Эт Сет Ра

Глава 5. Мир рассудительный

Третий день подряд лил дождь, капли нещадно барабанили по макушке и стекали по бокам к самой земле. Сегодня он наблюдал. Два дня назад, когда дождь только начался, он решил посвятить свое время размышлениям и несколько отвлекся от внешнего мира. Лишь сегодня, он решил обратить свой взор к облакам, ветру и течению времени.

На планете существовала атмосфера, однако она никогда не слышала звуков речи, ни одно слово не пролетело над этой планетой. Имя того, кто сейчас наблюдал, никогда не звучало, оно даже не имело звукового аналога. Если бы кто-то включил радиоприемник и настроил его на частоту общения местных жителей, все чего он удостоился, было бы несколько шипящих звуков, да скрипов.

Тем не менее, на планете был разум. Гигантские каменные глыбы, что состояли из миллиардов тонких кристаллических переплетений были главными обитателями этой планеты. Они поглощали кремний и другие элементы, которым была богата почва, а также кислород, который был в избытке в атмосфере. Самые крупные из них росли на несколько миллиметров в год, однако, большинство считало это расточительством и начинали деление.

По сути, все разумные существа этой планеты произошли от одного единственного разумного камня, как именно тот зародился они не знали, но это было именно так. Это был тот самый редкий случай, когда вера и божественное откровение были не придуманы, а сохранились в древней памяти предков, что наследуется из поколения в поколение, лишь немного утрачивая яркость воспоминаний после каждого расщепления.

Ближайшим аналогом звучащего имени могло быть ЦинЗащ, которое стоило бы произносить без гласных, и примерно в диапазоне коротковолнового излучения, которое использовала эта раса в общении друг с другом. Всего каких-то три тысячи лет назад ЦинЗащ откололся от своего отца, вместе с двумя другими особями.

Их родитель пожертвовал собой, разделив свою память в равных долях, из-за чего полностью утратил собственную личность. Как и полагается, после разделения все камни пришли в движение. ЦинЗащ отправился на восток, познавать мир и обдумывать знания, что достались ему от предков.

В год он мог продвинуться на несколько сантиметров, правильно используя энергетические поля и направляя ветер таким образом, чтобы он выдувал песок из-под него, а зимой туда затекала вода и замерзая выталкивала его вверх.

Теоретически, он мог и вовсе не двигаться, это была лишь традиция, но он принял решение уйти подальше от того места, где родился. Каждый раз, когда он наблюдал, он мог сравнивать полученные знания с теми, что у него уже были, а обдумывая он узнавал все больше и больше про жизнь прошлых.

Его внутренняя память содержала все знания начиная от первого камня до настоящих дней. Общаясь с другими всегда можно было найти общего родственника, начиная с которого воспоминания становились одинаковыми.

– Мзаца! – раздалось в эфире и ЦинЗащ прислушался. – Я имею запрос на подтверждения. – продолжил робко тот же голос.

Эфир молчал, долгие несколько секунд стояла гробовая тишина и если бы не бессмертие этой расы, то пора было решить, что Мзаца попросту погиб.

– Я ЦинЗащ. Готов осуществить твой запрос, – вмешательство было грубым, но допустимым по этикету.

Чувствовалось, что вопрошавший колебался, несколько раз напряженность поля возрастала, однако, кроме несущей волны, других излучений не было.

– Я Сщац, мой запрос датирован вторым тысячелетием, – уныло произнес все тот же голос, понимая, что на этот запрос мог ответить почти кто угодно, настолько старым он был. – В моей памяти потеряны данные, от момента, когда вторая луна пересекает свет звезды Цан, и до рассвета.

ЦинЗащ отправился в память, на поиски указанного момента истории и с удивлением обнаружил, что сам никогда не вспоминал второе тысячелетие. Он много раз пересматривал пятое и двадцатое, когда были сделаны самые великие открытия. Само собой, в детстве, он пересмотрел несколько раз историю первого тысячелетия, чтобы понять откуда он взялся и что он есть. А вот второе, оно как-то оказалось обделено вниманием.

