Глава вторая Лайм-Парк

Когда они въехали на территорию поместья, неожиданно распогодилось. Тучи растаяли на горизонте, выглянуло солнце. Капли недавно прошедшего дождя переливались на листьях вековых лип ослепительными бриллиантами.

Грегори сбросил скорость. Дома еще не было видно. Они медленно ехали по широкой, обсаженной липами дороге. Кое-где, высоко-высоко, ветви гигантских деревьев переплетались, образуя уютный зеленый туннель.

— Сама природа приветствует вас в Лайм-Парке, — торжественно провозгласил молодой хозяин поместья. — Можете начинать восхищаться.

— А это непременно надо делать? — спросила, надув губки, Сандра.

Она никак не могла найти верный тон, и Мортимер, похоже, не собирался помогать ей в этом. Всю вторую половину пути он отмалчивался или вдруг начинал напевать сквозь зубы, чем ужасно раздражал Сандру.

— Если у вас есть хоть чуточку вкуса и чувства прекрасного, то непременно, — заметил Мортимер, снабдив слово «если» изрядной долей сомнения. — Двенадцать тысяч акров первозданной нетронутой красоты. Дом был возведен в шестнадцатом веке, правда, потом несколько раз перестраивался. Внесен во все туристические каталоги и находится под охраной государства. В сезон, по воскресеньям, здесь не продохнуть от туристов. Потом всю неделю с паркета отскребают жвачку, а из газона вычесывают тонны оберток от сандвичей и пустых банок из-под пива. Чистка авгиевых конюшен ничто по сравнению с этим. И в следующее воскресенье история повторяется снова.

— Отвратительно! А зачем вам все это надо? — полюбопытствовала Сандра.

— Единственный способ не платить налоги. — Мортимер ехидно посмотрел на Сандру. — И нечего так хитро улыбаться. Наверное, уже и заголовок придумали, что-нибудь лихое и зубастое, как у вас это принято. — Он призадумался на минуту. — «Ловко устроился: граф Рэдклиф жирует в своем поместье, а налоги за него платят Томсоны и Симсоны». Можно добавить и Финчли.

— Я могу его использовать или это интеллектуальная собственность? — невозмутимо спросила Сандра.

— Мне, видимо, следует объяснить, что к чему, а то и вправду напишете какую-нибудь ерунду. По закону налоги на поместье существенно снижаются, если хозяева соглашаются открыть его для публичных посещений.

— Вы зря стараетесь, — заметила Сандра. — Я в курсе дела.

Разъяренный взгляд, который он метнул в нее, доставил Сандре неописуемое удовольствие. Один — один. Ей все же удалось достать его!

Аллея тем временем кончилась, и они выехали к просторной лужайке, на которой вольготно раскинулся внушительный двухэтажный дом из серого камня, густо увитый плющом. Два ряда белых ионических колонн оживляли фасад. По бокам здания, как часовые, высились круглые башни.

Беспрерывно сигналя, Грег подрулил к парадному входу. Словно разбуженные пронзительным звуком, разорвавшим тишину летнего дня, захлопали двери и окна. К машине подбежали два молодых человека в одинаковых темно-синих костюмах. Один склонился к окну машины, другой застыл поодаль, видимо, в ожидании поручений.

— С приездом, сэр.

Мортимер небрежно кивнул. Молодой человек предупредительно распахнул дверцу и помог Сандре выйти.

— Выгрузите вещи. Сумку мисс Финчли отнесите в гостевую комнату в восточном крыле. Она свободна?

— Да, сэр.

Мортимер оставил Сандру на попечение лакеев и, шагая через две ступеньки, устремился к седому джентльмену, который с явным нетерпением поджидал его в дверях. На вид ему было лет шестьдесят, и напоминал он вышедшего на пенсию бухгалтера, не хватало только классических нарукавников. Глаза за стеклами очков подозрительно блестели, отвисшие гладко выбритые щеки расплылись в счастливой улыбке. Если это и есть «старый прохвост», то откуда такие эмоции, подумала Сандра.

Еще один стремительный шаг длинных ног, и старик исчез из поля ее зрения в объятиях Мортимера, который, кажется, даже на секунду оторвал его от земли.

— Мастер Грег, — услышала Сандра. — Наконец-то! Столько времени прошло.

— Барнс, старина, какое, к черту, время! Я здесь и очень рад тебя видеть. А ты не меняешься.

— Если бы… А вот ты изменился, с тех пор как был здесь последний раз, мой мальчик. — Старик отодвинул Мортимера на длину рук и осмотрел любящим повлажневшим взглядом. — Возмужал, вырос еще, что ли, не пойму. И эти усы…

— Ну вот, ты еще и плакать вздумал. Что о нас подумает молодая леди? — Мортимер повернулся к Сандре. — Мисс Финчли, подойдите, пожалуйста. Я вас представлю.

Сандра приблизилась.

— Это Барнс, наш дворецкий. Научил меня всему, чему должен учить отец, даже объяснил, что такое поллюции. И очень вовремя, да, Барнс? — Мортимер шутливо ткнул его локтем под ребро.

Морщинистые щеки Барнса слегка порозовели. Это было единственным проявлением смущения на его ставшем вдруг бесстрастным лице. Глаза из-под очков смотрели на Сандру сдержанно и даже слегка настороженно. При ближайшем рассмотрении он показался старше, ближе к семидесяти.

— Прошу любить и жаловать, Барнс. Мисс Финчли, моя приятельница. Передохнем с дороги, и устроишь ей экскурсию по дому. Но, смотри, не сболтни лишнего. Мисс Финчли журналистка, еще ославит нас на весь свет.

— Добро пожаловать в Лайм-Парк, — церемонно проговорил Барнс.

— Я очень рада, мистер Барнс, — отозвалась Сандра.

— Его сиятельство ждет вас в библиотеке, мастер Грег.

— Ну что ж, не будем испытывать его терпение! — воскликнул Мортимер и, подхватив Сандру под локоть, повел в дом.

— Как мне обращаться к вашему отцу? — шепнула Сандра.

Длинные пальцы Мортимера больно стиснули ее локоть. Она еле-еле поспевала за его стремительным, размашистым шагом. И куда он так мчится? Буквально тащит ее за собой. Они миновали холл, взлетели по широкой мраморной лестнице и вступили в галерею с ажурным лепным потолком, сплошь увешанную портретами в золоченых рамах. Надменные джентльмены в напудренных париках и изящные дамы в кринолинах смотрели неодобрительно, досадуя на бесцеремонное вторжение. Сандра резко затормозила и выдернула руку из цепких пальцев Грега.

— Что? Что такое?! — недоуменно вскричал он.

Сандра сердито взглянула на него исподлобья, потирая покрасневший локоть.

— И он еще спрашивает! Тащит за собой, как какую-нибудь тряпичную куклу, синяков наставил, да еще на вопросы не отвечает. «Добро пожаловать в Лайм-Парк!» Хорошенькое начало, ничего не скажешь!

— Откуда синяки? Какие вопросы? — По изумленному лицу Грега Сандра поняла, что он сбит с толку. — О чем вы?

— Вот! — Сандра поднесла свой злосчастный локоть прямо к его лицу. — Хоть сейчас снимай отпечатки ваших пальцев. К вечеру будут и синяки. Чудовище!

— Это сделал я? — искренне удивился Грег.

— А кто же? Может быть, Барнс?

Грегори нагнулся и поцеловал покрасневшую кожу. Нежное прикосновение его губ было сродни электрическому разряду. Сандра вздрогнула от неожиданности и зарделась.

— Так, с синяками разобрались, — деловито проговорил Грегори, будто не замечая ее смущения. — Теперь вопросы. Слушаю.

Сандра в который раз почувствовала себя рядом с ним неуклюжей дурочкой. И как это ему удается ставить ее в идиотское положение?

