Факел свободы

Конец 1921 и начало 1922 гг. эры расселения (э. р.)

(4023 и 4024 гг. христианской эры)

Леонард Детвейлер, генеральный директор и держатель контрольного пакета акций "Консорциум Детвейлер", фармацевтической и бионаучной корпорации, основанной на Беовульфе, обнаружил у себя много денег, но он не очень симпатизировал кодексу биоэтики Беовульфа, возникшему после Последней войны Старой Земли и ведущей роли Беовульфа в восстановлении жестоко разрушенного материнского мира. С той войны прошло почти пятьсот лет, и Детвейлер считал, что человечеству давно пора преодолеть свой "страх Франкенштейна" (как он описал это) перед генетической модификацией человеческих существ. Он считал, что просто имело смысл ввести разум, логику и долгосрочное планирование в случайность хаоса и расточительности естественного эволюционного отбора. И, как он отмечал, в течение почти полутора тысяч лет расселение человечества по звездам уже переносило генотип человека в среду, которая была, естественно, мутагенной в масштабах, которые никогда не представлялись на докосмической Старой Земле. По сути, утверждал он, простая транспортировка человеческих существ в такие радикально различные среды приведет к значительным генетическим вариациям, поэтому не было смысла поклоняться какому-то полумифическому "чистому генотипу человека". Поскольку все это было правдой, Детвейлер далее утверждал, что имело смысл генетически модифицировать только колонистов для окружающей среды, которая в любом случае заставит их потомков мутировать ради выживания. И это был лишь небольшой шаг вперед, чтобы утверждать, что, если это имело смысл для генетической модификации человека в средах, в которых они должны были бы жить, также имело смысл генетически модифицировать их, чтобы они лучше соответствовали условиям, в которых им придется работать.

Глава 61

Ноябрь 1921 года э. р.

Королева Берри выглядела немного озадаченной флагманским мостиком "Чао Кун Мина". Вернее, "Спартака", как его решило переименовать правительство Факела.

- Позвольте мне прояснить. Вы управляете сражениями отсюда?

- Я могу заверить вас, ваше величество, что после того, как вы проведете некоторое время на одном из них, - адмирал Розак махнул рукой вокруг, - все это действительно обретет смысл, вместо того, чтобы казаться несметным множеством мигающих огней и странно выглядящих значков. При наличии опыта, например, это - здесь он указал на тактическую схему - наиболее удобное приспособление. И довольно легко интерпретируемое, хотите - верьте, хотите - нет.

Берри изучала обсуждаемое приспособление с большим сомнением.

- Это похоже на видео, которое я однажды видела. Документальный фильм о глубоководных светящихся рыбах, выглядевших действительно странно и передвигающихся совершенно случайно, насколько я могу судить.

Он усмехнулся.

- Я знаю, что, на первый взгляд, это чересчур. Мне было девятнадцать лет, когда я в первый раз вышел на флагманский мостик - это был старый "Князь Игорь" - и я чуть не натолкнулся на тактическую схему, так я был растерян. За это моя задница получила одну из худших трепок, если вы меня простите за грубое выражение.

Берри улыбнулась, но эта улыбка исчезла в ближайшее время.

- Вы уверены в этом, Луис?

Она говорила неофициально, потому что в течение нескольких недель после того, что получило название битвы при Факеле, через небольшое число лидеров Факела, кто знал правду об убийстве Штейна и событиях, которые последовали за случившимся на "Цене греха" и в других местах пронеслись тихие, но глубокие кардинальные изменения. Изменения в том, как они смотрели на контр-адмирала Луиса Розака.

До битвы они считали Розака союзником, это правда. Но это был чисто союз по расчету, и ни один из них не доверял адмиралу. "Не настолько, чтобы не кинуть его - когда я был малышом", как выразился Джереми. Действительно, они не только не доверяли Розаку, но и относились к нему с глубоким подозрением.

Сегодня все еще было маловероятно (мягко говоря), что кто-нибудь спутает адмирала со святым. Но было невозможно сопоставить предыдущую оценку Розака как человека, движимого единственно, всецело и исключительно его собственными амбициями, с адмиралом, который возглавил оборону Факела при такой невероятной цене для своих собственных сил и с риском для собственной жизни.

Человек, движимый яростными амбициями, да. Исключительно амбициями, однако... Нет. В это больше невозможно было поверить.

При этом, однако, растущая теплота внутреннего круга Факела по отношению к адмиралу была свечой по сравнению с восторженными объятиями, которыми население Факела приветствовало выживших в битве майянских людей. Любой офицер или матрос флота, отправившийся на планету - и там не было никого, кто бы этого не сделал, за исключением тех, кто все еще был слишком тяжело ранен, чтобы совершить поездку - клялся тогда и после этого, что не было, никогда не существует сейчас и никогда не будет в будущем увольнения на берег лучше, чем то, которым они наслаждались на Факеле в течение нескольких недель после битвы.

Никто на Факеле не сомневался, что эти сражавшиеся майянские мужчины и женщины спасли население планеты от полного уничтожения. Не тогда, когда начали говорить офицеры госбезопасности, которые остались в живых в битве, и те, которые сдались после нее.

А они начали говорить очень быстро, и они говорили, говорили и говорили. Их подталкивал страх перед тем, что Факел передаст их Республике Хевен. Затем их начали допрашивать Джереми Экс и Сабуро, и в течение двух дней глубокой надеждой каждого сотрудника государственной безопасности стало то, что они будут переданы флоту Хевена.

Представления Джереми Экса о "законах войны" и надлежащих правилах обращения с военнопленными встретили бы одобрение гунна Аттилы. И хотя Берри Зилвицки, возможно, шикала на Джереми, она не собиралась заставлять замолчать Сабуро.

Каждый допрос он начинал с того, что помещал голографическое изображение между собой и допрашиваемым. "Ее звали Лара. И ее призрак действительно, действительно, действительно хочет, чтобы ты рассказал мне все, что знаешь. Или ее призрак будет очень, очень, очень раздражен".

Поэтому в течение нескольких дней они знали все - по крайней мере, все, что было известно Сантандеру Конидису и другим выжившим офицерам. Но этого было достаточно, чтобы понять три важнейших момента.

Во-первых, "Рабсила" с уверенностью стояла за всем этим заговором. Во-вторых, система Мезы сыграла важную роль в обеспечении обучения и материально-технической поддержки. И, в-третьих, и вне всякого сомнения, "Рабсила" спланировала и приказала полностью нарушить Эриданский эдикт.

Однако, после этого - к немалому удивлению Конидиса и его подчиненных - все угрозы и жестокое обращение прекратились. В течение месяца все выжившие из государственной безопасности были переселены на остров и снабжены необходимыми материалами для постройки достаточно удобных, хотя и простых жилых помещений, а также достаточным запасом продовольствия, доставляемого раз в неделю под усиленной охраной.

Вооруженные силы Факела не выставляли никакой охраны на самом острове, и даже не занимались морским патрулированием, за исключением небольшого количества судов. Но наиболее предприимчивые сотрудники бывшей государственной безопасности, которые экспериментировали с возможностью попыток побега морем, вскоре отказались от этого. Оказалось, что формы жизни в теплых океанах Факела были столь же обильными, как и во влажных тропических лесах. Особенно хищник, который выглядел как десятиметровый гибрид омара и ската-манты, и чьи диетические предпочтения, казалось, исключали камни, но абсолютно ничего больше.

Эта мера была предпринята по просьбе Розака.

- Я действительно был бы гораздо счастливее, если бы знал, что ни один из этих выживших не смог рассказать никому - в том числе и Хевену - что именно здесь произошло, и каким оружием я обладал, и какую тактику использовал.

