Эволюция

Глава 3. Защитник Брестской Крепости

Невольно вспомнилось…

Устанавливать и настраивать «лентяйку» ко мне явились её разработчики: три инженера-электронщика из фирмы «Соня».

…Вообще-то я сначала хотел назвать свою радиоэлектронную компанию — «USSR-САНЯ», по имени назначенного мной её руководителя из «наших». Из «подневольных» программистов-попаданцев. Ещё в… Не помню в каком году — но, точно помню, что после Русско-японской. Саня стоил того — чтоб его именем назвать радиоэлектронную фирму! Уж, поверьте… Правда, фамилия у него была весьма «неназывательная» — поэтому я решил назвать фирму по его имени.

Но, мне — как бы невзначай сообщили, что под таким названием в «внешней» России издаётся очень популярный среди озабоченной молодёжи эротический «сериал». Типа, возникнут ненужные ассоциации. Ладно, фиг с ним… Тем более, Саня к тому времени уже нас покинул — «переселившись» на Новое Кладбище на границе Заповедных Земель.

Да… Мир праху твоему, Саня…

Ну, что ж — пришлось назвать ««USSR-СОНЯ»! Пусть благодарные потомки думают-гадают в честь кого — это их проблемы…

Старшему над инженерами, было лет около чуть за тридцать. В отличии от Ивана Лузера — хоть и, геройского парня — но, внешности далеко не богатырской: малорослого и худощавого — сказалось голодное детство, наложившее неудаляемый след на его здоровье и облик, этот был хоть куда! Высок ростом и широк в плечах! Хотя и, тоже — не слишком то, откормленным в настоящем…

У нас, до сих пор — не всё ладно с продовольствием. Все силы и средства на «догоняющую индустриализацию» — как и в «реале», но с очень большими нюансами. До сих пор карточная система в городах: по карточкам все работающие, их иждивенцы и дети получают гарантированный «продуктовый пакет» по госценам, а остальное — если, не хватает для проживания или для разнообразия, можно «свободно» купить на «свободном» рынке по рыночным ценам — которые, не каждому по карману… Зато, коллективизации нет! В «том» её понимании, конечно…

Естественно, очень много недовольных, забастовки — то, сё… Всем то, не угодишь! А «золотую середину» очень трудно поймать.

Ну, ничего… После Второй Пятилетки с продовольствием всё наладится. Обязательно, всё наладится!

Его помощникам было лет по двадцать пять или около того… Тоже, здоровьем их Бог не обидел — хотя, детство у них однозначно пришлось на нелёгкие и полуголодные военные годы.

Да! Есть повод для моей гордости: все дети, рождённые у нас — где-то после тысяча девятисотого, вырастали именно такими: УМНЫМИ, РОСЛЫМИ, СИЛЬНЫМИ И КРАСИВЫМИ!!!

…Приукрашиваю?! Конечно. Но, совсем чуть-чуть — самую, что ни на есть, малость.

После настройки и опробования устройства в деле, когда я остался очень доволен работой — но, высказал по существу несколько критических замечаний, я пригласил всех троих на свой скромный, «холостяцкий» ужин… Кстати, старшого звали Иван — везёт мне на Иванов, в «этой» жизни!

Одет он был весьма не изыскано: в далеко не в новую — но, чистую и аккуратно заштопанную в «проблемных» местах «стерлиховку» расцветки «Штрихтарн[42]». Это, как и, сбоку висящий на кожаном поясе армейский нож, скромненький советский орден «Красная Звезда» третьей степени, парочка ещё более «простеньких» медалек и нашивка за ранение средней тяжести на груди говорили о том, что Иван воевал — причём, воевал именно в Красной Гвардии…

Что такое «Рабоче-Крестьянская Красная Гвардия» — «РККГ»? Ну… Ну, как бы это сказать? …Короче, долго рассказывать. Ближайшим аналогом, почему-то всплывают в памяти «Стражи Исламской Революции[43]» моего времени…

Кто в теме, тот поймёт!