– В моей памяти данный момент сохранился, давай я его тебе перескажу. – после этих слов, данные памяти ЦинЗащ на стандартном языке отправились по каналу прямой связи к Сщац. Это была обычная процедура восстановления памяти, что регулярно использовалась повсеместно.

Собственно, было лишь две причины использования внешней речи: осуществление запроса, в случае прорехи в памяти и решение задачи – это когда кто-то осознал нечто новое и требует срочно запомнить его данные, на случай потери им своей памяти.

Так уж сложилось, что единственные разумные жители этой планеты были камнями. Это были гигантские микросхемы, многометровые процессоры, способные развиваться и изменять собственную структуру. Их хрупкая структура была укрыта толстой броней из железа и камня.

Лишь в момент разделения, их внутренняя структура полностью копировала память, передавая ее потомками, а собственную личность разделяла на равные доли, превращая в осколки будущих личностей.

Несмотря на практически неподвижный образ жизни, они смогли разобраться с полями локальной гравитации, а наблюдая за звездами без труда разобрались в устройстве вселенной. Единственное, чего они пока не смогли сделать, так это покинуть собственную планету. Большую часть жизни все и каждый занимались тем, что ворошили собственную память, стараясь соотнести различные факты и обнаружить закономерности. Изредка, они занимались наблюдением. Кто-то любил наблюдать за звездами, он фиксировал их положение, яркость и даже спектр их излучения, благо, для этого у них было достаточно рецепторов полного спектра радиоизлучения.

ЦинЗащ, ответив не запрос, вернулся к наблюдениям. Ему очень нравилось, когда во время дождя происходит молния. Он многократно разбирал момент возникновения молнии, стараясь определить структура, что заставляет огненный столб идти единственно верным маршрутом, а не выбирать каждый раз новый. Однако, как только блеснула молния, он вдруг вспомнил, что у него есть целое тысячелетие, которое он ни разу не пересматривал.

Отключившись от внешнего мира, он направил всю свою волю и чувства в дальний уголок памяти. Он снова почувствовал себя ребенком, который приступает к изучению памяти предков, даже не догадываясь, что он там найдет. Второе тысячелетие, на ленте времени, было отмечено не очень яркими красками. Словно, на протяжении всей тысячи лет ничего особенного не происходило.

Если в первом тысячелетии самое начало пылало белым огнем божественного откровения, а третье тысячелетие было окрашено кроваво красными пятнами нескольких войн, то второе было серым. Словно самое яркое событие, что случилось в это время, это солнечное затмение, что выделялось на общей шкале чуть зеленоватым цветом.

ЦинЗащ лениво переместил область восприятия к этому зеленому пятну, и начал вспоминать. Больше всего это было похоже на обычный скучный день, в котором ни разу не лил дождь, не сверкали молнии и даже восход звезды стал обыденностью.

Мельком вспомнив весь день в ускоренном темпе, ЦинЗащ так и не разобрался, чем именно это затмение было удостоено зеленой метки. Он уже хотел было обновить статус метки и сделать день обыденно-серым, как и все другие, но задумался.

Все же менять метку это хлопотно, придется всем отправить запрос на обновление, а делать это по пустяшному поводу совершенно не хотелось. Другое дело, если найти закономерность, осуществить открытие или узреть уникальность события! Такими обновлением не грех и хвастаться, а тут…

Просматривая снова и снова, он даже углубился в затмение и просмотрел все два часа беспрерывно, не ускоряя ход времени. Ничего интересного, за свою короткую жизнь он видел солнечное затмение тысячи раз, даже во втором тысячелетии их было больше сотни. ЦинЗащ решил сравнить затмения между собой, в надежде обнаружить хоть какое-то отличие. Он быстро выделил во втором тысячелетии все наблюдаемые затмения и уже хотел было начать просмотр, как вдруг остановился.

Картина выглядела из рук вон плохо, все затмения происходили через равные промежутки времени, кроме одного, того самого, что было отмечено зеленым. ЦинЗащ быстро выбрал несколько других затмений и мельком их просмотрел, однако внешне они ничем не отличались.

