Европа в огне. Диверсии и шпионаж британских спецслужб на оккупированных территориях. 1940-1945

Идея создания организации, названной Управлением специальных операций, родилась 19 июля 1940 года. Именно в этот день Уинстон Черчилль представил своему военному кабинету краткую пояснительную записку по этому вопросу. Несколько росчерков его пера создали организацию, задачей которой являлась «координация всех действий по ведению диверсионной деятельности и саботажа против врага за границей».

В этот же день Гитлер в Берлине обратился к рейхстагу. Он заявил, что час сокрушительного поражения Великобритании близок и что в самом ближайшем будущем Черчиллю придется искать убежище в Канаде. Франция, Бельгия, Голландия, Дания и Норвегия пали. Причем их завоевание прошло очень легко. На следующий день фюрер «тысячелетнего» Третьего рейха воспользовался дипломатическими каналами Швеции, США и Ватикана и предложил покончить с враждой. Гитлер сказал, что делает это предложение «как победитель, считающий такое решение целесообразным».

22 июля британский военный кабинет принял решение не соглашаться на мировую с противником. Вечером того же дня министр иностранных дел Великобритании лорд Галифакс в своем радиообращении к народу заявил, что англичане с негодованием «отвергают ультиматум Гитлера, требующий подчиниться его воле». Сравнив нынешнюю обстановку в Европе, стонущей под гнетом нацизма, с той свободной Европой будущего, за которую борется Британия, он сказал: «Мы не прекратим сражаться, пока не будет установлен мир».

Тем же утром на собрании военного кабинета была одобрена пояснительная записка премьер-министра и утверждено создание Управления специальных операций, ответственность за работу которого возложили на военно-экономического министра доктора Хью Далтона.

В течение всей своей жизни Уинстон Черчилль постоянно интересовался нетрадиционными методами ведения военных действий. Еще в свою бытность первым лордом адмиралтейства в кабинете Чемберлена, он выдвинул идею создания ударных боевых групп, которые позже успешно действовали во время норвежской военной кампании и совершили немало дерзких вылазок. Летом 1940 года, когда Британия попала в весьма затруднительное положение, «оказавшись один на один с врагом», Черчилль был уверен, что наступательные операции возможны только в виде бомбардировок с воздуха, проведения регулярных рейдов в береговых зонах оккупированных стран, а также в организации диверсионной деятельности и саботажа в Европе. На протяжении длительного времени первый из названных вариантов был недоступен Британии, поскольку она располагала малым числом самолетов, которых явно было недостаточно даже для организации эффективной защиты острова. Поэтому идея высадки на побережье Европы небольших ударных групп, а также отправок десантников-парашютистов в тыл врага, где секретные агенты организовывали бы диверсии и оказывали помощь в создании партизанских отрядов, возникла у Черчилля еще в самом начале войны.

В конце мая 1940 года, то есть через две недели после нападения Германии на страны Бенилюкса, в тот самый период, когда ситуацию во Франции смело можно было назвать критической, Черчилль провел памятную встречу с верхушкой военного руководства. Он поставил перед ними вопрос прямо: каковы, по их мнению, перспективы Великобритании, если она будет продолжать вести войну в одиночестве? 27 мая премьер-министру был представлен объединенный меморандум. Он включал тринадцать пунктов, в которых, главным образом, говорилось об обеспечении превосходства в воздухе, а также о возможности оказания давления на военный потенциал Гитлера. В частности, там говорилось: «Кроме того, способствовать поражению Германии можно путем стимулирования повстанческих настроений, которые непременно присутствуют на завоеванных территориях. Оккупированные страны, весьма вероятно, станут плодотворной почвой для проведения таких операций, особенно при условии ухудшения экономической ситуации. При подобных обстоятельствах мы считаем эту форму деятельности исключительно важной».

На следующей встрече было принято решение о создании специальной организации, которая будет заниматься ведением эффективной подрывной деятельности на оккупированных территориях, а также о необходимости обучения специальных агентов.

Еще перед войной в Британской секретной службе и военной разведке существовали подразделения, в чьи функции входило планирование всех видов диверсионной деятельности. Но у Черчилля, очевидно, имелись большие сомнения в их действенности.

4 июля он написал генералу Гастингсу Лайонелу Исмэю: «Оборонительный склад ума уже погубил Францию, нельзя допустить, чтобы он свел на нет все наши полезные инициативы… Было бы прекрасно, если бы немцы, вместо того чтобы заставлять нас возводить защитные стены и крышу вокруг нашего острова, вынуждены были гадать, с какой стороны будет нанесен следующий удар».

6 июля он снова написал короткое послание Исмэю, в котором настойчиво спрашивал: «Что делается в части подготовки хороших агентов для Дании, Голландии, Бельгии и прибрежных районов Франции?» Он требовал организации «агентурной разведывательной сети на всем побережье», желал видеть «группы специально подготовленных людей, занимающихся террористическими актами… чтобы жизнь немецких солдат в оккупированной Европе стала ежедневной и ежечасной пыткой».

В своем майском меморандуме военное руководство подчеркивало исключительную важность ведения подрывной деятельности в оккупированной врагом Европе. Однако в последующие несколько недель не было предпринято никаких мер.

1 июля прошло заседание под председательством лорда Галифакса с приглашением ряда министров. На нем была выработана структура новой организации – Управления специальных операций (далее – SOE), призванного координировать саботаж и диверсионную деятельность против врага.

Сразу же после создания SOE разгорелся ожесточенный спор, какому из правительственных департаментов должна подчиняться новая служба. Военное министерство настаивало на своем праве осуществлять руководство, того же требовало и министерство иностранных дел. В то же время глава секретной службы (Secret Intelligence Service – далее – SIS) полковник Стюарт Мензис имел все основания полагать, что новая организация будет в той или иной форме подчиняться именно ему. В его департаменте (в дальнейшем я буду называть его департаментом Д) были отделы, уже выполнявшие функции, возложенные на SOE.