- Конечно, адмирал, - сказал Дю Гавел. - Но... ах... это все еще оставляет само население Факела. Которое, по последним данным, составляет чуть более четырех с четвертью миллиона людей и возрастает - это только иммиграцией - почти на пятнадцать тысяч людей каждую стандартную неделю.

Розак пожал плечами.

- Это не идеальный мир. Но у выживших из государственной безопасности был бы стимул говорить - скорее, выложить все начистоту, как только Хевен доберется до них - а у ваших людей этого нет. На самом деле, из того, что я слышал, вы начали очень эффективную народную кампанию по установлению и поддержанию высокого уровня безопасности.

- Да, верно, - сказал Хью.

Берри взглянула на него, улыбнулась - а затем скорчила гримасу.

- Я все еще думаю, что "болтливые губы топят корабли" - банальный лозунг.

- Так и есть. Это тоже работает. - Были некоторые темы, в отношении которых Хью Араи не испытывал никакого стыда. - Как долго вам нужно, чтобы мы держали их, адмирал?

- Честно говоря, не знаю. В уравнении для нас все еще слишком много переменных, чтобы мы могли знать, что будет происходить. Если содержание заключенных сопряжено с финансовыми трудностями, я могу поговорить с губернатором Баррегосом и посмотреть, не...

Дю Гавел отмахнулся.

- Не беспокойтесь об этом. Чего у Факела нет, это нехватки или ограничений финансов, даже с учетом необходимости оказывать начальную поддержку иммигрантам, большинство которых обычно прибывает не более чем с одеждой, которую они носят. Но поддержка обычно длится недолго, потому что рынок труда находится на подъеме. Множество фармацевтических компаний почитают за счастье обосноваться здесь и заменить "Рабсилу" в любых операциях.

Веб обменялся взглядами с Джереми, Берри и Танди Палэйн.

- Считайте, что дело сделано, адмирал, - сказала затем Палэйн с одной из своих одновременно ослепительных и свирепых улыбок. - Мы будем держать их на острове так долго, как вы хотите.

- Вы уверены, Луис? - повторила Берри сейчас. - Вы заплатили ужасную цену за этот корабль и те другие.

На мгновение лицо Розака показалось немного осунувшимся.

- Да, нам пришлось. Но есть несколько очень веских причин, по которым было бы лучше, если бы уцелевшие суда государственной безопасности были поставлены на службу Факелу, а не в Майе.

- Например? - спросила Берри.

Он посмотрел на нее, потом пожал плечами.

- Поверьте мне, это не случай неуместной галантности с моей стороны, ваше величество! - Он фыркнул с явным весельем, затем посерьезнел. - Дело в том, что для нас они были бы белыми слонами. Есть... причины, по которым мы бы предпочли, чтобы никто со Старой Земли не рылся в Майе, Берри, а если мы начнем принимать экс-хевенитские корабли на службу, кто-то, скорее всего, сделает именно это.

- И они вряд ли это сделают, когда туда дойдет весть о битве? Или вы думаете, что вам сойдет с рук простое ее замалчивание? - Берри знала, что она выглядела скептически. - Мы готовы держать рот на замке, Луис, но не забывайте все эти фармацевтические компании. Я предполагаю, что теперь очень скоро у нас тут появятся репортеры из Лиги, и, когда это случится, мы никак не сможем скрыть тот факт, что здесь в системе произошла битва! Оружие и фактические потери - это одно, но...

Она слегка пожала плечами, и он кивнул.

- Понятно. Но мы собираемся рассказать галактике, что настоящий бой вел флот Эревона. Наши корабли были ограничены флотилией, о которой все знают, что она защищала планету от любых ракет, которые, возможно, пришли бы. И мы также не планируем афишировать, насколько тяжелыми были наши потери. - Настала его очередь пожать плечами с проблеском боли в глазах. - Мы не можем скрыть от остальной части галактики, что мы потеряли здесь некоторых людей, но все наши официальные отчеты собираются указывать, что люди, которых мы потеряли, действовали как кадры, которые помогали дополнить эревонские экипажи. Единственные люди, которые могли бы рассказать кому-либо что-то иное, застряли на вашем острове, и никакой репортер - или лакей Лиги - не доберется до них там, не так ли?

- Да, это так, - согласилась Берри с некоторой категоричной жесткостью. Затем она вздохнула и кивнула.

- Тогда хорошо. Если вы уверены. - Когда она посмотрела вокруг флагманского мостика на этот раз, она казалась немного меньше сбитой с толку. - Я все еще не могу понять почти все, что здесь происходит. Но я знаю, что Танди счастлива заполучить этот корабль - это тяжелый крейсер, верно? - как и остальные.

Она улыбнулась.

- Ну... "счастливы" не совсем верное слово. "Восторженны" подошло бы лучше. Или "вне себя от радости". Или "безумно".

Розак тоже улыбнулся.

- Я почти не удивлен. У Танди будет флот, разросшийся почти за одну ночь от того, что его флагманом был фрегат, до... - да, это тяжелый крейсер, ваше величество.

- Пожалуйста, Луис. Зовите меня Берри.

Она вернулась со "Спартака" в задумчивом настроении. Посещение этого корабля принесло ей что-то такое, чего не приносило неудобство жизни в том, что было похоже на бункер. Жизнь - даже с пролонгом - просто чертовски коротка, чтобы бездельничать рядом с главным.

Поэтому, когда она вернулась во дворец, ее первые слова были обращены к Сабуро.

- Вы повышены, приступаете немедленно. Теперь, пожалуйста, ненадолго оставьте Хью и меня одних.

Сабуро кивнул и вышел из комнаты.

На лице Хью не было никакого выражения. Шли месяцы, и Берри узнала, что у него это получается очень хорошо. Это было частью того, что она планировала изменить.

- Я вызвал у вас неудовольствие, ваше величество?

- Вряд ли. Я просто больше не могу с этим мириться. Я хочу твоей отставки. Сейчас.

Хью не колебался не больше секунды.

- Как пожелаете, ваше величество. Я ухожу с поста начальника вашей службы безопасности.

- Не называй меня так. Меня зовут Берри, и у тебя, черт возьми, больше нет никаких оправданий, чтобы не использовать мое имя.

Он слегка поклонился, а затем предложил свой локоть.

- Хорошо, Берри. В таком случае могу я сопроводить тебя в "Дж. Квесенберри"?

Улыбка, появившаяся на ее лице, была той же самой сияющей улыбкой, которая пленила Хью Араи с тех пор, когда он впервые увидел ее. Но эта была такой, как будто звезда превратилась в сверхновую.

- Мороженое было бы неплохо. Позже. А прямо сейчас я была бы гораздо счастливее, если бы ты затащил меня в постель.

Глава 62

Декабрь 1921 г. э. р.

- Итак, вы закончили свой анализ? - спросил Альбрехт Детвейлер после того, как его сын уселся - все еще немного осторожно - в предложенное кресло.

- Так, как есть, и из того, что есть, - ответил Колин Детвейлер, расслабляя свою левую руку. - Ты же понимаешь, отец, есть еще много дыр. - Он пожал плечами. - Мы ни за что не закроем их все.

- Никто с работающим мозгом не ожидал бы иного, братец Колин, - вставил Бенджамин. - Я указывал тебе на это - что? Две-три недели, немедленно?

- Что-то вроде этого, - признал Колин с улыбкой, в которой смешались юмор, смирение и затяжной дискомфорт.

- А твой брат также указывал тебе - как, теперь, когда я думаю об этом, я считаю, делал бы твой отец - что ты мог бы делегировать больше этого? Ты, проклятье, почти умер, Колин, а регенерация - Альбрехт многозначительно посмотрел на все еще явно несоразмерную левую руку своего сына - требует времени. И это также, на случай, если ты не заметил, просто немного сложно для системы.