— Как… гхм… как мне называть вашего отца?

— Ваше сиятельство, разумеется. Слышали, как сказал Барнс?

Сандра кивнула.

В библиотеке, просторном мрачноватом помещении, обшитом темными дубовыми панелями, царил полумрак. Неплотно задернутые портьеры почти не пропускали света. Сандру поразила классическая простота и незамысловатость интерьера, который словно сошел со страниц романов Диккенса или Теккерея. Бесконечные ряды полок, мерцающих потертым золотом книжных корешков, мраморный камин с чугунной решеткой и старинными часами, потемневшая бронзовая люстра на массивной цепи — все это дышало неподдельной седой стариной, покрытой патиной времени.

Под стать комнате был и ее хозяин. Он сделал шаг им навстречу и замер в ожидании. Возникла неловкая пауза, которой воспользовалась Сандра, чтобы получше рассмотреть хозяина Лайм-Парка, этого «старого прохвоста».

Граф Рэдклиф был отнюдь не стар, лет пятьдесят — пятьдесят пять, не больше. Среднего роста, худой, с гордо посаженной головой, он держался очень прямо, как отставной военный. Его длинное лицо с ястребиным носом и близко посаженными глазами было поразительно бледно, губы плотно сжаты. Холодно и невозмутимо смотрел он на вошедших. Сандра почувствовала, как от его пронизывающего взгляда по телу побежали мурашки.

— Здравствуйте, сэр, — сказал Грег. — Я вижу, вы не слишком мне рады.

— Отчего же. Элемент неожиданности, скажем так. Ты здесь редкий гость.

Голос, высокий, слегка надтреснутый и холодный как лед, удачно дополнял внешний облик Рэдклифа.

— Но я все же приехал, и не один. Позвольте представить вам мою приятельницу, мисс Александру Финчли. Я взял на себя смелость пригласить ее погостить на несколько дней.

— Я рад, мисс Финчли.

Он так старательно произнес ее имя, будто об него можно было язык сломать, как об какое-нибудь Строгулеску или Христозопулос. Последовал царственный кивок, и Сандра еле сдержалась, чтобы не сделать реверанс.

— Я тоже, ваше сиятельство.

Одна бровь Рэдклифа переломилась посередине и медленно поползла вверх.

— Ваше сиятельство? Так меня зовут только слуги.

Сандра вспыхнула до корней волос, кажется, даже уши покраснели. Она метнула отчаянный взгляд на Грегори, но тот только усмехнулся. Негодяй! Так подло подставил ее!

— Я попросил отнести вещи мисс Финчли в восточную комнату для гостей. Это не нарушит ваших планов, сэр?

— Ничуть. Вас сейчас проводят, мисс.

Он тронул кнопку звонка. На пороге, как по волшебству, возникла дородная женщина в переднике с кружевными оборками.

— Проводите мисс Финчли в восточную гостевую. Обед ровно в семь.

Сандра поняла, что от нее избавляются. Оглушенная, подавленная чудовищным приемом, она последовала за горничной, борясь с непреодолимым желанием тут же, немедленно, уехать.


Марго скинула туфли и с наслаждением вытянулась на диване. Минеральная вода приятно холодила горло. Марго чувствовала, как с каждым глотком силы возвращаются к ней. Нет, положительно, в такую жару в Лондоне находиться невозможно. Хотелось уехать куда-нибудь на природу, пройтись босиком по травке… Давно пора продать этот дом и купить уютный коттедж на окраине с крошечным садиком и выращивать розы в свое удовольствие. Но это было бы несправедливо по отношению к Сандре. Она журналистка и должна быть в центре событий. Мысль о том, чтобы разъехаться с падчерицей, даже не приходила Марго в голову. Когда-нибудь Сандра, наверное, захочет жить одна, но сейчас они слишком нужны друг другу. Они — семья, и это важно для обеих.

Марго проверила автоответчик. От Сандры никаких известий. Странно, ведь обещала позвонить сразу по приезде. Хотя, если поразмыслить, ничего странного. Закрутилась-завертелась девочка, ошалела от своих новых шикарных знакомств, вот и забыла.

Поколебавшись, Марго набрала номер «Уикэнд миррор». Может быть, Бад что-то знает.

— Да! — рявкнул в трубку его нетерпеливый голос.

Марго живо представила себе, как он смахивает пятерней непослушные волосы со лба. Строчит небось на своем компьютере, кропает очередную нетленку, а тут звонки.

— Извини, Бад, я, наверное, не вовремя.

— Марго!

В этом возгласе было все: восхищение, радость, испуг, смятение. Она тут же пожалела, что позвонила.

— Я на минутку. Сандра не объявлялась?

— Нет. Я и не жду так скоро.

— Наверное, ты прав. А я пришла домой, и здесь так пусто без нее.

— Хотите, я приеду? Посижу с вами.

— Стоит ли гробить вечер на такую пожилую даму, как я?

— Бросьте, Марго, — неожиданно резко сказал Бад. — Кокетство вам не к лицу. Вы же прекрасно знаете, что я…

— Я отчего-то беспокоюсь за Сандру. Она не маленькая, конечно, но все же… Уехала Бог знает с кем, да еще в Йоркшир. — Она говорила быстро-быстро, бессвязно и сбивчиво, силясь хоть чем-то заполнить возникшую неловкую паузу.

— Марго, вы хоть сами понимаете, что говорите? — устало отозвался Бад. — Невозможно дольше притворяться, что ничего не происходит.

— Пожалуйста, Бад, — взмолилась Марго. — Наша дружба…

— На кой черт мне ваша дружба, если я люблю вас?! — взорвался он.

Марго показалось, что она слышит скрежет зубов. Ох, как глупо, как нелепо все складывается! Меньше всего ей хотелось обидеть парня, но что, что она может сказать?

— Успокойся, Бад, и взгляни на вещи здраво. То, о чем ты говоришь, не может быть серьезно. Я намного старше тебя. Мне почти сорок, а тебе…

— Не надо разговаривать со мной, как со слабоумным, — перебил Бад. — Я вполне вменяем, уверяю вас, и могу отличить «да» от «нет». Простите, что обрушил на вас все это. Больше не буду.

Марго услышала частые гудки и положила трубку. Вот и все. Но легче ей почему-то не стало, даже наоборот. Сосущее ощущение пустоты, зародившееся где-то в области сердца, медленно разрасталось, охватывая постепенно все ее существо.

Итак, не будет больше восхищенных взглядов, затаенных вздохов и забавных шуток, единственная цель которых вызвать ее улыбку. Она не будет больше центром его мироздания. Какие мы все-таки мерзавки и стервы, подумала вдруг Марго. Как вампиры не могут существовать без свежей крови, так женщина ничто без любви. Непременно кто-то рядом должен пылать, умирать и воскресать от одного нашего взгляда, иначе мир становится пуст и неинтересен.

Но этот мальчик заслуживает лучшей участи, сказала она себе. Я правильно поступила, отпустив его. Пусть летит, пока не опалил себе крылышки.

Но какой-то противный чертенок внутри все зудел и зудел, не соглашаясь.


— Вам понравится, вот увидите. Это самая красивая комната в доме. И самая необычная. Ее предоставляют только очень важным персонам.

Провожатая семенила перед Сандрой и болтала, болтала без умолку. Эта пухленькая пожилая женщина, круглая как колобок и такая же уютная, с забавными седыми буклями вокруг добродушного лица, как-то сразу располагала к себе. Сандра окрестила ее про себя «клубничка со сливками».

Клубничка, которую, как выяснилось, звали миссис Сара Уэйн, служила у Рэдклифов уже тридцать лет. Лишь Барнс прожил здесь дольше.