Штабисты предложили премьер-министру, чтобы SOE управлял комитет, куда входили бы представители военных департаментов, разведки, министерства иностранных дел, министерства информации и военно-экономического министерства. Такой комитет будет иметь преимущества перед любым из ведомств в отдельности.

Вопрос поставили перед кабинетом. Доктор Хью Далтон, глава военно-экономического министерства, предложил на должность руководителя SOE кандидатуру вице-премьера Клемента Этли, бывшего тогда лордом – хранителем печати, сам же планировал стать у Этли начальником штаба. Таким образом SOE попадала в административное подчинение военно-экономического министерства.

Когда лорд Галифакс заявил о правах министерства иностранных дел, лорд Ллойд, министр по делам колоний, сказал: «С вами никогда не будут советоваться, потому что вы никогда и ни с чем не соглашаетесь». А когда один из членов кабинета заметил, что претензии военного министерства самые обоснованные, в противном случае SOE имеет смысл подчинить полковнику Мензису, доктор Далтон категорически возразил, подчеркнув, что у военного министерства забот хватает и что щупальца военной разведки уже и так проникли всюду. Опираясь на поддержку министров-лейбористов, он настаивал на том, что у создаваемой организации задачи будут отнюдь не военные. «Саботаж и подрывная деятельность в Европе затронут интересы профсоюзного и социалистического движения на вражеских, а также на оккупированных врагом территориях. Речь идет о создании пятой колонны, диверсиях, хаосе и прочей революционной деятельности».

Далтон подробно изложил свои идеи Черчиллю, который впоследствии написал лорду Галифаксу, зная, что последний имеет большое влияние на министров-консерваторов, следующее: «Мы должны организовать на оккупированных территориях движения, сравнимые с шинфейнерами в Ирландии, китайскими партизанами, борющимися против Японии, испанскими повстанцами… в период кампании Веллингтона или, и это следует признать, нацистскими организациями, созданными почти во всех странах. Мы должны использовать самые разнообразные методы, включая военный и промышленный саботаж, волнения и забастовки среди рабочих, постоянную пропаганду, террористические акты, направленные против предателей и немецких лидеров, бойкоты и бунты».

Военно-экономическое министерство на деле было значительно лучше приспособлено для такой работы, чем можно было предполагать, исходя из его названия. Сам Черчилль называл его министерством «неджентльменских» военных действий. Созданное по образу и подобию блокадного министерства, действовавшего во время Первой мировой войны, военно-экономическое министерство было организовано на более широкой основе. Оно имело в своем составе разведывательное управление и вовсю занималось пропагандой и различными видами подрывной деятельности. Некоторые его операции, например разработанный осенью 1939 года план подрывной кампании в шведском порту Оксельзунд, направленный на срыв поставки железной руды в Германию, были известны только очень узкому кругу лиц. В их число входил, разумеется, сам Черчилль, а также его ближайший друг майор (теперь сэр Десмонд) Мортон, бывший глава центра промышленного шпионажа, ставший одним из руководителей военно-экономического министерства.

После прошедшей 1 июля знаменательной встречи, на которой было принято решение о создании SOE, Черчилль поручил Далтону руководство новой организацией. Далтон занимал этот пост вплоть до февраля 1942 года, когда стал президентом Торговой палаты. В SOE его сменил лорд Вольмер, а позже – лорд Сэлбурн.

Черчилль так никогда и не признался, почему не отдал прямое управление SOE в жадно протянутые руки многочисленных представителей руководящей верхушки. Но в ряде его записок, в том числе обращенных к его помощнику, генералу Исмэю, можно найти высказывания, отчасти проливающие свет на причины этого решения. Летом 1940 года премьер-министр писал: «Я не удовлетворен количеством и качеством получаемой информации. Мы продолжаем оставаться отрезанными от этих территорий, так же как и от Германии. Я жду предложений относительно быстрого улучшения нашей работы во Франции. Нам жизненно необходима информация, а значит, нужен постоянный поток агентов, движущихся в обоих направлениях. Что же касается правительства Виши, нам не делает чести то, что мы располагаем таким незначительным объемом информации. А в какой степени используется наша агентура в Америке, Швеции и Испании?»[2]

Генерал Исмэй, в свою очередь, оценил ситуацию следующим образом: «В военном министерстве, по моему мнению, собрались люди крайне ограниченные и с полным отсутствием воображения… к тому же их там слишком много».

В любом случае Черчилль вовсе не собирался отдавать свое любимое детище в руки других людей. Должно быть, он с самого начала решил не спускать с него глаз, по-отечески внимательно следить за его ростом и развитием. После того как кабинет одобрил создание SOE, Черчилль написал Энтони Идену (теперь лорд Эйвон), бывшему тогда военным министром: «Нам необходимо срочно принять меры по получению наиболее полной информации о немецких вооруженных силах на оккупированных территориях, установить контакты с местным населением, направить туда наших агентов. Думаю, что этим с успехом займется новая организация, созданная под эгидой военно-экономического министерства»[3].

Таким образом, британский премьер поставил перед SOE новую задачу, выходящую за рамки первоначально планируемых функций, которые должны были заключаться в подрывной деятельности на оккупированных врагом территориях. Теперь имелось в виду, что агенты SOE должны собирать информацию и передавать ее кабинету, выступая, таким образом, конкурентами секретной службы (SIS) и военной разведки (MI). Но эта идея была с негодованием отвергнута членами кабинета, и в конце концов вопрос замяли. Известный военный историк, профессор Дж. Р.М. Батлер сформулировал свой вывод следующим образом: «В первые месяцы деятельности к SOE было предъявлено много претензий со стороны давно существующих организаций. Положение усугубилось личной неприязнью между их руководителями».

