Ева. Гибкий график катастроф

Глава 1

Было чудесное зимнее утро: ярко светило солнце в безоблачном небе, белые сугробы под окнами сверкали всеми цветами радуги, на крыше подтаивали сосульки, и капельки воды нет-нет да и разбивались брызгами о мой подоконник, пробуждая мечты о ранней весне. Я улыбнулась сквозь сон, перевернулась на спину и открыла глаза. Как по команде Диплодок поднял голову и окинул меня внимательным взглядом. Немного подождал в надежде, что моя совесть откликнется на его немой призыв. Наивный! Даже Пушкин в своем стихотворении не мог добудиться красавицу, а у меня законный выходной. И моя совесть меня нисколько не беспокоит.

Поняв, что я не собираюсь реагировать добровольно, доберман поднялся на лапы и, скребя когтями по паркету, неспешно подошел к постели. Положил морду на краешек и ткнулся мокрым носом в плечо. Я все-таки скосила на него глаза.

– Ты издеваешься, да? – уточнила мрачным голосом. В ответ меня лизнули в нос и выразительно покосились на дверь. – Ладно, сдаюсь. Идем гулять…

На улице было холодно. Впрочем, как еще там могло быть в начале февраля? Я переминалась с ноги на ногу, кутала руки в мех полушубка и обреченно смотрела, как Диплодок бесится в снегу. Ну почему эта собака не могла побегать самостоятельно? У нас большой огороженный двор, специально проделанная дырка во входной двери и жильцы, отлично понимающие, что не стоит становиться на пути у добермана. Чего ему не хватает?

Я почти заснула на крыльце под тихое шуршание снега, когда голос мамы внезапно выдернул меня обратно в реальность:

– Ева, оставь своего бронтозавра и иди завтракать!

– Его зовут Диплодок, мама! – обиженно прокричала в ответ.

– Только очень странные девочки называют своих собак в честь других животных! – парировала Ядвига.

Я закатила глаза.

– Ты назвала меня в честь другой женщины! – пробурчала себе по нос. – Это тебе почему-то странным не показалось…

На кухне, к моменту когда я туда пришла, уже сидела вся семья. Богдан смерил взглядом мои широкие джинсы и свитер с высоким воротом, демонстративно фыркнул и вернулся к газете. Егор листал список контактов в мобильном телефоне, бормоча что-то вроде:

– Тебе… нет, не тебе… а может, тебе… ой, нет, только не тебе…

Мама крутилась возле плиты, периодически бросая на Георгия влюбленные взгляды и буквально тая в лучах его улыбки. Алекс читал что-то на планшете, вяло ковыряясь ложкой в овсянке. На один только миг он оторвал глаза от экрана и поднял их на меня, а потом снова углубился в текст. Я мысленно покачала головой: да, семья, конечно, не знала, что мы с ним встречаемся (кроме Ядвиги и, кажется, Богдана: от первой вообще было сложно что-то скрыть, а второму все разболтала Полина, хотя и клялась, что этого не делала), но от проявления обычной вежливости я бы не отказалась.

– Доброе утро, – поздоровалась, усаживаясь за стол и насыпая в тарелку мюсли. Ядвига тут же недовольно ткнула пальчиком в большой липкий ковшик на плите. Я содрогнулась: нет уж, я мамину стряпню буду есть только после недельной голодовки.

– Евочка, – вдруг обернулся ко мне Георгий, – рассуди нас. Ядвига говорит, что у тебя сейчас нет парня. Но я лично считаю, что у такой очаровательной девушки просто не может отсутствовать кавалер!

Я бросила быстрый взгляд на Алекса, который очень талантливо делал вид, что его беседа вообще никак не касается, и улыбнулась:

– А с чем связан вопрос?

– Приближается День святого Валентина! – улыбнулась мама так, что мне сразу стало немножко жаль наш семейный бюджет. Интересно, что потребует эта жадная ведьма в подарок на этот раз? Помнится, на свадьбу она заказала трехнедельный морской круиз… – Какие у тебя планы?

– Ну не знаю, – пожала плечами я, хотя совсем недавно сама задавалась этим вопросом. В текущем году праздник выпадал на выходной день, и это давало шанс неплохо погулять. По крайней мере, именно так говорила Полина, которая, вообще-то, терпеть не могла День святого Валентина как таковой, но никогда не отказывалась от хорошего тусняка. Ради него она была готова терпеть даже очередного ухажера, особенно если он платил за выпивку и не слишком много болтал. Я так не умела. Найти парня на вечер, чтобы отшить его уже через пару часов – для этого нужна была такая наглость, которую мне в себе предстояло еще растить и растить. Потому чаще всего четырнадцатое февраля я проводила дома, в одиночестве. Но, конечно, в этом году все должно было быть иначе. Ведь, как сказала Поля:

– Зачем нужен парень, если в день всех влюбленных сидеть одной в четырех стенах? Как ты объявишь миру о том, что у тебя наконец появился поклонник?

– Но, Полина, – тихонько ответила я, – тебе не кажется, что это – не совсем та информация, которую жаждет услышать мир?