— Я работала в Лайм-Парке без году неделю, когда приехала леди Энн с мастером Грегом. Он только-только родился, маленький такой, розовый херувимчик. Миледи все хворала после родов, и я ухаживала за ней, когда доктора не было. Я ведь окончила курсы медсестер, — не без гордости заметила она. — Миледи просила, чтобы я неотлучно находилась при ней. Такая ласковая, милая, сущий ангел. Как улыбнется — словно солнышко взошло. И знаете, мисс Финчли, скажу вам по секрету, после ее смерти все в этом доме не так, как прежде.

Клубничка вздохнула и зашмыгала носом, даже замолчала на несколько секунд, что для нее было, по-видимому, высшим проявлением печали.

— Теперь только и радости, что дожидаться свадьбы мастера Грега. Тогда все изменится, снова пойдут балы, пикники да приемы, как при миледи. И его сиятельство опять будет улыбаться. Вы знакомы с мисс Торрингтон, невестой молодого хозяина?

Сандра на всякий случай кивнула.

— Само очарование, правда? Лучшей жены для мастера Грега и не найти. Миледи очень ее любила, дождаться не могла, когда они наконец вырастут и поженятся. Не дождалась…

Клубничка опять захлюпала и примолкла. Они поднялись по винтовой лестнице и остановились перед массивной дубовой дверью. Клубничка извлекла из кармана передника старинный резной ключ и вставила его в замочную скважину.

— Вот мы и пришли. Уфф, эта лестница убьет меня когда-нибудь, — сказала она, тяжело дыша. — Мистер Грег просил приготовить для вас именно эту комнату. Он такой внимательный и заботливый, правда?

Сандра тут же вспомнила сцену в библиотеке, о которой почти забыла, убаюканная журчанием Клубнички. Заботливый, ха! Резкие слова готовы были опрометчиво слететь с языка, но горничная справилась с замком и распахнула перед гостьей двери.

Комната действительно была великолепна. Поражало, что она имела идеально круглую форму и меблировка повторяла плавный изгиб стен. Полукруглая кровать с балдахином, старинный комод светлого дерева, тумбочки с перламутровыми инкрустациями и даже резная ширма, затянутая гобеленами с сюжетами «Королевских идиллий» Теннисона, были начисто лишены острых углов. Плавные линии, покой и изящество, бежево-лиловый райский уголок.

Сандра моментально забыла обиды и принялась разглядывать апартаменты. Комната поражала не роскошью, а вкусом и изысканностью убранства. Здесь не было ни одной случайной вещи, все подчинялось единому замыслу. Камин розового мрамора, тончайшие фарфоровые статуэтки, напольная ваза с огромным искусно составленным букетом. Сандра не знала, на что смотреть в первую очередь. Глаза так и разбегались.

— Я вижу, вы довольны, — сказала Клубничка, правильно истолковав молчание Сандры. — Я взяла на себя смелость распаковать ваши вещи. — Она подошла к встроенному в стену шкафу, который был искусно отделан под цвет стен и сразу не заметен.

Нехитрые туалеты Сандры одиноко висели в его зеркальном мерцающем чреве. Непонятно было, что они вообще здесь делают. В таком шкафу должны жить изысканные вечерние туалеты с перьями и кружевами, умопомрачительные шляпки и накидки из драгоценных мехов. Грешно засорять его тряпьем.

— Осмелюсь предложить вам ночную рубашку, — сказала вдруг Клубничка. — Вы, кажется, забыли свою. У нас всегда есть все необходимое для гостей.

— Благодарю, — ответила слегка опешившая Сандра. — Я никогда не сплю в ночной рубашке.

— О!

В этом сдержанном возгласе Сандре послышалось скрытое неодобрение, хотя выражение лица Клубнички не изменилось.

— Вы, наверное, устали. Не буду вам больше мешать. Если что-то понадобится, звонок у кровати. — И Клубничка вышла, вернее, выкатилась из комнаты, мелко перебирая короткими ножками.


— Итак, сын, — нарушил молчание граф Рэдклиф, — мы одни, и я могу наконец узнать, что происходит.

Он опустился в глубокое кресло с высокой спинкой и сделал Грегори знак сесть напротив. Лицо графа было абсолютно непроницаемо. Холодные серые глаза, не мигая, остановились на высокой фигуре сына. Грег сел, где было указано. Когда-то этот взгляд действовал на него, как взгляд удава на кролика, гипнотизируя и парализуя волю, но эти времена давно миновали. Теперь он тоже смотрел на отца абсолютно бесстрастно.

— Передай мне, пожалуйста, сигаретницу. Справа от тебя. Кури, если хочешь.

— Я не курю, сэр. — Грег поднес к сигарете отца зажигалку.

— Вот как. И даже эту вашу травку?

— И ее, сэр.

— Странно. При твоем-то образе жизни…

Рэдклиф медленно затянулся и выпустил в потолок тоненькую струйку дыма. Клубясь и извиваясь, она поднялась вверх и растаяла. Грег внимательно следил за ней, словно ничего интереснее в жизни не видел. Смотреть на отца не хотелось. С годами он все сильнее усыхал и становился похож на чучело хищной птицы.

— Так что же происходит в моем доме?

— Ничего особенного, — безмятежно отозвался Грег. — Сын приехал повидаться с отцом. В этом есть что-то противоестественное?

— В наших обстоятельствах — да. Я предпочел бы, чтобы меня ставили о подобных визитах в известность.

— Мы ненадолго. Всего на несколько дней.

— Мы?

— Вы не могли не заметить, что я не один.

— Вот именно, поэтому и жду комментариев. — И без того высокий голос Рэдклифа поднялся еще на пару тонов. — Эта молодая особа с такими обворожительными манерами, мисс… мисс… — Граф защелкал пальцами, призывая собеседника освежить его память.

— Мисс Финчли, — подсказал Грег.

— Да-да. В каком качестве она присутствует здесь?

— Я же сказал, что она моя приятельница, — ответил Грег, откровенно забавляясь растущим раздражением отца.

— Вижу, ты продолжаешь бунтовать.

— Какие громкие слова.

— Однако они отражают суть дела. Ты готов поставить в глупое положение своего отца, невесту, себя, наконец. Почему не приехала Бэби?

— Она занята. Готовится к предстоящему сезону. Это так утомительно. Ее, бедняжку, можно пожалеть.

— Какой странный тон для жениха накануне свадьбы.

— Канун — понятие растяжимое, — беззаботно сказал Грег. — Яблоко падает, только когда созреет.

— Мне кажется, ты испытываешь терпение и мое, и Бэби. Это небезопасно. — Глаза Рэдклифа угрожающе сверкнули.

— Эту тему мы уже обсуждали, и не раз. Не хотелось бы возвращаться к ней снова. Я чертовски устал, сэр. Так что позвольте откланяться. Увидимся за обедом.

— Я прослежу, чтобы у вас была хорошая компания. — Эти слова догнали Грега уже в дверях.

— Отлично, сэр.


Сандра приняла ванну с душистыми солями, постояла под контрастным душем и почувствовала себя заново родившейся. Глупо было так переживать, думала она, энергично расчесывая волосы перед большим овальным зеркалом. Эти люди того не стоят. У них своя жизнь, у меня — своя. Никакого задушевного общения здесь быть не может. Да и не за тем я приехала в Лайм-Парк. Моя задача — узнать как можно больше и написать классный материал. Если все получится и мне удастся произвести впечатление на Смитти, то я могу получить колонку в газете. Название уже придумано: «Трюфели. Жизнь высшего света».

А пока, следует признать откровенно, я действую из рук вон плохо. Не про-фес-сио-наль-но! А всему виной Мортимер со своей неожиданной лаской. Совершенно выбил меня из колеи. Попробуй угадай, что он сделает в следующую минуту. Но теперь-то я знаю, чего от него можно ожидать, и буду начеку.

