Это слово – Убийство

5. Почти годовщина

– О чем это он? Что за прикол про лестницы?

– Ни о чем. Чарли Мидоуз – придурок, не обращай внимания.

– Чарли? Вы же говорили – Джек!

– Его все так зовут.

Мы сидели на веранде кафе неподалеку от станции Фулэм Бродвей, чтобы Готорн мог спокойно курить – к счастью, светило солнце. Он просматривал документы, полученные от Мидоуза, и передавал их мне для ознакомления. Меня поразили фотографии Дайаны Каупер до и после смерти: труп, который обнаружила Андреа Клюванек, был совсем не похож на активную, элегантную светскую львицу, что вкладывала деньги в театральные постановки и обедала в дорогих ресторанах Мейфера.

Свидетельские показания Андреа были записаны слово в слово, в точности воспроизводя ее ломаный английский:

Прилагалась и фотография: стройная женщина с круглым лицом настороженно смотрит в камеру; короткие, торчащие ежиком волосы придают ей мальчишеский вид. Готорн упоминал, что у нее имеется судимость; и все же трудно представить ее в роли убийцы – слишком хрупкая.

Глядя на стол, заваленный бумагами, я вдруг подумал, что Готорн запросто может раскрыть преступление, не сходя с места, за кофе с сигаретой. Не хотелось бы – тогда книга выйдет слишком короткой.

– Давно вы его знаете? – спросил я.

– Кого?

– Мидоуза.

– Мы работали в одном подразделении в Патни; у него был кабинет по соседству. Я, конечно, дело хорошо знаю, но пару раз все же случалось переходить на темную сторону.

– Не понял?

– Просить о помощи другую команду. Например, когда мы проводим повальные обыски и все такое… – Готорн явно стремился сменить тему. – Ты не хочешь поговорить о Дайане Каупер?

– Нет, я хочу поговорить о вас.

Готорн не отрывал взгляда от бумаг, разложенных на столе. Все понятно без слов: его интересует только расследование. Тем не менее это моя территория, и я решил не отступать.

– У нас ничего не выйдет, если вы не впустите меня в свою жизнь. Я должен узнать вас получше.

– Я никому не интересен.

– Если это и вправду так, книгу никто не купит.

Готорн прикурил очередную сигарету. Впервые за последние тридцать лет мне захотелось стрельнуть.

– Послушайте, – осторожно продолжал я, – этот жанр не зря называется «детективы», а не «истории о жертвах убийств» или «истории о преступниках». Я сильно рискую: если вы раскроете преступление прямо сейчас, мне не о чем будет писать. Хуже того: если вы его не раскроете, то, выходит, я зря потратил время. Таким образом, ваша личность имеет значение. Если бы я смог найти в вас какую-то… человечинку, это очень помогло бы в работе, так что не отмахивайтесь от моих вопросов. Нельзя вечно прятаться за стеной.

Готорн слегка подался назад. Бледная кожа и беспокойные, почти детские глаза придавали ему чуть ли не беззащитный вид.

– Я не хочу говорить о Мидоузе – он меня не любит. И когда дерьмо попало в вентилятор, он был рад.

– Какое дерьмо? В какой вентилятор?

– Ну когда я ушел.

Готорн явно не собирался продолжать, поэтому я мысленно сделал себе пометку вернуться к этой теме позже – сейчас определенно не время. Я открыл заранее припасенный блокнот и вытащил ручку.

– Ладно. Пока сидим, я хотел бы задать вам несколько вопросов. Я даже не знаю, где вы живете.

Возникла пауза. Похоже, из него все придется клещами вытягивать.

– В Гэнтс-Хилл, – произнес он наконец.

Я часто проезжаю мимо Гэнтс-Хилл – это в нескольких милях к северо-востоку от Лондона, по пути в Саффолк.

– Вы женаты?

– Да… – Помолчав немного, Готорн добавил: – Мы больше не вместе. Не спрашивай.

– За какую команду болеете?

– «Арсенал».

Это прозвучало без особого энтузиазма – вряд ли он настоящий футбольный фанат.

– В кино ходите?

– Иногда. – Он начинал терять терпение.

– А музыка?

– Что музыка?

– Классика? Джаз?

– Да вообще особо не слушаю.

– У вас есть дети?

Готорн рывком выдернул сигарету изо рта и нацелил ее на меня, словно отравленный дротик. Я понял, что зашел слишком далеко.

