Эволюция любви

Глава 5

Мы попали на четвертую часть «Сумерек». Оказалось, что первые три Рома тоже не смотрел, так как считал это сопливой подростковой чушью, недостойной его брутального взора. Моя тонкая ранимая душа возмутилась таким определением и, поскольку у нас еще было почти полчаса до сеанса, мы купили мороженное, и я взялась за культурное просвещение этого неандертальца в мире романтического фэнтези. Я пересказывала краткое содержание прошлых частей, а Рома отпускал по ходу повествования едкие комменты. В итоге он привлек внимание юных фанаток и чуть не был бит за свои язвительные высказывания толпой влюбленных в Эдварда малолеток. Я смеялась от души, давясь мороженым, и игнорировала его взывающие о помощи взгляды.

– Ты меня бросила на растерзание этим бешеным вампироманкам! – с возмущением сказал он, вырвавшись наконец из цепких лапок обиженных за кумира девчонок.

– Ага! Зато ты теперь точно знаешь, что есть категория женского населения, на которую твое безграничное обаяние не действует! – поддела его я. – И это, на мой взгляд, прекрасно!

– У-у-у! Жестокая ты женщина! Но теперь я понимаю, почему ты не поддалась на мои грубые ухаживания! У меня есть конкурент в лице субтильного бледного вампира! Ну что же, хорошо, что мы пришли, надо знать врага в лицо! – И Рома мазнул меня по щеке мороженым.

– Ах ты..! – задохнувшись от возмущения, я сделала стремительный бросок, пытаясь отомстить тем же, но Рома ловко увернулся.

– Не прыгай на своих каблуках, Ромашка, а то мы вместо фильма в травмпункт поедем, – хохотал он, уклоняясь от моих безуспешных попыток изгваздать его мороженым.

– Ты! А ну-ка, замри на месте, дылда вертлявая, белобрысина наглая! – гонялась за ним я, не обращая внимания на любопытные и кое-где осуждающие взгляды окружающих.

– Ой, какой позор, Лизонька! И это та самая Ромашка, которую не мог догнать ни один мальчишка во дворе, когда мы в казаков-разбойников играли! Та самая, в которую никто мячом не мог попасть, когда мы в вышибалу бились! – нагло дразнил меня он, доводя до телепучки.

Я остановилась, сделав обиженно-несчастное лицо, отвернулась и решительно пошла в сторону входа.

– Эй, Лиза, ты что, обиделась? – голос бегущего за мной Ромы был по-настоящему встревоженным. – Лиза, я не хотел! Прости меня, дурака!

И он обогнал меня, встав прямо передо мной и пытаясь заглянуть в лицо, наклонился, превращая себя в идеальную мишень.

– Ты такой придурок, Рома! – победно заявила я, вдавливая свое мороженое прямо ему в лоб. – И всегда на это покупаешься!

– Ах ты, маленькая гадость! – восхищенно произнес он, наблюдая сведенными в кучу глазами, как мороженое медленно стекает по его носу. – Это нечестно! Все твои женские штучки!

Я, видя, что капля сладкой жидкости уже готова сорваться с его носа, чисто машинально приподнялась на цыпочки и слизнула ее. И тут же поняла свою ошибку. Глаза Ромы потемнели, а ноздри нервно дернулись, выдавая мгновенно изменившееся дыхание. Губы его приоткрылись, словно в ожидании, и он нервно сглотнул.

– Черт, извини! – прошептала я, отступая и матеря себя на чем свет стоит. – Это случайно вышло!

– Да ладно, не извиняйся, – усмехнулся он, кривя свой красивый рот. – Это было действительно приятно. Просто не хочу нарушить свое обещание, а когда ты так близко, весь мой самоконтроль летит к черту.

– Давай пойдем, умоемся, а то сейчас в зал пускать уже будут, а мы все липкие, – пробормотала я, отводя взгляд и чувствуя сильное стеснение в груди и новый прилив тяжести в низу живота. Но винить в этот раз некого, кроме себя самой.