Весь ужин, мы вчетвером проговорили о том, да о сём… В основном про радиоэлектронику — её достижения, проблемы и перспективы.

Поужинали… Уже за чаем спросил Ивана, кивнув на его знаки отличия:

— Воевал?

— Так точно! Добровольцем вступил, ещё при «Временных» — летом семнадцатого, в Республиканский Военно-Воздушный Флот. Потом, через год, перевёлся в Красную Гвардию…

Ровесник века, значит!

По одному из значков я понял, что воевал он в механизированной бригаде. А, по бело-красной ленточке в петличке второй сверху пуговицы, мне было ясно, что он учувствовал в походе на Варшаву летом двадцать первого.

Вообще-то, по плану товарища Троцкого — мы «шли» на Берлин… Но как и, в «реальной» истории: опять не дошли чуток — на Варшаве споткнулись!

Два его младших товарища смотрели на него, с заметным чувством зависти. Им то, повоевать — однозначно, по возрасту не довелось. Эх, ребятки! Боюсь, что всё у вас ещё впереди. Тридцать третий год на дворе! Тридцать третий год, ребятки…

— Танкист?

— Да! — бодро ответил Иван, но через секунду засмущавшись, поправился, — …то, есть — нет! Не совсем танкист.

— Ка, так?! «Не совсем танкист»?!

— С самого начала в связи — простым радистом, воевал. В бронедивизионе Пятой Бронекавалерийской Бригады…

Ваня, несмотря на довольно приличный возраст — всё это рассказывая, дико краснел и смущённо путался. Видимо, от осознания того, что приходится рассказывать про свою ничтожную личность такому… Ну, «такому» — как я.

— …Учился, вообще-то на электротехника. Ну, это… В Политехническом… Ну, ещё раньше увлекался радиоделом ещё — кружок радиотехнический, там — то, да сё… Да и, по зрению, вот…

Иван был близорук и носил очки, а таких — на боевые должности «первой линии», не брали.

— А, в Третьей Механизированной Бригаде я с девятнадцатого года — в Сороковой отдельной роте связи. Также, сперва — начальником радиостанции, затем — радиоузла… До ротного бы дослужился, но…

Иван, с лёгким разочарованием, развёл руками… Типа, «не срослось»!

Всего механизированных (по сути — танковых) бригад в Красной Гвардии было три. Первая — учебная механизированная бригада, дислоцировалась в Нижегородской Губернии безвыездно и «ковала» кадры. И, до сих пор их куёт — кадры, которые решат ВСЁ!!! В будущей войне решат, я надеюсь…

Хотя нет, ошибаюсь! Первая Механизированная участвовала в подавлении мятежа левых эсеров — в самой Москве осенью девятнадцатого.

Вторая Механизированная Бригада попала в окружение и, практически в полном составе погибла летом двадцатого года в районе Минска — во время первого неудачного наступления Западного фронта…

Третья Механизированная Бригада, в которой начальником радиоузла отдельной роты связи, служил мой собеседник, наступала на том же фронте осенью. Эта воинская часть Красной Гвардии отличилась в «Походе за Вислу», с боями дойдя до Бреста и взяв его в результате ожесточённого штурма — после которого, от бригады мало что осталось.

Затем, во время ответного польского контрнаступления… Затем, она обессмертила своё имя на века!

В самом конце Продолженной Войны, было сформировано ещё две механизированные бригады — но, повоевать они уже не успели.

— Связист? — подбодрил я его, — связист — это, здорово! Сам…

Чуть не ляпнул, что сам в связи служил… Не, вообще-то я служил телефонистом в батальоне обеспечения при аэродроме. Но, не в этой реальности! «Там»… «Здесь» же, практически любой и каждый, знал «назубок» мою биографию и, то — что, в армии я не служил.