– Тогда хотя бы сама убедишься, что у тебя теперь есть целовашка, обнимашка, источник дополнительного дохода и напарник для игры в какую-нибудь интересную фигню, – весело заявила она, и я поняла, что доля истины в ее словах таки есть.

Неудивительно, что, когда мама задала вопрос, я первым делом покосилась на Алекса. Ведь это он должен был меня куда-то пригласить. И желательно поскорее, потому что День Валентина уже в эту субботу, а мне еще над гардеробом нужно было подумать.

Только все, как это частенько происходило в последнее время, случилось не так, как я планировала.

– А ты, Алекс? – ласково улыбаясь, повернулась к нему мама. – У тебя есть планы на праздник?

– Угу, – не отрывая глаз от планшета, кивнул заклинатель. – Я работаю.

У меня дернулось веко. Ну спасибо, что сообщил, драгоценный… Ядвига тоже на мгновение перестала выглядеть любящей мачехой. Наоборот: глянув на меня, она как-то странно оскалилась и выдала:

– Евочка, прости, что сразу не сказала. Юлиан Шакуров вернулся в город. Помнишь такого?

О, я помнила! Еще как! Я ведь уже рассказывала про список своих женихов, составленный Ядвигой, кажется, еще в день моего рождения? Так вот Юлиан там числился кандидатом номер раз. Разумеется, он был магом, само собой, из очень известной в наших кругах семьи. Но выделялся Юлиан не только этим. Мы были знакомы. Лично. Даже более того: года в три или в пять я поклялась, что выйду за него замуж. Чего уж там: мы даже устроили маленькую церемонию – я, жених, его игрушечная машинка и куст сирени, ветки которой должны были олицетворять церковь.

– А разве… – нахмурилась я, не понимая пока, к чему клонит мама, – разве он не уехал в Италию… или Испанию на пээмжэ?

– Конечно, – невинно хлопнула ресничками Ядвига. – Но вы же с ним были помолвлены, разве не так? Вот он и возвращается, чтобы увидеть невесту. Будет чудесно, если вы проведете День Валентина вместе! Я правильно говорю?

Ответить я не успела, потому что в этот момент Шурик все-таки поднял глаза.

– М-мама, – враз пересохшими губами простонала я, – что ты такое выдумываешь? Между мной и Юлианом никогда ничего не было.

– Правда? – улыбаясь как маньяк, добравшийся наконец до вожделенной жертвы, проурчал Алекс. – А как же венчание?

– Мне было пять лет! – всплеснула руками я. – И это была только игра!

– Ну, во-первых, не пять, а целых шесть, – невозмутимо поправила Ядвига. – А во-вторых, на тебе было белое платье, тиара и букет невесты. У меня даже фото в телефоне есть. Хотите, покажу?

– Конечно хотим, – осклабился Шурик. Я сглотнула и тоже подошла ближе, чисто из любопытства. Заглянула маме через плечо.

– Этого не может быть! – воскликнула, глядя на яркую цветную фотографию меня и маленького Юлиана. На ней мы действительно были похожи на совсем юных невесту и жениха. Но я точно помню, что на Юлике в тот день не было этого костюма с бабочкой, а на мне – туфель и белых гольфиков! Мы вообще большую часть прогулки копались в песочнице – одного этого хватило бы, чтобы привести костюмы в негодность.

– Евочка, не упрямься, – улыбнулась мама, словно не замечая моих отчаянных жестов, когда я сначала тыкала пальцем в Алекса, а потом проводила ребром ладони по собственному горлу и отчаянными кривляньями просила ее прекратить раскрывать мои старые секреты. – Вы были такой чудесной парой. Признай, что ты с удовольствием повидаешься с Юлианом. Разве тебе не интересно, каким он стал?

– Да, Евочка, – на мгновение обернулся Шурик, и я вдруг поняла, с кого рисовали голову Чеширского Кота в «Алисе»: от его улыбки можно было поседеть. – Просто признай это. Раскаяние помогает.

– Да не было ничего!

– И все же, если ты не против, – проворковала Ядвига, – я поговорю с мамой Юлиана и передам, что ты с радостью встретишься с ним в эту субботу. Надеюсь, ни у кого возражений нет?

– У меня есть! – малость обалдевая от постановки вопроса, возопила я, но мама только переглянулась с Георгием:

– Она у меня такая скромница! Если из дому не выгонять, никогда замуж не выйдет.