Сандра ненадолго застряла у шкафа. Выбор невелик. Она никогда не придавала большого значения одежде, предпочитая костюмы на работе и джинсы с футболкой и курткой на все остальные случаи жизни. Изысканная обстановка дома Рэдклифов предполагала совсем другой стиль. Но ничего не поделаешь, что есть — то есть. Кроме того, обед в узком кругу не Бог весть какое мероприятие.

Сандра облачилась в свой любимый фисташкового цвета костюм и отправилась искать Барнса. Обещанная ей экскурсия по дому сулила много интересного. Однако найти старика оказалось не так уж и просто. Выйдя из комнаты, Сандра сразу же заплутала в галереях и переходах и вскоре совершенно потеряла ориентацию. Отчаявшись, она решила вернуться к себе, но тут поняла, что не помнит дороги.

А дом словно вымер. Ни звука, ни шороха шагов, ни голосов, ни музыки. Настоящий заколдованный замок. Осторожно, на цыпочках, чтобы не нарушить эту волшебную тишину, подошла Сандра к высоким белым дверям, сплошь покрытым золотыми завитушками, и повернула начищенную медную ручку.

От того, что предстало ее глазам, захватывало дух. Огромная бальная зала с высоченным потолком, с которого свисали замысловатые бронзовые люстры с хрустальными подвесками. Стены от пола до потолка были увешаны портретами в роскошных рамах. Сверкающий узорчатый паркет так и манил заскользить в вальсе.

Воображение забурлило. Вот она входит в этот зал, ярко освещенный тысячами свеч. Воздух вибрирует от пения скрипок. На ней восхитительное белое платье с кринолином, бриллианты и мушка на левой щеке. В руке веер из страусовых перьев. Кавалер в камзоле, расшитом золотом, протягивает ей руку. Она чувствует на себе восхищенные взгляды десятков глаз и скользит, скользит по залу, едва касаясь ногами пола.

Резкий звук аплодисментов разорвал очарование. Скрипки смолкли. Свечи погасли. От неожиданности Сандра поскользнулась и шлепнулась на паркет. В дверях стоял Грегори Мортимер и хлопал в ладоши.

— Браво! Браво! Какая очаровательная картина!

Сандра быстро одернула задравшуюся юбку, очередной раз заливаясь румянцем. Черт, черт, черт!

— Вам не кажется, что у меня талант вгонять вас в краску? — спросил он. — Впрочем, вы так мило краснеете.

— Чем насмехаться, лучше помогли бы встать! — воскликнула Сандра, задыхаясь от негодования.

— Какая оплошность с моей стороны!

Он тут же очутился рядом с ней и поднял Сандру с пола, но отпускать не спешил. Его рука обвилась вокруг ее талии. Серые глаза смотрели серьезно, без улыбки.

— А знаете, я ведь недурно вальсирую, — сказал вдруг Грег. — Вполне мог бы заменить вашего кавалера, которого столь неосторожно спугнул. Который из них? — Он кивнул в сторону портретов. — Этот? Ого, серьезный выбор! Это Карл I, несчастный король. Но здесь он еще во всем блеске и не подозревает о своей чудовищной судьбе. Но тогда еще не танцевали вальс. В чести были менуэт, ригодон. При дворе царили французские вкусы, ведь королева Генриетта была француженка.

Они сделали несколько туров. «Недурно вальсирую»! Поскромничал, голубчик, танцуешь ты божественно. Сандра тут же оценила это, поскольку ни на секунду не ощутила ни малейшей неловкости, что часто бывает, когда танцуешь с гораздо более сильным партнером. Но мысли ее были заняты совсем другим.

Близость этого мужчины волновала ее куда больше, чем она хотела в том признаться. Каково это, когда тебя любит такой человек, как Грег Мортимер? — подумала вдруг Сандра. Человек, который вальсирует, как бог, сложен, как Ахиллес, цитирует китайских поэтов, живших черт знает когда, может поцеловать девушке ушибленный локоток и тут же довести до слез холодными язвительными насмешками. А каково любить такого человека? Как на вулкане, или в кузнице, где закаляют металл, бросая его из пламени в холод. Пытка, ужасная пытка, но я хотела бы помучиться, подумала Сандра и тут же одернула себя: не будь дурой, девочка. Перед тобой вполне профессиональный обольститель, который зачем-то тебя использует. Сандра вспомнила мечтательные глаза Снуки, когда та рассказывала о Мортимере. Неужели у нее самой сейчас такое же выражение лица? Она сильно подозревала, что да. Если он сейчас захочет ее поцеловать, она не найдет в себе сил сопротивляться.

Грег «подтанцевал» ее к большому портрету в углу залы. Почувствовав, что его рука уже не обнимает ее талию, Сандра ощутила укол разочарования. Неужели я попалась? — с ужасом подумала она.

— Портрет, который произвел на вас столь сильное впечатление, Карл I подарил моему пра-пра-пра… — вечно сбиваюсь со счета — короче, моему предку, Эдмунду Мортимеру, графу Рэдклифу. Лорд Эдмунд был беззаветно предан его величеству и даже рискнул поддержать короля во время войны с Кромвелем. В результате потерял все свое состояние и вынужден был, как и многие другие дворяне, бежать в Европу.

Сандра с любопытством взглянула на портрет и содрогнулась. Со старинного, испещренного трещинками холста на нее смотрело бледное лицо с ястребиным носом и близко посаженными серыми глазами, обдававшими высокомерным холодом. Если бы не длинный завитой парик и старинный камзол, скромно расшитый серебром, она поклялась бы, что человек на портрете не кто иной, как нынешний граф Рэдклиф.

— Вылитое «ваше сиятельство», — ядовито сказала Сандра.

От давешнего романтического настроения не осталось и следа, обида снова всколыхнулась в Сандре, вспомнилась язвительная усмешка Грега.

— А, я вижу, вы еще не успокоились, — рассмеялся он. — Нельзя быть такой злопамятной, от этого портится цвет лица. Любопытно, что вы сразу заметили сходство. Их даже зовут одинаково. Но дело не в этом. Мой предок был одним из образованнейших людей своего времени, алхимик, знаток философии и истории, ценитель искусств. Однако уже поздно. Нас ждут. Его сиятельство не любит, когда опаздывают к ужину.

Сандра кивнула. Она твердо решила быть настороже.


Вопреки ожиданию Сандры, в курительной комнате было еще три человека кроме самого графа. Одного из них она уже знала. Барнс, дворецкий, замер у двери в ожидании распоряжений. По его подчеркнуто бесстрастному взгляду и по тому, как все замолчали, когда молодые люди вошли в комнату, она поняла, что говорили о ней.

Итак, незнакомых было двое, мужчина и женщина. Сандра безошибочно определила в них супружескую пару. Среднего роста лысоватый мужчина с явно намечающимся брюшком вольготно развалился в кресле. Женщина, эффектная шатенка лет сорока, с маленькой головой на длинной жилистой шее, лениво курила сигарету в тонком мундштуке. Вся она, длинная, извивающаяся, была похожа на змею. Сандре даже на секунду показалось, что меж тонких, ярко накрашенных красным губ мелькнул раздвоенный язычок. Сверкающее изумрудное платье с разрезом вдоль ноги довершало эффект.

В их обществе Сандра почувствовала себя замухрышкой. Ее простенький фисташковый костюм составлял убийственный контраст с элегантной одеждой этих людей.

Грег представил ее гостям, мистеру и миссис Марч, Джеймсу и Синтии. Марч оказался владельцем компании, которая только что завершила работы по реставрации Египетского зала, где им и предстояло сегодня отобедать.

— Извините, что задержали вас, — сказал Грег. — Мы с мисс Финчли осматривали дом и слегка увлеклись.

— А, теперь мне понятно, почему мисс Финчли не успела переодеться к ужину, — заметила миссис Марч, поигрывая изумрудным браслетом, окольцевавшим ее левую кисть. — Но ничего, мы столько ждали, подождем еще немного.