— …Сам хотел бы в связи служить! Лоб под пулю, любой дурак сумеет подставить — дело нехитрое, а вот грамотно передать сообщение — от которого зависит успех важной военной операции и жизнь твоих товарищей…,- несколько топорно попытался выкрутиться я — сам чувствуя, что фальшивлю, — ведь недаром — во все времена, в войска связи отбирали самых грамотных!

— Да, конечно… Конечно, Вы абсолютно правы, Дмитрий Павлович!

По выражению на лицах Ивана и его подчинённых, я понял, что они не вполне со мной согласны.

— Орден за Брест, Иван?

— Да, Дмитрий Павлович! За Брест…

Третья Бронетанковая Бригада Красной Гвардии, во время похода на Варшаву осенью двадцатого года, до Варшавы не дошла и, не участвовала в случившийся там грандиозной мясорубке с очень печальными для нас последствиям…. Она дошла, от Смоленска до Бреста и, встала там — для ремонта материально-технической части, доукомплектования и отдыха. Моторесурс тогдашних образцов гусеничной техники — ну, просто смех какой! Мы тогда, ни фига не умели делать ни сами гусеничные траки, ни правильно закаливать пальцы для них. Удивляюсь ещё, как наши танкисты до Бреста дошкандыляли — на таких гусеницах… Не иначе, как за счёт энтузиазма и героического труда бойцов-ремонтников — никак иначе.

— Давно хочется услышать про это знаменитое сражения из уст непосредственного участника, а не из докладов или газетных статей… Не расскажите, Иван?

Хотя, про это сражение… Про оборону Брестской Крепости, во время так называемой «Продолженной Войны» — как и, про всю эту войну в целом, уже написано достаточно много научно-исторических трудов и мемуаров участников.

У нас, даже, изданы воспоминания самого Пилсудского! Где, он немало волосьёв на собственной заднице — с мясом и кровью выдрал, вспоминая то сражение и свои упущенные возможности. Типа, АХ!!! Если бы, не одно «не» — то, раскинулась бы Жечь Посполита до самого Смоленска — а, то и, дальше — восточнее и южнее…

— А, «ху-ху» не «хо-хо», Буонапартишко недоделанный?! Скажи спасибо своим сутенёрам… Тьфу, ты! …«Спонсорам» своим скажи спасибо, что хоть Варшаву и Львов тебе оставили!

Я поймал себя на том, что потрясаю кулаком, угрожая кому-то невидимому… Что-то, «развоевался» я — после «драки», то! Раньше надо было придавить ту падлу… Эх! Ну, да ладно… Кстати, под «падлой» я имел в виду вовсе не Пилсудского.

Фильмов, тоже снято уже вполне достаточно: как документальных — так и, художественных. Иногда, с удовольствием почитываю книги и посматриваю по «ящику» фильмы.

— Да, рассказывать то, в общем-то, не про что…

— Так, что? Вам, «Звёздочку» после войны, ни за что — за «просто так» дали?! — сделал вид, что крайне удивился я, — бардачить, что-то стали — без меня! Сейчас вот, позвоню кому следует — наведу шороху, как положено…

В Красной Гвардии — ещё с тех пор, когда она появилась и существовала в виде отдельных ударно-штурмовых бригад под патронажем Великого Князя Николая Николаевича-Младшего, сложился несколько оригинальный обычай: во время боевых действий к наградам только представлялись. Представленные к награде каким-либо знаком отличия, носили специальную планку на груди и ждали окончания войны.

Сами же награды, давались только после войны и, по итогам войны — за проигранную войну награды не вручались: НЕ ЗА ЧТО!!!

Вот здесь у историков и, разгорелся нешуточный срач: какой считать Советско-Польскую Войну в составе Продолженной Войны? Проигранной или выигранной? Посчитали, всё-таки — выигранной.

Поляки, кстати — тоже…

— Нет ну, почему же…,- несколько обиделся Иван, — и, вовсе не «за просто так»!

— Ну, так давайте — рассказывайте, за что Вас представили к правительственной награде!