Задачи SOE были сформулированы лишь в общих чертах и должны были быть определены более полно с началом функционирования организации. Из записок Черчилля Идену, а также из последующих приказов штабной верхушки (позже – руководства Штаба верховного главнокомандующего объединенных экспедиционных сил) становится очевидным, что агенты SOE тем не менее занимались сбором разведывательной информации и сыграли определенную роль в сложной политической и идеологической игре, которая велась в рядах движения Сопротивления некоторых европейских стран. Цель SOE – создавать или всемерно поддерживать национальные организации движения Сопротивления в оккупированных нацистами странах – часто оказывалась поставленной в прямую зависимость от проблем политической лояльности. Группы Сопротивления распадались из-за внутренних политических конфликтов и даже элементарной зависти между их лидерами. Так было в Греции и Югославии (противодействие между монархистами и коммунистами), во Франции (разногласия между приверженцами де Голля – голлистами, правыми и коммунистами) и т. д.

Даже первоочередные задачи SOE, как отмечает генерал сэр Колин Габбинс, были по своей природе зачастую противоречивы. Чтобы не привлекать внимание к созданию тайных отрядов, необходимо было избегать любой деятельности, которая могла бы обратить на себя внимание немцев. В то же время неизбежным следствием активной подрывной деятельности явилось пристальное внимание гестапо и СС.

Кроме того, министерства и ведомства, чьи руководители полагали, что имеют право участвовать в управлении SOE, никак не могли договориться между собой об основных направлениях деятельности организации. Фельдмаршал лорд Вильсон, являвшийся начиная с 1943 года командующим средиземноморским штабом SOE, говорил: «Вначале было довольно большое количество «горячих направлений», поскольку слишком много людей было вовлечено в процесс принятия решений и их осуществления. Самыми заинтересованными оказались военно-воздушные силы, поскольку их самолеты отвлекались от обычных действий для выполнения особых заданий. Впрочем, самолетов всегда оказывалось недостаточно. У SOE имелось собственное руководство, у которого на уме было нечто свое. В министерстве иностранных дел тоже хватало идей, которые зачастую противоречили соображениям руководителей SOE. А у верховного главнокомандования имелась генеральная стратегия, которую следовало выполнять. В итоге «горячих направлений», которым требовалось первоочередное выделение горючего, нередко оказывалось слишком много.

Но горючего было мало, в результате «горячие направления» нередко становились «горящими».

Военное министерство, конечно, должно было держать бразды правления в своих руках, потому что персонал SOE главным образом набирался в армии. Но сама концепция тайной организации, находящейся под руководством министра-социалиста, в которую Черчилль также направил бизнесменов, университетских профессоров и журналистов, являлась форменным проклятием для военных. И они при каждом удобном случае вставляли палки в колеса той горстке людей, которая была призвана поставить новую организацию на ноги. В общем-то это было неудивительно: военному министерству предстояло расстаться с одним из своих разведывательных управлений, MI(R), и передать его SOE.

БРИТАНСКАЯ СЕКРЕТНАЯ СЛУЖБА

В начале войны существовало несколько ведомств, в круг обязанностей которых входило решение задач, в дальнейшем переданных SOE. Одним из них был исследовательский отдел военной разведки MI(R), существовавший в военном министерстве, возглавлял его полковник Джон Холланд. Холланд, умный человек и очень грамотный инженер, много лет служил в Ирландии, в том числе и в годы беспорядков. Он живо интересовался нетрадиционными методами ведения войны. Одним из его ближайших помощников был лейтенант-полковник Колин Габбинс, будущий глава SOE.

Существовал еще Центр промышленного шпионажа, созданный еще в 1931 году майором Мортоном как частное предприятие. В 1935 году он стал государственной структурой, выступающей от имени Имперского оборонного комитета и изучающей промышленный и военный потенциал ряда государств. В начале 1939 года в министерстве иностранных дел был образован отдел, занимающийся пропагандистской работой в странах потенциальных противников.

Кроме того, существовала воистину легендарная организация SIS – в печати ее часто называют Британской секретной службой, ее история восходит к самому началу прошлого века. В разные годы с ней сотрудничали такие известные люди, как Редьярд Киплинг, Сомерсет Моэм, Баден-Пауэлл и Комптон Маккензи. Ее руководителем на протяжении многих лет был вице-адмирал сэр Хью Синклер. Полковник Мензис сменил на этом посту Синклера после его смерти в 1939 году.

В структуре Британской секретной службы существовал департамент Д, состоящий из двух отделов. Его возглавлял заместитель полковника Мензиса, лейтенант-полковник (позже генерал-майор) Лоуренс Дуглас Гранд. Один из отделов департамента Д занимался изучением форм и методов промышленного саботажа, нетрадиционных способов ведения войны, а также подготовкой агентов для организации диверсионных актов. Другой отдел специализировался на пропаганде политической и экономической подрывной деятельности, направленной против врага в военное время. Сначала MI(R), а потом и оба отдела департамента Д были переданы в SOE. Отдел пропаганды стал SO-1, саботажа – SO-2. В дальнейшем SO-1 стал политическим управлением и отделился от головной организации. Между тем Британская секретная служба продолжала заниматься сбором информации в оккупированных нацистами странах, хотя число ее агентов там значительно уменьшилось. Деятельность агентов SIS часто пересекалась с возникавшим повсеместно движением Сопротивления, поэтому SIS и SOE порой дублировали друг друга.

SIS оказывала определенное влияние на деятельность SOE, поскольку имела в своем составе региональные отделения, поддерживавшие тесные контакты с секретными службами правительств европейских государств, осевших в Лондоне. К примеру, французское отделение SIS было значительно более влиятельным, чем аналогичное отделение SOE, и поддерживало постоянные связи с BCRA[4] генерала де Голля. Правда, это произошло только потому, что главы этого отделения, коммандер Кеннет Кохен (Дункан) и полковник сэр Клод Дэнси, сумели установить личные дружеские отношения с руководителем секретной службы де Голля полковником Пасси (Андре Девеврэн) и его помощниками.