Странно, – подумал ЦинЗащ. – Выходит все затмения выглядят одинаково, но только это затмение случилось немного не вовремя. Быть может это просто ошибка в расчетах?

ЦинЗащ нашел формулы расчета расположения планет и точки в памяти, где фиксировалось их положение. Пересчитал картину мира солнечной системы так, чтобы представлять себе положение каждой планеты луны и звезды в любой момент времени. Медленно вращая нить времени в прошлое, он сочетал каждое затмение в его модели с тем, что он видел в памяти.

Все шло правильно ровно до тех пор, пока не наступило то самое злосчастное затмение. Разумеется, в этот год было затмение, как и в любой другой год и даже не одно, вот только видеть его можно было лишь с другой стороны материка.

Выходит, его древний родственник каким-то образом оказался там? ЦинЗащ принялся искать хоть какие-то упоминания о путешествии, о том, что он там увидел или запомнил. Хоть что-то, что могло бы помочь разрешить эту загадку, но все было напрасно.

Второе тысячелетие было так давно, а яркость событий так мала, что многие события начисто стерлись из памяти за тысячи разделений, и никто не удосужился обновить данные. Быть может, и не было никакого затмения, а был просто сбой памяти? – решил ЦинЗащ, но все же посчитал должным убедиться.

– Я ЦинЗащ, у меня запрос на подтверждение, – громко и ясно произнес он, а затем добавил: – По второму тысячелетию.

– Вы чего сегодня устроили урок древней истории? – прошелестело в эфире откуда-то издалека, видимо шутник находился на другом конце материка, именно там, откуда можно было видеть затмение.

– Запрос на восстановление данных, тысяча тринадцатый год, двести первые сутки, в этот день должно было осуществиться затмение.

Несколько секунд эфир молчал, а затем тот же голос отчетливо произнес:

– Информацию подтверждаю, готов передать все имеющиеся данные, – после чего послышался стандартный пересказ всех суток с небольшим запасом.

Быть может, так и появились данные в моей памяти? – задумался ЦинЗащ, но перепроверив еще раз, убедился, что затмение было не восстановленной чужой памятью, а воспоминанием его предка. Слишком много несущественных деталей, мелочей и ненужных фактов хранилось в памяти.

Даже сейчас ему прислали полный пересказ того дня, но в нем отсутствует температура солнца, нет сведений о ветре, о том, падали листья в этот день или нет. Иными словами, ему прислали нормальный, стандартизированный и урезанный вариант пересказа, а он помнил настоящий день. Выходит, затмение действительно имело место быть, более того, его дальний родственник умудрился как-то его увидеть.

ЦинЗащ отмотал на самое начало года и принялся просматривать память, выхватывая знакомый пейзаж. Разумеется, за почти полмиллиона лет многое изменилось и даже очертания гор сейчас стали другими, однако некоторые детали ландшафта остались прежними.

Каждый раз он вглядывался в старые размытые изображение, запечатленные его предком и пытался понять, где была сохранена эта память. Иная растительность и совершенно другие климатические условия сильно отвлекали, мешали разобрать главное, однако ЦинЗащ не сдавался. Как только он находил подтверждение, что его предок в этот день находился тут, примерно там же, где и он сейчас, он делал пометку и переходил дальше.

Раса Вечных не умела спать, они не знали, что такое усталость, в их цепях вечно циркулировал ток, генерируемые пьезокристаллами. Любой звук, любая вибрация вырабатывала столь нужное электричество ночью, а покрытие камней словно солнечные батареи, делали то же самое днем.

Даже если энергия по какой-то роковой случайности кончится, а ее выработка прервется, то память и кремниевые структуры никуда не денутся. Через год, через десять или сотню лет, как только лучи коснутся поверхности или какой-то звук потревожит поверхность, разум вновь проснется и приступит к жизни. Для Вечных, как они сами себя называли, не существовало смерти как таковой, был лишь сон, который, по иронии судьбы, мог длиться вечность.