- Туше, отец. Туше! - ответил Колин через мгновение. - И, да, Бен тоже высказал оба эти замечания. Это просто... ну...

Альбрехт относился к своему сыну с нежным раздражением. Все его "сыновья" были сверхуспевающими, и на самом деле ни один из них никогда не хотел брать отпуск. Наоборот, ему практически приходилось стоять над ними с палкой, чтобы они сделали это. Такое отношение, казалось, было заложено в генотип Детвейлеров, и это было хорошо во многих аспектах. Но, как он только что указал Колину (с сильным преуменьшением), методы регенерации предъявляют огромные требования к организму.

Даже при том качестве медицинской помощи, на которое мог рассчитывать Детвейлер, естественной устойчивости и улучшенной конституции альфа-линии, простое восстановление всей руки было бы огромной тратой сил Колина. Когда эта "незначительная" просьба была добавлена ко всему другому требовавшемуся физическому восстановлению, некоторые из его врачей были искренне обеспокоены тем, как сильно он перенапрягается.

Альбрехт серьезно подумывал о том, чтобы приказать ему передать расследование кому-нибудь другому, но, в конце концов, решил этого не делать. Отчасти это было связано с тем, что он знал, насколько это важно для Колина на личном уровне по многим причинам.

Отчасти потому, что, даже работая с болью и хронической усталостью, Колин - с помощью Бенджамина - все равно справлялся с подобными вещами лучше, чем почти все, о ком мог подумать Альбрехт. И отчасти - если честно, даже в основном - потому, что хаос и неразбериха после массовых разрушений не оставили больше никого другого, кому он с полным доверием мог бы поручить эту задачу.

- Хорошо, - сказал он вслух, наполовину с улыбкой, наполовину сердито глядя на Колина. - Ты не мог передать это кому-то другому, потому что у тебя слишком сильное обсессивно-компульсивное расстройство, чтобы позволить кому-то другому сделать это. Мы все это понимаем. Я думаю, что это семейная черта. - Он услышал, как Бенджамин фыркнул, и его улыбка стала шире. Затем она немного померкла. - И мы все понимаем, что этот удар чертовски близок к твоему дому, Колин, во многих отношениях. Я не буду притворяться, что мне действительно нравится, как безжалостно ты гонял сам себя, но...

Он пожал плечами, и Колин понимающе кивнул.

- Ну, тем не менее, - продолжил его отец, - я так понимаю, ты решил, что Джек МакБрайд действительно был предателем?

- Да, - вздохнул Колин. - Должен признать, что отчасти я сопротивлялся такому выводу. Но, боюсь, почти уверен в том, что так оно и было.

- Только "почти"? - спросил Бенджамин с каким-то нежным скептицизмом. Колин посмотрел на него, и Бенджамин приподнял бровь.

- Только почти, - повторил Колин с более твердым акцентом. - Учитывая полную потерю стольких наших записей и фрагментарный - и иногда противоречивый - характер того, что уцелело, практически любой вывод, к которому мы могли бы прийти, будет предварительным, и особенно в том, что касается мотивации. Но я понимаю твою точку зрения, Бен, и не буду притворяться, что для меня было легко сделать этот вывод.

- Но теперь ты сделал это? - тихо спросил его отец.

- Да. - Колин быстро потер лицо здоровой рукой. - Несмотря на найденные нами разрозненные записи, которые, по-видимому, указывают на то, что Джек предпринимал отчаянные усилия, чтобы помешать какому-то заговору, просто нет никакого способа объяснить записи, сделанные Ирвином в закусочной, кроме как предположить, что он был виновен. Конечно, не после того, как мы убедились, что официантом, с которым он встречался, был Антон Зилвицки. А потом еще вот это.

Он достал из кармана личный планшет, положил его на угол отцовского стола, чтобы можно было работать с ним одной рукой, и нажал кнопку питания.

- Боюсь, качество изображения совсем не то, что нам хотелось бы, учитывая ограничения оригинальной записи, - наполовину извинился он. - Единственная причина, по которой она у нас есть, заключается в том, что владельцы башни Буэнавентура не хотели, чтобы туда вселялись скваттеры сесси, но для наших целей этого достаточно.

Он коснулся клавиши, и над планшетом появилось небольшое голографическое изображение. Оно показывало какой-то проход. Освещение было довольно тусклым, но через мгновение в поле зрения появились три человека, торопливо направлявшиеся к двери на некотором расстоянии.

- Мы пропустили эту запись через все перекрестные проверки, - сказал Колин. - Человек слева определенно Антон Зилвицки, с вероятностью девяносто девять и девять десятых процента. За пределами мира статистики это означает "чертовски верно и несомненно". В этом просто нет сомнений. Этот его фенотип, очевидно, трудно замаскировать, и все остальное совпадает. Не лицо, конечно... хотя оно совпадает с лицом официанта в записи Ирвина.

- А другой человек - да...?

- Да, отец. - Колин кивнул. - Это Виктор Каша. Точнее, это Виктор Каша с вероятностью восемьдесят семь и пять десятых процента. У нас и близко нет такого количества его изображений, как с Зилвицки благодаря тому документальному фильму, который манти сделали о нем некоторое время назад. Сравнительная выборка для Каша намного меньше, поэтому определенный аналитиками доверительный уровень значительно ниже. Хотя я думаю, что они просто подстраховываются. Что касается меня, я полностью уверен, что это Каша.

- А женщина? - спросил Бенджамин, и на этот раз Колин покачал головой.

- Что касается ее конкретной личности, мы не знаем и почти наверняка никогда не узнаем. Но ее общий тип личности, так или иначе, достаточно ясен - с вероятностью девяносто девять и пять десятых процента. Она кощей, по-видимому, одна из той группы женщин-кощеев, которые перешли на Факел.

- То есть, она была незначительным игроком.

- Да. Зилвицки и Каша были важнейшими.

- А ты уверен, что они мертвы? - Альбрехт хмурился на изображение, которое повторялось в непрерывном цикле. - Нет никаких шансов, что запись была подделана?

- Мы не понимаем, как бы она могла быть такой, отец. Имей в виду, в нашей работе мы никогда не имеем дело с дохлыми - прости за выражение - определенностями. Но на этом этапе практическое различие между "определенно" и "весьма вероятно" становится достаточно тонким, просто нужно принять это как данность. Никто бы никогда ничего не добился, если бы мы настаивали на стопроцентной проверке каждого факта.

Он вновь откинулся на спинку стула, снова расслабляя свою отрастающую руку, и скрестил ноги.

- Мы прогнали эти изображения через все имеющиеся у нас сравнительные программы. В результате я могу сказать вам, что это подлинные изображения подлинных людей в том месте, где они оказались. Анализы, которые мы провели, сравнивают движения с фоном почти на микроскопическом уровне. Это одна из причин, по которой все заняло так много времени. Эти люди, - он указал на все еще воспроизводимое изображение, - на самом деле сделали именно то, что, похоже, они делают, именно на том фоне, который мы видим.

- Так что это определенно запись того, как эти люди проходят по этому проходу? - спросил Бенджамин.

- Правильно.

- Но я заметил, что ты ничего не сказал о том, когда они это сделали, - указал Альбрехт.

- Нет, я этого не сделал. Вот тут-то и вступает в силу "никогда не соглашайся с абсолютной уверенностью", о которой я уже упоминал. Есть вероятность - очень крошечная вероятность - что они могли бы записать это загодя и затем заменить этой записью живое изображение в системе безопасности владельцев башни. Но, учитывая протоколы безопасности, которые пришлось бы обойти, осуществить это - и особенно осуществить это, не попавшись - было бы... чрезвычайно трудно, скажем так.