— Благодарю вас, я готова, — выдавила из себя Сандра.

— Ну что ж, если мисс Финчли готова, можем начинать. — И граф Рэдклиф, предложив руку миссис Марч, прошествовал с ней к дверям, на ходу сделав знак Барнсу.


Потолок и часть стен обеденного зала были расписаны в древнеегипетском стиле, отсюда и название. Вдоль стен, облицованных желтым египетским мрамором, располагались тонкие колонны, поддерживаемые искусно вырезанными из черного камня сфинксами. На верхушках колонн пылали факелы, других светильников в зале не было.

— Прошу обратить внимание на факелы, — сказал Рэдклиф, когда смолкли восхищенные возгласы. — Идея целиком принадлежит Марчу. На самом деле это всего лишь лоскутки шелка, которые колеблются от направленной струи воздуха. Внутри колонн встроены крошечные вентиляторы, а подсветка создает полную иллюзию огня.

— Восхитительно! — экзальтированно воскликнула миссис Марч. — Чувствуешь себя как внутри египетской пирамиды.

— Так и было задумано, — самодовольно улыбнулся ее супруг.

— Этот зал, единственный в своем роде, стал данью моде на все египетское после знаменитого похода Наполеона, — продолжал Рэдклиф. — Его неоднократно переделывали.

— Мои люди отмыли не меньше десяти слоев краски, пока не добрались до мраморной облицовки, — заметил Марч.

— Великолепная работа, великолепная. Теперь придется переиздавать путеводитель по Лайм-Парку, чтобы включить в него Египетский зал. Вы вгоняете меня в дополнительные расходы, Джеймс.

Сандра впервые увидела, как улыбается Рэдклиф: словно улыбнулась мумия. Брр!

— Ты единственный, кто не высказал своего мнения, Грегори, — обратился граф к сыну. Мнение Сандры его, естественно, не интересовало. — Тебе нравится?

— Ну, если забыть, что пирамида это гробница, а обедать в гробнице не очень приятно, то впечатляет.

Рэдклиф раздраженно передернул плечами.

— А что скажет молчаливая мисс Финчли? — кокетливо прожурчала миссис Марч. В приглушенном свете фальшивых факелов она выглядела гораздо моложе и знала это.

— Очень удачное щадящее освещение, — ответила Сандра.

По окаменевшему лицу миссис Марч она поняла, что стрела попала в цель. А вообще хорошенькие здесь устраивают обеды. Больше похоже на дуэль, не расслабишься. И как у них только кусок в горло лезет? Впрочем, у аристократов свои причуды.

Когда все расселись, в дверях появился Барнс, а за ним вереница лакеев с подносами, уставленными разнообразной снедью. Еда была превосходна, вино великолепно, но Сандра не чувствовала вкуса. Мрачный зал в красных сполохах факелов, носившееся в воздухе напряжение, недружелюбные колючие взгляды, лишь слегка задрапированные светскими манерами, все это тягостно действовало на нее. Она уткнулась глазами в тарелку, стараясь не смотреть на этих разодетых, уверенных в себе людей, которые подчеркнуто игнорируют ее.

Грегори, сидящий визави, время от времени посматривал на нее. Он развлекал публику рассказами о своей лондонской жизни и делал это так красочно и ярко, что сразу же стал центром всеобщего внимания. Грег привык, что обычно слушают только его, и получал от этого удовольствие, но сейчас ему явно чего-то не хватало. Он не сразу понял, чего именно. Улыбки на лице Сандры, от которой освещается все лицо и в глазах пляшут озорные искорки. Куда подевались ее живость, темперамент? Хм, а как красиво блестят ее волосы в красном свете факелов, совсем как старое золото. Грег вспомнил, как она дрожала в его объятиях в бальном зале, как нежно розовела ее бархатистая щечка. Если бы он поцеловал ее тогда, сопротивления бы не встретил. Надо ее расшевелить.

— Александра, вы ведь тоже были на последнем дефиле Теда Димаджо? — обратился он к ней. — Что скажете?

Сандра удивленно подняла глаза. Грег впервые назвал ее по имени, и ей понравилось, как оно прозвучало в его устах. Грег улыбнулся и заговорщицки подмигнул. Сандра поняла, что это продолжение его игры. Ему зачем-то нужно, чтобы отец думал, будто между ними существуют какие-то неформальные отношения. Что ж, пусть. Она судорожно припоминала рассказы Бада.

— О, было очень смешно. Тед называет свою новую коллекцию концептуальной. На мой взгляд, суть концепции состоит в невероятном количестве голых задниц на кубический дюйм пространства. С таким же успехом можно сходить и в стриптиз-бар. Публика, впрочем, визжала от восторга, так что Тед своего добился. Даже здесь, — она обвела глазами присутствующих, — говорят о нем.

— Вы несправедливы к Теду! — вполне натурально запротестовал Грег. — Он честно пытается разгадать тайну женщины.

— Пытаться можно, кто спорит. Но вряд ли тайна женщины в ее ягодицах. Вспомните хотя бы античную статую Афродиты Каллиппига, что в переводе с греческого означает «Прекраснозадая». Скульптор раздел ее до нитки, но тайна осталась. На то она и тайна. Не возникает желания потискать богиню за обнаженные места. А на дефиле Теда, по-моему, у всех руки чесались. Не так ли? — И она насмешливо посмотрела на Грега.

— Не без этого! — расхохотался тот.

— Слишком все прямолинейно, не хватает волшебства, — продолжала Сандра. — Я недавно смотрела фильм «Английский пациент», и одна сцена поразила меня. Там лейтенант-индус, не найдя слов, чтобы рассказать девушке о своей любви, расставил вдоль дорожки, ведущей к его дому, горящие свечи. Они мерцают в ночи, как маячки любви, и девушка идет к нему, как мотылек летит на огонь, не в силах сопротивляться притягательной волшебной силе пламени. Если бы парень просто схватил ее за задницу, то, наверное, схлопотал бы увесистую пощечину.

— Индус! — фыркнула миссис Марч. — Скажете тоже! Да он просто загипнотизировал ее. Они на это большие мастера. Какая нормальная женщина захочет заниматься любовью с индусом?

Сандра еле заметно поморщилась и снова уткнулась в тарелку.

— Индусы, пакистанцы, ирландцы! Скоро в Англии не останется ни одного чистокровного англичанина. — Резкий надтреснутый голос графа Рэдклифа неприятно ударил по ушам.

— Кстати, об ирландцах, — встрепенулся Марч. — Что вы думаете о Стормонтском соглашении?

— Позор! Хотя чего ожидать от премьера-лейбориста.

— Совершенно с вами согласна, — ввернула миссис Марч.

— Не понимаю, что позорного в том, что люди хотят остановить кровопролитие. — Четыре пары глаз уставились на Сандру, но это нимало не смутило ее. — Ради такой цели все средства хороши, любые компромиссы. Другое дело, что Ирландская Республиканская Армия никогда не допустит мира. Это бешеные псы, которые не могут жить, не убивая. Но дело не только в них. В Англии много влиятельных людей не хотят мира. Слишком большие деньги крутятся вокруг этого конфликта. Одни поставки оружия чего стоят.

Тишина настала такая, что было слышно, как потрескивает лед в бокалах. Сандра с вызовом оглядела своих сотрапезников. Тонкие губы графа сжались в совсем уже невидимую ниточку, хищный нос угрожающе заострился. Побагровевший Марч тряс подбородком, силясь что-то возразить. Его жена рассматривала свои алые ногти, всем видом показывая, что разговор ей наскучил. И лишь Грегори улыбался, явно забавляясь новым витком человеческой комедии.

— И откуда же у вас такие сведения, юная леди? — спросил наконец Марч, рывком ослабив галстук, впившийся в разбухшую шею.