Рома только молча кивнул.

Билеты он купил на диваны в конце зала. Едва выключили свет и пошла реклама, Рома наклонился, столкнул с моих ступней туфли и, обхватив за пятки, уложил их себе на бедра, разворачивая меня. Я уже хотела возмутиться, но он стал нежно разминать мои уставшие за день конечности, и я расслабилась. Рома действовал так нежно и при этом уверенно, что я, не сдержавшись, застонала. И меня тут же ущипнули за икру.

– Эй, ты что? – подпрыгнула я.

– Немедленно прекрати издавать такие звуки, или я за себя не ручаюсь! – грозно нахмурился он на меня.

Мы так и просидели весь фильм. Рома все время поглаживал мои ноги, и мне было тепло и уютно. И в этот момент мне совсем не хотелось анализировать собственное поведение и мучиться моральными дилеммами. Просто в этот данный отрезок времени, в этом конкретном месте мне было хорошо и комфортно именно с этим человеком. Неправильно? Аморально? Да пошло оно все к черту!

Когда сеанс закончился, Рома сам надел на меня туфли и повел к выходу.

– Куда пойдем поесть, или ты как все после шести фигуру бережешь? – подмигнул мне Рома.

– Ну, знаешь, я ее и до шести трепетно берегу, и вроде ничего так получается. Но съесть что-нибудь вкусное и не обязательно полезное я согласна. – Легкомысленное настроение никуда само не девалось, а гнать его насильно я не хотела.

– Твою фигуру не беречь надо, а как можно чаще выставлять на общее обозрение для экзальтированного обожания, – заявил Рома, пробежав-таки по мне голодным взглядом. – И не сверкай на меня своими эльфийскими глазищами – я уже умолкаю!

– И почему это эльфийскими? – не поняла я.

– Ну, они у тебя всегда были такие… необыкновенные. Я для себя еще в детстве назвал твои глаза эльфийскими. Огромные, чуть раскосые и такие зеленые, что дух захватывает. А когда ты злишься, они темнеют и становятся похожи на штормовое море, – голос Ромы стал глухим, как если бы слова давались ему с трудом. – Я таких глаз, как у тебя, больше ни у кого в жизни не видел.

– А пересмотрел ты много, – решила я срочно разбить ощущение особенности этого момента, потому что у меня уже опять начало перехватывать горло.

Ощущая, что почти насилую себя, я отвела взгляд от его лица. Все-таки как же было бы просто утонуть в этом мужчине. Было в нем что-то… пагубное для меня. То, чему мог противостоять лишь жесткий контроль со стороны рассудка, но стоило лишь расслабиться и позволить эмоциям взять верх, и я оказывалась беззащитной.

Рома мотнул головой и, глянув на меня, рассмеялся.

– Ты ведь нарочно это делаешь! – хитро посмотрел он. – Боишься подпустить меня чуть ближе. Почему? Боишься меня или все же себя?

А я вот прямо взяла и во всем честно созналась! Обойдешься, Ромочка!

– А давай я об этом завтра подумаю! – чрезмерно жизнерадостно отмахнулась я, прибавляя шагу. – А сейчас покорми меня, если не хочешь моего голодного обморока.

Мы зашли в итальянский ресторанчик, и к нам живо подскочил официант.

Я предоставила заказывать Роме. Он перечислил блюда и спросил в конце:

– Скажите, а есть у вас молочное мороженое? Ну, знаете, не пломбир, как сейчас везде, а как раньше – обычное молочное? Ну, или что-то похожее.

Официант пообещал что-нибудь подобрать. Я удивленно смотрела на Рому.

– Что? – спросил он, перехватывая мой взгляд. – Удивлена, что я помню?

– Если честно, то да, – я смолчала о том, что Сашка за пять лет совместной жизни не только не запомнил, какое я мороженое люблю, но и понятия не имеет, сколько сахара я в кофе кладу. Мелочь, казалось бы, но иногда чрезвычайно раздражающая, учитывая, что я за это время изучила все его пристрастия и даже мелкие капризы и странности до мелочей.