Рассказ Вани, ни на одно «воспоминание», исторический научный труд или фильм, не походил:

— …Мы-то в ремонте и на доукомплектовании стояли, когда «всё» началось.

Иван, несколько закашлялся: назвать это «всё» своим именем — разгромом Красной Армии под Варшавой, у него не повернулся язык…

— …Ну, как услышали — от лётчиков сперва, потом — и, от бегущих через нас красноармейцев, что поляки наступают — так сразу готовиться к обороне начали… Техники то, в крепости было вполне достаточно — правда, неисправной в большинстве: два лёгких бронепоезда типа «Абрек» и один тяжёлый — «Ушкуйник», тридцать с чем-то танков — «Рысей» да «Оцелотов». Не знаю сколько, но — много бронемашин. Лёгкие «Номады» в основном. Были и, «Печенеги» — но, я ни одного сам лично не видел… Ремпарк в Бресте располагался — знаете, да?

— Да, знаю!

— Арторудий, тоже довольно таки прилично у нас было — особенно зенитных. Два «Защитника» — бронепоезда ПВО, да зенитный дивизион был: трёхдюймовки Лендера, да наши «Шилки» — мосты от польской авиации защищали. Но, вот снарядов к ним…

Да… Со снарядами для артиллерии и, в «новой» реальности, опять получился затык!

— Очень сильно обыкновенной пехоты не хватало! Железнодорожный батальон — не боевой, правда, а ремонтный — восстанавливающий пути. Комендантская рота крепости, заградительный батальон из наших корейцев, да выздоравливающие из госпиталя… Ещё там, кое-чё — штрафной батальон, да военно-полевая тюрьма… Так, всех наших ремонтников в бой! В нашей роте связи оставили телефонистов и расчёт одной радиостанции средней мощности, а остальных тоже — «в цепь»!

К тому же, рассказчик из Вани был никакой! Как про радиодело, или вообще — про что-нибудь техническое, так — соловьём поёт. А, как — про обыкновенную прозу жизни… Давно такое замечаю у нашей молодёжи — явный перекос нашей же системы образования!

Я чувствую лёгкий укор совести…

— …Сформировали на скорую руку «сбродное» подразделение и, направили к одному из мостов.

— К железнодорожному мосту? — спрашиваю.

Самое «пекло» было как раз возле двух железнодорожных мостов — там, наиболее ожесточённо бились…

— Нет, мне ещё «повезло»! К железнодорожным мостам, я не попал. Я принял бой возле одного из автодорожных мостов… Выкопали окопы, подтащили на буксире несколько неисправных танков… Зенитка Лендера — на прямой наводке, ещё у нас была и две «Шилки» — счетверённые зенитные установки четырёх- линейных пулемётов…

Как мне было известно, все исправные танки и бронемашины с полными экипажами, те — которые успели отремонтировать, командование бригады собрало в одну роту, служащую резервом. Которая, фактически и, решила исход всего боя — действуя как «пожарная команда»…

— …Меня назначили заряжающим на закопчённую «Рысь» без двигателя и, с не заделанной ещё пробоиной в левом борту, размером с кулак. Основное орудие было демонтировано, гусеницы тоже… Рацию и, ту сняли!

Ване, явно было пока весело всё это вспоминать. Эх, молодость…

— …Зато, башня с сорока семи- миллиметровкой и спаренным с ней «Грохотом» было в целостности и исправности. Из всего экипажа был командир танка, да я… Да, больше то — никого и, не надо!

…Как из всех кошек рысь считается самой уродливой — так и, среди танков — названный «Рысью», ещё очень долго будет считаться самым уродливым танком всех времён и народов! Он, сильно напоминал американского «Генерала Ли» — «той» истории: такая же неимоверная высота, почти такое же «двухэтажное» вооружение — восьмидесяти- семи миллиметровое орудие в спонсоне и сорока- семи миллиметровая пушка в башне, спаренная с крупнокалиберным «Грохотом».