Альбрехт задумчиво потер подбородок.

- Судя по всему, Зилвицки очень хорош в таких вещах, - отметил он.

- Да, и сообщения об этом тоже точны. Но осуществить что-то вроде твоего предположения означало бы попасть в тот причудливый виртуальный мир, где хакеры сражаются уже более двух тысяч стандартных лет. - Колин сделал жест, "отмахнувшись" своей действующей рукой. - Любые протоколы безопасности можно обойти, отец... и любая программа, позволяющая обойти протоколы безопасности, может быть обнаружена. Затем это обнаружение можно обойти, но обход может быть обнаружен, и так далее. Это продолжается буквально вечно. В конце концов, все сводится к простому вопросу: "Так ли хороши наши кибернетики, как их кибернетики?"

Колин пожал плечами.

- Я не могу исключить возможность того, что Зилвицки - был - лучше в этом, чем любой - или, если на то пошло, все - наши люди. Честно говоря, кажется исчезающе маловероятным, что один человек, каким бы хорошим он ни был, будет лучше, чем целая планета конкурирующих кибернетиков. И все же я допускаю эту возможность. Но каким бы хорошим он ни был, он все еще играл у нас на дворе. Если бы мы играли на его территории, я чувствовал бы себя гораздо менее комфортно, делая такие выводы, но мог ли Антон Зилвицки, используя только оборудование и программное обеспечение, которые он, возможно, провез контрабандой на Мезу - или приобрел на черном рынке, как только попал сюда - обойти лучшие протоколы, которые мы когда-либо были в состоянии создать, со всеми преимуществами работы на нашей родной планете, и сделать это так легко, что мы не можем найти ни одного следа этого?

Он покачал головой.

- Да, теоретически это возможно, но в реальном мире я действительно не думаю, что это вообще возможно. - Он снова указал на крошечные движущиеся фигурки на записанном изображении. - Я думаю, что мы смотрим на то, что произошло на самом деле, и когда это произошло, Антон Зилвицки, Виктор Каша и неизвестная женщина проходили через парковку того, что раньше было башней Буэнавентура, когда кто-то привел в действие ядерное устройство в две с половиной килотонны. Центр взрыва находился примерно в тридцати метрах от того, что вы видите прямо сейчас.

- Что, конечно, объясняет отсутствие каких-либо следов ДНК. - Бенджамин сделал лицо. - Они просто испарились.

- О, в этом районе было много следов ДНК. - Колин резко усмехнулся. - Даже в этом месте, и даже в то время в субботу утром кто-то должен был быть поблизости. Буэнавентура достаточно долго пустовала, и она находится достаточно далеко в промышленном поясе между собственно городом и космопортом, так что движение было, к счастью, небольшим. На самом деле, это почти наверняка та причина, по которой Зилвицки и Каша выбрали именно этот маршрут для своего побега. Несмотря на это, наша лучшая оценка, основанная на анализе всех записей службы безопасности башни за последние пару месяцев или около того, состоит в том, что в непосредственной близости находились, вероятно, по меньшей мере, тридцать или сорок человек. Мы обнаружили более двадцати целых или частично сохранившихся тел, некоторые из них сгорели почти до конца, но мы уверены, что есть немало таких, о которых мы никогда не узнаем.

Но правда в том, что даже если бы их не было, для всех практических целей мы все равно получили бы немногое из анализа ДНК в самом центре огненного шара. Каша является - был - хевенитом, родившимся в самом Новом Париже, а госбезопасность проделала довольно фанатичную работу по уничтожению любых медицинских записей, которые могли когда-либо существовать, когда Сен-Жюст поручил ему специальные обязанности. Мы никак не могли бы заполучить образец, который с уверенностью нес бы его ДНК. У нас было бы больше шансов получить образец ДНК Зилвицки, но он с Грифона. Население Нового Парижа - невероятное рагу отовсюду, и генетический состав населения Грифона тоже не особенно однороден, так что мы не смогли бы даже сузить неопознанные следы до конкретной планеты. У нас мог быть шанс идентифицировать кощея - по меньшей мере, в общем, - но даже в этом случае, только если бы она была намного дальше от гипоцентра. Эпицентра, я бы сказал. Технически, "гипоцентр" относится только к воздушным взрывам.

- Хорошо, - сказал Альбрехт. - Я убежден... в основном. - Обоим его сыновьям было очевидно, что это определение было чистым спинномозговым рефлексом с его стороны. - Теперь вопрос в том, кто привел в действие бомбу? - Альбрехт кивнул на голограмму. - Никто из этих людей не выглядит так, как будто они планировали совершить самоубийство. - Он покачал головой. - Они явно куда-то направлялись, и они явно спешили, даже если точно не спасали свои жизни в панике. Если они собирались покончить с собой, то зачем куда-то идти? И если бы у них была хоть малейшая догадка о том, что ядерный заряд вот-вот взорвется ближе пятидесяти метров, тогда я бы подумал, что они отправились бы в другое место намного быстрее, чем на самом деле!

- Мы не думаем, что они сделали это, отец. Такую возможность нельзя исключать, но мы не видим никаких мотивов, которые могли бы подтолкнуть их к самоубийству. И, как ты говоришь, - он кивнул на голограмму, - это также определенно не язык тела людей, которые собираются покончить с собой.

- Если не они, то кто? - спросил Бенджамин.

- Я сомневаюсь, что мы когда-нибудь узнаем наверняка, - ответил Колин. - Нашим лучшим предположением после того, как мы обдумывали это в течение довольно долгого времени, состоит в том, что их убил Джек.

- МакБрайд? - Альбрехт нахмурился. - Но почему... Ох. Ты думаешь, он думал - верно, или нет - что Каша и Зилвицки обманули его?

- Это одно из объяснений, да - и то, за которое выступает большинство моей команды. Этот сценарий заключается том, что Джек пытался сбежать с Симоэнсом, но переговоры сорвались. Вероятно, потому, что Каша и Зилвицки решили, что они уже получили достаточно от него, чтобы покинуть Мезу и что контрабанда его и Симоэнса с планеты не стоит риска.

- А МакБрайд подозревал, что они могли бы попытаться сделать это, и заложил это устройство заранее. И использовал ядерное устройство - ни больше, ни меньше! - полагая, что это поможет устранить все следы, идущие к нему. - Альбрехт снова потер подбородок. - Но как бы он заставил их быть там в нужное время?

- Кто знает? Имей в виду, что ему не нужно было уговаривать их, чтобы они оказались там в какое-то определенное, заранее установленное время. Кто-то с подготовкой и опытом Джека мог легко разработать метод дистанционного подрыва, и есть несколько способов, которыми он мог бы узнать, какой путь отступления они выберут, даже если он не мог предсказать заранее, когда они будут проходить там. Так что он мог установить заряд исключительно как страховку. Затем, как только он узнал, что будет выполнять "Выжженную Землю", он мог бы увязать этот взрыв с взрывом в башне. В конце концов, они произошли почти одновременно.

- Другими словами, он отомстил до того, как покончил с собой.

- Или в то же время, можно сказать. - Колин поднял правую руку. - Отец, дело в том, что, учитывая хаос, который Джек посеял в наших компьютерных системах и записях, а также тот факт, что Лайос Ирвин - единственный выживший из главных игроков, мы никогда не узнаем всего, что произошло, или точную причину, почему. Все, что я могу дать тебе, - это лучшие оценки, которые смогли получить мои люди после очень долгого, тщательного, исчерпывающего анализа.

Он наклонился вперед и выключил планшет.