Приступив к работе, Управление специальных операций – SOE не получило никакой помощи от своих коллег из SIS. После войны генерал-майор сэр Колин Габбинс писал о задачах SOE следующее: «Имелось в виду содействие населению оккупированных стран в организации подрывной деятельности, актов диверсий и саботажа, направленных против врага. Но в то же время следовало создавать на территориях оккупированных стран тайные вооруженные формирования и готовить их к участию в боях за освобождение своих стран… Проще говоря, планировалась переброска на оккупированные территории большого количества людей, оружия и взрывчатых веществ. Однако первоочередная задача – войти в контакт с местным населением, собрать максимум информации о его возможностях и желании сражаться. И уж самая срочная – найти людей, которые бы имели желание и возможности отправиться в чреватое многочисленными опасностями путешествие, затем обучить их, снабдить всем необходимым для работы и обеспечить связи, когда они окажутся на вражеской территории. Все контакты с оккупированными территориями были прерваны, когда последние британские полки вернулись на родину в 1940 году. И первый человек, который будет сброшен с парашютом над любой оккупированной страной, окажется в полном смысле этого слова слепым. Его никто не будет ждать, никто не встретит, не приготовит убежище, не спрячет его снаряжение, не обеспечит безопасное перемещение внутри страны…»

Это замечание бывшего главы SOE довольно точно описывало ситуацию 1940 года. У Британской секретной службы почти не осталось агентов на континенте.

СЛУЧАЙ В ВЕНЛО

Одной из причин провала деятельности Британской секретной службы в оккупированных странах Западной Европы была трагедия, случившаяся в ее региональном отделении в Голландии в 1939 году.

Континентальный центр SIS, созданный перед войной адмиралом Синклером, располагался в Гааге, в доме № 15 по улице Нуве-Утвег. В соседнем доме в 1915 году жила Мата Хари. Главой этого европейского офиса был майор Х.Р. Стивене, а его заместителем – капитан С. Пейн-Бест.

Осенью 1939 года эти офицеры приняли участие в ряде встреч с немцами, заявившими о своей оппозиции нацизму и Гитлеру. Британских разведчиков привлекла возможность получить предложенную им секретную военную и политическую информацию. На одной из этих встреч, проходившей в центральном отеле Амстердама, некий доктор Франц Фишер, объявивший себя беженцем из фашистской Германии, представил англичанам «капитана Золма из люфтваффе». Этот человек предъявил выглядевшие весьма достоверными письменные свидетельства того, что он выступает от имени группы генералов, имеющих антигитлеровские настроения, при этом назывались довольно известные имена высших военных чинов Германии, бывших в опале у фюрера.

Настоящее имя капитана Золма было Йоганн Траваглио. Он действительно был капитаном, но служил в абвере, в отделе, занимавшемся борьбой со шпионажем. Он работал во взаимодействии с гиммлеровской РСХА под руководством доктора Гельмута Кохена (впоследствии он стал шефом гестапо в Париже, был приговорен к смертной казни, но получил отсрочку в исполнении приговора). Золм сказал майору Стивенсу и капитану Пейн-Бесту, что генерал фон Витерзайн готов встретиться с ними в отеле «Вильгель-мина» в местечке Венло, расположенном на границе с Германией, где генерал передаст им совершенно секретную информацию о мобилизационных планах вермахта и о состоянии военной промышленности в Рурской области.

После серии встреч, проведенных в амстердамском отеле «Паркзихт», было принято решение, что британские разведчики встретятся с генералом фон Витерзайном и другими немецкими офицерами в Венло в сентябре. Переговоры продолжались и после начала войны. Британские офицеры доложили обо всем своему командованию в Лондоне и получили инструкции не афишировать своих действий, поскольку Голландия сохраняла нейтралитет, но, тем не менее, проинформировать руководителя голландской секретной службы о своих намерениях. Так и было сделано. Глава голландской военной разведки генерал-майор Дж. ван Ооршот крайне неохотно, но все же дал свое согласие на проведение англ о– немецкой встречи на голландской земле. Он выдвинул условие, чтобы англичан сопровождал голландский офицер-разведчик лейтенант Дэниел Клоп.

Встреча с генералом была назначена на 19 октября в Динксперло. Но когда британские разведчики и сопровождающий их голландец прибыли, их встретили капитан Золм и еще двое немцев, представившиеся как полковник фон За-лих и майор Кристенсен. Офицеры сообщили, что генерал фон Витерзайн не смог прибыть на встречу. Новую встречу назначили на 30 октября в Гааге. На нее приехали еще два немца, но генерал так и не появился. Один из немцев был представлен британским офицерам как доктор Шиммель, как и все прочие являющийся высокопоставленным лицом в немецкой разведке. Это вполне соответствовало действительности, только вот доктор Шиммель никогда не выступал против нацистов. Напротив, это был весьма высокопоставленный эсэсовец Вальтер Шелленберг, доверенное лицо Гиммлера, который четырьмя годами позже стал шефом немецкой секретной службы. Второй немец, «полковник Мартин», сообщил англичанам, что является сотрудником немецкого генерального штаба и представителем группы антигитлеровски настроенных генералов. Судя по их сообщениям, есть реальные планы ареста Гитлера и уничтожения нацистского режима силами немецкой армии. После совершения государственного переворота, по их словам, планируется обращение к правительствам Англии и Франции о начале мирных переговоров. Шла уже шестая неделя войны.

Следствием этого доклада явилось решение Лондона принять участие в следующей встрече, на которой, наконец, должны были появиться долгожданные генералы. Историческое событие было назначено на 7 ноября в Венло.

