный королевский маг-связной, лицо доверенное и сто раз проверенное, материализовался как по волшебству и, склонившись над королем, внимательно выслушал его шепот. Кивнул понимающе, взял письмо, по-военному отдал честь и покинул королевский шатер. Теперь Торку оставалось только ждать – ничего более от него не зависело. Шанс был… Очень хлипкий шанс, и неизвестно, что попросят с него взамен, даже если вообще согласятся разговаривать.

С другой стороны, как говорят в Айноре, попытка – не пытка. Правда, почему-то приплетают к этому своего национального героя Лаврентия, и произносить эту фразу у них принято с сильным южным акцентом, но это уже были тонкости, которые Торка не волновали совершенно. Главное, что сильнее, чем сейчас, он уже не рисковал при любых раскладах. Оставалось только лежать, терпеть боль, с которой лекари ничего не могли сделать, и надеяться на лучшее.

Оборотню было страшно. Нет, он никогда не считал себя храбрецом, и страх испытывал частенько, и в бою, и в жизни. Вот только он всегда умел или перебороть этот страх, заставив его превратиться в боевую ярость, или просто выдержав его. Говорят, это и есть настоящая храбрость. Только сейчас перебороть страх вот как-то не получалось.

Подобное тоже бывало, только редко, а в последнее время, такое впечатление, чувство парализующего страха превращалось для Гринвальда в правило. В прошлый раз он ощущал такой страх совсем недавно, когда лежал, обездвиженный вражеским магом, и был уверен, что вот прямо сейчас его запытают до смерти. Обошлось – у мага нашлись на него свои планы, Гринвальд сохранил и жизнь, и здоровье, но сейчас он сомневался, не лучше ли было умереть тогда.

На свою беду, Гринвальд имел в голове кое-какие мозги и прекрасно понимал, что когда умирает король, начинаются смута и дележ власти. А когда начинается смута – летят головы, причем больше всего достается тем, кто был в фаворе у почившего владыки. А Гринвальд как раз и попадал под определение фаворитов. После бесславно проигранного сражения (ну да, поле боя осталось за руалийцами, и формально это была победа, но любой здравомыслящий человек понимал, что по результатам это – самое настоящее поражение) Руалии нужны были герои, и, за неимением лучшего, подошел и оборотень. Ну в самом-то деле, до конца вел бой, сумел ранить вражеского мага, которого перед этим безуспешно пытались задавить всей армией, не ударившись в панику выследил его после чудовищного взрыва, и вернулся живым. Причины этого знать никому не требовалось, что Гринвальд оборотень вообще никто не знал, так что дождь наград выглядел вполне логично. Орден, кошель с деньгами, восстановление в звании… Все это замечательно, конечно, но как только король умрет, шкура Гринвальда будет стоить меньше, чем его трофейные штаны. А Гринвальду умирать пока что совсем не хотелось. С врагом хоть воевать можно, а свои точно не пощадят. Надо было что-то делать, и Гринвальд понимал, что.

Аккуратно сложив небогатые солдатские пожитки, он тенью выскользнул из палатки в тот момент, когда темнота опустилась на лагерь. Очень удобно – он ведь теперь был офицером, а значит, положена собственная палатка, то есть никто не мешает спать. Ну, или смыться по-тихому. Часовые, конечно, по периметру лагеря ходили, но они смотрели наружу, а что происходит в самом лагере, их интересовало мало. Обмануть их не составило труда, и вскоре Гринвальд уже скрылся в лесу, все так же бесшумно и быстро. Все, первая часть плана увенчалась успехом, теперь можно было подумать и о том, что делать дальше.

Может быть, стоило бы задуматься о плане действий раньше, но Гринвальд, как и многие солдаты, был суеверен и не хотел планировать. А то запланируешь – а тебя бах по голове чем-нибудь тяжелым… Впрочем, если думать о будущем, то в первую очередь надо было разжиться транспортом, лучше всего лошадьми. А то на своих двоих далеко не уйдешь, а в волчьей шкуре много не унесешь. Да еще и не факт, что перекинуться получится, бросать же свои кровью заработанные вещи Гринвальд тем более не собирался. Так что отошел он от лагеря подальше и двинулся по дороге, внимательно прислушиваясь.

