Фабрика уродов

Глава 9 Завтрак с угрозами (Кегнит, сейчас)

Кегнит открыл рот, немного подумал — и закрыл. В глотке словно песка насыпали, связки ободраны. Чертова живая молния по имени Корт!

— Похоже, у нас все карты на столе, — Генри, граф Тассел, смотрел на лейтенанта в упор, едва заметная ухмылка кривила губы. — Так может, пришло время объясниться? Без драматических жестов?

Пауза.

Затем Малиган взялся за вилку и с легкостью выдернул ее — и из руки, и из столешницы. На замше перчатки не выступило ни капли крови.

— Джеймс?

Кегнит усилием воли вернул себе самообладание.

— Согласен. Бергман!

Лейтенант повернулся к белобрысому сержанту Бергману. Тот по-прежнему прижимал нож к горлу долговязого лорда Феррина. Лицо блондина сержанта заострилось, и приобрело какое-то загнанное, неприятное выражение. Казалось, еще немного, и верхняя губа блондина поползет вверх, и он зарычит. Как рычат загнанные в угол бродячие псы. Лорд Феррин выглядел… опасным.

Что для человека, похожего более всего на занудливого школьного учителя, довольно странно…

— Я не совсем понимаю, — сказал Бергман. — Лейтенант, вы приказываете мне сдаться?

— Уберите нож. Сержант! Вы слышите меня?

Нож в его руке, однако, даже не дрогнул. Он с легкостью перережет долговязому лотку — и плевать он хотел на лейтенанта.

— Я приказываю вам убрать нож и сесть.

Бергман пожал плечами. Кегнит начал подниматься…

Генри Тассел осмотрел вилку, аккуратно положил на стол рядом с собой.

— Зря вы так, Джеймс. — Он усмехнулся. — Это был прекрасный старинный стол, теперь он испорчен. Лота вам спасибо не скажет. Да и мне тоже. Сядьте!!

Кегнит рухнул на стул. Ох! Словно невидимая рука толкнула его обратно. Проклятый Корт.

Он с трудом подавил дрожь.

— И что теперь? — спросил он.

— Для начала мы разберемся, кто диктует условия. Корт, если можно… их оружие…

Кегнит не успел даже пошевелиться, только почувствовал сильный рывок. Что-то мелькнуло перед глазами, воздух загудел.

Через мгновение. На стол перед Ришье с грохотом обрушились шпага Кегнита в ножнах, его же пистолеты, стилет из сапога, пистолет Бергмана, шпага сержанта и столовый нож. Чистый столовый нож. С одной единственной крошечной каплей крови на лезвии.

— Спасибо, Корт, — Ришье кивнул. — Теперь можем и поговорить.

Крепыш по имени Корт уже сидел, закинув ногу на ногу. Кегнит покачал головой — никогда бы не поверил, что такое возможно. Шея страшно болела. Стальные руки у этого лорда Флешера, ладно хоть кадык не раздавил. Или надо завязывать с игрой и называть его своим именем?

Корт Малиган, палач клана.

Во Втором департаменте досье было на каждого Выродка. Этот — самый быстрый и один из самых опасных сукин сынов на весь Блистательный и Проклятый. И раз уж его отослали в Наол, значит дело совсем плохо.

Долговязый Феррин опустился на свое место, прижимая к шее носовой платок не первой свежести. Кегнит слегка нахмурил брови вспоминая… Феррин, Феррин… ах да, Фер Книжный Червь — ходячая энциклопедия Малиганов и мастер устраивать неприятности другим.

— Этот мерзавец меня задел! — в голосе Выродка прозвучало удивление.

— Не будь девчонкой, Фер, — проворчал Корт.

Фер Малиган наградил его убийственным взглядом. Судя по всему он не особо любил простое и примитивное насилие… когда не планировал и не причинял его сам.

Белобрысый сержант Бергман, пошатываясь, прошел мимо них и отодвинул стул рядом с Кегнитом. Скри-ип. Уселся. Потом почему-то посмотрел на свои пальцы.

Ришье ждал.

Ситуация явно вышла из-под контроля, решил Кегнит. Если, правда, она под контролем вообще была. С другой стороны, он своего добился — Выродки перестали ломать комедию и сбросили свои личины.