В тот день немцы, под руководством «доктора Шиммеля», встретились с британскими офицерами и голландским разведчиком лейтенантом Клопом в кафе «Бахус». «Доктор Шиммель» сообщил, что генерал фон Витерзайн и еще «несколько более высокопоставленных генералов» прибудут на границу 9 ноября в 4 часа пополудни. Все заинтересованные лица снова встретились в кафе «Бахус», находившемся неподалеку от немецкого пограничного поста. Приблизившись к месту предполагаемой встречи, «доктор Шиммель» сообщил, что сигналом безопасности встречи будет взмах его руки. Но когда он взмахнул рукой, откуда-то с ревом вырвался большой черный фургон. Из него высыпали вооруженные люди и, угрожая оружием, вынудили англичан сесть в машину. Лейтенант Клоп, оказавшись на свободе, успел произвести несколько выстрелов из своего револьвера, намереваясь, очевидно, привлечь внимание голландских пограничников. Немцы тоже открыли огонь. Голландец был тяжело ранен. Его погрузили в машину, которая, более не задерживаясь, быстро скрылась на территории Германии.

Похищенные британские офицеры и раненый голландец были доставлены в Дюссельдорф. Лейтенант Клоп вскоре скончался в тюремном госпитале от полученных в перестрелке ран. Англичане же всю войну провели в немецких тюрьмах и концентрационных лагерях, причем значительную часть времени в одиночном заключении.

За похищением двух высокопоставленных офицеров Британской секретной службы (SIS) в Европе последовало еще одно событие, в значительной мере усугубившее ситуацию. После того как началось вторжение в Голландию, агенты и сотрудники Континентального центра были вынуждены в мае 1940 года покинуть Гаагу. Один из агентов в спешке потерял портфель, в котором находились сведения обо всех его контактах.

Уже после войны лейтенант-полковник Герман Гиске, начальник отдела III-F голландского отделения абвера, сообщил, что немцы начиная с 1935 года постоянно следили за офицерами Британской секретной службы в Шивинингене и Гааге. Он писал: «Я лично видел фильм, снятый нашими людьми перед войной. В нем можно было видеть весь персонал, агентов и посетителей британской шпионской организации, действующей против Германии. Его сняли несколько наших парней через иллюминатор большой баржи, которая время от времени по нескольку дней, а иногда даже несколько недель стояла на якоре у небольшой пристани, находившейся не более чем в тридцати ярдах от улицы, где расположился штаб Британской секретной службы. Должен сказать, что на наших кинооператоров совершенно не обращали внимания и никто ни разу не попытался им помешать. К сожалению, это был немой фильм, но зато в титрах можно было прочитать имена, псевдонимы, данные об обязанностях, роде деятельности и контактах каждого из невольных актеров. Вряд ли стоит говорить, что английских агентов, засланных отсюда в Германию, неминуемо ждала теплая встреча.

Во Франции, где немцы сумели внедрить множество своих людей в правительственные и полицейские структуры, положение SIS было не многим лучше, а во многих отношениях даже хуже. События в Венло и ряд других инцидентов заставили SIS поспешно отозвать своих агентов из Франции, Бенилюкса и Германии, поскольку почти все они были известны немцам и находились на грани провала. Следует признать тот факт, что ни одно из отделений Британской секретной службы не было по-настоящему готово справиться с ситуацией, которая сложилась после оккупации немцами стран Западной Европы. Перед войной, а также в ее начале до падения Франции военная разведка сотрудничала с французским Deuxième Bureau (Вторым бюро). Эта связь нарушилась после заключения Петеном перемирия, когда Второе бюро временно прекратило свое существование. Приходилось медленно и осторожно восстанавливать контакты с сохранившими преданность делу союзников французскими офицерами-разведчиками, которые теперь служили под началом Петена в правительстве Виши».

В результате изложенного выше становится ясным, что военным службам и министерству иностранных дел ничего не оставалось, кроме как забыть о своем скептицизме в отношении деятельности SOE и полностью положиться на эту новую организацию, ожидая от ее агентов помощи в получении разведывательной информации.

Как только в Европе высадились первые агенты SOE, на руководство Управления специальных операций немедленно стало оказываться давление. Агенты SOE должны были обеспечить все заинтересованные службы военной и политической информацией из оккупированных стран. Но это вовсе не входило в обязанности храбрых мужчин и женщин, которые добровольно вызвались переправиться через Ла-Манш, чтобы «разжечь в Европе пожар». Они не являлись профессиональными шпионами и совершенно не стремились внести дополнительный элемент риска в свои и без того смертельно опасные задания.

Однако, учитывая острую потребность в информации, офицеры SOE, часто даже толком не понимая, что именно они должны разузнать, подвергали свою жизнь большому риску, часто ставя под угрозу срыва свои непосредственные задания. Они работали в качестве руководителей и инструкторов групп, занимавшихся саботажем, выполняли функции офицеров связи с движением Сопротивления, курьеров, становились руководителями сетей тайных боевых групп, распределяли оружие, доставленное самолетами из Британии. Полевые агенты SOE ежеминутно рисковали собой, находясь под постоянной угрозой провала, потому что немцы внедрили в ряды Сопротивления множество своих людей.

Дополнительная нагрузка в виде необходимости сбора и передачи разведывательной информации была для них чрезмерной. Вообще-то нецелесообразно было поручать полевым агентам сбор информации о новейших исследованиях немецких ученых, уровне развития военной промышленности Германии или о дислокации в европейских морских портах немецких военных кораблей. Однако именно такие запросы настойчиво и регулярно поступали офицерам SOE от военных министерств и ведомств, хотя все перечисленные вопросы входят в компетенцию военной, военно-морской и военно-воздушной разведок. Занятые несвойственным для себя делом, агенты SOE становились очень уязвимыми. Поэтому их аресты и гибель не были редкостью.