– Так, хватит! – рявкнул он, и я тут же ощутил себя в полицейском участке, в кабинете для допросов. В его взгляде читалось едва ли не презрение. – Да пиши ты что хочешь, какая разница?! Я не намерен играть в дурацкие анкеты! У меня на руках жертва, задушенная в собственном доме, – вот что мне сейчас важно! – Готорн схватил со стола какой-то листок. – Тебе интересно или нет?

Я мог бы встать и уйти домой, выбросив эту историю из головы (и зря не ушел, учитывая последующие события), но я только что покинул место преступления. И словно познакомился с Дайаной Каупер лично.

– Ладно. – Я отложил ручку. – Покажите.

Листок оказался распечаткой скриншота с текстом сообщения, которое Дайана Каупер отправила сыну за две минуты до смерти:

– Ну, что скажешь?

– Здесь нет точки – значит, ее прервали на полуслове, не дали дописать, чего именно она боится.

– Или просто боится – и все, а на точку наплевать, не то состояние, чтобы заботиться о пунктуации.

– Мидоуз был прав – ерунда какая-то…

– Тогда прочти вот это – может, прояснится.

Готорн вытащил еще несколько листов – копии газетных страниц десятилетней давности.

– Все это произошло ровно десять лет назад! – воскликнул я, сопоставив даты всех статей.

– Девять лет и одиннадцать месяцев, – поправил Готорн. – Авария случилась в начале июня.

– Все равно, практически круглая дата. И мальчик выжил…

Я взял листок с эсэмэской и снова прочел: «…искалеченного мальчика».

– Думаешь, тут есть связь?

Я уловил сарказм, однако не попался на удочку.

– Вы знаете, где она живет? – спросил я. – Джудит Гудвин?

Готорн порылся в бумагах.

– Где-то в районе Харроу.

– А что же они делали в Кенте?

– Наверное, отдыхали. Первая неделя июня – летние каникулы.

Похоже, у Готорна все-таки есть дети, иначе откуда бы он знал? Однако я не рискнул еще раз затронуть тему и лишь спросил:

– Мы поедем к ней?

– Не стоит торопиться. К тому же у нас встреча с мистером Корнуоллисом.

Я тупо уставился на него, совершенно забыв, о ком идет речь.

– Гробовщик, – напомнил Готорн и принялся собирать документы в пачку, подтягивая их к себе, словно фокусник – колоду карт. Интересно получается: несмотря на явную неприязнь инспектора Мидоуза, кто-то в верхах воспринимает Готорна всерьез. Место преступления оставили нетронутым, его держат целиком и полностью в курсе дел…

Готорн затушил сигарету.

– Пойдем.

И снова за кофе пришлось платить мне.

Мы сели на автобус № 14 – тот самый, на котором Дайана Купер ездила в день смерти, «проследовали», как сказал бы Готорн, «по маршруту жертвы» до Фулэм-роуд, вышли в 12:26 и направились в похоронное бюро.

В последний раз я заходил в похоронное бюро, когда умер отец, а это было давным-давно – мне тогда едва исполнился двадцать один год. Хотя он долго и тяжело болел, его смерть повергла всю семью в шок. По причинам, непонятным мне до сих пор, организацией похорон занялся мой дядя. После долгих лет агностицизма отец вдруг возжелал ортодоксального погребения. Наверняка дядя считал, что оказывает нам помощь; к сожалению, он был излишне самоуверенным, даже хамоватым человеком и никогда мне не нравился. В общем, мы с ним пошли в агентство. В еврейских семьях хоронят очень быстро, так что я даже не успел толком осознать происходящее. Смутно помню просторный темный зал, больше похожий на отделение утерянных вещей на вокзале. За прилавком – бородатый коротышка в плохо сидящем костюме и ермолке: то ли сам распорядитель, то ли его помощник. Словно в кошмаре, меня окружает толпа людей – клиенты или персонал? Не было чувства защищенности, приватности.

Дядя долго торговался с человеком за прилавком, обсуждая различные виды гробов и прочие аспекты, даже не спрашивая моего мнения. Постепенно они начали повышать голос, и в какой-то момент я вдруг осознал, что завязалась ссора. Дядя обвинил гробовщика в жульничестве; тот побагровел и заорал, тыкая пальцем в нашу сторону и брызгая слюной:

– Хотите красное дерево – так и платите за красное дерево!

Понятия не имею, в каком гробу похоронен мой отец, и, честно говоря, мне без разницы. Ярость гробовщика эхом отдавалась в памяти почти сорок лет, и это определило мои планы на собственные похороны: краткие, дешевые и нерелигиозные.