— И что дальше? Решили поиграть в заложники, Генри? — светским тоном спросил мастер-лейтенант. — Вы позволите мне называть вас так и дальше? Имя «Ришье» мне как-то не по душе. Учитывая внешнеполитические обстоятельства, оно отдает… предательством.

— Ну что вы… зачем мне такие сложности?

Сукин аристократический сын! Выродок.

Кегнит с тоской подумал о паре дюжин бравых парней в малиновых плащах, которые были бы здесь кстати.

— Вы играете в игру, в которой рискуете ничего не выиграть, Генри, — сказал он тихо. — Но многое проиграть.

Нужда в игре и дуракавалянии исчезла, теперь Кегнит мог больше не притворятся тихоней и мямлей.

Что ж… таким он нравился себе больше. Иногда.

— Все мы играем в игры.

— Мне казалось, Древняя кровь не интересуется политикой.

— Ага. Расскажите это Слотерам. Особенно своему начальнику… Как поживает его светлость вице-канцлер?

Секрет Витара Дортмунда для четырех семей давно секретом не был. Собственно, на то и расчет.

— На здоровье не жалуется, — сухо ответил Кегнит. — И вы прекрасно знаете, что его светлость больше человек, чем Слотер.

— Человеколюб, — презрительно уронил Корт Малиган, на мгновение оторвавшись от игры в гляделки, которую устроил с сержантом Бергманом.

— Древняя кровь — вне политики, — снова произнес Кегнит, и это прозвучало, как вопрос, нуждающийся в подтверждении.

— Какой политикой можно заниматься в Наоле? Здесь максимум военные интриги и шпионские игры. А еще — кровь, — лорд Фер постучал солонкой по столу, привлекая к себе внимание. — Вы не заметили, что сюда съехалось не так мало наших родичей? Нас знаете ли тянет туда где затевается массовое смертоубийство. Дурное наследие.

— Все Вы…

— Перестаньте, — с фальшивой мягкостью сказал Ришь. — И мы не будем вести себя, как Вы…

— Все представители Древней крови, прибывшие для участия в военных действиях были мне представлены и отметились должным образом в протоколах Второго департамента. Вы сами понимаете, что ваше присутствие при потенциальным военным конфликте делает ситуацию нестабильной и непредсказуемой. Четыре клана гарантировали соблюдение определенных норм поведения при участии в кампаниях, которые ведет Ур. Ваши патриархи скрепили эти обязательства.

— Не помню, чтобы мы что-то нарушили, — заметил Фер.

— Вы прибыли инкогнито, скрывали личности и не подписали протокола. Вы нарушаете обязательства.

— Может быть, потому что мы приехали не на войну? — заметил Ришье. — Наше дело в Наоле не имеет отношение к резне между Уром и Лютецией.

— Моя работа подозревать. И потом ваша мать и мать баронессы — лютецианка.

— А ваша могла быть шлюхой, — отрезал Ришье, не осознавая, насколько точен его выпад. — Всем известно, вице-канцлер набирает свою свору по всем помойкам. Что это меняет?

Кегнит покосился на свою шпагу, лежащую на столе. Затем на сержанта Бергмана. Корт перехватил его взгляд и насмешливо покачал в воздухе пальцем.

Ск-котина, со вкусом подумал мастер-лейтенант.

— Это подразумевает, что Лютеция может сделать вам предложение. Титулы, имения, земли. В обмен на услуги по ту линию фронта, когда все начнется.

— Титулы, — насмешливо проговорил лорд Фер ковыряя вилкой мясо в тарелке. — Вы сами понимаете, как смешно это звучит? Наша кровь никогда не станет голубой. Что нам какие-то титулы смертных?

— Однако же леди Лота живет под баронским гербом, а мой друг Генри прибыл как граф. Титулы делают жизнь… более комфортной.

— Вы не слышали моего племянника? Он сказал, что мы приехали не на войну.

— Вот это меня больше всего интригует, — сказал он. — Могу я поинтересоваться — конечно, на правах офицера Второго департамента — что это за дела? Раз уж мы тут все такие доверительные и откровенные…

— Не можешь, — отрезал Корт. Крепыш явно на дух не переносил Второй департамент и всех его чиновников. — Давай я ему уши отрежу, Фер?