Отчим весело улыбнулся, видимо полагая, что это какая-то внутрисемейная шутка четы Моргалис. Егор вообще заржал, правда, не отрывая глаз от экрана своего мобильного, потому я не была уверена, что смеялся он надо мной. И даже Алекс не убрал улыбку с лица, от которой у меня буквально кровь в жилах стыла. Один только Богдан в недоумении переводил взгляд с меня на маму, а потом – на брата. Кажется, ему очень хотелось как-то остановить это безумие, но он понимал, что своим вмешательством только усугубит ситуацию. Не знаю, что бы я делала, если бы Георгий прямо сейчас обо всем догадался. Нет, мы понимали, что рано или поздно придется сказать ему правду. Но, зная характер Соколовых, я предпочла бы сделать это в далеком будущем при идеальных обстоятельствах. Собственно, смертное ложе прекрасно бы подошло. И лучше, чтобы ложе было моим, ведь проклятия умирающего так сложно отменяются…

Чертыхнувшись сквозь зубы, я молча налила в мюсли молока и так же молча, стараясь не подавиться под пристальным взглядом Алекса, запихала их в себя. И только потом, всеми силами стараясь не сорваться в резвый галоп, вернулась к себе в спальню. Где тут же набрала Полину.

Она выслушала молча, не перебивая, что вообще-то для подруги было не совсем характерно. И только спустя несколько секунд я поняла, что у нее просто на время пропал дар речи от возмущения.

– Что он сказал?! – рявкнула она в трубку так, что я чуть из кресла не вывалилась. – Работает на День святого Валентина?! И ты это так просто оставишь, Ева?!

– Ну… – пробормотала неуверенно. – А что мне остается? Надо – значит, надо.

– Та-ак… – протянула Поля, и я почти услышала, как она мысленно считает до десяти, пытаясь успокоиться. – Я, конечно, понимаю: ты – святая, и все такое, но давай поразмышляем вместе. Кто такой Александр? Нужны ли ему деньги? А раз не нужны, то какого, на хрен, дьявола он оставляет тебя на праздник одну?!

Я поскребла в затылке: когда Полина ставила вопрос таким образом, я почему-то начинала ей верить. Шурика ведь точно нельзя было назвать главным кормильцем семьи. И я, конечно, знала, как трепетно он относится к своей группе, но почему они должны выступать именно на этот праздник?! Разве рок-концерты вяжутся с цветами и сердечками?

И все же какая-то часть меня не хотела воевать. Особенно с Шуриком. Потому, вздохнув, я неуверенно предположила:

– Но, Полина, мы же ничего не знаем. Иногда бывают такие обстоятельства…

– Значит, так! – рыкнула мой тренер. – Ты идешь на встречу с Юлианом! Если твой нынешний парень не ценит свою девушку, пускай это делает кто-нибудь другой!

– Ты, правда, считаешь, что это – хорошая идея?

– Блестящая, Ева!

Можно было и не спрашивать. Разве Полина хоть когда-то сомневалась в собственных словах?

– Шурик будет в ярости…

– О, я на это и рассчитываю! – зловеще захохотали из трубки.

Я скосила глаза:

– Поля, с тобой все нормально?

– Конечно! Но если ты уже спросила о том, что может испортить мне настроение, то ответь, подруга: ты помнишь, что у нас сегодня занятие? Жду тебя вовремя. Еще раз опоздаешь – заставлю бегать вокруг стадиона, как в армии. И не обольщайся: на своих двоих!

– Я один раз вовремя не приехала! – обиженно пробурчала я. – И то по вине пробок.

– Значит, сегодня тебе стоит выехать пораньше! – отрезала Поля и отключилась. Я тяжко вздохнула. Иногда подруга и правда напоминала какого-то отставного офицера. Майора Пейна, например, или сержанта Зима из «Звездного десанта»…

Думая о своем, я бросила «нокию» на кровать (перина аж прогнулась под тяжестью древнего мобильника), вышла из комнаты и не сразу сообразила, что такое большое и хмурое преграждает путь. А когда все же сообразила, бежать было уже некуда.

– Так, значит, ты пойдешь на свидание с Юлием? – мрачно уточнил Алекс, опираясь плечом о стену и придерживая дверь моей спальни, не позволяя мне рвануть от него по коридору.

– Юлианом, – поправила на автомате. – И это не свидание, а встреча старых друзей.

– И зачем она тебе нужна? – совсем неласково проурчал заклинатель.

Я пожала плечами:

– Ну все равно же вечер будет свободный…

– То есть ты проведешь День святого Валентина с другим парнем, просто чтобы дома не сидеть?!

Я нахмурилась: нет, нормально вообще?! Сам отморозился, а теперь еще пытается сделать меня виноватой!

– Ну ты же работаешь?! – гневно скрестила руки на груди. – Так какая у меня альтернатива?!

У Шурика дернулась венка на шее.

– Так, значит? – процедил сквозь стиснутые зубы. – Ну, хорошо!

– Хорошо? – не поняла я.

– Хорошо! – рявкнул он в ответ.

– Ах хорошо?!! – разъяренно сузила глаза я.

– Да!!! – гаркнул он так, что стекла в комнате задребезжали. – Хорошо!!!

И захлопнул дверь комнаты у меня перед носом. Пыхтя праведным гневом, я схватила телефон и набрала Полину.

– Мы поругались! – крикнула в трубку. На том конце провода на мгновение задумались, потом философски хмыкнули:

– Нет, подруга, а ты на что рассчитывала? Что согласишься пойти на свиданку с другим парнем, а Шурик поможет тебе выбрать платье и благословит на дорожку? А потом вы, все втроем, сядете на диване и начнете распевать «кумбайя»?!