Так продолжалось довольно долго, даже после того, как SOE перешла под эгиду Генерального штаба союзников (SHAEF) и практически слилась с американской секретной службой OSS. Произошло это в конце 1943 года. Полковник сэр Джеффри Викерс, служивший в SOE и являвшийся представителем в Объединенном разведывательном комитете, после войны писал: «Часть военно-экономического министерства с 1942-го по 1944 год занималась исключительно разведывательной деятельностью, которая была жизненно необходима для стратегического и оперативного планирования. Правда, наши собственные подразделения не были в состоянии эту информацию обеспечить. Нам приходилось работать с гражданскими лицами. Это совершенно ненормально, когда приходится обращаться куда-нибудь, помимо своих разведывательных подразделений, чтобы раздобыть нужные сведения».

ПОЛИТИЧЕСКАЯ ВОЙНА

В дополнение к постоянной конкуренции с SIS и военной разведкой SOE приходилось соперничать и с политическим управлением (Political Warfare Executive, PWE). Его предшественницей явилась окутанная плотной завесой тайны организация, созданная вездесущим сэром Кэмпбеллом Стюартом. Этот человек сыграл немалую роль в британской разведывательной деятельности. Во время Первой мировой войны именно он организовал пропаганду против немцев. Он был издателем газеты «Тайме», признанным экспертом в области прессы, телекоммуникаций и пропаганды. Стюарт стал советником успешно проявившего себя правительства консерваторов, а в качестве председателя имперского консультативного комитета по связи создал особую группу из доверенных лиц, которая встречалась в Электра-Хаус в Лондоне. Вместе со своими друзьями сэром Робертом Брюсом Локкартом, который был агентом в России во время революции, Рексом Липпером, работавшим тогда в министерстве иностранных дел, и молодым морским офицером майором Бруксом сэр Стюарт провел кропотливую работу по всеобъемлющему изучению искусства и науки радиопропаганды, в которой непревзойденным и общепризнанным мастером был доктор Геббельс.

Группа получила имя EH (Electra House). Она должна была разработать план противодействия нацистской пропаганде, а также подготовить предпосылки для создания в Великобритании организации, которая после начала вооруженного конфликта с Гитлером смогла бы влиять на политическую ситуацию.

В 1939 году сэр Кэмпбелл стал директором по вопросам ведения пропаганды во вражеских странах в министерстве информации. Брюс Локкарт был директором департамента пропаганды в министерстве иностранных дел. В то же время полковник Мензис из SO-1 имел собственное отделение пропаганды и подрывной деятельности в SIS. Когда SO-1 был переведен в военно-экономическое министерство, доктор Далтон взял туда нескольких человек из группы ЕН. Липпер, став директором, продолжил свою деятельность в том же качестве уже в PWE, вместе со своими людьми он разместился в аббатстве Вобурн. Офицером связи был назначен Даллас Брукс.

Команда, которую доктор Далтон набрал в SO-1-PWE, по его собственным словам, была весьма разнородна, но все без исключения ее члены обладали талантом, ярким темпераментом и умели работать. В Уайтхолле их называли «сонями Липпера», что звучало иронично, потому что эти люди очень много работали, и бессонные ночи были для них не редкостью. Были они к тому же весьма честолюбивы, поэтому им был не чужд дух личного соперничества, а порой и зависти к наиболее удачливым коллегам.

Со временем политическое управление превратилось в мощное орудие подрыва идеологических устоев немецкой армии, что укрепляло ряды борцов движения Сопротивления в Европе. В своей деятельности оно использовало самые разнообразные тактические приемы, начиная от выпуска огромного количества листовок, которые затем сбрасывались с самолетов над оккупированными территориями и над Германией, и кончая созданием подпольных радиостанций, вещающих на Европу и Германию. Специальные радиопрограммы предназначались для немецких солдат, для промышленных рабочих. В работе пропагандистских радиостанций активно участвовали итальянские антифашисты. Вещание велось круглосуточно на всех европейских языках. PWE активно сотрудничало с радиостанцией ВВС, принимало участие в программах, подготавливаемых европейскими правительствами и всевозможными национальными комитетами, обосновавшимися в Лондоне. При этом радиовещание работало весьма изобретательно, часто ставя немцев в тупик. Однажды им пришлось долго обыскивать все дома в большом районе Бухареста в поисках румынской радиостанции «Свобода», которая продолжала преспокойно работать в аббатстве Вобурн.

Теоретически PWE работало в тесном контакте с SOE, SIS, а также с многочисленными министерствами и ведомствами. Но в деле не обходилось без накладок, дублирования, конкуренции и открытого соперничества. Сотрудничество все-таки было налажено после долгой и изнурительной борьбы, в результате которой Далтон был вынужден сдаться и отдать PWE Энтони Идену и министерству иностранных дел. Далтон сам признавал, что его отношения с Даффом Купером (до июля 1941 года тот занимал пост министра информации) оставляли желать лучшего, но с его преемником Бренданом Брекеном порой случались и столкновения, так что личному секретарю Далтона нередко приходилось выступать в роли миротворца.

Доходило до смешного. Как-то до Брендана Брекена дошли сведения, что PWE приобрело в одной из нейтральных стран газету, это издание должно было помочь распространению антинемецких и пробританских настроений. Шаг вполне разумный, если бы не один небольшой нюанс: незадолго перед этим ту же газету он сам купил, разумеется через посредника, для министерства информации. Еще один случай. Штаб SOE в Каире, который в те годы возглавлял лорд Гленконнер, разработал крупную пропагандистскую кампанию. Офицеры SOE должны были склонять итальянских военнопленных в Египте к тому, чтобы в письмах домой те всячески расхваливали жизнь в плену и призывали своих родственников и друзей, в свою очередь, относиться к попавшим в плен солдатам союзников с сочувствием и пониманием. Когда об этом плане узнали руководители PWE, они резко опротестовали на самых высоких уровнях действия соперников, утверждая, что, будучи пропагандистской, подобная кампания является их прерогативой. Члены кабинета провели несколько совещаний с участием руководителей обоих соперничающих организаций, но соглашение так и не было достигнуто. В итоге от весьма неплохо придуманной кампании пришлось отказаться. Тем не менее, в SOE продолжали сочинять антинемецкие лозунги и всевозможные компрометирующие немцев истории, которые распространялись агентами на оккупированных территориях, главным образом во Франции.