— Корт, Корт… — укоризна в голосе Выродка с лошадиным лицом была просто издевательской. — Зачем ты так с гостями Лоты? Ей, между прочим, в этом городе еще жить.

Ришье бросил на него неожиданно злой взгляд, и Кегнит, уловил возникшее натяжение, решил усилить крохотную трещину, пробежавшую между этими двумя.

— Если я буду не против, — веско сказал он.

Не получилось. Никто не впечатлился.

— Если когда-либо нам придется… улаживать этот вопрос, ваше мнение не будет иметь значения, — мягко сказал Ришье.

— Начать с правого или левого? — с надеждой спросил Корт.

— Вы не тронете не меня, ни моего спутника. Снаружи почти тридцать человек, и вам придется убить их, чтобы избавиться от свидетелей.

— Я поднапрягусь, — пообещал Корт.

— Столь массовая резня в городе полном военных обернется неприятностям, которые не снести даже вам, — сухо сказал Кегнит. — Я уж не говорю о том, что Второй департамент не сносит обид. Вам придется оставить мне оба уха, если хотите дальше носить голову на плечах, Корт Малиган.

— Он это серьезно?

— Он это серьезно, Корт, и ты это знаешь. Чертов Человеколюб не бросает слов на ветер.

— Плевал я на него!

— А он не плюет на тебя, и на весь наш клан, — спокойно сказал Фер. — Витар из старших Слотеров. Он держит свои обещания и воплощает свои угрозы. Даже те, которые распространены на его собственную семью. Боюсь, наш гость прав, мы не можем его убивать и пытать без серьезных последствий для клана.

Джеймс Кегнит попытался ничем не выдать своего облегчения. Сержант Бергман почему-то только набычился.

— Но и лейтенант не может заставить нас дать те ответы, которые ему нужны. Потому что в крайнем случае мы можем просто выпнуть его за ворота особняка. Чтобы начать реальную осадку поместья нашей Лоты у него нет ни мотивов, ни оснований.

— Вы не подписали протоколы, — упрямо произнес Кегнит.

— Война официально не объявлена, боевых действий не ведется. У вас пока нет всей полноты власти.

Он был прав.

Основания для того, чтобы развязать конфликт с кланом Древней крови должны быть вескими. Сколько мастер-лейтенант себя помнил, Второму департаменту да и прочим городским службам приходилось маневрировать и проявлять чудеса эквилибристики, обеспечивая простым горожанам защиту от жестоких капризов Выродков и избегая войны с ними.

Вечная дипломатия угроз и уступок.

— У меня есть полномочия задержать вас. А если окажете сопротивление — применить силу.

Корт захохотал.

— И как вы себе это представляете? — спросил Ришье.

— Я могу задействовать для этого, если потребуется регулярные части Ура. Например, местный гарнизон, включая обеих прикомандированных к нему магеармов. Насколько я слышал капитан-магистр Сифт один из лучших боевых магов Ковена.

Корт засунул палец в рот и вытащил его со звонким вульгарным звуком.

— Я знаю, что такое Таланты Древней крови, и очень хорошо знаю, что такое Талант Корта Малигана, — игнорируя оскорбления, продолжал Кегнит. — Подготовка офицеров моего уровня включает штудирование биографий и примет самых опасных из вас. Невероятная скорость и фантастические рефлексы — это хороший Талант. Палач клана Малиганов способен за минуту вырезать целый отряд. Но что будет после минуты?

Корт нахмурился и сменил позу, тяжело навалившись на стол и глядя на Кегнита недобрыми глазами.

— И что будет после минуты? — вкрадчиво спросил он.

— После минуты действий в ускоренном темпе вы будете выжаты как лимон. Ваши руки и ноги нальются страшной усталостью, ваша одежда разлетится в клочье, а из ушей, носа и возможно глаз у вас пойдет кровь. Кровавый пот выступит из большинства пор на теле. Ведь так уже было, не так ли? — жестко заговорил Кегнит. — Поддержание такой скорости изнашивает ваш организм и заставляет сердце прокачивать кровь с бешеной силой. Вы или просто упадете обессиленный, или, если не остановитесь, умрете от многочисленных внутренних кровоизлияний. Природа все строит по законам компенсации. Абсолютный хищник невозможен, чтобы не нарушать баланса. Таким образом убийство вашего главного бойца мне может обойтись в роту максимум… думаю, я Ур может позволить себе пойти на такие жертвы.

