Эта ночь и каждая ночь

Джеймс Типтри-младший

Эта ночь и каждая ночь

_{Last Night and Every Night, 1970}

Перевод с англ. - О. Колесников

Недостатком воображения он не страдал. Довольно долго ожидая, когда появится телка, он в достаточной мере оценил собственную тень, выделяющуюся на фоне заливающего улицу света, любуясь гладким светлым отблеском своей шевелюры. Ночь, дождь, пустая городская улица, приглушенное гудение, доносящееся от шоссе - промелькнули, точно мгновение. Куда, черт побери, подевалась эта телка?

Наконец она вышла, на мгновение задержавшись на выходе из подъезда фешенебельного доходного дома. Что за идиотка, подумал он. Глазеет во все стороны, норовит все потрогать. Он быстро огляделся по сторонам. Никого. Отшвырнув сигарету, направился в ее сторону через мокрую улицу.

Теперь он заметил: она молода и невелика ростом. Ниже его. И что за одеяние на ней - нечто вроде ночной рубашки? Приближаясь, он замедлил шаг. Никаких трудностей. Все будет даже очень легко. Сколько раз ему приходилось проделывать подобное - сотню, тысячу? Скорее всего, не менее тысячи раз. Главное - заставить ее улыбаться. Уж в этом деле он был дока!

Подняв голову, она уставилась на него. Огромные влажные глупые глаза, куцая верхняя губа, заостренные крохотные бугорки под тонким платьем. Ни дать, ни взять - цыпочка. За эту от Анны причитается по меньшей мере пятнадцать...

Он тотчас скорчил подходящую случаю гримасу. Мальчишески-неуверенную. Позволяя ей заглянуть в свои голубые глаза, над которыми растрепалась пышная шевелюра. Не следует особо обращать внимание ни на что из сказанного им или ей. Обычная старая ерунда. Сначала пытается отбить его атаку, уложить на лопатки - а затем последует обычная слезливость: хлюп, хлюп! Как у выброшенной на улицу. Как и - ты тоже? Так, словно никто уже не снисходит до разговора с нею. Как фраза типа: "Ну, куда пойдем?"

И вот они уже направляются мимо притихших зданий; он заполнял паузы разными словами, лениво гадая, каким образом Анне и Хонки всегда удается бывать всезнайками. Наверное, для этого есть еще люди, решил он. При таких местах обычно ошивается множество шушеры. Ну что же - наступил момент пустить пробный шар.

- Послушай, - сказал он, - тебе нужно обязательно сейчас куда-то пойти. За себя-то я не боюсь, а вот ты... - И красноречиво указал на ее промокшее платье.

- У меня ничего нет, - прошептала она, разглядывая свои пустые руки. Вот так телка!

- Здесь рядом живут мои друзья, - обронил он. - Хорошие люди.

- Ох, даже так... - Она смутилась. - Я не могу...

Он снова отвлекся, позволяя себе не слушать ее объяснений. Ночь и пустая улица под дождем. Приглушенный гул моторов. И почему всегда такая безлюдность? Телка умолкла, вперив в него взгляд. Он заставил себя похлопать по ее мягкой изящной руке. Она отпрянула.

Гнев обжег ему шею, хотя он знал, что сам виноват - не рассчитал момент. Что же не так, отчего она шарахнулась, как черт от ладана? Он внимательнее всмотрелся в спутницу своими ясными глазами, нарочито трогательно опуская руку. И подумал: "Ничего, телка, возможно, потом еще встретимся. Возможно, возьму на себя труд полюбоваться на тебя сквозь прозрачное зеркало - посмотрю, как ты поведешь себя в комнате у Анны. Я стану с тобой совсем другим, а ты - будешь визжать. Как та девушка-кубинка. Как все остальные".

Девушка-кубинка, подумалось ему вдруг. Когда это было? Здесь что-то не так. Моя голова. Он потряс головой, но тотчас поймал на себе взгляд спутницы. Мягкость и добродушие вдруг растворились - горячая пелена гнева беззвучно обволокла его.

- Ну, если ты считаешь, что это действительно стоит сделать, - обронила она.

Задыхаясь от ярости, он тем не менее вкрадчиво ответил:

- Уверен, что так надо поступить.

Абсолютно точно, что девчонка - никакая не девственница, Анна ведь не настолько сука, а значит, смекнул он, почему бы не воспользоваться в кои-то веки представившейся возможностью? И что с того, что нет улыбки? Главное, не перестараться. Он на мгновение задержал взгляд, позволяя спутнице заглянуть себе в глаза. Ну прямо как корова! Между ними пробежала робкая улыбка.

- Ну же, - мягко пробормотал он. Руки его плавно взметнулись кверху, не касаясь спутницы. Улица была погружена в тишину. Он осторожно упер обе руки в камень позади нее, поймав в своеобразную западню. Так что девушке ничего не оставалось, как уставиться на него. В ответ он одарил ее нежной улыбкой, маскируя ненависть и гадая, куда нанесет первый удар. Эти груди, глаза, потом - занесенная обутая в башмак нога - вот так-то, милая. Он слегка отклонился назад; чувственные ноздри защекотал густой запах женского тела. Ее губы мягко коснулись его рта, и вдруг...