Я чуть телефон из рук не выронила:

– Но ты же сама посоветовала мне согласиться!

– Правильно! – воскликнула Полина. – Чтобы добиться именно этой реакции. Шурик показал, что ты ему небезразлична. Разве это не прекрасно?

– Может, и прекрасно, конечно, – поскребла в затылке я. – Но что мне-то теперь делать? Юлик, между прочим, мне и даром не нужен. Я с Алексом помириться хочу! А он, гад…

Готесса тяжко вздохнула:

– Ладно, не расстраивайся. Помиритесь еще.

– Ага, как же, – скривилась я. – Ты не видела его две минуты назад. У Ктулху лицо попроще было!

– Ой, Ева, не выдумывай! – хмыкнула подруга. – Вы грызетесь через день, и ничего. К тому же открою маленький секрет: в каждой ссоре самое главное – последнее слово. Вот у вас оно каким было?

– «Хорошо», – мрачно ответила я.

– Отлично! – радостно воскликнула готесса. – Видишь? Все совсем не так плохо!

– Мм… – Я недобро покосилась в сторону коридора. – А то, что он мне потом дверь сломал, это ни о чем не говорит?

Нимфа была пятилетней гнедой кобылкой, которую я уже несколько лет пыталась укротить. Высокая, тонконогая, изящная: она была словно создана для конкура и самых сложных препятствий. Похоже, я оказалась одним из них. Нет, пока мы обе стояли на земле, Нимфа была самой добротой и послушанием. Она даже ходила за мною шаг в шаг, уткнувшись бархатным носом в плечо. Видимо, усыпляла бдительность. Потому что стоило мне забраться в седло: все! Кобылу становилось не узнать. Она начинала козлить по поводу и без, осаживаться на круп, в особо плачевных случаях – падать на бок. О том, что я сменила уже третью пару краг, потому что она вечно терлась боками о бортик манежа, я вообще молчу. Мы с Полиной перепробовали все: я была ласкова, как мама для мамонтенка, строга, как профессор Макгонагал к гриффиндорцам, аккуратна, как ежик в брачный период, – ничего не помогало. В результате Поля сдалась и решила брать настойчивостью. Почему-то моей: сама она прыгала на спокойном жеребчике, любила его безумно и демонстративно, обычно в моем присутствии, клялась, что никогда не променяет на другую лошадь.

В общем, убедить тренера, что мне очень дороги кости и я вполне могу обойтись без Кубка Большого Приза, которым она пыталась меня соблазнить, не удавалось. Приходилось крепиться и в очередной раз забираться в седло к Нимфе, которая была очень перспективной для спорта кобылкой и, как божилась Полина, где-то в глубине души вовсе не такой заразой, какой хотела казаться. Я не слишком верила, что когда-то смогу в этом убедиться, но и признавать собственное поражение не хотелось. Война, шедшая с переменным успехом, грозила затянуться…

– Опусти колено вниз! – орала Полина, сложив ладони рупором. – Выпрями спину! Руки вперед! Плечи назад! Шею не тяни!

Скажу честно: мне было бы куда удобнее ехать на Нимфе, упав ей на спину, обхватив за шею и крепко зажмурившись. Особенно сегодня: кобылка была в ударе, и три из пяти препятствий мы уже снесли, но стремительно приближались к абсолютному рекорду.

Неудивительно, что сползла я с нее мокрая до нитки. Дрожащими руками стянула шлем, молча вытерла лицо полотенцем и протянула кобыле сахар: дань за то, что разрешила слезть самостоятельно. Частенько наши занятия заканчивались моим эффектным полетом, к счастью, пока без травм. То ли я хорошо группировалась, то ли Нимфа удачно целилась, но кроме нервного потрясения, я никак не пострадала.

– У меня для тебя новость, – внезапно перебила Полина мой страдальческий поток мыслей. – На следующем занятии поездишь на моем Шторме.

– Серьезно?! – ахнула я, перебрасывая полотенце через плечо. Меня допустили к мистеру Совершенство? Любопытно, за какие заслуги? Помнится, жизнь Полине я в последнее время не спасала.

И она тут же это подтвердила:

– Не обольщайся, это ровно на один раз.

– Нимфу подковать хочешь? – тут же успокоилась я.

– Нет! – оскалилась тренер. – Хочу посадить на нее новую жертву.

Если честно, у меня едва бутылочка с водой из рук не выпала.

– Поля, – кашлянув, начала я, – просто для информации: предумышленное убийство в нашей стране тянет на пятнадцать лет строгого режима.

– Надеюсь, до этого не дойдет, – отмахнулась подруга.

– Тогда что, ради всего святого, может заставить тебя усадить невинного человека на это чудовище?!

– Во-первых, – подпрыгнув, умостилась на бортике ограждения Полина. В такой позе с ее длинными смоляными волосами, черной одеждой и темной помадой она могла спокойно затеряться в стае ворон, – не такого уж и невинного. Во-вторых, она сама попросила.