Корт побелел от бешенства. Лорд Фер стал смотреть на Кегнита не без интереса. Лица Бергмана и Ришье не изменились.

— А что будет после той минуты, когда вы убьете Корт? — негромко спросил Ришье. — Вы осознаете, что втянете Ур в войну с одним из кланов Древней крови?

Кегнит нахмурился.

— Смертные и раньше воевали с вашим братом. Это тяжело, но мы, люди, способны многое вынести, когда бьемся за доминирование своего вида. Ур пережил Урана Батори, сильнейшего из вас… думаю, он переживет и клан Малиганов.

Служака был прав, и Выродки, собравшиеся за столом это понимали.

Любой из них превосходил обычных смертных, таких как он, силой и ловкостью. Каждый (за исключением Ришье) обладал невероятной сверхъестественной и строго индивидуальной способностью. Они жили годы и годы, почти не старея, их не брали болезни и болячки… да их даже алкоголь особо не брал из-за своей ядреной крови! Однако таких как они было мало. Считанные сотни, проживающие среди тысяч и миллионов смертных. Более того, они привыкли жить в условиях цивилизации, созданной людьми, и не знали иного.

Если смотреть правде в глаза, при всем своем могуществе, они оставались всего лишь паразитами человечества.

А паразитов можно однажды взять и вывести.

— Я уточню, мастер-лейтенант: вы готовы накануне одной войны начать еще одну? — сказал Фер Малиган. — И все только из-за того, что кто-то не пожелал отвечать на ваши вопросы?

— Это не «его» вопросы, мессир Малиган. — неожиданно подал голос сержант Бергман. — Это вопросы безопасности Блистательного и Проклятого. Они — выше нас. И выше вас тоже.

Кегнит послал ему короткий одобрительный взгляд.

— Мы приехали не на войну, — в третий раз повторил Ришье. — Наш визит в Наол носит частный характер.

— Настолько частный, что вы убираете людей, которые суют нос не в свое дело? Прошлой ночью здесь были убиты несколько человек.

— Это только ваши догадки и слухи. Что еще вы можете нам предъявить? — лицо Ришье приобрело насмешливое выражение. — Бюрократию изобрели не мы, не Выродки. Это бич, придуманный смертными. И иногда очень удобный. Значок второго Департамента не делает вас неуязвимым для Палат правосудия. А учитывая, что жалобу подаст Древняя кровь, разбирательство будет ну очень щепетильным. В итоге вам придется заниматься спасением не Ура, но своей карьеры. Хотите задержать нас? — Корт недовольно заворчал. — За что именно?

— Вы и ваша сестра находитесь в родстве с лютецианской аристократией, — причина была условная, но других карт у Кегнита не имелось.

Он отчаянно блефовал с того момента, как оказался у ворот этого дома.

— Если вы так хорошо учили наши биографии, то должны знать, что родство с семейством ла Молль — не вымышленное. Наша мать действительно происходит из этой фамилии. И как вы должны знать, ла Моллей объявили роялистами во время очередной чистки в Республике и по решению тетрархов методично перерезали якобы за намерение восстановить династию Барбуа на престоле… Какие у вас основания думать, что я пошевелю хоть пальцем, чтобы помочь тем, кто забрал владения семьи моей матери?..

— Всякое бывает, — вставил Кегнит.

— …и гильотинировал моего дедушку?

— Разве дети Лилит сентиментальны? Мне казалось, это человеческая слабость.

Ответ был удачен, и Корт захохотал.

— Он тебя уел, малыш.

Ришье поморщился:

— Я рад, Корт, что тебя так веселит судьба моего человеческого деда. Но не мог бы ты нам не мешать? А?

Сейчас крепыш разозлится, решил Кегнит. В кланах не очень жалуют «малокровных» — родившихся от союза мужчин Древней крови и смертных женщин. Да, сейчас. Самое время. Но на удивление мастер-лейтенанта, тот подчинился.