- Мы считаем наиболее вероятным, что произошло пересечение двух отдельных последовательностей событий. Джек, пытаясь сбежать с Симоэнсом, решил, что его обманули. Поэтому он спланировал уничтожить Каша и Зилвицки таким образом, чтобы устранить любые их следы, любые улики, которые могли бы связать его с ними. Он решил бы, что мы примем взрыв Буэнавентуры за то, что было актом терроризма Одюбон Баллрум. Не забывай, что у него было вполне разумное объяснение того, почему он был в Гамма-центре в этот день с Симоэнсом. Это значилось в его расписании в течение не менее двух недель. На самом деле, он специально напомнил Изабель об этом.

- А сохранившиеся записи Гамма-центра подтверждают, что они там были вдвоем? - Тон Бенджамина превратил вопрос в утверждение, и Колин кивнул.

- Именно так. И, прежде чем ты спросишь, отец, нет, я не могу быть абсолютно уверен, что записи, которые показывают, что Симоэнс был там, также не были каким-то образом подделаны. Джеку было бы не так уж сложно подделать их даже с большим успехом, чем для Зилвицки сделать то же самое в Буэнавентуре, но зачем ему было это делать? Не может быть, чтобы он сам не присутствовал при уничтожении Гамма-центра. Это мы знаем наверняка, потому что "Выжженная Земля" могла быть инициирована только кем-то внутри объекта. Это не может - не могло - быть сделано с помощью дистанционного управления.

Он нахмурился.

- На самом деле, предполагалось, что "Выжженная Земля" также не могла быть инициирована каким-либо одним человеком, независимо от того, где он находился. Поверь мне, некоторые люди уже... слышали от меня об этом. Джек придумал способ обойти присутствие двух человек, а никто не должен был сделать это.

- Итак, ты предполагаешь, что МакБрайд не знал об обмане, пока он и Симоэнс не встретились в его офисе, - сказал Альберт.

- Да, и вот тут вступает в игру вторая последовательность событий. То, что Джек упустил из виду - вероятно, из-за того, что он был вне поля достаточно долго, чтобы его полевая выучка заржавела - это возможность того, что Ирвин мог установить свое собственное оборудование для наблюдения и засек его встречу с Зилвицки. Ирвин не признал Зилвицки как Зилвицки, потому что мы не распространяли эту информацию достаточно далеко вниз по лестнице, чтобы у него появилось представление, как на самом деле выглядит Зилвицки. Но он понял, что происходит что-то подозрительное, поэтому предупредил Изабель. Он дозвонился до нее в то же утро, когда провалились переговоры Джека с Зилвицки и Каша, и она отправилась в Гамма-центр, чтобы выяснить, что, черт возьми, задумал Джек.

- Другими словами, с точки зрения МакБрайда это был просто очень неподходящий момент, - размышлял Альберт. - Ему, вероятно, сошло бы с рук убийство Каша и Зилвицки, и у него, должно быть, были также планы разобраться с Симоэнсом в случае, если бы его бегство провалилось. Но затем ни с того ни с сего появилась Изабель, и он понял, что колеса полностью оторвались. Ему это никак не могло сойти с рук, и он знал, каким будет наказание, поэтому покончил с собой, в то же время уничтожив Каша и Зилвицки.

- Таково общее мнение, - подтвердил Колин. Но Бенджамин, внимательно изучавший своего брата во время предыдущего объяснения, склонил голову набок.

- Почему у меня чувство, что ты не согласен с этим консенсусом, Колин? Или, по крайней мере, не полностью?

- Трудно хранить секреты между нами, не так ли? - Колин одарил его кривой улыбкой. - У тебя такое чувство, потому что это правда. Я думаю, что есть другое объяснение, более вероятное, учитывая заинтересованных лиц. Но я также добавлю, что никто другой в моей команде не согласен со мной, и возможно, я сентиментален.

Его отец тоже внимательно изучал его. Теперь Альбрехт слегка наклонился вперед, опершись локтем на стол.

- Ты думаешь, что МакБрайд в последнюю минуту передумал, - тихо сказал он.

- Нет... вот именно. - Колин нахмурился. - Дело в том, что я знал Джека МакБрайда. Мы работали вместе в течение многих лет, и одним из лучших качеств Джека было то, что он не был мстителен ни в малейшей степени. На самом деле, вероятно, менее мстительным, чем кто-либо, кого я могу себе представить. Это одна из причин, по которым он был так популярен у своих подчиненных. Джек дисциплинировал людей, когда это было необходимо. Даже резко иногда. Но никогда не более резко, чем было необходимо, и никогда не со злости. Я видел его рассвирепевшим много раз, но это никогда не проявлялось в его отношении к другим людям. С другой стороны...

- Он был брезглив.

- Да, отец. - Колин вздохнул. - Честно говоря, это была его самая большая слабость,. На самом деле, это была причина, почему я изначально определил его в Гамма-центр. Или, скорее, это была причина, почему я незаметно пометил его постоянное досье как "не для полевых операций" и в первую очередь перевел его в службу безопасности.

- Я не понимаю, к чему ты клонишь, - сказал Бенджамин, слегка нахмурившись.

- Я понимаю, - сказал Альбрехт. - Зачем чрезмерно мягкосердечный человек, в прошлом не проявлявший мстительности или желания мстить, стал бы убивать - сколько людей там было, Колин?

- Как я уже сказал, мы оцениваем минимум тридцать-сорок при взрыве Буэнавентуры. Лично я думаю, что их, вероятно, было больше почти в два раза, если считать незарегистрированных сесси, которые наверняка также были застигнуты в ней. Мы можем добавить еще шестьдесят для Гамма-центра - даже в субботу - даже до того, как мы прибавим Изабель, ее команду, и самого Джека.

- Но дело не только в этом, - сказал его отец, оглядываясь на Бенджамина. - Люди в Центре были неизбежным побочным ущербом, как только он принял решение о "Выжженной Земле". Но мы говорим о, как минимум, более трех десятках людей - вполне возможно, гораздо больше - в результате отдельного взрыва, который ему не нужно было запускать. - Альбрехт поднял бровь. - Теперь ты понимаешь? Какое-то принуждение должно было заставить МакБрайда преодолеть его угрызения совести. И если это не была месть, то что же это было? Колин предполагает, что как только МакБрайду стало ясно, что его планы дезертирства сорвались, и он собрался умереть, он позаботился о том, чтобы Зилвицки и Каша также погибли - и до того, как они покинут планету с тем, что он, возможно, передал им. В качестве последнего акта... как бы ты назвал это, Колин? Патриотизм кажется немного глупым.

- Скорее похоже на... искупление, я думаю. Имей в виду, что я не могу доказать все это, отец. Это просто мое внутреннее ощущение. И, как я сказал, больше никто в моей команде не согласен со мной в этом.

- Однако с практической точки зрения на самом деле не имеет значения, какое объяснение на самом деле применимо, не так ли? - мягко, почти сочувственно спросил Альбрехт.

- Нет, сэр. Не имеет, - смягчаясь, согласился Колин.

- А взрыв в парке?

- Это все еще что-то вроде загадки, - признался Колин, и его глаза потемнели еще раз. - Мне тоже не нравится это признавать, учитывая, сколько моих соседей было убито. Однако в настоящее время общее число жертв этого инцидента составляет около восьми тысяч, и я чертовски уверен, что Джек МакБрайд не имел к этому никакого отношения! В то же время, я совсем не думаю, что кто-то просто "случайно" выбрал именно этот день, чтобы взорвать ядерный заряд в совершенно отдельном, спонтанном террористическом акте.

- Так ты думаешь, они связаны?

