Это они, Господи…

1 Несуразно, но отчасти и полезно

В минувшем 2008 году была предпринята самая широкомасштабная за всё время контрреволюции пропагандистская акция антисоветского характера — проект «Имя Россия». Эта гомерическая затея телеканала «Россия» в лице Александра Любимова и Института Российской истории в лице заместителя директора Владимира Лаврова и их безымянных сподвижников, наконец, завершилась. Она стартовала 8 мая прошлого года, а окончилась 11 января этого. Восемь месяцев титанических духовных усилий!.. Имя названо: Александр Невский, за ним — П. А. Столыпин и И. В. Сталин, В. И. Ленин оказался пятым. В чем же смысл игры, что она показала, способствовала ли единению народа?

Сразу надо сказать, что сама по себе забава эта совершенно несуразная: как может одно имя олицетворять тысячелетнюю державу! Надо было придумать какое-то локальное, частное название игре, допустим, — «Кого нам сегодня не хватает» или что-то в этом роде. Но, оказывается, такую штуку прокрутили в Англии и других странах Запада. Ну, уж если в Англии, если там избрали Черчилля, то это у наших либералов начисто отбивает способность соображать. Они непременно должны кинуться следом, повторить, догнать, перегнать и показать Европе свой голый зад… Как догнали и перегнали с рынком, гласностью и прочей европейской требухой. У англичан, видимо, скалькировали и грамматически несуразное название игры.

Но даже и несуразные вещи могут быть чем-то полезны, что-то обнаружить, заставить о чём-то задуматься, предупредить. Так случилось и тут.

Как характерно, например, хотя бы одно лишь заявление краснодарского губернатора и беглого коммуниста Александра Ткачёва: «Мы все из Советской эпохи, где родились, получили образование, состоялись… Мы и сейчас живём во многом за счёт советского времени… И бросать в него камни и грязь непросто, но тем не менее…». И тем не менее принялся бросать именно камни и грязь. Это, так сказать, тип застенчивого дискобола.

В заключительной передаче В. Черномырдин, Д. Розогин, С. Миронов, тот же Ткачёв и другие члены жюри проекта, по их выражению, присяжные заседатели, пламенно благодарили его организаторов и уверяли нас в большом познавательном и просветительном значении затеи. Увы, это-то как раз несколько сомнительно.

Жуков и Деникин: победитель и — кто?

Прежде всего, сам перечень лиц, оказавшихся в окончательном списке лишь сеял и усиливал смуту в умах, разрушал давно сложившуюся разумную «иерархию ценностей». Иначе говоря, продолжил то самое, чем уже двадцать лет под похвалы властей занимается наше ТВ.

Ну, в самом деле, допустим, попал в этот перечень Суворов. Что ж, закономерно. Но всё-таки он же совершал свои великие подвиги главным образом где-то в далёких краях от Измаила до Альп, а Кутузов, совершивший подвиг спасения России на её полях, в перечень не попал. Неужели только потому так, что первый — генералиссимус, а второй — фельдмаршал? И вспомните строки Пушкина об этом фельдмаршале:

Или вот Деникин, который и с профессиональной-то стороны не выделялся, рядовой генерал-лейтенант царской армии, в 1920 году битый да ещё даже за две недели до смерти в 1947-м составивший американскому президенту Трумэну прожект о том, как, учтя опыт Гражданской и Отечественной войны, ловчее разгромить Россию. Этот прожектёр тут как тут. А маршала Жукова, самого выдающегося полководца Великой Отечественной и всей Второй мировой, нет.

А если взглянуть на литературу? Как мог не попасть в этот перечень, скажем, Лев Толстой, а Бунин, благоговевший перед ним, написавший о нём восторженную книгу, здесь! За то, что больше тридцати лет прожил на чужбине и злобствовал о Советской России? Или за воспоминания, в которых поносил не только Советскую власть, Маяковского и Есенина, но и Горького, двадцать лет изрядно помогавшего ему и словом, и делом? И нет в списке того же Максима Горького, самого знаменитого писателя мировой литературы XX века, нет гениального и всемирно известного Михаила Шолохова, но есть Владимир Высоцкий, чью популярность я вовсе не хочу принизить.

На выборе многих имён явно видна рука нынешней антисоветской и религиозной пропаганды. «Как так? — воскликнет кто-то, — А Ленин? А Сталин?». Об этом — позже.

Но дело не только в именах. Какое там просветительство, какая познавательность! На зрителей и читателей обрушили всё тех же времен Бурбулиса и отделенья Крыма потоки невежества и лжи, замешанных то на злобе, то — ещё и на угодничестве перед антисоветским режимом. И это обо всех, обо всём. Так, хотя бы о только что упомянутом маршале Жукове сказано: «Великую Отечественную войну он встретил малоизвестным генералом». Это нынешние випы до того, как их сажают в высокие кресла, были просто никому неведомыми нулями без палочки: Кириенко, Черномырдин, Путин, Медведев, Миронов, Сердюков… А Жуков в 1939 году обрел всенародную славу разгромом японцев на Халхин-Голе, получил Золотую Звезду Героя, звание генерала армии, возглавил Генеральный штаб, т. е. перед войной был вторым лицом в армии. И они берутся нас просвещать!.. Это же уровень Радзинского, считающего, что во время войны Жуков был наркомом обороны.

Рогозин или Рогожин?

Рассмотреть обсуждение всех кандидатур не представляется возможным да в этом и нужды нет. Остановимся лишь на некоторых. В чем хотя бы тут нас просветили? И если в нашем выборе придерживаться хронологии, то начать следует с Достоевского. Его представлял заслуженный антисоветчик Дмитрий Рогозин, доктор философии, представитель России в НАТО.

И сразу бросились в глаза несколько странностей. Так, Достоевский многозначительно назван «писателем, родившимся в России». А то где же? Я, признаться, не могу припомнить ни одного нашего классика, родившегося вне России. Неужели тут можно назвать Гоголя? А слово «бесы» у Рогозина все время с большой буквы, как и Бог, Спаситель, Творец… Мало того, есть страницы, где «бес» с большой, а «Бог» с маленькой. Да это же богохульство. У Достоевского, разумеется, ничего подобного и быть не могло, как и у Пушкина, конечно, строки которого он взял эпиграфом к роману «Бесы»: «В поле бес нас водит, видно…». и т. д.

Удивило и то, что такой суперпатриот, а хвалит писателя исключительно устами иностранцев — двух немцев, двух евреев и одного американца, неизвестного мне происхождения. С русской же стороны — только отрицательные суждения. Как же так? Где твой патриотизм?

Кроме того, мне показалось, что оратор при всём громкоголосии на самом деле робковат. Ну, смотрите, вот он привел уничижительное, злобное высказывание о Достоевском («я испытываю почти физическую ненависть к этому человеку… у меня желание разорвать его на куски») и спрашивает нас: «Как вы думаете, кто автор этих гневных фраз?». Большинство зрителей, как и членов жюри, конечно, не знает, что это Чубайс, а оратор не называет его — что же это как не трусость? Тем более, что Чубайс-то прямо и открыто высказал своё резкое мнение о Рогозине: «он разрушает страну». И после такого-то обвинения тот не смеет произнести его имя! Хоть напомнил бы ему, сколь успешно он «укреплял страну» в сфере отечественной энергетики, за что и получил недавно приз в размере 27 млн долларов.

Увы, не любили…

И вот, робея перед Чубайсом, оратор зато бесстрашно обрушился на Ленина, который не любил Достоевского. Да, не любил, и был в этом совсем не одинок. Не любили писателя, порой сочиняли на него злые эпиграммы, а то и просто издевались над ним многие не из последних русских людей — Тургенев, Салтыков-Щедрин, Некрасов, Чайковский, Чехов, Горький, Бунин… Так что Ленин оказался тут в весьма достойной компании, о которой у храброго Рогозина — ни слова.

Но гораздо важнее другое: будучи главой правительства, Ленин имел возможность выразить свою неприязнь в виде каких-то умолчаний и даже запретов на государственном уровне. Но мы видим совершенно обратное. В 1918 году Совнарком по предложению Ленина принял постановление об установке памятников видным революционерам и деятелям культуры и в составленном списке писателей Достоевский стоял вторым вслед за Толстым. Ну, что стоило председателю Совнаркома вычеркнуть Достоевского и вписать, допустим, папу Рогозина, профессора. Нет, он на это не пошел, хотя соблазн был велик. И тогда же, в 1918 году, в разгар Гражданской войны, на Цветном бульваре был установлен памятник писателю работы известнейшего скульптора С. Д. Меркурова, позднее дважды Сталинского лауреата. В 1936 году памятник перенесли на Новую Божедомку, к музею писателя, который открылся в 1928-м, а саму улицу в 1940-м назвали его именем. А в 1921 году в Москве и Петрограде торжественно отмечалось столетие со дня рождения Достоевского. И попыток Ленина помешать этому до сих пор не обнаружено. Поищите, Рогозин.

А читал ли Ленин Достоевского? Да, говорит патриот, но — «от „Братьев Карамазовых“, по его признанию, его вообще стошнило». Это кому же он признался? Военный секрет НАТО.

А вот ещё интересный факт. В 1935 году в издательстве Academia решили издать «Бесы». Против этого с резкой статьей в «Правде» выступил известный тогда журналист Д. Заславский. Его статья называлась «Литературная гниль». В самой «Правде»! Но Заславский тут же получил решительный отпор. От кого? От одного из тех, кто не любил Достоевского — от пролетарского писателя Горького. Вот чему поучиться хотя бы Лужкову, который в угоду антисоветскому режиму снёс памятник Горького у Белорусского вокзала.

Логично, господин Рогозин?

После Ленина естественно просветить нас об отношении Сталина к Достоевскому. И докладчик просвещает: «Сталин про него говорил: „Мы его не печатаем, потому что он плохо влияет на молодежь. Но писатель великий“. Оговорка точно по Фрейду. Так Иосиф Виссарионович косвенно признал идейное ничтожество большевиков. Ведь если у них на вооружении марксизм, то чего же бояться „великих писателей“. И, самодовольно торжествуя, добавил: „Логично, товарищ Зюганов? Чего испугался Сталин?“».

Сталин, милостивый государь, был не из пугливых. Могли бы знать это и без напоминания. Где были бы вы или ваш папа-профессор в октябре 41-года, неизвестно, а Сталин оставался в Москве, на посту. Что же такое логика, вы просто не разумеете. В приведенном тексте никакой «оговорки» нет, и Фрейд здесь ни к селу, ни к городу, а только для как бы учёного выпендривания. Что же касается «идейного ничтожества» кого бы то ни было, то вам, доктор философии, касаться этого вопроса крайне опасно.

Но кому же Сталин сказал приведённые слова? Автор, видимо, опять по робости молчит. Так я скажу. Был такой Милован Джилас — один из руководителей югославской компартии. Потом, как и генеральский сынок Рогозин, он стал антисоветчиком и написал лживые воспоминания, в которых уверял, что Сталин вот это именно говорил ему при встрече в 1948 году. Враньё.