Впрочем, для этой войны — пойдёт! Да и, не только для неё: впечатлённые этой нашей двадцати- тонной «вундервафлей» — детищем конструктора Менделеева[44], поляки до сих — не смыкая глаз, «пилят» его ремейк под брендом «Стефан Баторий», расходуя свои… Хм, гкхм… Свои довольно скромные ресурсы. У них кажется, даже — уже что-то «такое» — наподобие, получается!

Ну, да — и, флаг им в руки… Глядишь, Гитлера с Гудерианом — на лишнюю неделю задержат!

Впрочем, были у «Рыси» и, свои несомненные достоинства: сваренные из двадцати- двух миллиметровой гомогенной брони корпус и башня и, моторно-трансмиссионное отделение находящийся спереди боевого… Не говоря уже, о том, что каждая «Рысь» оснащалась приёмо-передающий «УКВ» радиостанцией. А, через открывающиеся в корме бронированные двери, в танк очень удобно было грузить боекомплект, попадать внутрь экипажу или — наоборот, покидать его. Ну и, поддерживающей пехоте — очень удобно было поддерживать связь с экипажем танка через открытую кормовую дверь-люк.

— …Закопали мы с пехотой за ночь наши танки, наш — по самую башню и, стали поджидать ляхов.

— …Патронов у нас было до черта — под завязку, — Ваня провёл рукой по горлу, показывая сколько именно было у них патронов, — а, вот снарядов что-то маловато…

— …Начало боя я не видел — заряжал орудие и пулемёт в башне. Командир, бил сначала из пулемёта — по польским уланам, пытающихся на плечах нашей бегущей пехоты с хода ворваться в крепость по мосту, затем — по польской пехоте, подъехавшей на грузовиках. Польские бронемашины подошли — и, тем всыпали из башенного орудия! В первый день то, легко отбились. Играюще — прямо, таки…

— …На второй день, так… Перестреливались только: они ждали подхода подкреплений — да и, мы тоже. «Они» своими снайперами донимали — да и, у нас пара ребят с «Приреченской Стрелковой Школы» оказалось…

Как мне известно, к полякам подкрепления подошли быстрее — их транспортная система, осталась практически целой.

— …На третий день пришлось туго — снаряды уже почти кончились, а к мосту подошли польские танки.

Ага, «польские»! У наших союзников — после Великой Войны, осталось хрен знает, сколько уже ненужного им военного барахла: вот они и, снабжали им в избытке всяких — взбесившихся, от нежданно-негаданно свалившейся им на голову «независимости», лимитрофов…

— …Ну, ничего! Наши «Грохоты» дырявили их «Рено» и «Риккардо» за милую душу — даже, простыми пулями — не бронебойными!

Да, согласен: наш четырёх- линейный «Грохот-USSR» — тот же «Максим», только под патроны от «Бура», это — ВЕЩЬ!!! Запредельно тяжеловат, правда — но, его же не на себе таскали?! «Грохот», это — для техники. Обыкновенная пехота, обходилась обыкновенными же «Максимами» — производства казённого Тульского Оружейного Завода или «Максим-USSR» — нашего «Нижегородского Пулемётного»… Примерно пополам — я про производство пулемётов под винтовочный патрон на заводах.

— …Нас тоже — чего греха таить, «продырявили» пару раз. Из немецкого противотанкового ружья — командир сказал. А, ерунда… «Дырочки», вот такие — еле видны! Еле «светятся» — как мышиный глазик под лавкой!

Ванька, явно бахвалился: ему просто крупно повезло, что «дырочки» с «мышиный глазик» не оказались напротив его лба, например. Иначе, у него самого — на лбу «светилось» бы лишнее — не предусмотренное матерью-природой, отверстие….