– Эвтаназию?! – шепотом уточнила я.

– Частный урок! В процессе которого ей нужно продемонстрировать, насколько опасно бывает ездить верхом. Боюсь, просто твоим примером она не проникнется.

– А собственный – не переживет! Полина, ты в своем уме? – всплеснула я руками. – Это же Нимфа, она вышибла из седла даже чемпиона страны! И ты хочешь посадить на нее неопытного наездника?

– Ну, судя по резюме, этот всадник отлично галопирует, – ухмыльнулась готесса.

Я изогнула бровь:

– Резюме?

– Объясняю по порядку. Три дня назад в больнице ко мне подошла Маринка Иванова. Ты ее не знаешь, она учится на последнем курсе театрального вместе с Васей Жуковичем… которого ты тоже не знаешь, но он друг Саши Юрченкова… с которым ты, опять-таки, не знакома, и я понятия не имею, зачем все это тебе рассказываю… Короче, Маринка сейчас хочет сняться в фильме про Первую мировую, в роли молодого английского лейтенанта. Как ты понимаешь, в требованиях к актрисе обязательным числится умение ездить верхом. Ну и эта дуреха ничего умнее не придумала, как вписать его в резюме. К сожалению, на роль ее утвердили, и только потом она явилась на прием к моему отцу. Там они немного поболтали, она рассказала о своей маленькой махинации и о том, что не понимает, с какого перепугу режиссеру может понадобиться в кадре конь. То, что фильм про Первую мировую, где основная масса солдат только так и перемещалась, ее не смутило. Отец выслушал, покивал и рекомендовал за ответом обратиться ко мне. В общем, на все про все у меня две недели. Но с помощью Нимфы, уверена, что справлюсь за один урок.

Я задумчиво поскребла в затылке:

– Поля, нельзя научить кого-то ездить верхом за одно занятие…

– А я не собираюсь ее учить! – почти в ужасе округлила глаза готесса. – Мне одной бестолковой ученицы вполне достаточно! К тому же это не тот спорт, где можно стать чемпионом за десять дней. Мне всего лишь нужно, чтобы она отказалась от роли. Отец и так дважды вправлял ей позвонки, не хватало, чтобы его труды пропали даром. Думаешь, не справлюсь?

Я перевела взгляд на Нимфу: о, с этим проблем не будет! Один час на моем персональном чудовище – и бедная девочка в жизни больше к лошади не подойдет. Если переживет этот час, конечно.

– А зачем ты ходила в больницу? – внезапно всплыло в памяти. – К отцу или на обследование?

– На обследование, как же… – пробурчала Полина. – Хотя да: ты же не знаешь! Этот старый упырь, который папа, заставил меня записаться на «левый» семинар. В общем, я теперь и медсестра, и патологоанатом в одном флаконе. Вот скажи: нафига мне, будущему провизору и знахарке, знания о человеческом теле? Я ведь и так в курсе, что у нас есть печень, мозг и желудок. И две почки, хотя жить можно и с одной. Разве этого не достаточно?

Надо признать, с ответом я затруднилась. К тому же (и это мне было известно совершенно точно) Полина сейчас сильно прибеднялась. Может, она, конечно, и училась на аптекаря, но о расчлененке мечтала с детства. А фильм «Пила» знала на память, что, кстати, уже давало ей неплохое представление о человеческих внутренностях. К счастью, защищать старшего Казакова от единственной дочери и пасть героем в этом заранее проигрышном сражении мне не дали. По дороге к вольеру плавно подъехала синяя «мазда».

– А я думала, вы поругались, – хмыкнула, кивая на нее, подруга.

Я вяло улыбнулась:

– Сюда меня забросил Егор, ему было по дороге в аэропорт. Обратно, сказал, что заберет Богдан. Интересно, почему приехал Шурик?

– Может, помириться хочет? – подмигнула Поля, но это звучало так нереально, что я даже не стала отвечать. Алекс первым предложит мировую? Не смешите мои тапочки! Он будет держаться до последнего, как Зоя Космодемьянская, даже если я стану его пытать. А вот, кстати, пакость какую-нибудь придумать – тут он и правда первый.

К сожалению, и на этот раз я в своих представлениях о заклинателе не обманулась.

Машина остановилась у вольера (Поля покосилась на меня с предвкушением), из нее вышел Александр (взгляд подруги стал таким довольным, словно в руках он держал огромную плитку шоколада, букет из ста одной алой розы… ну или меч Арагорна, как вариант), посмотрел на нас (она, кажется, даже закивала, мол: «Подходи, мирись, я, в случае чего, ее подержу!») и отошел к багажнику. На этом моменте лицо Полины уже почти сияло восторгом и, кажется, легкой завистью. Видимо, она решила, что сейчас из недр машины вынырнет какой-то презент из серии «очевидное-невероятное», пристыженный заклинатель падет к моим ногам, ударится лбом о землю и начнет истово клясться в вечной любви. Что характерно, обычно готесса к подобному проявлению чувств относилась весьма скептически, но и на нее порой что-то находило. А в последнее время, с тех пор, как она стала встречаться с Богданом, даже чаще, чем мне бы того хотелось…

Короче, что-то из машины все-таки вынырнуло. Правда, не букет, а велосипед. И защита к нему, которую заботливый Шурик аккуратно сложил на обочине, молча сел обратно в машину и так же неспешно выехал за ворота клуба.