...Он подскочил, когда со спины его окатило водой. Уши на мгновение заложил визг протекторов. В смятении, он резко повернулся, изрыгая проклятия, похлопывая себе по ногам и слыша приглушенный смех телки. Автомобиль - и откуда его только черт принес - замедлил скорость и остановился у соседнего здания.

- Идем, - позвал он, хватая спутницу за руку. Та снова отшатнулась. Он не стал упорствовать, но заставил себя продолжить тактичное внушение.

- Ты промокла. Тебе обязательно нужно под крышу.

Гнев схлынул - впрочем, это все равно ни остановило бы его. Будем действовать проверенными способами. Он осторожно напустил на лицо мальчишескую гримасу, чувствуя, как сводит скулы.

- Ты весь дрожишь, - обронила она и неожиданно взяла его за руку. Он не стал сопротивляться, и лишь подумал: как сподручнее пройти отсюда к Анне? Кажется, вон туда. Они зашлепали по влажной мостовой.

- Далеко?

- Нет.

Черт, да что на него нашло? Он попытался представить спутницу в комнате у Анны, машинально бормоча что-то, отчего телка улыбнулась. Наконец они свернули в массивные ворота и оказались у двери.

- Сюда? Здесь живут твои друзья?

- Именно так, - подтвердил он, нежно ощупывая костяшки ее пальцев. Телка глазела на портик. Открылась дверь, и на пороге возник силуэт Хонки.

- Вечер добрый, господин Чик. Вечер добрый, сударыня, - прозвучал густой бас Хонки, от которого точно повеяло теплом. - Боже мой! Входите же, сударыня! Я позову госпожу Анну.

Телка не успела и глазом моргнуть, как ее провели в переднюю. На ковры полетели капли, свет плафона то и дело дрожал. Подняв взгляд, девушка завидела Анну, что спускалась по массивной лестнице. Анна всплеснула руками и заключила гостью в едва ли не материнские объятия.

Воспользовавшись заминкой, Хонки перенес внимание на провожатого гостьи. Тот ответил пренебрежительным жестом. А телку уже уводят...

- Что вы, право, - ах, как любезно с вашей стороны! - лепечет она. И подымается по лестнице.

Кому, как не ему, знать, куда ведет лестница? Там, за дверью находится звукоизолированная комната. Ему довелось бывать там не единожды. Туда он мог подняться в любой момент. Таково было одно из условий их сделки.

Повернувшись, девушка помахала ему.

- Я никуда не уйду, - бросил он. Ну почему у всех них такой вид? Господи, как не по себе ему от такого взгляда. На мгновение весь дом показался не таким, как прежде. Как будто... Неужели наступил день? Нахмурясь, он уставился в спину удаляющейся Анне. Не оборачиваясь, Анна показала за спиной кулак и дважды разжала пятерню.

- С вас пятнадцать, - обратился он к Хонки. - Она ведь улыбается.

- Ты сам видел, что показала босс, - отрезал Хонки, отделяя от пачки две ассигнации. К которым присовокупил карточку. - Следующий раз - здесь.

- С тобой спорить - как со стеной, - пренебрежительно обронил он, видя, что на карточке указан адрес квартиры где-то на другом конце города. - А ведь льет дождь.

- Дождь льет почти каждый день. Так что тебе придется притащиться туда.

- Кажется, я простудился, - бормочет он. Но, повернувшись, уходит.

Услышав щелчок отрывшейся двери, сидевший в кресле человек поднялся.

- Осталось немного, - прокомментировал он.

- Немного осталось от всех нас, - добавил Хонки. После чего, резко повернувшись, кинул упрек собеседнику: - Для чего вы проделываете с нами все это? Почему не даете умереть спокойно? Остановите игру. Остановите.

- Прошу прощения. - Человек взял свой дождевик. - Сам знаешь, что народу у нас не хватает. Неужели непонятно, что только в этом городе должны быть сотни смертей ежегодно? И каждого необходимо встретить лично - не оставлять же их на улицах! Конечно, многих можно препоручить заботам родных и друзей, но как быть с теми, у которых никого нет? Обзавестись оркестром херувимчиков, переходящих от двери к двери и поющих веселые песни? - С этими словами собеседник натянул дождевик.

- Вы обращаетесь с нами, точно с собаками. Как с зомби! - простонал Хонки.

- Напротив, - возразил тот, натягивая галоши. - Мы позволяем вам продолжать заниматься тем, чем вы занимались при жизни. Что же здесь несправедливого? Вы трое чертовски профессионально разделывались с одинокими женщинами, вот мы и решили сполна использовать ваше умение. С некоторыми... э-э-э... необходимыми изменениями, разумеется. Частицы ваших личностей не могут сами по себе удерживаться рядом слишком долго, - если подобное сообщение способно вас обрадовать. Настала пора обратить внимание на Чика. Боюсь, скоро придется подыскивать ему замену. С самого начала работа у него не особенно ладилась. Но что поделаешь - на безрыбье и рак рыба. Анна до сих пор держится молодцом. Как и ты. - С этими словами человек направляется к выходу.

Хонки схватил его за плечо.

- Отпустите нас! - принялся умолять он. - Позвольте нам умереть!

- Прошу прощения - не могу, - отрезал тот, стряхивая руку Хонки.

- Будь ты проклят, черт тебя побери!

- Это звучит как комплимент, - невозмутимо обронил тот. Испуская едва заметное сияние, человек вышел наружу и прикрыл за собою дверь.