Все еще во власти воспоминаний, я последовал за Готорном в агентство «Корнуоллис и сыновья», прикрыв (бесшумно!) за собой дверь.

Интерьер агентства почти не отличался от моего описания; поменьше и не такой угрожающий, как та контора из прошлого (хотя, конечно, в этот раз я был никак не связан с происходящим). Готорн представился Айрин Лоуз, и та провела нас в кабинет Роберта Корнуоллиса в конце коридора – тот самый, в котором Дайана Каупер сделала последние распоряжения (весьма своевременные). На этот раз Айрин осталась, основательно устроившись в кресле, словно неожиданная смерть миссис Каупер была ее личным недосмотром и она должна отчитаться вместе с кузеном. И снова я невольно задался вопросом: каково работать здесь, в комнате, уставленной крошечными урнами – постоянным напоминанием о том, что все твои жизненные достижения однажды легко уместятся внутри одной такой.

Кстати, Готорн опять меня не представил. Видимо, все принимают меня за его ассистента.

– Я уже разговаривал с полицией, – начал Корнуоллис.

– Да, сэр.

Примечательно, что Готорн назвал его «сэром». Я сразу оценил этот момент: со свидетелями, подозреваемыми и прочими лицами, которые могут помочь в расследовании, он ведет себя иначе – играет роль человека заурядного, даже слегка заискивает. Чем больше я его узнавал, тем больше понимал: Готорн действует весьма целенаправленно: разговаривая с ним, люди бессознательно расслабляются. Им невдомек, что он только и ждет удобного момента, готовясь вскрыть их изнутри. Для него вежливость – всего лишь маска хирурга, которую он надевает, берясь за скальпель.

– Вследствие необычного характера преступления меня попросили провести независимое расследование. Прошу прощения, что отнимаю у вас время… – Готорн оскалился, как голодный крокодил. – Вы не против, если я закурю?

– Вообще-то…

Поздно – зажигалка уже щелкнула. Миссис Лоуз нахмурилась и пододвинула к нему оловянное блюдце вместо пепельницы. Я заметил гравировку на боку: «Главе лучшего похоронного бюро. Роберт Дэниэл Корнуоллис. 2008»

– Будьте добры, опишите вашу встречу с миссис Каупер с самого начала.

Роберт Корнуоллис воспроизвел разговор спокойным, размеренным тоном, каким привык общаться с безутешными родственниками. Хотя Готорн и критикует «приукрашения» в первой главе, его рассказ более-менее совпадает с моим. Миссис Каупер вела себя разумно, деловито и точно знала, чего хотела. Она пришла без предварительной записи и ушла сразу же, как только они достигли соглашения.

Задним числом должен сказать, что я был немного несправедлив к Роберту Корнуоллису. Во власти собственных фантазий и представлений о профессии я описал его сморщенным и печальным, однако на этот раз меня поразила его заурядность. Уберите трупы, бальзамические жидкости, погребение и слезы, и, я уверен, с ним приятно поболтать на вечеринке (если не спрашивать, чем он занимается).

– Как долго продлился визит миссис Каупер? – поинтересовался Готорн.

Айрин словно ждала этого вопроса и ответила с механической точностью говорящих часов:

– Она пробыла здесь чуть больше пятидесяти минут.

– Около часа, – согласился Корнуоллис. – Мы тщательно обсудили все детали и стоимость.

– Сколько она собиралась заплатить?

– Айрин предоставит вам полный отчет. У миссис Каупер уже имелся участок на Бромптонском кладбище – это сэкономило кучу денег. В последние годы цена на участки значительно возросла. Окончательные цифры, включая церковное отпевание и могильщиков, составляют 3000 фунтов.

– 3170, – поправила его мисс Лоуз.

– Платила кредиткой?

– Да. Оплатила полную стоимость, хотя у нас предусмотрена отсрочка на десять дней на случай, если клиент передумает. В этом смысле мы похожи на продавцов стеклопакетов.

Корнуоллис улыбнулся своей шутке, Айрин Лоуз нахмурилась.

– А что вы делаете с деньгами? – спросил я. – Если бы она не умерла…

– Мы бы положили деньги на депозит. Мы являемся бенефициарами трастового фонда «Золотая хартия», в котором выгодно размещаются платежи клиентов с учетом инфляции.