Хм… интересный момент. До сих пор Малиганы вели себя за столом так, что главным вроде как выглядел Фер Малиган — по старшинству. Но при обострении ситуации инициативу легко забирал Ришье, и остальные против этого не возражали. С чего вдруг они подчинялись этому… шуту?

— Подытоживая наш разговор: что вы имеете против нас, Джеймс? Почему мы вдруг стали вам так интересны?

— У меня есть подозрения. Этого достаточно.

Ришье покачал головой:

— Сейчас у вас нет ничего, что можно было бы нам предъявить. А Человеколюб… Витар Дортмунд не будет благодарен за осложнение отношений с целым кланом только на основании подозрений.

Кегнит отыграл изумление. Даже сам себе почти поверил.

— При всем уважении вице-канцлер далеко от границы. Я мастер-лейтенант, и здесь решения принимать мне. И чем дольше длится наш завтрак, тем все ближе склоняюсь к тому, что лучшим решением будет изолировать вас. Всех вас. Пять интригующих Малиганов — как раз тот камушек, который может увлечь за собой лавину. Или не увлечь, если о нем позаботится…

Ришье усмехнулся.

— И мы снова возвращаемся к вопросу применения силы, который чреват самыми разными последствиями. Но положим я скажу Корту не убивать вас и вашу жертвенную роту. Положим, ваш армейский боевой маг окажется так хорош, как вы о нем думаете. Положим, наконец, вы задержите нас и доставите в казематы при комендатуре. Что дальше? Вы думаете, это решит ваши проблемы? А что если, наоборот, усугубит? Представьте, что мы не окажем сопротивления, но как вы планируете убедить не делать того же небезызвестного барона Хантер? Что, по-вашему, он предпримет, когда узнает, что вы арестовали его супругу?

Кегнит поморщился.

— Я устал слушать о страшном бароне Хантере. В отличие от вас, Ришье, я вырос не среди слуг и гувернеров, а среди отрепья на улицах Блистательного и Проклятого. Уверяю, там можно встретить людей, которые хуже любого Выродка. Своих Хантеров я уже встретил… некоторые очень жалеют об этих встречах.

Ришье покачал головой. Сказал негромко:

— Я вырос в Логове Малиганов, лейтенант. Если вы почему-то думаете, что это похоже на жизнь у Творца за пазухой, то вы, честное слово, ошибаетесь. Это было мало похоже на райский сад. Это не похоже на то, как живут аристократические семейства смертных. Скорее на место, где вас ребенком забыли где-то по дороге в ад. Это для вас Джайракс Слотер и Мокрая Рука — чудовища, которое вы можете встретить или не встретить… У меня такого выбора не было. Понимаете, лейтенант, эти чудовища приходятся мне родственниками… А, впрочем, хватит об этом. Вы постоянно возвращаете нас в патовую ситуацию. И пора прояснить — для чего? Чего вы хотите, мастер-лейтенант Второго департамента Кегнит?

— Знаний. Я хочу знать, зачем вы здесь и как долго пробудете. Я хочу знать, насколько вы безопасны для Ура.

— Я не могу сказать, зачем мы здесь. Это семейное дело, не имеющее отношения к конфликту Ура и Лютеции. Но даю слово, лейтенант: это не нанесет никакого урона интересам Блистательного здесь, в Наоле. Это наши дела. Если хотите… — Ришье усмехнулся, но глаза оставались холодными. — …дела Выродков. Дайте нам несколько дней — мы закончим с ними и уедем.

— Выньте наконец серебряную ложку из задницы, Ришье! — сказал Кегнит, уже не скрывая раздражения. — И послушайте меня. Пока вы играете в свои дурацкие игры Выродков, здесь скоро начнется война. Настоящая война. На которой буду сражаться и умирать тысячи людей, настоящие люди, патриоты Блистательного! Неужели вы…

— Причем тут патриотизм? Вы обращаетесь не к той компании, — в голосе Ришье проскользнуло раздражение. — Дайте мне неделю, Джеймс!

— Нет! Зачем вы здесь?

— Зря вы упрямитесь. Четыре дня!

— Нет, — Кегнит откинулся на спинку кресла и сложил руки на груди. — Пока не узнаю… не дам вам даже закончить этот завтрак.

Молодой Малиган вздохнул.