Однако, он прав в одном — заброневое действием пуль противотанковых ружей ничтожно мало. А, у немцев — в дополнение к этому обстоятельству, стальные сердечники их бронебойных пуль оказались слишком перекалеными и, пробивая броню, очень часто рассыпались буквально в пыль…

Это привело — уже после войны, к немалому срачу в наших военно-технических кругах: стоит ли вкладываться в производство противотанковых ружей? Решили, что не стоит — в разработке была ротная, двадцати трёх- миллиметровая автоматическая зенитно-противотанковая пушка. А на более низком уровне — стрелковое отделение-взвод, пехотинцам решено было дать более совершенные гранатомёты и противотанковые гранаты…

— Бомбили? — спрашиваю, — …Часто?

— Да, считай от начала и до самого конца! Постоянно над нами висели — даже, когда «Ястребки» на старый аэродром в Кобрине прилетели.

Проблема в этой войне была в коммуникациях: железную дорогу, ещё во время немецкого наступления зимой-весной восемнадцатого (после сорванных переговоров в том же Бресте), мы же — сами, практически, уничтожили до самого Смоленска… С перепуга. Всё казалось нашим вождям, что немцы на Москву пойдут!

И, до сих пор наше политическое руководство в мандраж впадает от словосочетания: «НЕМЦЫ ИДУТ НА МОСКВУ!!!» Никакого там, вам: «На чужой территории — малой кровью, могучим ударом…». Тем более, нет никакой надежды на «мировою революцию» и «братский» пролетариат буржуазных стран, который — с какого-то там перепуга, поднимет восстание в глубоком тылу врага. Как говорил товарищ Сталин на первом же послевоенном Съезде ВКП(б): «Надеяться надо только на самих себя. Опираться — только на собственные силы!»

И, ещё он сказал как-то: «Если исходить из опыта прошедшей войны, европейский пролетариат способен поднять восстание против своих угнетателей, только хорошенько умывшись собственной кровью…»

В чём я вижу свою — НЕСОМНЕНУЮ (!!!) заслугу! Только за это, мне все грехи спишутся… Я надеюсь!

…Поэтому, наши истребители — первое время, ничем особенно то, помочь защитникам Бреста не могли — топлива не хватало. Наоборот: их, «ястребков» — «красных соколов» наших, «поляки» там очень сильно «пощипали»! Аж, «пёрышки» по всей округе летали. Зато потом — когда более-менее наладили снабжение по воздуху и пришли первые автоколонны…

— …Да, ерунда всё это! Все эти их «бомбардировки»…,- пренебрежительно махнул рукой рассказчик, — наши «Шилки» не давали им бомбить с малых высот — а с большой высоты, они попадали то в реку, то в сам мост. Что было нам на руку!

Сразу же — без перехода, рассказчик враз посерьёзнел и, по-моему побледнел даже:

— Вот, когда на четвёртый день поляки тяжёлую артиллерию подтянули…

Да! Полякам досталась приличная часть германской и австрийской артиллерии после Версаля и, к ней — безработные артиллеристы Центральных Держав. Стрелять они умели!

— …Хотя, танки каждую ночь тягачами перетаскивали на новое место — для маскировки¸ всё равно наш танк — уже, к концу четвёртого дня, у моста одним-единственным остался.

— «Железнодорожникам» же, вроде — больше вашего досталось? — перебил я Ваню.

Железнодорожный ремонтный батальон и все бронепоезда, оборонявшие железнодорожные мосты — как и, многие другие части и подразделения, после той артподготовки перестали существовать как боевые единицы и, последующая атака польской пехоты и танков была отбита исключительно контратакой «пожарной команды».

— Да… Оттуда, даже раненых — ни одного не было…

Ваня, несколько минут помолчал, видимо решая, стоит говорить то, про что собирался:

— На пятый день, прямо с утра — у нас башню «снесло»… Вместе с «половинкой» командира… Вместе с его верхней половинкой… Я в это время на боевом полике сидел — у пустой боеукладки… Пулемётную ленту снаряжал. Так, прям — на меня его ноги и упали. Вместе с кишками и, тем — что в них… Крови было… А, меня — всего лишь легко контузило… Вот же, а?!

