Фагоцит. Покой нам только снится

Глава 6

Диктор Левитан сообщил о великой победе советской космонавтики в пять часов вечера шестого ноября, когда луноходы колбасились на ночном светиле уже больше земных суток. До утра седьмого дотянуть не получилось, не дали западные телерадиокомпании.

Целый отдел в комитете мониторил эфир на предмет того, когда же наши идеологические противники решатся во всеуслышание объявить о творящемся на Луне шоу. Надо думать, кому положено в НАСА и тому подобных конторах, получили первые сведения вечером пятого, и задержка почти на сутки говорила о том, что значение события там осознали сразу. То есть решение – что и когда объявить по радио и телевидению – явно согласовывалось на достаточно высоком уровне. Жалко, конечно, что буржуины не дотянули до утра седьмого, но тут уж ничего не поделаешь. Хотя было бы здорово подогнать сообщение к параду или демонстрации, но нельзя же допустить, чтобы советский народ узнал о своем величайшем свершении от вражеских голосов.

В общем, как только где-то на западе первый диктор произнес первые слова про Луну, на Шаболовку пошла отмашка, и пребывающий в полной готовности Левитан начал своим фирменным голосом:

– Внимание! Внимание! Работают все радиостанции Советского Союза…

Зато рано утром седьмого к нам в Центр управления приехал сам Шелепин в компании самого Семичастного. И главное, еще и самого Ефремова. Причем они не сразу поперлись к нам с Верой и лавочкинским ребятам, а сначала через девушку, разносящую кофе, бутерброды с икрой и пирожные, поинтересовались, когда у нас будет перерыв минут на двадцать-тридцать.

– Через полчаса, – буркнул я, не снимая шлема и не прекращая натыкивать очередной набор. Мы с Верой потихоньку, не торопясь, гнали свои луноходы к небольшому безымянному кратеру километрах в полутора от места посадки, его фотографии с низкой орбиты чем-то заинтересовали ученых. Научные луноходы подзаряжались после проведения первого этапа исследований. Нештатной просадки батарей пока не наблюдалось ни у кого, и это радовало.

– Давайте мы доведем луноходы до вон того камня, – предложил Гарик, еще непривычный к визитам столь представительного начальства, – тут вроде ровно. А вы идите, неудобно же.

Если бы рядом не было Веры, я бы объяснил, что именно неудобно делать, а так пришлось просто сказать:

– Ладно, передаю управление «четверкой» вам, зовут-то меня одного. Вера остается за старшего. Не торопиться, не рисковать, на рожон не лезть, кратер никуда не убежит. Даже на самом что ни на есть ровном месте разрешаю итерации не более чем по десять метров. Готовы? Перекидываю канал на ваш пульт.

– Поздравляю, – сказал Семичастный, когда мы вчетвером зашли в наши с Верой комнатки отдыха. – И это самое, ты вроде спокойный человек, по пустякам не нервничаешь?

– Хм, – негромко дополнил Шелепин. Наверное, он что-то вспомнил.

– Неприятные новости? – предположил я. – Надеюсь, что не совсем катастрофические. В общем, слушаю.

– Политбюро приняло решение о награждении всех участников программы. Тебе, как ее руководителю, докторская степень без защиты, по совокупности работ, Ленинская премия и звание героя соцтруда.

– Да, не очень, но не трагично. Премия и степень – это ладно, но без звездочки я бы прекрасно обошелся, у нас в Троицком в парикмахерской очередей не бывает.

– При чем тут это? – удивился Шелепин.

– Герои Советского Союза, Герои Социалистического Труда и полные кавалеры ордена Славы во многих местах, в том числе и в парикмахерских, обслуживаются вне очереди.

– Ну что я говорил? – ухмыльнулся Семичастный. – Так и есть, отмочил. Ничего, примешь звезду и даже иногда носить ее будешь, не надорвешься. Но это еще не все. Разумеется, награждаешься не один ты, но только твое награждение будет открытым. А потом ты выступишь в программе Ивана Антоновича как главный конструктор луноходов.

– Но почему я-то? Тот же Глушко, как и покойный Королев, сильно обижается на власть за отсутствие вполне заслуженной славы. А у меня и с заслуженностью так себе, и слава мне нужна даже меньше, чем собаке пятая нога. И так в Троицком на улице узнаюˊт.

– Ну, во-первых, это будет тонкий намек. Мол, не надо попусту обижаться, тогда и со славой станет получше. А во-вторых, такое решение принято в интересах легенды. Ни один серьезный аналитик не поверит, что советское руководство ни с того ни с сего взяло и рассекретило одного из ведущих разработчиков космической программы. То, что электроника на «Луне» и луноходах опережает достигнутый ими уровень, на западе уже поняли. И поверить в то, что одного из настоящих авторов этого опережения выпустили красоваться на публику, там ни за что не смогут. По крайней мере, в обозримые сроки.

– А, ну теперь все понятно, а то я уже прикидывал, не пора ли начинать волноваться. Можно успокоиться.