Ничего подобного Сталин говорить не мог, ибо знал, что Достоевский всегда издавался и переиздавался у нас огромными тиражами. Начать хотя бы с 23-томного собрания сочинений, начатого ещё в 1911 году и благополучно завершенного в годы Гражданской войны. В 1923–1926 годы — 13-томник. В 1923-м — дневник вдовы, в 1925-м — её воспоминания. В 1929-м начал выходить 4-томник писем, в 1931-м — материалы из архива писателя. Не говорю уж об издании отдельных произведений Достоевского. И так вплоть до полного 30-томного собрания сочинений. Всего за Советское время до 1981 года, к 160-летию со дня рождения, незадолго до катастройки, было издано 34 млн 408 тысяч экземпляров его книг, т. е. 540 тысяч ежегодно. А спектакли по его произведениям, а фильмы! А целая литература о нём! Вранье нельзя простить и Джиласу, но всё-таки он иностранец, а Рогозин-то уже не молодой и все-таки русский человек, институты какие-то кончал, папа, говорю, генерал-профессор и сам доктор философии, может, и диссертацию о Достоевском писал. И неужели в таком доме не было ни одного советского издания этого писателя! Ну, стыдно же быть таким недорослем или так врать.

А читал ли Сталин Достоевского? Е. Громов в книге «Сталин и искусство» пишет: «Если допустить, что Сталин читал „Братьев Карамазовых“…». Он это допускает с трудом. А вот Б. Илизаров, изучавший библиотеку Сталина, утверждает: «Он очень много читал. „Братьев Карамазовых“ и „Воскресение“ перечитывал несколько раз. И не просто читал, а с карандашом в руках» (РГ № 250’07).

Как в аптеке

Рогозин уверяет: «У Достоевского мы находим рецепты…». Поиском рецептов он и занят, как те горе-марксисты, которых он высмеивает, на все случаи жизни — у Маркса. А рецепты, увы, не всегда понятны. Например, такой: «Достоевский с сомнением относился к идее Тютчева собирать славянские народы под крылом России. Он писал: „Делай им добро и проходи мимо. Мы не можем раствориться в славянстве, мы выше. Они внесут к нам начало раздора“. Не ценное ли это указание (рецепт) нам сегодня?». Этот вопрос волновал не только Тютчева, но, скажем, и Пушкина, однако не как проблема «растворения», а скорее наоборот:

Но в данном случае я хочу понять другое: где Рогозин сейчас видит опасность нашего растворения? Что, к нам рвутся поляки и чехи, болгары и словаки? Кто несёт нам раздор — не Белоруссия ли? Мерси, мыслитель.

Но на этой же странице даётся и такой рецепт: «У нас, русских, две родины — Европа и наша Русь…Европа нам второе отечество». Что ж, в известном смысле это так:

Но — родина? Второе отечество? Может, для Рогозина, живущего ныне в Брюсселе, это и так, но мы, туземцы, невольно вспоминаем хотя бы и польское «видение» 1612 года, и «галльский смысл» 1812-го, и англо-галльско-итальянский «смысл» 1854-го, и множество зарубежных «смыслов» с востока и запада в 1918–1922 годы, и уж очень «сумрачный германский гений» 1941-го… Так это всё «второе отечество» являлось к нам в разных обликах? И тогда зачем же мы каждый раз его выставляли? Да не занесло ли несколько Достоевского с этим «вторым отечеством»? С гениями это случается.

Но тут ещё и другой вопрос: если уж Европа для нас «второе отечество», то как же быть со славянами: они ведь тоже Европа? Внятен нам «польский смысл» и «чешский гений»? Нет, говорит Достоевский, «проходи мимо».

Дурь есть, а дураков нет?

И Пушкин мобилизован Рогозиным для подкрепления: «Он первый объявил, что „русский человек не раб и никогда им не был, несмотря на многовековое рабство. Было рабство, но не было рабов“». И вроде бы цитата. Очень красиво и утешительно. Но где это он объявил? Порадуй открытием!.. Целую семью или полсемьи продавали, и это было рабство, а проданные рабами не были? Молодую крестьянку заставляли кормить грудью породистого щенка, и это было рабство, но она рабыней себя не чувствовала? Старика пороли розгами на конюшне, а он не ощущал себя рабом. Интересно. Вот она, загадка русской души! А кто же рисовал такую картину крепостной деревни? —

Ах, тут именно рабство? Но вот вам и рабы:

И в другом стихотворении:

Да ведь это Пушкин и есть! Или он имел в виду не русских крестьян, а каких-то иноземных? Указать источник? В моё время эти стихи знали наизусть все школьники. По данным «Словаря Пушкина», в его сочинениях слова «раб», «раба» встречаются 73 раза, рабство — 25.

А ещё доктору философии полезно помнить и такие строки поэта:

Как православные драли православных

Но Рогозин тверд, как Чубайс. И Достоевский, говорит, писал вслед за Пушкиным: «Раб этот себя уважал. Его драли, а он богов своих отстоял». Каких богов — Марса, Перуна, Венеру? У православного раба и у рабовладельца, который его драл, тоже православного, Бог был один по имени Саваоф. Может, за этот консенсус раб себя и уважал?.. Да ведь всё это ни что иное, сударь патриот, как оправдание крепостнического рабства.

Хорошо бы разобраться и в таком утверждении Достоевского: «Истина одна, а стало быть, только единый из народов и может иметь бога (Так в тексте. — В. Б.) истинного, хотя бы остальные народы и имели своих особых и великих богов (Так в тексте, — В. Б.). Единый народ богоносец — это русский народ». Значит, Боги остальных народов великие, но — ложные, фальшивые.

Странно… А в чём тут отличие от догмата евреев о их богоизбранности? И как к открытию Достоевского относятся представители других конфессий? Лет полтораста тому назад, когда это было сказано, в силу многих обстоятельств того времени в России помянутые представители могли просто не знать сей постулат, но как сейчас в передаче на всю страну по телевидению, на весь мир слушают и читают это наши мусульмане, буддийцы, иудеи со своими фальшивыми Богами? Хорошо бы растолковать сию проблемку.

Его человек в НАТО

Но главный вклад Рогозина в наше просвещение таков: «Проблема наша русская не во врагах, не во внешнем зле. Зло в нас самих. Поэтому не НАТО нам угрожает, не американский империализм…». От человека, которого Путин послал нашим представителем в НАТО, слушать то, что мы ещё двадцать лет тому назад слышали от Явлинского, Радзинского, Немцова, особенно интересно. НАТО подбирается к нашим границам? Чепуха! Это идёт к нам демократия в чудном образе танковых дивизий. Американцы окружили нас военными базами? Вздор! Это же добрые партнёры, ради которых мы ликвидировали свои базы, строят обсерватории. Зло в нас самих. Не зря же Рейган назвал нас когда-то «империей зла». Спасение в нравственном самосовершенствовании!.. Другого человека Путин и послать не мог в Брюссель.

Вот так просветил нас Рогозин и о Достоевском и крепостном праве, о НАТО и об американцах. Да не Рогожин ли его настоящая фамилия? Помните в «Идиоте»? Тот, который убил Настасью Филипповну? Вот так и этот в самом начале убил нашу надежду на просветительский характер телеигры.

Император прекрасно танцевал и говорил по-французски…

Помните, читатель, какие краски преобладали в портрете Николая Второго, нарисованного организаторами затеи «Имя Россия»? А вот, например: «кроткий»… «мягкий»… «домашний»… «добрый»… Мало того, еще и «добросердечный»… «ни на кого не повышал голоса»… «пятеро детей»… «идеальный отец»… «прекрасныйсемьянин»… «прекраснотанцевал»… «владел французским и немецким»… «любил музыку, театр, балет» (и балерину Кшесинскую — В. Б.)… «о его скромности и нестяжательстве ходили легенды» (о его богатстве — тоже, — В. Б.)… «чурался самовосхваления»… «человек идеальнейший»… «благороднейший образ мыслей»… и так далее.

Замечательно! И только две маленькие закавыки. Первая: все перечисленные и не перечисленные высокие добродетели не имеют никакого или почти никакого отношения к умению мудро властвовать и успешно вести державу. Разве что, полезно тут знание иностранных языков. Второе: как же могло случиться, что такой ангел во плоти «вдруг оказался предан всеми силами, на которые опирался». Мало того, даже родственники отвернулись! Не сказались ли при этом такие достопечальные факты, как ужасная Ходынка, Кровавое воскресенье, «военная неудача с Японией»? Ведь иные из этих трагедий даже не упомянуты в аттестации организаторов телеигры. Ну, вспомнили хотя бы о том, что весной 1915 года царь создал «Особый комитет по борьбе с германским засильем». И в ходе этой борьбы при решительном одобрении Синода было проведено множество мероприятий — от переименования Петербурга в Петроград до запрещения рождественской ёлки, не говоря уж о ликвидации немецких колоний (РГ. 25.XII.08). Ведь запрет ёлки до сих пор валят на коммунистов, хотя хорошо известно, что сам Ленин устраивал ёлку для детей в Сокольниках именно на Рождество. Кстати сказать, когда Ильич ехал туда на машине, подвергся нападению банды известного в ту пору московского налётчика Яшки Кошелькова. К счастью, дело ограничилось ограблением и угоном машины.

Известного тогда поэта Константина Бальмонта, заподозрить в симпатиях к Октябрьской революции или к Советской власти и Ленину невозможно. Куда там! Чего стоят хотя бы такие его строки:

Словом, перед нами решительный антикоммунист. И однако же задолго до революции он предрекал Николаю:

А ведь за Ходынкой, Цусимой и Кровавым воскресением последовали ещё и Ленский расстрел, и голод через каждые два года царствования, и гибель армии Самсонова, и захват немцами Польши, изрядной части Прибалтики… И, что, «легендарный тяжеловес» Черномырдин, шибко ли вас просветило всё, услышанное с экрана и от ваших коллег о царе Николае?

Тут интересный материал для раздумий дал Никита Михалков. В гордом сознании своей безупречности он стыдил генерала Варенникова: «Почему вы, офицеры, молчали, когда поносили Сталина? Почему ничего не сделали? Почему приняли как данное? Что вы смотрели? Где ваша офицерская честь? А присяга?».

Старик-генерал то ли не нашёлся, то ли его ответ вырезали. А ответить он мог примерно так: «Антисталинская диверсия Хрущёва в 1956 году на XX съезде партии была очень ловко спланирована и осуществлена. Его доклад о „культе личности“, о чем делегаты съезда не знали, не обсуждался предварительно ни на Пленуме, ни на Политбюро, как это всегда водилось, его не было и в повестке дня. Доклад обрушили на головы делегатов как многотонную глыбу — и никакого обсуждения. Спектакль окончен, можете расходиться. Мощнейший эффект внезапности сработал на все сто. Примерно так же, как через несколько лет — „Архипелаг ГУЛАГ“». Теперь-то видно, сколько там и там вранья, подтасовок, притворства, хитрости.

Но тогда — как не верить первому секретарю ЦК, который называет имена, приводит цитаты? Как не верить человеку, который говорит, что всю войну пробыл на передовой и командовал батареей и тоже называет имена, приводит цитаты, цифры… Чтобы понять грандиозность той и другой туфты требовалось время, работа, старание.

А после доклада Хрущёва невозможно было пикнуть. Тебя тотчас объявляли сталинистом, врагом партии, мракобесом. Все видели, как Хрущёв расправился с Молотовым, Маленковым и другими, кто попытался противиться его курсу и опровергнуть клевету на Сталина. Уж если так со старыми большевиками, членами Политбюро, то на что могли надеяться рядовые члены партии и в том числе офицеры.

