Ева и Серая Шейка

Ножницы

Некоторое время назад вспомнил о знаменитых наших ножницах, которым по самым скромным подсчётам исполнилось как минимум 80 лет, если не гораздо больше.

Где и когда они были изготовлены, я не знаю. На них есть маленькое клеймо, расшифровать которое даже с помощью сильной лупы мне не удалось.

Обнаружил я наши ножницы недавно совершенно случайно у сына в ящике с разными инструментами. Оказалось, что он давно использует их, как ножницы по металлу, хотя много лет назад они резали только ткани.

Мне кажется, что в каждой семье есть какие-то старые предметы, к которым люди настолько привыкли, что не представляют себя без них. Это могут быть часы-ходики с гирькой, табуретка, нож, сахарница из мельхиора, простой тяжелый утюг и многие другие предметы.

У нас, кроме знаменитых ножниц, до сих пор сохранился обычный столовый нож, который моя тёща в конце 60-х годов нашла в цветнике под окнами ( в Алма-Ате мы жили на первом этаже). Лезвие ножа за 60 лет сточилось почти полностью. Им давно никто не пользуется, но он бережно хранится, как память о Средней Азии…

Жалко выбрасывать.

…Моя тётя, Беликова Екатерина Николаевна, у которой я воспитывался, была известной в городке портнихой, или как говорили раньше «модисткой».

Она работала в городском «Ателье» закройщицей, заведовала пошивочным цехом. В тяжелые военные и послевоенные годы работала не только в «Ателье», но и вечерами дома.

Электричества на нашей улице тогда не было. Работала тётя при свете «каганца» (в блюдце с маслом горел фитилёк из ваты) или керосиновой лампы.

Шила тётя любые вещи – от красивых шелковых или батистовых блузок местным модницам, до простых бурок горожанам и сельчанам.

Перелицовывала старые пальто и куртки, шила платья, юбки. Портниха она была, как говорят, «от Бога».

Я и сейчас, через 80 лет, как наяву, вижу её утомленное лицо, очки, приподнятые на лоб, которые она постоянно искала по всей квартире, пока я не подсказывал ей:

– Тётя Катя! Они у вас на лбу!

Сантиметр на шее, лекала из картона, коробочка с мелом, булавками и большие ножницы на столе. Она всегда работала только ими, особенно с тяжелыми и грубыми тканями.

Эти ножницы хорошо запомнились мне ещё и потому, что во время войны и оккупации Корочи немцами (июль 1942 – февраль 1943), когда парикмахерская в городе не работала, тётя стригла меня ими рядами, «как овцу».

Ножницы были очень острые. Примерно раз в месяц, а может быть реже, на нашу улицу приходил пожилой мужчина по имени Кузьмич и прозвищу «точило».

Он носил на спине точильный станок с большим деревянным колесом, как у пряхи, и набором круглых наждачных камней на валу. Работал станок по такому же принципу, как ножная швейная машина.

Кузьмич останавливался у каждого дома, стучал в калитку или окно и громко кричал:

– Хозяйка! Хозяюшка! Ножи, топоры, ножницы точим!

Дойдя до калитки нашего дома, он кричал, обращаясь персонально к тёте Кате, как давней знакомой:

– Николавна! Катюха! Неси свои ножницы! Точить будем!

Такое обращение к моей тёте он позволял себе возможно потому, что она всегда приглашала его к себе в ателье точить ножницы.

Если тётя считала, что ножницы пора точить она посылала меня с ними на улицу к Кузьмичу. Сколько он брал за работу я не помню.

Я любил смотреть, как он ловко работает, вращая с помощью педали большое колесо станка, и как из-под лезвия ножа или ножниц вылетает большой сноп искр.

После смерти тёти Кати этими ножницами никто не пользовался и в 1976 году они оказались у меня, а затем у моего сына…