— Мой отец погиб, расследуя взрыв бомбы в Манчестере, — пояснила Сандра. — Тогда погибло несколько человек, десятки получили увечья, среди них женщины и дети.

Приглушенный вскрик заставил всех вздрогнуть. Барнс, до сих пор безмолвно стоявший у дверей, смертельно побледнел и, пошатываясь, вышел. Граф Рэдклиф, досадливо поморщившись, сделал всем знак оставаться на местах. Касалось это, впрочем, одного лишь Грега, который сделал движение встать.

— Его дочь и внучка были там в момент взрыва, — пояснил Грег, заметив немой вопрос в глазах Сандры. — Дочь не пострадала, а вот внучка… — Его кулаки конвульсивно сжались. — Множественные осколочные ранения, зрение спасти не удалось. Девочке всего пять лет. Прошу прощения, господа.

Грег вышел, не обратив ни малейшего внимания на негодующий возглас графа.

— А кто был ваш отец, позвольте узнать? — Марч перегнулся через стол в ожидании ответа.

Что-то в его взгляде неприятно царапнуло Сандру.

— Он был журналистом, вел собственное независимое расследование. Материал был почти готов, не хватало лишь некоторых деталей.

— Александр Финчли! — воскликнул Марч.

— Вы его знали? — удивилась Сандра.

— Не имел чести.

— По-моему, мы уже исчерпали эту тему, — вмешался хозяин дома. — И смертельно наскучили даме. Извините, дорогая, за такой малоприятный вечер. — Он встал и поклонился миссис Марч. — Кофе подадут в курительную.

Сандра воспользовалась случаем и откланялась. Ее никто не удерживал. Девушке стоило немалого труда найти комнату Барнса. Когда она вошла, Грег прилаживал подушку под головой старика. Барнс полулежал в кресле, беспомощно подогнув одну ногу, бледный, осунувшийся. Щеки запали, нос заострился, вокруг глаз залегли глубокие тени. У Сандры защемило сердце, таким разбитым он выглядел сейчас.

— А, это вы! — воскликнул Грег. — Очень кстати. Возьмите салфетку. Вон там, в верхнем ящике комода, и намочите холодной водой. Живее.

Сандра осторожно положила мокрую салфетку на лоб старика. Барнс благодарно посмотрел на нее из-под набрякших век. Из его руки выскользнула фотография в серебряной рамке. Смеющаяся молодая женщина с крошечной девочкой на руках. Сливочные пухлые щечки, льняные кудряшки и искрящиеся глаза цвета лесных незабудок. Невозможно представить их слепыми.

— Вики, — прошептал Барнс.

Сандра кивнула, борясь с подступающими слезами. Этот несчастный старик уже не будет ей чужим. У них одно горе. Ее погибший отец и прелестная малютка, которая никогда больше не увидит солнечного света, накрепко связали их. Сандра взяла руку Барнса в свою и ощутила неожиданно крепкое пожатие его пальцев. Каким-то шестым чувством старик понял, о чем она думает, и хотел, чтобы Сандра об этом знала.

— Ну и напугал ты нас, старина, — сказал Грег, опускаясь на корточки перед креслом. — И меня, и Александру.

Он, будто невзначай, накрыл ее руку своей. В прикосновении этом было что-то особенное, теплое, доверительное, словно одним движением руки он впустил Сандру в круг своих интересов и чувств. Сколько же лиц у этого человека? Сандра уже сбилась со счета. И какое из них истинное?

— Если уж мы дошли до имен, то зовите меня Сандрой.

— А вы меня Грегом.

Она кивнула.

— Вы сказали, что ваш отец раскручивал манчестерское дело. — Грег встал и помог подняться Сандре. — Нельзя ли поподробнее?

— Я мало что знаю об этом, — призналась она. — Отец не любил говорить о работе, наверное, подозревал, что это небезопасно. Обмолвился как-то, что встречался тайно с какими-то людьми, которые давали ему информацию, и собрал обширное досье. Говорил, что, когда опубликует свой материал, многие головы полетят. По-моему, он имел в виду кого-то из правительства или из деловых кругов, сотрудничающих с террористами и наживающихся на этом. Вам лучше поговорить с Марго, это моя мачеха, она была в курсе всех его дел.

— А где досье сейчас?

— Отец все держал дома. Думаю, Марго сохранила что могла. Мы с ней просто избегаем говорить об этом.

Грег вдруг предостерегающе приложил палец к губам: из коридора явственно донесся приглушенный скрип половиц. Он рванулся к двери, но коридор был уже пуст.

— Нас явно кто-то подслушивал. Теперь ищи ветра в поле. Черт бы побрал эти закоулки! — Он озабоченно посмотрел на Сандру. — Что-то вся эта история перестает мне нравиться.

— Может быть, просто любопытная горничная… — подал голос Барнс. — В любом случае, чем скорее мы забудем об этом, тем лучше. Прошлого не вернуть, умерших не воскресить.

— А как же новые жертвы? — горячо возразила Сандра. — Они неизбежно будут, пока эти люди на свободе и уверены в своей безнаказанности. Мы должны хотя бы попытаться остановить их.

— Я согласен с Барнсом, — сказал Грег. — Ставки в этой игре слишком высоки, соответственно, велик и риск. Кроме того, у вас нет никаких доказательств того, что ваш отец был убит, не так ли? Каково заключение полиции?

— Несчастный случай, — нехотя ответила Сандра. — Не справился с управлением на мокрой дороге.

— Вот видите!

— Но папа был превосходным водителем! И погиб, когда уже практически завершил расследование. Не слишком ли много совпадений?

— Возможно, но вам никто не поверит. Так что мой вам совет: забудьте и живите спокойно, как жили до сих пор.

Сандра смотрела на Грега и в очередной раз поражалась происходящим с ним метаморфозам. Сейчас перед ней был холодный, сдержанный человек, который говорил до омерзения правильные и разумные вещи. Возникшее было ощущение сопричастности и партнерства растаяло как дым.

— Спасибо. Ваш совет хорош, да вот беда: мне не подходит. Спокойной ночи, джентльмены.

— Не забудьте запереться получше! — крикнул ей вслед Грег, но Сандра лишь презрительно передернула плечами.

Она сама не знала, что на нее нашло. Прошлое всколыхнулось, поднялось со дна памяти и схватило за горло. Горестные глаза Барнса, презрительный прищур Рэдклифа, краснолицый, задыхающийся Марч и его напоминающая змею жена — все они каким-то образом вдруг пробудили воспоминания о событиях двухлетней давности. Тогда Марго испугалась и строго-настрого велела Сандре забыть про досье и про расследование. Сейчас Сандра уже сожалела о своей покорности. Какая она, к черту, журналистка, если позволила себя запутать? Завтра же вернется домой и постарается уговорить Марго. Хотя бы ради памяти отца она должна завершить это дело.


Долгий настойчивый звонок у входной двери оторвал Марго от перевода, над которым она билась уже добрых три часа. Марго нахмурилась. Четверть первого. Кто это может быть так поздно?

Надо же было так увлечься! Стоило на один вечер остаться одной, и она тут же потеряла счет времени. Оно и понятно, ведь за режимом следила Сандра. Забавно! Веду себя совсем как школьница, оставшаяся на вечерок без родительского присмотра.

Раскатистый звон разлетался по пустому дому. Придется открыть. А как не хочется! Марго сбежала вниз по лестнице.

— Кто это?

— Опрос общественного мнения от журнала «Здоровый образ жизни», — ответил явно искаженный писклявый голос, тем не менее показавшийся Марго смутно знакомым. — Кто в Лондоне не спит после полуночи и почему.

— Бад! — Она распахнула дверь.

Это действительно он. Слегка смущенный, смотрит выжидательно и тревожно. В руке початая бутылка вина.

— Ого, а ты во всеоружии!