– И это будет несколько преждевременно, – вступил в беседу до того скромно стоящий в сторонке Ефремов. – Мы здесь люди не такие уж молодые, в лучшем случае сможем только подготовить почву для грядущих преобразований общества. Осуществлять их придется вашему поколению. И лично вам, как инициатору. Готовьтесь начать заочную учебу в Высшей партийной школе, чтобы в уже в шестьдесят восьмом году стать кандидатом в члены ЦК.

– Без вас я туда не пойду.

– И снова я оказался прав! – уже в голос захохотал Семичастный. – Увы, Иван Антонович, вам не отвертеться, так что тоже готовьтесь.

– Что там? – спросила Вера, когда я вернулся на свое рабочее место.

– А, ерунда, опять премию дали, потом расскажу в подробностях. И нас сейчас Иван Антонович придет снимать для своей программы.

– Неужели по телевизору покажут?

– Конечно, но тебя – только в шлеме. Чтобы к тебе потом поклонники на улице не приставали.

– А поклонницам к тебе, значит, можно?

– Я человек простой и не очень воспитанный, поэтому посылать их буду сразу, а ты у нас натура тонкая и сострадательная. Дай-ка лучше я посмотрю, куда вы тут без меня доехали. Луноход-то мне не поломали?

Кратер был небольшой, метров семьдесят в диаметре, но довольно глубокий и с почти отвесными краями. Мы с Верой его объехали и убедились, что участка, где можно хоть с какой-то вероятностью успеха спуститься вниз и, главное, потом вылезти обратно, просто нет. Правда, в одном месте у нас с Верой все-таки возникли подозрения, что при каких-то условиях тут будет возможен не только спуск (свалиться вниз вообще-то нетрудно), но и подъем обратно. Однако камеры луноходов находились слишком низко, чтобы уверенно рассмотреть картину за гребнем склона кратера.

– Эх, – вздохнул я, – нам бы еще полметра высоты. Даже, наверное, сорока сантиметров хватит. Кто же знал, что на Луну надо брать с собой стремянку? Прямо хоть наваливай кучу из камней, чтобы потом на нее взобраться.

– А давай я на тебя залезу? – предложила Вера. – «Мальчики» как раз сорок пять сантиметров в холке. Может, чего и увижу.

– Сможешь? Мы же такое не тренировали.

– Ничего, попробуем. Вряд ли что-нибудь сломаем, я осторожно.

С первого раза у Веры не получилось, «Мальчик-два» свалился со спины моей «четверки» и упал на бок, но вернулся в нормальное положение сам, без моей помощи.

– Ничего себе не сломала?

– Нет, конечно, тут тяжести-то тьфу, и все. Сейчас еще разок попробую, я, кажется, поняла, что делала не так.

Со второго раза «двойка» все-таки взгромоздилась на спину «четверки» и завертела головой, осматриваясь. Я подключился к ее камерам.

– Кажется, вон там вроде можно, но надо сдвинуться метров на семь вперед-вправо, чтобы получше рассмотреть. Будешь слезать или так на мне и поедешь?

– Если не станешь переходить в галоп, то лучше на тебе, на самом краю снова взбираться будет опасно.

Я ввел набор на очень осторожное перемещение, а Вера вцепилась манипуляторами мне в бока. Сменившиеся картинки показали нам, что наездник не свалился со своего коня, а за гребнем стало хоть что-то видно.

– Наверное, можно будет попробовать, но не сейчас, – резюмировал я. – Скорее всего, даже не в этой экспедиции, а в следующей. Или, может, Земля сможет прислать нам моток веревки. А так слишком опасно.

Отчет обо всем этом был отправлен Келдышу, и минут через сорок пришел ответ. Нас просили еще раз объехать вокруг кратера и собрать камни, уделяя особое внимание тем, которые хоть чем-то отличаются от обычных лунных, коих мы уже видели немало. За время ожидания ответа наши луноходы раскрыли солнечные батареи и слегка подзарядились.

Необычный камень нашелся всего один, и отыскала его Вера.

– Вить, смотри!

«Двойка» показала зажатый в трехпалой клешне манипулятора булыжник размером с крупное яблоко.

– Видишь, как блестит на изломе?

– Да, похоже, это обломок какого-то инопланетного металлического метеорита. Скорее всего, того, в результате падения которого и получился это кратер. Как ты его углядела-то?

– Он на солнце под определенным углом поблескивал, я его заметила еще при вводе предыдущего набора.

На всякий случай мы накидали в корзинки на загривках луноходов еще по нескольку камней и покатили обратно. Так как путь был уже знаком – мы ехали по собственным следам и могли особо не осторожничать, – то доехали быстро, за полчаса с минутами.

Следующие сутки работал в основном «Профессор». Мы с Верой отдохнули, убедились, что матрасы очень удобные и не скрипят, а с утра восьмого ноября снова начали трудовую деятельность.

Первым делом наши луноходы по очереди поздравили всех с пятидесятилетием Великой Октябрьской социалистической революции. Сначала весь советский народ, потом партию и правительство, затем своих конструкторов, а под конец «Доцента» с «Профессором» и друг друга.