— Вы упрямы до отвращения. Я думал, тайная служба привлекает людей более гибких.

— Иногда приходится проявлять настойчивость.

— Я не могу вам сказать, Джеймс. При всем уважении к интересу Второго департамента. Могу только намекнуть: нам нужно найти… одну вещь.

— Вещь?

Интуиция подсказывала Кегниту, что под термином «вещь» Малиган подразумевал нечто большее.

— Именно.

— И больше вам добавить нечего?

— Нечего.

— Тогда именем Его Величества я арестую вас и ваших родственников.

— Отвагу дерзких излечит лишь время… — устало процитировал Ришье одну из новомодных пафосных пьес о героизме и предательстве. — Вы делаете ошибку, недооценивая барона.

— Наол — важный стратегический пункт для протектората, и многое завязано на отношениях с его светлостью герцогом Наольским. А он в последнее время итак не горит любовью к Блистательному и Проклятому, учитывая перспективу войны, которая разорит его земли, — присоединился к нему Фер. — Вы добавите бочку дегтя в эту нелюбовь, когда настроите против себя барона, чей отец был близким другом герцога. В то же время наш арест не продлится долго, учитывая отсутствие у вас каких либо юридических оснований. А главное, он соответствует нашим интересам — задержаться в городе. Мы испытаем временные неудобства и не потеряем ничего. Вы рискуете потерять карьеру.

На протяжении всей этой тирады Кегнит молчал, буравя глазами то одного, то другого Малигана. Оба спокойно выдержали дуэль взглядов.

Наступила пауза, которая тянулась очень долго, нарушаемая только раздраженным сопением Корта. У палача Выродков чесались кулаки.

Кегнит напряженно думал, не пытаясь скрыть работу мысли за пустопорожними фразами или отвлекающими жестами.

Все стремительно обострялось и усложнялось. Сейчас происходящее уже не частное дело кучки дворян и одного мастер-лейтенанта. Тут все серьезнее.

Второй департамент Блистательного и Проклятого против клана Малиганов.

И где-то в доме бродит чертов вампир! Возможно, какой-нибудь отставной кровопивец из диверсионных отрядов Белого Герцога, наводивших такой ужас на лютецианцев. В сочетании с палачом кланов — бомба, которой можно подорвать целый форт.

Или даже город размером с Наол.

Наконец, Джеймс Кегнит нарушил молчание.

— Ваши слова, Генри, звучали так, словно вы хотели мне что-то предложить.

Генри Уильямс, граф Тассел, он же Ришье Малиган, известный как капитан наемной роты Лисий Хвост, поднял голову и усмехнулся.

Так мерзко, что у мастер-лейтенанта пробежал по спине холодок.

— То же, что предлагал чуть раньше мой дражайший дядюшка Корт… — зеленоватые глаза бывшего графа словно заледенели изнутри. — В задницу шахматы, мессир Кегнит. Давайте займемся массовыми убийствами.

Сержант Бергман напрягся как пружина.

— Ч-что?

В желудке мастер-лейтенанта образовался огромный, угловатый кусок льда.

— Убийствами, мессир граф? — повторил он негромко, больше для того, чтобы выгадать время. Прикинул, успеет ли дотянуться до шпаги, лежащей перед Ришье… увы, шансов немного.

Напряжение как натянутая струна.

Ришье улыбнулся. Зеленоватые глаза вдруг оттаяли, он слова стал обаятельным бездельником Тасселом:

— Нет-нет, не взаимными, мой дорогой Джеймс. Я предлагаю вам сделку. Договор. Взаимное обязательство. Вы поможете мне убить несколько человек и забрать то, ради чего нам пришлось покинуть Ур и забраться в эту дыру. А мы покинем город в течение двух дней.

Он даже поднял два пальца в воздух.

— И перестанем быть вашей головной болью.

Кегнит смерил его недоверчивым взглядом.

— Вы понимаете, кому предлагаете подобную сделку?

— Предполагаю, что человеку, который умеет организовать хорошую резню, — сказал Ришье.

— Я офицер на службе Его Величества! — фраза была пошлая до отвращения, но он на нашел ничего лучше.

Кегнит искренне оторопевал.