Но тут возникает параллельный вопрос: а почему молчали, ничего не сделали и приняли как данное воспеваемые вами, Михалков, царские офицеры, когда свергли Николая? Мертвого Сталина лишь оклеветали, что ему было уже безразлично, а тут свергли живого помазанника Божьего! У него за плечами трехсотлетняя династия, а за Сталиным всего сорок лет Советской власти. И советские офицеры даже в годы войны, когда Сталин был Верховным Главнокомандующим и наркомом обороны, принимали присягу правительству, а не ему, царские же офицеры — именно лично царю. И однако — никаких протестов, никакого непослушания. Где была их офицерская честь?

Можно спросить Михалкова ещё и о том, почему молчал, ничего не сделал его родной отец, член партии, лично встречавшийся со Сталиным и щедро им взысканный. Ну, сказал хотя одно протестующее словцо на каком-то писательском собрании. Где была его дворянская честь? Думать надо, прежде чем кукарекать на всю страну…

Гайдар, Чубайс и Геринг — реформаторы

Весьма примечательным своей оказалось обсуждение членами жюри кандидатуры Петра Столыпина. Докладчиком был «повсеградно обэкраненный» Никита Михалков. Представляя его (в этом не было никакой необходимости), ведущий Александр Любимов назвал Михалкова обладателем «всех мыслимых и немыслимых наград». Это не точно. Награды вполне мыслимые, но сочетание их действительно немыслимое. В самом деле: медаль лауреата Государственной премии Казахстана за участие в советском фильме «Я шагаю по Москве» и «Оскар» за антисоветский фильм «Утомленные солнцем». Или: премия им. Ленинского комсомола и какая-то опять антисоветская премия за эпохальный фильм тоже с фельетонным названием «Сибирский цирюльник»… И так далее.

Но главное не в этом. Гораздо важнее то, что почти все превозносили Столыпина, как и царя Николая, аж до небес. Хвалебные псалмы! Торжественные акафисты! Возвышенные оды!.. Илья Глазунов заявил, что когда его «сослали на БАМ» (вы разве не слышали о его ссылке и каторге?), то там он, каторжник, понял: «Петр Аркадьевич — величайший политик всех времён и народов!». При нём, уверял, крестьяне имели по 15 лошадей и по 20 коров, и это ещё что! Однажды он сказал: «У России только два верных союзника — армия и флот». Очень хорошо! Уж так верно! Как будто на зло натовскому соловью Рогозину. Только это сказал не Столыпин, а Александр Третий. Поэт-орденоносец Каблуновский, мыслящий образами, выразился ещё возвышенней: «Пушкин — это солнце нашей поэзии, а Столыпин — солнце нашей политики!». Заметьте, никто не понуждал его. Сам, по доброй воле, не под пыткой.

Непонятый гений виселицы

Но вот странно: иной оратор среди псалма вдруг такое сказанёт, что псалом хвалебный превращается в погребальный. Вспомните, скажем, профессора Андрея Сахарова. Учёная голова! Инструктор отдела пропаганды ЦК КПСС! Кое-кто его даже за академика считает. Он пел-пел, закатывал глаза от умиления перед нарисованной им картиной столыпинского всенародного счастья, выразил благородное возмущение тем, что есть памятник Колчаку, скоро будет Деникину (пожалуй, и Власову), а Столыпину даже не планируется, и вдруг бухнул: «Петр Аркадьевич не знал и не понимал русский народ». Вот те на! Выходит, вроде наших реформаторов. Ну, уж на этих-то мы нагляделись…

Как раз перед Новым годом в телепередаче «Момент истины» Олег Попцов, витавший в ельцинских эмпиреях, рассказал, как в ту пору Гайдар на каком-то совещании излагал суть затеянных реформ. Она многих ужаснула, и кто-то спросил: «А как пенсионеры и старики?». Тот спокойно ответил: «А они вымрут». Чубайс же, как давно известно, даже цифру назвал: 30 миллионов. Примечательно, что эта цифра точно совпала с названной в 1941 году Герингом цифрой обреченных на голодную смерть советских людей. Тоже был большой реформатор. Какая отменная плеяда висельников!..

Чистейшее фразерство!

А вспомните выступление краснодарского губернатора Александра Ткачёва. Тоже пел-пел о Столыпине, млел-млел и вдруг — бац: «В 90-х годах реформаторы, желая преобразовать страну по американскому образцу (как Столыпин — по прусско-курляндскому — В. Б.), подняли его имя на щит, и этим-то именем громили колхозы и совхозы». Да, это имячко для такого дела очень годилось, ибо носитель его сам громил крестьянскую общину. Правда, с меньшим успехом, чем Ельцин, Чубайс и Гайдар колхозы: несмотря на всяческую поддержку, из общин на хутора согласились переселиться лишь 10 % крестьянских хозяйств. Столыпин действительно не знал русский народ, который от веку привык жить артельно. Ну, а 10 % на что угодно и везде всегда найдутся.

А ещё Дмитрий Рогозин, знаток жизни, сокрушался: «В советское время крестьянство было лишено права собственности на землю и даже паспортов не имело». И не могли, мол, деревню покинуть крестьяне. Опять же истинное крепостное право! Да ты, генеральский сынок, бывал ли хоть раз в деревне? Или знаешь о ней по рассказам куда-то сгинувшего Черниченко? До колхозов крестьяне имели общинные наделы, а во время колхозов — изрядные приусадебные участки земли, на которых возделывали, что хотели. Я дедовский участок в деревне Рыльское, что в Тульской области на Непрядве, до сих пор вижу: он уходил за горизонт. А что касается паспортов, без которых-де, крестьяне были как крепостные, то вот вам, Рогозин, факты для размышления. В начале тридцатых годов мой родной дядя из помянутой деревни Рыльское приехал к брату (моему отцу) в подмосковное Раменское и там, несмотря на нередкие и крутые выпивоны, успешно закончил рабфак. А после войны одна его дочь уехала из той же деревни в Ленинград и окончила там институт, а вторая — в Москву, в техникум. И все — без паспортов! Сейчас они, мои двоюродные сестрицы, оказались иностранками — живут в Минске, не так уж далеко от вашего НАТО.

И на фоне «советского крепостного права» Рогозин тоже запел песню во славу Столыпина. Голосил-голосил и вдруг — цитата из воспоминаний Витте, который прекрасно знал Петра-то Аркадьевича: «Если когда-нибудь будут изданы речи Столыпина в Думе, читатель может подумать: „Какой либеральный государственный деятель!“. А на самом деле никто столь безобразным образом не произвольничал, не оплёвывал закон. Чистейший фразер!».

И сказал Рогозин ещё о том, что «Столыпин оказался одинок, окружение его ненавидело, а общество не поддерживало».

Столыпин, Ломоносов и Валя Хетагурова

И представьте, о том же самом — об одиночестве — и докладчик Михалков. Он, как тонкая художественная натура, не любит сухие цифры, и когда Г. Зюганов в передаче о Ленине стал их приводить, тотчас перебил его: «Ах, эти цифры! Ими можно доказать что угодно. Оставьте их!». А тут без малейшего смущения обрушил на нас водопад самых разнообразных цифр о невиданном благоденствии России при Столыпине, сопровождая их пронзительными восклицаниями «Вы только подумайте!.. Вы только представьте!.. Вы только вообразите!..». Однако иные из этих цифр невозможно осмыслить. Вот, мол, масла при Столыпине производили в год на 68 млн рублей, и это больше, чем получали от добычи золота в Сибири. Ну и что? Не значит ли это, что добыча золота только начиналась или была поставлена из рук вон плохо? Неизвестно. Чего ж ты ликуешь?

А он дальше: вообразите, например, каким гениальным прозорливцем был Столыпин: он понимал великое значение Сибири и ратовал за её освоение! Господи, да кто ж этого не понимал, начиная с Ермака Тимофеича? А Ломоносов, видимо, по причине своего мужицкого происхождения тоже не попавший в «список Любимова», чуть не за двести лет до Столыпина возвещал: «Могущество России будет прирастать Сибирью!». А сколько Советская власть сделала для освоения Сибири! Один Комсомольск-на-Амуре чего стоит. А слышал ли оратор о хетагуровском движении в начале 30-х годов? Двадцатилетняя комсомолка Валентина Хетагурова бросила клич на всю страну: «Девушки, вас ждёт Дальний Восток!». И сколько их откликнулось…

Да ведь и ныне всем понятно значение Сибири, кроме правителей, которые своими реформами довели до того, что 2 миллиона сибиряков покинули насиженные предками гнезда. Не остановил их даже по-столыпински гениальный фильметон Михалкова «Сибирский цирюльник». Ибо на них гораздо большее эстетическое впечатление произвели такие факты, как закрытие мощного станкостроительного завода «Дальдизель», ликвидация судостроительных заводов им. Кирова и им. Горького, банкротство «Амурмашзавода» и авиакомпании «ДальАвиа», увольнение на заводе «Амурсталь» 1400 работников, сокращения на заводе «Амуркабель»… И всё это, Михалков, вы прикрываете своими роскошными «Цирюльниками» с их пульверизаторами и тройным одеколоном.

Но вот после алмазных цифр благоденствия россиян при Столыпине, вслед за пронзительными призывами «Вы только вообразите!» вдруг, как из уст и других ораторов, слышим: «Петр Аркадьевич остался чужим, непонятым одиночкой».

Столыпин и Кафка

Странно… Участь не понятого современниками чужака-одиночки может постигнуть, допустим, философа, писателя, художника, изобретателя… Эти люди работают в уединении, и работа их никого не затрагивает немедленно, в иных случаях для их понимания и оценки действительно требуется время.

Например, нашлись люди, которые уже после смерти Кафки вдруг провозгласили его гением. Но министр внутренних дел! Но глава правительства!

Во-первых, о каком одиночестве можно тут говорить? У него в руках весь огромный государственный аппарат. Что, он не подчинялся Столыпину? Отказывался выполнять его распоряжения и приказы хотя бы о расстрелах и виселицах? Так расскажите об этом, Михалков!

С другой стороны, какая непонятость? Откуда ей взяться? Правитель работает не за мольбертом или клавиатурой, он принимает конкретные решения по конкретным вопросам, которые так или иначе затрагивают миллионы. И они имеют возможность понять и оценить эти решения и их автора сразу. Ну, конечно, некоторые зигзаги тут возможны. Вспомните Горбачёва. Он произносил прекрасные речи и все радовались. Но когда дошло до дела, все, кроме Валентина Распутина, поняли, что это не мудрец, а балаболка и предатель. Довольно быстро раскусили и Столыпина. Почитайте, Михалков, речи депутатов-крестьян в 1-й Государственной Думе.

Столыпин и Толстой

Если мало, то вот строки из одного письма Толстого вашему герою: «Пишу вам об очень жалком человеке…Человек этот — вы сами… Не могу понять того ослепления, при котором вы можете продолжать вашу ужасную деятельность, угрожающую вашему благу, потому что вас каждую минуту хотят и могут убить (Как в воду глядел! — В. Б.), губящую ваше доброе имя, потому что по теперешней вашей деятельности вы уже заслужили ту ужасную славу, при которой всегда, покуда будет история, имя ваше будет повторяться как образец грубости, жестокости и лжи… Вместо умиротворения вы до последней степени напряжения доводите озлобление людей всеми этими ужасами произвола, казней, тюрем, ссылок и всякого рода запрещений… Вы не только не вводите какое-либо новое устройство, которое могло бы улучшить общее состояние людей, но вводите в самом важном вопросе жизни — в отношении людей к земле — самое нелепое утверждение, которое неизбежно должно быть разрушено — земельная собственность». Далее писатель, в отличие от Михалкова и Рогозина, проживший почти всю жизнь в деревне, писал, что «нелепый закон 9 ноября» (восхищающий нижегородского землевладельца Михалкова), имеет целью оправдание земельной собственности и не имеет «никакого разумного довода, как только то, что так в Европе (пора бы нам уже думать своим умом)». И писал это Толстой от лица «огромной массы людей, никогда не признававшей и не признающей право личной земельной собственности».