— Хлебнул для храбрости.

— Боялся, что спущу с лестницы?

— И этого тоже.

Марго отступила, пропуская его внутрь. Давешний чертенок зашебуршился в груди.

— Что тут у нас? — спросила она, протягивая руку к бутылке. — Ого, «Шато Марсо» сорок восьмого года! Не слабо, как сказала бы Сандра.

— Стянул у Сэма Зингера. Я только что от него.

— Дай-ка взглянуть на тебя как следует. Первый раз вижу тебя в костюме.

— Только не надо смеяться.

— И не думала даже. Мне нравится.

Бад действительно выглядел очень элегантно в песочного цвета тройке и ярком галстуке цвета «яичница с луком».

— Марго, вы восстанавливаете мою вконец порушенную самооценку. Я весь вечер провел в обществе галстуков от Проховника по пять сотен фунтов за штуку.

— Не одежда красит человека, а человек одежду. Старая штука, а как звучит!

Марго улыбнулась ему, как только она это умела, одними глазами, и весь мир сразу осветился. Сама не знает, как права. Все сегодняшние красотки в роскошных туалетах, с наклеенными ресницами и силиконовыми бюстами, с ног до головы увешанные дорогими бирюльками, не стоят и ее мизинца. Пусть сейчас на ней ни грана косметики, пшеничные волосы небрежно затянуты в конский хвостик, узкие брючки и безразмерная мужская рубашка с закатанными до локтей рукавами. Даже усталые, чуть покрасневшие глаза нисколько не портят эту удивительную женщину.

— Вы, наверное, считаете меня настырным наглецом, — начал он. — А я совершенно случайно проходил мимо вашего дома и увидел свет в окне. Вычислил, что не в спальне, а в кабинете, и позвонил.

— Совершенно случайно? Ладно, не красней, верю. Лондон — город маленький. Как прошло интервью?

— Блестяще. Колоссальная удача. Увидев, что Зингер разговаривает со мной, все сразу почувствовали живейший интерес к моей персоне. В результате у меня не одно интервью, а сразу несколько.

— Любопытно, как люди любят сбиваться в стаи, — заметила Марго, — при этом разглагольствуя об индивидуальности.

— Их привлекает запах денег и славы. Зингер — это и то, и другое. А мы, журналисты, лишь отражаем массовые вкусы, вместо того чтобы формировать их.

— Да-да, давай поговорим о несовершенстве мира, — с энтузиазмом подхватила Марго.

В ее тоне Баду почудилась ирония, он смешался.

— Вот ведь как выходит. Не успел прийти, а уже вам наскучил. Извините, я, наверное, оторвал вас от работы.

— Верно, но в такой час только и ждешь, что кто-то придет и помешает.

— Ох, Марго, как же вам нравится играть со мной!

— А бутылку ты принес показать? — спросила вдруг Марго, сворачивая разговор в более безопасное русло. — Налей-ка мне глоток этого божественного напитка, садись вот сюда и поболтаем.

— О чем?

— О чем угодно, хоть о литературе. Презабавную книгу перевожу сейчас.

Бад слышал от Сандры, что Марго работает в издательстве «Пингвин» переводчицей и весьма высоко там котируется.

Марго начала увлеченно что-то рассказывать, но слова ее доносились до Бада словно издалека. Он слушал звуки, не вникая в смысл, любовался ее лицом, следил за тем, как волнующе изгибаются ее губы, и думал, что они созданы для поцелуев, но только не его. Почему не его?

— Я, кажется, теряю интересного собеседника, — заметила Марго.

— Нет-нет, что вы!

— Повтори, что я сказала.

— Полный сюр. — Бад напрягся, судорожно соображая. — Марихуана, клопы.

— Значит, я все-таки не зря надрывалась. На этом и закончим, пожалуй. Поздно уже.

— Может, поужинаем завтра вместе? — промямлил Бад. — Найдем местечко потише, и вы мне снова расскажете про марихуану с клопами. Про это я готов слушать бесконечно.

Марго засмеялась, и этот бархатный, воркующий звук, зародившийся где-то в глубине горла, начисто лишил Бада самообладания. Он обнял ее, стиснул что было силы и поцеловал. Поцелуй пришелся прямо на крошечную родинку в углу рта, которая давно сводила Бада с ума.

— Бедные мои косточки.

— Скажите «да», — шепнул Бад, шалея от ее близости.

— А что мне еще остается? — Марго мягко высвободилась. — Ну, иди уже, иди.

Она буквально вытолкала его, слабо упирающегося, за дверь.

— Я позвоню вам. Завтра. Нет, сегодня. Уже сегодня.

— Спокойной ночи.

Он услышал клацанье замка и, опустившись на ступени, прижался пылающим лицом к решетке перил. Его ночи отныне не будут спокойными, ведь она сказала «да».


Сандра проснулась от грохота, раздавшегося прямо над ее ухом, и рывком села на кровати. Дождь барабанил в окно. В ослепительных сполохах молний метались тени растревоженных гардин. Гром бабахнул как из пушки и откатился, ворча.

Но Сандра уже ничего не слышала и не видела. Ее взгляд был прикован к трепещущему на ветру огоньку свечи, одиноко мерцающей посреди комнаты на полу.

— Кто здесь? — вскричала Сандра.

Мощный разряд грома потряс пустую комнату. Никого. Сандра соскочила с кровати и, накинув халатик, подбежала к двери. Подергала ручку. Заперто. Она нашарила ключ на каминной полке и, подхватив свечу, выглянула в коридор.

Вереница теплых крошечных огоньков убегала в его темную глубь. Лукаво перемигиваясь, они манили ее за собой, затягивали в таинственный лабиринт, из которого нет возврата. Разум твердил ей: «Пропадешь!», — но ноги сами несли ее по холодным половицам, и сердце стучало в такт шагам.

Она уже знала, к кому спешит, кто зажег для нее эти свечи, осветившие путь во мраке, чтобы она не заблудилась. Этот человек непостижимым образом сумел завладеть всеми ее помыслами, хотя она должна была бы презирать его. Сколько раз за сегодняшний день он доводил ее до бешенства, заставлял краснеть, бледнеть и кусать губы от досады. Забавлялся, как со многими другими до нее. И она понимает это, но все равно идет, трепеща, с замирающим сердцем, по первому же зову. Непостижимо! Но спросите бабочку, зачем она летит на огонь. Есть что-то, что сильнее доводов рассудка.

Одна из дверей в конце коридора была распахнута, как мышеловка в ожидании добычи, как пасть гигантского зверя. Грег стоял у окна в глубине комнаты. Его высокая фигура четко выделялась на фоне черного неба, вспарываемого жалами молний.

— Грег!

Он обернулся.

— Я ждал тебя.

— Знаю.

— Только не надо ничего говорить. «День отошел и все с собой унес».

— У Китса он унес любовь.

Грег приподнял ее лицо за подбородок, пытливо заглянул в глаза. Сандра смело встретила его взгляд, который, казалось, проникал до самых глубин ее существа.

— Бог ты мой, сколько иллюзий! Никакой любви нет. Это всего лишь химера, раздутая поэтами-романтиками до размеров гигантского мыльного пузыря, который завораживает, переливается всеми цветами радуги, а ткнешь — брызги и пустота. Другое дело страсть. Она и кружит людям головы.

Он прикоснулся губами к ее губам. Они были горячи, как раскаленные угли, горячи и жадны. Комната завертелась перед глазами Сандры бешеным смерчем. Его руки колдовали над ней, заставляя плавиться, сгорать и возрождаться вновь, как птицу Феникс. Разгоряченные тела сплелись в сладостной схватке, в которой нет ни победителей, ни побежденных.

