Эти странные итальянцы

Политика

Поскольку веками Италией управляли иностранцы, у этого народа сложилось странное отношение к правительству. Они воспринимают его совсем не как избранный ими общественный орган, который призван защищать их, заботиться об их интересах дома и за рубежом. Нет, правительство для итальянцев – нечто чужеродное, враждебное, на собственный народ ему наплевать, и оно никак с ним не связано, разве что узами налоговых поборов, которые перетекают из карманов трудящихся в карманы мошенников, заправляющих всем. Единственный плюс: на правительство можно свалить все национальные беды.

Отношение итальянцев к правительству выражено в одном старом политическом шарже. Человек стоит на пороге дома и смотрит на проливной дождь. Под рисунком надпись: «Льет как из ведра! В правительстве одни мошенники».

Со стороны кажется, что в Италии со времен Второй мировой войны сменилось множество правительств, но по сути до 1994 года страной правила одна политическая партия – христианские демократы, которая удерживалась у власти с помощью различных коалиций. Смена кабинета фактически означала перестановки внутри него, а вовсе не новый состав. И поскольку ни у кого не возникало сомнений в том, кто победит на выборах, итальянцы привыкли к мысли, что они всегда в выигрыше. Теперешняя нестабильность итальянской политики объясняется тем, что народ уже не уверен, на чьей стороне будет победа.

Итальянские политики ведут себя точно так же, как их предшественники. Борьба за власть, политическая коррупция и круговая порука, подточившие некогда Римскую империю, царят в Италии и сегодня.

Но Италия живет, несмотря на все усилия политиков разрушить ее. Итальянцы любят политические игры, цель которых порой непостижима для иностранцев.

Достижение власти почитается превыше всего. Как гласит сицилийская поговорка: «Commandare e meglio di fottere» («Властвовать приятней, чем трахаться»). Но, как ни парадоксально, для итальянских политиков гораздо важнее разрушить то, что пытались создать их противники, нежели построить что-либо самим.

К несчастью (а может быть, и к счастью) итальянский народ, как и римский плебс, вполне счастлив тем, что ему хватает «хлеба и зрелищ», и политические лидеры хорошо это знают. Недаром Италия проводит лучшие в мире чемпионаты футбольной лиги. Матчи, где блистают звезды мирового футбола, пришли на смену боям гладиаторов и представлениям в Колизее. Итальянцы не находят в этом ничего странного и продолжают жить в полной уверенности, что весь остальной мир устроен точно так же, не зря же говорят: «Мир – большая деревня».

Ярлыки итальянских политических партий могут запросто сбить с толку. Либералы никогда в полном смысле слова либералами не были, социалисты – не совсем социалисты, не говоря уже о коммунистах, которые вовсе не коммунисты, а христианских демократов трудно назвать христианами, да и особым демократизмом они не отличаются.

Итальянцы, особенно левые, очень озабочены разграничением правых и левых. Так, проводятся дебаты, можно ли считать караоке правым уклонизмом и допустимо ли для левых нанимать прислугу. Но страсти постепенно угасают, так как люди все больше приходят к выводу, что далеко не все можно разделить на правое и левое, а даже если и удастся, суть дела от этого не изменится.

Время от времени в Италии проводятся референдумы по тому или иному важному вопросу, как-то: развод, аборт, ядерная энергия, применение пестицидов в сельском хозяйстве или количество телевизионных каналов, которыми позволительно владеть одному человеку. Таким образом, у итальянцев создается иллюзия, будто они участвуют в принятии важных политических решений.

Чтобы результаты референдума оказались действительными, необходим пятидесятипроцентный кворум. Поэтому, несмотря на все увеличивающееся число итальянцев, желающих стать на защиту все уменьшающегося числа животных и птиц, в референдуме по этому вопросу приняли участие только 45% населения, и новое законодательство не прошло. С другой стороны, итальянцы единым фронтом выступили за запрет перебивать рекламой художественные и документальные фильмы.

Все итальянцы убеждены в том, что долгие бюрократические процедуры совершенно необходимы, но только не для них, а для всех прочих. Ведь без бюрократизма «другие» итальянцы, чего доброго, примутся мошенничать. Более того – с итальянской бюрократической системой связано так много интересов власть имущих, что едва ли положение когда-нибудь изменится. Мало того, что государство получает огромные доходы от прохождения различных гербовых бумаг, вдобавок бюрократический аппарат – это сотни тысяч рабочих мест. Чем дольше длится та или иная юридическая процедура, тем в итоге меньше безработица.