Ну, как говорится, на ловца и зверь бежит. Острые слух и обоняние оборотня обнаружили на дороге целых четыре лошади при одном-единственном наезднике. Правда, запах у хозяина лошадей был странным, но противным он не был, и Гринвальд не особенно обратил на него внимания – главное, один. Одного человека Гринвальд опасным не считал. Жаль, в кромешной темноте даже его зрение не позволяло гарантированно свалить человека из лука, поэтому оборотень решил просто изобразить разбойника. Вышел и сказал:

– Стоять! Слазь с лошади!

Человек отреагировал адекватно – остановился, поднял руки, показывая, что не вооружен, и начал медленно слезать на землю. Что-то Гринвальду показалось странным в его движениях, но что именно он понял только после того, как подошел поближе. Человек обернулся, и прямо перед собой оборотень увидел серую кожу и зубастую пасть…

Тот, кто сказал, что летать на драконах – запредельное удовольствие, явно никогда не летал на драконах. Весь полет Джурайя боролась со своим желудком, который упорно лез вверх и стремился выплеснуть залитое в него вино на кого-нибудь, кто идет внизу. Девушка не знала, что помогло ей справиться с тошнотой – то ли гордость и сила воли, то ли осознание, что с такой высоты все равно промахнется.

С некоторой завистью она смотрела на сидящего впереди Альберта. Мальчишке полет не доставлял, казалось, ни малейших неудобств – чувствовался огромный опыт. Сидел ровно, даже глаза не прищуривал. А и чего их прищуривать? У него очки, причем края их обшиты кожей, чтоб не задувало. Да и одет в куртку из толстой кожи, удобную для полета. Ни для Джурайи, ни для Адриса такой одежды не нашлось, ну да и ничего удивительного.

Дракон в очередной раз нырнул вниз, от чего желудок Джурайи, наоборот, прыгнул вверх, потом выровнялся и часто-часто замахал крыльями. Длинная, гибкая шея повернулась, челюсти задвигались, но Джурайя не слышала ни слова – говорил дракон совсем негромко, да и ветер, ставший в полете холодным и жестким, как песок, мешал слышать. Однако Альберт, очевидно, понял, кивнул головой, и сразу же ящер начал быстро снижаться. Через пару минут под ним мелькнула серебристая полоса небольшой лесной речки, и вот уже дракон, плавно развернувшись, пошел прямо на нее. Альберт, повернувшись, заорал, чтоб держались, и буквально через несколько секунд, подняв кучу брызг, брюхо дракона распороло гладкое водное зеркало. Джурайя, взвизгнув, инстинктивно подобрала ноги, но толку от этого было немного – в следующий миг поднятая мощным телом волна накрыла ее с головой.

Продолжалось это совсем недолго – почти сразу дракон вынырнул и, извиваясь всем телом, устремился к берегу. Джурайя даже не успела закончить отплевываться и вытрясать воду из ушей, как уже стояла на сухом песчаном берегу, рядом с очумело хлопающим глазами Адрисом. Дракон, растянувшись на песке чуть в стороне, тяжело дышал и выглядел совсем обессиленным. Альберт присел рядом, гладил его по устало лежащей на земле тяжелой бронированной морде с полуприкрытыми тонкими кожистыми веками глазами, и что-то тихо говорил. Дракон тоже фыркал в ответ, явно членораздельно, однако понять его было невозможно. Судя же по тому, что этим двоим заметных неудобств такая беседа не доставляла, знакомы они были давно и тесно.

Наконец Альберт поднял голову, повернулся к своим спутникам и чуть смущенно сказал:

– Орли просит его простить, но садиться на землю с таким грузом было опасно – он мог просто переломать себе лапы, а лететь дальше он не мог – устал. Он ведь еще не взрослый дракон…

Не взрослый… Интересно, каким монстром он будет, когда повзрослеет, если сейчас поставил на уши весь дворец?