Ваня опустил голову…

— Да, война…,- вздохнул я, — она ещё и, не так изгаляется над человеческим телом…

Надеюсь, тот Ваня — Лузер, был всё же убит пулемётной очередью истребителя — как мне снится, а не сгорел заживо в своём фанерном бомбардировщике…

— …К вечеру, нас у моста осталось очень мало, а я — был единственным оставшимся в живых командиром. Единственным из младшего начальствующего состава…,- скромно уточнил Иван, — а, других командиров — из офицеров, вообще никого в живых уже не было! Я принял командование на себя — больше было некому…

— …Прислали ещё пару десятков дезертиров — уже приговорённых к расстрелу. Пообещали им, что приговор отменят — если, в этот раз не побегут. Ну, а мне лично: приказ, что расстреляют — если, поляки прорвутся. Я отвечаю, типа: «Если поляки прорвутся — они это сделают раньше вас…»

— …Среди дезертиров один толковый попался — ещё, из унтеров царской армии. Мы, за ночь выкопали новые окопы за разрушенными зданиями и складками местности, так — чтоб, с той стороны они наши огневые точки не видели. С утра шестого дня поляки пошли в атаку через мост и, мы в упор убивали тех — кто перебегал мост или переправлялся под мостом. У нас ещё оставалась одна «Нона», два «Василька» два станковых «Максима» и много-много ручников…

музыкальных интервалов у нас обозначали пехотные орудия: в данном случае — самое распространённое восьмидесяти- семи миллиметровое, а названиями цветов — миномёты. «Василёк», это миномёт того же калибра — что и, «Нона». Последняя, кстати, может стрелять его минами…

— …Правда, снарядов у нас! Со снарядами, совсем уж плохо было…

Патронов к стрелковому оружию в Императорской, а затем — в Рабоче-Крестьянской Красной Армии, действительно — хоть …опой ешь, было! Нашими «попаданческими» «молитвами» да стараниями. До сих пор, запасы патронов «военного времени» (со стальными гильзами, с пулями со стальным сердечником — вместо свинца и, начинёнными порохом из древесной целлюлозы), усиленно сжигая их на многочисленных полигонах всеми желающими пострелять — особенно, старшеклассниками предпризывного возраста, всё никак кончить не могут…

А, хранить их долго нельзя! Доходит дело, даже — сами по себе самовоспламеняются. Хорошо ещё, что такой «бездонный» рынок сбыта — как Китай, есть… Иначе, б — полное «затоваривание»!

А, вот со снарядами, да… Несмотря на то, что на каждом фронте работало по передвижному снаряжательному заводу, собирающие артиллерийские «выстрелы» из уже стрелянных гильз, снарядов «ходовых» калибров был жуткий дефицит.

Почему, спросите так? Так ведь и, артиллерии нашими же усилиями — усилиям «Корпорации USSR», «жутко» прибавилось!

— …Они переплыли Буг на плотах в другом месте и атаковали нас с тыла. Дошло до резни в рукопашной! Как вспомню… С каким, невыносимо пронзительным предсмертным визгом, умирает человек насаженный на штык… С каким рвотно-противным хрястом, разбивается прикладом человеческий череп… Как мозги… БОЖЕ!!!

Позеленевшего от пережитого и вспомнившегося ему страха Ваню, буквально затрясло:

— УЖАС!!!

— …Сам, правда, не участвовал — был ранен осколком мины в ногу, залез в развалины и стрелял из «Ветки». Потом — из командирского «Шелеста»… Отбились! Отбились и, в этот раз!

Действительно, Ваня при ходьбе чуть заметно прихрамывал и приволакивал ногу.