К тому же если б не было проволочек, не было бы смысла подталкивать бюрократическую машину, и тысячи «galoppini» (неофициальные лица, занимающиеся ускорением волокиты) остались бы не у дел.

В Италии так много законов и министерских директив (чтобы жить согласно закону, итальянский гражданин обязан выучить 800 000 всяких правил и установлении), и они так разнообразны, запутанны и подчас противоречивы, что их применение парализовало бы любую бюрократическую процедуру. А поскольку даже мелкий государственный служащий обладает большой властью в том, чтобы принять, отвергнуть или задержать любое прошение, все буквально благоговеют перед ним, особенно если на нем служебный мундир. Да и сам государственный чиновник, надев мундир, становится олицетворением власти и ожидает почестей, положенных разве что коронованным особам.

К итальянской бюрократии надо иметь подход. Если вы не имеете подхода, бюрократ пальцем не шевельнет, чтобы помочь вам в вашем деле. А если имеете, он проявит необходимую гибкость и найдет приемлемое решение вопроса.

Каждый знает, что, если неуважительно отнестись к системе, обидеть какого-либо чиновника или обратиться не к тому «galoppino», ожидание затянется на годы. Чиновник способен при желании облегчить или осложнить вам жизнь. Так, один выходец из Калифорнии, который преподавал в итальянском университете, решил записаться на какие-то курсы. Он обратился в канцелярию, где ему сказали, что нужна копия диплома Калифорнийского университета с переводом, заверенным Итальянским консульством в Лос-Анджелесе. Съездив в Калифорнию во время летних каникул, он запасся необходимыми документами и снова обратился в упомянутую канцелярию. «Очень хорошо, – сказали ему. – Теперь нужна копия аттестата об окончании средней школы». Калифорниец пытался возразить, что без аттестата не смог бы поступить в университет, но безрезультатно. По словам чиновника, ему надо было снова ехать в Лос-Анджелес, брать копию аттестата, переводить на итальянский и заверять перевод в Итальянском консульстве. В конце концов пришлось пойти окольным путем, чего он всеми силами старался избежать, а именно: попросить старших коллег, чтобы те вмешались и как-то уладили дело в обход нижней инстанции.

К государственным служащим все относятся с уважением, чего нельзя сказать о государственном имуществе. Итальянец не считает это имущество своим и не чувствует необходимости охранять его. Дома у него обычно ни пылинки, а на улице он преспокойно бросает мусор, поскольку там за чистоту отвечает уже не он, а муниципалитет.

Слово «мафия» теперь используют во всем мире для обозначения организованной преступности и злоупотребления властью. На каждом шагу мы слышим о спортивной мафии, о деловой мафии, о мафии в мире искусства и так далее, но моделью всем этим видам служит итальянская мафия.

В Италии мафия имеет разветвленную сеть органов, и власть каждого распространяется на строго ограниченную территорию. Основные ответвления мафии – это «camorra» в провинции Неаполь, «Ndrangheta» («мысок сапога») в Калабрии, «cosa nostra» на Сицилии, но мафия остается мафией, как ее ни называй.

Во всех своих местных проявлениях мафия испокон веков была на Юге Италии образом жизни (а для некоторых – и смерти). Причина живучести мафии достаточно проста: при отсутствии действенного правительства это единственная организация, куда простой человек может обратиться, скажем, за разрешением на работу или на брак.

Итальянцев мафия пугает и одновременно завораживает. Они знают, что щупальца спрута достигли высших эшелонов политики и бизнеса, ведь мафии, как известно, ни в чем нет отказа, поскольку все имеет свою цену. Знают все и про кодекс omerta (молчания), и про то, что мафия непобедима, так как если отрубить гидре одну голову, на ее месте тут же вырастут новые, и чудище станет сильней, чем прежде.

Все считают мафию язвой на теле медленно разрушающегося итальянского государства. Итальянцы сжились с этим государством в государстве, которое поделило страну по своему усмотрению. Однако втайне люди надеются, что рано или поздно этот недуг удастся устранить, что будут найдены соответствующие средства, которые окончательно разгромят мафию.

Мафия в основном раздроблена, поскольку различные ее кланы борются за власть по старинке. Мужчины в черных костюмах с футляром от скрипки в руках по-прежнему способны ворваться в цирюльню где-нибудь в глухом переулке Палермо и расстрелять воротил соседнего клана. А в лечении этого застарелого недуга итальянцы пока не продвинулись дальше, чем в последней серии «Спрута» (на телевидении уже закончен восьмой фильм известного сериала).