Еще одним, причем значительно более серьезным недугом, который не позволял SOE работать в полную силу, были напряженные отношения между британским правительством, руководителями европейских государств и национальными комитетами, обосновавшимися в Лондоне. Речь не шла о проблемах большой политики. У англичан был свой, в корне отличный от остальных взгляд на роль и задачи движения Сопротивления в Европе.

Даже норвежцы, самые верные друзья Великобритании, отмечали, что англичане ведут себя слишком независимо на территории Норвегии. Норвежское правительство жаловалось, что английские рейды на прибрежные территории Норвегии вызывают усиление репрессий со стороны немцев по отношению к мирному населению и тормозят действие движения Сопротивления в стране. Англичане настаивали, чтобы Milorg – тайная патриотическая организация норвежцев – подчинялась приказам SIS. В итоге к концу 1941 года отношения настолько ухудшились, что всякое сотрудничество между Milorg и SOE стало практически невозможным. И только после долгих месяцев напряженных переговоров полковнику Джону Вильсону, главе норвежского отделения SOE, удалось наладить дружеские связи с эмиграционным правительством страны.

Эмиграционное голландское правительство создало в Лондоне собственную секретную службу, но британские власти потребовали, чтобы все голландские агенты были проверены и обучены в Англии, а в дальнейшем работали под руководством англичан. Когда впоследствии почти все агенты-голландцы были раскрыты и арестованы немцами (которые сумели внедрить в ряды персонала радиостанций на территории Голландии своих людей), голландцы возложили всю вину на англичан. Некоторые высокопоставленные голландские офицеры-разведчики пошли еще дальше и обвинили офицеров голландского отделения SOE в предательстве.

Англичане, а позже и американцы, отказывались рассматривать Сопротивление в Европе как стихийный бунт против фашистской оккупации. Они видели его – и время подтвердило их правоту – сугубо политическим движением. Лидеры Сопротивления (там, где оно разделялось на различные течения по политическим мотивам) ставили перед собой далеко идущие цели. Кто бы ни руководил подпольным движением, он будет иметь самые большие шансы прийти к управлению страной, когда наступит долгожданная свобода.

В особенности это относилось к Франции. Уже в самом начале войны Черчилль дал понять, что де Голль и «жалкая кучка его приспешников» не могут явиться полноценным правительством для послевоенной Франции. Поэтому он продолжал поддерживать отношения с правительством Виши. Значительно позже, в мае 1943 года, разрозненные французские группы Сопротивления образовали Национальный комитет под руководством Жоржа Бидо, и этот орган признал генерала де Голля лидером и доверенным лицом французской нации. После этого отношение англичан слегка изменилось. Но президент Рузвельт никогда не признавал де Голля в качестве главы французского народа.

Напряженные личные отношения между генералом де Голлем и британским военным кабинетом препятствовали налаживанию плодотворного сотрудничества между SOE и французской секретной службой в Лондоне. В книге «Вторая мировая война» Черчилль писал: «Де Голль чувствовал: чтобы сохранить авторитет у своего народа, он должен вести себя надменно и гордо по отношению к «вероломному Альбиону», несмотря на то что находится в эмиграции, нуждается в нашей защите и вынужден блуждать в нашем тумане. Он обязан быть грубым с англичанами, чтобы доказать французам, что не является британской марионеткой. Именно этой политики он придерживался с неизменной настойчивостью».

С другой стороны, по мнению де Голля, англичане весьма преуспели в попытках сделать его секретных агентов своими марионетками и взять в свои руки управление, по крайней мере, некоторыми группами Сопротивления.

Генерал де Голль чувствовал, что англичане стараются уничтожить или, по крайней мере, свести к минимуму деятельность собственной секретной службы, BCRA. Ее агенты должны были пройти проверку у англичан, радиопередачи также попадали к англичанам, а добытая ими информация чаще всего не принималась во внимание. Де Голль обвинял британское правительство, SOE и руководителей британской разведки в попытках ослабить таким образом французское Сопротивление.

По крайней мере дважды генерал прерывал все отношения с британскими министерствами и запрещал своим офицерам вести какие бы то ни было разговоры со своими коллегами в SOE.

Положение немного изменилось после назначения Черчиллем майора Мортона на пост председателя Комитета объединенного сопротивления. Это был умнейший и удивительно обаятельный человек, который умел гасить любые страсти. Назначение сэра Клода Дэнси заместителем директора французского отделения SIS и главным офицером связи с французской секретной службой в Лондоне также оказалось очень удачным.

Неудивительно, что такой горячий патриот, как генерал де Голль, жаждал действий, с нетерпением ожидая освобождения своей страны. Видя Францию разбитой и униженной условиями перемирия, преданный многими своими соотечественниками, де Голль испытывал чувство гордости оттого, что миллионы французов, несмотря ни на что, поднялись на борьбу с оккупантами. Удивляет другое: профессиональный военный и талантливый стратег, он, похоже, переоценивал роль движения Сопротивления до 1943 года и явно недооценивал силу и безжалостность немцев, расправлявшихся с его участниками.