– Я многое о тебе помню, – грустно усмехнулся Рома. – Например, что ты терпеть не можешь отрываться от чтения, пока не проглотишь все до последней страницы. А если тебя отвлекали, то ходила задумчивая и ворчливая.

– Ну, это если книга интересная, – пожала плечами я, соглашаясь.

– А еще ты безумно любишь соленую рыбу и можешь есть ее в жутких количествах. И ты предпочитаешь, когда она слегка недосохшая.

Я снова улыбнулась, признавая его правоту. Рыбу я прямо-таки обожаю с детства. В любом возможном виде, но вот вяленая и едва подсохшая – это непреодолимый соблазн. Сразу же вспомнилось, как так и норовила спереть из дома связки мелкой сушеной рыбешки, что в большом количестве отец развешивал на балконе, чтобы разделить ее с друзьями. Для меня в детстве соленая рыба была как для других семечки. А сейчас я уже сто лет ее не ела. То, что продается в магазине, это совсем не то, отец сам стал редко ездить на рыбалку и солить. Да и Сашка вяленую рыбу на дух не переносил, хранить в холодильнике или даже на балконе запрещал, считая плебейской, мерзко пахнущей едой.

– А еще ты совершенно не переносишь, когда кому-то причиняют боль, и всегда готова ринуться на защиту слабых. И особенно бесишься, если кто-то жесток с животными, – задумчиво продолжил Рома. – Я помню, как ты атаковала того жирдяя, что пнул щенка в школе. Он был в два раза больше тебя, но ты усадила его на задницу.

– Я помню. Только потом подоспели его дружки, и мне бы реально накостыляли, если бы Колька не вступился. Кольку все боялись, – вспомнила я.

– Ну да. А он всегда боялся тебе не угодить, – хмыкнул Рома и кинул в меня невесомым шариком из скатанной салфетки. – У нас это семейное, наверное.

– Ром, как так вышло… с Колькой? – я закусила губу, не зная, как спросить тактичнее о подобном.

– Ничего не вышло, Лиза, – жестко сказал Рома, нахмурившись и потемнев лицом. – Это был его абсолютно осмысленный выбор – лишить жизни человека. Понимаешь? Не обстоятельства, не случайность – осознанный выбор. В нашей жизни настал момент, который многое поменял. У него был шанс – получив старт, пахать, как я, или просто просрать все, развлекаясь. Он очень изменился, власть и деньги ударили в голову, и заигрался в бога. Давай не будем сейчас об этом.

Я кивнула. Принесли еду, и какое-то время мы ели молча. Но Рома то и дело бросал на меня косые взгляды.

– Хочешь о чем-то спросить?

– Да, – кивнул Рома. – Это личное. Можно?

– Валяй.

– Скажи, там, у твоих родителей в гостях… ну, короче, ты действительно беременна? – на выдохе выпалил он и замер, ожидая, видимо, вспышки с моей стороны.

– А это имеет для тебя значение? Если так, то дружба врозь? – усмехнулась я.

– Не говори ерунды. Просто ребенок – это важно. На мое отношение к тебе это никак бы не повлияло, хотя и реально бы понизило мои шансы. Так это правда?

– Не люблю врать. Нет. Это неправда. – И на лице Ромы мелькнуло явное облегчение.

– А почему тогда…

– Что, промолчала? Может, мне твое лицо озадаченное понравилось, – решила честно признаться я. – Сразу было видно, как утихает твой пыл по отношению ко мне.

– Это не так, – почти агрессивно указал в мою сторону вилкой мужчина. – Я просто реально испугался. Решил в какой-то момент, что у меня больше нет шансов. Но потом подумал и понял, что для меня это ничего не меняет.

– В каком смысле? – Да ладно, все ты, Лиза, понимаешь.