Гроза стихла так же внезапно, как и началась, лишь отдаленные отголоски грома да мерный стук капель по стеклу еще напоминали о ней. В комнате стало совсем темно. Сандра слышала прерывистое дыхание Грега и смутно различала в темноте очертания его тела. Только что оно было частью ее самой, жило и билось в ней, а теперь… Она вдруг остро ощутила свою наготу, нащупала скомканный халатик и прикрыла им грудь. Движение получилось суетливым и жалким.

— Не надо, не делай этого. Дай посмотреть на тебя.

Он щелкнул выключателем, комната озарилась мягким светом ночника. Сандра дернулась и плотнее прижала к себе халатик. Грег ухватил его за краешек и потянул. Ее руки безвольно упали вдоль тела, глаза непроизвольно зажмурились.

— Ну-ну, не надо так смущаться. Ты великолепна, даже сама не знаешь насколько. Тебе вообще надо ходить голой, тогда твои совершенства будут куда заметнее.

— Ты смеешься надо мной!

Знакомый ехидный огонек в глазах, усмешка кривит губы. Она опять опоздала, не заметила перемены. И опять попалась.

— Ты легкая добыча, так и стремишься заглотнуть наживку. Грех не воспользоваться. А все оттого, что ты невнимательно читала Канта. Так ведь?

— Вообще не читала, — буркнула Сандра.

— И напрасно. Кроме всего прочего он дает один хороший совет: не вовлекайся и не вовлекай. Воспринимай мир, каков он есть — расчетливый, грязный и смрадный. А ты все силишься что-то изменить и других хочешь заставить делать то же. Обжигаешься, разбиваешь в кровь нос и опять бросаешься в бой. Ладно, мне-то что, это твой выбор, так хоть не жалуйся.

— Мне холодно.

Грег сорвал с кровати покрывало и накинул на плечи Сандры.

— Так лучше?

— Нет. — Она мотнула головой так, что волосы метнулись и рассыпались по плечам. — Нет. Я хочу уйти.

— Обиделась. А ведь я хотел помочь.

— Она все время смотрит на меня.

Грег проследил за ее взглядом. С большой фотографии, висевшей на стене, смотрела молодая золотоволосая женщина с тонким бледным лицом. На лице этом, казалось, жили одни глаза — огромные, серые, загадочные и очень печальные. Искусная игра света и тени, тонко пойманная фотографом, намертво приковывала внимание именно к этим выразительным глазам, как бы оставляя все остальное «за кадром». Мастерская работа.

— Мой первый стоящий снимок. — Голос Грега неуловимо изменился, потеплел, что ли. — Еще бы ей не смотреть. Ведь это…

— Можешь не говорить, и так ясно. Это твоя мать.

— Леди Анна, графиня Рэдклиф, единственная женщина в моей жизни.

— Ты ее очень любил?

— Боготворил. И потерял.

— Теперь я понимаю, — медленно проговорила Сандра. — Ты мстишь всем женщинам на свете за то, что они живы, и еще за то, что не похожи на нее. Но этим ты ее не вернешь. Бедный, бедный Грегори!

Сандра протянула руку и коснулась его волос, ожидая резкого движения, гневной отповеди, чего угодно, но только не того, что он сделал. Грег опять удивил ее, удивил и обезоружил. Взял ее руку и поцеловал.

— Останься со мной до утра.


Сандра проснулась оттого, что солнечный лучик, пробравшись сквозь щель в гардинах, пощекотал ее щеку. События прошлой ночи медленно возвращались к ней. Она вспомнила, что ушла к себе, едва забрезжило утро и проснулись первые птицы. Грег спал, раскинувшись на кровати. Она лежала рядом, прислушиваясь к его мерному дыханию, и улыбалась. Вся эта ночь была полна любовью, именно любовью, что бы он там ни говорил. Они сплетались в объятиях, доводя друг друга до изнеможения, засыпали, обессиленные, не размыкая рук, чтобы вновь проснуться и продолжить сладостную игру.

Он шептал ей слова любви, и она верила, не могла не верить. Сандра поняла, что за блестящим непробиваемым фасадом скрывался одинокий, не очень счастливый человек, давно уже не верящий в искренность человеческих чувств. Вокруг толклись люди, много людей, и все чего-то от него ждали. Денег, сумасбродств, веселого беззаботного общения. А он, прекрасно понимая это, смотрел на суету вокруг себя с неизменной ироничной усмешкой.

Единственным человеком, который любил Грега просто за то, что он есть, был старый Барнс. Ничего, подумала улыбаясь Сандра, теперь нас таких двое. Я ведь тоже люблю Грега.

Как и когда это произошло, она не могла с точностью сказать, да и какая, в сущности, разница. Счастье плескалось в ней, грозя перелиться через край. Легкий стук в дверь прервал радостное течение ее мыслей. Сандра стремительно нырнула под одеяло.

— Войдите!

Розовое улыбчивое лицо Клубнички было под стать ее состоянию. Она вкатилась в комнату, толкая перед собой столик на колесах.

— Добрый день! Я подумала, что пора уже разбудить вас, — сказала Сара, сдергивая с подноса белоснежную хрустящую салфетку. — Холодный грейпфрутовый сок, круассаны и кофе. Если захотите чего-нибудь посущественнее, я принесу, но скоро ланч.

— Как?! — изумилась Сандра. — Который час?

— Половина первого. В честь мисс Торрингтон ланч сегодня подадут в парковом павильоне. Подумать только, какой сюрприз! Она приехала сегодня рано поутру, прелестная, как картинка. Настоящая принцесса! Никто ее не ждал, даже мастер Грегори. То-то он обрадовался, аж засиял весь. Все утро от нее не отходит, глаз не сводит, боится дохнуть. Они уехали на верховую прогулку. Изумительно красивая пара, и так подходят друг другу!

— А мне мистер Грег ничего не просил передать? — Сандра с трудом вклинилась в ее болтовню.

— Ничего. Просил только вас не беспокоить. Сказал, что вы трудились всю ночь, как настоящая пчела. Да-да, так и сказал. Вы с собой работу привезли?

Сандра рухнула на подушки и впилась ногтями в ладони. Больно, больно, больно!!! Господи, только бы не закричать!

— Что с вами? — участливо спросила Клубничка. — Вы так побледнели… Вам плохо?

— Все в порядке, — мертвым голосом отозвалась Сандра, почти не разжимая губ. — Я не голодна. Мне нужна машина, чтобы добраться до станции.

— Вы уезжаете? Но вас же ждут к ланчу.

Никто меня не ждет, а если и ждут, то только чтобы поиздеваться, вывалять в грязи и вышвырнуть вон. Я не доставлю им такого удовольствия. Все это Сандра хотела выкрикнуть прямо в лицо ни в чем не повинной горничной, но вовремя сдержалась.

— Меня срочно вызывают в Лондон. Передайте это его сиятельству и поблагодарите за гостеприимство его и мистера Грега.

Наскоро умывшись и пошвыряв вещи в сумку, Сандра спустилась в вестибюль и тут же нос к носу столкнулась с Барнсом. Он, кажется, поджидал ее. Этого только не хватало. Она хотела прошмыгнуть мимо, отделавшись кивком, но старик удержал ее за руку.

— Простите, Сандра, всего одну минуту.

Его глаза из-под очков смотрели так тепло и сочувственно, что Сандре пришлось сделать над собой гигантское усилие, чтобы не разрыдаться.

— Этот ваш неожиданный отъезд… — Барнс помедлил, подбирая слова, — точно связан с делами или?..

Она коротко кивнула, до боли закусив губу.

— Если это не совсем так, то я уверен, мисс, вы что-то неправильно поняли.

— Я все правильно поняла, благодарю вас. Снаружи послышалось шуршание шин.

— Мне пора. Прощайте, Барнс.

— До свидания, Сандра. Для меня было большой честью познакомиться с вами.

Сандра вырвала руку и, не оглядываясь, сбежала по ступенькам к машине.

Загрузка...