И дочери Татьяне тогда же: «Если бы правительство, не говорю уж было бы умным и нравственным, но если бы оно было хоть немного тем, чем хвалится — русским, оно поняло бы, что русский народ со своим укоренившимся сознанием, что земля — Божья и может быть общиной, но никак не может быть предметом частной собственности, оно поняло бы, что русский человек стоит в этом важнейшем вопросе нашего времени далеко впереди других народов… Если бы правительство было не совсем чуждое народу… Слепота людей нашего так называемого высшего общества поразительна…Они слепые, а что хуже всего, уверены, что зрячие».

Г. Зюганов привел одно подобного рода высказывание Толстого. Но поэт-орденоносец Кублановский тотчас заявил, что это некорректно. Почему — неизвестно. Видимо, считает, что можно ссылаться лишь на лауреатов Ленинского комсомола, как Михалков, да премии Солженицына, как он сам. У Толстого, увы, таких премий не было, у него — лишь медаль за оборону Севастополя да Анна четвертой степени…

А слова о том, что если бы правительство не хвалилось, а на само деле было русским, заставляют вспомнить, с одной стороны, нынешнего коллегу Столыпина. Он недавно на вопрос «Что вы любите больше всего?» на всю страну возгласил: «Россию!». С другой стороны, вспоминается сам Михалков, в порыве верноподданного обожания однажды обратившийся к указанному коллеге Столыпина: «Ваше превосходительство!..». Вот и вся их «русскость».

Поговорим о странностях любви…

Лендлорду Михалкову нет дела до Льва Толстого. Он может храбро повторить с детства заученные слова из басни своего папы:

Он предпочитает Чехова. Что ж, никто не против. Прекрасно! И вот, дабы ещё более прославить и вознести своего героя, закончил речь такими итоговыми словами: «Столыпин следовал великому призыву чеховского профессора Серебрякова: „Дело надо делать, господа! Имя России — Столыпин!“».

Я обмер… Профессор Серебряков из «Дяди Вани» как символ самоотверженного бескорыстного служения прогрессу?! Да это все равно, что городового из чеховского рассказа «Хамелеон» представить образцом твердости взглядов и принципиальности. Или Беликова из рассказа «Человек в футляре» — воплощением безоглядного мужества… Такое понимание образа можно извинить гармонисту Черномырдину или десантнику Миронову — что с них взять для просвещения народа!..

Вот ведь что, сверх уже известного нам, отчубучил второй из них на ниве просвещения. Почему-то решил просветить нас об отношении Столыпина и Достоевского к Тургеневу, и он заявил: «Оба они очень любили Ивана Сергеевича. Очень!». Ну, просто обожали. Как Столыпин относился, я не знаю, никогда не интересовался. Но Достоевский?!

Вот его высказывания на сей счёт разных лет.

В 1867 году после визита к Тургеневу он писал А. Майкову: «Откровенно Вам скажу: я и прежде не любил этого человека лично. А сквернее всего, что я еще с 57 года, с Wisbaden’a, должен ему 50 талеров (и не отдал до сих пор!)». Конечно, как любить того, кому десять лет не отдаешь долг. Но Миронов твердит: всё равно любил! Видимо, исходит из личного опыта: должен, допустим Валентине Матвиенко десять лет 50 шекелей, а всё равно любит.

Ещё: «Генеральство в нём ужасное!.. И неловко выказывать все раны своего самолюбия, как Тургенев». И это сказано едва ли с любовью.

Или: «Тургеневы, Герцены, Чернышевские — все они до того пакостно самолюбивы, до того бесстыдно раздражительны, легкомысленно горды, что просто непонятно…». Мне кажется, что любви и туг маловато.

«Я дал себе слово более к Тургеневу ни ногой никогда». От чрезмерной любви? Или из нежелания вернуть 50 талеров? Неизвестно.

Прошло около пяти лет. Выходит роман Достоевского «Бесы», и там в комической фигуре писателя Кармазинова все узнают шаржированный образ Тургенева.

Прошло ещё лет семь, и весной 1879 года Достоевский говорит одному знакомому: «Тургенев всю мою жизнь дарил меня презрительной снисходительностью… По самой натуре своей он сплетник, клеветник и безмерно мелкодушен. В душе его гнездится мелкая злоба и страшное высокомерие». Неужели если кто-нибудь, допустим, коллега Грызлов сказал бы Миронову что-то подобное, он принял бы это за выражение любви?

Достоевскому мало всего этого, добрался и до родственников Тургенева: «А маменька его, чай, не раз порола этих Калинычей да Хорей (персонажи рассказа Тургенева — В. Б.) и драла с них по семи шкур. Да и сам-то он не отказался бы от этого удовольствия, только положение его не таково…». Ну вы подумайте! А если бы кто-то стал уверять, что Миронов не отказался бы от удовольствия содрать семь шкур с коммунистов или пенсионеров?

Правда, вечером 8 июня 1880 года после своей знаменитой Пушкинской речи Достоевский писал жене: «Все обнимали меня и целовали, все плакали от восторга. „Пророк! Пророк! Вы наш святой!“ — кричали в толпе. Тургенев, про которого я ввернул доброе слово, бросился меня обнимать со слезами: „Вы гений! Вы более, чем гений!“… Историческое событие!».

Замечательно. Однако, во-первых, и здесь речь о вспышке любви не Достоевского к Тургеневу («ввернул»), а скорее наоборот. Во-вторых, Достоевский потом уверял, что Тургеневу, который тоже произнёс тогда речь, аплодировали больше только потому, что он нанял хлопальщиков. Наконец, по свидетельству современника, писатели буквально на другой день случайно встретились у Никитских ворот и вдрызг разругались. Мириться времени не осталось: через полгода Достоевский умер.

Вот такая печальная картина. Жизнь-то штука сложная, в ней много всего, а Миронов как профессиональный лакировщик, ничего, кроме пылкой любви представить себе не может и под видом просвещения дурит людям головы. И что с него, бедолаги, взять, говорю? Но чего лезет туда, где ни уха, ни рыла не смыслит? Увы, всё это так.

Но Михалков-то! Его отец рассказывал: «Мои сыновья воспитывались средой искусства. Она формировала их мировоззрение и характер. В нашем доме бывали крупные художники, мастера слова, пианисты, артисты… Мои ребята с детства общались с пианистом Софроницким, Рихтером, артистом Москвиным, Алексеем Толстым, Эренбургом. Среда их воспитывала».

Третий выстрел дяди Вани

И дальше всю жизнь будущий нижегородский landlord Mihalkov жил в мире искусства — литературы, кино, театра. А по Чехову даже поставил фильм. И вот итог: ученик Софроницкого и Рихтера славит профессора Серебрякова, как человека дела и прогресса. Да ведь у Чехова это ясное воплощение бездарности и самовлюбленности, паразитизма и пошлости! Старый сухарь, учёная вобла двадцать пять лет пишет об искусстве, ничего не понимая в нём, говорит дядя Ваня, за счёт труда которого тот паразитирует. А в конце концов задумал продать имение, в котором на него работают другие. Да оно ещё и не ему принадлежит! Дядя Ваня не выдерживает такой наглости, хватает револьвер и палит в паразита: бах! — промах, бах — промах… Какая досада!

А тот, уезжая вскоре из имения, как ни в чём ни бывало наставляет остающихся работяг: «Дело надо делать, господа!». О, мог ли Чехов вообразить, что через сто с лишним лет клич этого персонажа подхватит воспитанник Алексея Толстого и Москвина и бросит всему народу. Думаю, Чехов дал бы дяде Ване возможность пальнуть третий раз и уже не в профессора…

^{И. Сталин}

2 Они опять о Ленине, Господи…

Возвращаясь к образу Ленина, а затем Сталина, нельзя не вспомнить ещё раз Михалкова — как он начал о Столыпине, который-де находится в крайне неблагоприятном положении по сравнению с остальными одиннадцатью кандидатами. В чем дело? Да как же, говорит, нам в школе говорили и нём неправду, и это сказалось на восприятии образа, и вот мне предстоит преодолеть это и сказать всю правду, как есть. Как он сказал, мы видели.

Но действительно когда-то могли говорить в школе о Столыпине в какой-то мере упрощенно, схематично или даже неверно. Но это же было лет пятьдесят тому назад. А последние лет 15–20, как правильно заметил А. Ткачёв, его «подняли на щит», с ним носились, как с писаной торбой, поэт-орденоносец Кублановский совсем не одинок, объявляя его солнцем.

А что в эти же годы происходило с образом Ленина? Да не было такой мерзости, в которой его не обвинили бы на самом высоком уровне самыми мощными средствами пропаганды. И в этом принимали участие не только официальные СМИ, высокопоставленные чиновники, но и известнейшие писатели Так ваш Столыпин, Никита Сергеевич, находится в несравненно выигрышным положении, чем Ленин. Это признал бы даже профессор Серебряков.

Вот как и теперь организаторы телеигры просвещали народ о Ленине при обсуждении его кандидатуры по телевидению, а до этого — в интернете (скорей всего, это текст профессора Лаврова, автора книги о Ленине): «Кем был Ильич — гением? пророком? философом? учёным? резидентом? Наверное, всем понемногу». Хоть стой, хоть падай!.. Немного гений (процентов 8–9), немного пророк (5–6 %), немного учёный (3–4 %), немного глава правительства (8–9 %), немного немецкий шпиён (1–2 %)… Так в силах придумать только тот, о ком позволительно сказать в пушкинском духе:

Читаем дальше: «Ни одному фараону не снилось такое количество памятников». Верно. Но вот что интересно… Командируйте кого-нибудь из вашей компашки, кто помоложе, например, беглого коммуниста Ткачёва в Сталинград. Там в Городищенском районе 7 ноября 2006 года поставили памятник Ленину. И какой! Гранитный постамент весом в 12 с половиной тонн и само изваяние больше трех тонн, высота — 4 с половиной метра. Автор — скульптор В. Г. Фетисов. Или пусть Черномырдин сгоняет на лыжах в село Пономарёвка родной Оренбургской области — и там новый памятник Ленину! А то Глазунов как специалист сбегал бы в посёлок Макма Алтайского края — и там новый Ленин. Расспросили бы ходоки демократии, почему и как на свои трудовые люди вопреки начальству сооружают эти памятники. Ведь Николаю, Колчаку, Мазепе и Бандере ставят правители, а Ленину и Сталину — простые трудяги, народ. Чем объяснить? Загадка!