Как бы в ответ на ее мысли, дракон чуть приоткрыл левый глаз и посмотрел на Джурайю узким кошачьим зрачком. Хотя на его морде не дрогнул ни один мускул, девушка могла поклясться, что он снисходительно усмехнулся. Потом дракон выпустил из ноздрей тоненькие струйки пара, устало вздохнул и, вновь прикрыв глаза, вытянулся во всю длину.

– И долго он будет вот так… отдыхать? – ну, это уже Адрис. Альберт посмотрел на него, усмехнулся совсем по-взрослому и негромко ответил:

– Не знаю. Он очень устал – тащил всех троих, и старался лететь как можно быстрее, а перед этим дрался.

– Дрался?

– Мы с боем прорывались во дворец, – пояснил Альберт. – Точнее, он прорывался, а я был с ним.

Только сейчас Джурайя обратила внимание на то, что волосы мальчишки изрядно подпорчены огнем. Альберт поймал ее взгляд и улыбнулся, на сей раз по-детски:

– Только маме не говори, ладно?

– Хорошо. А как ты ей объяснишь?

– А, придумаю что-нибудь, – беззаботно отозвался мальчишка. – Ничего, Орли отдохнет, и мы полетим дальше.

– А куда?

– К нам, в замок, конечно. Или к Корбину, нам все равно.

– Я открою портал, это будет проще.

– Почему же ты не сделала этого сразу, еще во дворце?

– Там защиту поставили, еще в самом начале войны – стандартная предосторожность. Корбин рассказывал, да и пробовала я – бесполезно. А отсюда – без проблем.

Альберт кивнул, отошел к дракону и негромко зашептал ему на ухо – видать, объяснял ситуацию. Дракон, сонно приоткрыв глаз, выслушал его и, фыркнув что-то, вновь задремал. Альберт пожал плечами и вернулся к Джурайе.

– Орли с тобой не пойдет. Мы с ним сами доберемся.

– Почему?

– Джу, он говорит, что не доверяет чужим порталам. Только моим или Корбина.

– Твоим? – вот это была новость так новость. Альберт, мальчишка, практически лишенный магического дара, не только дружит с драконом (кстати, так и не объяснил, откуда у него такие знакомые, просто отмолчался, как Джурайя не пыталась его разговорить, хотя и без того ясно, что кто-то из мужчин постарался да познакомил), но и умеет открывать порталы. Однако развивать тему Альберт не пожелал – просто повернулся и вернулся к дракону. В этот момент Джурайя и поняла, что очень многое в этой жизни проскочило мимо нее.

Его стошнило. Дважды. В первый раз, когда дракон взлетел, второй – когда он пошел на посадку. В первый раз ладно еще, попал на голову какому-то хмырю в раззолоченном камзоле, что принесло хотя бы чувство морального удовлетворения, но во второй остался только кислый вкус во рту. А Джурайя сидит впереди, спина прямая, как будто и не чувствует ничего. Адрису даже завидно немного стало, насколько легко она переносила полет. А может, и не в первый раз летала – кто ее знает…

Вообще, за последнее время Адрис удивляться отучился. Вначале оказалось, что он, оказывается, одаренный некромант. Потом его начинает учить Цень, который в свое время едва не убил и его, и Эльку. Потом они попадают на войну… ну это ладно, ничего удивительного, но когда все вокруг превращается в непрерывную череду предательств – это как же так можно? Ну понятно, когда женщину там не поделили, деньги, да поставили друг друга на ножи – дело, как говорится, житейское. Но когда ты свою страну продаешь – это уж ни в какие ворота не лезет!