Перемещаясь по памяти шаг за шагом, ЦинЗащ в какой-то момент нашел то, что искал. Картинка была очень нечеткой, слишком давно это случилось, но он все же разобрал происходящее и громко обратился в эфир.

– У меня запрос на содействие. Мне нужна актуальная информация с координатами… – он на секунду задумался, вглядываясь в старую память, а затем назвал координаты в системе отсчета северного полушария.

Быть может, это был тот же, кто пересказал ему часть своей памяти прежде, а быть может кто-то другой. Связь на таких больших расстояниях была очень ненадежной, зависела от погоды, от расположения облаков и даже от количества влаги в атмосфере. Через несколько минут пришли данные, это был самый подробный отчет, какой только могли дать все сенсоры развитого вечного.

Тут были данные визуального наблюдения, включая радиодиапазон и даже жесткое рентгеновское излучение. Вибрационная картина за последние полчаса, с частотой дискретизации в сотню килогерц. И даже радиосканирование, на все известные частицы, что умудрились угодить в область радиоактивных сенсоров за те же полчаса.

ЦинЗащ впитывал данные, он осознавал, буквально чувствовал мир с другой стороны материка. Разумеется, это были не его чувства, не его память и не его данные. Некоторые сведение были столь точными, что даже он не обладал такими качественными сенсорами, отчего он почувствовал собственное несовершенство и это больно кольнуло его.

Тщательно представив себе как расположен тот, кто передал ему все эти данные, он словно увидел то самое место, а затем чуть-чуть сместил свою точку зрения и стал наблюдать данные немного с другой стороны.

Вначале ему показалось, что никакой разницы и вовсе нет, что данные остались прежними. Но потом, то тут, то там, он начал замечать недостатки. Например, он никак не мог понять, какого цвета должен быть тот, кто передал данные и сейчас находится справа от его точки восприятия. Он не видел, какого цвета земля за холмом, поскольку со старой точки осмотра ее не было видно, а с новой ему не хватало данных.

Было ощущение, словно кто-то нарочно стер часть данных и теперь он вынужден смотреть не полноценный фильм. Так бывало иногда, когда кто-то из предков делал что-то постыдное, а затем редактировал собственную память.

В какой-то момент ЦинЗащ почувствовал, что его тело ничего не весит, что он и есть лишь данные, однако обратившись к сенсорам, он моментально осознал свой вес и рост. Вернувшись к наблюдению данных, он снова ощутил это странное чувство, но на этот раз он не стал его пугаться, а решил пронаблюдать его.

Каждую секунду его ощущение росло, словно он и правда состоит лишь из данных, и только они составляют его суть. Что все эти камни, схемы, сложные кристаллы, это лишь оболочка и она ничего не стоит без данных. В этот момент он вдруг заметил, что раз он ничего не весит, то может с легкостью оказаться в том самом месте и восстановить недостающие части данных.

Раздался громкий хлопок, словно на безоблачном небе разразилась гроза, и молния только что ударила где-то неподалеку. ЦинЗащ не прекратил наблюдений, ему было страшно отвлечься и потерять этот миг высокой осознанности, когда весь мир вот-вот готов раскрыть ему свои тайны. И даже если там, в реальном мире, началась очередная мировая война и вот-вот раса Вечных грозится уничтожить все живое и неживое и погибнуть сама, его это сейчас не касается.

Его разум готов совершить великое открытие, он вдруг почувствовал вкус решенной задачи. Каждый раз, когда кому-то это удавалось, он словно вставлял очередной привередливый кусочек головоломки на свое место.

ЦинЗащ досмотрел присланные данные до конца и переключился на наблюдение внешнего мира. Сначала он даже не понял, что именно произошло, решив, что это просто сбой модулей анализа данных. Он переключился к записи и тут же вернулся обратно, но ничего не менялось. Он видел тот самый пейзаж, что несколько минут назад ему прислали с другого конца материка. Он даже смог разглядеть того, кто прислал эти данные, это был исполин выше его ростом с несколькими красивыми расщелинами посередине. Было видно, что он не первую тысячу лет готовится к разделению и вот-вот закончит этот великий процесс рождения нового разума.