Дальше: «Его именем названо бесчисленное количество улиц, атомоходов, горных пиков, звезд». Насчёт улиц — правильно, тут с годами произошёл явный перебор. Но откуда взялись бесчисленные атомоходы? Всего-то был один-единственный, построенный в 1959 году, причем — первый в мире. Чьё имя он сейчас носит — не Колчака ли? А сколько таких атомоходов построила за двадцать лет ваша демократия, Миронов? Никто не знает. Военная тайна. Может, она построила хотя бы один, но величайший в мире ракетоносец, которые недавно под псевдонимом «Петр Великий» ходил в Венесуэлу? Тоже тайна. И горный пик им. Ленина опять единственный — вершина Заалайского хребта, высота 7134 метра. Это на границе Киргизии и Таджикистана. Не попросить ли нам киргизов и таджиков назвать его теперь именем, допустим, Собчака или Нарусовой?

А вот в том же Таджикистане, в Грузии, в Латвии были знаменитые на всю страну колхозы-миллионеры им. Ленина. Сбегал бы туда Лавров посмотреть, что осталось от прекрасных хозяйств, как теперь там живут люди.

Ну, а про звезды имени Ленина я и не слышал. Знаю, что есть, например, звезда имени Ирины Ракши, моей давней приятельницы. Но — Ленина?.. Разве что пропустил я или забыл, что Юпитер назвали его именем.

«Тиражи его книг уступают только Библии». Но Михалков сказал, что не уступают, а превосходят. Жираф большой, ему видней, особенно если у него премия Ленинского комсомола.

А Любимов поведал, что ныне ежегодно выходит 50 книг о Ленине. Не знаю, но советую принять во внимание: если раньше почти все книги о Ленине были в духе клеветнического сочинения Волкогонова или Поцелуева, на первых же страницах горячо лобзающего «известного политика и ученого А. Яковлева», то теперь решительно преобладают такие, как «Владимир Ленин — собиратель земель Русских» Бориса Бессонова (М. 2007).

Непонятно, откуда этим всезнайкам известны тиражи Библии, но ленинские в самом деле были громадны, и ведь не только в СССР, а во многих странах мира. Да хоть взять и этих присяжных. Что, у члена ЦК Черномырдина не было собрания сочинений Ленина? Со школьных лет. У него ещё и портреты во всех комнатах висели, включая ванную. Или у Рогозина, у Ткачёва? А у Глазунова я бывал в двух квартирах и мастерских — на улице Германа Курина, дом 8, корпус 2, и в Калашном переулке около Арбатской площади — ив обоих квартирах полки с зачитанными до дыр книгами Ленина. Увы, не в коня корм. Но он же и портреты его писал! Уж не говорю о Сахарове, инструкторе отдела пропаганды ЦК КПСС. 2 января нового года мне позвонил Евгений Васильевич Новиков, выпускник 161 школы Москвы, что на 2-й Щукинской улице. Ныне он врач-психиатр. В 9-м и 10-м классах историю у них преподавал этот самый Сахаров. Он, говорит, шагу ступить без цитаты из Ленина не мог и не решался, и у меня до сих пор целы конспекты ленинских работ, которые мы делали по его требованию. И у врача большое желание освидетельствовать Сахарова или хотя бы посмотреть ему в глаза и спросить: «Когда ты, учёный оборотень, лицемерил — тогда или сейчас?». Не только книги Ленина, его ордена и медали, но и партбилеты с его профилем хранит эта публика на дачах родственников. А вдруг!..

Оказывается, «немного пророк» Ленин еще и «праздничную историю человечества представлял как нечто серое и угрюмое». Но где, в каком сочинении этот праздник, иногда, к сожалению, прерывавшийся войнами, эпидемиями, голодным мором, восстаниями, не говоря уж о землетрясениях, тайфунах, наводнениях. — где он этот чудный праздничек так не хорошо изобразил? Неизвестно…

Вместо ответа нам сообщают: «Он все плотское в жизни объявлял базисом, а всё духовное — необязательной надстройкой». Тут сказаны слова, смысла которых автор просто не понимает. У него выходит, будто Ленин его задницу считал базисом, а вот эти речения, шибко духовные, — надстройкой, впрочем, конечно, совершенно необязательной.

«У Ленина не было никаких человеческих симпатий». Неужели даже на Крупской женился из одной только антипатии? Вот феномен!

«Всё(!) человеческое давалось ему трудно». Что это значит — а нечеловеческое легко? Ленин с золотой медалью кончил гимназию, потом университет, был сослан, писал книги, эмигрировал, создал газету, потом партию, руководил революцией, стал главой правительства, пережил покушение — и всё с трудом или это просто всё совершенно нечеловеческое?

Ах, оказывается вот что: «с неловкостью давал врачам гонорар». Ну, это возможно. Такие вещи и в русской классике отражено. Тут многие тушуются, например, я — тоже. А уж взятку дать вообще не умею, поскольку за всю жизнь не делал этого ни разу ни в Советское время, ни в нынешнее, насквозь взяточное, когда уже и министрами, и депутатами становятся за взятку, как услышали мы от президента Медведева, да и без него знали.

«Даже такого человеческого порока, как эгоизм, он был лишён начисто». Надо же, и этим не угодил! А вот большая писательница Полина Дашкова оправдывает Ильича, уверяет, что он, как эгоист, был большой любитель роскошных заграничных курортов. Правда, каких именно — тайна ФСБ.

«Ничто свехчеловеческое ему не было чуждо». Как понимать? Что такое сверхчеловеческое? Мог Ленин, например, пронзить лет семьдесят будущего и перевоплотиться в Кириенко — ведь он тоже был главой правительства? Выходит, мог. Но почему-то не захотел. Возможно, черепная коробка коллеги показалась маловата, не поместился бы.

«Ему приписали доброту, юмор, гигантскую образованность». Поспорьте об этом хотя бы с Пастернаком, который говорил:

«В Европе Ленина считали заступником интеллигенции только за то, что он выслал, а не расстрелял Бердяева». Тут и поэт-орденоносец Кублановский: «Какое безумие — выслать из России лучших людей». Это интересно с нескольких сторон. Прежде всего, Ленин был тут далеко не первым и не единственным, и до него иные властители тоже поддавлись «безумию» и высылали «лучших людей». Да ещё каких лучших! Например, чего ж вы, поэт-орденоносец молчали, когда римский император Август выслал Овидия? Пушкин хотя бы выразил сочувствие, а вы — ни слова. Не к лицу это лауреату Солженицынской премии.

А что было позже? Данте, Вольтер, Гюго, а у нас — Радищев, Пушкин, Лермонтов, Шевченко, Герцен, Полежаев, Достоевский, Чернышевский, Горький, Маяковский… Одни были вынуждены бежать за границу, других ссылали, третьих сажали в Петропавловку, в Бутырки, в острог, сдавали в солдаты… А уж это ли не лучшие люди своего времени! А вы, поэт-орденоносец, как молчали, так и молчите. Не красиво… Так вот, на Западе-то знали о таких делах в России и во всём мире, потому и могли оценить высылку Бердяева и других «лучших людей», среди коих, впрочем, не оказалось ни одного Овидия, Данте или Пушкина, без кублановской взвинченности.

С другой стороны, не выслали же академиков Павлова, Жуковского, Тимирязева, не посадили же Циолковского, Мичурина, Сикорского, не расстреляли же Горького, Блока, Есенина…

И наконец, вот ведь что сказал сам Бердяев о своём гонителе: «Ленин — типически русский человек. Он сделан из одного куска, он монолитен… В 1918 году, когда России грозил хаос и анархия, он остановил распад России». Как же это у него повернулся язык на такую похвалу? Да просто он не из того материала и не так скроен, как орденоносец Кублановский и оскаровладелец Михалков.

Дальше: «Ленин перевернул мир с ног на голову». Нет, господин Лавров, это вы со своим начальничком Сахаровым пишете свои сочинения, стоя на голове, а Ленин поставил Россию со скорбной головы Романовых и Керенских на крепкие ноги социализма, на которых она через двадцать лет вышла по многим показателям развития на первое место в Европе, в 1945 году дотопала до Берлина, а потом разбежалась и сиганула в космос.

Забегая несколько вперед, замечу, что при устном обсуждении Илья Глазунов заявил: «Ленин писал: „Большевики завоевали Россию“. Завоевали! Как чужеземцы!». Врёте, маэстро каторжник. Не ставьте и это дело с ног на голову. Ленин сказал иначе: «Мы отвоевали Россию». Отвоевали у мироедов и кровососов, поработивших её. Подобно тому, как с 1943 года после Сталинграда мы освобождали города, в том числе и немецкие, а не захватывали их.

Ещё читаем: «С 1907 по 1917 гг., изредка совершая вылазки на родину, Ленин находился в эмиграции». Враньё. Ни одной «вылазки». А вот Сталин действительно предпринимал вылазки то за границу — в Таммерфорс, Стокгольм, Берлин, Лондон, то в Нарымский край, то в Туруханский. Интересные были вылазки. А в 1913 году был он в Вене, и вполне мог встретить там молодого Гитлера, который тогда торговал на толкучке своими пейзажиками, говорят, сносными. Сталин уже тогда мог задушить его. Глядишь, и не было бы Второй мировой. Но — не посчастливилось встретить. Пришлось отложить решение вопроса на 32 года.

«С апреля 1917 года Ленин уже из (!) России руководит восстанием». Ну, точно так же, как Медведев сейчас из России (Сочи) руководит борьбой «против последствий кризиса», хотя они ещё впереди, а пока надо бы бороться с самим кризисом.

«Большевики реализуют множество давно ставших мифом концепций, начиная от электрификации всей страны и кончая Маяковским». Это что за новый взрыв полоумия? Электрификация — миф? Вы, Лавров с Сахаровым, мало того, что стоите на голове, но ещё и сочиняете свои шедевры во тьме или при лучине? А как и какую концепцию удалось провернуть с мифическим Маяковским? И Есенин — тоже миф? А вот Кублановский, солженицынский лауреат, не миф ли?.

«Ленин сорит указами, сыпля афоризмами, а в анкетах называет себя писателем». Ну, назовите хоть один его указ, хоть одну такую анкету. Увы, их не было. Впрочем, афоризмы он, конечно, сочинял, например: «Дураков не сеют, не жнут, они сами родятся».

Автор «Литгазеты» Александр Кондратов с негодованием назвал всё это «восторженной статьёй про Ленина». Объективности ради, говорит, можно было бы вспомнить о миллионах жертв «в развязанной большевиками Гражданской войне». Объективности ради, сударь, полезно было бы подумать, зачем было большевикам, взявшим власть, развязывать войну, коли у них были грандиозные планы строительства и созидания. Признайтесь, ведь вы думаете, что и абхазы и осетины, лет пятнадцать тому назад освободившие свои страны от грузинского угнетения, теперь вдруг развязали против них войну. И ещё объективности ради полезно вспомнить, что вопреки вашему стыдливому умолчанию и сомнамбулическому заявлению Александра Проханова, будто «на молодую Советскую страну были не в силах напасть потрёпанные Мировой войной государства Запада» (Завтра № 52’08) (то-то Америка была потрёпана), — вопреки вам они напали буквально со всех сторон, мечтая разорвать Россию и растащить по кускам. А Корнилова, Деникина, Колчака, Врангеля они использовали как подручных, точно так, как немцы — Власова. Господи, в этом надо просвещать великих писателей и журналистов писательской газеты…

А кончается «восторженная статья так: „Ленин умер ещё при жизни“». Если имеется в виду его тяжелая болезнь в последние года полтора, то отчасти верно. Но посмотрели бы эти присяжные на себя: ведь 9-10 из них — здоровые, сытые, холеные, 3–4 даже и молоды, Миронов ещё и бриться не начал, притом каждый с огромной мошной, но какой мертвечиной несёт ото всех! Ни единого живого слова никто сказать не может, одна дохлятина…

Уже 85 лет, как Ленин умер, а вышеназванная русская интеллигенция, досадуя на Каплан, всё тщится исправить её неудачу, всё мечтает уничтожить даже тень Ленина.