— …После того боя, нас человек пятнадцать осталось, а из автоматического оружия — пара ручников, да мой «Шелест». Думали, ВСЁ!!! Следующей атаки, уже не выдержим, не переживём… Но, этой же ночью прилетел ваш племянник с десантниками, а на следующий день с утра — подошла наша бронекавалерийская бригада из резерва, а к вечеру — стрелковый корпус Красной Армии. Дальше, уже без меня — я в госпиталь на «Антее» летел…

Первый раз такое описание боя за Брест слышу! В книжках, да фильмах, всё как-кто по другому…

— Иван, а как назывался мост — за который вы бились?

— «Гузневский»…,- напрягся тот, — или «Гузнянский». Сам точно не помню…

Ага, понятно… Всего мостов в Бресте, дай Бог память, четырнадцать — десять шоссейных и четыре железнодорожных и, основные события происходили возле Варшавского и Кобринского железнодорожных мостов.

Расставаясь, я подарил Ивану свой «ТТ»… Да, да… Тот самый — «оттуда»!

Бойцы Красной Гвардии в «запас» не уходят — они, всегда на боевом посту, всегда «при исполнении»! Они, первым делом — ещё при вступлении в эту структуру, проходят специальную подготовку и, обладают правом иметь и носить ОТКРЫТО (!!!) личное оружие и, ОБЯЗАНЫ (!!!) применять его целесообразно. Поэтому, к примеру, по всей Советской России прокатилась в конце двадцатых волна хулиганства (типа, мода была такая!), а в нашей Нижегородской Области — нет.

После пары десятков принародно пристреленных — НЕТ!!!

По сути, Советско-Польская Война — составная часть Продолженной Войны, окончилась вничью, как в «реале»: у них не получилось «от можа до можа» — по плану Пилсудского, а у нас не получилась «прогулка до Берлина» — на помощь восставшему немецкому пролетариату, по плану Троцкого.

Но, каждая из сторон считает себя выигравшей и, в чём-то права…

Вот только, конфигурация российско-польской границы в новой реальности оказалась несколько иной! Если, на Юго-Западе она проходили по Припятским Болотам — почти, как в РИ, то на Западе — несколько западнее Бреста, по результатам успешного для нас результата сражения за одноимённую крепость и город.

Самые же причудливые очертания, российско-польская граница обрела на Северо-Западе! Полякам досталась, фактическая вся территория современной мне Литвы, за исключением Вильны — Вильнюса в «моей» истории и, большей части Вильненского края[45].

Однозначно проигравшей, в этой войне можно считать Литву — она исчезла с географической карты, поделённая между «победителями». Даже, названия она лишилась!

В новой реальности, то — что я привык когда-то называть «Белоруссией», стало называться «Федеральный Округ Литва» со столицей в Вильно — а, не в Минске. А, сами «белорусы» — как и, в старину стали называться «литовцами[46]».

Ещё, полякам досталась по результатам войны, приличная часть современной мне Латвии, вместе с Ригой — граница проходила по Западной Двине. Короче, одна половинка «от можа» сбылась — Польша обрела порт на Балтике…

Правда, это «обретение» было «чемоданом без ручки»: Рига и порт были очень сильно разрушены германской артиллерией и нашими сапёрами в ходе оборонительной операции «Грозный» нашего корпоративного «Военного Сектора» в августе семнадцатого, а Западная Двина до сих пор загромождена затонувшими судами и заминирована…

Почему, так?

Ну, долго рассказывать — как-нибудь в другой раз… Я лучше расскажу об самом приятном для меня: как это всё начиналось!

Что там по «ящику»?

…Так. Концерт электронной «диск-музыки». Послушать, что ли? Раньше, она мне сильно нравилась…

Какая-то, новая группа:

На душе, враз, стало как-то очень муторно…

Начинает «отпускать». Моя «подруженька» неслышно подкралась на ватных ноженьках и, не спеша — предвкушая, стала «поглаживать» меня чуть выше копчика…

Выключаю телевизор и «пишу» свои мемуары дальше. Может, позитивчик какой вспомню и полегчает, да?!

…С чего же, у нас всё начиналось? Может, начать так?