- Отец, я уверен, что они должны быть так или иначе связаны. Мы просто не знаем, как. И мы не знаем - и никогда не узнаем - кто на самом деле взорвал эту проклятую штуку. У нас есть запись, переданная теми голокамерами двух полицейских, но ни у одной из камер не было хорошего ракурса на лице водителя, так что мы никак не можем сказать, был ли тот, кто это был, когда-либо в наших файлах. Или, возможно, мне следует сказать, в наших сохранившихся файлах. - От его улыбки могло бы свернуться молоко. - Возможно - даже вероятно - он был связан с Баллрум, но мы не можем этого доказать. Я склонен думать, что он был сесси, не рабом, но это действительно все, что я могу сказать.

Он пожал плечами, гораздо легче - очевидно - чем на самом деле чувствовал.

- Чего я не понимаю, даже если предположить, что он был связан с Баллрум, так это почему. Я предполагаю, что благодаря собственным связям Зилвицки в Баллрум он также получил поддержку от их активов здесь, на Мезе. Мы удерживаем их достаточно далеко от по-настоящему эффективного присутствия - или, во всяком случае, думаем, что делаем так, то, что произошло с Джеком, может доказать, что мы были слегка оптимистичными в этом отношении. Но даже будучи далеки от эффективности, они всегда поддерживали некоторые контакты с сесси, и, по моему мнению, мы должны принять как данность то, что Зилвицки обратился к ним за помощью, как только попал сюда. Итак, моя первая гипотеза заключалась в том, что это было задумано как отвлекающий маневр для бегства его и Каша. И, - его глаза посуровели, и голос стал мрачным, - это было чертовски отвлекающим маневром. Восемь тысяч убитыми и еще шестьдесят три сотни тяжелораненых? - Он покачал головой. - Это заставило всех сотрудников служб экстренного реагирования в городе - и в Менделе тоже! - мчаться в одном направлении, и лучшего отвлечения просто не придумаешь.

Но когда я действительно обдумал это, я понял, что это не в стиле Зилвицки. Он мог бы добиться такого же отвлекающего эффекта с помощью взрыва, который не убил бы и доли того количества людей, сколько убила эта бомба. Не только это, но мы знаем из его характеристики, что у него слабость шириной в километр, когда дело касается детей. Только посмотрите на тех двоих, которых он привез с собой из старого Чикаго! - Колин снова покачал головой, на этот раз сильнее. - Этот человек ни за что бы не согласился взорвать ядерную бомбу посреди чертова парка в субботу утром. Каша, с другой стороны, - достаточно хладнокровен, чтобы сделать это, если бы решил, что у него нет выбора, но я не вижу, чтобы даже он согласился бы на что-то подобное исключительно ради развлечения.

- Есть ли какая-либо теория, которая могла бы объяснить это?

- Лучшее, что я смог придумать, и это не более чем моя личная гипотеза, ты же понимаешь, что какой-то присоединившийся к Баллрум или сочувствующий здесь на Мезе, который, по меньшей мере, был осведомлен о присутствии Зилвицки и Каша, сделал это самостоятельно. Учитывая тот известный нам через Ирвина факт, что у них явно был запасной план на случай чрезвычайной ситуации - тот, который, к сожалению, привел их слишком близко к маленькому сюрпризу Джека в Буэнавентуре - я думаю, что они, возможно, намеревались, чтобы ядерная бомба из парка Пайн Вэлли взорвалась где-то в другом месте, где-то с намного меньшим количеством людей поблизости. Где это могло бы отвлечь внимание, но не убило так много людей. Но как только Джек прихватил их в Буэнавентуре, кто бы там ни был главным... передумал. Другими словами, сам заряд, вероятно, был частью плана побега Зилвицки и Каша, но я очень сомневаюсь, что это была его начальная дислокация.

Альбрехт откинулся на спинку кресла, сложил руки на груди и провел следующие несколько минут, глядя в окно на белые пляжи и темно-синюю воду, обдумывая все это.

- Хорошо, - сказал он, наконец, слегка поморщившись. - Я был бы счастливее, если бы не было так много незаконченных дел. Но, - он снова перевел свой взгляд на двух своих сыновей, - суть в том, что единственное, что, похоже, определенно установлено, что все четверо действительно опасных людей, участвовавших в этом деле, мертвы. Сам МакБрайд, Симоэнс, Каша и Зилвицки. И, конечно, - его взгляд слегка посуровел, - та, которая в конечном счете несет ответственность за этот разгром.

Колин посмотрел отцу прямо в глаза.

- Я полагаю, ты имеешь в виду Изабель, - сказал он. Его отец слегка кивнул, и Колин поморщился. - Я думаю, что это несправедливая оценка, отец. На самом деле, совершенно несправедливая. Я не думаю, что кто-то мог предвидеть предательство Джека МакБрайда. Я могу сказать тебе, что я не мог окончательно принять эту правду в течение почти двух суток, и у меня было преимущество в виде большого количества данных, которые Изабель так и не смогла увидеть. Она отреагировала так быстро, как только можно было ожидать, когда узнала, что он вел себя... беспорядочно. И, на мой взгляд, она действовала надлежащим образом, учитывая то, что она могла знать или понимать в то время. Ранее не было абсолютно никаких признаков того, что из всех людей именно Джек мог представлять угрозу безопасности. И не забудьте, что мы не выявили Зилвицки по записям "жучка" Ирвина до того, как потом рассеялся дым. Нет доказательств того, что Изабель представляла хоть на мгновение, что Джек говорил с Антоном Зилвицки. Или, что у нее вообще возникло подозрение чего-нибудь в этом роде! Все, что она знала в тот момент, это то, что один из наших самых старших офицеров безопасности, с безупречным послужным списком, отвечающий за один из трех наиболее важных объектов на самой Мезе, очевидно, решил самостоятельно проверить сообщения Ирвина.

После этого, зная то, что мы знаем сейчас, для нас очевидно, что она должна была распорядиться о его немедленном аресте и начале полномасштабного расследования. Но это было мудрым после самого факта, отец. Нет, ей не сразу пришло в голову, что он собирался предать все Соответствие, и, возможно, так и должно было быть. Но, учитывая то, что она знала, она отреагировала немедленно, и, честно говоря, сделала именно то, что я сделал бы на ее месте.

Правда в том, отец, что если бы Изабель была еще жива, и ты предлагал бы наказать ее, я бы отметил, что по любой логике и причине ты в то же время должен был бы наказать и меня.

На мгновение отец и сын встретились взглядами. Затем Альбрехт отвел взгляд. Легкая улыбка появилась на его лице, и он мог бы пробормотать: "Каков отец, таков и сын", но ни Колин, ни Бенджамин не знали этого наверняка.

Тем не менее, когда его взгляд вернулся, он был по-прежнему жестким, по-прежнему целеустремленным.

- Правильно ли я понимаю, что ты не намерен наказывать семью МакБрайда? - спросил он.

- Да. У нас нет оснований считать, что кто-то из них был замешан в этом деле. Никто. О, мы, конечно, тщательно расспросили их, и очевидно, что они глубоко расстроены и скорбят. Защищают, к тому же. Я думаю, что они в какой-то степени отрицают это, но я также думаю, что это неизбежно. Чего я не видел, так это каких-либо доказательств, что кто-то из них знал что-либо о планах Джека. И, честно говоря, я уверен, что Джек никогда бы не стал их впутывать. Не во что-то подобное, какими бы ни были его собственные мотивы, он никогда бы не подверг риску своих родителей, Захарию, или своих сестер. Ни за миллион лет.

- Лазорус?

- Стив, похоже, тоже не был замешан, разве что случайно. И даже тогда лишь косвенно. Это правда, он был другом Джека, но как и множество людей. - Колин поморщился. - Черт, отец, мне нравился Джек МакБрайд - очень нравился. Большинству людей.

- Значит, ты не предлагаешь никакого наказания?