Потом Джу с Корбином в очередной раз поцапалась – банально… И когда они в результате в неприятности вляпались – тоже предсказуемо, в общем-то, было. Он, Адрис, нипочем бы не полез, но так получилось… На фоне всего этого вампир на цепи был такой мелочью, что на нее не стоило и внимания обращать. Однако потом началось такое веселье…

Сидят они, вина королевские дегустируют, ждут, когда Корбин придет… А ведь шел он, шел, Адрис, когда они улетали и он блевал на не успевших разбежаться, видел, что ворота в королевском дворце разворочены, да так капитально, как только граф и умел. Он вообще пол дворца разнести мог походя, но Адрис не думал, что граф будет очень уж буйствовать – слишком хорошо он успел изучить его характер. Если прошел первый, самый сильный приступ ярости, дальше Корбин будет бить сильно, но аккуратно, не круша ничего сверх необходимого. Вот трупов положить может с избытком, это да, а стены зря ломать не будет.

Так вот, сидят они, Корбина ждут, вино пьют. Из зомби, кстати, отличный официант получился. А тут грохот, треск, затряслось все. Потом и вовсе люди за дверью забегали, завизжали, но потом успокоились, вроде. И вдруг дверь открывается, а на пороге – Альберт. Вот кого угодно ожидал увидеть Адрис, но никак не мальчишку. И прежде, чем он сообразил медленно ворочающимися после выпитого мозгами, что, собственно, происходит, его уже выволокли в коридор. А там – ДРАКОН!!!

Нет, раньше Адрис никогда драконов не видел, но кем еще может быть гигантский огнедышащий ящер с крыльями? А ведь он еще и разговаривал! Последнее обстоятельство сразило Адриса наповал, и он безропотно позволил усадить себя на этого самого ящера, да еще и намертво привязать ремнями. После этого привычная легкость, с которой Альберт запрыгнул на дракона, прошла уже мимо перегруженного впечатлениями сознания парня.

Потом была сметенная драконьим пламенем дверь, стремительный и плавный бег дракона по многочисленным кривым лестницам, и захватывающий дух полет. Хорошо хоть, не угробились. Правда, когда Адрис немного освоился с ощущением то накатывающейся сверху тяжести, то легкости, когда дракон будто проваливался вниз, он отважился во второй раз посмотреть вниз. Дух захватывало от красоты, хотя и страшно было до безумия.

Но когда дракон начал снижаться, да еще и наворачивать при этом круги (виражи, как потом гордо блеснул непонятным словом Альберт), эйфория резко прошла, зато остатки вина выплеснулись из организма в мгновение ока. Правда, потом дракон нырнул в реку – все сразу и ополоснулось, и лицо, и одежда, и драконья чешуя. Да и остатки хмеля из головы выскочили так, будто их пинками гнали.

И вот теперь Адрис сидел себе в уголочке, одетый в одни панталоны, и сушил свою одежду, развешенную на ветвях ближайших кустов. Хорошо хоть, что одежда почти новая и не дырявая – ту, которую пропороли арбалетными болтами, Адрис бросил в винном погребе, позаимствовав новую у королевского виночерпия, не вовремя зашедшего посмотреть, что за шум на вверенном ему участке деятельности. Виночерпий, мужчина невеликого роста, но могучий в талии, сговорчиво улегся без сознания после удара кулака Адриса точно в тыковку, после чего был заперт в подсобке. Там же нашлась и одежда, принадлежащая явно ему же. Повезло – раздевать хоть не потребовалось, или там с трупа снимать. Хотя шмотки оказались не слишком новыми, и трещали в плечах, но зато были целыми и чистыми.

Так вот, сидел Адрис, и в очередной раз чувствовал себя полностью ненужным и бесполезным. Дракон дрых себе, не обращая ни на кого внимания – ну, ему простительно, он и впрямь устал. Алька сидел возле него, разложив мокрую одежду прямо на блестящей чешуе, чтобы лучше сохла, и привалившись к теплому боку ящера. Джурайя пошла за кусты – сушиться, хотя чего стесняется – непонятно, у нее и смотреть-то не на что. А он, Адрис, сидел всеми забытый, и погружался в мрачную похмельную меланхолию.