Алексей Абрамов в книге «Правда и вымыслы о Ленине» назвал имена многих его ненавистников нынешней поры, в исступлении доходящих до требования снести Мавзолей. Вот этих: Б. Ельцин (умер), М. Горбачёв, А. Яковлев (ум.), А. Солженицын (ум.), Г. Попов, А. Собчак (ум.), Ю. Лужков, Д. Волкогонов (ум.), М. Захаров, патриарх Алексий (ум.), С. Миронов, Г. Старовойтова (ум.), Ю. Карякин, Б. Окуджава (ум.), Н. Михалков, В. Солоухин (ум.), Б. Немцов, Е. Яковлев (ум.), А. Сокуров, В. Жириновский, Л. Слиска, С. Ямщиков (ум.), В. Бортко, И. Глазунов, поэт-орденоносец Ю. Кублановский, В. Черномырдин, В. Матвиенко, В. Аксёнов(ум), В. Лавров, Н. Петров, Полтавченко, А. Н. Сахаров, О. Басилашвили…

Кто, читатели, может сказать хоть об одном из них доброе слово? Впрочем, я сам могу: Черномырдин умел играть на гармошке, а Матвиенко не ругается матом, как Табаков.

А кто первый среди ненавистников и клеветников Ленина? Кто впереди всех? Кто во главе? Неужели не догадываетесь? Да конечно же, Гитлер собственной персоной. Он во главе. Осенью сорок первого, когда немцы подходили к Москве, он приказал создать специальную команду для взрыва Кремля и Мавзолея. И вот что писал тогда из-под Москвы немецкий лейтенант Неймген своему дядюшке в Германию: «Десять минут назад я вернулся из штаба нашей гренадерской дивизии, куда возил приказ командира корпуса о последнем наступлении на Москву. Через несколько часов наступление начнётся… Я видел полки наших гренадеров, которые пройдут первыми по Красной площади у могилы их Ленина… Это конец, дядюшка. Москва наша. Россия наша. Европа наша…». Видимо, это была последняя радостная для дядюшки весть от племянника. Но если бы он знал о Карякине, Миронове, Глазунове…

Это все, повторю, было в письменном предисловии к обсуждению кандидатуры Ленина. А потом мы услышали с экрана ещё и устное. В принципе это тоже самое, но, как ни странно, были просветы. Например: «Ленина боготворили не только советские люди, но и жители многих стран, никак от Ленина и СССР независящие. Имя Ленина стало паролем для всех обездоленных». Всё верно! Было за что боготворить. Да ведь и сейчас боготворят! Вспомните о памятниках на свои трудовые.

И дальше: «Ленин воспользовался разрушением русского государства и подобрал власть, валявшуюся в грязи». Тоже правильно. Только надо уточнить: разрушил государство и власть бросил в грязь не Ленин, об этом даже Деникин говорил, а множество тогдашних випов от царя Николая до Керенского, в том числе оборотни, подобные Черномырдину, Сахарову, Ткачеву, Рогозину, Миронову… А если хорошая и нужная вещь валяется на дороге, то почему же умному человеку не поднять её? Поднял. На счастье России.

Но дальше о Ленине и тут — сплошная туфта. Особенно сильное впечатление производит своим тупоумием вот это обвинение. Внемлите: «Сегодня он защищает свободу слова, поскольку она вредна для царизма и полезна для революции, а завтра он закрывает все меньшевистские газеты». О таком сопоставлении можно сказать словами Достоевского: «Уже сам замысел показывает дурака». Что же вы хотели от революционера, который вчера боролся за власть, а сегодня добился её — чтобы он действовал против своих интересов? Держите Ленина за такого же мудреца, как сами? Неужто не соображаете: меняется историческая обстановка, а с ней и место, поведение, роль в ней того или иного человека.

«Сегодня он противник войны, а завтра, объявив отечество в опасности, требует всеобщей мобилизации». Правильно. Так поступил бы любой патриот, кроме Рогозина, соловья НАТО: ведь отечество-то действительно оказалось в опасности.

«Сегодня он противник интеллигенции, называет её дерьмом, а завтра ищет контактов с технической интеллигенцией». Ну, во-первых, дерьмом он называл только такую интеллигенцию, как Солженицын, Сахаров, Сванидзе, Миронов… Причем, весьма деликатно — лишь в частном письме Горькому вовсе не предназначавшемся для публикации, и Горький, разумеется, не отнёс это на счёт таких, как сам. Во-вторых, Ленин, Советская власть «искали контактов» не только с технической интеллигенцией, но и с военной (хотя бы с генералом Брусиловым), с научной (хотя бы с академиком Павловым), с художественной (хотя бы со МХАТом) и т. д. Причём — сразу. Это свидетельствует ни о чем ином, а об уме и патриотизме, чего никак не обнаружишь у власти нынешней, которая при всём её невежестве и разговаривать не желает с коммунистической и просто советской интеллигенцией даже самой высокой квалификации, как, например, покойный академик Львов, Ленинский лауреат, или Нобелевские лауреаты Алферов и Гинзбург, она в упор не видит никого, кто с ней не согласен. А всё лебезит и осыпает наградами таких оборотней и подпевал, как Солженицын, Гранин, Рязанов, Хазанов, Мерзанов и проч.

Если, читатель, давление не подскочило, слушайте дальше: «Впрочем, поскольку сегодня Ленин разрешил НЭП, то завтра мог разрешить и Бога, как Сталин в 43-м, когда прижало как следует». Имеется ввиду встреча Сталина с тремя митрополитами в сентябре 1943 года. Но с каким удовольствием сказано: «прижало как следует». Крутолобые, но это же богохульство — сопоставление Бога с НЭПом. И что за Бог у вас, если его можно запретить и разрешить? Истинный-то Бог в душе, а не в пивнушке сидит. Можно запретить, допустим, колокольный звон, но — Бога!.. Каким образом? И ничего подобного Сталин, разумеется, не делал никогда, в частности, и в сентябре 43-го, когда после Сталинградского побоища и Курского разгрома «прижало как следует» не нас, а милых вам немцев.

Что ещё услышали мы от самих присяжных во время обсуждения кандидатуры Ленина? Вот опять же Михалкова: «Ленин пролил потоки крови, и всё, что он создал, рухнуло в три дня!». Октябрьская революция была почти бескровной, а в войне всегда льётся кровь, но начали войну бывшие царские генералы да интервенты. А те, кем руководил Ленин, освобождали от них Россию. Потому и вся ответственность за кровь на этих генералах да интервентах.

Но о каких «трех днях» речь? Разрушение Советского Мира, основы которого заложил Ленин, началось с XX съезда в 1956 году, с лживого и провокационного доклада Хрущёва, а при Горбачеве и Ельцине было продолжено с невероятной силой, в чем оратор принял самое активное участие. Так что надо говорить не о трех днях, а почти о сорока годах. К тому времени Ленина не было в живых уже почти семьдесят лет. То же слышим порой о Сталине: «Он умер и его империя рухнула». Да, рухнула, спустя сорок лет. А знаете ли, когда после смерти Александра Македонского или Карла Великого рухнули их империи? Да почти сразу.

Но Михалков разъясняет, почему именно «в три дня»: «Ничем хорошим не кончится, если объединять людей вокруг ненависти». Этим, мол, и занимались Ленин и Советская власть. Вы подумайте, наш народ был объединен ненавистью! Господи, и это говорит человек, лет 45 проживший при той власти! И хочется воскликнуть вслед за Достоевским: «До какой же подлости может дойти комбинация чувств человеческих!». Что же воспитывало нас в ненависти — не литературные ли образы, подобные известному дяде Степе, не фильмы ли вроде «Я шагаю по Москве»? Не там ли раздавались и ныне звучащие в ушах Михалкова вопли «Убей его!.. Отними у него!.. Сожги его!..». Вопли, за которыми угадывается страх: вдруг пробьёт час Р и поместье в нижегородской губернии отберут под колонию для престарелых преступников?

Кажется, раньше такой гнусной клеветы на свой народ у Михалкова всё-таки не было. А тут, видите ли, его, председателя Союза кинематографистов, не избрали делегатом на съезд, ну, и — Остапа понесло…

Нельзя умолчать и о том, что говорил о Ленине митрополит Кирилл. Не называя источники, он гневно приводит такие, например, слова как образец цинизма: «Мы говорим: нравственно то, что служит разрушению эксплуататорского строя». И от себя присовокупил: «Ну, это товарищ Гитлер говорил: „Хорошо то, что хорошо для великой Германии“.

Острите вы, святой отец, по поводу „товарища“ плоско. Но дело не в этом. Гитлер, если он так говорил, был совершенно прав: делать доброе дело для своей родины — первейший долг любого человека. А разве вы не считаете, что хорошо то, что хорошо для церкви? И в начальную пору, когда Гитлер стремительно поднимал экономику, возрождал армию, строил автобаны, ликвидировал безработицу, его поддерживали почти все немцы. Но трагедия в том, что Гитлер совершенно неверно понимал, что в высшем смысле хорошо для Германии. Он хотел найти для неё счастье в войнах, завоеваниях, в истреблении других народов. И дело кончилось крахом.

Совершенно прав и Ленин. Разве не было высоко нравственным делом „служить разрушению“ крепостного права в России, при котором людей продавали и меняли на породистых собак (прочитайте хотя бы сцену охоты в „Войне и мире“ проклятого вами Льва Толстого), против чего церковь не возражала? Разве не моральным делом было „способствовать разрушению“ рабства в Америке? В этом ряду стоит и уничтожение эксплуататорского строя в царской России, о чем вы все печалитесь. Такое же высоко нравственное дело — „служить разрушению“ режима, при котором жизнь устроена так, что ежегодно гибнет миллион православных душ, о которых, казалось бы, вы, святой отец, должны скорбеть прежде всего.

Большие цифры трудно осознать, но вот цифры „полегче“. По данным XII конгресса педиатров России в минувшем году, опубликованным в „Российской газете“, „25 процентов девочек имеют сегодня нарушения репродуктивного здоровья“, т. е. в будущем им грозит бесплодие. И тут никакой путинский „материнский капитал“ не поможет.

Ещё? По данным министерства обороны, за 11 месяцев прошлого года по разным причинам, не считая жертв во время отпора Грузии, погибли 427 военнослужащих, более половины из них, 215 солдат и офицеров покончили самоубийством (Правда. 26.12.08), к концу года, судя по всему эта цифра выросла примерно до 235. Ничего подобного не было ни в царской армии, ни в Советской. Во время Рождественской всенощной вы помянули много новопреставленных иерархов. Не скажете ли, сколько священнослужителей за это же время добровольно вознеслись на небеса? Не знаете… А вот данные по американской армии: за весь 2007 год 115 случаев суицида, т. е. на сто меньше, чем у нас. В 2008-м за первые восемь месяцев — 93 случая (Дуэль № 42’08). За весь год, видимо, это число выросло примерно до 140. Опять гораздо меньше, чем у нас. В числе главных причин этого бедствия специалисты называют „сильный стресс, вызванный войной в Ираке и Афганистане“. А наша-то армия не воюет, операция потив Грузии заняла всего пять дней… Почему бы вам и об этом не рассказать православным в своей телепроповеди?