Где-то на заднем плане сознания мелькала мысль: агентству выгодна смерть миссис Каупер, поскольку они первыми выиграют от этого. Впрочем, если она уже заплатила, то верно скорее обратное. Хорошо, что я промолчал…

И все же Готорн бросил на меня сердитый взгляд, ясно давая понять, что моя реплика неуместна.

– В каком она была настроении? – спросил он, резко меняя тему.

– Как и все приходящие сюда, – ответил Корнуоллис. – Чувствовала себя немного не в своей тарелке, по крайней мере, поначалу. В нашей стране не принято говорить о смерти. Очень жаль, что мы не переняли практику швейцарцев, которые придумали так называемое Café Mortel[4] – возможность обсуждать подобные вопросы за чашкой чая.

– Кстати, я бы не отказался от чашечки чая, – вставил Готорн.

Корнуоллис покосился на кузину; та поднялась и вышла из комнаты.

– Значит, миссис Каупер заранее продумала детали?

– Да, у нее все было записано.

– У вас сохранился этот документ?

– Нет, она забрала его с собой. Я сделал копию, а затем послал ей вместе с остальными бумагами.

– На ваш взгляд, миссис Каупер торопилась?

– Нет, она не чувствовала себя в опасности, если вы на это намекаете. – Корнуоллис покачал головой. – Мистер Готорн, планирование собственных похорон – вполне обычная практика. Она не болела, не была взволнована или напугана. Когда мы с миссис Лоуз услышали новости, то были шокированы…

– Зачем вы звонили миссис Каупер?

– Прошу прощения?

– У меня есть записи ее телефонных разговоров: вы звонили ей без пятнадцати два. В это время она ехала на собрание директоров в театр «Глобус». Вы разговаривали минуты полторы.

– Да, вы правы. Мне нужен был номер участка на кладбище для регистрации погребения. – Корнуоллис улыбнулся. – Единственная информация, которую миссис Каупер не предоставила. Пожалуй, стоит упомянуть еще одну вещь: когда я ей позвонил, она с кем-то ссорилась – на заднем фоне слышались голоса. Обещала перезвонить, но увы…

Вернулась Айрин Лоуз с чаем для Готорна и поставила чашку на стол, звякнув блюдечком.

– Я могу вам еще чем-то помочь? – спросил Корнуоллис.

– Я бы хотел уточнить… Вы оба разговаривали с ней?

– Айрин проводила ее в мой кабинет.

– Я встретила ее на входе, однако не присутствовала при разговоре, – уточнила Айрин.

– Она не оставалась одна в кабинете?

– Какой странный вопрос… – нахмурился Корнуоллис. – Почему вы спрашиваете?

– Так, просто интересуюсь.

– Нет, я все время был с ней.

– Перед уходом она зашла в уборную, – уточнила миссис Лоуз.

– То есть в туалет?

– Ну да, я так и сказала. Я проводила ее до места, а потом до выхода. На мой взгляд, она была в отличном настроении, когда уходила; даже, можно сказать, испытывала облегчение – как и большинство посетителей. По сути, это часть нашей работы.

Готорн тремя глотками выпил чай, и мы поднялись. Тут мне пришла в голову мысль.

– Миссис Каупер, случайно, не упоминала о человеке по имени Тимми Гудвин? – спросил я.

– Гудвин? – Корнуоллис покачал головой. – А кто это?

– Мальчик, который погиб в аварии. У него был брат, Ларри Гудвин…

– Ужасно… – Корнуоллис обратился к своей кузине: – Айрин, при тебе она говорила что-нибудь подобное?

– Нет.

– Вряд ли это имеет отношение к расследованию, – прервал разговор Готорн и протянул руку. – Благодарю за то, что уделили мне время.

Выйдя на улицу, он обернулся.

– Сделай милость, приятель, никогда не задавай вопросов! Договорились?

– То есть я должен сидеть молча?

– Именно.

– Я же не совсем идиот, могу помочь…

– Тут ты ошибаешься – по меньшей мере в одном из пунктов. И вообще, ты сам сказал, это детективная история, а детектив здесь я.

– Расскажите, что вы поняли, – попросил я. – Вы были на месте преступления, видели записи телефонных разговоров, общались с гробовщиком. У вас появились идеи?

Готорн задумался. Судя по непроницаемому выражению физиономии, он собирался от меня отмахнуться, но все-таки сжалился.

– Дайана Каупер знала, что умрет.

Затем Готорн повернулся и энергично зашагал вперед. Я прикинул варианты, вздохнул и последовал за ним, пытаясь не отставать – во всех смыслах.