– Ты нужна мне, Лиза, – пожал плечами Рома. – Этот факт уже не изменить ничем, коль скоро тринадцать лет не помогли. Хватило одного взгляда на тебя. Поэтому, какие бы ни были обстоятельства, для меня есть только один вариант – преодолеть все, что нас разделяет.

И это было признание. Сказанное совершенно обыденным тоном, как нечто само собой разумеющееся, но от этого абсолютно не теряющее всей огромной значимости, в него вложенной.

– Ром, ты хоть понимаешь, о чем говоришь? Даже если и отбросить тот факт, что я замужем и счастлива. – У меня почему-то что-то дернулось внутри. – Мы были близкими друзьями когда-то, так давно, что и представить сложно. Мы были детьми. Сейчас мы взрослые незнакомые люди. Мы почти ничего не знаем друг о друге. Все, что нас связывает, если можно так сказать – вспышка плотского желания… – я осеклась, поняв, что сболтнула лишнего.

Но Рома уже впился в мое лицо цепким взглядом.

– Но ведь оно есть, это желание, и отрицать ты его не можешь! – наклонился он через стол.

Что же, на его признание я могу и должна ответить своим и расставить все по местам.

– Но и идти у него на поводу я не собираюсь! Я ведь человек, а не животное. Не буду врать, ты привлекаешь меня в физическом плане. На самом деле привлекаешь. Но оглянись – половина женщин в этом зале испытывают схожие чувства. И тебе прекрасно известно, как ты действуешь на них, да и на меня. Но я, как ты правильно заметил еще в первый раз, не свободна. – Рома резко вдохнул, намереваясь возразить, но я поспешила остановить его жестом. – Но даже если бы я была не замужем, я не та женщина, что тебе нужна. Тебе нужна легкая интрижка ради секса, необременительная и скоротечная. А я так не смогу. Мне нужны чувства, отношения, забота и преданность… Я слишком требовательна для тебя. Слишком собственница. Со мной трудно. Я не то, что тебе нужно, поверь.

По мере произнесения моей речи лицо Ромы становилось все мрачнее, а взгляд жестче. И почему-то у меня самой было ощущение, будто я безжалостно кромсаю что-то важное и живое, некие тонкие нити, что связывали меня с прежней свободно дышащей Лизой-Ромашкой.

– Ты действительно ничего не знаешь обо мне и о моих чувствах к тебе, Лизонька, – огрубевшим голосом отрывисто произнес Рома. – Так что я вижу для себя единственную перспективу – доказать, что я совсем не такой, каким ты меня представляешь. Да, я не ангелок, и у меня никогда не было постоянных отношений. Но ради тебя я готов меняться. Только ради тебя! Ради тебя я готов изменить все в своей жизни.

– Но я не готова! – сказала слишком громко, привлекая внимание окружающих.

В этот момент подал голос мой телефон. Звонил Саша.

– Привет, родной! Как твои дела? – Я смотрела, как медленно разгорается огонек ярости и упрека в синих глазах напротив.

– Я в порядке. Устал жутко, – слышно было неважно, и голос Сашки прерывался, будто он был за миллион километров. – Прости, что не перезвонил вчера вечером – пришел со встречи и вырубился моментально, не увидел пропущенный от тебя. А сегодня с самого утра как белка в колесе. Зато можешь меня поздравить – я, кажется, выгрыз этот контракт у немцев!

– Я очень рада за тебя, Саш! Ты ведь давно этого хотел! – выдавленная насильно улыбка вышла кислой.

– Да, девочка моя! Знаешь, как только закончим, возьму отпуск, и поедем куда-нибудь отдохнем. Может, опять на Бали. Вспомним наши лучшие деньки… – И почему при этих словах у меня такое чувство, что если эта поездка и случится, то не залатает дыр?

Просто, наверное, ткань уже истлела. Но я отмахиваюсь от этого неприятного ощущения. А вдруг все еще и не так плохо?

– На Бали? Думаю, это было бы здорово. А ты правда сможешь вырваться? – Ну почему Рома не отведет глаза? Почему не отвернусь сама?