„Здесь (у Ленина) хорошо то, — продолжал митрополит, — что хорошо для рабочего человека, но нравственность абсолютна. И раз мы признаём абсолютный характер нравственности, то только тогда и можем воспитывать людей и идти вперед“. И далеко вы ушли ныне вперед с вашим абсолютом? Надо полагать, вы, святой отец, выписываете „Московский комсомолец“? Как же без него! Загляните на последнюю страницу — там вороха абсолютной нравственности. Вот, например, номерок за 4 декабря прошлого года. Читайте, тут и телефоны: „Супердосуг. Круглосуточно. Есть мулатки“… Понятно? Или думаете, что это призывают на молитвы? Ещё: „Везде. 18-60летние“… „Соблазнительные дамочки“… „Брюнетки и блондинки. Студентки. Очаровашки“… И так на полполосы ежедневно. А в этом номере, между прочим, сообщалось о смерти патриарха Алексия. И что-то не слышал я в ваших телепроповедях осуждения „МК“, ну, хотя бы одного этого номерочка. Вы всё о бессмертии души толкуете, о втором пришествии. А ведь оно уже было, пришествие-то 22 апреля 1870 года, в день мученика Евпсихия, на Великий пост. Не удивляйтесь, многие считают, что на сей раз Христос являлся на землю в образе Ленина. Об этом догадывался Максим Горький, когда писал, что, зная бескорыстие, честность и аскетизм Ленина, в религиозное время его признали бы святым.

Ну, а как с точки зрения абсолютной морали выглядит ограбление народа, которое произошло у вас на глазах? Высокомерно осуждаемые вами коммунисты вот уже двадцать лет день за днём выступают против ограбления целого народа. А вы, святой отец, где, когда, на каком языке хотя бы пролепетали что-то против этого невиданного в истории разбоя? И ещё учите нас нравственности…

Тут ые забыть бы и лепту упоминавшегося застенчивого губернатора Ткачёва в клоаку антисоветчины с её нанавистью к Ленину и Сталину. Он заявил: „Революция это всегда плохо“. Разумеется, дело не может обойтись без жертв, утрат, разрушений. И кому-то бывает плохо, а кому-то — наоборот. Вот, скажем, в XVI веке первая буржуазная революция в Нидерландах. В результате её страна освободилась от испанского господства и вскоре стала одной из самых развитых в Европе. Кому тут было плохо? В следующем столетии — революция в Англии. Что, она отбросила страну на задворки истории? Уж если не смеете честно думать и говорить об Октябрьской революции, то вспомните хотя бы Китай: каким он был до революции и Гражданской войны и каков сейчас. А немного позже на наших глазах произошла революция на Кубе, пятидесятилетие которой недавно отмечали. Поинтересуйтесь у Кастро, чем Куба была и чем стала.

„В Европе происходило то же самое, что и в России, — продолжает Ткачёв, — строительство, созидание, но без революций, без кровопролитий…“. Выходит, он и не слышал, и не знает о названных здесь и множестве неназванных революциях во всех концах света. А ведь доктор каких-то наук! И люди с таким багажом в голове являются на телевидение сокрушать Ленина и Сталина.

Дальше ещё интересней: „Когда приезжаешь в глубинную Россию, впечатление такое, что война ещё не окончилась, мы всё ещё пожинаем последствия… А когда бываешь в США, Францию, Германию, то впечатление такое, что там войны и не было“.

Поразительно! Уже не первой молодости учёный человек не знает или не может сообразить, сопоставить, каковы последствия того, что на землю США не ступала нога ни одного вражеского солдата и не упали ни одна бомба, ни один снаряд, а на его родине враг дошёл до Волги и Кавказа; что для Франции война продолжалась четыре недели, а для его родины почти четыре года. Скоротечной была война и на немецкой земле, и волна её прошла лишь в одном направлении — от границы к Берлину, а по земле вашей родины, губернатор, война прошла дважды — на восток и обратно. И сражений такого ожесточения, при котором около тридцати городов переходили из рук в руки порой до трех раз, — таких сражений не было больше нигде. От этого розы на этой земле не расцветают.

Но это лишь одна сторона дела. А вторая — „пожинаем последствия“? Да, и это главное — пожинаем последствия двадцатилетних реформ той власти, представителем которой вы являетесь. И ещё с возмущением приводит митрополит слова Ленина: „Практическая коммунистическая политика есть использование вражды между капиталистическими странами и стравливание их друг с другом“. Откуда взял, опять неизвестно. Если не выдумка, то, возможно, из какого-то выступления, интервью, беседы, как другая цитата — из беседы с Л. Б. Красиным. Но важно другое: вы, святой отец, давно с неба свалились? Где родились, с кем дружили, какие книги читали, в каких войсках довелось служить? Неужто вам неведомо, что именно так все в мире и есть, как сказано у Ленина. Если бы он выразил эту мысль письменно, то, надо думать, она была бы сформулирована не так прямо и жёстко, говорилось бы об использовании международных противоречий и т. п. Но и в этом виде мысль совершенно правильна. И притом вовсе не только по отношению к „коммунистической политике“. Все государства всегда жили и живут именно так — одни в большей степени, другие в меньшей. Отсюда и бесчисленные союзы, блоки, тайные договора между странами. А вы всё еще под впечатлением дел Бакатина, выдавшего американцам наши секреты, и речей Радзинского да Явлинского, уверявших нас, что весь мир обожает Россию и пламенно желает ей только добра.

Неужели старый уже человек не знает, как в 30-е годы Англия и Франция натравливали Германию на Советский Союз, хотя и нужды в этом особой не было: Гитлер и без их подначки готовился.

И знаете ли вы, какой день Второй мировой войны был для Черчилля и всех англичан самым удачным, чтобы не сказать счастливым? Не думали? Так вот: 22 июня 1941 года. В этот день они, остававшиеся один на один с Германией, поняли, что спасены. И для нас не самым печальным днём было 7 декабря 1941 года, когда Япония напала на США: стало ясно, что теперь можно быть спокойным за наши восточные границы и можно перебросить на запад дополнительные дивизии. Как капиталистическая Англия выигрывала от нападения Германии на Советский Союз, так и социалистический Советский Союз выигрывал от нападения Японии на США. Если вы, митрополит Кирилл, не понимаете всё этого, то митра патриарха будет вам великовата, а патриарший посох — тяжеловат.

А с другой стороны, скажите ради Бога, кого Советский Союз стравил? Может, Японию в 1931 году натравил на Китай? Или в 1939-м — Германию на Францию? Или в 1964-м — США на Вьетнам, а потом на Сербию, Афганистан и Ирак?..Почему бы вам, святой отец, хотя бы в одной своей телепроповеди не заняться разоблачением американского агрессора. То-то было бы патриотично. Но нет, никогда не посмеете.

Эта телезатея, как и предыдущие двадцать лет, до ужаса убедительно показала, что демократы не знают ни страны, ни народа, ни его истории, но железно уверены в том, что до них дела в России вершили одни невежды, бездари и нравственные монстры, что лучшие люди думают именно так, как думают они. И скорее всего, были убеждены, что при голосовании сразу же на первые места выйдут такие драгоценные персонажи, как Хрущёв, Ельцин, Сахаров… Опасливая „Литературка“ устами Александра Кондрашова их заблаговременно предупреждала: „А не боитесь, что вдруг „главным героем российской истории“ окажется Сталин?“. Любимов лихо ответил: „А чего бояться?.. Как только появится 12 очень разных имён, шансов у Ленина и Сталина не будет“. Но для верности и сам, и его напарник по затее Владимир Лавров на страницах ЛГ, НГ и других газет включились в антисоветскую пропаганду с упором на поношение Ленина и Сталина. Вы подумайте, сами организаторы, просто обязанные правилами элементарного приличия хотя бы во время самого голосования воздерживаться от вмешательства! Нет, не могли они обуздать свою ненависть даже на время…

И когда началось, то к неописуемому ужасу толоконных лбов демократии на первые места сразу вышли именно И. В. Сталин и В. И. Ленин, основатели ненавистного лбам Советского государства, создатели сверхдержавы. И заметались, забились в истерике, заверещали, завизжали толоконные лбы…

Как же так? Кто виноват? — недоумевал Любимов, хватая за грудки Лаврова. — Ведь о Сталине, то и дело называя его Джугашвили, дабы напомнить, о нерусском происхождении, вы писали в его письменно и устно объявленной биографии, что он ещё в детстве „не отличался презентабельной внешностью, зато отличался настырностью“, что насадил в стране „депрессивную коллективную бесхозяйственность“ и при том „сталинское государство использовало бесплатный труд заключённых“; вы свалили на него голод 1932 года, приписали ему „миллионы загубленных жизней и исковерканное террором сознание народа“; вы пошли даже на то, что уделили Великой Отечественной войне лишь две строчки, сведя всё к трём словам: „Страна сумела выстоять“ — и всё, и ни слова о победе Советского Союза под военно-политическим руководством Сталина, о разгроме фашистской Германии, об освобождении Польши, Чехословакии и других стран Восточной Европы, и о роли самого Сталина в войне — тоже ни слова; наконец, у вас ни слова и о послевоенном восстановлении страны под его руководством, об освоении атомной энергии и о прорыве в космос, а лишь брезгливо — о высотных зданиях, подобных новому МГУ, с их — фи! — дубовыми дверями и — тьфу! — бронзовыми ручками… И несмотря на все ваши старания — Сталин на первом месте! — Любимов визжал и катался по полу.

— Это, — крикнул он из под стола, под который закатился, — наверняка из-за одной вашей фразы: „Народная любовь к Сталину была огромна“. Надо срочно принимать меры!».

И они начали с того, что 11 июля вставили ароматное словечко в приведенную выше фразу: «Народная любовь к Сталину была патологически огромна». А еще заявили: «Ульянова выгнали из Казанского университета».

Но и после этого оба тирана продолжали набирать голоса и лидировать, ибо все доводы против них теперь, после стольких лет осатанелого вранья, на людей уже не действовали.

Действительно… Сталин — грузин? Ну и что! Да и вообще мы народ-интернационалист. Есть сомнения?

«Непрезентабельная» внешность? Во-первых, это не имеет никакого значения. Он не артистом был. Во-вторых, любому достаточно взглянуть хотя бы на его портрет, вами же приложенный к его биографии, дабы убедиться, что вы даже и туг врёте.

«Исковерканное сознание народа»? Да как же он с таким сознанием создал сверхдержаву, перед которой одни трепетали от страха, а другие преклонялись и восхищались?

«Коллективная бесхозяйственность»? Надо бы указать примеры оной: план ГОЭЛРО, Днепрогэс, Магнитка, Турксиб, Челябинский тракторный, Сталинградский, перелёты Москва — Северный полюс — Америка, Т-34, «Катюша» и т. п. А без доказательных примеров — поищите дураков в другой деревне.