– Я ЦинЗащ, у меня запрос на подтверждение, – произнес он как можно тише, осознавая в какое глупое положение он сейчас попадет, если ошибается.

– О! Древний историк? Как ты тут оказался? – удивленно поинтересовался ближайший собеседник и ЦинЗащ узнал его голос.

– Поправка, у меня запрос на решение! – все так же тихо произнес ЦинЗащ, но тут же исправился и увеличил мощность передачи на максимум и повторил.

В течение нескольких минут он передавал данные своего эксперимента, описав каким образом он смог обнаружить несовершенство в прошлом, какие именно данные он запросил и как он осуществил перемещение. Даже он сам не смог бы описать все настолько подробно, но за него все сделали беспристрастные древние части вечного мозга, что отвечали за безопасность. Именно они сохраняли каждое весомое действие в истории, чтобы любой мог повторить или хотя бы проверить то, что было сделано прежде.

ЦинЗащ проверил еще несколько раз то, что только что рассказал всем и решился на самый важный эксперимент в своей жизни. Он накопил побольше энергии, впитывая ее всей доступной поверхностью и стараясь даже не думать, а затем выкрикнул как можно громче.

– Я ЦинЗащ, у меня запрос на информацию. Прошу сообщить все данные о видимости луны.

Сказав это, он прислушался и даже услышал собственное эхо. Радиоволна обогнула планету дважды с разных сторон, отражаясь то от поверхности, то от ионосферы, словно змея. После чего наступила тишина, эфир был удивительно чист, даже обычный фоновый шум прекратился, настолько всех поразила мысль о том, что он задумал.

Прошли бесконечные секунды, прежде чем начали поступать сведения на разных частотах. Дабы не перебивать друг друга, каждый старался выделить для себя отдельную частоту и рассказать все, что он видит и чувствует в этот момент.

Примерно через пять минут, у ЦинЗащ было полное описание луны, насколько это было возможно с такого расстояния, и очень точные сведения по расстоянию и скорости вращения. Он вновь углубился в себя, сосредоточился на том, что ему передали, стараясь отвлечься от собственных органов чувств и представил себе далекую равнину.

Он видел кратеры, гладкую безвоздушную поверхность и каменистую долину, устланную обломками астероидов и крошевом булыжника. Вокруг него, насколько хватало воображения, виднелась только красная поверхность, каждый камешек на этой поверхности находился на своем месте тысячи лет.

ЦинЗащ медленно представлял себе все, что его окружало, каждую пылинку он мог подробнейшим образом описать и даже объяснить, почему она находится именно тут, а не где-то еще. В какой-то момент он почувствовал, что давление снаружи исчезло. В тот же миг он переключился на внешние сенсоры и обомлел от увиденной картины.

Больше не было слышно ни одного голоса, ведь прежде не было нужды использовать более высокие частоты для общения. Все, что он мог почувствовать, так это лучи палящего солнца, что больше не сдерживались атмосферой, несколько слабых, но прицельных луча высокочастотного излучения астрономов, да бесконечность космоса вокруг него.

Отсюда, с малой луны, он мог наблюдать собственную планету словно игрушечный шар, висящий высоко в небе. ЦинЗащ напрягся, благо энергии от солнца он получал с избытком, и передал первое послание с другой планеты к себе на родину. Все, кто мог услышать его, запомнили этот момент в своих кристаллах, отныне этот миг светился ярким белым светом, чуть тусклее, чем некоторые откровения первого тысячелетия.

Вечные могли отлично обходиться без атмосферы, это несколько сдерживало их внутренние процессы, но не убивало их кремневые тела. Камни, что покоились на одном месте тысячи лет, вбирая знания и постигая мир всеми возможными способами вырвались в космос. ЦинЗащ не знал, как далеко они смогут перемещаться, чего смогут достичь и кем станут, он был первым космонавтом, который высадился на другой планете.