Какое-то время мы с Полей смотрели на моего старого двухколесного друга, потом готесса кашлянула и щедро предложила:

– У меня еще несколько занятий осталось… подожди часов пять, и я сама отвезу тебя домой.

Я чуть с бортика не свалилась.

– Пять часов? Нет уж, подруга, лучше я как-нибудь своим ходом доберусь.

– Ну хочешь я Богдану позвоню и промою ему мозг?

– За что? – покосилась я на нее. – Он же не в курсе, что у него брат – дебил?

– Ладно, – вздохнула Полина. – Если ты такая добрая, я не буду его обижать. Просто попрошу за тобой приехать.

Я кивнула, и готесса достала телефон. Несколько минут о чем-то ворковала с парнем, потом отключилась и подняла на меня недовольный взгляд.

– В общем, можешь сказать «спасибо» Ядвиге. Она забрала Богдана с Георгием на шопинг. Сказала, что с твоей телепортацией Алекс справится самостоятельно. А тот не осмелился отказать ей при отце.

Тяжко вздохнув, я сунула озябшие ладони под мышки: и когда же проявит себя эта чертова вселенская справедливость? У мамы карма, как решето, в которое пальнули из дробовика, а она все равно ходит вся в шоколаде. Вредный, циничный, эгоистичный подстрекатель. Вечно ей скучно, а я страдаю!

– Ну давай ты себе такси вызовешь? – предложила очередную гениальную идею Полина. Я подняла на нее мрачный взгляд:

– На какие шиши?

– А метла?

– День на дворе.

– Егор?

– Вернется только послезавтра. У него очередной учебный перелет через полконтинента. Ладно, Полина, – улыбнулась, пытаясь выглядеть убедительно. – Поеду на велосипеде.

– Ева, до города пятнадцать километров!

– Ну, и фигли? – пожала плечами. – Мы и дальше катались.

– Ага, – кивнула Поля. – Но не зимой же! Он тебе лыжи должен был привезти, а не велик!

– Не выдумывай, – отмахнулась, стараясь выглядеть оптимисткой. – Дороги расчищены, шуба у меня хорошая, шлем вон есть…

– Ева… – нахмурилась Полина.

– А в случае чего, ты меня потом вылечишь! – бескомпромиссно добавила я и пошла переодеваться.

Скажем прямо: после того дня я больше никогда не сомневалась, что зимой на велосипеде кататься нельзя. И чтобы это понять, долгой дороги не потребовалось: мне хватило не слишком высокой, но чертовски длинной обледенелой полосы на выезде из клуба. Какого рожна я сперва заперла своего железного монстра на самую верхушку, а потом подумала, что спуститься с ветерком будет круто?! Помню, еще постояла немного на месте, огляделась, подергала за тормоз, закрепила шлем потуже…

В общем, о том, что физику надо было учить, я подумала где-то на середине пути. Когда, вытаращив глаза и судорожно вцепившись в руль, давила обеими ногами на тормоз и по инерции, на застывших колесах, неслась вниз. Именно неслась – велосипед набрал скорость быстрее, чем болид Шумахера на гоночной трассе.

– Как?!! Как тебя остановить?!!! – заорала, чувствуя, что заднее колесо уже начинает догонять переднее и мой транспорт с душераздирающим скрипом пытается сделать то, к чему его точно не готовили, – ехать боком.

Революционная идея торможения пришла в голову неожиданно. Обдумать ее времени не было, иначе я бы, наверное, подобной глупости не совершила. Мысленно перекрестившись, я ухнула и с размаху опустила ноги в снег по обе стороны от ледовой горки. К несчастью, они до земли дотянулись…

Я даже не сразу сообразила, что произошло и почему я только что сидела на велосипеде, а теперь лечу впереди него, причем гораздо быстрее. Это потом до меня дошло, что, состыковавшись с землей, мои ноги превратились в катапульту и по плавной траектории (и со значительным ускорением) отправили меня вверх.

Вот тогда-то я и поняла, как здорово, что вокруг – зима и сугробы по пояс. Меня впечатало в снег как бесноватого казака в гущу врагов на поле брани. Да что там! Если бы ракеты Северной Кореи летали с подобным прицелом, мир бы давно капитулировал перед их мощью. Беззвучно, с перекошенным лицом я пропахала траншею своей бестолковой головой и замерла, истово благодаря бога за крепкий шлем.