- Я сделаю ему какой-нибудь выговор. Но он даже не будет очень серьезным. Достаточно, чтобы заставить его пару лет ходить на цыпочках, но не достаточно, чтобы разрушить его карьеру.

- А Ирвин?

- Знаешь, отец, - криво улыбнулся Колин, - на самом деле он единственное светлое пятно во всем этом. Он зарекомендовал себя полностью преданным, от начала до конца, он был достаточно умен, чтобы понять, что происходит нечто, чего не должно было быть, даже если понятия не имел, чем это "нечто" действительно было, и он единственный, кто выполнял свою работу должным образом.

- Так что твои мысли..?

- Ну, он хочет полевое назначение, но, честно говоря, я не думаю, что это будет возможно в ближайшее время. - Колин покачал головой. - Он слишком много знает о том, что произошло - особенно теперь, после всех допросов. Мы не можем отвести его от нынешнего задания и использовать в качестве агента глубокого проникновения, пока все это крутится у него в голове. По той же причине его генотип на самом деле плохо подходит для любого другого задания. Так вот, я подумал о том, что мы могли бы провести его до конца внутрь.

- Всю дорогу? - удивление Альбрехта было очевидным, и Колин пожал плечами.

- Я думаю, что в этом есть смысл, отец. Мы можем провести его по стандартной программе инструктажа, посмотреть, как он отреагирует. Он уже на полпути внутрь луковицы, и, как я только что сказал, он продемонстрировал лояльность и интеллект - и инициативу для этого. Если он сможет справиться с тем, что происходит на самом деле, я думаю, что он мог бы быть очень полезным для нас в Дарии теперь, когда мы находимся в финальной стадии подготовки к "Прометею".

- Гм. - Альбрехт задумался на несколько мгновений, затем кивнул. - Хорошо, я это понимаю. Двигайся дальше.

- Конечно. А теперь, - Колин приподнялся с кресла - если вы меня извините, планируется мемориал всем погибшим в парке Пайн Вэлли. Его эскиз представят на публичном собрании там, где раньше был детский павильон, во второй половине дня, и - его лицо напряглось от чего-то, не имевшего абсолютно никакого отношения к физическому дискомфорту его все еще исцеляющегося тела, - я обещал детям, что мы пойдем.

Глава 63

Апрель 1922 г. э. р.

Брайс остановил кабину на самой вершине "Кривой Эндрю".

- Ну, вот мы и прибыли.

Нэнси Беккер поднялась с сиденья и подошла к смотровому окну, почти прижав лицо к нему. Это было не так глупо, как казалось, потому что это было настоящее окно, а не видеоэкран. Не считая различных защитных экранов, она смотрела своими глазами на перспективу снаружи, а не на то, что передается в электронном виде.

Брайс думал, что ей это понравится. Он рассчитал время поездки так, чтобы они были в тени, когда прибудут. Амета, вместе со своими различными лунами (самой маленькой и, безусловно, самой последней из которых была станция Пармли), вращалась вокруг звезды-субгиганта класса F5, которая была в полтора раза массивнее Солнца Старой Земли, в два раза больше диаметром, и почти в восемь раз более яркой.

Если бы кабинка американских горок оказалась под прямыми лучами звезды, у Брайса не было бы другого выбора, кроме как использовать видеоэкраны. Даже с защитными щитами - которые были высшего качества, не забудьте о современной технике - было бы слишком рискованно, чтобы смотреть на перспективу напрямую.

Но сейчас они могли делать это, и, по крайней мере, еще два часа до того, как обращение станции вокруг Аметы выведет эту ее часть из тени.

Брайс подошел и встал рядом с ней. Амета занимала весь обзор, со всеми своими облачными полосами и кольцами. Казалось, там были все оттенки синего и зеленого, и достаточно белых полос, чтобы оттенить их. В качестве бонуса - это было довольно необычно - луна Хайнувель просто выглядывала снизу из-за окружности гигантской планеты. Большую часть времени Брайс не любил эту луну. Она находилась достаточно близко к Амете и подвергалась выраженному приливному нагреву, а ее пятнистая красная, желтая и оранжевая поверхность обычно выглядела отвратительно. Однако в своем нынешнем местоположении она была достаточно далеко, чтобы уродливые детали были незаметны. На таком расстоянии ее яркие цвета составляли разительный контраст с множеством прохладных оттенков своей материнской планеты.

Даже туманность Ямато в данный момент вела себя наилучшим образом. Это было так, будто вся звездная вселенная решила оказать свою полную поддержку смелому и рискованному начинанию Брайса. Конечно, он знал, что это была фантазия. Но это должно быть правдой.

- Это прекрасно, - тихо сказала Нэнси.

- Я же говорил тебе, - сказал Брайс. Затем провел минуту или около того, молча ругая себя за то, что был менее учтивым, чем любой мужчина со времен вымирания человека прямоходящего.

Но он не признал своего поражения. Дрогнул, но не пал духом. Он планировал эту кампанию в течение нескольких месяцев и предупреждал себя снова и снова, что будут неудачи. Большинство из них будут вызваны его неуклюжим языком.

Это был первый раз, когда они остались вдвоем с момента встречи на летном поле космопорта. Месяцы, что они провели с момента их побега с Мезы, дрейфуя на "Хали Соул", были эквивалентами месяцев, проведенных в самой густонаселенной квартире в мире.

Можно было бы подумать, что грузовое судно массой чуть более миллиона тонн будет иметь огромные пустые пространства, но... это было не так. Или, скорее, это было так... но оно было рабочим коммерческим судном, не более того. Несмотря на вместительность его огромных грузовых трюмов, жилые помещения были маленькими и спартанскими.

Ни Ганни, ни дядя Эндрю не отреагировали бы доброжелательно, если бы Брайс предложил, чтобы время, отведенное на ремонтные работы, необходимые для того, чтобы снова запустить двигатель судна, было потрачено на переделку некоторых грузовых отсеков в дополнительные жилые помещения, чтобы у него была возможность провести некоторое время наедине с Нэнси. Лучше было даже не думать о том, как отреагировали бы Зилвицки или Каша на это предложение, и, в завершение несправедливости вселенной, был тот незначительный факт, что каждый квадратный метр каждого грузового отсека просматривался камерами безопасности и мониторинга мостика.

Так что, несмотря на все эти огромные пространства по соседству, Брайс был мрачно уверен, что любая попытка с его стороны заманить Нэнси в них была бы немедленно обнаружена. Даже если бы это никогда не случилось ни с кем другим, это определенно - неизбежно! - случилось бы с ним. В этот момент его предполагаемые лучшие друзья и любящие члены его семьи, обладающие тем сомнительным качеством, которое якобы служило им - ха! - чувством юмора, превратили бы его жизнь в сущий ад.

Безусловно, если бы Брайс и Нэнси уже установили четкие взаимоотношения, они могли бы придумать тысячи способов избежать неформального сопровождения со стороны Ганни и матери Нэнси... и этих проклятых камер! Но именно в этом и заключалась стоявшая перед ним задача. И хотя где-то в галактике, несомненно, нашлись бы некоторые пятнадцатилетние мальчики, у которых хватило бы наглости, чтобы попытаться завести роман, немедленно предложив им двоим куда-нибудь исчезнуть, чтобы они могли...

Что ж, Брайс не был одним из них. Его изолированное воспитание как члена клана Бутре сделало его очень уверенным в себе в некоторых ситуациях, но очень застенчивым в других.

Это была одна из других.

Голова Нэнси повернулась, ее внимание привлек шаттл, направлявшийся к "Хали Соул".

- Как скоро они собираются уезжать, ты не знаешь?

Брайс покачал головой.