Пять минут назад он диктовал условия, а сейчас этот Лисий Хвост в наглую вербует его — офицера Второго Департамента. Хаос поглоти этих Малиганов!

В то же время происходящее становилось все интереснее.

— Тогда вам должно быть близко понятие слова «дипломатия». Разве не один знаменитый человек назвал политику — массовым убийством невинных, а дипломатию — способом эти убийства оправдать? — Ришье посмотрел на лейтенанта. — Или это уже не слова Витара Дортмунда? Не волнуйтесь о законности и этичности действий. Люди, которые должны умереть — преступники и негодяи. За голову одного из них в Уре до сих пор назначена немалая награда, и наше семейство не будет на нее претендовать. Вы сможете записать все в свой личный актив.

— Я не покупаю кота в мешке, Генри.

— Тогда купите у меня жабу.

Кегнит не сразу расшифровал намек, но инстинктивно напрягся.

— Жабу?

— Кхандир Калешти. Один из пальцев Гильдии Ночных ангелов. Бежал из Ура в результате конфликта с одним из Баронов крови. Позже был заочно обвинен в изготовлении и распространении некры и приговорен к посмертным работам на рудниках. Вы получите его тело.

Кегнит с трудом удержался от возгласа. О Кхандире Калешти он был премного наслышан — и не только по службе. Рико в частном порядке рассказал немало о своем бывшем боссе, всякий раз неизбежно срываясь на восторженные эпитеты и кровавые подробности. Душегуб и головорез, воплощение дурных наклонностей, пнедориец Калешти был прозван Жабой не только за свою неприятную внешность, но и за абсолютное хладнокровие, с которым сеял вокруг себя семена зла. Он исчез из города больше десяти лет назад, и оставив после себя легенду, которая в чем-то оказалась хуже и страшнее прообраза.

Прочие пальцы — лидеры преступного братства, именующего себя Ночными ангелами — стремились походить на знаменитого негодяя, копируя его жестокие методы и ледяную злобу, какую он пускал в ход, расправляясь с врагами. Второй департамент до сих пор числил пнедорийца в списке наиболее разыскиваемых злодеев. И по сей день — безуспешно.

После бегства Калешти как воду канул, хотя несколько раз слухи о человеке, похожем на него доносились из разных уголков протектората. Офицер, который поймает или убьет эту мразь, получит внеочередное повышение без вопросов.

И вот он здесь. В Наоле.

Успел насолить чем-то целой семейке Выродков.

— Почему я должен вам верить?

— Мы же друзья, Джеймс, — улыбнулся Ришье.

— Почему? — он требовательно повысил голос.

— Потому что это шанс нам всем выйти из тупика и, наконец, закончить этот чертов завтрак! Мы знаем где искать Калешти, но его сопровождает группа вооруженных наемников. Их убийство, скорее всего, обернется массовой резней, а подобные инциденты, как вы правильно заметили, неизбежно влекут за собой внимание в городе, полном военных. У нас нет выбора — придется убить и бежать, а если потребуется — прорываться с боем. Если вы примите наше предложение, то после убийства у нас будет день, чтобы привести все дела в порядок и уехать спокойно.

— Вы хотите, чтобы я прикрыл вашу бойню.

— Да, мастер-лейтенант Кегнит. Как я уже говорил, тогда нам потребуется всего два дня. Сегодня, чтобы всех убить и завтра, чтобы спокойно уехать. Взамен мы оставим вам подарок — голову Кхандира Калешти на блюде. Не говоря уже о том, что пять интригующих Малиганов перестанут быть камешком в вашем сапоге.

— Значит, вы бы итак уехали раньше. Зачем было выпрашивать неделю?

И снова мерзкая ухмылочка.

— Ну надо же было дать вам почувствовать себя хозяином положения.

Сукин сын.

Семейка сукиных сынов.

— А если я пожадничаю и захочу получить и вас, и Жабу?

— Ты сейчас за жизнь торгуешься, вша смертная! — зло рявкнул Корт, мгновенно оказавшись рядом. — Будь скромнее!

Кегниту стоило немалого труда сохранить видимое спокойствие.

— Мы уже выяснили, что вы не можете меня ни убить, ни изувечить, мессир Малиган. Более того, ваши родичи уже пришли к решению, что не будут сопротивляться, даже если я попытаюсь вас всех арестовать. Оставьте эти дешевые угрозы.