Но это был еще не апофеоз. Апофеозом стал велосипед, который летел на меня с таким страшным металлическим скрежетом, будто на ходу пытался трансформироваться в Оптимуса Прайма[1]. Я на минуту представила, что нас ждет, если он все же ко мне пришвартуется и, кротко пискнув, ломанулась из сугроба. Нас разделило мгновение и несколько сантиметров. Рогатый «Титаник» упал на бок и прорезиненными колесами вошел в снег точно в том месте, где мгновение назад была я. Но его, в отличие от меня, сугроб не остановил и, прокатившись по инерции еще с метр, он вписался в растущий у дороги клен. Раздался негромкий «бух!», и половина снежной шапки с кроны обрушилась на землю, железного агрессора и мою голову.

Первое, что я увидела, когда отплевалась, это стоящую в воротах клуба Полину. Важно, КАК стоящую. Вертикальное положение она действительно пыталась удержать, но, кажется, лишь потому, что кататься от хохота по земле в феврале было холодно.

Но что еще более странно, рядом с ней, вытаращившись на меня взглядом, которым при желании можно было гнуть столовые приборы, истуканом замер Алекс.

Вот он-то и привел меня в чувство. Если еще секунду назад я была просто счастлива, что отделалась легким испугом, то, разглядев Шурика, поняла: ему так же не повезет. И я лично за этим прослежу.

Из сугроба я выползла на карачках, прямо как главная героиня фильма «Звонок» – из телевизора. Учитывая взлохмаченные темные волосы, огонь чистой ярости в глазах и общий довольно потрепанный вид, сомнения в том, что это была моя роль, ни у кого не возникло. Я медленно поднялась на ноги, огляделась в поисках чего-то потяжелее и, определившись с целью, пошла к воротам.

Хорошо бы у Полины в тот момент был в руках хлыст. Увы, Шурику подфартило, и в мои шаловливые пальчики попалась корда – эдакая длинная толстая веревка с железным фиксатором на конце. Перехватив ее поудобнее, я оскалилась и, глядя в теперь уже круглые глаза заклинателя, кратко посоветовала:

– Беги!

И он стартовал. Нет, вообще-то сперва попытался что-то сказать, но затем оценил мой профессиональный замах и рванул с места. Конец веревки, правда, без железок, смазано коснулся круглой задницы.

– Ты что творишь, дура?! – взвыл Шурик.

Я аж задохнулась на мгновение.

– Кого ты дурой назвал, удод?!

– Правильно! – захлопала в ладоши со своего места Поля. – Так ему, Евочка! Наподдай! Ты ж у меня спринтер – лови мерзавца!

Заклинатель метнул в нее очень многообещающий взгляд, а в меня очередную реплику:

– Ты вообще, что ли, чокнутая?! На всю голову, да?!

– Евочка, я тебе сейчас дрын принесу, у меня где-то здесь стоял!

– Это я чокнутая?! Ты привез мне велосипед!

– Я же не думал, что ты на нем поедешь!

– Ева, удуши гада! – не унималась Полина. – Здесь лес кругом, найдем где закопать.

– Ах не думал?! А как, по-твоему, я бы домой вернулась?!

– Да я бы постоял минут десять за воротами, а потом…

Что бы он сделал «потом», я так и не узнала. Потому что в этот момент случайно ступила на уже знакомую обледенелую полосу.

– Бакла-ан! – взмыла в воздух и плашмя, всем телом, опустилась Шурику на спину.

Да… парень явно не ожидал, что я совершу такую подлость, поэтому пошатнулся, сделал пару неуверенных шагов и опустил пятку на ту же горку. Под мой оглушительный визг мы тандемом улетели к знакомому клену.

Вторая половина снежной шапки рухнула на землю.

– Знаете, ребята, – философски заметила Полина, когда мы, кряхтя и постанывая, поднялись на ноги, – у вас любовь на грани психоза. Вы будете очень счастливы вместе, если, конечно, доживете до этого счастливого дня.

Мы с Алексом повернули к ней одинаково хмурые лица, потом посмотрели друг на друга…

– Домой едешь? – примирительным тоном спросил Шурик. Словно и не он только что едва не пал жертвой моего коронного «расшибусь, но зашибу». Я на секунду задумалась, потом пожала плечами и, вернув готессе корду, молча потопала к машине. Подруга только хмыкнула, когда Алекс, догнав меня на полпути, сперва помог стряхнуть снег с шубы и снять шлем, а затем галантно открыл дверь авто. Помог забраться внутрь, на секунду дольше, чем нужно, удержал озябшую ладонь в своей, провел большим пальцем по запястью и так посмотрел в глаза, что у меня мурашки по спине побежали. А потом еще и велосипед в багажник сунул, хотя после этого мгновения «рука в руке» я про железного монстра напрочь забыла. Черт, похоже, Полина была права. Алекс мог быть таким обворожительным, таким притягательным и заботливым, когда хотел. Да мы совсем недавно целый мир на пару спасли! Почему же мне порой так сильно хотелось его придушить?!

– Скажи, а почему именно «баклан»? – спросил заклинатель, когда мы уже выехали на трассу. – Я, конечно, слышал разные варианты: «За царя!», «За родину!», «Это Спарта!», но твой лозунг сразил наповал.