Французская секретная служба, возглавляемая полковником Пасси, работала с лидерами Сопротивления на протяжении двух лет. С начала 1941 года и до весны 1943-го она не прекращала попытки объединить разрозненные организации и группы, действующие на территории Франции. В этом деле полковнику Пасси активно помогало французское отделение SOE. После создания Национального комитета Сопротивления Жан Мулен был назначен личным представителем генерала де Голля. Разные боевые отряды, получившие от SOE оружие, сплотились в Секретную армию под командованием генерала Чарльза Делестрэна (известного подпольщикам как генерал Видаль). Подпольная армия была создана из местного населения, ее командирами также стали французы. Они весьма успешно сотрудничали с офицерами связи и инструкторами SOE.

Вскоре стало ясно, что успех этой первой всенародной голлистской организации иллюзорен. Немцы знали о каждом ее шаге. Гестапо внедрило своих информаторов практически во все штабы и ожидало только полного завершения формирования «секретной» армии, чтобы нанести удар. В июне 1943 года было арестовано несколько видных членов Национального комитета Сопротивления. Это положило начало массовым арестам. Жан Мулен умер под пытками, генерала Видаля застрелили. За короткий срок вся верхушка секретной армии и Сопротивления была арестована и расстреляна. Волна арестов прокатилась по всей стране. Не миновала она и агентов SOE. Французское Сопротивление понесло тяжелые потери.

Одновременно активизировалось гестапо в Голландии. Немцы арестовали весь Национальный комитет, куда входили бывшие члены правительства и лидеры основных партий.

Волна арестов захлестнула Европу. Однако, несмотря на огромные масштабы катастрофы, нельзя было не отметить ряд обнадеживающих фактов. Летом 1943 года немцы торопились, считая скорую высадку союзников неизбежной. Своими действиями они дали ясно понять Лондону гибельность централизации подпольных организаций. Еще оставалось время до наступления часа пик, чтобы создать новую систему подполья.

В меморандуме, подготовленном SOE для Генерального штаба союзников, содержалась достаточно объективная оценка сложившейся ситуации. Хотя подпольные организации понесли серьезный урон, а многие отправленные из Лондона агенты были арестованы, значительная часть национальных групп уцелела. Что удивительно, тайные склады оружия и боеприпасов почти не пострадали. После ареста видных лидеров Сопротивления немцы, потеряв бдительность, не предпринимали сколь бы то ни было серьезных попыток обнаружить тайники с полученной из Лондона взрывчаткой, патронами и оружием. Во многих районах члены разгромленных групп вновь объединились и начали принимать новых инструкторов и офицеров связи SOE, а также самолеты, регулярно прилетавшие из Великобритании с необходимыми подпольщикам грузами.

ТАЙНЫЕ АРМИИ

Группы Сопротивления понесли чувствительный урон, но доказали свою удивительную живучесть и стали быстро возрождаться. В эти военизированные организации (Armée Secrète во Франции, Or de Dienst в Голландии и Milorg в Норвегии) пришли тысячи новых членов. В результате реорганизации удалось избавиться от жесткой централизации в управлении. И хотя формально управление национальными организациями велось национальными комитетами, вопросы военной подготовки, организации диверсий и актов саботажа, а также обеспечения радиосвязи решались на месте. Немцы продолжали аресты, но теперь ущерб подпольным организациям уже не носил глобального характера.

За урок было заплачено дорогой ценой, которая вполне могла бы быть ниже, если бы руководители европейского Сопротивления, причем как в Лондоне, так и на континенте, прислушивались к советам офицеров SOE.

В августе 1941 года доктор Далтон следующим образом сформулировал задачи европейского Сопротивления: «Боевики-подпольщики должны постоянно демонстрировать активное сопротивление, имеющее целью доставлять непрерывное беспокойство оккупационным силам, и не допускать уменьшения численности своих рядов. Но при этом им следует оставаться в тени и всемерно избегать широкомасштабных выступлений и амбициозных военных операций, которые могут привести только к усилению репрессий и людским потерям. Они должны делать все возможное для создания разветвленной подпольной организации, готовой по нашему сигналу нанести решающий удар».

Англичане всеми силами стремились удержать лидеров Сопротивления от решительных действий, которые привели бы лишь к разгрому с таким трудом созданной тайной организации. Их роль, по мнению SOE, заключалась в подготовке организованной и дисциплинированной тайной силы, действия которой на более позднем этапе должны быть увязаны с действиями регулярной армии союзников. Целью SOE было примирение различных политических групп, которые являлись основой Сопротивления, но часто враждовали между собой, чтобы обеспечить их эффективное управление единым командованием – сначала британцами, затем штабом союзников.

Но эти принципы большей частью не находили поддержки у эмиграционных правительств в Лондоне. Они отвергали британскую опеку над Сопротивлением и подозревали, что Великобритания преследует свои скрытые и далеко идущие политические цели. В этой книге мы не будем рассматривать сложнейшие проблемы высокой политики. Они были слишком удалены от сферы деятельности SOE и вряд ли интересовали его руководство, а уж тем более полевых агентов. Но постоянные политические споры между руководителями союзнических правительств тем не менее оказывали негативное влияние на повседневную работу SOE. Политические и дипломатические проблемы мешали решать такие простые и ясные вопросы, как поиск и обучение новых агентов, поставка вооружения, эксплуатация средств связи, а также обмен информацией между полевыми агентами.

Приказ Черчилля, отданный в июле 1940 года, был краток и однозначен: «Пусть Европа горит!» Но раньше, чем агенты SOE смогли предпринять первые шаги к его претворению в жизнь, над Великобританией нависла угроза вторжения фашистов. Вынужденная в одиночестве защищать свободу, страна подверглась яростным бомбардировкам гитлеровского люфтваффе и вспыхнула в пламени пожаров.

Прошло много месяцев, прежде чем была начата подготовка агентов, которые должны были выполнить этот приказ. В течение 1941 года процесс создания SOE шел с колоссальным трудом, а люди, сидящие в темных, полуразрушенных офисах на Бейкер-стрит, всерьез сомневались, хватит ли у них когда-нибудь сил, чтобы хотя бы зажечь факел.