Голод? За 75 лет Советской власти было два голода: в 1922 году и в 1933-м. Первый был естественным следствием не только неурожая, но и двух войн, бушевавших не где-то за морем или океаном, как для англичан и американцев, а на своей земле. А как не быть второму голоду, если, во-первых, в южных районах страны не только в 1932, но и в 1931 годах были и засуха и тяжёлый неурожай, но их должным образом официально не зарегистрировали. Это, основываясь на советских архивных материалах, уже в нынешние дни убедительно показал выдающийся американский учёный Марк Таугер, на которого ссылается Сигизмунд Миронов в книге «„Голодомор“ на Руси» (М.,2008. с. 8–9). Во-вторых, кулаки всеми средствами вредили созданию колхозов; в-третьих, перестройка сельского хозяйства на новый лад, конечно, не могла пройти легко. Однако, не имея хлебных резервов из-за неурожая 1931 года, советское руководство в 1932 году делало всё, чтобы помочь голодающим, о чем свидетельствует хотя бы переписка Сталина с Шолоховым.

Так, 16 апреля 1933 года в ответ на отчаянное письмо из Вешенской Сталин на другой же день ответил «молнией»: «Ваше письмо получил пятнадцатого. Спасибо за сообщение. Сделаем всё, что требуется. Сообщите о размерах необходимой помощи. Назовите цифру». Шолохов назвал все необходимые цифры. 22 апреля Сталин молнирует: «Ваше второе письмо только что получил. Кроме отпущенных недавно сорока тысяч пудов ржи отпускаем дополнительно для вешенцев восемьдесят тысяч пудов, всего сто двадцать тысяч пудов. Верхне-Донскому району отпускаем сорок тысяч пудов. Надо было прислать ответ не письмом, а телеграммой. Получилась потеря времени».

А что видим во времена Романовых? В XVIII веке голод приходил в Россию 34 раза, в XIX-м — свыше 40 раз. Но для наглядности сравнения возьмем тоже 75 последних лет царизма. За это время было 11 голодных лет. Причём размах голода всё время нарастал: 5 — 10–20 — 30–50 губерний. Наконец, а 1911–1912 годах, при Николае Втором, накануне 300-летия дома Романовых, столь пышно отмечавшегося, голод охватил 60 губерний. Причем порой голодные годы следовали один за другим кряду, например, голодными были четыре николаевских года с 1905 по 1908. Это говорит о том, что власть была бессильна предотвратить бедствие, даже зная уже о его угрозе. В Советское время совсем иная картина и в этом смысле: благодаря усилиям общества и власти голод ни разу не вышел за рамки одного года. Больше того, в 1924 году неурожай поразил те же районы страны, что и в 1922 году, но благодаря своевременно принятым мерам голода не было.

Так вот, на 35 лет ленинско-сталинского правления приходится два голода, а на 20 лет царствования Николая Второго — шесть. Но в его биографии, написанной Лавровым, ни один голодный год не упомянут.

Паника среди толоконных лбов нарастала. И в состоянии острого психоза они заголосили: «Помогите! Спасите!». Любимов обратился к братьям по разуму в многочисленных СМИ: «Влияние Сталина — чудовищное! деструктивное! — на нашу историю огромно. Предлагаю отметить его вклад в историю флэшмобом за Николая Второго, расстрелянного большевиками (как раз! — В. Б.) 90 лет тому назад».

Тут очень кстати объявился с очередной декламацией и Александр Проханов. Прославляя в своей газете то Колчака, то Деникина, будучи то столыпинцем, то антипутинцем, то архипутинцем, он ещё и завзятый сталинист. И вот как раз теперь он вдруг изобразил Сталина благородным продолжателем дела династии Романовых: всегда, мол, «стремились соединиться Империя Романовых и Империя Сталина. Вопреки ортодоксальным суждениям в стане коммунистов и в стане православных Сталин ведёт таинственный диалог с Николаем Вторым как с государственным деятелем… Прославленный как великомученик, став святым, царь Николай вознёс имперскую идею на небо, хранил её там, как негасимую лампаду, передал Сталину. Сталин — „красный монарх“, тайный правопреемник Романовской династии, одержал мистическую Русскую Победу, в которой одолел силы космического зла… Мистическая Победа, соединившая Сталина с небом, „помазала“ его на державное царствование. Недаром он встречался с патриархом Алексеем (имеется в виду патриарх Алексий. 1877–1970) и спрашивал, возможен ли тайный чин венчания на царство… Будет день, когда народное шествие понесёт рядом две иконы — Царя-страстотерпца и Вождя-Победителя» (Завтра № 29, июль 2008).

Сталин, дескать, перенял из рук убиенного Николая мистическую лампаду, как историческую эстафетную палочку, и прямёхонько побежал с ней в социализм. Как возрадовались такой картине почитатели царя!

Прекрасно! Величественно! Пронзительно! Как после такой декламации могло не возрасти число голосов за Николая! Несмотря на то, что кое-какие суждения тут сомнительны. Ну, во-первых, в Победе нашей над фашистской Германией не было ничего мистического. Она рождена живой исторической реальностью — беспримерным героизмом народа, большой кровью, доблестным воинским мастерством и техническим превосходством над врагом. К тому же непонятно, что мог почерпнуть Сталин, мудрый и многоопытный государственный деятель, великий воин, в «таинственных диалогах» с полным, как политическим, так и военным, банкротом. И вовсе не спрашивал Сталин патриарха Алексия о возможности тайного венчания на царство. Это выдумка Бондаренко или Семанова. Да и зачем спрашивать, если он уже, как уверяет сам Проханов, помазанник?

А призыв Любимова голосовать за Николая высмеял в «МК» даже Александр Минкин, совсем не тупоумно заметивший: «Николая канонизировали не за то, что он сделал — он для России вообще ничего хорошего не сделал — а за то, что с ним сделали».

Однако бывший царь под хлыстом флешмоба кинулся вдогонку за Генеральным секретарём. И что ж вы думаете — почти догнал! Но даже упомянутый А. Минкин скривился: «Николай на втором месте? Невозможно! Люди выбирают яркую личность, имя России, а последний Романов был заурядный, слабовольный, недалёкий… Сам же он заслужил презрение подданных и прозвище Кровавый». Да ещё и добавил: «Его второе место вызывает сильнейшее сомнение в объективности подсчёта голосов…». Сильнейшее сомнение сильно усилилось, когда «царь выскочил на первое место». Этого просто не может быть, сказал тот же А. М. Действительно, минул недолгий срок, и несчастного Николая вышибли даже из первой десятки.

Но на отчаянный «SOS!» Любимова откликнулся Алексей Венедиктов. Он вскочил и бросил с вышки «Эхо Москвы» спасательный круг братьям. Круг именовался «Поможем ВГТРК!». Под этим девизом «Эхо» начало своё голосование. И что же? Вначале вышли вперед Ельцин, Высоцкий… Брат Алексей радостно повизгивал и потирал ручки. Но это длилось недолго. Буквально через день и здесь в лидеры вышли Сталин и Ленин. Да еще как! С гораздо большим отрывом, чем у Любимова. Что делать? Не оставалось ничего другого, как закрыть спасательную станцию «Поможем утопающим», перепрофилировать её в дискотеку.

Но перед этим Венедиктов как главный редактор «Эхо» выступил по телевидению с «Обращением к народу». В провале своей операции по спасению он обвинил каких-то таинственных «нациков», которые-де «могут дать любое количество голосов». А еще — государственную пропаганду — она, дескать, проповедует сталинизм. Тут уж не выдержал Александр Кондрашов в «Литгазете». Он вспомнил телесериал «Сталин-лайф», несколько других фильмов, назвав их бездарными, в которых ничего, кроме глумления над Сталиным нет.

Что же, черт возьми всё-таки, делать? Кто-то предложил Любимову и Лаврову удавиться или утопиться. Но нет! Не такими их взрастили папочки и мамочки, Ельцин и Яковлев. И сделав вид, словно никакого отношения к собственной затее не имеют, они с новой силой вдарились в самую бесстыдную, аспидночёрную агитацию против ненавистных им лидеров. На тот момент Николай как раз почти догнал Сталина и занял второе место. Это вдохновляло.

Где выступила эта парочка умников? Да конечно же, опять в «Новой газете», где в Аристотелях ходит Станислав Рассадин.

Профессор Лавров обнаружил много причин своего провала. Во-первых, говорит, «Ленин и Сталин сохраняются как государственные символы». Никак совсем спятил! Да где они в роли символов? В чём сохранились как символы? Не в том ли увидел это профессор толоконных наук, как на Красной площади во время парадов мавзолей Ленина и могила Сталина загораживаются фанерой? Не в том ли, что боевые знамена армии с изображением Ленина заменены цветными матрасами из мебельного магазина, в котором работал нынешний министр обороны? Не в том ли, что памятник Ленину в Кремле снесли, а его скульптура в Большом кремлёвском дворце убрана?

Во-вторых, говорит вслед на Венедиктовым, «в эфир выходят просталинские фильмы и сериалы». Мало того! Ещё и школьники учатся по «просталинским учебникам». Однако по понятным соображениям шкурной осторожности, как и брат Алексей, ни одного факта, ни одного названия, ни одной цитаточки не привёл.

В-третьих, говорит, «коммунисты были мобилизованы своим руководством». Как в Гражданскую войну. Помните? «Райком закрыт. Все ушли голосовать». Или, вернее, Зюганов издал приказ № 227. Ни шагу назад!.. Дядя умник, да ведь у большинства коммунистов и компьютеров-то нет по причине бедности. Они как раз у вашего брата в избытке. Это одно, а другое — мобилизуете-то мощными совокупными средствами и телевидения, и радио, и миллионнотиражных газет как раз вы, а толка — никакого! В чём дело?

В-четвертых, продолжает Лавров, «порядочный человек голосует один раз, скажем, за Пушкина, а упёртый сталинист (т. е. человек глубоко непорядочный, да? Ах, профессор! — В. Б.) долдонит тысячу раз по клавише: Сталин, Сталин, Сталин…». Тут, с одной стороны, нельзя не заметить, что таких упёртых, как Лавров, Любимов и собратья их, в России да и во всём мире просто раньше не было известно. Довели страну до кошмара, но все долдонят: демократия без берегов!., частная собственность!., рынок!.. С другой стороны, ведь не коммунисты составляли этот проект, не они, а вы установили, что можно голосовать неограниченное число раз, — ну вот и ешьте.

Наконец, лобастый профессор предупреждает «Стоит задуматься… Победа Сталина и Ленина обернётся утверждением коммунистов, что недавние парламентские выборы сфальсифицированы». Проснулся!.. Очухался!.. Да оппозиция давно твердит об этом, а коммунисты с убийственными фактами и цифрами на руках даже обратились в Конституционный суд, который, конечно, отверг их претензии, ибо там только Лавровы да Любимовы и сидят.

А Любимов в расчёте на идиотов заявив «Мы не вмешивается, мы констатируем», тут же без всякого стеснения ещё раз выразил пламенную жажду провалить, засыпать, похоронить Сталина и большевиков: «Кто более чудовищно повлиял на нашу историю, чем большевики? Я призвал отметить чудовищные деяния Сталина и большевиков флешбомом за Николая». В этот горький час бедного Николая уже вышибали…

Эти стенания и вопли заняли в «Новой газете» целую полосу, которую озаглавили так: «Сталина выбирают роботы». Ну, это приём известный. Если, допустим, ты не любишь стихи Мандельштама, тебя тотчас объявляют невеждой, тупицей, роботом.

Что же в итоге? Да ведь полностью провалилась ваша грандиозная затея по одурачиванию народа. Полностью!

^{Так ОНИ общаются с «любящим» ИХ народом}