Я хихикнула: ну как же! Моя скромная тушка сразила тебя наповал, но признаться, видимо, гордость не позволяет.

– Это был не лозунг, – ответила улыбаясь. – Это ты – баклан, я просто докричать не успела.

– Я – баклан?! – тут же насупился Алекс.

– А как еще можно назвать человека, который работает на День святого Валентина? – бросила в ответ.

Некоторое время Соколов молча вел машину, всматриваясь вперед с таким выражением лица, словно давил по пути невидимых врагов. Потом спросил:

– Этот праздник действительно так много для тебя значит?

Я хмыкнула и отвернулась.

– Дело не в празднике, – сказала наконец. – Дело в том, что ты не соизволил сообщить о своих планах.

И это была чистая правда! Было ли для меня принципиально провести с Шуриком именно этот вечер? Нет, не было. Если бы мама с Полиной в две рожи не твердили, что устроить на четырнадцатого февраля праздник любимой – святая обязанность каждого парня, я бы вообще на его «динамо» внимания не обратила. Но какого черта я узнаю, что мой парень работает в субботний вечер, вот так «мимоходом», за семейным завтраком?!

– Меня самого «обрадовали» только сегодня утром, – ответил Алекс. – Так что, можно сказать, я тебе просто доложить не успел.

– А зачем тебе вообще выступать на День Валентина? – задала давно интересовавший меня вопрос. Вернее, с тех самых пор интересовавший, как его озвучила Полина – второй главный провокатор в моей жизни. – Разве тебе нужны деньги?

– Мне – нет, – честно признался Шурик. – А Лектору нужны. У них бюджет «порвался»: жену сократили, ему премию не выдали, а тут такой шанс подхалтурить. Так-то мы почти ничего не зарабатываем: амортизация оборудования, покупка новых инструментов, бензин, время… самоокупаемся, конечно, но прибыли нет. А вот на праздниках можно реально заработать. Лектору сейчас нужны деньги, и мы решили выступить.

– Понятно… – протянула, в очередной раз убеждаясь, что думать своими мозгами – полезно. Ну что мне стоило сразу задать вопрос Шурику? Нет, нужно было устроить консилиум с Полиной, придумать варианты ответа, обидеться на них же и поругаться с любимым парнем. Ума – палата…

А Лектора я, кстати, хорошо знала. Он числился гитаристом у Шурика в группе и по паспорту назывался Андреем. Мне, правда, так никто и не объяснил, за что ему дали такое странное прозвище, но то, что людей он не ел, – это точно. Вообще Лектор – хороший, вдумчивый такой, флегматичный. Сразу видно – женатый человек. Разительно отличается от своих товарищей: барабанщика Гугли, который Жека и которого заткнуть можно разве что физически, и басиста Толика, или Хаска (еще одна загадка природы). А все вместе, включая Демона-Алекса у микрофона, они были «Shadows» – рок-группой, чаще всего выступавшей в клубе «Домино» – любимом месте отдыха байкеров, металлистов, Полины и других стремных личностей.

– Ну… – протянула, неловко убирая прядь волос за ухо, – тогда удачи вам в субботу…

Алекс бросил на меня смеющийся взгляд и припарковал машину. Очень вовремя, кстати, потому что красиво извиняться я никогда не умела. В нетерпении заерзав по сиденью, я дернула за ручку раз, второй, но «мазда» не поддавалась.

– Эй, Шурик! – круглыми глазами уставилась на парня. – Ты меня случайно запер.

– Не Шурик, а Алекс, ведьма, – улыбаясь так, что бабочки в моем животе всей толпой взмыли к диафрагме, проурчал он. – И не случайно.

А потом придвинулся ближе, настолько, что я ощутила его дыхание у себя на лице, скользнул рукой по колену и вверх, пальцами второй коснулся подбородка, заставляя запрокинуть лицо, и накрыл губы поцелуем. Любые мысли в мгновение ока покинули мою голову, дыхание перехватило, сердце забилось в диком ритме, словно пыталось выпорхнуть на свободу, пробив себе путь сквозь грудную клетку. Прямо не мышечный орган, а детеныш Чужого, но Алекс всегда действовал на меня именно так. Ему удавалось утешить меня в минуту скорби, рассмешить и успокоить, когда весь мир хотелось растерзать на сотню маленьких кусочков. И он же умел так на меня посмотреть, так коснуться, что единственным желанием оставалось сорвать с него одежду и…

– Евочка, солнышко, а что вы здесь делаете?

Мамино лицо в лобовом стекле появилось неожиданно и едва не заставило пробить головой крышу авто. А то, что она сказала потом, – повергло в жесточайший facepalm и разрушило всю романтику:

– Я поговорила с мамой Юлиана. Он будет рад провести с тобой субботний вечер.

– А Евочка не сможет пойти, – с жестким прищуром, буквально источая елейную патоку каждым словом, заявил Алекс. – У нее в субботу важная миссия: она будет охранять дом.

Я резко обернулась и вперилась в него мрачным взглядом:

– Это, блин, шутка такая, да?!