Эти странные испанцы

Национальное лицо

Я должен сразу оговориться: испанцев мало волнует, что другие думают о них. Да и сами они не очень высокого мнения о своей стране. Выражения типа: «Дым отечества согревает лучше любого огня» или «Не будь он Господом Богом, он был бы испанским королем» – давно канули в Лету.

Испанцы – патриоты только тогда, когда это интересно. Так было, например, в 1992 году, во время Олимпийских игр в Барселоне, и продолжалось целых две недели.

Испанцам, по большому счету, глубоко наплевать на спорт, но тут вдруг они сообразили, что бегать, прыгать и метать намного интереснее, если за тебя болеют родственники и друзья.

Когда их сборная успешно борется за мировую футбольную корону, испанцы превращаются в рьяных болельщиков; когда же их выбивают из чемпионата на первых этапах, то они с поразительной легкостью переключаются на любую другую команду, имеющую шансы на победу, желательно латиноамериканскую.

Испанцы если и думают, то только о тех странах, где они побывали и где им понравилось.

О странах же, где им было скучно, они и думать не хотят. Поскольку в Англии по ночам предпочитают спать, а не веселиться, а пиво там теплое и горькое, то англичан испанцы просто не замечают. В лучшем случае, их считают тупыми занудами.

Зато бразильцев они превозносят, поскольку те спать не ложатся вообще и ночи напролет пьют и танцуют.

Что австрийцы, что бельгийцы, что китайцы – испанцам все равно. То же самое можно сказать и о голландцах, французах, немцах, итальянцах или японцах. Все они «экстранхерос» – иностранцы. Это, конечно, не позорное клеймо, но достаточное основание для насмешливой клички «гири», производное от «гиригай», то есть «невнятное бормотание», «тарабарщина», на которой, с точки зрения испанцев, говорит большинство иностранцев. Испанцы очень близки к «судакас», южноамериканцам, и из солидарности с ними смотрят на североамериканцев как на самовлюбленных кретинов, коих лучше не подпускать к своей стране и делам.

В общем же и целом, их интересует человек, а не толпа. Главное, чтобы он был интересен.

Испанцы – народ шумный, которым и дела нет до других. Они вечно опаздывают или просто не являются на встречи, которые они же сами и назначают, и не спят, если не считать послеобеденной сиесты.

А хуже всего то, что на все жалобы других они лишь пожимают плечами.

Самой крупной, самой знойной и самой бедной частью страны является Андалусия. А народ здесь самый подвижный и самый живой во всей Испании; именно здесь родина самых зажигательных танцев и музыки и самых ярких нарядов. Именно поэтому экскурсоводы показывают Андалусию туристам как настоящую Испанию, хотя лично нам трудно представить себе андалузца и галисийца, мирно рассуждающих за хлебом с оливковым маслом и чесноком или за чашечкой кофе, кто из них больший испанец.

Для испанцев вопрос о национальности сильно затуманен вопросом о языке.

В пятнадцатом веке, когда Изабелла Кастильская вышла замуж за Фердинанда Арагонского, и в стране установилось некое подобие порядка и единства, «кастельяно», то есть язык, на котором разговаривала Изабелла, стал основным средством общения. Со временем, однако, различные области Испании стали тяготеть к независимости и потому перешли на свои собственные языки.

Франко, пришедший к власти в результате «негражданской» войны, попытался объединить страну, запретив подобную глупость. Но добился он только того, что загнал сторонников независимости в подполье. Как только его дух оставил свое бренное тело, сепаратизм вновь вылез наружу.

В Стране Басков или, как они сами называют свою родину, в Эускадии, все дорожные указатели написаны на баскском. У них своя собственная баскская полиция, свои собственные баскские налоги, собственные баскские школы, собственный баскский телевизионный канал и своя собственная и ни на что не похожая террористическая группировка ЭТА («ЭускадияТа Аскатасуна» – «Свобода Стране Басков»).

В Каталонии, со столицей в Барселоне, тоже предпочитают говорить на собственном языке, и не дай Бог некаталонцу испанского происхождения обратиться к каталонцу на кастильском наречии. Он услышит много неприятного в свой адрес.

В Галисии положение аналогичное.

Всего в Испании семнадцать областей, и у каждой – своя собственная столица, флаг и законодательство. Многие кичатся своим собственным языком. Но по мере того, как вы едете все дальше на юг, и солнце становится все жарче, лингвистический пыл испанцев остывает или вообще испаряется – во время сиесты.

Андалузцы, арагонцы, баски, кастильцы и галисийцы действительно разнятся между собой, но еще больше они отличаются от других народов. Вот и весь их национализм. Никакие они не патриоты, а национальным флагом размахивают лишь из любви к разноцветью. По большому счету, о независимости вспоминают лишь политически ангажированные студенты и интеллигенция, а вовсе не народ как таковой – ему на все это дело наплевать.

Но здесь есть одно маленькое «но». Спросите у каталонца, является ли он патриотом и националистом, и он примется рьяно вас в этом убеждать. Только говорить он будет не об Испании, а о Каталонии.

Испанцы, если они вообще о себе думают, в чем лично я сильно сомневаюсь, считают себя вполне приятным народом, живущим в окружении «препротивных» наций.