“Божественный поэт в зрелых летах
В темном лесу блуждает.
Бесславнейший поэт в младости цветах,
В светоче ночи плутает”
Образ. Поклоненье. Свет.
В душе неистово волнует
Платонический сонет.
Все чувства бастуют и чаруют
Безмолвия обет.
В сжиганье звезд
Остынет злость и ночь проснется,
Словно винограда гроздь
Дурманит, опьяняюще прольется
В уста младые винный дождь
Стихир любовной прыти,
Подвластные азам сердечных мук.
Шепот – “Спите…”
Но бессонна грусть разлук.
О сердце не корите.
Радуйся мученик поэт!
Портреты пусть твои рисуют,
Растает слава как первый снег.
О величье гения уж боле не ревнуют.
Молчанье – от всякой ссоры оберег.
Вечностью уснет творец,
Душой от тленья оторвется.
Ужель в ночи примет он конец?
Не жизнь, но творенье оборвется.
И восплачет льстец,
Терзаясь страхом, то молчаньем,
Усладой лени.
Но воскреснет вдохновеньем
Поэт убогий в бесславной тени,
Что именуется стареньем.
Россыпь звезд, ночной покров.
Господь, кто смертный час минует?
Вернется ли счастье вдов?
Кто душу истолкует?
Страсти – усмешки злых богов.
А добродетель – сердце
В груди любовно жмется.
Трепещет тельце,
Так тихо бьется
Семечком в младенце.
Ты помнишь свое рожденье?
Царские покои, сени,
Средь зверей раденье.
В ручонках погибают змеи.
И утихло их шипенье.
Мы трижды примем наготу:
Рождаясь, крестясь и Духом омываясь,
И когда теряя красоту,
Плоть мертвую одевают содрогаясь
Сожаленьем во бреду.
В ночи отверст исход,
Тьмою зыбкой преисполнен.
Светочем воссияет тот,
Кто кроток, кто покоен.
Благословлен тогда поэзии синод.
Восторг мечтательный исторг.
Душою всей склонился.
Слов безудержный поток
В тумане речи заклубился.
И видит Бог,
Любовь невинна в поцелуе
Эфирных губ дыханья.
Любимой имя поминая всуе,
И в тишине молчанья,
На свободе, в сбруе
Памятью воображенья
Дева видится – Святыня.
Оставив вопрошенья.
Сердцем он шепнет – о, Арина…
Ангел поднебесья,
Образом приди в обители моей души,
Обними очами.
Жизнь мою единым взором осуши,
Пыл остуди речами,
Покойника в глуши.
Я не глупец – чтобы кончать с собою.
Всякий творец бессмертен в слоге.
Я безумец, лишь, мечтавший быть с тобою.
Гость незваный на пороге.
Оледенело хладно здесь,
В шаге от уюта и тепла.
Там горячится юности немая спесь,
Как пламя и свеча.
Ревность, месть –
Прокляты, и глас –
“Юность уходит без следа,
Не искушен твой глад,
Вкуси запретного плода,
И сонмы бранных фраз.
Познай же страсть!”
О, духи, лютые злодеи.
Помыслы – дракона пасть.
Оскалив зубы греха химеры
Козни и напасть
Исполняют словно феи.
Целомудрие – вот мой удел,
Бесславного поэта бремя.
К Небу взор благостный воздел.
Да не прольется злое семя.
И бесстрастье это не предел.
Люби душой любовию Творца.
Очищайся чистотой
Венчального кольца,
Едины будьте вы душой.
Как Божий Сын и Дух Отца.
О, землетрясенье
Естества писанья и холста,
Благое сокрушенье
Колдовства желаний и греха
Зельеваренье.
Эссенция стиха во слоге.
Но не родился тот талант.
Да будет наша жизнь лишь в Боге.
Муза – изменник франт
Всегда в пути, всегда в дороге.
Словно метафизик Кант,
Невинна и пространна.
И то малое вниманье,
В мечтании столь статно
Рельефа изваянье
Вдохновеньем деликатно.
То воспоминаньем,
То обликом прекрасным
Поэт измучен упованьем
Столь долгим, столь опасным,
Ночь укрощает содроганьем.
“Смирись, иль будь несогласной” –
Воззвал поэт –
Лирой величавой, громогласной.
Ослабь корсет
Мечт моих усладой властной.