- Я еще не слышал ничего определенного. Дядя Эндрю говорит, что они все еще ждут прибытия подходящих запасных частей. - Он внезапно рассмеялся. - Я думаю, что он немного разозлен из-за того, что они не доверяют его ремонту, чтобы доставить их куда нужно, но я их не виню. Конечно, одна из причин, по которой он злится, это потому, что у него уже были все необходимые детали, прежде чем мы выбросили их, чтобы втиснуть тебя и твою маму. По его мнению, с самого начала это была их вина, так что им нечего воротить нос от его изготовленных на заказ частей.

Нэнси улыбнулась ему в ответ, и он пожал плечами.

- Во всяком случае, ребята на "Кастисе", - ЭТК "Кастис" был эревонским ремонтным кораблем, который находился на станции в рамках текущей работы по превращению станции Пармли во что-то, что все еще было похоже на ветхий и в основном заброшенный парк развлечений, но на самом деле являлось довольно мощной крепостью, - согласились быстренько слетать в надежде доставить нам запчасти. Я думаю, что их шкипер, вероятно, в первую очередь работает на людей, от которых мы получили "Хали Соул". Во всяком случае, он явно считает, что мы должны использовать настоящие детали для починки гипергенератора.

- А как насчет нас? Как скоро мы отправимся на Беовульф? - спросила Нэнси.

- Я не знаю этого. Знаю, Ганни хочет, чтобы мы уехали туда как можно скорее. Ну, учитывая доступные места, и где мы находимся в ротации.

Это было частью сделки. Каждого еще достаточно молодого члена клана отвозили на Беовульф, чтобы начать лечение пролонгом. Порядок, в котором они должны были идти, определялся их возрастом. Те, кто, как Сара Армстронг и Майкл Алсобрук, приближался к предельной границе, конечно, будут отправлены первыми. Брайс, Эд и Джеймс не находились в верхней части списка, но он полагал, что они уйдут довольно скоро.

А лучше всего то, что с ними поедет Нэнси. Для ее матери Стеф было слишком поздно получить пролонг, но не для самой Нэнси.

Зилвицки сдержал свое слово. На самом деле, даже больше. Расходы на оплату полного набора процедур для ее дочери должны были быть, по меньшей мере, такими же высокими, как на новый ресторан Стеф Тернер. Но Антон и глазом не моргнул. - Я покрою расходы, если Беовульф зациклится на этом.

Однако, судя по тому, что сказал Каша, Брайс думал, что Беовульф, вероятно, просто займется лечением Нэнси в рамках общей договоренности, которую они заключили с Ганни. Когда Брайс однажды выразил Виктору свою озабоченность по этому поводу, хевенит ответил с очень холодной улыбкой на лице.

- Я бы не стал терять сон из-за этого, Брайс. Это займет еще некоторое время - сначала нам нужно поговорить с некоторыми другими людьми по нескольким причинам - но если я не ошибаюсь, теперь вы чертовски скоро увидите ярость всю Беовульфа, когда-либо вырывавшуюся во вселенную. Они не собираются спорить о стоимости дополнительного лечения пролонгом, пока они тратят целое состояние на ковку оружия, которое справилось бы с чудовищем. Что они, несомненно, и сделают, как только узнают, что у монстра все-таки есть мать.

Последняя часть этого ничего не значила для Брайса, но суть была достаточно ясна.

Нэнси снова посмотрела на Амету.

- Это так красиво.

Момент настал. Он был уверен в этом. Месяцы планирования - он даже практиковался перед зеркалом - позволили ему обнять Нэнси за талию не более неуклюже, чем детеныш моржа, впервые ступающий вперевалку по льду.

Он затаил дыхание, ожидая взрыва.

Но она ничего не сказала. Просто продолжала смотреть на великолепие Аметы с улыбкой на лице. И примерно через минуту положила свою голову на его плечо.

Брайс был в полном восторге. Это было, несомненно и определенно, величайшим подвигом в этой жизни. Вернее, величайшим на сегодняшний день - в жизни, которая теперь будет длиться веками.

- Я собираюсь на Факел, Эндрю, - сказала Стеф Тернер. - Просто так оно и есть. - Она откинулась назад от стола в столовой клана на станции, упрямо расправив плечи. - И перестань пытаться утверждать, что ты делаешь что-то, кроме догадок. Что касается меня, то я не вижу никакого способа, которым это место когда-либо сможет обеспечить достаточную клиентуру, чтобы содержать ресторан.

Его собственные плечи были расправлены почти так же упрямо, как у нее. Но не совсем.

- Я не знаю, смогу ли я получить какую-нибудь работу на Факеле, - заныл он.

- Ты шутишь? Пройдет не так уж много времени, ты, тупица, прежде чем вся чертова галактика узнает, что механик-волшебник Эндрю Артлетт - механик-самоучка всех времен и народов - провел "Хали Соул" через его отчаянную миссию. Твоей проблемой будет не поиск работы, а уклонение от отрядов мезанских убийц.

На ее лице появилась та кривая маленькая улыбка, которой Эндрю было так же трудно сопротивляться, как и в первый раз, когда он увидел ее менее чем через сутки после того, как "Хали Соул" покинуло орбиту Мезы.

- И что может быть лучше для защиты от этих ублюдков, чем планета Баллрум?

- Ну...

- Решайся. Я собираюсь на Факел. Ты идешь со мной или нет?

- Я подумаю.

- Я думаю, что Республика тоже должна нам выплатить пособие, Виктор. Конечно, я не ожидаю такого большого, как от Беовульфа, а тем более не такое большое, как то, которое я собираюсь вытрясти из Звездного королевства. - Эльфрид Бутре одарила Виктора Каша своей собственной кривой улыбкой. - Я понимаю, вы, хевениты, - бедные родственники в этой части галактики.

- Я говорил вам, что вы просто зря тратите свое время. Конечно, я замолвлю словечко за вас. Радуйтесь. Но после этого оно будет продвигаться вверх по лестнице, пока - не задерживайте дыхание, - наконец, не дойдет до тех, кто решает такие вопросы. - Каша пожал плечами. - После этого...? Вы жили много дольше, чем я, Ганни. Вы знаете, что такое бюрократы.

Она ничего не говорила в течение нескольких секунд. Просто изучала его с интенсивностью, которой Виктор не понимал и даже нашел немного тревожной.

Затем она сказала:

- Иногда я забываю, что вы все еще как дитя в лесу, когда речь заходит о некоторых вещах.

- Что это значит?

- Виктор Каша, ваши дни пребывания на нижних ступенях лестницы - или рядом с тотемным столбом, если это что-то значит для вас - подходят к концу. Примерно в столь же впечатляющей манере, какую вы только можете себе представить. Через несколько недель - адски уверена, что не более нескольких месяцев с этого момента - "слово, сказанное" Виктором Каша, приведет флоты в движение. Или, во всяком случае, что бы там ни было в этом цветистом пресловутом эквиваленте галактического суперсекретного агента. Поэтому, я полагаю, что вы полезны для пособия - на которое, насколько я расслышала, вы только что согласились.

Через некоторое время хмурое выражение на лице Виктора исчезло. Но затем это лицо начало бледнеть.

Ганни усмехнулась.

- Не думали об этом, не так ли? Я узнала вчера от одного из людей КБР, что некоторое время назад Антон Зилвицки появился в широко транслируемом документальном видеофильме. Так что вам нужно наверстывать упущенное. И поскольку он уже получил прозвище "Капитан Зилвицки, бич космических путей", вам нужно придумать что-то другое. Я имею в виду, для документальных фильмов, которые они будут снимать о вас. Моя собственная рекомендация была бы либо "Черный Виктор", либо "Каша, проклятие работорговцев".

- Я шпион.

Ганни покачала головой сочувственно.

- Нет, Виктор Каша. Ты был шпионом.