– Вить, а почему сегодня? – тихо спросила Вера. – Праздник же был вчера.

– Если материала много, его нельзя вываливать одной кучей, – объяснил я. – Вчера и кадров с высадки было достаточно, а мы ведь еще и установку флага показали. К тому же в Москве парад, демонстрация, потом Брежнев выступал, за ним Шелепин, а народ уже начинал праздновать. Оно нам надо, чтобы на наши луноходы смотрели с пьяных глаз? Зато сегодня все более или менее протрезвели, и вот им свежая порция зрелищ. Давай, надевай шлем, у нас тоже сейчас демонстрация будет. Пошли за транспарантами.

На самом деле тут сказалось еще одно обстоятельство. Ведь Кларк писал именно про восьмое число, и я не хотел давать повод для упреков в неточности предсказания. Все-таки это фантаст, каких мало, Антонов в свое время им зачитывался.

Все необходимое для демонстрации при посадке уцелело, и вскоре луноходы выстроились в праздничную колонну. Верин «Мальчик-два» с небольшим красным флажком встал первым. За ним пристроился «Доцент», следующим был «Профессор». Замыкал колонну «Мальчик-четыре» с транспарантом «Слава КПСС!». Научные луноходы ничего не несли – потому как, подобно многим ученым на Земле, они были безрукими. Вся эта кодла три раза объехала вокруг флага, после чего пленка с видеозаписью была вручена дежурному курьеру, который повез ее в телецентр. Музыка и комментарии будут наложены уже там.

Ну а наши «Мальчики» направились в противоположную от недавно исследованного кратера сторону. Как скажут телезрителям – с целью исследования местности и поиска места для строительства лунной базы. На самом деле задачи пока были несколько скромнее. Мы хотели подняться на холм, с него снимки лунного лагеря должны получиться достаточно красивыми. И посмотреть, что за холмом. Судя по снимкам с орбиты, там было ровное место. Так вот, требовалось уточнить, насколько оно ровное и как далеко простирается. То есть пригодно ли оно для установления рекорда скорости езды по Луне, или придется продолжать поиски.

Место оказалось отличным. Мы обмерили его при помощи лазерных дальномеров и убедились, что тут вполне поместится замкнутый километровый маршрут.

Этот самый маршрут мы с Верой объехали три раза, попутно убрав с трассы несколько булыжников, могущих помешать во время рекордного заезда. Потом вместе составили длинный, почти на пределе набор из ста двадцати шести команд, и «Мальчик-два», выполнив его, без остановок проехал километр и вернулся к месту старта. Пока с небольшой скоростью, порядка трех километров в час, – мы проверили адекватность набора дорожной обстановке. На маршруте луноход не управлялся извне. Он последовательно выполнял введенные команды, и вмешаться в этот процесс мог только его собственный ходовой контроллер, если ситуация покажется ему опасной.

Просмотрев записи пробного заезда, мы с женой пришли к выводу, что можно ехать по-настоящему. Вера перекинула мне набор команд, я почти до предела увеличил в нем скорости на отрезках, после чего оба лунохода раскинули солнечные батареи и замерли – перед рекордом следовало подкрепиться. Нам тоже, поэтому мы сняли шлемы и отправились в наши комнатки отдыха, куда должны были принести обед на двоих.

Потом был краткий послеобеденный сон, и наконец мы вернулись на свои рабочие места и приступили к установлению рекорда. Ехать должен был «Мальчик-четыре» – Вере своего было жалко, все-таки это довольно опасное дело.

Я в последний раз запустил тесты, убедился, что все в порядке, и нажал клавишу «ввод». Луноход рванулся вперед. Его максимальная конструктивная скорость составляла двадцать пять километров в час.

Еще на стадии эскизного проектирования Шелепин допытывался у меня, зачем я хочу ставить столь мощные моторы, по предварительным расчетам хватит и вдесятеро менее мощных. И спрашивал, на кой хрен на черно-белой Луне нужны цветные камеры.

– Ну, во-первых, если приглядеться, то видно, что Луна тоже хоть и совсем немного, но цветная, – ответил тогда я. – Но это ладно, а Земля, видимая с Луны – она что, тоже черно-белая? Никаких надписей и рисунков на луноходах не будет? И наконец, самое главное. Флаг СССР – он какого цвета?

Вопрос с камерами тогда был закрыт. Ну, а после просмотра видео с рекордного заезда и про мощность моторов станет понятно.

Луноход мчался, периодически взлетая вверх на неровностях – сказывалась малая сила тяжести. При этом он пылил, как грузовик на сухой деревенской грунтовке. Правда, пыль оседала куда быстрее, чем на Земле.

На особо высоких прыжках Вера вцеплялась мне в локоть и тихонько ойкала – действительно, был риск перевернуться. Однако обошлось.

– Очко! – восхищенно сказал Гарик. – Тютелька в тютельку.

– Что? – не поняла Вера.

– Средняя скорость на маршруте двадцать один километр в час, – перевел я для наивной и неискушенной в карточных играх девушки.