— А я мог зарезать длинного, — неожиданно сказал Бергман, и все взгляды устремились на него. — Перед тем, как ваш крепыш начинает ускоряться, он морщится, как помидор на солнце. Концентрируется. Какая-то секунда, но этого было достаточно. Потом уже, конечно, ничего не сделать, но секунда форы — лучше, чем ничего.

Общую оторопь нарушил смех Ришье.

— Чего ты ржешь?! — не злобно, а скорее обиженно оскалился Корт.

— Теперь я понимаю, как Сет тебя тогда сделал, — продолжая смеяться сказал Ришье. — Тебе надо взять у меня несколько уроков лицедейства и поучиться контролировать мимику.

Хрясь!

В ярости Корт с такой силой и скоростью шарахнул по столу кулаком, что отбил здоровенный кусок столешницы. Удар был сильный, и он скорчился, баюкая ушибленную руку.

Ришье продолжал смеяться, и на сей раз к нему присоединился Фер. Кегнит позволил себе едва заметную полуулыбку.

— Сет, это Сет из Слотеров? — спросил он, оттягивая время перед принятием решения.

— А вы думаете найдется еще хоть один ублюдок, способный вздуть нашего Корта?

— Как интересно складывается.

— Складывается — что?

Кегнит нахмурился, пристально вгляделся в лицо Малигана. Не знает? Или притворяется, что не знает? Сет Слотер, по последним данным, выехал из Ура — причем, видимо, не один, а с одной из Морганов. С вампиршей.

Они двигались в сторону Мятежных Княжеств, но где Фронтир — там Наол. Что-то потянуло Выродков, как за ниточку — одного за другим, заставляя выбираться из Ура.

Война?

Только ли война?

— Да нет, ничего.

Небрежное пожатие плеч.

— Если вы думали, что меня может заинтересовать некая информация об Ублюдке Слотере, то зря? Свои долги мы друг другу раздали. Пусть делает, что хочет, лишь бы не лез в мои дела.

Крепыш Малиган заворчал, пряча под мышкой ушибленную руку.

— Вы задолбали умничать и интриговать. Голова с вас пухнет. Пойду в подвал, поищу лед.

Он и впрямь вышел, и Кегнит с Бергманом моментально ожили. Похоже теперь, когда тень мгновенной и бессмысленной расправы перестала витать над столом, можно и впрямь перейти от взаимных угроз к переговорам.

— Вернемся к сделке, мастер-лейтенант. Вы принимаете ее условия? Два дня, голова Калешти и мы исчезаем.

Кегнит вспомнил, как Ришье упоминал про некую вещь.

— Что он забрал у вас?

— Что-то очень ценное. Практически семейную реликвию. Я вам не лгу. Эта… вещь бесконечно дорога Малиганам. И принадлежит только нам. Всегда принадлежала.

— Хорошо, Генри. Вы меня убедили. Почти. Я соглашусь на ваши условия, но у меня есть уточняющий пункт в ваш договор.

— И какой же?

Ришье посмотрел на него не играя, с интересом.

— Вы отдадите мне вампира, которого привезли с собой, — твердо сказал Джеймс Кегнит. — У него ведь нет «серебряных Джонов» не так ли?

— Это… — что хотел сказать младший Малиган, осталось неизвестным, потому что Кегнит вдруг увидел, как лицо сидящего лицом ко входу в столовую Фера вытянулось еще больше.

Затем он услышал низкое, вибрирующее рычание. От которого даже волоски на руках стали дыбом.

Похоже, это и есть та самая большая черная кошка, о которой болтала прислуга.

— Не делайте резких движений, Джеймс, — посоветовал Ришье Малиган. Сам он сидел, застыв, только губы шевелились. — Без хозяйки тварь неуправляема.

Кегнит медленно, очень осторожно повернул голову.

В проходе стояла пантера.

Странно, подумал Кегнит, все свидетели говорили, что она большая, но почему-то никто не упомянул, что она такая… красивая.

Кто бы мог подумать, что самую большую угрозу несет именно красота. Кегнит покачал головой.

Впрочем, у Зла частенько бывает прекрасная оболочка.